Текст книги "О людях и бегемотах"

Волшебная книжечка

В мировом фольклоре постоянно фигурируют волшебные предметы.

Волшебная шапка-невидимка, делающая надевшего ее человека невидимым.

Волшебная скатерть-самобранка, способная на халяву накормить неограниченное число людей.

Волшебная палочка, выполняющая любые желания.

Волшебные сапоги-скороходы, позволяющие их обладателю развивать вполне приличную скорость без двигателя внутреннего сгорания.

Но ни один названный выше предмет не идет ни в какое сравнение с волшебной книжечкой, которой обладал Гоша.

Мало того что эта книжечка открывала перед Гошей любые двери, она еще и склоняла к конструктивному диалогу с ним любых, пусть даже самых враждебно настроенных личностей, к коим можно было причислить директора Московского зоопарка. Тот очень долго не мог уразуметь, какое отношение бегемот-мутант может иметь к вопросам национальной безопасности.

Гоша мог быть чертовски убедительным.

Через полчаса им не только отдали бегемота, но еще и предоставили транспорт для его перевозки по любому требующемуся адресу. Во время погрузки Юнга хитро улыбался и косил глазом.

Когда транспорт выехал за пределы Садового кольца, Лева попросил водителя остановиться, и они с Гошей перебрались в кузов. Юнга лежал в углу и задумчиво жевал сено.

– Юнга, – сказал Лева. – Это Гоша. Я его завербовал так что можешь бессловесную тварь больше не изображать.

– Слава тебе господи, – сказал Юнга, выплевывая жухлую траву. – И тебе тоже слава, Лева. Гоша будет нам полезен?

– Весьма, – сказал Гоша. – Я не просто буду вам полезен, я УЖЕ вам полезен.

– Рад познакомится, – сказал Юнга. – Куда мы теперь?

– В особняк, – сказал Лева. – Надо, чтобы ты связался с Мариной, а то она пропала, а я вашим передатчиком пользоваться не умею.

– Базара нет, – сказал Юнга. – Только скажи водиле, чтобы тормознул у табачного ларька. А то в зоопарке сигар не дают, а мне страсть как курить хочется.

– Ты слишком уж много куришь, – сказал Гоша, когда Юнга поджег третью за час сигару.

– Наши врачи победили рак, – объявил Юнга. – И раковым клеткам никогда не удастся возникнуть в моих легких. А сердце у меня, как у слона. Или как у бегемота.

– Меня не твое здоровье волнует, – сказал Гоша. – Просто пожарная сигнализация скоро сработает.

– Так отключи ее, – сказал Юнга. – Или Марина пусть отключит. Марин, отключишь?

– Уже отключила, – сказала Марина. – Сигнализация пыталась сработать еще полчаса назад.

– Ну вот видишь, – сказал Юнга Гоше. – Все устроилось.

Спустя два часа они сидели в гостиной снятого гиптианами особняка и делились впечатлениями.

Юнге понравилось в зоопарке.

Марина, с которой Юнга связался сразу по приезде и избавил от необходимости брать зоопарк штурмом, как она это планировала, чувствовала себя не в своей тарелке, листала томик Диккенса и большей частью молчала. Лена, Гоша и Юнга беседовали на отвлеченные темы, Лева, для которого общение с бегемотом уже не было новостью, большей частью молчал и задумчиво курил.

Очередная стадия его плана была завершена.

Начиналась следующая. Гораздо более масштабная. А в соответствии с масштабами операции увеличивались и масштабы угрожающей всем ее участникам опасности. Несмотря на присутствие в их команде специалиста по улаживанию щекотливых вопросов, Леве было тревожно.

Перебашлять Бен Ладена

– Мы не альтруисты, – сказал Юнга. – Мы корыстные твари, и, преследуя свои корыстные цели, мы хотим сделать Россию могучей и процветающей страной. Лева разработал великолепный план, который способен за считанные годы поднять экономику России, но он склонен не придавать значения одной внутриполитической проблеме, которая сильно влияет на внешнюю политику и общий политический вес России на мировой арене. Я говорю о Чечне.

– Чечня – незаживающая рана России, – процитировал Гоша.

– Верно, – сказал Юнга. – И пока эта проблема не будет решена, мнение России будет мало что значить.

– Не факт, – сказала Лена. – В Англии есть Ольстер и ИРА, но ее политический авторитет…

– Искусственно поддерживается сотрудничеством с Соединенными Штатами, – сказал Юнга. – Ты же не будешь спорить, что решение чеченского вопроса благоприятно скажется на России в целом?

– Не буду, – сказала Лена. – Но как его можно решить?

– Вот этим нам и предстоит заняться вплотную, – сказал Юнга.

– Ты не шутишь?

– Я часто шучу. Но сейчас я абсолютно серьезен.

– Понятно, – сказал Гоша. – Мне надо…

– Помедитировать? – предположил Юнга.

– Выпить, – сказал Гоша.

Лева ушел и вернулся с бутылкой «Чивас Ригал» и некоторым количеством стаканов. Налил Гоше и себе, потом предложил Юнге.

– Будешь?

– Не откажусь, – сказал Юнга.

– Я тоже, – сказала Лена.

Лева налил ей полстакана, Юнге, со скидкой на массу, полный, Юнга провозгласил свой любимый тост, вычитанный у Булгакова: «Желаю, чтобы все…» – и они выпили.

– Я провел некоторые исследования, – сказал Юнга. – На предмет, что такое война у вас на планете и почему люди вообще воюют. Поводы к войне можно разделить на три группы: экономические, политические и религиозные. Для того чтобы началась война, необходимо как минимум два повода.

– Не факт, – сказал Лева. – В основе всех Крестовых походов лежало только желание отбить у неверных фоб Господень, так что, кроме религии, там ничего не было.

– Не скажи, – возразила Лена. – Там было ужасно много политики. Европа в те времена была переполнена бряцающими оружием мужиками, у которых руки чесались подраться. Их агрессивную энергию надо было куда-то направить, и если бы церковь не подсуетилась со своими крестовыми походами и не направила эту энергию вовне, агрессия выплеснулась бы внутри Европы, и цвет рыцарства начал бы резать сам себя. Море крови, горы трупов, горящие крепости и прочая мерзопакость.

– А бабки?

– Рыцари не гнушались грабежом и мародерством. Война без добычи – это не война, говорили они.

– А они так говорили?

– Поверь мне, – кивнул Юнга с серьезным видом. Хотя черт его знает, с каким видом он кивнул. В эмоциях инопланетных бегемотов Лева пока слабо разбирался. – Война – одно из самых любимых занятий человечества. На Гип-то бывали войны на какой-то стадии развития, но потом мы переросли это явление. Вы его еще не переросли, и ожидать, что в допустимом будущем перерастете, глупо и бессмысленно. Я не хочу положить конец всем войнам на планете, точнее, хотел бы, но не могу, однако предлагаю прекратить данную конкретную заварушку.

– Как?

– Обсудим, – сказал Юнга. – Можете ли вы мне сказать: из-за чего началась война? Из-за чего она продолжается и почему никак не может закончиться?

– Все три твоих повода, – сказал Гоша, немного подумав. – Немного религии, немного политики и много денег. Так что если ты захочешь закончить войну, тебе надо будет устранить их все.

– Начнем по порядку. За что воюют чеченские боевики?

– Это просто, – сказал Гоша. – Сейчас они воюют за бабки. И среди них не так много чеченцев, как это принято считать. Конечно, кто-то может драться и по убеждениям, но основная масса рубится только за бабки. Исключительно за зеленые.

– Что можно сделать, чтобы они перестали воевать?

– Перебить их, – сказал Гоша.

– А если постараться обойтись без излишних актов широкомасштабного насилия?

– Не знаю, – сказал Гоша. – Может, напугать их до чертиков, чтобы пробрало до глубины души, до самых печенок. Только я не знаю чем. Это не мой профиль честно говоря.

– А если дать им бабок? – предложил Лева.

– Как? – спросил Гоша. – Кому? За что? Сколько?

– Можно придумать, как и за что. А кому и сколько – это чисто технические вопросы. Но сама идея тебе нравится?

– Не знаю, – сказал Гоша. – Она наглая, это точно. Исламский мир платит им за то, что они воюют. А мы заплатим им, чтобы они перестали воевать. Идея неосуществима, но она мне определенно нравится. Но денег надо много, ведь нам придется перебашлять самого Бен Ладена. Ты можешь себе это позволить?

– Могу.

– А что, если назначить награды за головы боевиков? – предложила Лена. – Скажем, по пять тысяч долларов за рядового, десять – за полевого командира, двадцать – за бригадного генерала. И они сами друг друга перебьют.

– Откуда в столь прелестной голове столь извращенные мысли? – поинтересовался Гоша. – В этом плане есть несколько просчетов. Во-первых, под ноль они друг друга не перебьют, и в ходе естественного отбора выживут самые опасные и зловещие типы. А во-вторых, прежде чем приняться друг за друга, они поотрезают головы всем мужчинам из мирного населения. Потому что по отрезанной голове ты не определишь, боевик перед тобой или нет.

– А если выкупить у них оружие? – спросил Юнга.

– Которое они сами покупают и воруют на российских военных складах? Это замкнутый круг, вечный круговорот оружия в природе. Ты купил, отдал на склад, кладовщик продал чеченцу, чеченец из него пострелял и снова продал тебе. Перпетуум мобиле.

– Етить его налево, – согласился Юнга. – Но идея с бабками мне нравится. Финансирование боевиков идет из исламского мира. Как нам его перекрыть?

– Перекрыть финансирование мало, – сказал Гоша. – Надо дискредитировать исламский фундаментализм. Надо нейтрализовать Бен Ладена и его сторонников.

– Что мы знаем о Бен Ладене?

– Совершенно неважно, что мы о нем знаем, – сказал Гоша. – Главное, что о нем знают и думают другие. Бен Ладен – идол. Он, безусловно, весьма талантливый человек, который отказался от денег и высокого социального положения ради борьбы за свои идеалы. Он – арабский Робин Гуд современности. Бен Ладен – знамя исламского фундаментализма. Он неуловим. Американцы пытались убрать его много раз, евреи пытались, англичане пытались. Но если он сумел уйти даже из Афгана…

Гоша плеснул себе еще виски и выпил залпом.

Убить Бен Ладена. Звучало как название компьютерной игры, одно время очень популярной в Интернете. Там Бен Ладен выскакивал из-за какой-то ширмы, как чертик из табакерки, а игрок расстреливал его из пистолета, при этом попивая кока-колу и закусывая чипсами. Для тех, кто пристрелил знаменитого международного террориста больше ста раз, он перестал быть легендой.

Легенда. Если Бен Ладена уберут спецслужбы, неважно, какой страны, из легенды он превратится в мученика. А за годы, которые пройдут после его смерти, из мученика он станет пророком. И будет литься кровь. И молодые люди с неотросшими бородами будут идти в бой, умирая и убивая с его именем на устах.

Самого человека убрать можно. Пусть на подготовку уйдут годы, пусть она потребует миллионов долларов, но это, черт побери, возможно. А как убить легенду?

– Назначить награду за голову Бен Ладена, – предложила молчавшая до сих пор Марина.

– Твои идеи становятся кровожадными, – сказал Юнга. – Это Лева на тебя плохо влияет?

– Окружающая среда, – сказала Марина.

Гоша подумал: есть ли у нее… него… нет все-таки нее, чувство юмора или же это получилось случайно.

– Для торжества нашего плана надо не просто убрать Бен Ладена, – задумчиво сказал Юнга. – Надо, чтобы весь мир четко осознал, что от этой угрозы его избавила Россия.

Легенду тоже можно убить, подумал Лева. Надо только придумать другую легенду. Клин клином вышибают.

История человечества если чему и учит, так тому, что убить можно кого угодно. Общественного деятеля, короля, президента, религиозного лидера, поп-идола. Можно убить и Бен Ладена. Это только вопрос техники.

Но останутся нефтедоллары, которыми платят наемникам.

Останется толпа бородатых религиозных фанатиков.

Останутся засевшие в горах ваххабиты.

Со смертью Дудаева война не кончилась. Убить Бен Ладена – значит срубить флаг, но в атаку можно идти и без флага. Или водрузить на шест новый.

Закончить войну одним ударом невозможно. А двумя?

– Лично я не верю, что Россия не может выиграть эту войну, – разглагольствовал тем временем Юнга. – Она просто не хочет. Война в Чечне выгодна слишком многим. На нее можно запросто списывать все экономические и политические просчеты. «У учителей маленькая зарплата». «Но в нашей стране идет война». «Грядет энергетический кризис». «Но мы воюем». Кто-то отмывает деньги, кто-то делает себе имидж… Все используют Чечню в своих целях. Если мы хотим добиться успеха, мы должны действовать быстро, иначе столкнемся с сильным противодействием с обеих сторон.

– Юнга, – сказал Гоша, прерывая словоизлияния пришельца. – На какие технические средства мы можем рассчитывать? И каково финансирование проекта? Сроки операции?

– Я вижу, что у тебя появилась идея.

– Обсудим, – сказал Гоша. Было что-то и в идее с деньгами, и в идее с наградой за голову террориста, и даже в том, что боевиков надо напугать. Раньше Гоша убивал людей, но теперь ему предстояло убить легенду. И убить войну. Задача ему нравилась.

После обеда они вышли на связь с орбитой. Сеанс связи осуществляла Марина, все остальные просто расселись поудобнее по периметру комнаты, но все равно после появления голографической копии гиптианского экипажа в гостиной стало визуально теснее. Гоша, который совершенно случайно оказался в районе передней лапы Профа, инстинктивно сделал шаг назад.

– Что это за люди? – вопросил Кэп.

– Новые сотрудники, – сказал Лева. – Я их привлек под мою ответственность.

– Хорошо, – только и сказал Кэп. – Какие новости?

– Разные, – сказал Юнга и в двух словах обрисовал старшим товарищам ситуацию.

– Ну что ж, – сказал Кэп. – Мы не против. Более того, мы останемся на орбите до тех пор, пока операция не окажется успешной или не подтвердит свою бесполезность. Мы отправим вам нашу разведывательную шлюпку, которая в случае опасности может на автопилоте доставить тебя и твоих новых сотрудников на наш корабль. Но миссия должна быть продолжена. Мы, так сказать, требуем продолжения банкета.

– Ваши новые сотрудники, – сказал Проф. – Кто они и для чего вы их наняли?

– Лена, – представил Лева. – Научно-технический консультант. Гоша – э… специалист по улаживанию силовых вопросов и религиозный лидер. – Гоша изумленно вытаращил глаза. – На следующем этапе их помощь будет неоценима.

– Следующий этап, как я понимаю, будет более масштабен, – сказал Кэп. – Послушай меня, Юнга. Мы тут посовещались, взвесили все «за» и «против» и приняли решение не путаться у вас под ногами. Ты теперь – полномочный представитель Гип-то на планете Земля. Ты можешь вербовать новых сторонников и принимать решения, руководствуясь своим здравым смыслом и не забывая о пользе нашего общего дела, но не советуясь с нами на каждом шагу. Со своей стороны мы готовы оказать тебе техническую и материальную поддержку. Доступ к нашим счетам осуществляется при предъявлении пароля…

Явление пророка и мир на Кавказе

Ахмед был боевиком.

Боевиком он стал не по религиозным или политическим убеждениям. Он вырос и воспитывался в Советском Союзе и никогда не был примерным мусульманином, верил в существовавшую когда-то дружбу народов и не считал всех русских свиньями и сволочами. Просто так получилось.

В разоренной после первой войны Чечне не было работы, не было денег и не было никакой возможности кормить семью. Араб-вербовщик, пришедший к Ахмеду домой и говоривший на ломаном чеченском языке, пообещал ему пять тысяч долларов в месяц. Ахмеду хотелось пять тысяч долларов, однако воевать с федералами ему не хотелось, и тогда араб привел второй аргумент, оказавшийся более убедительным. Он сказал, что если Ахмед не пойдет воевать в горы, то араб убьет его и вырежет всю его семью. И Ахмед взял аванс, взял автомат Калашникова, поцеловал на прощание детей и пошел в горы.

Пяти тысяч долларов ему никто так и не заплатил. В горах было холодно и мерзко, федералы, сменившие необстрелянных салаг на матерых волков из спецназа, периодически обстреливали лагеря и совершали боевые вылазки, так что к пробуждениям посреди ночи и марш-броскам в темноту ему пришлось привыкнуть. Борода, которую Ахмеду теперь запрещалось брить, зудела и колола лицо, приклад автомата оставлял синяки на плече, а ремень то и дело натирал кожу. Жили боевики впроголодь, и кто-нибудь постоянно болел. В общем, обещанным вербовщиком триумфальных вхождением в остатки Грозного и не пахло, и Ахмед начал подумывать, не совершить ли ему еще один марш-бросок, на этот раз в индивидуальном зачете, и не явиться ли ему на пункт приема военнопленных на предмет обещанной амнистии.

Их отряд, если пятнадцать человек, из которых трое были неизлечимо больны и более всего напоминали ходячие трупы, можно было назвать отрядом, стоял лагерем (три дырявые палатки вокруг костра) в каком-то аллахом забытом ущелье. Их полевой командир, араб-наемник, борода которого достигала пряжки его же ремня, все время пытался с кем-то связаться по рации, но успеха не достиг.

Ахмед сидел на стволе поваленного дерева, пил жидкий чай и думал о том, что война с Россией, превосходящей Чечню размерами, военной мощью и ресурсами на несколько порядков, представляется ему довольно бессмысленным занятием. Однако думал он тихо, потому что последний человек, осмелившийся высказать сию крамольную мысль вслух, да еще и в присутствии их арабского командира, скоропостижно умер от отравления свинцом. (Получил три пули в живот.)

Ахмед допил чай, выплеснул чаинки из алюминиевой кружки на жухлую траву и узрел огненного ангела.

Ангел парил в небесах и размахивал мечом. Сначала Ахмед подумал, что ему это чудится, но потом из палаток выбежал весь отряд, и все как один уставились в небо. Арабский наемник тоже пялился на ангела, позабыв свою рацию.

– Это знамение! – крикнул он. – Мы победить!

Но ангел его мнения не разделил. Он трижды взмахнул крылами и опустился на землю перед их лагерем. От его белоснежных перьев исходило сияние.

– Внемлите, правоверные! – молвил ангел и повел крылом. Рядом с ним каким-то чудом (но что уж тут говорить о чудесах, если видишь ангела, подумал Ахмед) оказался человек. Он был одет в мусульманские одежды, носил на голове тюрбан, однако его борода была аккуратно подстрижена.

– Считайте, что вам явилось откровение от Аллаха, – сказал человек. – И помните, что Аллах не будет повторять дважды. Он против этой войны и против того, чтобы его сыны лили кровь, прикрываясь его именем.

Ахмед, стоявший к небесной паре ближе всех, упал на колени. Его сердце бешено билось, а тело уже приготовилось быть пораженным молнией за неправильное толкование воли Аллаха. Но посланник был милосердным.

– Люди, являющиеся гражданами этой страны, – молвил посланник. – Вам надлежит сложить оружие, явиться на пункты сдачи военнопленных и воспользоваться предложенной вам амнистией. Те, кто не является местными жителями, должны сложить оружие и покинуть территорию страны со всей возможной скоростью. Тех, кто не послушает, ждет суровая кара.

– Ты не правоверный! – крикнул араб, делая шаг вперед. – Братья, это происки федералов! Они…

Договорить арабу не удалось, ибо он тут же исчез. Только его автомат и два пистолета из наплечных кобур с глухим стуком шлепнулись на землю.

– Он не послушал, – констатировал посланник небес. – И теперь он в аду, в компании демонов. Хотите ли вы последовать за ним?

Ахмед не заставил просить себя дважды. Он сорвал с плеча автомат и бросил его на землю. Остальные последовали его примеру, и вскоре на земле образовалась приличных размеров куча. Ангел повел крылом, и куча исчезла.

– Аллах акбар, – сказал посланник небес, и они с ангелом исчезли во вспышке ослепительного белого света.

– Переборщили со спецэффектами, – сказал посланник небес. – До сих пор какие-то белые пятна перед глазами.

– Извини, – сказал ангел. – Просто мне как-то не по себе.

– Почему?

– Потому что мы лжем, прикрываясь самым святым, что есть у человека. Его религией.

– Тут есть пара поправок, дорогая, – сказал посланник. – Во-первых, ты не лжешь, потому что говорю я, а ты молчишь. Во-вторых, существует такое понятие, как ложь во спасение, и мы сейчас спасаем не только жизни этих несчастных, но также жизни их врагов и жизни ни в чем не повинных людей, которые могут случайно пострадать по их воле. И в-третьих, я не сказал им ни слова лжи.

– Что?

– Давай разберемся в том, что я им сказал. Сначала я назвал их правоверными. Это ложь?

– Нет.

– Потом я сказал, чтобы они считали мою речь откровением Аллаха. Заметь, я ведь не сказал им напрямую, что это именно откровение, а просить каждый может о чем угодно. Так?

– Предположим.

– Потом я сказал им, что Аллах против этой войны. Конечно, с небольшой натяжкой это можно назвать ложью, потому что мнения у самого Аллаха я не спрашивал. Однако хочу заметить, что ислам – религия довольно-таки мирная, как и христианство, призывающее подставить другую щеку, что отнюдь не помешало верующим пролить в ее имя реки крови, но я сейчас не об этом. Думаю, что по большому счету верховные божества всех конфессий против войны, так что если я и соврал, то вряд ли сильно.

– Ну…

– Потом я призвал их к определенным действиям, ничего не обещая взамен, что тоже никак не может расцениваться как ложь. Если бы я сказал им: «Сложите оружие, и завтра на вас посыплется манна небесная», это была бы ложь. А так – нет.

– Но ты сказал им, что их командир попал в ад. А он был всего лишь отправлен на Луну.

– Правильно, – сказал посланник. – А кто у нас на Луне?

– Левины конкуренты.

– Которые есть бандиты из Москвы и области и которые большей частью все русские. А у этого парня на лбу написано, что он – чеченский полевой командир и не любит русских. Так что если для таких мерзавцев, как этот араб, и существует ад, то он сейчас получил туда билет в первом классе.

Гоша не был примерным христианином, поэтому не был готов подставлять вторую щеку каждому встречному. Были люди, которых он не желал прощать.

Усама Бен Ладен был террористом. Террористом номер один в мире. Сам он себя террористом, понятное дело, не считал.

Борец за идею.

Правоверный мусульманин.

Вдохновитель джихада.

Спецслужбы всего мира пытались добраться до него уже долгие годы. Ближе всего были американцы, обложившие его в Бора-Бора, и они могли бы добиться успеха, только вот…

В Бора-Бора его не было. Не такой он дурак, чтобы торчать в оккупированной американцами стране.

И бороду он носил только когда его снимали для телевидения. Он знал, насколько наличие бороды меняет внешность человека. Все привыкли видеть его бородатым. По телевизору. Поэтому никто и никогда не узнал бы его в реальной жизни.

Это был хороший ход. Приучить весь мир к узнаваемой по первым кадрам бороде. А жить без нее.

Чисто выбритый, в дорогом деловом костюме и очках в золотой оправе, Усама был похож на преуспевающего бизнесмена с Ближнего Востока, но отнюдь не на того, кем он на самом деле был. И он настолько уверовал в собственную неузнаваемость, что даже почти не испугался, когда к нему пришли эти двое. Удивился, да. Но не испугался.

Мужчины. Белые. Примерно около тридцати. Одеты неброско, лица у обоих какие-то незапоминающиеся. Возможно, что американцы.

Один из них держал в руке портфель.

– Здрасте, – сказал тот, что с портфелем. – Сколько лет, сколько зим мечтал я об этой встрече.

Нет, не американец. Слишком чистое произношение, и какой-то неуловимый акцент.

– Извините, – сказал Бен Ладен. – А как вы сюда попали? Мне казалось, что мой офис охраняется…

– Упс, – сказал мужчина с портфелем. – Одна поправка. Охранялся.

– Трое человек на улице.

– Ага.

– Пятеро в вестибюле.

– Тоже были.

– Двое у лифта.

– Хм, – сказал мужчина с портфелем. – Я видел только одного. Должно быть, второй отошел отлить.

– И пятеро у входа в кабинет.

– Эти были в полном составе.

– И что вы от меня хотите?

– Я вот думаю, – сказал мужчина. – А для чего обычному бизнесмену, пусть и весьма преуспевающему, но законопослушному, такая прорва охраны? Здесь что-то нечисто.

– Мы живем в неспокойные времена.

– Это в Швейцарии-то?

– Осторожность никогда не бывает излишней.

– Тебе ли это не знать, – сказал мужчина с портфелем. – Ну давай знакомиться, что ли. Меня Гошей зовут.

Пистолет, прикрепленный специальным зажимом к нижней панели стола, оказался в руке Бен Ладена почти мгновенно. Он был скрыт от глаз посетителей, однако террорист даже не успел сообразить, в какой момент оружие покинуло его руку и… испарилось?

– Грубо, – сказал Гоша. – Хотя, не буду спорить, в какой-то мере оправданно. Итак, меня зовут Гоша. А тебя зовут Усама.

– Допустим, – сказал Бен Ладен. Врать было бессмысленно, он это видел. Каким-то непостижимым образом эти двое точно знали, кто он такой. – Кто вы такие и что вам надо?

– Два вопроса, – сказал Гоша. – Отвечаю последовательно. Я – офицер российской спецслужбы, однако нахожусь здесь не по работе, а, так сказать, по велению сердца, а также представляя интересы третьей стороны. И нам надо, чтобы тебя не было.

– Убив меня, вы ничего не добьетесь.

– Это как сказать. Во-первых, убив тебя, я добьюсь того, что ты будешь мертв. Во-вторых, от этого я получу глубокое моральное удовлетворение и вызову чувство здоровой зависти у многих своих коллег. В-третьих, твоя бесславная гибель будет одной из многих ступеней в лестнице, которая приведет идею исламского фундаментализма в полную… Как это по-английски? Задницу.

– Я вам не верю.

– Чему именно?

– Всему. Если вы хотите убить меня, почему я все еще жив?

– Отвечаю на твой вопрос, – сказал Гоша, опускаясь в кресло и закуривая сигарету. – Убить тебя – это слишком мало. Я тебя, конечно, убью, это без всяких вопросов и обсуждению не подлежит, однако перед тем как это сделаю, я тебе кое-что объясню. Ты ведь не чужд высоких технологий, Усама? У тебя на столе стоит компьютер, поэтому я могу предположить, что ты знаешь о существовании Интернета.

Усама кивнул.

– Не так давно в сети появился сайт русского олигарха, который предложил миллиард долларов любому, кто принесет твою голову в Кремль. Журналисты подняли много шума.

– Я предложил два миллиарда за голову этого неверного. Скоро она будет лежать у меня на столе.

– Это вряд ли, – сказал Гоша. – Потому что автор этого сайта – я. И моя голова прекрасно смотрится у меня на плечах, где и останется. Зато твоя замечательно войдет вот в этот мешок.

Гоша открыл портфель и достал оттуда шестидесятилитровый мусорный пакет и большой, зловещего вида мясницкий нож.

– Я предвижу еще больше шума, – сказал Гоша. – Последовательность событий с точки зрения прессы такова. За твою голову назначают награду. Очень скоро после этого ты своей головы лишаешься. Дальше фактов нет, остается голая логика. Спецслужбы много лет безуспешно пытались тебя достать, но не могли, потому что ты хорошо прятался. Сложился даже миф о твоей неуловимости. Тем не менее голову тебе отрезали. Какой напрашивается вывод? Что тебя сдал кто-то из своих. Какой напрашивается вывод теперь? Что все ваше идейное дерьмо – дерьмо и есть и все вы рубитесь за деньги. Конечно, сразу всех в этом убедить не удастся, однако мы с моими коллегами разработали целый ряд мер, итогом которых будет полное низвержение идеи всей твоей жизни. По моим расчетам, произойдет это лет через несколько, что с точки зрения истории является мизерным сроком. Я бы удавил тебя собственными руками, но… Есть другие способы. Кстати, если ты волнуешься насчет того, что без бороды твою голову никто не узнает, то не волнуйся. Бороду мы вырастим даже на трупе. Ведь вырастим? – спросил Гоша, глядя на своего спутника.

– Проще жареной морковки, – сказал его спутник.

– Аллах акбар, – сказал Бен Ладен.

– С этим я согласен, – сказал Гоша. – Но ты не его пророк.