Текст книги "Парикмахерша"

Сергей Медведев
Парикмахерша

Монолог с картинками

Действующие лица

Ирина и Татьяна – работницы парикмахерской, где-то между 30 и 40 годами.

Виктор и Александр – пожарные, 35 и 50 лет соответственно.

Евгений – уголовник, 35 лет.

Алексей Николаевич – судья, 50 лет.

Николай – художник, 35 лет.

Два мальчика-подростка.

Ирина (в зал). Меня зовут Ириной. Из дома я всегда выхожу ровно в восемь. Тщательно закрываю двери, первую – деревянную, потом вторую – стальную. Сбегаю по ступенькам со своего третьего этажа, выбегаю во двор, сворачиваю направо, пробегаю под окном на втором этаже – оттуда всегда доносится армянская речь: «Че! Че! Че!» А потом по-русски: «Нет, я сказал!». О чем они говорят? Понятия не имею. Затем я бегу дальше – через дворы, мимо компании, всегда выясняющей, чем закончился вчерашний вечер: «А я сама ушла? А я что, помню?». Алкашня. Потом бегу дворами, чтобы срезать путь.

Маленькая парикмахерская. Всюду цветы в горшках и цветы в вазах. Часть из них давным-давно засохла. На стенах парикмахерской висят огромные портреты симпатичных молодых людей с модными стрижками и плакат Валерия Меладзе десятилетней давности с автографом певца.

(В зал). В нашей парикмахерской под названием «Весна» всего два рабочих места. За одним из них работаю я, блондинка с черными-пречерными бровями. Одни говорят, что мне только тридцать, другие – что далеко за сорок. Я никогда не спорю. Все зависит от точки зрения и освещения…

В то солнечное летнее утро я выглядела на тридцать.

Я села в кресло перед зеркалом, внимательно посмотрела на себя, смахнула со лба челку, взяла в руки письмо и прочитала: «Здравствуй, моя дорогая. Мой сосед по камере – его зовут Ренат – говорит, что таких женщин, как ты, не бывает. А если и бывает, то только в кино типа «Москва слезам не верит». Кстати, Ренат говорит, что если мы с тобой захотим перебраться в столицу нашей Родины, то он поможет – у него там много друзей. Когда я выйду на свободу, мы обязательно поедем в Москву, ты должна посмотреть этот город. Город больших возможностей. Ты устроишься в дорогую парикмахерскую или гримершей на телевидении, там платят больше, чем у вас. Я пойду работать в милицию или в школу – учителем физкультуры. Люблю, целую, моя дорогая Иришка… Когда прочтешь это письмо, обязательно уничтожь его, я не хочу, чтобы о наших чувствах узнал кто-нибудь посторонний. Твой Женька. До свободы осталось 100 дней».

Я вздохнула и тщательно порвала письмо на мелкие кусочки. Затем сложила бумажные обрывки в пепельницу и поднесла к ним зажигалку.

Парикмахерская наполняется дымом. Ирина кашляет.

Как же я проживу эти 100 дней?

Жека – замечательный человек. Да, он сейчас в тюрьме, да, он избил свою жену, и она умерла. Но он не виноват… «Ты должна понять меня, Иришка, – написал он как-то мне. – Она была очень жадная. И ужасно крикливая. Как она визжала, ты бы только слышала. Ты хорошая, Иришка»… А я тоже не люблю шум, я люблю тишину. Поэтому мы с Женькой – родственные натуры.

Пожарная диспетчерская. На пульте горит красная лампочка и что-то гудит.

Голос диспетчера. А это что такое? Пожар? Не может быть!

Лампочка не гаснет.

(Очень строго). Внимание! Сигнал с улицы Красных Зорь, дом 37, первый этаж, парикмахерская «Весна». Задымление помещения. Первый экипаж! Первый экипаж, вы что, спите? Виктор!

Виктор. Чего еще?

Голос диспетчера. Командир пожарного расчета номер один!

Виктор. Я!

Голос диспетчера. Красные Зори, 37. Парикмахерская «Весна». А ну быстро на пожар!

Виктор и его напарник по имени Саша прыгают на пожарный шест и медленно спускаются вниз. Звук пожарной сирены.

Парикмахерская. Ирина убирает свое рабочее место: расставляет по местам банки-склянки, ножницы, машинки для стрижки, вазы с засохшими цветами, цветочные горшки со всякими кактусами, протирает тряпкой фотографии парней с модельными стрижками.

Ирина (в зал). Баночку – сюда… Баночку – туда… Ножницы наточены… Цветы пора бы выбросить, но жалко… Нет, выброшу… Ну их к черту… Сколько я себя помню, всегда стригла – кукол, подруг, собак. Делала им прически, хотела улучшить. Мама говорила: «Ты портишь дорогие подарки». Мамины ухажеры дарили мне кукол с шикарными длинными волосами. А я их стригла, стригла, стригла. Мне казалось, что с короткой стрижкой им лучше. Вжик, вжик – и на тебя смотрит совсем другое существо. К концу рабочего дня мне хочется постричь даже кактус. Вжик-вжик – и он станет мягким и совсем не опасным… Евгения я тоже побрею налысо… Обязательно.

Ирина подходит к кактусу с ножницами.

Хочешь, и тебя подстригу? Не хочешь? Ладно, живи… И дай жить другим… Это главное правило в жизни, мой друг… Наверное.

Слышен вой пожарной сирены, скрип тормозов, в дверь парикмахерской кто-то громко стучит. Это Виктор, командир пожарного расчета номер один.

Виктор. Девушка, это вы горите?

Ирина. Приходите через десять минут. Мы еще не открылись.

Виктор. Но это парикмахерская «Весна»?

Ирина. Конечно!

Виктор. От вас поступил сигнал о возгорании. Значит, требуется наша помощь.

Ирина. Но ничего же не горит, вы сами видите… Может быть, это был сигаретный дым. Я иногда курю. Когда у меня плохое настроение. А сегодня хорошее.

Виктор (звонит в диспетчерскую и успокаивает дежурного). Здесь только дым, а огня нет… Повторяю, ничего не горит… Пострадавших нет. Возвращаемся на базу…

Ирина (в зал). Я, сообразив, что утренний визит пожарного связан с письмом, которое только что сожгла, сказала Виктору: «Вы простите меня, ради Бога, за беспокойство. Приходите вечером, я вас бесплатно подстригу».

Виктор. С огромным удовольствием. Часов в семь подъеду.

Виктор возвращается на базу с напарником-водителем.

Виктор. Обменяемся впечатлениями?

Александр. Пожалуй.

Виктор. Какая хорошая девушка!

Александр. Удивительная…

Виктор. Через десять минут, говорит, открою. Дурочка. А если бы сгорела?

Александр. Жалко было бы…

Виктор. А мне пора уже постричься? Да? Пора? Сам вижу, что пора. (Виктор проводит ладонью по своей голове.) Шлем портит волосы. От шлема они сваливаются.

Парикмахерская, вечер, шум дождя. Ирина стрижет Алексея Николаевича, солидного мужчину лет пятидесяти. Татьяна, напарница Ирины, метет пол, одновременно читая учебник по парикмахерскому искусству.

Ирина (в зал). А вечером в городе пошел сильный дождь, стало совсем темно, и в парикмахерской включили свет.

Татьяна. Вот послушайте! Короткие и ухоженные волосы предпочитает большинство современных известных и не очень мужчин – это короткие по всей окружности головы стрижки, такие, скажем, «опрятные головки». Никакого намека на беспорядок. Такая прическа требует использования небольшого количества мусса для поддержания стиля.

Алексей Николаевич (осмотрев себя – накрытого по шею клеенчатым кульком). Мне – как всегда, виски подровнять. И затылок. Чуть-чуть, самую малость. Просто чтобы линия была видна. Чтобы было аккуратно.

Ирина. Хорошо, Алексей Николаевич. Как скажете. Хотите линию – будет линия. Хотите аккуратно – будет аккуратно. Может, укладку сделаем?

Алексей Николаевич. Сегодня не надо. Кстати, где ваш прейскурант?

Ирина. На переоформлении.

Алексей Николаевич. Понятно… Понятно… А кассовый аппарат у вас есть?

Ирина. Мы на вмененном налоге на добавленную стоимость.

Алексей Николаевич. Все равно кассовый должен быть. И вы, после того как окажете мне услугу, должны выдать чек…

Ирина. Но мы никогда не выдаем чеки.

Алексей Николаевич. Надо выдавать… Вы еще молодая девушка, Ирина. Зачем вам неприятности?

Ирина. Неприятности мне не нужны. Их еще можно избежать?

Алексей Николаевич. Вы мне симпатичны своею молодостью и наивностью. Открою вам тайну – завтра все парикмахерские города будет проверять налоговая инспекция, у меня там друзья.

Татьяна (продолжая мести, читает учебник). Классика – самая популярная стрижка. Это своего рода «воспоминание» о модной мужской прическе 1950 года, когда все волосы спереди зачесываются назад, но немного отклоняются в одну сторону. Для поддержания волос в таком положении необходимо использование любого средства для укладки…

Ирина (в зал). Алексей Николаевич работал в районном суде. Не главный, но и не из последних – так он о себе говорил. Судья приходил раз в неделю. Когда линия на затылке становилась неявной. Как-то он предложил мне стать его любовницей. Я тут же провела бритвой по его горлу. Мысленно, конечно… У Алексея Николаевича была жена и двое детей. Свое семейство ради меня он бы никогда не бросил, да я бы и не попросила. А потом у меня появился Евгений. С ним мы скоро уедем в Москву… А Алексей Николаевич – просто мой друг… Он всегда что-нибудь советует.

Алексей Николаевич (сидя в кресле). Ирина, вы все-таки неправильно строите свой бизнес. Вы даете объявления на радио, а надо в газеты. Подумайте, ваша целевая аудитория – это читатели газет. По радио они и адрес ваш не запомнят. Вы выбрасываете деньги на ветер…

Ирина. Вам нравится ваша работа, Алексей Николаевич?

Алексей Николаевич. Работа как работа. Судите сами и не судимы будете. Как говорится.

Ирина. И кого вы судили сегодня?

Алексей Николаевич. Убийцу. Ничего интересного. Пьяный мужик отрубил голову своей жене. Говорит, очень разговорчивой была. Обычная бытовуха. На почве внезапно возникших неприязненных отношений. На суде мужик плакал, говорил, что случайно получилось, говорил, что все равно любит, двадцать лет вместе прожили и ни разу не ссорились.

Ирина. Мужика жалко.

Алексей Николаевич. Вы, Ирочка, суккуленты пожалейте. Они же у вас совсем пожелтели. Вы их, наверное, раз в полгода поливаете. Да? Я прав?

Ирина. Правы, я про них совершенно забыла.

Алексей Николаевич. Сегодня вы необыкновенно очаровательны, Ирочка…

В парикмахерскую заходит мокрый от дождя Виктор.

Виктор (подслеповато щурясь). А вот и я. Не ждали? А я пришел…

Татьяна (отложив в сторону учебник по парикмахерскому искусству и заинтересованно посмотрев на Виктора). Современный мужчина все больше стал заботиться о своей внешности. Его интересует уже не только сама прическа, но и состояние волос, ногтей, кожи…

Виктор. Вот это погодка! Всем погодкам погодка!

Татьяна. Присаживайтесь!

Виктор. Я к другой девушке!

Татьяна. Везет тебе, Ирка! Мужики так к тебе и тянутся.

Виктор. (Татьяне.) Вы тоже хорошая, но мне нужна… Ирка.

Ирина (наконец, посмотрев на Виктора внимательно). А, это вы… Этот молодой человек сегодня спас меня от пожара. Подождите минут пятнадцать, закончу с предыдущим клиентом.

Виктор. Я не тороплюсь… Обсохну пока…

Ирина долго молча стрижет Алексея Николаевича, а затем пылесосом убирает ненужные волосы.

Алексей Николаевич. Сколько я вам должен?

Ирина. Двести…

Алексей Николаевич (засунув в передний карман Ирининого фартука деньги и подержав там немного руку). Здесь триста, сдачи не надо…

Ирина. Спасибо… Жду через неделю.

Алексей Николаевич. До свидания, красавицы!

Алексей Николаевич уходит, Татьяна продолжает уборку помещения.

Ирина. (Виктору.) Прошу… Дождь на улице?

Виктор. Сыро…

Ирина. Как постричь?

Виктор. Остановимся на чешской полечке.

Ирина. Голову мыть будем?

Виктор. Была не была, давайте мыть голову!

Ирина (отводит Виктора к «головомойке»). Не горячая ли вода?

Виктор. Нормальная.

Ирина. А полотенце подержите вокруг головы?

Виктор. Подержу.

Ирина (возвращается с Виктором – он с чалмой на голове – на свое рабочее место). Чуб покороче?

Виктор. Два сантиметра оставьте.

Ирина. Уши открыть?

Виктор. Открывайте. Виски пореже сделайте. Не надо их жалеть…

Ирина. Я и не жалею… Чуб вот жалко… Он вам идет. А короткий чуб откроет шрамы на лбу.

Виктор. Это по работе.

Ирина. Опасная работа?

Виктор. Опасная. Можно сказать, горячее производство.

Ирина. А платят хорошо?

Виктор. Нормально…

Ирина. Ну это главное… Кажется, я вам тут лишнего кромсанула.

Виктор (внимательно смотрит на себя в зеркало). Да, как-то несимметрично получается.

Ирина. Ну давайте я и с этой стороны покороче сделаю.

Виктор (испуганно). Теперь я – как терминатор. Страшный.

Ирина. А мне нравятся мужчины с короткими стрижками. Вам идет…

Виктор. Потому что у меня волосы хорошие, жесткие…

Ирина (в зал). Даже не знаю, зачем я это сказала – про короткие стрижки. Так ляпнула, чтобы сгладить конфликт, а он подумал, что я с ним заигрываю. Что я дама доступная, стоит меня лишь поманить пальцем, и я – его женщина… А я в тот момент уже была недоступной! У меня уже был Женька…

А через два дня Виктор пришел опять. С букетом цветов. Это были розы…

Виктор. Мне – полубокс! А вам разрешите подарить цветы.

Ирина. Зачем тратиться на незнакомую девушку, Виктор?

Виктор. Хотел сделать приятное… А вы обиделись?

Ирина (в зал). Еще через день он пришел с бутылкой шампанского и молча поставил ее рядом со мной. От него пахло костром.

Виктор. Наголо! Так ведь теперь модно?

Ирина. Модно. Но у вас же были такие хорошие волосы. И череп у вас не совсем правильной формы.

Виктор. Правда? Никогда не замечал.

Ирина. Обратите внимание, Виктор. (В зал.) Он стал приходить каждые три дня. Брить голову. Однажды он спросил…

Виктор. А хотите посмотреть, как горит многоэтажный жилой дом? Это незабываемое зрелище. Я вам позвоню, когда он загорится.

Парикмахерская. Татьяна и Ирина стригут мальчиков-подростков.

Ирина (в зал). Иногда мы с Танькой так увлекались разговорами, что напрочь забывали о своих клиентах. Особенно если нам было что обсудить. (Татьяне.) Он меня вчера проводил домой, между прочим. На всякий пожарный случай, как он сказал.

Татьяна. С чувством юмора мужик?

Ирина. Не могу понять. Сказал, приглашаю на пожар, картошки печеной поедим…

Татьяна. От него и вчера пахло картошкой, я обратила внимание.

Ирина. Говорит, что у них такой ритуал: после того как потушат пожар, на пепелище картошку запекают.

Татьяна. Что-то я не слышала о таких ритуалах.

Ирина (в зал). Наконец я вспомнила, что стригу мальчика, который просил меня всего лишь подровнять сзади его длинные волосы. (Мальчику.) Ой! Так тебе, мальчик, как? Чешская полька?

Мальчик (чуть не плача). Чуть-чуть подровнять сзади.

Ирина. Наверное, уже не получится «чуть-чуть». В этом году снова в моде полубокс… Или ежик?

Мальчик. Я пойду.

Ирина (отряхнув чужие волосы с фартука и поправив прическу). А меня Виктор пригласил на дискотеку.

Татьяна. Пойдешь?

Ирина. Не знаю. Как-то это нехорошо по отношению к Евгению.

Татьяна. Он же не узнает…

Ирина. Не узнает, это точно…

Татьяна. Пишет?

Ирина. Пишет… Пишет, 80 дней осталось до того, как мы увидимся. Я люблю его, Танька, больше жизни.

Татьяна. Как же ты можешь любить, если никогда не видела? Он так и не прислал фотографию?

Ирина. Говорит, что у него нет хорошего снимка. Но пишет, что высокий и добрый… Он обещает такую любовь!

Татьяна. Какую такую?

Ирина. Это очень интимно, Татьяна. У меня аж мурашки по спине!

Татьяна. Везет тебе, Ирка!

Ирина. Говорит, в Москву уедем!

Татьяна. Ну кому ты в Москве нужна?

Ирина. У него друг там. Ренат. Большой начальник. Обещал помочь… А что здесь делать?

Виктор (с абсолютно голым черепом) вместе с напарником-водителем возвращаются с очередного пожара.

Александр. И как дела на любовном фронте?

Виктор. Движутся. Потихоньку, но движутся.

Александр. Вижу… Налысо – это ее идея?

Виктор. Это мода такая сейчас.

Александр. Ты у нас теперь модный…

Виктор. В целом… Мне нравится быть лысым… Ты не на меня смотри, а за дорогой. Опять влетим в какую-нибудь канаву.

Дискотека. Музыка играет так громко, что Ирине и Виктору приходится кричать.

Ирина (в зал). Я согласилась пойти с Виктором на дискотеку, но очень быстро выяснилось, что он совершенно не умеет танцевать. Несколько раз он наступил мне на ногу. Поэтому мы стояли друг напротив друга на некотором расстоянии и слегка покачивались в такт музыке.

Виктор. Я люблю рок-н-ролл. Старый добрый рок-н-ролл. А это какая-то другая музыка. Не в моем вкусе. Давайте лучше посмотрим, как другие танцуют.

Ирина. Давайте. К тому же мне скоро домой… Мне нравится Меладзе.

Виктор. Кто?

Ирина. Меладзе.

Виктор. Сейчас в моде одиночные танцы.

Ирина. Брэйк.

Виктор. Вот, вот… Брэйк. Как в восьмидесятых… Все повторяется… Алла Пугачева тогда еще рэп стала петь. Как там? Жить, гореть и не угорать…

Ирина. Я люблю Аллу Пугачеву. А вы?

Виктор. А у меня для вас сюрприз.

Ирина. Что?

Виктор. Сюрприз, говорю…

Ирина. Я не против. Давайте еще. Но лучше шампанского.

Виктор. У меня для вас сюрприз.

Ирина. Какой сюрприз?

Виктор. Медальон…

Ирина. Давайте!

Виктор. Берите!

Ирина. Золотой?

Виктор. Золотой… Чуть оплавленный…

Ирина. Как оплавленный?

Виктор. Чуть оплавленный… В огне… Можно вас пригласить к себе на день рождения?

Ирина (в зал). Конечно, Виктор был очень старомодным. Он жил вместе с мамой, которая ужасно обрадовалась, увидев меня: «Как я рада, как я рада! Наконец-то, наконец-то! Хоть какая-нибудь…» У него даже были очки, которые он носил только дома. Никакого сравнения с Женькой. Очень худой неприятный мужчина – друг – подарил Виктору на день рождения плюшевого мишку. Я ему ничего не подарила. Еще чего! Виктор играл на гитаре и два раза спел песню.

Виктор. Эту песню я посвящаю вам, Ирина!

 
Свободный день, но сердце не свободно,
На всех парах к тебе оно летит,
Людские волны бьют о пароходы,
И плыть мешают айсберги любви.
 

 
Свободный день, и женщины свободны.
Подводный камень на моем пути.
Так дайте, дайте ходу пароходу
До той ближайшей пристани дойти.
 

 
Любовь моя, ты ждешь меня, я знаю,
В чудесном платье, с верой в чудеса,
Зажги огни, когда я проплываю,
А я подам протяжных два гудка.
 

Ну как?

Ирина. Чувствуется, что вы не сидели в тюрьме. По-настоящему не страдали. (В зал.) А потом мы гуляли по ночному городу.

Виктор. Здесь горело в прошлом году… Большой был пожар, третьей степени… А здесь был пожар лет десять назад… Вся семья погибла, между прочим…

Ирина. Я тогда еще в другом городе жила…

Виктор. А я – местный.

Ирина. Подниметесь ко мне?

Виктор. Поднимусь…

Ирина (в зал). Мы пили чай. Молча. Минут через десять Виктор заговорил…

Виктор. Давно одни?

Ирина. А я замужем. Почти. Уже полгода… Мой будущий муж сейчас в тюрьме.

Виктор. А я никогда не был женат. Один раз чуть не женился… Лет в 28… Но передумал.

Ирина. Еще чаю?

Виктор. Пожалуй…

Виктор пытается погладить Ирину по выскочившей из-под платья коленке.

Ирина. Умоляю, вас, Виктор! Евгений вернется через 56 дней. Он ужасно ревнивый мужчина. Высокий, сильный и ревнивый. У него голубые глаза. Я его очень люблю. Вы хороший человек, Виктор. Вы еще встретите свою любовь… Обязательно встретите. Татьяна тоже не замужем. Почему бы вам не обратить на нее свое внимание?

Виктор (отдернув руку). Я подумал… Я бы женился на вас. Мне кажется, мы подходим друг другу. Я. Я… Люблю вас… Не знаю почему, но люблю…

Ирина. Я не могу ответить вам взаимностью. Спокойной ночи. (В зал.) Он ушел. Я услышала, как он пробормотал чуть слышно за дверью.

Виктор. А завтра у меня выходной… Мог бы и остаться…

Ирина. Мне завтра рано вставать… А через 56 дней вернется Женька.

Парикмахерская. Ирина читает Татьяне письмо.

Ирина. Здравствуй, моя дорогая Иришка! Если бы ты знала, как я по тебе скучаю. Здесь очень много интересных людей с яркими судьбами. Ренат уходит на условно-досрочное – я тебе о нем писал, он хорошо поет песни. Леонов, 105 статья, отлично рисует иконы, когда-то он работал в газете. Они передают тебе приветы. Твоя фотография всем понравилась, спасибо за сигареты с фильтром. Твой Женька. Письмо сожги, не хочу, чтобы о нашей любви кто-нибудь знал. Остался ровно месяц до нашей встречи.

В парикмахерскую входит Алексей Николаевич.

Алексей Николаевич. Да, как всегда, чтобы было аккуратно. Энтропия, понимаете ли, Ирина, возрастает каждую секунду, и противопоставить ей мы можем лишь нашу ежедневную аккуратность… Сегодня судили студента: хотел ограбить соседей, залез с четвертого этажа на третий, а веревку привязал неаккуратно. В результате сорвался. Кто он теперь? Судимый инвалид. Есть у него будущее? Нет. Так вот, Ирочка.

Ирина. Будущее – это очень важно. О нем надо постоянно думать. Я скоро в Москву еду. С Евгением… Я хочу, чтобы у нас с ним были дети. Мальчик и девочка. Я ведь самая обычная женщина и хочу, чтобы у меня, как у всех, была семья.

Алексей Николаевич. На кого же вы нас бросаете?

Ирина. Татьяна совсем не хуже.

Алексей Николаевич. Я к вам ужасно привык, Ирочка. У вас такие нежные руки. Таких днем с огнем не сыщешь.

Ирина. Вы просто не рассмотрели Татьяну. У нее тоже хорошие руки.

Входит Виктор с телевизором «Грюндиг» (экран закопчен, на экране пальцем написано «Битлз»).

Виктор. Это подарок от нашей пожарной бригады для вашей парикмахерской.

Татьяна. Бесплатно?

Виктор. Я ж говорю, подарок…

Татьяна. Работает?

Виктор. Сейчас проверим. (Виктор включает телевизор, но он не работает.) Сейчас, наверное, никаких передач нет…

Алексей Николаевич (ехидно). Кончились все передачи?

Татьяна. Наверное, надо антенну вставить.

Ирина (в зал). Виктор вставил антенну, и телевизор заработал – пел мой любимый Меладзе…

Зная о скором приезде моего любимого Женьки, Виктор развил нечеловеческую активность. И на следующий день у нас в парикмахерской появился пылесос, работающий, но с потрескавшейся – как я потом поняла, от высокой температуры – эмалью. За несколько дней до приезда Евгения откуда-то появился и Коля, которого я не видела сто лет. Коля – это мой первый муж, художник из расположенного неподалеку кинотеатра. Мой первый мужчина, после встречи с которым я чуть было не разочаровалась в людях.

Николай (садясь в кресло). А вот и я, не ждали?

Ирина. Правую сторону выбрить, левую покрасить синим?

Николай. Что, уже не любишь?

Ирина. Абсолютно.

Николай. И денег не дашь?

Ирина. Не дам.

Николай. И одеколоном не угостишь?

Ирина. Не угощу.

Николай. У тебя кто-то появился?

Ирина. Появился.

Николай. Пролетарий?

Ирина. Допустим. Не всем же художниками быть.

Николай. Не всем, конечно… Не всем… Ну хоть постриги…

Ирина. Только наголо, и чтоб полгода тебя здесь не было.

Николай. Давай наголо. Мою последнюю работу видела?

Ирина. Расписание сеансов?

Николай. Там не только расписание. Там еще и люди есть. Скарлетт Йоханссон, например.

Ирина (в зал). Пока я брила своего первого мужа, Николай переключил свое внимание на Татьяну.

Николай. Татьяна, вы знаете, что вас надо рисовать?

Татьяна. Голой?

Николай. Желательно.

Татьяна. Я стесняюсь… У меня не идеальная фигура.

Николай. Все относительно. Мне, например, не нравятся рубенсовские бабы. А кому-то нравятся. Кому-то они в кайф. Говорят, что они – настоящие, самые бабские… Сочные, как яблочки… А малявинские? Кругломордые с голубыми глазищами? Мой приятель говорит, что это – самоварные куклы. А кому-то нравятся.

Татьяна (смущаясь). Все равно я перед вами не разденусь.

Николай. Вы – женщина в стиле Модильяни. Вас надо рисовать голубым и черным… Вы знаете, я сейчас отошел от концептуального искусства и решаю в основном классические живописные задачи… Хотите стать моей музой?

Ирина. Танька, ну что ты его слушаешь? Или ты хочешь стать музой? (В зал.) Когда-то Николай предлагал стать его музой мне. Я согласилась. Через неделю после свадьбы он пришел домой пьяным и с топором. Он катался по полу и пытался укусить меня за щиколотки.

Николай. Моя богиня. Ты – звезда, которая должна светить только мне. Ты похожа на Венеру… Ирка, ты знаешь, что нельзя жить в обществе и быть от него свободным? Сейчас без концепции нельзя. Будь они прокляты… Твари…

Ирина. Ты говорил, что для тебя главное – эти, как их? Классические задачи.

Николай. Ты бьешь по больному… Но сейчас главное ответить на вопрос: художник я или тварь дрожащая?

Ирина. Коля, успокойся, никто в тебе не сомневается…

Николай. Правда? Ты – царица, ты даешь мне силы…

Ирина. Хорошо, хорошо…

Николай. Ты думаешь, я из подворотни? Нет, у меня были выставки… Ты ходила на них?

Ирина. Конечно, конечно…

Николай. Ты врешь, тварь, я задушу тебя! А сначала порублю твою парикмахерскую… На хер, порублю.

Ирина (в зал). Николаю понравилась мысль про топор, и он задумался.

Николай. Ты знаешь, я понял, я должен работать топором. К черту кисточки и краски. Мое призвание – топор. Грубо и конкретно. Это и есть актуальное искусство.

Ирина (в зал). Мы прожили около месяца. Однажды, вернувшись домой, я увидела, что Коля лежит на диване с отрезанной головой. То есть не совсем отрезанной, но на месте горла у него было кровавое месиво, а в его стриженной под Ван Гога голове торчал топор. Я упала в обморок. Очнулась, когда почувствовала, что мне на лицо льется что-то теплое. Это был Коля, он смеялся и писал на меня.

Николай. Ты понимаешь, подруга, я – художник. Концептуальный… Ты знаешь, что такое актуальное искусство? Не знаешь… Мне нужен эпатаж. Пойми. Нужен шок. Новые бабы. Ты – как сонная рыба. Ты вот-вот заснешь окончательно… Засохнешь. Я должен напоить тебя новой водой. Я должен воскресить тебя к новой жизни. В тебе должен умереть сытый обыватель, домохозяйка, парикмахерша. Ты должна стать настоящей Музой. Ты же хочешь ею стать?

Ирина. Не знаю. (В зал.) «Подумай», – сказал тогда Коля и стряхнул на меня последнюю капельку мочи.

Парикмахерская. Татьяна стрижет Алексея Николаевича, Ирина убирает помещение.

Ирина (в зал). Женька приехал на три дня раньше, чем обещал. Он подкатил к нашей парикмахерской на мотоцикле с коляской. На нем был черный шлем, а сам он был затянут в черную блестящую кожу. Как герой боевика или фильма ужасов. К нам в комнату он зашел, как входят герои таких фильмов, – обхватив свой шлем правой рукой. Он был не совсем таким, как я его себе представляла, – не таким уж высоким и чуть-чуть полноватым. Но все равно симпатичным и с голубыми глазами.

Евгений. Что, голубы, работаете?

Татьяна. Добро пожаловать!

Евгений (садясь в Иринино кресло). Долго я ждал этого момента. Хочу начать новую жизнь. Ты же меня пострижешь?

Ирина. Постригу.

Евгений. Красиво пострижешь?

Ирина. Постараюсь…

Евгений (внимательно посмотрев на себя в зеркало). Пять лет не был в парикмахерской. Сильно изменился…

Ирина. А кто же вас стриг, если не секрет?

Евгений. Друзья… Сокамерники… Однажды я, Ирина, оступился и слишком сильно ударил свою жену. Но разве у меня нет шанса исправить положение? Начать новую жизнь? Полюбить другую женщину?

Ирина. Женька, это ты?

Евгений. Закрывайте, девчата, свою богадельню. Будем праздновать первый день свободы.

Ирина (в зал). Я побрила Евгения наголо, и вся наша компания, включая Алексея Николаевича, села праздновать.

Евгений. Первый бокал разрешите поднять за любовь, она дает нам возможность забыть о смысле существования… Во как я придумал! Еби его мать!

Алексей Николаевич. Вы совершенно правы. Если бы не любовь, мы бы постоянно думали о смерти. Разве мы были бы от этого счастливыми? Я лично – нет.

Ирина. А я предлагаю выпить за прессу! Мы ведь с Женькой познакомились по объявлению в газете. Он написал, что временно находится в местах заключения. Но хочет иметь детей. Другие пишут, какие они хорошие, а Женька написал, что хочет иметь детей. Но места для их рождения у него нет… А у меня такое место есть. Мы идеально подходим друг другу, правда, Жень? (В зал.) Я выпила почти бутылку шампанского и охмелела. (Евгению.) Отца я не помню, а мама умерла пять лет назад… Вот ее фотография. Правда, я похожа на нее?

Евгений. А других родственников у тебя нет?

Ирина. Я всегда говорила маме: «Ну почему у меня нет ни сестры, ни брата?» А она мне отвечала: «Мы не могли позволить себе второго ребенка, у нас было трудное материальное положение».

Евгений. Тогда у всех было трудное материальное положение. У меня тоже только мать, на Севере.

Алексей Николаевич. Евгений, скажите, а за что вас посадили?

Евгений. Давай, отец, лучше выпьем за Иришкину любовь, которая нас всех сегодня здесь собрала. Сегодня такой день.

Алексей Николаевич. А долго вы переписывались?

Ирина. Полгода. Еще есть вопросы?

Татьяна. А я сколько ни давала объявлений в газету, хорошего человека так и не нашла. Все какие-то полупарализованные или умственно отсталые инвалиды второй группы.

Алексей Николаевич (приобнимая Татьяну). Подыщем мы вам хорошего человека, Татьяна, обязательно подыщем.

Татьяна (уже нетрезвая). У современных стрижек нет строгих рамок, и мастер имеет возможность «поиграть» какими-то деталями, длиной и создать форму, идеально подходящую именно этому мужчине. Главное, что от хорошего парикмахера мужчина каждый раз должен уходить изменившимся, обновленным и посвежевшим.

Евгений. Мы с Ириной как планируем: продадим квартиру – и в Москву. Правда, Иришка?

Ирина. Как скажешь, любимый.

Алексей Николаевич. А если вы не приживетесь в Москве?

Евгений. Поедем к моим на Колыму. Там хорошая природа. Не бывали?

В дверь парикмахерской кто-то постучал. К двери подошла Ирина и слегка приоткрыла ее.

Виктор. А я пришел, а парикмахерская закрыта. А всего шесть часов. Что-то случилось?

Ирина. Уходи. Женька приехал.

Виктор. Может быть, поговорим?

Ирина. О чем?

Виктор. О нас.

Евгений. Иришка, с кем ты там разговариваешь?

Ирина. Да это мой старый знакомый.

Евгений. Все! Со старыми знакомыми завязываем. Мужик, тебе чего надо? Ты сюда больше не приходи, слышишь? Тут люди конкретные. Если что, могут и в морду дать.

Лысый Евгений хватает лысого Виктора за грудки, но Ирина встает между ними.

Ирина. Я вас прошу, не надо! Зачем портить такой прекрасный день? (В зал.) Виктор ушел, а еще через час явился художник Николай. Тоже, между прочим, бритый наголо. Зачем он приходил, никто так и не узнал. Евгений подумал, что это опять пришел Виктор (Виктор и Николай в своем безволосом виде были очень похожи друг на друга, к тому же было темно), и ударил Николая в лицо.

Евгений. Мужик, ты слов, видно, не понимаешь… Еще раз увижу – отъедешь навсегда.

Ирина. Это Николай, мой первый муж, и он не знает, что сюда больше не нужно приходить. До него Виктор приходил.

Евгений. Все равно. Сказано же, что с прошлым покончено. В новой жизни старым мужикам нет места. Побрызгай одеколоном, а то что-то горелым пахнет. Картошкой печеной.

Евгений и Ирина едут на мотоцикле по степи.

Ирина (в зал). Когда мы ехали за город, я все время прижималась к Женьке. Он был все в том же шлеме и в черном кожаном костюме, как и в момент нашей первой встречи. От него пахло силой и уверенностью в себе. Я не ошиблась в нем. Когда мотоцикл остановился среди бескрайнего поля (в октябре такие поля особенно хороши), я легла на траву. (Евгению.) Хорошо-то как здесь. Только немного в попу колется… А запах какой! Я, наверное, года три за город не выезжала. Не с кем было.

Евгений (снимая шлем). У нас могли бы быть дети.

Ирина. Почему могли бы? Будут! Женька, жизнь только начинается!