Текст книги "Три д'Артаньяна"

Умер Жан-Арман дю Пейрэ, граф де Тревиль в своем имении Труа-Вилль 8 мая 1672 года. Умер он в возрасте 73 лет, оставив после себя двух сыновей, которые, в свою очередь, умерли, не оставив наследников. Старший из них стал священником и умер в 1700 году, младший, как и отец, стал мушкетером, был даже ранен в одном из боев, но потом бросил службу и посвятил себя сочинительству. Он умер в 1708 году в Париже в возрасте 66 лет.

А кто же такие – эти гвардейцы кардинала, согласно Александру Дюма, непримиримые противники благородных мушкетеров? Существовали ли они на самом деле или это плод искрометной фантазии писателя?

Конечно, они существовали, но их реальный образ весьма далек от того, что мы представляем после прочтения романов Дюма!

Рота так называемых гвардейцев кардинала первоначально не имела ничего общего с охраной его высокопреосвященства. Это было небольшое подразделение, созданное кардиналом де Ришелье для подготовки будущих офицеров военно-морского флота. По данным на 1626 год, оно насчитывало шестнадцать человек. В 1642 году, то есть после смерти кардинала, подразделение стало называться «ротой королевы-регентши» (то есть Анны Австрийской).

Кто же тогда осуществлял охрану кардинала?

На первых порах – персонально никто: его, как и любого министра, охраняли различные части «Мэзон дю Руа» (Королевского дома). Лишь в июле 1626 года, после раскрытия заговора графа де Шале, направленного на устранение кардинала, низложение Людовика XIII и возведение на трон его младшего брата Гастона, король выделил де Ришелье особый отряд личной охраны, состоявший из пятидесяти человек, вооруженных аркебузами. Этот отряд потом трансформировался в роту гвардейцев кардинала в традиционном понимании, во многом обязанном творчеству Александра Дюма. Однако это не было инородным телом в составе «Мэзон дю Руа»; тем более это не было чем-то конкурирующим с королевскими мушкетерами. Более того, эта рота сопровождала кардинала только во время его самостоятельных перемещений по стране, в присутствии же короля общую охрану продолжали осуществлять части «Мэзон дю Руа».

Фактически по вооружению гвардейцы кардинала – это те же мушкетеры, поэтому и роту эту правильнее было бы называть ротой гвардейских мушкетеров кардинала.

Как мы уже знаем, первая рота королевских мушкетеров была распущена в 1643 году, а через четырнадцать лет восстановлена Людовиком XIV (в 1658 году ею стал командовать Шарль де Батс де Кастельмор д’Артаньян).

Но была еще и вторая рота мушкетеров, которая вошла в состав «Мэзон дю Руа» в 1660 году. Вот она-то и была до этого ротой мушкетеров кардинала (она была передана королю по случаю его женитьбы). В описании въезда молодой королевы Марии-Терезии в Париж в августе 1660 года эта рота упоминалась как «рота мушкетеров, которую Его Преосвященство отдал королю», и командовал ею сеньор де Марсак.

Вплоть до 1663 года эта рота не имела лошадей. Лошади вороной масти (отсюда название – «черные мушкетеры») были получены второй ротой в 1664 году после ее реорганизации по образцу первой и в связи с походом в Лотарингию. Экспедиция на Марсаль закончилась его взятием маршалом де Ля Фертэ. Сам король в это время взял на себя функции капитана роты «серых мушкетеров», а де Марсак перепродал свою должность господину Эдуару Кольберу, графу де Молеврие, брату генерального контролера финансов Жана-Батиста Кольбера, бывшему до этого капитаном Французской гвардии.

Находясь под командованием брата всесильного Кольбера, вторая рота стала во многом превосходить первую, как в плане экипировки и снаряжения, так и в плане престижа, а значит и в плане личного состава. Достаточно сказать, что вторая рота квартировала в Шарантоне, где находилась Главная квартира Людовика XIV, а первая рота д’Артаньяна – в Сен-Жерменском предместье.

Кстати сказать, если из первой роты до чина генерал-лейтенанта дослужились четыре человека, то из второй – пять человек, в том числе (в 1676 году) вышеупомянутый граф де Молеврие.

При создании первая рота мушкетеров в 1622 году имела в своем составе около 100 человек. Незадолго до того, как кардинал Мазарини распустил роту, в ней насчитывалось 130 мушкетеров.

В 1663 году в каждой роте насчитывалось по 300 человек, но в 1668 году, после завоевания Франш-Конте, был установлен штат каждой роты в 250 мушкетеров, что и сохранилось до конца царствования Людовика XIV.

В обеих ротах служили только дворяне. В первой роте можно отметить графа д’Авежана, маркизов де Мопертюи, де Рюффи, де Жансона и де Шазерона, во второй – графа де Монброна, маркизов де Жовелля, де Канийяка, де Монбуассье, де Пон-Шато и де Риговилля.

Следует отметить, что состав рот во время войны увеличивался за счет вступающих в них добровольцев, которые получали жалованье, но по окончании военных действий они его лишались и при желании должны были ожидать вакансии, чтобы войти в число штатных мушкетеров роты.

С момента образования второй роты различия в униформе между ними заключались в некоторых частностях, а после осады Маастрихта, то есть после 1673 года, король повелел иметь в обеих ротах одинаковую униформу с золотым отличительным галуном для первой и серебряным галуном для второй роты.

Историк XVIII века Симон де Нёвилль описывает службу в мушкетерских ротах следующим образом:

«Эти две роты служили как в пешем, так и в конном строю и на упражнениях и парадах выступали побатальонно или поэскадронно. Когда в 1689 году в мушкетеры поступил герцог Бургундский, они базировались в Версале, и этот юный принц стал проходить службу на глазах у короля. При этом он больше склонялся к первой роте, но, чтобы не провоцировать чувства зависти, имел два комплекта униформы, которые он носил попеременно. Король Людовик XIV каждый год производил большой смотр двух рот, то в конном строю, то в пешем, в зависимости от своего желания. Исключение составляли военные годы, когда смотры проводились только в конном строю. По приказу короля мушкетеры следовали за армией в виде отдельных отрядов, вместе с другими войсками „Мэзон дю Руа“. Когда король появлялся в районе боевых действий, обе роты мушкетеров располагались рядом с его штаб-квартирой, по возможности рядом с местом его проживания, причем первая рота располагалась вместе со всеми знаменами справа, а вторая – слева. То же самое практиковалось и в отношении брата короля, когда он командовал армией, за исключением того, что ему выделялся лишь отряд из 150 мушкетеров. Во время войны мушкетеры служили в конном строю, во время осад они охраняли траншеи, а в пешем строю они принимали участие в приступах. Именно в этом они наилучшим образом проявляли себя. В полевых сражениях они атаковали поэскадронно, за исключением сражения при Монкасселе, где им приказали атаковать в пешем строю».

Кровавая вражда между королевскими мушкетерами и гвардейцами кардинала – это еще одно из художественных допущений Александра Дюма. Впрочем, некоторые историки придерживаются иной точки зрения. В частности, Жан-Кристиан Птифис пишет:

«Между людьми кардинала, которыми командовал господин де Кавуа, и людьми короля, которым предводительствовал удалой де Тревиль, существовали неприязнь и соперничество, доводившие до самых отчаянных ссор. По вечерам они подкарауливали друг друга на темных и грязных улочках Парижа, чтобы всерьез сцепиться».

Согласиться с этим невозможно. Конечно же соперничество было, но оно бывает всегда и везде между представителями различных служб и родов войск. Однако ничего более.

Во-первых, обе роты, по сути, были одним и тем же: со схожими функциями, составом, униформой и вооружением. Кстати сказать, многие дворяне переходили из одной роты в другую. У них просто не могло быть причин для серьезной неприязни и тем более вражды.

Во-вторых, не надо забывать, что де Ришелье был первым министром (к тому же фаворитом) и именно он в первую очередь был заинтересован в защите короля. Король же обожал своего фаворита и тоже был заинтересован в его защите. Поэтому с трудом верится в то, что подчиненные им части могли преспокойно уничтожать друг друга «на темных и грязных улочках Парижа». К сожалению, благодаря Александру Дюма все мы являемся в некотором роде жертвами романтического представления о монстре-кардинале и о находящемся под его властью простоватом короле. Как мы увидим ниже, это представление ошибочно, ибо король и кардинал составляли практически идеальный образ двоевластия, исключавший кровавую вражду между подчиненными им структурами.

В-третьих, дуэли с 1626 года были полностью запрещены. Это было связано с тем, что за девять лет правления Генриха IV погибло на дуэлях около четырех тысяч дворян. Теперь дуэли считались тяжелым преступлением, поэтому лишь самые отчаянные и лишенные здравого смысла решались на то, что у Дюма происходит буквально на каждой странице. В этом смысле весьма показательна судьба дворянина Франсуа де Монморанси-Бутвилля, сына вице-адмирала Франции при Генрихе IV. После того как он последовательно убил на дуэлях маркиза де Порта, графа Жака де Ториньи и тяжело ранил барона де Ла Фретта, ему пришлось скрываться в Брюсселе. Никакое высокое заступничество не помогло, Людовик XIII не пожелал простить его, и он был казнен 21 июня 1627 года. Впрочем, это не помешало его сыну, Франсуа-Анри де Монморанси-Люксембургу, родившемуся уже после его смерти, стать маршалом Франции.

Эту историю можно было бы и не рассказывать, но главный ее смысл представляется очень важным: если такой высокопоставленный и титулованный аристократ был так сурово наказан за нарушение запрета на дуэли, то что же тогда говорить о таких малозначительных, по определению того же Жана-Кристиана Птифиса, «дворянчиках без гроша за душой», какими были прототипы главных героев Александра Дюма. Для них первое же столкновение со своими аналогами из роты мушкетеров кардинала явно стало бы и последним.

Атос, Портос и Арамис

Атос

Итак, мы уже знаем, что д’Артаньян – реальное историческое лицо. А Атос? А Портос? А Арамис? Эти имена кажутся вымышленными…

Прошло много лет, прежде чем Александр Дюма сделал признание. В литературном еженедельнике «Родная страна» («Le Pays Natal») в 1864 году он написал: «Меня спрашивают, когда именно жил Анж Питу, мы, мол, с ним не встречались… Это вынуждает меня сказать, что Анж Питу, так же как и Монте-Кристо, так же как Атос, Портос и Арамис, никогда не существовал. Все они просто признанные публикой побочные дети моего воображения».

Однако великий романист даже в редкие моменты искренности с трудом позволял себе делать до конца честные и полные признания. «Побочные дети моего воображения»… Это определение явно страдает неточностью. Прежде всего, если уж они «побочные дети», то их появлением на свет мы обязаны не автору «Трех мушкетеров», а уже известному нам господину де Куртилю, который упоминает в своем тексте Атоса, Портоса и Арамиса. Правда, в «Мемуарах господина д’Артаньяна» эти три человека остаются эпизодическими персонажами и исчезают по мере развития сюжета, а Дюма увлеченно продлевает их полное приключений существование вплоть до правления Людовика XIV.

Попробуем же разобраться в этом вопросе.

Как известно, в своем вступлении к «Трем мушкетерам» Дюма ссылается на якобы найденную рукопись, озаглавленную «Воспоминания графа де Ла Фера о некоторых событиях, происшедших во Франции к концу царствования короля Людовика XIII и в начале царствования короля Людовика XIV».

Дюма пишет:

«Можно представить себе, как велика была наша радость, когда, перелистывая эту рукопись, нашу последнюю надежду, мы обнаружили на двадцатой странице имя Атоса, на двадцать седьмой – имя Портоса, а на тридцать первой – имя Арамиса.

Находка совершенно неизвестной рукописи в такую эпоху, когда историческая наука достигла столь высокой степени развития, показалась нам чудом. Мы поспешили испросить разрешение напечатать ее. Такое разрешение, считаем своим долгом сказать это, было нам любезно дано».

Из дальнейшего повествования Дюма следует, что упомянутый граф де Ла Фер и есть Атос.

На самом деле, как и в случае с д’Артаньяном, существовал не один Атос, а три Атоса: реальный исторический персонаж, персонаж из сочинения де Куртиля и персонаж Александра Дюма.

Полное имя настоящего Атоса звучало так: Арман де Силлег д’Атос и д’Отвьей.

Родился он, по разным данным, где-то между 1615 и 1620 годами. Имя Атос он получил от названия деревушки Атос-Аспи, которую сегодня можно найти только на самой подробной карте Франции. Она расположена на правом берегу горной реки Олорон, недалеко от Совтерр-де-Беарн и Отвьея. Когда-то здесь был замок – в нем-то наверняка и родился Атос (к сожалению, замок этот не сохранился).

Первым известным членом семейства де Силлег был некий Тамонэ, известен и его сын Пейротон. Они вместе занимались, как бы сейчас сказали, бизнесом и в 1553 году скупили почти все земли в Отвьее.

Семейство медленно, но верно приобретало ореол благородства и сколачивало состояние: вначале де Силлеги назывались купцами, затем стали «монсеньорами». Этот последний титул, в частности, уже официально носил в 1597 году Пейротон де Силлег, звавшийся монсеньором д’Атос и д’Отвьей.

Этот Пейротон был дважды женат. От первого брака у него родился сын, названный Бертраном, от второго – еще трое детей, но нас, в контексте нашего повествования, они не интересуют. Нам важен Бертран де Силлег д’Атос и д’Отвьей, так как именно он женился на благородной даме Катрин де Монейн, a та родила ему сына Адриена, отца нашего героя.

В начале XVI века этот самый Андриен де Силлег д’Атос и д’Отвьей женился на мадемуазель дю Пейрэ, дочери купца и присяжного заседателя из Олорона и двоюродной сестре Жана-Армана дю Пейрэ де Тревиля. Да-да, того самого де Тревиля, командира королевских мушкетеров, хорошо известного любому, кто читал «Трех мушкетеров».

От их брака и появился на свет наш Атос. Он был вторым ребенком в семье, а его старшего брата звали Жаном.

Будучи младшим ребенком в семье, на что он мог рассчитывать, кроме как на карьеру в армии? И он, собственно, ни на что другое и не рассчитывал. Покровительство господина де Тревиля позволило ему в 1640 году поступить в элитную роту королевских мушкетеров. Было в то время Атосу примерно 20–25 лет. Тогда это была обычная практика: стоило кому-нибудь из тысяч безвестных «дворянчиков» зацепиться за сколько-нибудь заметную должность при дворе, как к нему тут же слеталась толпа его дальних и близких родичей.

К этому времени Атос получил типичное для тех времен образование: он научился прекрасно фехтовать и держаться в седле, разбирался в искусстве, в музыке и в соколиной охоте. В роте королевских мушкетеров Атос быстро показал свои способности и продемонстрировал всем свою отвагу.

Вот, собственно, и все, что нам известно об этом человеке. Известно также и то, что он умер очень молодым (по ряду свидетельств, его не стало 21 декабря 1643 года).

В свидетельстве о его смерти, занесенном в регистрационные книги парижской церкви Сен-Сюльпис, сказано:

«Препровождение к месту захоронения и погребения преставившегося Армана д’Атос и д’Отвьей, мушкетера королевской гвардии, дворянина из Беарна, найденного вблизи от рынка на Пре-о-Клер».

Формулировка этого лаконичного текста почти не оставляет сомнения, что бравый Атос умер вследствие тяжелого ранения, полученного на дуэли.

Как мы уже знаем, в то время дуэли были запрещены, а указанное место в самом дальнем конце предместья Сен-Жермен, где нашли тело Атоса, было излюбленным местом «встреч один на один». Кстати сказать, термин «встреча» был тогда почти официальным, и под ним подразумевалась непредвиденная стычка (в отличие от дуэли, которая специально подготавливалась). Нюанс заключался в том, что гордых дворян нельзя было осудить за «встречу», а вот дуэль с ясно установленным намерением наказывалась весьма строго.

Мастер шпаги Атос никогда не упускал случая показать свое умение. Видимо, одна из «встреч» и стала для него последней.

Как видим, все, что известно о настоящем Атосе, умещается в несколько строк.

Александр Дюма сделал из него человека знатного происхождения, дал ему прославленных предков, земли в Берри, замок и прошлое, полное тайн; он дал ему смерть через тридцать лет после реальной даты его гибели, в 1672 или 1673 году (в романе «Виконт де Бражелон»).

Версия Дюма широко известна: случилось несчастье, отец и старший брат Атоса погибли при весьма странных обстоятельствах. После этого Атос подал в отставку, чтобы взять на себя титул графа де Ла Фера и обязанности по дому. После этого он познакомился с Шарлоттой Баксон (Миледи) и женился на ней.

Кстати сказать, прототипом Миледи исследователи считают графиню Люси Карлайл, брошенную любовницу герцога Бэкингема, из ревности ставшую тайным агентом кардинала де Ришелье (подробнее о ней и ее роли в деле об алмазных подвесках, которую Дюма нашел в «Мемуарах» Франсуа де Ларошфуко, будет рассказано ниже).

А вот у де Куртиля в его «Мемуарах господина д’Артаньяна» есть просто Миледи (без фамилии).

У Дюма Атос раскрыл вероломство своей жены (она была заклеймена судом Французского королевства) и, как он сам рассказал д’Артаньяну, повесил ее (или, скорее, был уверен, что повесил).

Кстати сказать, эта история с лилией на плече (история графа де Ла Фера) также взята из одной из книг плодовитого де Куртиля («Mémoires de Mr. L.C.D.R.»), где нечто подобное происходит с отцом главного героя. Де Куртиль от имени графа де Рошфора рассказывает, что после смерти его матери отец решил жениться во второй раз. «Ему предложили несколько кандидатур из лучших парижских семей, но он захотел посмотреть на всех претенденток прежде, чем принять окончательное решение, а посмотрев, не нашел никого, кто бы ему понравился». В конце концов, его родственник-кюре, имевший репутацию святого человека, предложил ему одну красивую девушку, богатую и во всех отношениях достойную (у де Куртиля она якобы происходила из уважаемого семейства де ля Форс). После свадьбы счастье отца де Рошфора длилось примерно три недели, она полностью завладела его сердцем, и они предавались всевозможным ласкам. О том, что произошло дальше, де Куртиль от имени своего героя пишет следующее:

«Однажды мой отец почувствовал у нее на спине нечто такое, что показалось ему ненормальным. Он захотел посмотреть, что это такое, но она предпочла удалиться, не отвечая, а это вызвало у моего отца подозрения, которые еще больше возбудили его любопытство. Она попросила его не настаивать, сказала, что там нет ничего, достойного повышенного внимания, но мой отец не остановился и силой сорвал с нее рубашку. Сделав так, он увидел такое, что непременно рухнул бы наземь, если бы не лежал в этот момент. Он увидел ярко выраженный цветок лилии,[2]2
  В те времена так клеймили в основном воровок и проституток.


[Закрыть] что тут же продемонстрировало ему, в какой степени он заблуждался в отношении ее благочестия. Она попыталась вернуть ему все те ласки, которые успела от него получить, но он сделался невосприимчивым к подобного рода отвлекающим маневрам. В один миг к нему вернулось чувство реальности, и он воскликнул: – Бесчестная, вас следовало бы повесить, и, клянусь, если мне не отдадут должное, я собственными руками убью вас!

Потом он быстро вскочил, нашел кюре и высказал ему все, что в то момент подсказала ему его ярость».

После всей этой истории Атос Александра Дюма отказался от титула и поступил на службу к господину де Тревилю. Далее он участвовал в приключениях вместе с другими мушкетерами между 1625 и 1628 годами, участвовал в казни Миледи и оставался под командованием д’Артаньяна, как пишет Дюма, «до 1631 года, когда, после поездки в Турень, он оставил службу под тем предлогом, что получил небольшое наследство в Русильоне».

В романе «Двадцать лет спустя» Атос, которого Дюма сделал старшим из своих героев-мушкетеров, предстает перед нами в следующем виде:

«Странное дело! Атос почти не постарел. Его прекрасные глаза, без темных кругов от бессонницы и пьянства, казалось, стали еще больше и еще яснее, чем прежде. Его овальное лицо, утратив нервную подвижность, стало величавее. Прекрасные и по-прежнему мускулистые, хотя и тонкие руки, в пышных кружевных манжетах, сверкали белизной, как руки на картинах Тициана и Ван Дейка. Он стал стройней, чем прежде; его широкие, хорошо развитые плечи говорили о необыкновенной силе. Длинные черные волосы с чуть пробивающейся сединой, волнистые от природы, красиво падали на плечи. Голос был по-прежнему свеж, словно Атосу было все еще 25 лет. Безупречно сохранившиеся прекрасные белые зубы придавали невыразимую прелесть улыбке».

В 1648 году его уже можно видеть отцом Рауля де Бражелона, родившегося от встречи (датированной 1633 годом, вероятно, во время поездки в Турень) с герцогиней де Шеврёз. Он сражался сначала против Мазарини, потом участвовал в попытке (1649 год) мушкетеров спасти короля Карла I Стюарта от его трагической участи. В конце книги мы видим его поручающим д’Артаньяну Рауля и возвращающимся в Бражелон. Но его романтическая судьба не завершена: мы встречаем его в «Виконте де Бражелоне», там он не пережил смерти Рауля и умер чуть позже Портоса.

Но все приключения, отнесенные Дюма к жизни Атоса после 1643 года, – чистая фантазия. Атос не был ни супругом Шарлотты Баксон (она же графиня де Ла Фер, она же леди Винтер, она же баронесса Шеффилд), ни активным участником Фронды, ни возлюбленным герцогини де Шеврёз, ни тем более отцом романтичного Рауля де Бражелона.

Несмотря на огромное количество «де», так впечатливших Дюма (чего стоят, например, такие характеристики – «родовит, как император» или «он не был таким аристократом, как Атос, чтобы пред ним могли открыться двери знатных домов»), потомственным аристократом Атос не был. Его предком был состоятельный буржуа, который титул попросту купил. К графу де Ля Феру настоящий Атос тоже не имел никакого отношения, хотя такой граф, несомненно, существовал.

Атос не был братом Портоса и Арамиса, как это утверждает де Куртиль, но он действительно был их очень дальним родственником. Удивительно, но и Портос с Арамисом – это также вполне реальные персонажи.