Текст книги "По силам только профи"

* * *

С того момента, как Соболь улетел в Колумбию, дни тянулись серо и однообразно, даже скучно. Анна с утра до вечера перечитывала различные аналитические справки – все-таки проявила характер и добилась от руководства допуска к спецфонду секретного архива, или изучала страницы Интернета, пытаясь найти там новые упоминания о таинственном взрывнике, о котором написал в своей статье колумбийский журналист. Нашла. Правда, немного. В прошлогоднем отчете резидент в Перу сообщал, что среди руководителей местных экстремистов обсуждался вопрос о привлечении к террористическим акциям профессионального подрывника по кличке Пиночет, но после обсуждения лидеры перуанских революционеров пришли к выводу, что он им не по карману. А четырьмя годами ранее греческая полиция за взрыв, устроенный в афинских доках, тоже разыскивала некоего Пиночета. Но как-то вяло и безрезультатно. В общем, улов был небогатый. Но Анна не отчаивалась. Была уверена, что к моменту возвращения Соболя обязательно обнаружит что-нибудь еще.

Она как раз направлялась к себе с очередной полученной в архиве папкой, когда увидела идущего навстречу Соболя. От неожиданности Анна чуть не выронила папку из рук.

– Ты?! Уже вернулся? Когда? Узнал что-нибудь? Нашел Маркоса?

Соболь не ответил ни на один вопрос. Вот так всегда! И в свою очередь спросил:

– Слушай, у тебя есть кофе?

Анна растерянно заморгала.

– Нет. Только чай. Зеленый. В пакетиках.

– Ладно, пусть будет чай, – устало кивнул головой Соболь и, словно это что-нибудь объясняло, добавил: – Я только что от Гнатьева.

– Что, жарко пришлось? – съязвила Анна, разозлившись на его молчание.

Начальник оперативного отдела ГРУ полковник Гнатьев среди подчиненных слыл человеком крутым.

– Не то слово, – не стал отпираться Соболь. – Пойдем к тебе. Там и поговорим.

Пока кипел чайник, Соболь выставил на середину кабинета свободный стул и, усевшись на него верхом, начал свой рассказ. Анна слушала, не перебивая, и отвлеклась лишь однажды, чтобы разложить по бокалам пакетики с чайной заварной и залить их кипятком.

– …Кто-нибудь из завсегдатаев бара мог видеть, как я отправился следом за Маркосом. Поэтому пришлось срочно уходить, чтобы избежать контактов с колумбийской полицией. Сообщил резиденту о своем отлете по телефону и сразу в аэропорт.

– Значит, тебе так ничего и не удалось узнать? – забыв про остывающий на столе чай, упавшим голосом спросила Анна.

– Ну почему, – возразил Соболь. – Сам факт убийства Маркоса подтверждает, что мы на верном пути. Ведь его убили, чтобы скрыть известную ему информацию. А способ убийства – перерезанное горло. Уверен, убийцы собирались изобразить «колумбийский галстук», а это показательная казнь за длинный язык.

Анна вынуждена была признать справедливость его выводов. Если бы они еще могли помочь в розыске неуловимого террориста.

– Да, но со смертью Маркоса выходов на этого таинственного Пиночета не осталось. Где он скрывается и под каким именем живет, мы так и не знаем.

– Мы нет, – загадочно произнес Соболь. – А вот его подружка знает наверняка. – И в ответ на недоуменный взгляд Анны пояснил: – Фотомодель из Пуэрто-Рико, с которой его сфотографировали папарацци в отеле «Ритц».

– Грессия Альварес! – вспомнила Анна. – Но как принудить ее к откровенности? И вообще, как с ней связаться?

Соболь улыбнулся.

– Вот это мы с Гнатьевым и обсуждали. Есть один вариант. Раз она фотомодель, то, по идее, не должна отказаться от выгодного контракта. Но нужно найти солидную фирму. С каким попало рекламным агентством она работать не станет.

* * *

Расплатившись с таксистом, Анна вышла из машины. Все-таки приятно тратить деньги, выделяемые на оперативные расходы. Конечно, еще эффектней было бы подъехать к рекламному агентству на собственном автомобиле. Ну да ничего. Когда-нибудь и у нее будет своя машина. Зато одета она по высшему разряду – спасибо гардеробу службы наружного наблюдения, сразу видно уверенную в себе светскую львицу.

Выяснив у дежурящего на входе охранника, где находится директорский кабинет, Анна сразу направилась туда. В приемной, на низком диванчике, сидели три девушки в мини-юбках – очередные модели, смерившие Анну оценивающим взглядом.

– Вы на кастинг? – огорошила ее вопросом секретарша.

Анна вспыхнула. Неужели она похожа на этих рассевшихся как на насесте девиц, выставивших на всеобщее обозрение свои голые коленки?

– Я редактор журнала «Шанс-Успех», – с достоинством произнесла она, чтобы сразу поставить секретаршу на место. По мнению Анны, название звучало чересчур претенциозно, но Соболю предложенный аналитиками вариант понравился. Под него и изготовили сопроводительные документы. – Я вам сегодня звонила. У меня назначена встреча с Ольгой Владимировной.

– Присядьте. Ольга Владимировна сейчас занята. – Надменности в голосе секретарши ничуть не убавилось. Предложить гостье и потенциальному клиенту кофе или хотя бы чай она даже и не подумала.

Но хуже всего оказалось то, что сесть, кроме как на диванчик, рядом с ожидающими в приемной манекенщицами, было некуда. Анна посчитала это ниже своего достоинства. Пришлось стоять. Анна гордо тряхнула головой и отвернулась. Представься она секретарю главным редактором, эта воображала была бы сама любезность. Но для «главного» возраст явно не подходящий, да и в разговоре с директрисой можно проколоться. Интересно, скоро уже та освободится?

Стоило Анне так подумать, как дверь директорского кабинета распахнулась, и в приемную выкатился патлатый тип в кожаном пиджаке и малиновой блузе.

– Заждались, крошки? – обратился он к сидящим девицам, но, увидев в приемной Анну, сразу подошел к ней. – А ты кто? Новенькая? Из какого агентства? Что-то я тебя раньше не видел? Портфолио принесла?

Да что это такое сегодня творится?! Анна брезгливо оттолкнула протянутую к ней руку.

– Что вы себе позволяете?! Я редактор журнала! А вы вообще кто такой?!

– Я? – удивился мужчина, ничуть при этом не смутившись. – Я Макс Суханов. Ты что, меня не знаешь?

Девицы на диване презрительно хихикнули, словно Анна сморозила несусветную глупость. Она напрягла память. Суханов?… Ну, конечно! Как она могла забыть?! Популярнейший светский фотограф, иллюстрирующий едва ли не все гламурные отечественные журналы. Непростительный косяк! Как «редактор» она обязана была его знать.

– Ты в каком журнале-то работаешь? – с отвратительной улыбочкой продолжал допытываться Суханов. – Небось кройки и шитья? – Он отступил назад и, раздвинув большой и средний палец, внимательно посмотрел на Анну. – Жаль, мы с тобой раньше не встретились. Из тебя бы могла модель получиться… Фигура, лицо… И во взгляде есть что-то цепляюще-роковое. Ну, может, еще передумаешь. – Он повернулся к фотомоделям, которые теперь смотрели на Анну с явным вызовом, и скомандовал: – Пошли, девчонки.

От растерянности Анна даже не нашлась что ответить наглому фотографу. А когда взяла себя в руки, увидела, что из дверей своего кабинета за ней с любопытством наблюдает директриса рекламного агентства. Вот вляпалась так вляпалась! Но отступать было поздно, да и некуда. И она заставила себя поздороваться.

– Здравствуйте, Ольга Владимировна.

– Здравствуйте, – аристократически наклонила голову хозяйка кабинета и приглашающе распахнула дверь.

Ее платиновые волосы были уложены в высокую прическу, открывая правильной формы уши с переливающимися бриллиантовыми серьгами. По лицу без единой морщины и полукружьям тонко выщипанных бровей было трудно определить ее истинный возраст, но внимательные глаза директрисы указывали на богатый жизненный опыт. Анна невольно смутилась. Если в этой приемной кого-то и можно было назвать светской львицей, так это саму Ольгу Владимировну Глинскую.

– Наш журнал ориентирован в первую очередь на успешных людей, – начала Анна в ответ на вопрос о концепции представляемого ею издания. – Которые добились успеха в жизни…

Ей было стыдно за свою косноязычность, но после унизительной сцены в приемной, свидетелем которой стала директриса рекламного агентства, нужные слова никак не хотели подбираться. Да еще, как назло, бутылочки с минеральной водой и холодным чаем, выставленные на журнальный столик, за которым велась беседа, постоянно отвлекали внимание.

Анна все-таки заставила себя поднять взгляд на собеседницу.

– Однако, как вы знаете, Ольга Владимировна, у таких людей повышенные требования. Поэтому, чтобы наш журнал вызывал у них интерес, нужны не только интересные публикации, но и цепляющие, – ввернула она услышанное от Суханова слово, – фотографии.

Ольга Владимировна вежливо кивнула и поинтересовалась:

– И о чем же будет пилотный выпуск?

К этому вопросу Анна была готова.

– Всего понемногу: бизнес, политика, светская жизнь, мода, автомобили. Ну и конечно… – Она сделала паузу. – Красивые девушки. Я знаю, вы работаете с лучшими моделями, в том числе и зарубежными. Поэтому мы к вам и обратились. Кого из них вы могли бы порекомендовать?

Снова последовал вежливый кивок. Ольга Владимировна ненадолго задумалась, после чего назвала четыре фамилии. Анна добросовестно записала имена всех четырех кандидаток к себе в органайзер.

– А из иностранных?

– А наши девочки вас что же, не устраивают? – усмехнулась Глинская.

– Просто главный просил меня рассмотреть разные варианты, – нашлась Анна.

Ольга Владимировна встала с гостевого кресла, подошла к своему рабочему столу и, перебирая там бумаги, как бы ненароком поинтересовалась:

– А кто у вас главный редактор?

Анна лучезарно улыбнулась, хотя повернувшаяся спиной директриса вряд ли могла видеть ее улыбку.

– Как только выйдет первый номер, я обязательно презентую его вам со всем списком нашей редакционной коллегии.

– Вот, могу порекомендовать моделей из миланского агентства, – вернулась к теме беседы Ольга Владимировна. – Мы с ними работали в прошлом году…

Анна записала еще три названных ею фамилии. Решила, что можно переходить к главному, и спросила:

– А каких-нибудь более известных? Таких, как Грессия Альварес.

Вот теперь директриса удивилась по-настоящему. Даже выщипанные брови поползли вверх.

– Грессия Альварес довольно дорогая модель. Вы уверены, что она будет вам по карману? И потом, она работает в основном в Центральной и Южной Америке. В Европу приезжает редко. Да и то только по приглашению ведущих агентств. Но почему вас заинтересовала именно она?

– Просто она во вкусе нашего главного, – без зазрения совести сдала Анна мифического главного редактора не менее мифического журнала. – Так через какое агентство с ней можно связаться?

Через пять минут она вышла на улицу, имея в своем органайзере электронный адрес и контактные телефоны парижского модельного агентства, работающего с Грессией Альварес.

Анне не терпелось поделиться своей удачей. Да и в любом случае следовало доложить руководству результаты визита в рекламное агентство, поэтому первым делом она отправилась разыскивать Соболя. Нашла его в учебном тире, где он крушил возникающие в секторе обстрела фанерные мишени. Грохот стоял такой, что у Анны мгновенно заложило уши. Тем не менее Соболь, хотя и стоял спиной, почувствовал ее приближение, отложил пистолет, снял с головы наушники и повернулся к ней:

– Ну как поход?

Анна достала из сумочки органайзер и с гордым видом помахала им перед носом Соболя. Пока он читал ее записи, она указала на отложенный Соболем его любимый «ГШ-18», выполненный по схеме австрийского «глока» в ударопрочном полимерном корпусе.

– Можно и мне попробовать?

Он кивнул. Быстро снарядил магазин восемью патронами, вогнал его обратно в рукоятку и протянул ей пистолет.

– Четвертое упражнение.

Анна насупилась. Она любила стрелять, ощущая в руке грозную мощь оружия. Но четвертое упражнение, когда требовалось за несколько секунд поразить каждую из четырех мишеней двумя пулями, ей упорно не давалось, и Соболь это прекрасно знал. Спорить с ним было бесполезно. Анна взяла пистолет и встала на огневой рубеж.

– Руки по швам!

Она послушно опустила руки вдоль тела. С Соболем не схалтуришь. Он нажал какую-то кнопку на пульте управления мишенями, и перед ней выросли в ряд четыре фанерных силуэта. Она поспешно вскинула оружие, нажала на спуск – ничего. Черт, затвор! Передернув затворную раму, она дослала патрон в патронник, снова потянула спусковой крючок, и пистолет ожил. Но уже после третьего выстрела мишени повернулись ребром – сработал временной таймер, и Анна вынуждена была прекратить огонь.

– Знаю, знаю. Я забыла зарядить оружие, – поспешно сказала она.

Соболь как будто не слышал. Он снова развернул мишени и, сосчитав пробоины, констатировал:

– Первая мишень – две пробоины. Вторая – только одна. В остальных попаданий нет. Незачет.

Анна понуро молчала.

– Ты пытаешься целиться и теряешь на этом время. А это не нужно, – продолжал Соболь. – Две пули гарантированно обезвредят противника. Поэтому точность попадания не имеет значения. Главное – время. Опередила врага – осталась жива. Только так. Давай еще раз.

Он снова снарядил пистолет и вручил его Анне.

«Не целиться и не паниковать», – мысленно повторила она, готовясь к стрельбе. Как и в прошлый раз, мишени возникли неожиданно, но теперь Анна была к этому готова и успела сделать все восемь выстрелов, пока они вновь не встали ребром.

– Вот, другое дело! – довольным голосом объявил Соболь, осмотрев мишени. – Последний выстрел, правда, смазала. Но одну пулю всадила точно по центру. Оценка «хорошо». Теперь отработаем стрельбу в движении.

К концу тренировки Анна набила себе мозоль на правой ладони при отдаче пистолета и ободрала кожу на указательном пальце левой в результате бесконечного передергивания тугого затвора, да еще и оглохла на правое ухо – даже наушники не помогли. К счастью, глухота вскоре прошла. Зачет по стрельбе в движении, правда, не получила, но по лицу Соболя было видно, что он доволен ее результатами. Но раз норматив не выполнен, ни за что не похвалит. Это уж точно.

* * *

Несмотря на придирчивость Соболя, день все равно сложился на редкость удачно. Мало того что она выяснила, как связаться с пуэрто-риканской фотомоделью, проводящей время в обществе международного террориста, так еще и попала на совещание к начальнику оперативного отдела. В его кабинете Анна оказалась впервые. Да и легендарного полковника Гнатьева, возглавляющего оперативный отдел ГРУ, вблизи ей тоже прежде видеть не приходилось. Первым делом Анна удовлетворила свое любопытство. Далеко за сорок, а может, и за пятьдесят. Надо будет уточнить у Соболя. Не красавец, особенно если сравнивать Гнатьева с Егоровым. Совершенно некстати вдруг вспомнился встреченный в Косово фээсбэшник. В своем отутюженном костюме и накрахмаленной рубашке с аккуратно подстриженными височками тот смотрелся настоящим щеголем. Зато по волевому, даже суровому лицу Гнатьева сразу было видно высокого воинского начальника. Такому и отвечать нужно строго по уставу: четко, ясно и самую суть. Правда, пока приходилось молчать. Докладывал Соболь.

– Грессия Альварес, двадцать пять лет. Профессиональная фотомодель. В 2001 году на национальном конкурсе красоты завоевала титул вице-мисс Пуэрто-Рико. Работает по контракту с модными домами Европы и Америки…

Он разложил на столе перед начальником несколько скачанных из Интернета и распечатанных фотографий пуэрториканки. Полковник Гнатьев взял в руки один из снимков.

– Эффектная.

Анна только вздохнула. Латиноамериканская красотка действительно была хороша. Лицо, фигура, переливающиеся в лучах софитов волосы. Вот только полноватые губы слегка подкачали. Но многим мужчинам именно такие как раз и нравятся.

– Поэтому на нее и обратил внимание Пиночет, – поддержав начальника, ухмыльнулся Соболь.

– Он по-прежнему поддерживает с ней отношения? – спросил Гнатьев, продолжая изучать снимок.

– Трудно сказать. Но, как бы то ни было, Грессия Альварес не оставила модельный бизнес. Сейчас она одна из самых востребованных латиноамериканских фотомоделей. Поэтому новое рекламное предложение не должно насторожить Пиночета, даже если он о нем и узнает.

Полковник несколько секунд молчал, хмуро разглядывая снимок, потом наконец отложил фотографию пуэрториканки и поднял взгляд на Соболя.

– Как-то уж слишком сложно: рекламный контракт, парижское агентство, приглашение на фотопробы. Ведь нам всего лишь нужно получить от этой модели информацию о ее бывшем бойфренде. Куда проще под видом журналиста подвести к ней нашего сотрудника?

В свое время Анна задавала Соболю тот же вопрос, поэтому уже знала его мнение. Но одно дело отстаивать свою точку зрения в разговоре с младшей по званию коллегой, и совсем другое – возражать начальнику оперативного отдела. Но Соболь держался достойно.

– Последнее время Грессия Альварес не дает интервью и вообще избегает общения с журналистами. Однако в обсуждении деталей предстоящего контракта она наверняка захочет принять личное участие. Тогда мы и зададим ей необходимые вопросы.

Анна уже знала, как это делается. Во время интервью или при обычной дружеской беседе среди общих вопросов человеку задаются несколько ключевых. Причем в тот момент, когда он наиболее расслаблен. А специальная аппаратура фиксирует его откровенность. Но опытный психолог для получения правдивых ответов может обойтись и без аппаратуры.

– Хорошо, – подвел итог дискуссии Гнатьев. – Готовьте необходимое обоснование, я подпишу.

Из кабинета Гнатьева Анна вышла со смешанным чувством. С одной стороны, то, что она присутствовала на совещании у начальника оперативного отдела, свидетельствовало о признании ее заслуг. С другой стороны, за все время совещания Гнатьев не только не задал ей ни одного вопроса, но даже не взглянул на нее. Спрашивается: что она вообще там делала?

Однако, вернувшись вечером в офицерское общежитие, где она получила комнату при зачислении в штат Главного разведуправления, и как следует поразмыслив над итогами минувшего дня, Анна решила не расстраиваться. Во-первых, она участвует в решении задачи, которую поставил перед военной разведкой не кто-нибудь, а сам президент, – разыскать убийц российских дипломатов и предать справедливому суду, а при невозможности – уничтожить. Во-вторых, руководство ей полностью доверяет, что подтверждается участием в сегодняшнем совещании. И наконец, в-третьих, именно она будет работать с пуэрториканкой в качестве переводчика.

Довольная собой, Анна с бокалом любимого зеленого чая уселась за стол и включила телевизор. Благодаря установленной на крыше общежития коллективной спутниковой антенне телевизор принимал все мировые информационные каналы, что позволяло, не выходя из комнаты, практиковаться в языках. Многие офицеры так и делали. Сначала Анна посмотрела по CNN репортаж об обстановке в Ираке. Новый взрыв возле багдадской мечети. Покушение на американских военнослужащих – из проезжающей машины неизвестные открыли огонь по американскому военному патрулю: два солдата и капрал тяжело ранены. Очередные грозные заявления лидера радикальных исламистов Абу Мусаба Заркаури, обвиняющего духовного лидера Ирака имама аль-Хакима в продажности американским оккупационным властям. Когда пошли комментарии американских политологов, Анна переключилась на другой канал. Испанское телевидение освещало визит президента Венесуэлы в соседнюю Бразилию, но вскоре началась реклама, и пришлось снова переключаться. Анна попрыгала с канала на канал в поисках другого сюжета о Южной Америке, а когда нашла его, так и застыла с телевизионным пультом в руках.

– …Официальные власти Доминиканской Республики подтвердили информацию о крушении частного пассажирского самолета, разбившегося сегодня у берегов острова Гаити, – по-испански вещал диктор с экрана. – Как стало известно нашему корреспонденту, на борту самолета находилась команда профессиональных фотографов, а также известная фотомодель Грессия Альварес. Официальные власти пока отказываются назвать причину авиакатастрофы, но заявили, что, скорее всего, все находившиеся на борту разбившегося самолета погибли…

Поставив на стол бокал с недопитым чаем, Анна бросилась к сотовому телефону. Соболь долго не отвечал, но Анна упорно не отключалась и наконец услышала в трубке его спокойный голос:

– Да, слушаю.

– Быстрей включай телевизор! – выкрикнула в трубку Анна. – Канал… – и только тогда поняла, что телевизор Соболя может и не принимать найденный ею спутниковый телеканал.

Соболь вовсе огорошил ее:

– Какой телевизор? Я за рулем. Веду машину.

Как не вовремя! Ну да какая разница!

– Только что передали, я сама видела! – уточнила Анна, чтобы Соболь не сомневался: сведения точные. – Сегодня у берегов Гаити разбился частный самолет. Все находившиеся на борту пассажиры погибли. И среди них Грессия Альварес!.. Алло, ты слышишь меня?

– Слышу, – ответил Соболь через несколько секунд.

– Это он, я уверена! Убрал свидетеля!

– Он, – со вздохом ответил Соболь. – Больше некому.

* * *

Утреннее совещание открыл полковник Гнатьев. Он был все так же хмур и сосредоточен. Но если, по мнению Анны, начальник оперативного отдела выглядел так же, как и накануне, то на Соболя было жалко смотреть. Лицо осунулось, взгляд потух. Сначала Анна решила, что это результат бессонной ночи, но тут же вспомнила, что Соболь умеет обходиться без сна несколько суток и это никак не отражается на его внешности. На начальника он старался не смотреть. Но пришлось. Потому что совещание Гнатьев начал с адресованного ему вопроса:

– Как я понимаю, с гибелью Грессии Альварес мы лишились последнего свидетеля?

Употребленное полковником местоимение «мы» Анна посчитала хорошим знаком. Значит, Гнатьев не отделяет себя от подчиненных. Неизвестно, о чем подумал Соболь, но после заданного ему вопроса он вскинул голову и с надрывом произнес:

– Это целиком моя вина, товарищ полковник! Во время встречи с Маркосом я был недостаточно осторожен, что позволило посторонним, среди которых, без сомнения, оказались осведомителя Пиночета, узнать суть нашего разговора. После чего колумбийский журналист и любовница террориста были немедленно убиты. Я понимаю, что провалил предыдущее задание. Но тем не менее прошу разрешения вылететь в Венесуэлу для розыска Пиночета. Обещаю, что узнаю, кто был любовником Грессии Альварес, и выясню, где этот человек скрывается!

Гнатьев еще ничего не ответил, но по его лицу Анна уже поняла – не разрешит. И тогда она, неожиданно для себя, заговорила. Внезапно вспомнился недавний визит в рекламное агентство, встреча с фотографом Сухановым и его слова.

– Товарищ полковник! – Анна сама удивилась собственной смелости и тому, как уверенно звучит ее голос. – В Венесуэлу лететь должна я. По мнению известного московского фотографа Максима Суханова, я отвечаю всем параметрам фотомодели. Поэтому если я появлюсь в Венесуэле как фотомодель и Пиночет об этом узнает, он наверняка захочет со мной познакомиться. Как нам известно со слов погибшего журналиста Маркоса, девушки-модели – это его слабость. Тем более что, взорвав самолет с Грессией Альварес, он лишился постоянной подруги.

Закончив, Анна бросила быстрый взгляд на Соболя. Он смотрел на нее так, словно у нее за спиной выросли крылья или что-нибудь похуже. Зато взгляд Гнатьева остался бесстрастным. Ну, почти бесстрастным.

– Почему вы так уверены, что Пиночет непременно захочет с вами познакомиться? – все так же хмуро спросил он.

– Если создать определенный антураж: восходящая звезда российского модельного бизнеса, – начала на ходу придумывать Анна, – прибыла в Венесуэлу для съемок нового клипа… то Пиночет наверняка клюнет. Грессия Альварес чем-то же его зацепила.

Когда Анна закончила, в кабинете наступила тишина. Раз Гнатьев размышлял над ее предложением, значит, не такое уж оно и бредовое. Анна победно взглянула на Соболя. Он посмотрел на нее с жалостью и сокрушенно покачал головой. Анна обиделась и отвернулась. Но тут заговорил Гнатьев, и она снова воспрянула духом.

– Предложение интересное, но детали нужно еще, естественно, подработать…

Дальше Анна уже не слушала. Предложение интересное! Ее предложение признано интересным! Это она придумала, как спасти фактически провалившуюся операцию! Не напрасным, совсем не напрасным оказался визит в рекламное агентство!

Стоило им выйти из кабинета Гнатьева, как Соболь догнал ее и схватил за локоть.

– Ты что, не понимаешь, как это может быть опасно?! Тот, кого мы ищем, убивает при малейшем подозрении! И не щадит никого, как не пощадил собственную любовницу! И потом, с чего ты взяла, что Пиночет тобой заинтересуется? Ведь ты же не знаешь, какие женщины в его вкусе.

Анна недовольно дернула плечом. Во-первых, Соболь так сдавил ей локоть, что руке стало больно. А во-вторых, кто он такой, чтобы решать за нее, что ей следует делать, а что нет.

– Значит, так, – веско начала она, чтобы сразу расставить все точки над «и». – Убивать меня Пиночету нет никакого резона. Если он заподозрит меня в игре или его что-то насторожит, он просто не пойдет на контакт. Так что с этой стороны никакой опасности нет.

Соболь сразу сник и выпустил ее локоть. Анне даже стало его немного жалко, и она решила его подбодрить.

– Вообще я что-то не пойму, ты чего больше боишься: моего знакомства с Пиночетом или того, что он не обратит на меня внимания?

Она улыбнулась, приглашая и Соболя посмеяться над своей шуткой. Но он только махнул рукой, повернулся и зашагал прочь.

* * *

Как Соболь ни возражал против ее идеи, но после того, как она обрела форму приказа, ему пришлось-таки с ней смириться. Чтобы уж совсем его не расстраивать, Гнатьев назначил Соболя ответственным за подготовку будущей «фотомодели». Вначале выбор Гнатьева Анну удивил, но только вначале. Свое незнание законов и подводных камней модельного бизнеса Соболь с лихвой компенсировал повышенной требовательностью и дотошностью.

Первым делом он отвел Анну в центр подготовки сотрудников наружного наблюдения, где познакомил с невысокой худощавой женщиной по имени Жанна Сергеевна. Во внешности Жанны Сергеевны не было ничего примечательного, но ее плавная походка и исключительная грациозность всех движений заставили Анну переменить первоначальное мнение об этой женщине. «Бывшая балерина», – предположила она. Оказалось, не только балерина, но еще и хореограф, почти десять лет проработавшая, да не где-нибудь, а в Большом театре! Анна, правда, не поняла, зачем нужен хореограф в центре подготовки филеров? Кого здесь обучать? Оказалось, очень даже нужен – Соболь позже объяснил, – ставить пластику девушкам, работающим в супердорогих барах, ночных клубах и ресторанах под видом элитных проституток.

Жанна Сергеевна попросила Анну пройтись, несколько раз сесть на стул и в низкое кресло, понаблюдала за ее походкой и прочими движениями и объявила, что ей понадобится две недели на подготовку. Чем только за эти две недели не пришлось заниматься. Сначала Анна просто ходила: в туфлях на высоченных каблуках, сапогах, обычных босоножках, босоножках-вьетнамках с ремешком между пальцами и даже босиком. Потом училась стоять, чуть отставив ногу и слегка согнув ее в колене – поначалу жутко трудно было держать равновесие. Потом садиться и сидеть на стуле, табурете, в кресле, на диване и на сиденье автомобиля. Пить из самых разных фужеров и рюмок, непринужденно держа бокал в руке. Этот курс обучения стоил Анне одного сломанного ногтя, а Жанне Сергеевне трех разбитых бокалов. Тренировки продолжались с утра и до позднего вечера, с небольшим перерывом на обед. Причем когда Анна наконец возвращалась домой, у нее так ныли мышцы, словно она весь день качалась в тренажерном зале. Обед во время тренировок представлял собой отдельную пытку, так как состоял из минеральной воды и нескольких листочков салата с кусочком моркови или шпината, очевидно, из изуверского желания Соболя заставить Анну прочувствовать на себе голодную диету фотомодели. Хорошо хоть он сам не докучал своим присутствием. Двух мучителей разом Анна бы точно не выдержала.

Соболь появился только в последний день. Молча выслушал отчет Жанны Сергеевны и ее аттестацию своей ученицы, между прочим, весьма лестную, поблагодарил хореографа за преподанную воспитаннице науку и увез Анну с собой. Даже словом не обмолвился о ее успехах! Не говоря уже о том, чтобы просто поздравить ее с окончанием ускоренного курса модели! Вообще он был какой-то квелый. Сразу видно, думал о своем. В конце концов Анна не выдержала и требовательно спросила:

– Куда мы едем?

Соболь ответил не сразу – видимо, собирался с мыслями. Но его ответ ее буквально убил.

– Легенда фотомодели никуда не годится. Она требует слишком сложного сопровождения: рекламные постеры и видеоролики, газетные интервью, публикации в разделах светской хроники. А у нас ничего этого нет. К тому же фотомодель не может появиться в Венесуэле одна. Потребуется целая группа сопровождения: фотограф, менеджер, представитель заказчика, гримеры, визажисты и так далее. Причем Пиночет искушен во всех этих тонкостях. Ведь его любовницей была настоящая фотомодель. Он сразу раскроет твою игру.

Он был прав, тысячу раз прав! От этого Анне стало обиднее всего.

– Что же делать? – растерянно спросила она.

– Наши аналитики попытались составить психологический портрет Пиночета, – невпопад ответил Соболь. – Информация о нем крайне скудная, поэтому полной характеристики не получилось. Но кое-какие черты его личности они все же выявили.

– Например?

– Азарт и любопытство. Вот на этом мы и попробуем сыграть… Приехали, – неожиданно объявил Соболь.

Анна взглянула в окно. Они заехали в какой-то двор и остановились возле неприметного одноэтажного здания, пристроенного к жилому дому. На стене, возле входной двери, висела бронзовая табличка. Анна прищурилась, пытаясь рассмотреть выгравированную на табличке надпись. Нижние строчки не разобрала, но верхнюю прочитала без труда – бильярдный клуб.

– Пойдем, пойдем, – поторопил ее Соболь. – Познакомлю тебя с одним интересным человеком. – И, понизив голос, добавил: – Наш бывший сотрудник и старый друг Гнатьева. Сейчас уже на пенсии. Но кое в чем и мне сто очков вперед даст.

Заинтригованная его словами, Анна поспешно выбралась из машины.

Опередив ее, Соболь сам распахнул массивную дверь бильярдного клуба. Никакого менеджера или охранника внутри не оказалось, и только у одного из бильярдных столов стоял полноватый человек с высокой залысиной в костюме-тройке, правда, без пиджака, с кием в руках, и разглядывал раскатившиеся по столу шары. Впрочем, он тут же поднял взгляд на вошедших и добродушно улыбнулся.

Анна невольно последовала его примеру. После слов Соболя она рассчитывала встретить искушенного и опытного ветерана ГРУ, сурового и сосредоточенного, такого, как полковник Гнатьев, а вместо этого увидела перед собой пухлого толстячка с блестящей лысиной, один вид которого вызывал улыбку.