Текст книги "Вспышка. История, которой ещё не было"

Каждый новый день мы строим

планы на будущее.

Но у будущего свои планы.

Художественный фильм «Метро» 2012 г. Россия.

1. Путник.

Яркое уставшее душное солнце клонилось к закату. На чистом лазурном небе ни облачка, лишь лёгкий южный очень тёплый июльский ветер чуть трепал подёрнутые сединой волосы уставшего путника. Он стоял на вершине горной гряды, волнообразно обрамляющей огромную долину, и его взгляд был направлен на море верхушек деревьев, под которыми скрывалась природа долины. Вокруг путника по обе стороны гряды рос редкий лес из высоких сосен и елей, под ногами был ковер из опавших хвойных иголок и реденькой травы, а впереди открывался великолепный вид на долину, утопающую в лучах заходящего солнца. Приметив около себя невысокий большой плоский камень, путник подошёл к нему. Он снял свой походный истрёпанный старый рюкзак, лёгкий лук, маленький кочан со стрелами и положил их подле камня. Усталый путник уселся лицом к долине на тёплый шершавый гранит, привычным движением поправив ножны, где были нож и сабля.

Противоположный южный край чаши долины утопал в сизой дымке, и эта дымка была явно искусственного происхождения. Сквозь эту дымку еле угадывался высокий склон южной горы. Пару дней тому назад путник учуял запах дыма и еды, подходя к этому месту с севера. Он осторожно обходил горную гряду, принюхиваясь и ища следы присутствия людей. Словно старый опытный зверь путник ждал стабильного ветра, чтобы подходить к обнаруженному им поселению с подветренной стороны. За эти два дня он ни разу не разводил огонь, боясь быть обнаруженным. Путник наклонился, подхватил свой рюкзак и вынул оттуда небольшую подзорную трубу в чехле. Наладив оптику, он поставил колено на камень и, опёршись о него, стал всматриваться в долину через окуляр. Почти всю долину занимал густой хвойный лес, местами перемежаясь лиственными породами. В этом лесу попадались небольшие промежутки, но что находилось в этих промежутках, с гряды, где был путник, видно не было. Через долину протекала неспешная широкая река, образуя несколько озер, но путник водную гладь видел только недалеко от себя, остальную реку скрывал густой лес.

Примерно по центру долины возвышалась весьма высокая гора со скалистыми утёсами. Именно эта гора была окутана еле видной дымкой, которая медленно сдувалась ветром в сторону путника, неся с собой аромат жжёного дерева и такой знакомый манящий запах человеческого жилья. Однако ни одной души ему не удалось ни увидеть, ни услышать. В долине было тихо, ни единого искусственного звука не доносилось до острого слуха мужчины. Лишь привычные звуки природы, природы, которая возродилась и расцвела в своей первозданности за годы отсутствия хищнического человеческого влияния.

Убрав подзорную трубу в рюкзак, путник вынул из него пару вяленных кусков мяса, сушёные корешки и принялся их есть. Он запивал свою нехитрую еду водой из старой жестяной фляги, задумчиво глядя на огромную долину, на которую потихоньку справа наползала тень от западных гор. Вокруг пели птицы, жужжали разные насекомые, и было удивительно спокойно.

Лицо путника выражало смутное удовлетворение, он надеялся, что нашёл так долго искомое им поселение людей. Он был крепкий мужчина немногим за пятьдесят лет, длинные волосы и окладистая борода были уже значительно поседевшие. Голубые подвижные глаза озорно, по-мальчишески смотрели вдаль, несмотря на суровое морщинистое лицо этого много повидавшего в жизни человека. Борода скрывала лукавую добрую улыбку. Он был облачён в самодельную одежду, скроенную из шкур различных животных. Минувший день был жарким, и на путнике были лишь нечто подобие жилетки и шорт ниже колена. На ногах были мокасины, сделанные по образу и подобию древней североамериканской индейкой обуви.

Мужчина управился со своей едой, убрал флягу и продолжил созерцать простирающуюся перед ним внизу долину. Солнце постепенно скрылось за горами, и на долину наползли сумерки, сгущая мрак в тенистых местах. Путник посмотрел на свой старый наручный механический хронометр швейцарского производства минувшей эры, достал из рюкзака герметичный пакет и раскрыл его. Из пакета он вынул пожелтевший мятый по углам блокнот и карандаш. Раскрыв блокнот на последней записи, он продолжил писать в свете послезакатной зари, посматривая на темнеющее небо.

Вот над долиной появились первые звёзды. Мужчина дождался появления Полярной звезды сквозь кроны окружающих деревьев, вынул из кармана рюкзака самодельный секстант, определил широту местности и сверился с записями в блокноте, уже еле различая буквы в наступившей темноте. Он собрал все вещи обратно в свой походный рюкзак, отвязал от него плащ-палатку, расстелил её с противоположной долине стороне под камнем около невысокой ели. Затем, наломал елового лапника с другой ёлки, положил под голову рюкзак, завернулся в плащ-палатку и закрылся лапником. Теперь место его ночлега было незаметно даже с близкого расстояния.

Путник, за годы странствий привыкший ночевать в лесах, спал спокойно. Его не будили периодические далёкие крики ночных птиц, опытный слух человека даже во сне точно разделял звуки опасности и окружающего фона. Он спал, набирался сил, ещё с вечера решив утром спуститься в долину, навстречу хорошо замаскированному человеческому поселению.

Именно в эту ночь ему вновь приснились жена и дочь. Последний раз такое было давно, очень давно, а этой ночью вдруг образ его родных людей всплыл в памяти. Каждый раз во время таких снов, мужчина просыпался со слезами на глазах. Вот и сейчас, мутный образ любимых заставил человека проснуться посреди летней ночи в слезах. Прислушавшись к окружающей тишине, путник освободил голову от плащ-палатки и взглянул на небо сквозь ветки лапника, прикрывающего его убежище. На небе светили низкие звёзды, где-то с юга светила невидимая человеку Луна, откидывая тени от деревьев. Образы улыбающейся жены и смеющейся малышки-дочери, вновь взбудоражили в памяти странника былые события. Постепенно успокаиваясь, мужчина, натянул обратно плащ-палатку на голову и уснул.

2. Встреча.

Путника разбудили приближающиеся издали очень тихие голоса со стороны ног. Говорили две женщины, но слов и язык, на котором они говорили, было не разобрать. Он медленно стянул с головы плащ-палатку, а рукой по привычке нащупал рукоять сабли и ножа. Солнце уже сияло сквозь редкие стволы деревьев на вершине гряды. Было ранее утро. Выпавшая роса уже подсыхала, птицы заливались разными голосами, приветствуя новый летний день. Женщины неспешно приближались.

– Аккуратно идут, – подумал человек, затаив дыхание под лапником между камнем и деревом, – веточки не трещат под ногами, но идут не двое, а больше. Вот только зачем они разговаривают, хоть и тихо?

Тут до его слуха донеслась чёткая фраза на русском языке в этой утренней тишине:

– Девчата, пожалуйста, прекратите болтать, тепловизор засек его вчера где-то здесь, а вы шумите. Будьте благоразумны. Нам нельзя его спугнуть, надо его найти и пригласить к себе.

Говорил мужчина шёпотом, но требовательно. Путник, лёжа под лапником, чётко различил на слух троих идущих совсем близко к нему.

– Значит, я всё-таки не ошибся, – продолжал думать человек, – русский язык здесь, в этих горах, вежливые обороты речи и тепловизор. Всё указывает на то, что я нашёл ту самую горную Гиперборею. А если это так, мне уже не нужно прятаться.

В это время он увидел, как мимо него прошли те трое. Это были рослый молодой парень и две симпатичные девушки разного роста, одна из которых, что пониже, была в положении. Двое были вооружены копьями, а беременная девушка луком. Оружие все несли наперевес в правых руках. Все трое были одеты в некие старые военные комбинезоны, много раз штопанные в различных местах. Ноги были обуты в похожие макосины, что и у путника. Эти дозорные обходили камень, за которым лежал путник, со стороны долины и видеть его не могли. Они начали удаляться от камня, прикрывавшего местонахождение разбуженного человека.

– Молодые люди, вы не меня ищите? – достаточно громко произнёс из своего убежища мужчина вдогонку прошедшим мимо него молодым людям, продолжая лежать под лапником.

Троица резко обернулась, ощетинясь копьями, а беременная девушка с невероятной для её положения прыткостью выхватила из-за спинного кочана стрелу и молниеносно натянула тетиву лука, направив острый металлический наконечник на голос.

– Молодцы, реагируете быстро, – чуть смеясь, сказал путник, выбираясь из-под лапника, – но зачем же так шуметь, когда идёте по лесу? Эх, молодёжь, молодёжь!

Девушка с луком прогнулась в спине и сильнее натянула тетиву. Двое других чуть загородили её с двух сторон, но не мешая потенциальному выстрелу.

– Тихо, тихо, – человек полностью вылез из своего логова и, выпрямившись во весь рост, поднял обе руки вверх, – если бы я желал вам зла, то не стал бы себя обнаруживать. Вы бы меня так и не нашли. А при большом желании, я вообще смог бы запросто вас убить, но мне это не нужно.

– Здравствуйте, а вы кто? – спросил парень, заметно волнуясь.

– Здравствуйте, ребята, – путник продолжал держать обе руки на виду, – меня зовут Виктор. А вас?

Беременная девушка чуть ослабила натяг лука и очень внимательно стала оглядывать Виктора. Только теперь он смог рассмотреть эту лучницу. Стройную фигуру, достоинства которой не мог скрыть балахонистый латаный армейский комбинезон, ничуть не портило её деликатное положение, напротив, делая её ещё более женственной. Чуть волнистые русые волосы были убраны на затылке серой лентой, которую Виктор приметил раньше, рассматривая дозорных со спины. Её лицо показалось ему знакомо, очень знакомо. Правильные черты лица, узкие губы, широко открытые голубые глаза. Её настороженный взгляд из-под бровей непостижимым для него образом напомнил жену.

Это было как наваждение, только ночью ему снились его родные из прошлой жизни, как теперь ему видится образ давно погибшей любимой супруги в этой чуть испуганной, но решительной беременной девушке. Он приопустил руки и возникла пауза, во время которой они оба изучающие смотрели друг на друга. Парень и девушка с копьями переглянулись. Видение образа жены не прекращалось, наоборот, многократно усилилось, когда выражение лица лучницы сменилось на изучающее, а нахмуренные брови приняли привычное положение. Виктор даже тряхнул головой, желая избавиться от назойливого, явно навязанного его измотанной психикой образа. Это не помогло. Он привычным жестом провёл правой рукой по голове от лба до затылка через темя и как бы стряхнул с кисти непонятную мысль из головы. Это была машинальная привычка ещё со студенческих лет.

Как только он сделал этот жест, направленная на него острая стрела, стала медленно опускаться вниз. Лучница будто что-то вспоминала, что-то давно забытое. Она вдруг, словно чего-то испугавшись, подняла брови домиком и тихо ахнула. И тут Виктор увидел перед собой…

– Этого не может быть! Таня? – дрожащим неуверенным голосом спросил путник.

Девушка полностью ослабила натяг тетивы и опустила лук.

– Па… – её голос предательски сорвался, а лук со стрелой с сухим деревянным стуком упали на землю, – Папа!!! – вскрикнула она на всю округу и бросилась к нему, расталкивая двоих с копьями.

– Доченька! Танюшка! Неужели это ты?..

– Папочка!..

Они обнимались и плакали вместе.

– Танюшка, ты жива! Ты жива, моя милая, моя маленькая! – он гладил её по голове и не сдерживал слёз, которых открыто не позволял себе столько лет, – Боже мой! Танюшка! Это ты! Я чувствую, это ты! Восемнадцать лет! Восемнадцать проклятых безумных лет я оплакивал вас! Так вы живы!

– Папочка! – заливаясь слезами всхлипывала Таня, – ты меня нашёл! Я знала, я же знала! Никто мне не верил, а я верила, что ты меня найдёшь! И ты пришёл…

Она прижималась к отцу и плакала вместе с ним. Они оба не заметили, как к ним подошёл парень и стал молча гладить Таню, утешая её.

– Вы с мамой живы! Живы! – повторял Виктор, немного поуспокоившись от радости встречи, – а как вам это удалось? А мама где? Она тоже здесь?

Таня чуть отстранилась от отца и увидела рядом парня.

– Папа, это долгая история, я потом тебе расскажу, – она опустила глаза.

– Ну, мама то здесь? – в его голосе уже звучала тревога.

– Мамы больше нет, – она смотрела в голубые глаза своего отца, – пять лет, как она умерла, не оправившись от болезни.

Он присел на камень, не в состоянии больше стоять на ногах. Внезапные бурные эмоции отнимали у него силы. Он держал дочь за руку и приходил в себя после двух разных вестей. Только что он совершенно неожиданно нашёл семью и сразу потерял любимую жену. Сидя на камне и приводя мысли в порядок, он не заметил, как парень отошёл немного в сторону и что-то достал из сумки. Виктор вытер глаза, пару раз глубоко вздохнул и, осторожно потрогав круглый живот своей дочки, с интересом спросил:

– Внучок?

– Или внучка! – достаточно весело отозвалась Таня.

– Сколько ещё, месяца три?

– Ага!

– Первый? – лукаво спросил отец.

– Нет, уже второй!

– Так я уже дед! И кто? Сколько лет?

– Васька, два годика ему.

– Моё сердце сейчас вот-вот выпрыгнет… Столько новостей! Пожалела бы старика, – тон Виктора был шутливым.

– Это ты про кого сейчас? – хитро взглянула на него Таня и нарочито посмотрела по сторонам, – я тут никаких стариков не вижу. Ты кого имел ввиду?

– Себя.

– Папа, ты ещё ого-го, – почти серьёзно сказала Таня, – если смог выжить и в одиночку сюда дойти. Нам у тебя ещё поучиться надо.

– А отец-то у детей есть? – спросил Виктор, меняя тему.

– Конечно, папа, вот знакомься, – она повернулась к парню, который уже был рядом, – это Коля, мой муж, а это его старшая сестра Оля.

– Муж? Официальный? – спросил Виктор, с оттенком одобрения, только сейчас приметив у Тани и Коли самодельные кольца из какого-то блестящего металла на безымянных пальцах правых рук.

Таня утвердительно закивала головой.

– Вы сохранили здесь институт брака? Какие молодцы! – он внимательно посмотрел на Колю.

– Здравствуйте! – Коля протянул правую руку своему тестю.

Николай был весьма крепкий уже не парень, а мужчина, примерно возраста дочери, как определил Виктор. Высок, шикоплеч, с небольшой бородкой и усами, почти чёрного цвета. Такие же волосы спускались ниже плеч, придавая всему его облику с копьём в руке, вид славного война. Лишь карие глаза на суровом лице этого война говорили, что он молод. Глаза всегда говорят многое о человеке. Его взгляд был умным, но немного застенчивым, словно этот парень ждал одобрения или запоздалого разрешения на брак с дочерью Виктора. Это обстоятельство пришлось очень по душе отцу Тани, и он непроизвольно улыбнулся. Затем, посмотрев на дочь, увидел в её глазах примерно такой же вопрос. Не сколько как разрешение, а больше как одобрение, как принятие этого, уже свершившегося факта. Виктор решил подбодрить их обоих, поняв, что перед ним не маленькая пятилетняя девочка, а взрослая женщина, принимающая собственные осознанные решения.

– Ну, здравствуй, зятёк Николаша, – он смотрел на мужа своей дочери, привыкая к его новому для себя статусу, – только на будущее, пожалуйста, учти, коль уж вы все здесь такие воспитанные, руку для приветствия первым подаёт старший.

– Ой, простите, Виктор… э-э…

– Григорьевич, – шепнула своему мужу Таня.

– Простите, Виктор Григорьевич, – смущённо произнёс Коля, – я позабыл.

– Да, ничего страшного, – голос отца Тани был весёлым, – мне очень отрадно, что здесь есть нерастерянная культура и воспитанность. И много вас тут таких?

– Почти пятнадцать тысяч человек, папа.

– Ого! – он указал рукой на долину, – где вы там все поместились? Я два дня ходил вокруг и не видел людей, только чувствовал запах жилья.

– Нас не видно за деревьями, мы специально ходим так, чтобы не видеть кромки гор, – пояснила Оля.

Виктор взглянул на Олю и только сейчас заметил её внешнее сходство с Колей. Высокая брюнетка с длинной аккуратной косой, свисающей с левого плеча, смотрела на него такими же карими выразительными глазами. Эта молодая женщина, была явно чуть старше его дочери и зятя, с похожим кольцом на безымянном пальце правой руки.

– А дома? У вас же есть жилье? – спросил он.

– Папа, пойдём лучше к нам, ты сам всё увидишь.

Они собрались, Виктор Григорьевич отнёс лапник, под которым спал, к большой ели и пристроил их, будто ветки так и росли. Место своей ночёвки засыпал опавшими еловыми иголками и разровнял.

– Папа, ты всегда так тщательно прячешь свои следы?

– Танюшка, это многолетняя привычка, чтобы снова не попасть в рабство.

– В рабство?! – воскликнули все трое.

– Да, ребятушки, на Земле вновь процветает рабство.

– Мы здесь немного знаем о внешнем мире, – Таня теперь говорила привычно негромко, – люди, которые иногда к нам приходят, рассказывают разные истории, но про рабство никто не говорил.

– Это потому что оттуда почти никому не удаётся сбежать. Мне удалось. А кто к вам сюда приходит? Сейчас угадаю. Учёный люд, образованный и способный выжить в пути.

– Да, а откуда ты знаешь?

– Ну-у, – протянул Виктор Григорьевич, – это же просто, только образованный человек сможет разгадать ваше послание. Научные книги практически недоступны. Рабовладельцы и бандиты фактически не в силах этого сделать, у них не хватает образования, тем более с течением времени они стремительно деградируют, в отсутствии источников знания. А если даже и могут разгадать или кто-то им расскажет, то им не добраться до сюда, у них иные заботы в вечной борьбе за власть и сферы влияния. У вас-то здесь, надеюсь, школы есть?

– А как же! – Таня даже всплеснула руками, – знания, это единственный способ долгосрочного выживания.

– Кстати, о выживании, – Виктор сделал движение руками, как бы сгребая троих к себе и направляя в сторону долины, – идёмте, если, конечно мне туда можно.

– Разумеется, можно, – Коля сделал пригласительный жест и чуть боязливо добавил, – вы же нас не предадите?

– Нет, конечно! Ребятки, я не для этого бежал из рабства и шёл сюда почти десять лет.

– Десять лет?! – троица смотрела на него недоумённо.

– Именно, ребята, десять долгих лет. Кстати, какие у вас тут правила для вновь прибывших?

– Особых нет, есть лишь карантин, – сказала Таня, – но не в привычном понимании, хотя, микробиологический бы не помешал. Папа, пойми нас правильно, наше общество не выпускает никого во внешний мир минимум пять лет. Это соображения безопасности. Но я скажу, что ты мой отец и тебя это не коснётся…

– Извини, дочка, но закон есть закон. Я пришёл сюда добровольно и обязан подчиняться правилам. Более того, если ты здесь выжила и, как я вижу, счастлива, – при этих словах он заметил появившийся лёгкий румянец на щеках дочери и её чуть смущённую улыбку, – то никуда я больше не пойду. Здесь останусь, поэтому никаких исключений для меня. Договорились?

– Хорошо, папа.

– А с кем Васютка сейчас?

– С бабушкой, – Таня посмотрела на мужа.

– С нашей мамой, – уточнил Коля, положив правую руку на плечо сестры.

– Ой, папа, – спохватился Таня, – мы не спросили тебя, хочешь ли ты есть. Мы-то сами поели, но у нас есть что покушать.

Оля сразу стала раскрывать свою сумку.

– Спасибо, ребята, – ответил Виктор, – у меня есть запас еды, тем более, что последние два дня я мало тратил энергии, пытаясь разглядеть ваше селение, а следовательно еды мне надо меньше. Я потерплю, я привык. Не беспокойтесь.

– Хорошо, папа.

Они вчетвером пошли по гряде.

– Папа, – спросила Таня, заметив, как идёт отец, – ты слегка прихрамываешь. У тебя болит нога? Мы можем пойти иной дорогой.

– Не стоит, дочка, – ответил он, – это давняя рана, я привык к ней. Если бы я берёг себя с ногой, то не дошел бы сюда вообще. Не обращай внимание.

– Ну, как знаешь, папа, – Таня и ребята видели, что рядом идёт очень сильный человек, сильный духом.

Пройдя немного по вершине гряды, они спустились по отлогому каменистому склону. Как пояснили Виктору ребята, никаких тропинок вокруг селения нет. Только по им известным признакам, молодые люди провели Виктора мимо отвесных скал, мимо непроходимой чащи и вышли к реке в таком месте, что горная гряда была скрыта густым лесом. Виктор наполнил флягу водой и сам напился из реки. Дальше они все вместе стали продвигаться по берегу реки вглубь долины, стараясь не оставлять за собой следы.

Виктор приметил, что у ребят выработалась привычка ступать тихо и всячески скрывать своё присутствие. В условиях нового мира это было залогом сохранения жизни. Всё время их пути они беседовали в полголоса. Отец любовался своей красивой взрослой вновь обретённой дочерью и оценивал зятя. Николай ему всё больше нравился, он пытался понять, почему его Танюшка выбрала именно этого мужчину. Коля смотрел по сторонам, привычно сканируя пространство вокруг острым, внимательным, в тоже время очень приятным добрым взглядом. Виктор подмечал частые взгляды между дочерью и зятем, которые однозначно свидетельствовали о наличии между ними правильных человеческих чувств. Чувств, благодаря которым человечество выжило, и будет существовать дальше.

– Дети здесь рождаются в любви, – думал Виктор, – значит, у этого общества есть будущее, главное, чтобы они сумели себя защитить. И для этого тоже я сюда пришёл.

Таня также посматривала на отца, стараясь припомнить свои забытые детские впечатления о нём. Теперь тот нечёткий образ папы, сформировавшийся в основном под влиянием рассказов матери, обретали ясные черты. Она достоверно узнавала отца по жестам, по манере говорить, по тем малейшим признакам, переданых ей мамой. Тане очень не хватало папы, пока она росла, поэтому она стремилась к общению с ним, пытаясь навёрстать упущенное.

– Папа, – попросила Таня, – нам идти достаточно долго до здания старейшин, можешь рассказать о себе? Разумеется, ты ещё не раз будешь делиться с жителями нашей страны своей историей, но, пожалуйста, я хочу быть твоей первой слушательницей, мы все этого хотим.

Николай и Оля утвердительно кивнули головами.

– Конечно расскажу, мои хорошие, – ласково сказал Виктор.

Он принялся рассказывать всё с самого того дня, с самого начала новой эпохи. Говорил о годах, проведённых в рабстве у Средиземного моря. Если бы не его обширные знания и умения, он давно бы уже накормил земляных червей или диких зверей. Знания – это сила и залог выживания, правильно Таня сказала, залог долгосрочного выживания. Но на Земле теперь есть и вторая сила, именно сила, жестокая, животная, безжалостная и бесчеловечная. И этой дикой силе может противостоять только сила разума и любви, иначе, человечество обречено. Последние годы яркое тому подтверждение.

3. Вспышка.

Восемнадцать с небольшим лет назад, в субботу 25 января 2027 года в одночасье ничего не подозревающее человечество рухнуло в средневековье. На Солнце произошла серия мощнейших вспышек, которые длились почти месяц. Учёные никак не могли предсказать или предугадать такое событие. Наблюдения за ближайшей звездой, которые годами велись без перерыва, не предвещали никакой солнечной активности. Звезда была спокойная. Первые вспышки имели колоссальные электромагнитные импульсы такой силы, что полностью уничтожили всю электронику на планете. Последующие мощные вспышки на Солнце добили окончательно все остальные выжившие электронные компоненты.

В одно мгновение мир изменился. Вся связь, все финансы, всё управление любой техникой, вся информация, накопленная человечеством в электронном виде, исчезли бесследно. Человечество, прежде так годившееся своим могуществом, уверовав в его надёжность и нерушимость, абсолютно успокоилось так, что полностью доверило свою жизнь, само своё существование обычному полупроводниковому p-n переходу. Это простейшее электронное устройство просуществовало чуть больше ста лет, как, в общем-то, обычное в космическом масштабе, почти рядовое для звезды событие поставило человечество на грань гибели.

В первые минуты и часы на дневной стороне планеты погибло очень много людей. Это был буквально всемирный апокалипсис: рухнувшие авиалайнеры, техногенные катастрофы, включая самопроизвольно взорвавшиеся крупные склады боеприпасов военных, многочисленные пожары, бесчисленные аварии на транспорте, прекратившие функционировать кардиостимуляторы и реанимационные аппараты. Всё это привело к неисчислимым огромным людским жертвам. Планете Земля повезло в том, что ядерный арсенал остался невредим, и превратился в никуда негодный металлолом.

Ночная сторона Земли во время первой вспышки мирно спала, но там также начались сбои с системах связи. Многие люди, общавшиеся в момент вспышки с друзьями, коллегами, любимыми вдруг потеряли с ними связь. Операторы, дежурившие у ночных мониторов внезапно обнаружили полную потерю коммуникации с дневной стороной планеты. Попытки наладить связь и понять, что там происходит, ни к чему не привели. Практически все спутники связи разом вышли из строя. Ночные авиарейсы порой заканчивались авариями различной тяжести при посадке самолётов. Была потеряна связь с международной космической станцией, на которой остались обречённые на гибель космонавты.

Прошло всего несколько часов, и на нашей звезде произошла вторая вспышка. Там, где теперь было утро, начали происходить аналогичные катаклизмы. Третий и четвёртый электромагнитные всплески погубили всю связь на планете и продолжили смертельную людскую жатву.

Оставшиеся почти шесть миллиардов человек оказались предоставленными сами себе. Массы людей, чьим сознанием всю жизнь умело манипулировали политики, крупный бизнес, средства массовой информации, включая интернет, и, которые искренне наивно полагали, что являются хозяевами собственной жизни, вдруг сами теперь должны были решать проблему собственного выживания. А кто ими теперь будет управлять? Кто будет говорить, что и как делать? Кто их всех защитит? Выяснилось, что никто. Каждый осознал и прочувствовал смысл поговорки про спасение утопающего. Теперь каждый человек на планете был тем самым утопающим.

В самые первые дни началась паника, хаос, люди стали судорожно мыслить только о спасении себя и своих близких. Земляне были до вспышки обществом потребителей, подавляющее большинство людей на планете имели лишь смутное представление, как производятся и добываются жизненно необходимые вещи и продукты. До этого они просто шли в магазин и покупали нужное, просто нажимали кнопку включения или открывали кран с водой. Необходимые сведения для жизни черпались прямо из интернета, уже мало кто обладал прочными фундаментальными знаниями в своей собственной голове.

Бывшие день назад сильные мира сего, вчерашние хозяева жизни в одночасье перестали ими быть. Внезапно все стали равны перед лицом новой страшной реальности, ни бывшее высокое положение в обществе, ни былые заслуги теперь не были преимуществом ни для кого. Такие личности, прежде делившие человечество на людей и на тех, кто должен их обслуживать, продолжали по инерции нагло вести себя, требуя для себя преференций, словно их деньги и положение по-прежнему решают всё. Но деньги пропали, а та незначительная наличность, что была на руках, скоро, буквально за три-четыре дня, обесценилась окончательно. Таких наглецов обычные люди быстро поставили на место, а многих просто поубивали, вымещая накопившуюся злость.

Вдруг оказалось, что никому не нужно такое дикое количество людей и всё то, чем они занимались. Ни связи, ни финансов, ни телевидения, ни радио, ни интернета на планете больше не было, и люди, прежде работающие в этих сферах, оказались абсолютно ненужными. Достаточно быстро эта мысль была осознана людьми во всей своей ужасающей безысходной фатальности.

Вот тут-то у людей и вышла на первый план сущность каждого, зависящая от воспитания, от внутреннего нравственного ограничения. Попрание морально-этических норм стало повсеместной практикой. До вспышки такое человеческое понятие, как совесть было у людей и так на весьма низком уровне. Теперь же оно фактически исчезло у людских масс. Вперёд вышла сила, физическая, грубая, безжалостная сила. Начались грабежи, мародёрства и убийства. Люди сбивались в стаи, как волки и пытались выжить бандитизмом. Правительства стран канули в небытие. В отсутствие какой-либо оперативной связи войска и аппараты сдерживания гражданского населения ничего не смогли противопоставить быстро сформировавшимся бандитским группировкам, захватившим склады с оружием и провизией в крупных городах планеты. Войска были лишены продовольственного, транспортного обеспечения и очень скоро не смогли оказать сопротивления бандитским силам и обеспечить порядок.

В помощь оголтелым голодным людям было стойкое недовольство властью, прежде годами зревшее в них. Это недовольство усилилось многократно, когда власти в первые часы не смогли быстро оказать простым людям помощь и остановить хаос. Точечные, порой геройские попытки различных служб и отдельных храбрецов что-то сделать для спасения массово гибнущих людей в различных пожарах, авариях, катастрофах быстро захлебнулись и сошли на нет. Самим работникам этих служб, когда-то обеспечивающим гражданский порядок, надо было как-то заботиться о себе и своих семьях, поэтому они примыкали к новой крепнущей силе.

Но жизненные ресурсы в отсутствие любого производства быстро истощались, и разрозненные группы бандитов и сбившихся в стаи людей начали воевать друг с другом. Началась активная фаза бескомпромисснейшей борьбы за ресурсы. Это была самая жестокая война, война гражданская. Зимние улицы городов были теперь усеяны трупами людей, отчаянно боровшимися за своё существование.

Конечно, было много очагов сопротивления насилию, но они были разрозненные в отсутствие централизованного управления и вскоре угасли. Возникло много автономных зон, где понятия верность и преданность не были позабыты. Как правило, этими местами управляли крупные землевладельцы или бизнесмены, владеющие большими территориями с ресурсами вне городов. Они пытались сохранить независимость и порядок, но как это уже бывало в истории человечества, благородство и сострадание, пало под натиском людской жестокости и безжалостности.

Стали появляться сначала мелкие, а затем более крупные княжества, которыми правили бесчеловечные новые хозяева. Вспышка на Солнце дала таким людям возможность безнаказанно проявлять свои самые низменные и жуткие стороны своей сущности. Такие княжества росли, крепли за счёт нещадного рабского труда, усиливались, создавая собственные армии, становясь неудержимо дерзкими и наглыми.

Вся эта разрозненная информация урывками доходила до Виктора от разных встречающихся ему людей в течение этих долгих восемнадцати лет.