Текст книги "Легендарные фаворитки. «Ночные королевы» Европы"

Козел отпущения Жак Кёр

После смерти Аньес прошло восемнадцать месяцев, и уже стали стихать разговоры, вызванные ее внезапной кончиной, когда Жанна де Вандом, придворная дама, за которой числился большой долг Жаку Кёру, подтвердила под присягой, что именно он, королевский министр финансов, отравил Аньес Сорель. Карла VII эти слова очень взволновали, и он немедленно назначил расследование. Через неделю Жака Кёра арестовали, и он предстал перед судом.

Этот арест, удививший все королевство, был на руку многим. Ведь министр финансов был не только кредитором короля; он выдавал довольно крупные ссуды большинству знатных вельмож, приближенных ко двору, и некоторые из них уже решили, что его осуждение позволит им быстрее уладить свои дела. Да и судьи поняли, что если они приговорят его к пожизненному заключению, им будет признательно множество господ. Процесс начался, естественно, с того, что Жаку Кёру предъявили обвинение в отравлении Аньес Сорель. Но доказательства, представленные мадам де Вандом, сразу показались несостоятельными даже самым заклятым врагам министра финансов.

И что, тогда его освободили? Отнюдь. Обрадовавшись тому, что от них зависела судьба человека, могуществу и богатству которого они завидовали, судьи, поддерживаемые некоторыми придворными, решили его засудить, и процесс принял новый оборот.

Министра финансов подло стали обвинять во всех грехах. В зал суда устремились сотни переполненных ненавистью «свидетелей», и Жак Кёр вскоре был задавлен множеством сумасбродных и нелепых обвинений.

Его обвиняли в том, что он продавал оружие неверным, вывозил в страны Востока французские деньги и слитки золота, на которых стояло клеймо в виде лилий, производил фальшивые экю. Его обвиняли в том, что он присваивал себе дары, которые направляли королю разные города Лангедока, совершал незаконные поборы в этой провинции и т. д.

В конечном итоге его осудили за «растрату казны». Но, не желая, чтобы народ догадался, что они окончательно решили отказаться от основного обвинения, судьи коварно заявили:

– Что касается отравления, процесс пока еще не дошел до стадии вынесения приговора, о котором всем в ближайшее время сообщат.

И министр финансов, один из самых главных приближенных короля и один из самых близких и верных друзей Аньес, был брошен в тюрьму. На него было наложено публичное покаяние в грехах, огромный денежный штраф, до полной выплаты которого он должен был оставаться в тюрьме, а также конфискация всего имущества.

Приговор вступил в силу 5 июня 1453 года, публичное покаяние было принесено в Пуатье, и последующие два года Жак Кёр просидел в тюрьме.

К счастью, в 1455 году Жак Кёр совершил побег из тюрьмы и сумел добраться до Прованса и далее до Рима. Там он был достойно и радушно встречен папой Николаем V, который как раз в то время собирал войско против турок. После смерти Николая папа Каликст VI продолжил сбор войск и назначил Жака Кёра командующим собранной флотилии. Однако уже в Хиосе Жак Кёр заболел и там же умер в ноябре 1456 года. Уже после его смерти Карл VII пожалел его семью, и часть конфискованного имущества была возвращена обратно наследникам Жака Кёра.

Тайна смерти Аньес Сорель раскрыта

Был ли виновен Жак Кёр? Безусловно нет. По той простой причине, что Аньес Сорель не была отравлена. Долгое время неопровержимым доказательством этого служил хотя бы тот факт, что ее дочери удалось прожить целых полгода. Кстати, среди медиков, обративших внимание на симптомы болезни, описанные делавшим вскрытие доктором, очень долго бытовало мнение, что красавица из красавиц скончалась в результате дизентерии, а ослабление организма, связанное с тяготами изнурительного путешествия из Лоша в Жюмьеж, помешало ей одержать верх над своей болезнью. Таким образом, Аньес Сорель скончалась естественной смертью, желая спасти своего любовника. Вполне нормальная, благородная и вполне удобная для всех версия.

Казалось бы, все. На этом можно ставить точку. Но в истории, как известно, точка очень быстро может превратиться в запятую…

Так и произошло в 2004 году, когда французским ученым все же удалось снять завесу тайны с обстоятельств смерти Аньес Сорель. Во всяком случае, теперь причины ее смерти стали совершенно ясными. Для этого группе экспертов под руководством Филиппа Шарлье, патологоанатома из госпиталя университета города Лилля, пришлось провести эксгумацию тела знаменитой француженки. Эта операция прошла в городке Сент-Урс-де-Лош, где в местной церкви покоилось тело бывшей фаворитки короля. Церемония прошла в присутствии многочисленных именитых потомков Аньес Сорель, в частности герцога Орлеанского принца Жака де Франса и принца Шарля-Эммануэля де Бурбон-Пармского.

28 сентября 2004 года гробницу Аньес Сорель вскрыли, и в распоряжении исследователей оказались ее волосы, семь зубов, череп и фрагменты кожи. Около полугода их изучали двадцать два специалиста в восемнадцати лабораториях: в Лилле, Страсбурге, Париже и Реймсе. Уникальный эксперимент возглавлял сам Филипп Шарлье.

Анализ со всей очевидностью показал наличие в останках Аньес Сорель большого количества ртути, которую издревле использовали в качестве яда. Филипп Шарлье заявил, что именно ртуть стала причиной быстрой смерти, сразившей эту женщину менее чем за трое суток.

Итак, народная молва подтвердилась: Аньес Сорель унесла не дизентерия, а яд. А вот с последующими утверждениями ученые были осторожны: кто докажет, был ли это несчастный случай или убийство? Известно, что примитивная медицина той эпохи использовала значительные количества ртути при производстве лекарств, и у Аньес был повод к ним прибегнуть. Ее беспокоили (это показал анализ в паразитологии) аскариды, да и при сложных родах тоже прописывали ртуть.

Однако у самого Филиппа Шарлье не вызывало сомнений преднамеренное отравление смертельным ядом: его содержание превышало разумные дозы в десять тысяч раз, и ошибки в дозировке лекарств быть не могло.

Получив возможность подробно, в течение шести месяцев, изучить останки Аньес Сорель, ученые внесли немало уточнений в биографию этой женщины. Прежде всего, стало ясно, что год ее рождения находится между 1422 и 1426 годами (1409 год точно отпал). Следовательно, смерть фаворитки короля последовала в возрастном промежутке между двадцатью тремя годами девятью месяцами и двадцатью семью годами девятью месяцами.

Криминалисты попытались воссоздать лицо Аньес, пленительная красота которой, как отмечали даже ее недруги, стала легендой. Исследования подтвердили, что она действительно была блондинкой и родила четверых детей. Проведенная по хорошо сохранившемуся черепу реконструкция лица также выявила явное сходство с существующими изображениями женщины, в частности с образом, созданным художником XVI века Жаном Фуке.

Была восстановлена и судьба захоронения Аньес Сорель. Ее тело было доставлено в Лош, где его похоронили без всяких украшений (король вскоре предался любовным похождениям и предпочел дарить их другим). Несмотря на то что Аньес была верующей и делала много пожертвований, церковникам не хотелось вести молебен в честь скандальной персоналии, и они решили перенести гробницу подальше от алтаря.

Как ни странно, ненавидевший Аньес Людовик XI не разрешил прикасаться к ее усыпальнице. Таким же категоричным был и Людовик XV, а вот сменивший его Людовик XVI удовлетворил прошение Церкви. Самое страшное произошло после Революции: в 1793 году гробницу разбили, а урну бросили на кладбище. Некий Пошоль собрал и сохранил ее содержимое. Потом префект региона генерал Поммерель отправил памятник на реставрацию, а затем поместил его в подземелье у подножия донжона в Лоше. По его приказанию очень смелые слова из стихов Вольтера украсили тогда фронтон: «Я – Аньес. Да здравствует Франция и любовь!» В 1970 году в целях сохранности надгробие разместили в королевском замке Лош.

Так кто же убийца?

Очевидно, что Жак Кёр не был врагом Аньес Сорель и не имел никакой заинтересованности в ее смерти. По мнению Н.И. Басовской, его самого «погубило то, что он нравился королевской фаворитке и считался ее другом». Убийцами Аньес Сорель могли быть совершенно другие люди, и они явно были из ближайшего окружения короля.

Будущий король Людовик XI, без сомнения, выглядит идеальным обвиняемым. Но дофин не мог быть непосредственным убийцей, он мог быть только заказчиком убийства.

Среди тех, кто находился в это время в тесном контакте с Аньес Сорель, фигурирует доктор Карла VII Робер Пуатвен, один из трех душеприказчиков фаворитки. Вот уж кто точно умел готовить яды и пользоваться ими. Но почему именно Робер Пуатвен? Возможно, он посчитал, что эта самозванка начала играть слишком большую роль в решениях короля и судьбах Франции.

Итак, доктор-убийца? Заманчивая версия, но к ней следует подходить со всей осторожностью…

Главным аргументом против Пуатвена является его неправильный диагноз, ведь это именно он установил, что Аньес умерла от «поноса», то есть от приступа дизентерии. Трудно поверить, что опытнейший королевский доктор действительно мог так ошибиться и не заметить признаков отравления. К сожалению, дальнейшая судьба этого доктора нам не известна, а вопрос о его виновности так и остается в области догадок…

Глава вторая
Диана де Пуатье

Обладая практическим складом ума, Диана в первую голову пеклась о величии Короны, никогда не забывая при этом о собственных интересах.

ИВАН КЛУЛАС, современный французский историк

Сен-Валлье, Батарне, Пуатье и другие

9 января 1500 года у Жана де Сен-Валлье, виконта д’Этуаля, представителя дворянского рода Пуатье и любимца короля Франции Франциска I, родилась дочь, которую назвали красивым именем Диана. Ее мать, Жанна де Батарне, также происходила из весьма древнего рода, который по праву мог гордиться своим генеалогическим древом (ее отец был фаворитом короля Людовика XI).

Девочка, появившаяся на свет в самом начале нового века, никогда не забывала об этом. В этом факте ей виделось нечто знаменательное, сулившее счастливое будущее, но реальность поначалу оказалась не самой радужной. В шесть лет Диана потеряла мать. Отец занялся ее воспитанием, и она некоторое время развивалась как настоящий мальчишка: часами ездила верхом, много бегала и с легкостью выполняла различные физические упражнения.

Чуть позже она была отдана под присмотр Анны де Божё, строгой женщины, долгое время выполнявшей функцию регента при своем брате, короле Карле VIII (когда их отец, король Людовик XI, умер, Карлу было всего тринадцать лет, и Анна де Божё взяла опеку над ним, став практически настоящей королевой).

В 1498 году Карл VIII неожиданно умер, и его сменил на троне его родственник из рода Валуа Людовик XII. Ему было под сорок, и прямая необходимость в Анне де Божё отпала, но все равно дочь короля Людовика XI, даже удалившись в провинцию, продолжила играть важную роль в стране, и не считаться с ней было невозможно.

Брак с Луи де Брезе

16 апреля 1515 года в возрасте пятнадцати лет Диана вышла замуж за великого сенешаля Нормандии, Луи де Брезе, графа де Молеврие. Он был на сорок лет старше ее. Человек этот был тоже весьма известный, ибо его мать была дочерью короля Карла VII и его фаворитки Аньес Сорель. Родство с королем делало его завидной партией для Дианы, но и для Луи де Брезе этот брак сулил немалые выгоды, так как семейство де Пуатье достигло высокого положения при дворе Анны де Божё в Мулене и имело ощутимую поддержку коннетабля Шарля де Бурбона, кузена короля Франциска I.

Церемония бракосочетания состоялась в Париже во дворце Бурбонов и в присутствии короля Франциска I, только что вступившего на трон.

Новобрачная тут же была произведена во фрейлины матери нового короля и королевы Клотильды, дочери Людовика XII. Ее муж Луи де Брезе и отец Жан де Сен-Валлье вскоре после свадьбы отправились на войну в Италию, где оба «проявили доблесть и сделали все, что надлежит хорошим военачальникам и отважным предводителям храбрецов».

От брака Дианы и Луи де Брезе родились две дочери: Франсуаза и Луиза. Первая из них появилась на свет в 1518 году (она выйдет замуж за Роберта IV де Ля Марка, герцога Буйонского, и умрет в 1574 году); вторая – в 1521 году (она выйдет замуж за герцога д’Омаля и умрет в 1577 году). Историк Поль Лежён по поводу этих детей пишет:

«Согласно нравам аристократии того времени, эти рождения ничуть не изменили жизнь Дианы: быстро переданные кормилицам и гувернанткам, дети имели с отцом и матерью лишь весьма эпизодические контакты».

Однако, несмотря на огромную даже по тем временам разницу в возрасте, сами супруги жили душа в душу. Таким образом, уже в цветущей юности Диана познала какой-то секрет, благодаря которому возраст перестал иметь для нее значение.

Отец-заговорщик

Мы уже знаем, что семейство де Пуатье было тесно связано с Шарлем де Бурбоном, кузеном короля Франциска I. В частности, отец Дианы Жан де Сен-Валлье был его соратником и очень гордился принадлежностью к его свите. Но Шарль де Бурбон мечтал о троне, и в августе 1522 года, отбросив последние колебания, перешел под покровительство Карла V и Генриха VIII, вынашивавших планы захвата Франции. Коннетабль заключил с врагами своей страны договор, согласно которому был обязан выставить против Франциска 500 всадников и 10 000 пехотинцев.

Французский король не знал о подробностях этого договора, но до него дошли слухи о предполагаемой женитьбе Шарля де Бурбона на сестре Карла V, и он высказал своему кузену все, что он по этому поводу думает.

Жан де Сен-Валлье, находясь при Шарле де Бурбоне, невольно участвовал во всех этих событиях и вдруг осознал, что суровые обстоятельства связали его со злейшим врагом Франции. Он попытался отговорить коннетабля, но тот ничего не желал слушать.

Как говорится, паны бранятся – у холопов чубы трещат. В 1524 году отец Дианы, считавшийся сообщником вероломного де Бурбона, был арестован и отдан под суд как заговорщик против короля. Совершенно очевидно, что в этом деле он стал главным козлом отпущения. Что такое суд в XVI веке, мы хорошо знаем: после «допроса» (то есть после пытки) кто угодно мог признаться в чем угодно. «Злокозненные намерения» отца Дианы были оценены весьма высоко, и приговором стала смертная казнь. Однако в самый последний момент, когда осужденного уже везли на знаменитую Гревскую площадь, где обычно происходили казни, пришло сообщение о помиловании. 10 апреля 1524 года Жан де Сен-Валлье был переведен в крепость Лош, где и провел весь остаток своей жизни. Там с ним обращались достаточно уважительно и даже позволяли принимать друзей.

Пьер де Бурдей, сеньор де Брантом, в своей книге «Жизнь галантных дам» так излагает эту историю:

«Я слышал рассказы о знатном вельможе, приговоренном к отсечению головы и уже возведенном на эшафот, как вдруг пришло помилование, добытое его дочерью, одной из первых придворных красавиц. И вот, сойдя с эшафота, он изрек не что иное, как такую фразу: «Да упасет Господь благое лоно моей дочери, столь удачно меня вызволившее».

Мысль о том, что Диана де Пуатье спасла своего отца именно таким образом, потом многократно высказывалась различными авторами. В частности, Ренье де Ля Планш, автор «Истории Франции при Франциске II», писал так:

«В юные годы Диана ценой своей девственности купила жизнь отца, сеньора де Сен-Валлье».

Франсуа де Мезерей, автор еще одной «Истории Франции» и явный противник Валуа, писал о помиловании Жана де Сен-Валлье следующее:

«Говорят, король предоставил оное после того, как взял у Дианы, его дочери, достигшей четырнадцати лет, самое драгоценное, что есть у девушки. Обмен весьма необременительный для того, кто ценит жизнь превыше чести».

Однако современный биограф Дианы де Пуатье Иван Клулас весьма скептически относится к подобным «свидетельствам». Он пишет:

«Большинство более поздних биографов считают это клеветой, распространенной, вне всяких сомнений, протестантами. Тем не менее Виктор Гюго в драме «Король забавляется» подхватил досужие домыслы Брантома, де Ля Планша и Мерезея, раздув их пуще прежнего. Он сделал сердобольного де Сен-Валлье жертвой одиозного Франциска I, который «осквернил, заклеймил, вывалял в грязи, обесчестил и погубил Диану де Пуатье, графиню де Брезе». Историк Анри Мартен рискнул бросить тень сомнения. «Брезе, – пишет он, – первым разоблачил заговор. Мадам де Брезе, прекрасная, блестящая и ловкая Диана де Пуатье, сумела использовать эту услугу, чтобы повлиять на короля».

Приводя мнения еще целого ряда историков, Иван Клулас делает свой вывод:

«Брезе не был снисходительным мужем. Разве его собственный отец не убил неверную супругу, хоть в той и текла королевская кровь? Великий сенешаль никогда не позволил бы жене ввязаться в авантюру, лишавшую чести как ее, так и его самого. И согласись Диана отдаться королю, уж наверняка сумела бы выпросить для отца чего-нибудь получше, чем пожизненное заключение с конфискацией всего имущества».

Плененный король и его дети

В том же 1524 году умерла королева Клотильда, а в 1530 году Франциск I женился на принцессе Элеоноре, сестре своего злейшего врага Карла V, испанского короля из рода Габсбургов. Брак этот скреплял договор между долго воевавшими друг с другом Францией и Испанией, и тут необходимо сделать ряд пояснений.

Дело в том, что в 1519 году у короля Франциска I родился второй сын Генрих, будущий герой этой истории. В самом начале жизни судьба уготовила ребенку невероятное испытание. Весной 1524 года его отец проиграл испанцам битву при Павии, был два раза ранен и попал в плен. Условием освобождения стало согласие Франциска передать в заложники двух сыновей: старшего, принца-дофина Франсуа, и младшего, принца Генриха.

В плену Генрих, человек по природе слабый и робкий, провел пять лет. Его постоянно перевозили из одной кастильской крепости в другую, много унижали. Разумеется, память об этом времени навсегда сохранилась у него, и, вероятно, именно неволя сделала его необычайно мужественным человеком, бесстрашным воином, презиравшим опасность. Можно предположить, что уже в раннем детстве он понял, что есть вещи пострашнее смерти.

Брак, заключенный его отцом, вернул Генриху свободу. Вернувшись в Париж, он был ослеплен его блеском; несчастный юноша никак не мог привыкнуть к своему новому положению и страшно комплексовал по этому поводу.

Вдова великого сенешаля Нормандии

23 июля 1531 года Диана де Пуатье овдовела (ее муж долго болел и скончался в возрасте семидесяти двух лет). Ей в то время был тридцать один год, и она обставила похороны с невероятной пышностью, пожелав извлечь из своего нового положения максимальную выгоду. Она была теперь фрейлиной при дворе королевы Элеоноры, а Франциск I даровал ей право распоряжаться всем имуществом своего покойного мужа и взимать с него налоги. Это означало, что Диана была теперь полностью свободна и очень богата.

Иван Клулас по этому поводу пишет:

«Диана всей душой окунулась в купель честолюбивых помыслов. Отныне ей предстояло выйти из тени, где эта женщина осмотрительно держалась подле мужа, и в одиночестве вести сражение при ярком свете дня, дабы завоевать среди придворных первое место».

«Просвещение» юного Генриха

В октябре 1533 года принц Генрих, освобожденный из испанского плена, женился на дальней родственнице[4]4
  Дед Екатерины Медичи по материнской линии граф Жан де Ля Тур д’Овернь был братом Жанны де Ля Тур, бабки по отцовской линии Дианы де Пуатье.


[Закрыть] Дианы де Пуатье Екатерине, дочери герцога Лоренцо де Медичи, который, в свою очередь, был внуком Лоренцо Великолепного и племянником Римского папы Льва X. Как все браки европейских монархов, это был чисто династический союз. О любви не могло быть и речи, по крайней мере в то время, когда четырнадцатилетний Генрих стал мужем. Да и мнением его ровесницы Екатерины тоже никто и не подумал поинтересоваться.

Брак был заключен в обстановке роскоши, достойной Валуа и Медичи.

Не прошло и года, как при дворе начались интриги, вызванные тем, что супруга дофина никак не могла произвести на свет ребенка. Предполагаемое «бесплодие» жены наследника привело к тому, что любовница Франциска I, герцогиня д’Этамп, в объятиях которой король находил утешение в то время, когда его сыновья были в плену, заговорила о неудачном браке. И надо сказать, слова ее не прошли незамеченными, ибо в те времена они имели силу почти закона.

Огромную заинтересованность в появлении наследника проявлял и папа римский папа Климент VII. По словам Ги Бретона, «ему хотелось уверенности в том, что этот союз будет нерасторжим и что Франциск I не сможет при желании вернуть ему Екатерину по причине «несостоявшихся интимных отношений». Он даже решил не покидать Францию, пока не получит точного подтверждения успешности своих замыслов, но, увы, Генрих старался изо всех сил, но у молодых ничего не получалось, и опасения папы все росли и росли.

Наконец, после длительных и напрасных ожиданий, Климент VII с печалью в сердце уехал. Прежде чем взойти на палубу корабля, он навестил Екатерину Медичи и дал ей последний совет:

– Умная женщина никогда не останется без потомства.

В ответ Екатерина лишь тяжело вздохнула. Мало того, что она вынуждена была оказаться в постели практически неизвестного ей человека, так и долгожданный ребенок никак не желал появляться, несмотря на предсказания астрологов, уверявших, что у нее будет десять детей, а сама она будет королевой Франции.

И вот тут-то из тени и вышла вдова великого сенешаля Нормандии Диана де Пуатье.

Говорят, Генрих был настолько робок в отношениях с женщинами, что его отец сам поручил Диане миссию «просветить» его. Миссию эту она приняла слишком близко к сердцу и очень скоро заняла при Генрихе пост одновременно матери, любовницы и доверенного лица. По определению Ивана Клуласа, «отношения между Дианой и дофином удивительно продвинулись». По всей видимости, под «продвинувшимися отношениями» следует понимать то, что несчастный дофин бесконечно доверял Диане, а также был очарован ее умом и красотой. Этому почти ребенку была очень важна поддержка такой женщины. Потом он увлекся, а Диана лишь «поощрила его к дальнейшим дерзаниям», открыв для него безмерную притягательность женской красоты и душевность, которых юноша не знал и не мог знать. Кстати сказать, именно Диана сумела убедить Генриха в том, что Екатерина – любящая супруга, а все разговоры о ее бесплодии – это всего лишь лживые наветы. Таким образом, она не только предотвратила назревавшие раздоры в королевской семье, но и даже сделала Екатерину Медичи своей союзницей, чтобы вместе с ней противостоять многочисленным дворцовым интригам. Могла ли Екатерина знать, что это было всего лишь начало…