Текст книги "Венеция Казановы"

Герман Кестен («Казанова»):

«На каждом углу стояла церковь, но прихожане приходили с игры и шли на разврат. Более четырехсот мостов было простерто через сто пятьдесят каналов. Город на сотне островков посреди лагуны в четырех километрах от материка был кипучим предместьем Европы. Шулеры в масках встречались здесь с настоящими королями. Художники и матросы были замечательно живописны. На всех улицах и во всех театрах играли импровизированные комедии. Не только в ложах играли в азартные игры, но и в салонах, казино и кофейных домиках. Весь мир казался влюбленным.

С фальшивыми окнами, с бесчисленными причалами и гондолами, с никуда не ведущими переулками, с неожиданно открывающимися кулисами, с беззвучно закрывающимися потайными дверцами, с тысячами балконов и сотнями тайных ходов Венеция была раем авантюристов и влюбленных».

Часть третья
Пять этапов венецианской жизни Казановы

1725–1734

Многотомные воспоминания Казановы, называющиеся «История моей жизни», начинаются с его рождения. Начнем с этого и мы.

Джакомо Казанова («История моей жизни»):

«Матушка произвела меня на свет в Венеции, апреля второго числа, на Пасху 1725 года».

Казанова родился в самом прославленном районе Венеции – в районе Сан-Марко (San Marco). Сан-Марко – это центральный из шести исторических районов (sestieri) Венеции. Он также включает в себя остров Сан-Джорджо-Маджоре.

Венеция разделена на шесть сестьери: первый носит имя святого Марка, покровителя Венеции; второй именуется Кастелло (Castello), от названия бывшего замка Оливоло, стоящего подле острова Риальто; третий прозван Канале-Реджио или Каннареджио (Cannaregio), он назван так из-за тростника (саnnе), прежде произраставшего на этом самом месте. Эти три сестьери расположены по одну сторону Большого Канала, который делит город на две части, соединенные между собой мостом Риальто.

Мост Риальто – это один из самых знаменитых мостов в мире. Первоначально здесь находился паром и подъемный мост Куарторола (так в те времена называлась находившаяся в обращении монета). В 1181 году архитектор Николо Бараттьери установил на этом месте мост на лодках. Потом был сооружен деревянный мост, но он разрушился во время одного из праздников под тяжестью огромной толпы. Вообще мост в этом месте неоднократно разрушался и восстанавливался.

После очередного разрушения в 1524 году начался сбор новых предложений по конструкции более надежного моста. Они поступали из разных концов Италии. Победившим в конкурсе вариантом и стал нынешний мост Риальто, выполненный архитектором Антонио да Понте из белого камня в виде единой арки длиной 28 метров.

Антуан Ронделе («Исторический очерк о мосте Риальто»):

«К несчастью для нас, мы сейчас знаем лишь имена архитекторов, конкурировавших между собой в столь важных обстоятельствах. Конкурс, который был открыт по поводу строительства моста Риальто, без всякого сомнения, предоставляет в этом смысле самую ценную коллекцию. Можно смело утверждать, что небольшое количество проектов, ушедших в забытье, полностью подтверждает ту известность, которую он получил в Европе».

Мост, дошедший в таком виде до наших дней, был построен в 1588–1592 годах. Он имеет посередине улицу для пешеходов, а по бокам – два ряда арок, в которых расположены торговые лавки, где всегда продавались шелк, ювелирные и кожаные изделия.

Аббат Москини («Путевые заметки о городе Венеция и окрестных островах»):

«Мост сделан из камней, привезенных из Истрии, и его построили за три года под руководством архитектора да Понте, создавшего проект. Мосту не хватает элегантности и вкуса, однако он впечатляет своей длиной и массивностью (и это все скомпоновано в одну арку), а также своей прочностью».

Карло Гольдони («Мемуары»):

«Этот мост имеет только одну арку, шириной в девяносто футов, настолько высокую, что это дает возможность пропускать под ней корабли и баркасы даже во время самого большого подъема воды; на нем целых три дорожки для пешеходов, и он поддерживает на своем сгибе двадцать четыре лавочки с жилищами, покрытые свинцовыми крышами».

Три других сестьери расположены по другую сторону канала: это Сан-Поло (San Polo), что включает в себя древний Риво-Альто; Санта-Кроче (Santa Croce), от названия церкви Ла-Кроче-ин-Луприо (так прежде назывался этот приход), и Дорсодуро (Dorsoduro), названный так по форме острова, который, вздымаясь подобно рифу, очертаниями своими напоминает спину.

Заметим, что во времена Казановы мост Риальто был единственным мостом через «главную артерию Венеции» – Большой Канал, длина которого составляет около четырех километров. Большой Канал изгибается в виде гигантской перевернутой буквы «S», проходя через самый центр Венеции.

Кроме моста Риальто, сестьери, находившиеся по обе стороны Большого Канала, соединялись переправами – таргетто (targhetto). Таргетто представляло собой большую гондолу с двумя гребцами, приспособленную для перевозки нескольких пассажиров. В XVIII веке в Венеции было двадцать два причала для таргетто.

Деление города на сестьери и сейчас не потеряло своего значения, но во времена Джакомо Казановы оно имело еще и такой очень важный смысл: главы сестьери входили в Совет при доже, а его состав был строго ограничен.

Франсуаза Декруазетт («Венеция во времена Гольдони»):

«В XVIII столетии сестьере как административная единица во многом утрачивает свою значимость, однако, символическое значение его по-прежнему велико. Сестьере тесно связаны с историей города, с мифом о его бессмертии, поэтому, когда победитель Республики Бонапарт пожелал вытравить из памяти венецианцев воспоминания о прошлом, то 15 мая 1797 года после создания Временного муниципалитета он предложил новое административное деление города. Венеция должна была быть поделена на восемь секций согласно роду занятий их жителей. Западный район Каннареджио, где были сосредоточены скотобойни, огороды, сады и виноградники, стал секцией Продовольствия. Кварталы вокруг церкви Иезуитов стали Воспитательной секцией; восточный квартал Кастелло, где находился Арсенал, разумеется, стал Морской секцией. Улицы, прилегающие ко Дворцу дожей и площади Сан-Марко, естественным образом стали секцией Законов, а западная часть квартала Сан-Марко, где сосредоточились театры, кафе и трактиры, стала секцией Зрелищ; западная часть Дорсодуро, где находились таможня, портовая зона и устье Большого Канала, вместе с Джудеккой превратилась в Торговую секцию, название Риальто было уничтожено, а квартал ремесленников Сан-Поло стал секцией Революции. Наконец, та часть Дорсодуро, где проживали рыбаки, и часть Санта-Кроче были названы секцией Рыболовства. Вековые границы сестьере и их история были сметены с лица земли».

Для туристов район Сан-Марко – настоящее раздолье. Здесь сконцентрирована большая часть главных достопримечательностей города, включая центральный комплекс Сан-Марко, в который входят: площадь Сан-Марко, собор Святого Марка, Дворец дожей, колонны Сан-Марко, библиотека Сан-Марко, Лоджетта, Кампанила, Башня часов и т. д.

В западной части этого района, примерно в шестистах метрах от знаменитой площади, которую Наполеон называл «самым элегантным салоном Европы», находится огромная площадь Санто-Стефано (Campo Santo Stefano)[5]5
  Это удивительно, но площадь Сан-Марко – единственная площадь Венеции, которая называется piazza. Все остальные площади, уступающие ей по размерам или находящиеся перед храмами, называются cатро.


[Закрыть].

На этой площади в старину проводились бои быков и карнавальные торжества.

Сьюзи Болтон («Венеция»):

«Во время последней корриды, состоявшейся в 1802 году, несколько зрителей погибли под рухнувшей трибуной».

Сейчас площадь Санто-Стефано – это одно из главных в Венеции мест встреч, чему служит местный «памятник Пушкину» – бронзовая фигура писателя XIX века Никколо Томмазео. Помимо приятных, хотя и недешевых кафе, на площади есть и более современное место встреч – открытый круглосуточно интернет-центр «Net House».

В юго-западной части площади высится дворец Пизани (Palazzo Pisani), выходящий на Большой Канал. Теперь это Венецианская консерватория.

В северо-восточной части площади стоит церковь Санто-Стефано (Santo Stefano).

Первоначально она была построена в XIII веке для монахов-отшельников ордена Святого Августина. Потом, в XIV и XV веках, она перестраивалась. Церковь выполнена в типичном готическом стиле. В 1544 году верхняя секция 60-метровой колокольни обрушилась после удара молнии, повредив соседние здания. Колокольня была восстановлена и в настоящее время имеет характерный наклон.

Самая красивая часть церкви – портал со стороны переулка. Внутри церковь просторная, с живым, не тронутым современными коммерческими веяниями духом. Особой формы деревянный свод церкви напоминает днище корабля; бронзовая бляха в полу – надгробие адмирала Франческо Морозини, последнего героя морских сражений Венеции. Справа от алтаря дверь в сакристию, где хранятся три поздних работы великого Якопо Робусти, более известного как Тинторетто: «Моление о чаше», «Омовение ног» и одна из «Тайных вечерь». За первые два с половиной века ее истории церковь шесть раз секуляризировали (то есть переосвящали) из-за крови, которая проливалась в ее стенах.

Церковь Санто-Стефано интересна еще и тем, что в ней можно увидеть работы Бартоломео Виварини и многих других художников. Гробницы и фрагменты убранства церкви выполнены Пьетро Ломбардо, Туллио Ломбардо и Антонио Кановой. Вход в церковь идет через резной готический портал работы Бартоломео Бона.

Если пойти от площади Санто-Стефано на запад, то можно выйти к церкви Сан-Самуэле (San Samuele).

Между площадью Санто-Стефано и церковью Сан-Самуэле находится улица Малипьеро (Calle[6]6
  Calle (ит.) – то, что в других итальянских городах называется via (улица).


[Закрыть] Malipiero). На ней, если идти от площади, с правой стороны можно увидеть дом, где 2 апреля 1725 года родился Джакомо Казанова – самый знаменитый венецианец, сын актеров соседнего театра.

В начале XVIII века улица, на которой родился Казанова, называлась улицей Комедии (Calle della Commedia), а свое нынешнее название она получила по имени венецианского патриция, сенатора Альвизо-Гаспаро Малипьеро (1664–1745).

Джакомо Казанова («История моей жизни»):

«У меня был большой дар смешить, не смеясь самому, которому научился я у господина Малипьеро, первого моего наставника. «Если хочешь вызвать слезы, – говаривал он, – надобно плакать самому, но, желая насмешить, самому смеяться нельзя».

Об этом человеке, которого Казанова называет своим первым наставником, мы еще подробно расскажем, но это будет позже. Пока же отметим, что точное место рождения Джакомо Казановы неизвестно. Правда, на доме № 3082 по улице Малипьеро можно увидеть указание на то, что здесь «родился Джакомо Казанова», однако эта памятная табличка была установлена на этом доме сравнительно недавно. С тех пор выяснилось, что родился «блистательный шарлатан» вовсе не в этом доме, а в каком-то из домов, расположенных поблизости, но адрес достопримечательности решено было не менять, чтобы не путать туристов.

Ален Бюизин («Казанова»):

«Если захотеть действительно понять Джакомо Казанову, нужно обязательно погулять подольше по этому невзрачному кварталу со скромными узкими переулками, темными и переплетенными друг с другом, над которыми отныне восстало во всем своем эстетско-коммерческом великолепии отреставрированное палаццо Грасси. Нужно пройти по улице Комедии, выходящей на площадь Сан-Самуэле, на которой мраморная доска, установленная заботами городского турбюро, напоминает прохожим (которые, кстати, никогда здесь не ходят) о рождении знаменитого венецианца: «В одном из домов на этой улице 2 апреля 1725 года родился Джакомо Казанова». Нужно было родиться в темном и тесном переулке этого бедного квартала, чтобы до такой степени вожделеть яркой пышности европейского космополитизма и роскошного великолепия королевских дворов».

Мать Джакомо Казановы звали Мария-Джованна Фарусси, и она была дочерью простого сапожника, выбившейся в актрисы театра Сан-Самуэле (San Samuele), принадлежавшего богатому семейству Гримани. Она родилась в Венеции в 1707 году. Поступив на работу в театр, она взяла себе псевдоним Дзанетта Фарусси.

Ее мужа звали Гаэтано Казанова. Он родился в Парме в 1697 году и, приехав в Венецию в 1723 году, тоже поступил в театр Сан-Самуэле танцором.

Как видим, Казанова и его родители были, что называется, «из простых». Впрочем, есть и иные мнения, которые, однако, не имеют под собой никакой серьезной доказательной базы.

Луи-Габриэль Мишо («Универсальная старинная и современная биография»):

«Его предки происходили из Испании и принадлежали к семейству Палафокс. Но, лишенный этих блестящих корней, его отец (Гаэтано) был сначала танцором, потом – актером, а потом женился на дочери сапожника, имя которого было Фарусси. Джакомо Казанова был старшим из их детей».

Почти триста лет назад, как и сейчас, район театра Сан-Самуэле был скромным, непримечательным местом. Это не мешало, впрочем, театру быть одним из главных городских театров (теперь на его месте находится школа). Для его труппы писал живший по соседству знаменитый автор «Трактирщицы» и «Слуги двух господ» Карло Гольдони (он родился в Венеции 25 ноября 1707 года), и он в своих воспоминаниях достаточно лестно отзывается о Дзанетте Фарусси.

Карло Гольдони («Мемуары»):

«В этой труппе было две актрисы для интермедий. Одна была вдовой, очень красивой и талантливой, ее звали Дзанетта Казанова, и она играла молодых любовниц в комедиях; вторая не была комедианткой, но обладала прекрасным голосом. Ее звали мадам Аньес Амюра, я ее использовал в Венеции для исполнения серенад. Эти две женщины не знали ни одной ноты, но все они имели вкус, четкий слух, отличную выучку, и публика была довольна».

Впрочем, принц Шарль-Жозеф де Линь, выходец из знатного бельгийского рода и австрийский фельдмаршал, хорошо знавший Казанову, называет его сыном «плохенькой комедиантки из Венеции». Конечно, принято говорить, что о вкусах не спорят и каждый имеет право на свое собственное мнение, но, с другой стороны, на основе частных мнений формируется так называемое общественное мнение, и нет мнения зловреднее, чем оно. Между определениями «талантливая» и «плохенькая» – пропасть. По всей видимости, и в этом вопросе истина лежит где-то посередине между этими крайними точками.

Италия XVIII века отличалась огромным разнообразием театральной жизни, и ни в одной стране Европы не было тогда такого количества театров, как в Италии.

Франсуаза Декруазетт («Венеция во времена Гольдони»):

«В противоположность утверждениям многочисленных путешественников, в Венеции XVIII века театры отнюдь не заменяют храмы, хотя по сравнению с другими европейскими городами она действительно занимала первое место по числу зрительных залов. Но, по сравнению с концом XVII века, число театров уменьшилось почти наполовину».

Увлечение театром было велико во всех городах Италии, и бродячие актерские труппы разъезжали из города в город. Но в Венеции увлечение театром достигало просто невероятных размеров. В XVII веке, например, в Венеции было создано семнадцать театров. В XVIII веке некоторые из них были разрушены, некоторые отстроены вновь, и их стало четырнадцать, что, согласитесь, тоже очень много. Четыре театра были оперными, три – драматическими, а в остальных работали приезжие труппы. Заметим также, что в это число не входили многочисленные частные театры Венеции, которые заводили в своих палаццо богатые аристократы.

Франсуаза Декруазетт («Венеция во времена Гольдони»):

«В 1760 году Венеция со своими 150 тысячами жителей прочно занимает третье место среди городов Италии по численности населения: впереди только Неаполь и Рим. Конечно, до Лондона или Парижа, где уже в конце XVII века проживало более 500 тысяч человек, ей далеко, однако в Европе не так уж много городов, население которых превосходило бы население Венеции. Несмотря на эпидемию чумы 1630 года, после которой численность населения упала до 100 тысяч человек, то есть до уровня конца XVI века (в 1582 году в городе проживал 404 871 человек, а в 1586 году – 148 637 человек), городское население довольно быстро увеличилось вновь. Тем не менее рост его в XVIII столетии практически прекратился. В промежутке между 1760 и 1770 гг. город потерял более 8 тысяч человек, в 1770-м число его жителей было равно 141 000, а к концу 1790-го остановилось на цифре 137 603».

Четырнадцать театров на сто сорок тысяч зрителей! Показатель потрясающий. Для сравнения: в это же время в Париже, где населения было почти в пять раз больше, в середине XVIII века было всего три театра.

Венеция всегда была городом не только театров, но и завзятых театралов. Любая новая пьеса, дебют актера или актрисы – все это было для Венеции событиями первостепенной важности. Соперничество двух театров или двух драматургов вырастало здесь до масштабов государственной важности.

Венецианские театры в подавляющем своем большинстве назывались именами святых: театр Сан-Кассиано, театр Сан-Бенедетто, театр Сан-Джованни Кризостомо, театр Сан-Самуэле, театр Сант-Анджело, театр Сан-Лука и т. д.

Старейшим был театр Сан-Кассиано, который открылся в 1637 году и стал первым ярусным театром Европы.

Самым красивым и оборудованным из венецианских театров до середины XVIII века считался театр Сан-Джованни Кризостомо (театр Святого Иоанна Златоуста), построенный в 1678 году. Этот театр сохранился до сих пор, правда в перестроенном и обновленном виде, и носит название театра Малибран (Teatro Malibran).

В 1755 году в Венеции был открыт театр Сан-Бенедетто – самый нарядный в городе. В этом театре давались роскошные балы по случаю приема знатных особ. Наиболее пышное празднество в этом театре было организовано в 1782 году по случаю посещения Венеции «северными князьями», то есть наследником российского престола, будущим императором Павлом I и его супругой Марией Федоровной. Сцена театра была превращена в роскошный зал, украшенный большими зеркалами, на ней стоял стол, за которым сидели восемьдесят знатных венецианских дам…

Драматическими театрами были Сан-Самуэле (открыт в 1655 году), Сант-Анджело (открыт в 1676 году) и Сан-Лука (открыт в 1661 году), позже переименованный в «Театр Гольдони». Знаток Венеции аббат Москини приводит другие данные о театре Сан-Самуэле.

Аббат Москини («Путевые заметки о городе Венеция и окрестных островах»):

«Он был основан в 1747 году по проекту братьев Маури. Потом он оставался закрытым несколько лет, а когда его окончательно открыли, он был расписан Антонио Пелланди».

Франсуаза Декруазетт («Венеция во времена Гольдони»):

«Театры вели между собой настоящую войну. Когда в 1748 году Гольдони переходит из Сан-Самуэле в Сант-Анджело, в Сан-Самуэле в качестве автора подряжают некоего аббата Кьяри, плодовитого сочинителя стихотворных опусов, предназначенных в основном для женской части общества. Яростное соперничество между Гольдони и Кьяри породило множество интриг и поистине бессчетное количество листовок, так что в спор сей вынуждены были вмешаться Государственные инквизиторы, которые, усмотрев в нем подходящий повод, установили театральную цензуру».

Все венецианские театры имели покровителей из числа представителей знатнейших родов – Микьель, Гримани, Венье, Джустиниани и др. В этом списке Гримани занимали особое место.

Франсуаза Декруазетт («Венеция во времена Гольдони»):

«Крупными театральными антрепренерами являются представители древнего патрицианского рода Гримани. В XVII столетии Гримани строят не менее трех театров: Сан-Джованни-э-Паоло, Сан-Самуэле (для которого Гольдони работает с 1734 по 1743 г.) и Сан-Джованни Кризостомо. Микеле Гримани, которого Гольдони считал «любезнейшим человеком в мире… патрицием по происхождению и уважаемым за свои таланты», являлся владельцем театра Сан-Джованни Кризостомо, куда в 1737 году Гольдони пришел в качестве управляющего. Также по инициативе Гримани основан театр Сан-Бенедетто, разместившийся в доме, купленном Гримани у семьи Венье».

Но фактические владельцы театров не руководили их работой, а лишь сдавали их в аренду антрепренерам. Антрепренеры получали от зрителей плату за вход, а состоятельные люди покупали абонементы в ложи, вмещавшие от восьми до десяти человек (в ложи подавались кофе и мороженое). Плата была невысокая: посещение серьезной оперы стоило чуть дороже, комедии – чуть дешевле. Простые зрители стояли в партере, желавшие сидеть платили двойную цену.

В зрительном зале венецианских театров сохранялась полутьма, он освещался только двумя плошками с маслом, прикрепленными к деревянным шестам, расположенным над оркестром. Зрители приносили с собой свечи и держали их в руках, свечами зрителей же освещались и ложи. Сцена, напротив, была ярко освещена.

В настоящее время единственным сохранившимся в Венеции оперным театром XVIII века является театр Ла-Фениче (Teatro La Fenice), построенный в 1792 году, чтобы заменить собой театр Сан-Бенедетто, который сгорел в 1774 году. Отсюда происходит и его название «Ла-Фениче», что по-итальянски означает «Феникс» (птица, способная возродиться из пепла).

Театр этот, находящийся на площади Сан-Фантин (Campo San Fantin), много раз реконструировался: в 1854 году, в конце Первой мировой войны, в 1939 году… В январе 1996 года он вновь был закрыт на ремонт, так как в нем произошел пожар, который его практически полностью уничтожил. Городское начальство сочло это преднамеренным поджогом. К счастью, уже в 2004 году эта замечательная сцена открылась вновь.

Венчание «прекрасной и весьма талантливой» актрисы театра Сан-Самуэле и танцора того же театра Гаэтано Казановы состоялось 24 февраля 1724 года в церкви Сан-Самуэле в присутствии епископа Пьетро Барбариго.

Джакомо родился через тринадцать месяцев после этого. Его крестили в церкви Сан-Самуэле.

Сан-Самуэле – это очень древняя церковь, перестроенная примерно в 1000 году. За столько столетий она дважды была уничтожена пожарами и после этого реконструирована. В 1685 году она снова почти полностью была восстановлена. Обычно она закрыта, но внутри нее есть частично восстановленные фрески XV века, которые имеет смысл посмотреть (церковь открывают, только если там проходит продолжение выставки в палаццо Грасси).

На первых порах жизнь Казановы часто соприкасалась с этой церковью. Там он был не только крещен, там, отучившись в Падуе и получив сан аббата, он прочитал свою первую проповедь.

Герман Кестен («Казанова»):

«Он был дитя любви и нелюбимым ребенком. У него было два отца, один бедный и законный, а другой незаконный и богатый; ни один о нем не заботился. У него была юная прелестная мать, делавшая карьеру на сценах и в постелях, от Лондона до Дрездена, но этого ребенка она отдала чужим людям, как только ему исполнился год; с того времени он более никогда не жил с нею вместе. У него было пять братьев и сестер, а он рос как сирота».

Казанова был нелюбимым ребенком?

Действительно, уже через два года после рождения Джакомо мать бросила его и уехала на гастроли в Лондон. Там она стала любовницей принца Уэльского и родила еще одного ребенка. На этом основании некоторые биографы предполагают, что брат Казановы Франческо является незаконнорожденным сыном короля Англии Георга II из династии Ганноверов, правившего в 1727–1760 годах. Но вероятность этого практически равна нулю.

У Казановы было два отца?

Дзанетта очень ловко, почти до девяти месяцев, скрывала, что вынашивает первенца. Причем она не посвящала в это даже своего законного супруга. Объяснить это несложно: особого актерского таланта в ней, похоже, не наблюдалось, зато все остальное было очень большим и очень убедительным. В результате добрейшая Дзанетта не могла отказать никому, поэтому, если бы был объявлен конкурс на право зваться отцом ее ребенка, между немалым числом претендентов завязалась бы самая нешуточная борьба.

Впрочем, справедливости ради следует отметить, что и Гаэтано Казанова отличался своим свободным нравом в гораздо большей степени, чем актерскими и какими-либо другими талантами.

У Казановы было пять братьев и сестер?

Действительно, у Дзанетты Фарусси было шесть детей: помимо Джакомо, это были Джованни, Фаустина-Магдалена, Мария-Магдалена-Антония, Гаэтано и Франческо.

Фаустина-Магдалена скоропостижно умерла, когда ей было пять лет. Джованни стал художником, директором Академии художеств в Дрездене, Гаэтано – священником; Мария-Магдалена-Антония – танцовщицей Дрезденского оперного театра.

Франческо Казанова родился 1 июня 1727 года в Лондоне, куда Дзанетта Фарусси отправилась играть в итальянской комедии. Он был учеником Франческо Симонини и Джованни-Антонио Гварди, обучался живописи в Париже и стал известным художником-баталистом. В 1761 году его избрали в члены Французской королевской академии. Это ему Екатерина Великая заказала картины, посвященные русским победам над турками, одна из которых хранится в Эрмитаже.

Помимо баталий, Франческо Казанова рисовал также пейзажи, животных и жанровые сцены во вкусе старинных голландцев. Его произведения, встречающиеся в галереях Парижа, Вены, Лондона и других столиц мира, полны жизни и весьма эффектны. В русском Эрмитаже можно увидеть его работы «Корова на пастбище», «Бык на пастбище» и «Стадо, перешедшее через ручей».

Под конец жизни Франческо Казанова переселился в Вену, где и умер 8 июля 1803 года.

Заметим, что в свое время Франческо Казанова был очень знаменит. Кстати, до самой смерти Джакомо Казанову называли «братом того самого Франческо Казановы». Зато в наши дни никто и не помнит имени такого художника, как Франческо Казанова, зато все знают о похождениях его старшего брата…