Текст книги "Пьесы"

Третья станция

Не многим отличается от предыдущих.

Володя сидит на скамье с отрешенным видом.

Рюрик возбужден, ему не стоится на месте.

Рюрик. Что-то ты бледен, браток. Приходи в себя. Адаптируйся.

Володя. Ты садист, Рюрик.

Рюрик. Я-то чем виноват? Помнишь, как мы в институте говаривали?

Володя. Как говаривали?

Рюрик. Минута унижения – полгода спокойствия…

Володя. Минута унижения на экзамене…

Рюрик. Полгода спокойствия после.

Володя. Стар я стал для таких экзаменов.

Рюрик. А я себя, наоборот, молодым почувствовал. Я только сейчас и почувствовал, что молод. Еще. Нет, не так: вневозрастным, вот каким… я возраста совершенно не чувствую. Ничего такого не чувствую.

Володя (несколько оживившись). Рюрик, а как у тебя с женщинами?

Рюрик. С какими женщинами?

Володя. С обыкновенными.

Рюрик. У меня хорошо с женщинами. Никак. Я о них и не думаю.

Володя. Ао чем же ты думаешь, Рюрик?

Рюрик. А ты бы не сказал, я б и не вспомнил. Мне это и в голову здесь не приходит… Я только здесь и осознал, что секс, Володька, не главное. Тебе не понять. Это вы там на сексе все помешались.

Володя. А что главное, Рюрик?

Рюрик. Не секс.

Пауза. Володя с любопытством разглядывает Рюрика.

Ты помнишь Ручевского? Вел семинар по Чехову… Я тут вспоминал… Забыл имя-отчество! Никак не вспомнить…

Володя. Антон Павлович.

Рюрик. Ручевского!

Володя. Ручевский Виталий Никитич.

Рюрик. Точно. Виталий Никитич. Он мне приснился.

Володя (проявление интереса). Когда?

Рюрик. Да недавно. Будто мы с ним на рыбалке, сон такой… На озере. В лодке сидим… И он мне все говорит, говорит… о лилиях… какие лилии там красивые… на озере… А мне не до лилий. У меня червяк не насаживается… И вот я с одной стороны, понять не могу, что с пальцами происходит, толстые, как сосиски… несгибучие… и этот не слушается, червяк… я его уже совсем запытал… а с другой стороны, как же мне обратиться к нему за помощью… ну забыл, как зовут!..

Володя. Виталий Никитич. Рассказывай.

Рюрик. Вот я с червяком так и мучаюсь. А Виталий Никитич-то наш, которого как зовут я все вспомнить пытаюсь… надумал купаться…

Пауза.

Точнее, за лилиями поплыть. И отдает мне вещи на хранение. Галстук, часы, портсигар…

Володя. Портсигар?

Рюрик. В том-то и фокус, не портсигар… Как бы и портсигар, причем старинный, и не портсигар вовсе… Что-то такое совершенно особенное… Такое… в руках держу, никак не понять… И тут мне голос внутренний: «Скрижаль!» И плюх! Плюх – из рук в воду!.. Я и проснулся.

Володя. Скрижаль, говоришь…

Рюрик. Эге… Утопил… скрижаль… или что это было… не знаю… Как ты думаешь, к чему такое?

Володя. К смерти.

Рюрик. Перестань. Не надо пугать.

Володя. Я не пугаю. Умер твой Ручевский… перед моим отъездом. Было бы тебе известно, Рюрик.

Рюрик. Да ты что!.. Виталий Никитич – и умер?

Володя. Виталий Никитич и умер.

Рюрик. От чего умер?

Володя. Съезди, спроси. Я некролог видел. В газете.

Рюрик. Вот и говори после этого. Сны такие… А? Слушай, а почему у вас все умирают… в России?

Володя. Ау вас не все?

Рюрик. Все. Но… не знаю.

Пауза.

(Как бы оправдываясь.) Да ведь я и не знал его совсем. А он приснился… Как зовут вспоминал…

Пауза.

Володька, здесь так хорошо… так хорошо…

Рюрик достает из сумки овощной нож для праздничного украшения стола – этакую спицу с небольшим колечком, рассматривает – остра ли спица? Проверил пальцем. Остра. «Просверливает» кулак насквозь – хорошо ли сверлит? Пожалуй, хорошо. Убирает инструмент в полиэтиленовый пакетик, напоминающий презерватив. Володя наблюдает за Рюриком.

Нормально. Здесь до такого никогда не додумаются. (Вдруг.) А как мафия?

Володя. Никто не знает, что я к тебе поехал.

Рюрик. И не говори никому. А то все нагрянут… С овощными ножами для праздничного украшения стола.

Володя. Рюрик. Пожалуйста, купи билет. В счет будущих премиальных. Потом вычтешь. Ты же дома, а я не дома, я так не могу, мне ничего не надо.

Рюрик. Не расстраивайся. Нас все равно принимают за поляков.

Володя. Приятно слышать, Рюрик.

Рюрик. Здесь очень много поляков.

Володя. Утешил. Купи билет.

Рюрик. Я бы тоже мог быть поляком.

Володя. Ты берендей.

Рюрик. Да. Но мой папа мог бы быть настоящим поляком.

Пауза.

Володя. У твоего папы… был выбор?

Рюрик. Выбор был у моей мамы. Ее первый жених был поляком, но она предпочла другого.

Володя. Твоего папу?

Рюрик. Да, но если бы она вышла за поляка, мой папа был бы поляком.

Володя. Только он был бы не твоим папой.

Рюрик. Почему?

Володя. Потому что твой папа другой.

Рюрик. А был бы тот.

Володя. Он бы не был твоим папой, неужели не ясно?

Рюрик. Да почему же?

Володя. Потому что не твой папа.

Рюрик. Но мама моя.

Пауза.

Володя. По-моему, полицейский.

Рюрик. Эге.

В самом деле, появляется Полицейский.

Володя. На нас глядит. Суровый.

Рюрик. А ты не гляди. Не обращай внимания.

Володя. Чем-то мы ему не понравились.

Рюрик. Не смотри на него, не надо.

Володя. Нет, все-таки они тут все на одно лицо.

Рюрик. Я тоже не различал. Теперь различаю.

Володя. А что ему надо от нас, как думаешь?

Рюрик. Откуда я знаю. Может, он тоже не различает? Можем, мы для него тоже на одно лицо. Кто его знает.

Володя. Близнецы-братья.

Рюрик. Вообще-то мне нельзя далеко. Я дальше, чем за тридцать километров, не могу отъезжать. По статусу. Могут быть неприятности.

Володя. В тюрьму посадят?

Рюрик. А что ты думаешь, могут и посадить… Я должен был письменное разрешение получить… С этим строго.

Володя. Смотри-ка, у него наручники.

Рюрик. Ну что ты уставился, наручников никогда не видел?

Володя. По-моему, я попал в полицейское государство.

Рюрик. Ты попал в цивилизованную страну. Делай вид, что мы говорим об искусстве.

Володя. Здесь есть музеи?

Рюрик. Есть. Зато здесь нет преступности. Идет.

Полицейский медленно подходит к Рюрику и Володе.

Полицейский. Шар тоф дюн?

Рюрик пожимает плечами, Володя неуверенно кивает. Полицейский отдает честь и удаляется прочь.

Володя. Ну и что он хотел?

Рюрик. Может, он хотел нас поприветствовать. Откуда я знаю.

Володя. Душечка.

Рюрик. Тут только свистуны гады. Остальные – нормальные.

Володя. Ответь мне, Рюрик. Если я себя, допустим, древлянином назову. Их княгиня Ольга еще репрессировала, столицу сожгла. К тому же на территории суверенной Украины… (Встает, разминает затекшие ноги.) Меня тоже запишут в гонимые?

Рюрик. Естественно. Надо лишь попросить. Ты древлянин, я берендей, оставайся, Володька!

Володя. Чтобы меня, древлянина, каждый день здесь за шкирятник из вагона выкидывали?

Рюрик. А я не каждый день на поезде езжу. Только по воскресеньям. Рынок лишь по воскресеньям работает… Ножи продавать.

Володя. Продашь… продадим. А дальше что?

Рюрик. А что хочешь. Вместе придумаем что-нибудь. Да хоть язык преподавай.

Володя. Преподуй.

Рюрик. Преподави. (Задумался.) Спокойно. Сейчас большой интерес к русскому.

Володя. Что ж ты сам не преподаешь?

Рюрик. Ножи, ножи! По воскресеньям. Я занят. Во-вторых, я берендей.

Володя. Вот и преподавал бы свой берендейский. Не знаешь берендейский?

Рюрик. Не знаю. Теперь в моем лице все берендеи только на русском говорят. Я последний русский берендей. Только никому не говори, что последний… Что ты о них еще знаешь?

Володя. О берендеях? Знаю, что были торками.

Рюрик. Тюрками?

Володя. Торками! (Слишком громко, теперь потише.) Торки, торки. Вроде половцев.

Рюрик. Ты уверен, что не славяне?

Володя. Нет, вроде половцев. Торки. Я помню.

Рюрик. А как же «Снегурочка»?

Володя (кого-то цитируя). «Села наша Мурочка под елкой, как снегурочка».

Рюрик. Там же были славяне.

Володя. Художественная литература. Фантазии композитора.

Рюрик. Да. (Принял к сведению.) Ну и прекрасно. Отлично. Это только подтверждает слова Достоевского о предназначении русского человека. Быть братом всех на Земле.

Володя. Извини, ты меня утомляешь.

Рюрик. Всецелость, всепримиримость и всечеловечность. Я только сейчас начинаю понимать, что все это значит.

Володя. Да, ты ведь писал диплом по Достоевскому.

Рюрик. Разве я тогда знал, что хотел сказать Достоевский! Помнишь о русском скитальце? Это же обо мне, обо мне! И всепримиримость – обо мне! И всечеловечность! Ибо назначение мое, Володька, есть бесспорно всеевропейское и всемирное, и, только став берендеем, здесь очутившись, я наконец понял все, Володя. Кто я такой. Я всечеловек. Всецелость. Всепримиримость и всечеловечность.

Володя (зевая). Космополит.

Рюрик. Нет, всечеловек, а не космополит. Всечеловек. И ты знаешь, Володя, и ты знаешь, друг сердечный… в чем признаюсь тебе я сейчас… вот: если бы берендеев… не смейся… было бы побольше… я бы, может, возглавил движение…

Пауза. На лице Володи выражение скорби.

Да, да. Если бы берендеям враг угрожал… если б завтра война… я бы на фронт пошел. Я серьезно говорю.

Пауза.

Это вы там у себя все космополитами стали… Это вы все у себя… космополиты… Страна космополитов…

Володя. Покажись психиатру.

Рюрик. Вы и Чаадаева упекли в психушку.

Володя. Чаадаев никогда не был в психушке, историк!

Рюрик. Да какая разница, был или не был. Вставай. Поезд идет. «Чаадаев!»

Приближающийся шум поезда. Гаснет свет.

Свисток. Колеса стучат.

Четвертая станция

От предыдущих отличается не многим.

Рюрик возится с раскладным столиком. Разбирает и собирает. И опять разбирает. Володя сидит на скамье.

Володя. Так и надо. Не надо доводить до крайностей. Надо самим. Сразу.

Рюрик. Просто свистун знакомый попался. Он меня знает уже.

Володя. Это не он попался, это мы с тобой попадаемся.

Рюрик. Хороший столик. Спасибо. Тут таких нет. (Установил, отошел в сторону – посмотрел со стороны.)

Володя. Без крайностей значительно лучше. Встали и сами вышли. Без крайностей.

Рюрик (весело). Я знал, что понравится. Я рад за тебя.

Володя (с горькой усмешкой). У меня руки дрожат. Вот как понравилось.

Рюрик. Возьми себя в руки, и не будут дрожать. (Ставит примус на столик. Показывает Володе. Со значением.) А?

Володя (вместо ответа). А какова у тебя тяга, Рюрик?

Рюрик. Тяга?.. Слова-то помнишь какие…

Володя. Мы же с тобой профессионалы все-таки. Такое не забывается.

Рюрик. Хорошая тяга. Двадцать пять покупателей в час. Как в лучшие времена на юге России.

Володя. В лучшие времена тяга сто двадцать пять была. Под вдохновенье.

Рюрик. А у меня постоянное вдохновение. Просто беру дорого – десять за набор.

Володя. У-у-у-у!.. Да ты богач!

Рюрик. Три часа торговли. Раз в неделю. Пятьдесят за место на рынке. Остальное – в прибыль.

Володя. А прибедняешься.

Рюрик. Хочу дом в Испании купить.

Володя. И землю.

Рюрик. Да, там земля дешевая.

Володя. Гад какой. А сам зайцем ездит. И меня зайцем возит. Когда ты мне долю мою отдашь? Плати сейчас же.

Рюрик. Не педалируй.

Володя. Нет, Рюрик, я тебя хорошо знаю. Ничего у тебя не получится. У тебя и там все лопалось. Ты прожектер. Не будет тебе дома в Испании. И земли тем более.

Рюрик. Я, может, землю здесь куплю. Не решил еще.

Володя. Здесь дороже.

Рюрик. Мне всего-то два метра надо. (Загораясь: любимая тема.) Представляешь, здесь можно землю купить. На кладбище. Хотя бы два метра. Это реально. А как только я становлюсь землевладельцем, я автоматически обретаю гражданство. У них закон такой. Надо только получить свидетельство.

Володя (криво). О смерти.

Рюрик. О владении землей.

Володя. Мне жалко тебя, Рюрик.

Рюрик. Ия обрету все права гражданина.

Володя. Избирать в парламент и быть избранным.

Рюрик. Володька, мне нравится эта страна, нравятся люди…

Володя. Значит, ты зайцем ездишь, чтобы купить место на кладбище? Значит, ты на мне экономишь, сволочь, чтобы купить себе место на кладбище?

Рюрик. Мне нравится их открытость, их жизнерадостность, они все время улыбаются…

Володя. Чтобы купить место на кладбище!.. Ты сюда и приехал для этого.

Рюрик. Да. Они доверчивы. Они доверчивы, как дети. Мне иногда не по себе становится от… от их доверчивости.

Володя. Гад какой. (Беззлобно.) Он и ножи продает по воскресеньям ради места на кладбище.

Рюрик. Ты бы видел их лица, Володька, когда я продаю ножи, их восторги… как нравится им… они же, как дети… правда, как дети!.. Стол. (Выбирает позицию за складным столиком.) Справа – примус, а слева – ножи. (Достает и раскладывает.) Вот тут… овощные вырезки. Образцовые. А на примусе – твоя сковородка. (Достает из сумки и ставит на примус.) И вокруг они все стоят, меня слушают. А я (широкий жест) говорю. Не переставая. Говорю и показываю. Я выучил. Мне еще там перевели. (Махнул рукой куда-то в сторону.) В университете. «Настер парле патетус голь…» – «Ножи овощные, для праздничного оформления стола!..» Помнишь? Помнишь или не помнишь?

Володя (потянувшись). Купите – не пожалеете. Принцип действия прост. В правую руку – нож, в левую берем картофель…

Рюрик (подхватывает). Протыкаем картофель острым концом ножа до режущего кольца…

Когда-то такие ножи продавались во всех российских городах – на рынках, на оживленных перекрестках, у метро… Со временем ножевики освоили ближнее зарубежье, потом Восточную Европу. Отдельные личности проникли на Запад.

Хором. И совершаем вращательные движения.

Рюрик (торжественно). По часовой стрелке. (Показывает на кулаке – «проткнул» ножом-спицей.)

Володя (с ностальгической улыбкой). Кто умеет заводить будильник, у того обязательно получится.

Рюрик. Вот-вот! В этом месте – дружный смех. (Невидимой публике.) «Картус ворчин анд ту, сидубрей линга!» Смех. (Володе.) Еще бы. Они умеют смеяться. Они ценят юмор. Им нравится! А я великолепно показываю, Володька. Во мне умирает великий артист…

Володя. И все это ради того, чтобы купить место на кладбище.

Рюрик (увлеченно). Как проткнул картофелину эту бесформенную… как вращаю, вращаю… как вынимаю. (Показывает.) Аппетитную спираль из продырявленного корнеплода…

Володя. Вынимаем эту штучку через согнутую ручку.

Рюрик (конфиденциально). Ну это для российской аудитории. Такое не переведешь. Достаточно и того, что они видят своими глазами. (С энтузиазмом.) Вынул! Я вынул картофельную вырезку и кладу ее на ладонь. Смотрите! Все видят? Вот она! (Показывает невидимую.) Завожу концы один за другой и бросаю ее, спиралевидную, кольцеобразную… бутону розы подобную… красивую!., изящную!., вырезку мою картофельную… на сковородку!.. у всех на глазах!., в кипящее масло! Вот она! Вот!

Володя (подражая сковородке). Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш!

Рюрик (апофеоз). «Картен потонус винтер винта!» (Немного сбросив пары.) Но что это перед нами, господа? Неужели картофель во фритюре? Картофель фри, не больше и не меньше! Нечто румяное, хрустящее, необыкновенно оригинальной формы… Пробуйте, господа! Вам понравилось? О, ваш ребенок будет доволен. Пробуйте, пробуйте все! Не надо стесняться… Это бесплатно. (Володе.) Я иногда отхожу от канонического текста, начинаю по-русски… Но они все равно понимают. И пробуют. И покупают. И благодарят! Такого они не видели еще. Это им не концентраты какие-нибудь! Прямо на глазах! Своими руками! Я бы сам купил… будь на их месте. (Достает платок из кармана, вытирает руки, словно действительно запачкал их в масле.) Правда, некоторые думают, что я картофель фри как раз продаю… Я не повар, я демонстратор. Ножи. (Опять воображаемой публике.) Покупайте чудо-ножи! Овощные ножи для праздничного стола! «Пастер парде потетус голь!» (Пауза. Рюрик вытирает платком лоб. Отошел от стола.) Знаешь, мне больше всего что нравится? Переживание успеха. Вот что. Успех. Я ведь иногда аплодисменты срываю. Вокруг меня одного толпа на базаре. Я один толпу собираю.

Володя (не без ревности затаенной). Ну, это мы все проходили. Это нам все знакомо.

Рюрик. Нет-нет, Володя, в России не так. Там, когда у метро продавали, все было не так. Не такая реакция. Там все насупившиеся… (Насупливается.) Нахохлившиеся… (Нахохливается.) Глядят вот так. (Показывает как.) И молчат. Глядят и молчат. И не берут, и не отходят – думают, соображают… В чем надуть ты должен их. В чем фокус… А здесь иначе. Здесь про это не думают. Здесь тому рады, что я есть. Что я что-то умею. А я умею. Еще как умею. Это ж искусство, сам знаешь. Театральное действо. Хеппенинг. Ярмарка. Балаган!

Володя. Цирк!

Рюрик. Цирк, Володька!

Володя. Ты с морковкой работаешь?

Рюрик (обстоятельно). Морковная вырезка – всегда на столе. Обязательно. Я ее заранее приготовляю. Но на публике, нет. Не режу морковку. Не режется. На втором обороте крошится. Да ты про нее все знаешь, про морковку.

Володя. Откуда мне знать? Может, здесь морковка другая.

Рюрик. Такая же.

Володя. Ну хоть морковка у нас не хуже.

Рюрик. Морковку нож не берет.

Володя. А свеклу режешь?

Рюрик. Иногда. Но в основном я режу картофель. С ним получается. Хотя на тарелке лежат образцы… Всякие. И морковные, и свекольные… Обязательно. Для красоты.

Володя. А тебя никто не спрашивает, почему у тебя свекла сырая?

Рюрик. А как вареную? Раскрошится.

Володя. Яи говорю.

Рюрик. А что они говорят, мне не известно. Может, и спрашивают, я все равно не понимаю. Хотя думаю, никто ничего не спрашивает. Они же совсем не готовят. У них все готовое.

Володя. Помнишь, в Смоленске к нам бабка привязалась: как вы будете сырой свеклой салат украшать?

Рюрик. Мы на разных языках разговариваем. Здесь лишнего не спрашивают.

Володя. А ты сказал, что надо розочку свекольную опустить в металлическую кружку с водой и кипятить, пока не всплывет.

Рюрик. Я так сказал?

Володя. А помнишь, все спрашивали, что с картофелем продырявленным делать?

Рюрик. То же самое, что с не продырявленным.

Володя. А как мы по всей стране, помнишь, катались? Утром в одном городе продаем, а вечером садимся на поезд, неважно куда, лишь бы выспаться за ночь, и едем, чтобы к открытию рынка приехать…

Рюрик. Куда-нибудь.

Володя. Ага.

Рюрик. Я тоже часто вспоминаю.

Володя. А конкурентов помнишь?

Рюрик. Еще бы.

Володя. А как в Пензу приехали, а там своя мафия?

Рюрик. А помнишь, как нас наперсточники побить хотели за то, что встали не там?

Володя. А как ты паспорт потерял? И я тебя в гостиницу по своему устраивал? А потом в другую шел – сам устраиваться?

Рюрик. А близняшек помнишь?

Володя. Близнецов, Рюрик. Это по-берендейски «близняшек».

Рюрик. Близнецов помнишь?

Володя. Только не близнецы они никакие. Год разницы.

Рюрик. Да нет же, ровесницы.

Володя. Ася и Таня.

Рюрик. Ася и Аня.

Володя. Разве не Таня?

Рюрик. Аня, Аня. Я же знаю, что Аня.

Володя. Но старшая – Ася. За Асю ручаюсь.

Рюрик. А младшая – Аня.

Володя. Ася и Аня.

Рюрик. Ровесники.

Пауза.

Володя. И ведь деньги же были. Хорошие деньги. (Весело.) Я своей привез Татьяне, а Татьяна, знаешь, моя, что сказала? Опять мятые привез. Мне всю ночь разглаживать. Мешок целый.

Рюрик. Нет, действительно, деньги… По тем временам…

Володя. И деньги были, и жлобами не были. Ведь не были мы жлобами?

Рюрик. Наверное, не были.

Володя. Ты книжку хотел издать. За свой счет.

Рюрик. А ну ее, вспомнил…

Володя. А где твоя рукопись? Твоя рукопись на самокрутки пошла. Я не знаю, где твоя рукопись.

Рюрик. Пошла и пошла. Пускай.

Володя. Я свою издам. Я в издательстве работаю. «Помутнение роговицы». Хорошее название.

Рюрик. Никому не надо твое помутнение. Брось, Володька, не издавай.

Володя. А ты гад, Рюрик. Ты место на кладбище подобрал.

Рюрик. Отстань с кладбищем. Я только жить по-человечески начал. Для меня кладбище – средство, а не цель. Я о жизни думаю, о земле. Много ли человеку земли надо?.. Поезд идет.

Володя. Купи билет, Рюрик. Купи билет, пожалуйста. Отсюда не так дорого уже… Мне не перенести этого.

Рюрик. Крепись, Володя, не хнычь. Будь мужчиной. Идем.

Собираются. Стук колес. Гаснет свет. Свисток.

Пятая станция

От предыдущих отличается не многим.

Изможденный Володя, сидя на скамейке, уснул – он уронил голову набок, и рот у него открыт. Рюрик не видит, что Володя спит. Он занят. Он повернулся к нему спиной. Он стоит в стороне и читает письмо. То самое письмо, которое Володя передал ему в начале поездки. Длинное. Или он читает по третьему разу? Володя дергает головой. Рюрик складывает письмо пополам, убирает в конверт. Но конверт убрать не спешит, в руке держит. Несколько шагов по перрону. Молчание.

Рюрик (в пустоту куда-то). Взять хотя бы экономический аспект. Продукты местного производства, далеко не всегда конкурентоспособные на внешнем рынке. Да и на внутреннем в силу объективных причин. Кто является их основным потребителем? Такие, как я.

Пауза.

(Уголком конверта почесывает за ухом.) Понимаешь, Володька, львиную долю пособий нам выплачивают по линии международных фондов. Уже тем, что я ем, когда меня кормят… уже этим я поддерживаю местную экономику. Я тот, кто нужен этой стране. В ком здесь нуждаются.

Пауза.

Или взять такой фактор. Самоощущение общества.

Проходит Прохожий по перрону, из одного конца в другой. Рюрик глядит Прохожему вслед.

Каким должно ощущать себя общество, если оно представляет убежище – мне? Не знаешь? А я отвечу: нравственным, да. Нравственным обществом, вот каким. С высоким уровнем общественной морали. (Почти скороговоркой.) И других социальных институтов, регулирующих поведение людей во всех областях общественной жизни… Я много думал об этом. (Прогуливаясь по перрону.) И за такое самоощущение меня приютившее общество опять же мне благодарно. Без меня… не известно еще… что бы им послужило… для рефлексии… поводом. Что бы они еще без меня о себе бы еще бы подумали… Наконец, третье. Что я такое для них? Берендей. Но что такое для них берендей? Берендей для них – это тайна. Я и сам не могу в себе до конца разобраться. В берендее. Для меня самого это тайна. А для них тем более тайна.

Прохожий идет в обратную сторону. Ушел.

Но только – пока. В урочный час… когда-нибудь он наступит… они обратят свой взгляд в мою сторону. И воскликнут: так вот оно что! Понимаешь, Володька?

Володя закрыл рот.

Может, бездна смысла для них обнаружится… Но какого?.. Не знаю, какого. О существе какого мне и знать не дано. Вот какого!.. Достаточно, что я чувствую, как они подсознательно ждут от меня чего-то… и то, чего ждут, их не обманет надежд… подсознательных, нет. Будь уверен, Володя.

Пауза.

Может, для них мой пример – это ответ на еще не поставленный жизнью вопрос. Но который будет обязательно поставлен. Которому время еще не пришло. Но придет. Может, я тогда для них явлюсь уроком каким-нибудь. Предостерегу… вдохновлю… открою глаза на истину… Это же миссия с моей стороны получается. И они уже сейчас подсознательно чувствуют это. Что миссия. Понимаешь? (Увидел, что Володя спит.) Ты спишь? (Подходит.) А я говорю. Вставай, вставай. Не спи. (Будит.)

Володя (просыпаясь). Кто? Где? Когда?

Рюрик. Мы. Тут. Скоро. (Сочувственно.) Как тебя утомило.

Володя. Я что – уснул?

Рюрик. Не спи больше. Сейчас поезд придет.

Володя (сокрушенно). Что приснилось!.. О-оооо…

Рюрик. Свистун?

Володя. Виталий Никитич приснился.

Рюрик. Не выдумывай. Это он не тебе приснился. Это он мне приснился. Я рассказывал тебе. Вот он тебе и приснился.

Володя. Вот мне и приснился! Будто мы его хоронили.

Рюрик. Это как же – продолжение?

Володя. На кладбище. А кладбище – не кладбище, а наш сквер, где Герцен стоит… Со стороны кафедры современной литературы… Помнишь Герцена?

Рюрик. Естественно, помню.

Володя. Вот. Все стоим. И он тоже стоит. Среди нас. Как живой.

Рюрик. Герцен?

Володя. Виталий Никитич. А Герцен – памятник. Он как памятник стоит. А Виталий Никитич стоит в толпе, как живой. Среди нас. А я думаю: как же он здесь, если мы его в землю закапываем?.. Как же он на своих похоронах присутствует?.. А тут ты.

Рюрик. Тоже стою?

Володя. Тут ты – будишь.

Пауза.

Рюрик. А я тоже стоял?

Володя. Тебя не было.

Пауза.

Рюрик. Я не приснился?

Володя. Нет, не приснился.

Пауза.

Рюрик. Ну ладно.

Пауза.

Володя (увидев письмо в руке Рюрика). Ну как? Прочитал?

Рюрик. Прочитал.

Володя. Все хорошо?

Рюрик. Хорошо. У Юли с математикой плохо.

Володя. Это да.

Рюрик. Ис физикой.

Володя. Понятное дело.

Рюрик. Пишут, нет денег.

Володя. Я тебе говорил.

Рюрик. У меня тоже нет. Пока. Есть, но пока немного. Надо обязательно подкопить. Подкоплю. Должны быть небольшие накопления.

Володя. Подкопления.

Рюрик. Поднакопления.

Володя. Сука, ты еще и поднакапливаешь!

Рюрик. Обязательно. Здесь без этого нельзя. Хотя бы чуть-чуть.

Володя. А меня за шкирятник из поезда?! Ты видел, ты видел его глаза?., как загорелись?.. Он чуть было не набросился с кулаками!..

Рюрик. Это свистун. Это непоказательно. Будут деньги, получу статус – Юльку сюда выпишу. Пойдет в школу нормальную.

Володя. Когда место на кладбище купишь.

Рюрик. А жену не буду выписывать.

Володя. Очень ты ей нужен.

Рюрик. И хорошо. Будут деньги – пошлю. Я мечтаю в рулетку сыграть.

Володя. Как Достоевский.

Рюрик. Достоевский проиграл. Я выиграю.

Володя (обреченно). Поезд идет.

Рюрик. Отлично! (С воодушевлением.) Вперед, вперед! И горе Годунову!

Нарастающий шум приближающегося состава. Свет гаснет. Свисток. Колеса стучат.