Текст книги "Жаба"

Сергей Медведев
Жаба

Действующие лица

Виктор – мужчина среднего роста и среднего телосложения, 35 лет, водитель маршрутки.

Людмила – полная светловолосая женщина с хвостиком на голове, 35 лет, маляр.

Николай – 37 лет, высокий брюнет, водитель скорой.

Вера – работница автопарка, 33 года, женщина с розовыми волосами как у Милы Йовович в «Пятом элементе».

Милиционер Сергей – 45 лет, крупный, не слишком аккуратный мужчина.

Светлана Степановна – мать Людмилы, около 60.

Врач, Леонид Степанович – маленький толстяк лет пятидесяти.

Картина 1

Однокомнатная квартира. Двери в кухню и на балкон. На подоконнике стоят цветы. Диван-кровать. Тумбочка с новым телевизором на ней. Рядом коробка от него. Новый двухкамерный холодильник. На стене зеркало и две большие фотографии – неизвестная женщина (покойная тетя Виктора), сам Виктор на футбольном поле.

На диване лежат двое – Виктор и Людмила.

Виктор (разговаривает во сне). Я здесь! Я у ворот. Дайте же мне пас! Я открытый! Сурен! Я здесь! Сурен! Кто-нибудь меня слышит, я спрашиваю? (Пауза.) А вот за это положено пенальти. (Пауза.) Я буду бить. Я! Пошел ты, знаешь куда? Сказал, что я буду бить!

Людмила (просыпается, смотрит на Виктора, тихо шепчет ему на ухо). Гол! Гол! Гол!

Виктор (просыпается). Такой сон! Я чуть не забил. А ты не дала. В воротах стояла.

Людмила. В прошлый раз тебе снилось, что на поле два мяча, и ты не знаешь по какому бить. И я опять была виновата. Потому что это из-за меня два мяча. Я один подбросила.

Виктор. Конечно, кто же еще? (Пауза.) Что ты меня будишь? Который час? (Смотрит на ручные часы.) Только шесть. А у меня отгул.

Людмила. Кто кого будит? Ты то плачешь, то во сне кричишь. Раньше ты не кричал, только зубами скрипел.

Виктор. Ты ничего в футболе не понимаешь. Тебе что мяч, что шайба.

Людмила. А мне снится только работа. Крашу, крашу, крашу. Всю комнату зеленой краской покрасила, а надо было всего лишь стены побелить. А я крашу, все крашу, уже и сама вся зеленая. Людмиле Петровне кричу: давайте и пол зеленым покрасим, тащите краску! (Пауза.) Но ты же не слышишь, как я кричу.

Виктор. А тебе не пора на работу?

Людмила. Еще полчаса. Кто такой Сурен?

Виктор. Да наш новый бригадир. Двоюродный брат директора. Родственники. А у самого права только класса А. Бывший мотоциклист.

Людмила. То есть Толика бригадиром не сделали?

Виктор. Куда там. Он же не родственник. Хотя обещали.

Людмила. А Толик рассчитывал. У тебя на дне рождения он говорил мне: «Скоро буду бригадиром, твоего заместителем сделаю!»

Виктор. Да, Толик рассчитывал. Он всем об этом говорил. Может быть, и не надо было. Сглазил. Рассчитывал, рассчитывал, да не вышло. (Пауза.) Все-таки дай я еще посплю. Только семь часов. Я имею право на сон.

Людмила. Как пятница, так у тебя и отгул. Чем ты занимаешься, когда я тебя не вижу? Ты мне изменяешь?

Виктор. Какая измена? Никаких сил на измену нет. Сплю, что я могу еще делать?

Людмила. Не знаю, не знаю. За покупками я хожу. За квартиру я плачу. Вчера опять очередь была до круглосуточного гастронома.

Виктор. Я диван починил. Целый вечер провозился. Телевизор купили. По-моему, ты ко мне придираешься. Хочешь, в воскресенье в зоопарк сходим? Что тебе надо, в конце концов? Дай поспать.

Людмила. Ничего такого особенного мне не надо, и я от тебя этого не требую. Хочется разнообразия. (Пауза.) Чтобы эту коробку сегодня обязательно выбросил. В комнате развернуться негде. Я ее постоянно животом цепляю.

Виктор. Есть меньше надо. А коробка нам еще может понадобиться. Кто знает, как жизнь сложится? Все. Сплю.

Виктор накрывает голову подушкой. Людмила встает и очень осторожно протирает тряпкой экран телевизора. Потом осматривается по сторонам, протирает фотографию, на которой изображен Виктор. Довольная результатом, ложится рядом с Виктором. Фотография падает.

Виктор (ворочается). Ну, дайте же кто-нибудь мне пас! Вы не видите, что я у ворот! Надо забивать! Сурен, твою мать! Куда ты бежишь? Ты русский язык понимаешь?! Что ты делаешь? Куда? Там же никого нет.

Людмила потихоньку выходит на кухню, возвращается с молотком и гвоздем, пытается вернуть фотографию на место, но попадает молотком по пальцу.

Людмила (очень тихо). Ой-ёй-ёй-ёй.

Кладет палец себе в рот.

Фу-фу-фу-фу…

Людмила уходит на кухню. Слышен шум воды – Людмила охлаждает больной палец. Затем она возвращается в комнату, открывает морозилку и кладет туда мокрую руку. Долго держит.

Сейчас все пройдет. Уже проходит.

Людмила вынимает из морозилки руку. Видно, что каждый ее палец заканчивается сосулькой. Несмотря на то, что ранее утро, за окном – фейерверки, слышны взрывы петард.

Людмила. Что за праздник такой? Бах, бах, бах, бах! Накупят, подожгут и смотрят. Я бы запретила эти салюты. Будто других радостей не бывает. А может, сегодня какой-нибудь праздник, а мы и не знаем? Забыли. Заработались.

Людмила, что-то вспомнив и улыбнувшись, потихоньку подходит к спящему Виктору, приподнимает одеяло, касается холодной рукой живота Виктора. Виктор вскакивает.

Людмила. Ви-тя, по-ра вста-вать. С праздником тебя!

Виктор. Мне же холодно! Ты что, с ума сошла, мне приснилось, что я сплю с огромной жабой. И она хочет от меня детей. Я чуть не умер от страха. Какой еще праздник?

Людмила. Сегодня первое апреля. Праздник! Мы забыли, а люди празднуют. Посмотри, красота какая. (За окном – вспышки фейерверков.)

Виктор. Это – не праздник, раз не выходной.

Людмила. Это праздник, Витя. Это наш праздник, Витя, я думаю! Какие мы с тобой дураки, что не умеем жить весело. К тому же у тебя отгул.

Виктор. Ну что ты расквакалась. Хорошо, праздник. Твой праздник, а мне дай выспаться. Какая ты глуповатая. Ты даже глуповатей, чем я предполагал. Ты настоящая жаба!

Людмила (подходит к зеркалу, у нее все еще хорошее настроение). Я жаба – потому, что у меня кончик носа зеленый? На стройке не было воды. Я чистила нос пемзой, но он не оттирается. Пусть уж лучше зеленый, чем красный. (Пауза.) И рука тоже немного зеленая.

Виктор. Ты не только поэтому жаба.

Людмила. А почему? Потому что я толстая, некрасивая? Разве я виновата?

Виктор. Ты жаба, потому что я хочу спать, а ты мне мешаешь своим кваканьем.

Людмила. Прости. Людмила Петровна говорит, что они с мужем всегда первое апреля отмечают. Первое мая не празднуют, а первое апреля – всегда. У них сыну уже пятнадцать лет.

Виктор. Людмила Петровна. (Пауза.) Не упоминай этого имени при мне.

Людмила. Она сказала, что моя молодость проходит бессмысленно. И чтобы я присмотрелась к тебе. А я защищала тебя.

Виктор. Чего-чего-чего?

Людмила. А ничего-ничего. Может, она и права. Никакая я не жаба. Я, между прочим, в этом месяце лучшая в квартале.

Виктор. В каком квартале?

Людмила. В первом. Вчера итоги подводили. Людмила Петровна сказала: у маляров это впервые. Обычно отмечают только строителей.

Виктор. Лучшая в квартале! Я же говорю, что ты жаба. Жаба, жаба, жаба. Это я напрасно свою молодость провожу с тобой.

После этих слов Виктора настроение Людмилы резко ухудшилось, и с ней начали происходить странные вещи. Живот стал увеличиваться в размерах. Через пять минут он был уже таким большим, что ей пришлось встать на четвереньки. Трусы лопнули, пуговицы на халате разлетелись в разные стороны. Людмила втянула голову в плечи и попыталась вскрикнуть от ужаса. Получилось только «ква-ква-ква».

Виктор (открыв глаза и окончательно проснувшись). Это что еще такое? Может, вызвать скорую помощь? Или ты меня все еще разыгрываешь?

Людмила. Ква, ква.

Виктор. Что ты заладила, других слов не знаешь? Переела? Сходи в ванную, прими душ. Очисть желудок.

Слышно, как за окном грохочут петарды. Виктор и Людмила вздрагивают. Виктор подходит к окну. Пытается открыть его. Окно не поддается.

Виктор. Дышать нечем. А не открывается окно, потому что его всю зиму не открывали. Из-за твоих цветов. Они, видите ли, могут замерзнуть.

Людмила. Ква.

Виктор (задумчиво). Господи-и-и! Как же ты пойдешь на работу? (Пауза.) Скажут, муж обижает. Нет, они скажут, ладно бы муж обижал, а то так – сожитель. Эта Людмила Петровна всегда лезет не в свои дела. А то, что ты благодаря моей покойной тете (Виктор подходит к портрету тети, пытается смахнуть с него пыль, но не достает) живешь на моей жилплощади, не в счет?

Людмила. Ква, ква, ква…

Виктор (подумав около минуты). Может, пальто наденешь? Скажешь, мерзну. Можешь сказать, что я с тобой холоден. Придумай что-нибудь. И ушанку надень. Лицо прикрой. А нос у тебя и так был зеленым. Давай я тебе помогу.

Виктор пытается надеть на Людмилу пальто и ушанку, которые он приносит из прихожей.

Вот, вот, теперь почти незаметно.

Людмила продолжает увеличиваться в размерах. И пуговицы пальто отлетают.

Людмила. Ква, ква.

Виктор. Втяни живот! Ты понимаешь, что я тебе говорю?

Людмила. Ква, ква, ква.

Виктор (садится на диван). Бля-я-я! Вот дурак, отгул взял. Надо было сегодня не брать. Потом бы сразу два взял. Люд, что же мне с тобой делать? Скажи, посоветуй!

Людмила. Ква!

Виктор (хватает коробку из-под телевизора и накрывает Людмилу). Твой размер, между прочим. А ты говорила: выбрось, выбрось. А вот и пригодилось.

Людмила (сбрасывает ящик, стоит на четвереньках, пальто нараспашку, в шапке). Ква, ква, ква.

Виктор (внимательно смотрит на Людмилу). Людмила, если ты понимаешь человеческую речь, постучи лапой по полу.

Людмила стучит.

Понимаешь. Лучше бы не понимала. Было бы проще. (Пауза.) Точно, скажут, сожитель избил. (Пауза.) Так как же ты на работу пойдешь? Хорошо, давай такси вызовем.

Виктор звонит по телефону.

«Вояж»? Примите заказ, Металлургов, 13, квартира 10, на сейчас. (Людмиле) Сейчас приедут! Люд! Не грусти!

Картина 2

Та же квартира. День. Людмила сидит на полу. Кажется, что она стала еще больше. Перед ней цветы с подоконника. Она их ест. Рядом большая миска с водой.

Виктор (в отчаянии звонит по телефону). Иванова Людмила Ивановна. 1975 года рождения. Маляр. Кто – я? Проживаем вместе пять лет, по адресу проспект Металлургов, дом 13, квартира 10. Надо срочно отвезти ее на работу. Сама не может выйти. Такси вызывали. Нет, говорить сама тоже не может… Какая вам разница? Она глухонемая… Да, я уже звонил к вам, час назад. Но никто не приехал. Почему? МЧС называется.

Людмила. Ква, ква, ква…

Виктор (Людмиле). Не приедут. Носилки, говорят носить некому. А вчера по телевизору показывали, как собаку полчаса из люка вынимали. Была бы ты хотя бы собакой. Вот так, Людка. Вся надежда только на Николая. Сказал, через полчаса буду. А уже сорок минут прошло.

Людмила (сбрасывая с себя шапку и пальто). Ква, ква, ква.

Виктор. Жарко? Понимаю. Но окна не открываются. Ладно, потерпи. Хочешь, я дверцу холодильника открою? Прохладнее станет.

Виктор открывает холодильник, видно, что там пусто, только бутылка водки. Звонок в дверь.

Ты прикройся простыней, что перед чужими мужиками голой крутиться?

Виктор набрасывает на Людмилу покрывало. Входят Николай и Леонид Степанович в белом халате.

Николай. Ну, вот, Леонид Степанович, знакомьтесь! Мой, можно сказать, бывший товарищ. Виктор. Полузащитник. А я всегда нападающим был. Виктор жену у меня увел! Да она тогда мне уже и не нужна была. Сейчас, наверное, жалеет. Да, Виктор, жалеешь? А помнишь, как в футбол играли на первенство района? Команда 10-го АТП против 11-го. Мы всегда в финал выходили. Сейчас играешь?

Виктор. Какая теперь игра? Не до футбола. То ж молодость была. И команды у нас нет. Каждый сам за себя. Все форварды.

Николай. Бывших футболистов не бывает. Мне до сих пор снится, как мы гоняли. Пенальти, угловые, штрафные. Помнишь, как я вам с углового головой в нижний угол забил? Меня тогда еще на скорой увезли. Вот время было. Ничего не боялись, и все получалось. Снится до сих пор.

Виктор. А мне ничего не снится. Крепко сплю.

Николай. А я, Леонид Степанович, до сих пор мяч об стенку бью. В квартире. Соседи жалуются. И Маринка ругается. Плевать! Что она в этом понимает?

Леонид Степанович. Футбол – это хорошо. Для здоровья. Если в меру. Так, где же больная?

Виктор приподнимает покрывало. Видна только голова Людмилы, она по-прежнему – на четвереньках.

Николай. Угу. Понятно. Так вот, значит, как оно все у вас. Значит, не дружно живете. Я так и думал.

Виктор (Леониду Степановичу). Людмила Ивановна Иванова. Моя сожительница. Знакомьтесь.

Леонид Степанович. Здравствуйте! Меня зовут Леней.

Людмила. Ква! Ква! Ква!

Николай. Да? Раньше, когда мы с ней жили, она выглядела получше. Ну, Людка ты расслабилась. (Похлопывает Людмилу по спине.) Холодная. А дотрагиваться до нее можно? Бородавки не появятся?

Леонид Степанович. Ничего пока не трогайте, Николай. Пока не разберемся. Вы, Виктор, не трогали ее?

Виктор. Не помню, может, и трогал. Это только сегодня с ней такое. Еще вчера все было нормально. Мы с ней хорошо жили. Вот телевизор купили.

Леонид Степанович. А скорая почему не приехала? Что сказали?

Виктор. Говорят, очень заняты. А к такси мы сами спуститься не смогли.

Леонид Степанович (Николаю). А какая сегодня бригада дежурит?

Николай. Третья, Леонид Степанович, они не поедут. Они сегодня с утра первое апреля отмечают (Пауза.) А телевизор, я смотрю, отечественный, да?

Виктор. Детали импортные.

Леонид Степанович достает из саквояжа фонендоскоп, начинает обследовать Людмилу, она по-прежнему накрыта покрывалом. Леонид Степанович приоткрывает отдельные части больной. Цокает языком.

Николай. Скупой платит дважды. А то и трижды. Я три раза такой холодильник ремонтировал.

Виктор. Кругом одни деньги.

Николай. Такая сейчас жизнь. Надо зарабатывать. А что ты думаешь, мы только скорая? Мы еще и мебель возим. И таксую я. И как катафалк. Сейчас на хороший катафалк повышенный спрос. Не хотят люди в автобусах ехать на кладбище. Не хотят как на работу. Хотят, чтобы праздник. Чтобы торжественно. Чтоб без аномалий.

Виктор. У нас все без аномалий было. Еще вчера.

Николай (осматривает комнату). Дело не моё. Живите, как хотите. Отвези Людку к себе на дачу, пусть отлежится.

Виктор. Люда не любит дачу… Говорит, что я там не видела? Там только вагончик без окон. И деревьев совсем нет. Она бы там задохнулась от жары.

Николай. Не задохнется. Жабы духоту любят. Они же в болоте живут.

Леонид Степанович (осмотрев Людмилу). Температура тела – комнатная, плюс двадцать девять. Жарко у вас. Но живая. Надо бы рентген сделать. Так я ничего не замечаю. Внешние изменения, конечно, налицо. Но что внутри – не видно. И половые органы я не нашел.

Виктор. Мужики, давайте на кухню пройдем, руки помоем. Разговор есть.

Николай, Леонид Степанович и Виктор уходят на кухню. Людмила подслушивает у двери. Слышны обрывки фраз.

Виктор. Коль, Леонид Степанович. Не в службу, а по старой дружбе. Людку надо в больницу устроить, или хотя бы на работу отвезти. Срочно. У меня всего пару часов в запасе. Очень важная встреча. Отгул у меня сегодня. Женщина ко мне должна прийти, если хотите знать правду. Не могу я Людмилу здесь держать. Коль, я же слышал, ты Марину за полчаса в больницу устроил. Мужики, у вас же всюду связи.

Леонид Степанович. У меня хорошие знакомые только в наркодиспансере. Но и то – только на следующей неделе.

Николай. Быстро по-любому не получится. Сейчас у нас еще один вызов. Срочный. (Пауза.) А ты, я смотрю, времени зря не теряешь. Приспособился.

Виктор (возвращаясь в комнату). Ладно, не можешь, так не можешь. Я не особо и надеялся. Так, думаю, позвоню, на всякий случай.

Николай. Ты ж ничего толком не объяснил. А что, если ее в зоопарк отдать или в тир?

Леонид Степанович. По-моему, предпочтительнее, цирк. Там кормят лучше. И оформляют быстро. Наверное, и паспорт не потребуется. Только не говорите, что она раньше человеком была. А всегда такая… Жаба.

Николай. А мы в детстве жаб и лягушек через тростинку надували.

Леонид Степанович. Мы тоже. И еще пылесосом.

Николай. Я вот думаю, что это с ней? Не задумывался, Виктор?

Виктор. Задумывался, но ничего не придумал.

Леонид Степанович. Может, экология? Сейчас, знаете, сколько таких больных. Не дай господи. А дети сейчас какие рождаются? Знаете? Ихтиандры.

Виктор. Что за ихтиандры?

Леонид Степанович. У нас в больнице на прошлой неделе один такой родился. А вы что, не слышали? По телевизору нашу больницу показывали. Шестипалый.

Николай. Может, и экология. Панельные дома фонят.

Виктор. Тетя Таня, сестра отца, которая раньше здесь жила, от рака умерла. И детей у нее не было.

Николай. Вот видишь. Кварц излучает. А кто знает, что мы пьем? (Пауза.) Интересно, а если из Людки пылесосом воздух выкачать?

Виктор. Ты из своей Марины выкачивай.

Николай. А что мою выкачивать, она и так нормальная. А Людка – она ж с придурью. Святую из себя всегда строила, в церковь при мне пару раз ходила. И в библиотеку. Еще до меня. Я ж ее знаю. Мы ж почему и расстались? Помнишь, я тебе говорил, не лезь. Будешь жалеть. Мы ж с ней два года прожили.

Виктор. Но я же не знал. Что так получится. Именно сегодня. Я, пожалуй, выпью, раз у меня отгул.

Виктор достает из холодильника бутылку и наливает себе водки.

Николай. А это ж видно было. (Пауза.) Ладно. Что, Людка, будешь водку? Давай, Виктор, угостим нашу общую подругу. (Наливает в блюдечко.) Пей до дна, пей до дна, пей до дна!

Леонид Степанович. Пейте, Людмила, пейте, а нам нельзя, мы на работе. Мы в другой раз присоединимся. Нам вообще пора. Я, Николай, пойду. Покурю во дворе. Давай быстрее.

Леонид Степанович уходит. Слышны взрывы петард. Людмила вздрагивает.

Виктор (Николаю). Она тебя боится.

Николай. Это петарды. Первое апреля. С праздником тебя, Людмила! (Выливает на голову Людмилы немного водки из бутылки, Людмила квакает – как-то особенно печально и протяжно.) Дай лапу! Ну, давай, чего задумалась?

Виктор. Ладно, Николай, ты своей бабой командуй! А тут есть кому командовать.

Николай. Ладно. Командуй сам. Если научился. Знаешь, что я тебе скажу? Ты во всем сам виноват.

Виктор. В чем я виноват?

Николай. Ты всего боишься и потому попадаешь в такие ситуации. Робкий. Боишься действовать, боишься своих пассажиров. Остановки объявляешь. Я заметил это у тебя.

Виктор. Не всегда я остановки объявляю.

Николай. Я никогда, поверишь, ни-ког-да не объявлял. А сейчас на скорой – тем более. А когда-то я районного главу возил. Я рассказывал?

Виктор. Рассказывал. Может, меня тоже на скорую приглашали. Откуда ты знаешь? Что я тебе все рассказывать буду?

Николай. Ты, Виктор, слишком жалостливый для скорой. Там надо грубее быть, жестче. Иначе больные на голову сядут.

Виктор. Чего это я – жалостливый?

Николай. Да, вот с Людкой хотя бы. Я ж знаю, что она из себя представляет, все эти мини-юбки – в ее-то возрасте. Я бы на твоем месте ей сказал – все, до свидания. Мне такая не нужна. Иди, откуда пришла, у меня встреча. Иди. Катись в свой Сальск. Я бы не церемонился. (Смотрит в пустой открытый холодильник.) И она бы с тобой не церемонилась, поверь. А ты думаешь, чем кормить? Будет ли она есть домашние цветы, или за травой сходить? Я прав? Ты ей одеяло на пол постелил. Да ей лучше на диете посидеть.

Людмила. Ква, ква, ква.

Николай. Расквакалась. Она и раньше не худая была.

Виктор. Это у нее комплекция такая. Кость широкая.

Николай. У Марины тоже кость широкая. Но держит себя в форме. У нее все нормально.

Людмила. Ква, ква, ква.

Николай (Людмиле). А разве я не прав, Люд? Может, из-за избыточного веса у нас и детей не получилось.

Людмила. Ква, ква, ква.

Николай. Ну, а чего? Рабочая гипотеза. И кожа у нее всегда была нездоровая.

Виктор. Три женщины из пяти страдают заболеваниями кожи.

Николай. Не знаю. У меня другая статистика. Я тебе говорю, надо быть жестче. И вычеркнуть этих трех из своей статистики. (Николай приподнимает наброшенную на Людмилу простынку, Людмила сопротивляется.) Люд, что я, тебя голой не видел? Не стесняйся.

Виктор. Слушай, Николай, оставь ее в покое.

Николай. А ты что, ревнуешь? К жабе приревновал.

Виктор. Оставь ее в покое, я тебе русским языком сказал. Или ты не русский?

Николай. Русский я, русский. До свидания. Звони, если что. Похороним по высшему разряду.

Николай уходит.

Картина 3

Виктор и Людмила одни в комнате. Звонит телефон.

Виктор (по телефону). Она пошла к врачу, нет, ничего серьезного, так, проконсультироваться, может, и беременная, точнее сказать не могу. Когда выйдет, не знаю. Думаю, что не скоро. (Людмиле.) Людмила Петровна звонила. Тезка.

Виктор наливает себе стакан водки.

Какая-то невезуха сплошная. Зеркало заднего вида кто-то разбил. Вообще, «газель» – ненадежная машина. Ненадёжен двигатель. Редуктор заднего моста никуда не годится. И даже такая мелочь, как краник печки салона, может подвести… Что я с ним только не делал. Ну, Людка, ты даешь. Чем же тебя действительно кормить? Что же вообще делать?

Людмила. Ква, ква, ква.

Опять звонит телефон.

Виктор. Здрав-ствуй-те! Рад слышать, Светлана Степановна. Нет, Люся на работе. Все там же работает. И я там же, в автопарке. Сегодня, Светлана Степановна, я в отгуле. Обязательно приедем на майские. Будем, будем отмечать. Нет, мы пока не зарегистрировались. Мы бы вам сказали. Обязательно. Я не отказываюсь. Разве я говорил, что отказываюсь? С первым апреля вас. Спасибо. Да, вечером придет. Какой сюрприз? Хорошо, хорошо. До свидания. (Людмиле.) Мать твоя. Эс-Эс. Говорит, у нее для нас сюрприз. Лучше бы уж без сюрпризов. Хватит на сегодня.

В дверь кто-то звонит. Виктор обреченно идет к двери.

Виктор. Черт! Что же делать, что же делать? (Шепотом.) Вера! Это ты?

Голос из-за двери. Угадай с трех раз.

Виктор (шепотом). Ко мне нельзя, жена дома.

Голос. Открывай, я не слышу, о чем ты говоришь.

Виктор. Прости, Люд! А к нам гости. Я же сегодня в отгуле, а это Вера с автопарка. Нам надо кое-какие производственные вопросы утрясти. Оказывается, я путевые листы не заполнил. Сейчас быстро заполню, и она уйдет. Ей еще и к другим водилам надо зайти. Ты же знаешь, как у нас все делается. К тому же ты должна была быть на работе. И жить мне как-то надо. Что теперь поделаешь? Такова природа.

Виктор накрывает Людмилу коробкой от телевизора.

Еще раз прости. Но, что люди подумают, если увидят тебя? Что я им скажу, вот знакомьтесь, моя жена, Людмила. Она сегодня не в форме. А мне тоже надо как-то жизнь свою устраивать.

Людмила. Ква, ква, ква.

Входит Вера – маленькая, с розовыми волосами.

Виктор (стараясь говорить как можно тише). Вера, ты извини, что так получилось. Ну, что я опять путевые листы забыл на работе. Это в последний раз. Надо с этим заканчивать. Не солидно в моем возрасте.

Вера (очень громко). В смысле? Ты пил? (Смотрит на бутылку.) Да ты уже расслабился, я смотрю. Что ж меня не дождался? А я с шампанским. (Достает бутылку.)

Виктор. Вера, умоляю, говори тише. В этих домах очень плохая звукоизоляция, а за стенкой маленький ребенок. Хочешь, телевизор посмотрим? Сорок девять каналов. Может, даже пятьдесят один.

Виктор включает телевизор на полную громкость. Людмила вместе с коробкой пытается подвинуться к дивану – чтобы лучше слышать, но Виктор довольно грубо отодвигает коробку в дальний угол, накрывает ее одеялом.

Вера. Хорошее одеяло. А давай его на пол постелем. Диван у вас такой шаткий. Я в прошлый раз чуть не упала. И выключи телевизор, от него у меня все настроение пропадает. Ты чувствуешь, болотом пахнет?

Виктор. Панельные дома все так пахнут.

Не дождавшись, когда Виктор выключит телевизор, Вера сама подходит к телевизору и выключает его.

Вера. А твоя жаба на работе?

Виктор. Никакая она не жаба. Как ты можешь так говорить?

Виктор подносит палец ко рту. Вера подходит к коробке из-под телевизора и сбрасывает одеяло на пол.

Виктор (очень громко). Почему у меня постоянные проблемы с путевыми листами?

Вера. У тебя проблемы не с путевыми листами.

Виктор. А с чем? Опять краник печки салона потек? «Газель» – ненадежная машина. Сколько раз я уже об этом говорил начальству.

Вера. У тебя проблемы с головой. Господи, почему на моем жизненном пути попадаются только идиоты? Мне на полу нравится целоваться.

Виктор (шепотом). Я не идиот, Вера. Я тебе потом все расскажу. Иди ко мне. Только замолчи.

Виктор накрывает коробку еще одним одеялом. Сверху кладет подушки.

Я ножку у дивана починил. Целый день провозился. А жена совсем не ценит. (Эту фразу Виктор говорит громко, специально для Людмилы.)

Виктор и Вера целуются. Людмила отчаянно квакает.

Вера. Хорошо, сегодня ты можешь погладить мне еще и грудь. Но не больше. Нам еще рано переходить к большему. Мы же только месяц встречаемся. Гладь, сегодня я могу себе это позволить. (Пауза.) У меня, кстати, еще один мужчина появился.

Виктор. Что еще за мужчина?

Вера (говорит очень быстро). Захожу на днях в трамвай и вижу мужчину, у которого квартира в Москве.

Виктор. Откуда ты знаешь про квартиру?

Вера. Он мне все рассказал. Улучил момент и рассказал.

Виктор. Так вы были одни в трамвае?

Вера. Что ты? Полно людей. Но мы рядом сидели. Живет один, восемь лет, купил квартиру, а жена не хочет переезжать. Ситуацию можно было использовать. Но я сделала вид, что засыпаю от его слов. Я видела, как он ждал, чтобы я проснулась, но я не открыла глаза.

Виктор. Хочешь чаю?

Вера. Ревнуешь? Давай шампанского. Если честно, он мне не понравился, но это был вариант, который можно было бы использовать. Он хороший, но старый. Мой диагноз – под шестьдесят. Не лысый, просто седой. Профессионал высокого уровня. Это с его слов. Ехал на заседание совета директоров.

Виктор. На трамвае? Проверь кошелек.

Людмила. Ну, да. Может быть, аферист какой-то. Да нет. Кошелек на месте.

Виктор. Ладно. У тебя красивая грудь.

Вера (отодвинув от себя Виктора). Ты не слышишь, кто-то квакает? По-моему, из коробки.

Виктор. Я же тебе говорил, что у нас плохая звукоизоляция. Это в соседней квартире ребенок плачет. Или, может быть, даже из зоопарка. Он тут совсем недалеко.

Вера. Что ты говоришь? Зоопарк в другом конце города.

Виктор. Это новый, передвижной. Ты не видела, когда ехала? Во дворе за круглосуточным гастрономом.

Вера. Не видела. Я по сторонам не смотрю. Все-таки ты меня совсем не ценишь. Давай сходим хотя бы в этот передвижной зоопарк. В следующую пятницу.

Виктор (очень громко). Так мы будем заполнять путевые листы? Или в другой раз?

Вера. Идиот.

В этот момент кто-то звонит в дверь, а затем громко стучит чем-то тяжелым.

Милиционер. Откройте, я знаю, что вы дома, открывайте, это ваш участковый.

Виктор. Сейчас открою, подождите, я не одет. Вер, ты, наверное, спрячься на балконе. Будет нехорошо, если нас увидят вместе. Разговоры пойдут. В автопарке завтра только о нас и будут говорить.

Вера. А вдруг он надолго? А на балконе прохладно. Все-таки не лето.

Виктор. Не знаю, не знаю, не знаю. Ничего я теперь не знаю. Посиди. Не замерзнешь.

Вера. А, может, я лучше в коробке посижу? Из-под телевизора.

Виктор. Ни в коем случае. Там это. Того. Как бы это тебе объяснить. Там старый телевизор.

Вера. Обманщик. Знаю я, какой там старый телевизор. Запчасти воруешь? А я думаю, куда это новый карбюратор от газели пропал. Не бойся, я никому не скажу. Идиот.

Вера уходит на балкон, появляется милиционер, прячет пистолет в кобуру.

Милиционер. Лейтенант Шевченко. Ваши документы.

Виктор приносит из прихожей паспорт, милиционер рассматривает документы.

Кто у вас еще прописан?

Виктор. Никто.

Милиционер. Странно. А вот со скорой звонок был. Просили разобраться. Подозрение на преступление.

Виктор. В чем вы меня подозреваете?

Милиционер. Сейчас разберемся. Вот запись дежурного. Женщина в критическом состоянии. Что-то неразборчиво. Что-то плюс двадцать девять.

Виктор. Градусов, наверное… Ну, Николай, не ожидал от тебя такого. Сука.

Милиционер смотрит на бутылки.

Милиционер. Да я смотрю, ты тут отдыхаешь по полной программе.

Виктор. Отгул взял, думал расслабиться. Да разве дадут?

Милиционер. Так, так. Что тут у нас дальше? Не смогли оказать помощь. Тяжелая. Не пойму, что они имели в виду. Но в любом случае медицина обязана нас проинформировать, а мы должны прореагировать. Таков порядок. Иванова Людмила Ивановна, 1975 года рождения, русская, тебе кем приходится?

Виктор. Пожениться мы собирались. Но теперь не знаю.

Милиционер. Поясни!

Виктор. Собирались пожениться… Но… она ушла на работу. Что тут непонятного.

Милиционер. Все понятно. Вопросов нет. А если мы сейчас позвоним ей на работу? А ее там не будет. Скажут, с утра ждем, но она не пришла. Хотя давно должна была первой прийти. Потому что у нее ключи от бытовки. Что скажешь? Подозрение на убийство.

Виктор. Хорошо. Я вам предъявлю Иванову Людмилу Ивановну, 1975 года рождения.

Виктор поднимает коробку из-под телевизора. Под ней сидит огромная лягушка.

Знакомьтесь. Это – Людмила. Это – лейтенант Шевченко. Наш участковый.

Лейтенант садится на диван, потом вскакивает и вытаскивает из кобуры пистолет, который попеременно направляет то на Виктора, то на лягушку. Лягушка квакает.

Милиционер. Значит так, отошли все в сторону. Ко мне не приближаться. Где тут у вас телефон?

Хочет позвонить, но передумывает.

Ладно, поговорим. Как докажешь, что это Людмила Ивановна?

Виктор. Людмила, если ты Людмила Ивановна, 1975 года рождения, русская, постучи лапой по полу.

Людмила стучит.

Милиционер. Может, это результат дрессировки. Может, ты ей дал какой-то знак. Рукой показал, а я не заметил.

Виктор. Попробуйте сами.

Милиционер. Ну, хорошо. Скважи «ква»! А ты руки – за спину. И чтобы без фокусов.

Людмила квакает.

Ну, это, может, опять случайно совпало. А вот мы ее сейчас попросим прыгнуть из окна.

Виктор. У нас окна не открываются.

Милиционер. Поверю на слово. Хотя и не положено. Хорошо. Пусть залезет на диван. Эта, как там тебя, давай на диван!

Милиционер хлопает ладонью рядом с собой. Жаба с трудом взбирается на диван.

Ай молодца. Все бы бабы так. С полуслова. А то мою пока уговоришь. Что ты! Она, видите ли, этого не умеет. Раньше умела, а теперь нет. А ну-ка, Людмила Ивановна, теперь обратно – на пол.

Жаба нехотя спускается с дивана.

Да, ты, Людка, совсем ручная. Только уж больно молчаливая. (Пауза.) А что, мне такие нравятся. Они слушать умеют. Отлично! Таких и надо брать в жены.

Жаба квакает.

А чем кормишь?

Виктор. Да почти ничем. Так, цветов немного дал. А герань она сама съела. Ну, и воды. Много пьет.

Милиционер. Отлично. Воды не жалко. И мух они едят еще. Я смотрю, в комнате совсем мух нет. Хотя и душно. (Пауза.) Отлично, отлично. А у нас мухи. А моей все по барабану. Тошнит ее постоянно. Говорит, даже ложку в рот положить не могу. А у тебя такая хорошая жена. Завидую. О детях не думали?

Виктор. Бывало и такое. Мы по любви сошлись, если честно.

Слышно, как кто-то скребется в дверь балкона. Это Вера.