Текст книги "Кладбище улик"

Васмел насторожился. Он аккуратно приоткрыл одну из створок и выглянул наружу. Кетгут с изумлением заметил, как оливковая физиономия сида побледнела, а в глазах мелькнул неподдельный страх.

– Что произошло? – быстро спросил он, пододвигая сумку к себе.

Васмел обернулся и беззвучно пошевелил губами.

– Да что ты там узрел? – приподнимаясь, спросил Кетгут, чувствуя, как на него тоже накатывает волна необъяснимого беспокойства.

Через секунду в трактире словно бы сгустился воздух, и приторно запахло озоном.

Кетгут подхватил сумку и вскочил со своего места, отгоняя остатки опьянения.

Створки распахнулись.

Сильная рука играючи выставила Васмела вон, и в проходе показалась худощавая фигура существа, скрытая от посторонних глаз плащом с капюшоном.

– Сядь.

Кетгут плюхнулся задницей на скамью, невольно подчинившись властному тону.

Запах озона усилился и стал неприятен. Тот, кто остановился в полуметре от столика, явно обладал чудовищным магическим потенциалом, если сумел так напугать самого мастера ветра Васмела.

– Вы, наверно, кабинкой ошиблись, – выдавил Кетгут, чувствуя, как волосы на его макушке шевелятся. То ли от волнения, то ли от высокой энергии, наполнившей помещение.

– Я никогда не ошибаюсь, – негромко произнес вошедший.

Кетгут не решился оспаривать столь категорическое заявление.

И через миг понял, что поступил очень даже верно.

Незнакомец медленно повернул скрытую капюшоном голову в сторону кальяна, и тот беззвучно рассыпался. Превратился в невесомый прах, оседающий на полированную столешницу.

– Терпеть не могу курево, – снизошел до комментария гость и наконец скинул капюшон.

Арраун!

– Хиргец… – обронил Кетгут, округлив глаза.

Да не просто арраун, а легендарный глава древнейшего роя Атрей – Млечный Фирн! Один из самых могущественных магов Альянса Трех и «серый кардинал» всей южной части материка. Понятно теперь, отчего Васмел так струхнул.

Кетгут зачарованно смотрел, как Фирн подносит правой верхней рукой к белесым губам стакан с теплым соком и отхлебывает. В это время остальными тремя передними конечностями арраун неторопливо расстегивает прозрачные пуговицы на темном плаще, обнажая отлично развитые грудные мышцы молочно-бежевого цвета, покрытые защитными ороговевшими пластинами.

Вообще-то аррауны имели темно-лиловый, черный или на худой конец серый окрас, но изредка среди них попадались «альбиносы» с нарушенным содержанием пигмента. Млечный Фирн был одним из таких феноменов, за что и получил соответствующую лексическую прибавку к роевому имени.

Нечасто доводилось жителям Истадалы столкнуться лицом к лицу с аррауном – отношения между Велланским Союзом и Альянсом в последнее время вновь стали прохладными, если не сказать напряженными. А необычная внешность этого представителя четырехрукой расы, о деяниях которого ходили самые невероятные слухи, просто-напросто загипнотизировала Кетгута. Говаривали, что Фирн был одной из латентных маток арраунов и самом уважаемой особью во всех роях, хотя ни разу не выводил потомство лично.

Кетгуту пришлось глубоко вздохнуть и встряхнуть головой, чтобы немного прийти в себя. В мозгу прочно засела единственная мысль: «На кой ляд я понадобился чертовым насекомым?»

– Времени совсем мало, Кетгут, – проговорил Млечный Фирн приятным баритоном, – поэтому я не намерен долго с тобой торговаться.

Все аррауны, как известно бесполы, но Фирн предпочитал позиционировать себя в качестве мужчины. Ведь он был не простой особью, а очень благородным полководцем.

– О… откуда вы меня знаете? – осторожно спросил Кетгут.

– Ну как же… – развел всеми четырьмя руками Фирн и жутко улыбнулся рудиментарными губами. Наигранно покачал головой. – Кто же не знает знаменитого мастера смерти. Слава впереди тебя скачет. Приставными шагами.

Кетгут сглотнул, не зная, что на это ответить.

Арраун перестал улыбаться так же резко, как начал. Его заостренный череп стал похож на неудавшуюся копию человеческого. Отхлебнув сока, он продолжил:

– Я знаю о тебе все. Никакой ты не мастер смерти, Кетгут. Ты – всего лишь дурацкая ошибка природы.

Кетгут не совладал с мимикой и в буквальном смысле слова отвалил челюсть. Ему одновременно сделалось и страшно, и обидно.

– Но я вынужден просить помощи. У тебя.

Челюсть отвисла еще больше, хотя Кетгуту казалось, что это был предел ее анатомических возможностей.

– Запахни варежку, – цинично бросил Фирн. – Табачищем прет.

Могущественный предводитель роя Атрей сцепил две нижних руки в замок, а верхними подпер подбородок.

Так он сидел минуты две, которые показались Кетгуту двумя часами. Тишина нарушалась лишь робким шепотом перепуганных визитом Млечного Фирна посетителей, доносившимся откуда-то из глубины трактира.

Наконец арраун хрустнул пальцами и поднял на Кетгута взгляд. Его раскосые щелки глаз нагоняли необъяснимый ужас, первобытным червяком копошащийся во внутренностях.

– Назови цену, – наконец сказал он. – Ту, за которую ты готов собрать Улики и лишить существ возможности возродиться.

Кетгут помолчал. Потом все же решился и спросил:

– Откуда вы узнали о моем даре?

– Ты выполнил семнадцать заказов. Только ленивый не смог бы вычислить, что за всеми этими убийствами стоит один и тот же исполнитель.

– Полиция не выследила.

– Она-то как раз – ленивая.

– Но ведь на материке происходят десятки, а то и сотни убийств каждый день…

– Все верно. Правда, есть один нюанс: лишь твои жертвы не возрождаются. Не волнуйся, никто тебя не сдавал. Заказчиков ты подбирал надежных, умеющих хранить свои и чужие секреты. Да и не ведали ничего твои пресловутые заказчики об истинном положении вещей, правильно? Их мало интересовали детали схемы, им был важен результат на выходе. А тебя не волновали мотивы. Ты просто делал работу.

– В таком случае, не понимаю, где я прокололся.

– Дело Гнилого Жабеныша. Два года назад. Нанимавшие тебя цверги из гильдии горняков думали, что надежно прикрыли тылы. Да и сам ты расслабился тогда, бдительность потерял. И привел одну из моих ищеек к… кладбищу Улик.

Кетгут вздрогнул.

Впервые за много лет он услышал произнесенное вслух название места, где хранил деяния своих преступлений.

– Совесть не мучает? – прищурившись, улыбнулся Фирн. – Ладно, шучу. Ничего тебя не мучает, да и правильно. По крайней мере, груда кристаллов, получаемая тобой после каждого выполненного заказа, позволяет найти с курвой-совестью разумный компромисс. Впрочем, это вообще не мое дело.

– Вы хотите предложить мне работу?

– Сначала я расскажу тебе короткую историю, а затем задам один вопрос. Договорились.

Кетгут напрягся. Подобные формулировки нередко имели в гангстерском мире поганые последствия.

– Давайте попробуем, – осторожно произнес он.

– Ты не корректно меня понял. В слове «договорились» я не озвучивал вопросительной интонации. Это было утверждение.

Кетгут кивнул – спорить в его положении было бы глупо. По меньшей мере.

Млечный Фирн совершил несколько замысловатых движений пальцами и установил уникальное заклинание отвода глаз вокруг их кабинки, вкачав в него махом столько энергии, что хватило бы на излечение целого госпиталя инвалидов. Теперь подслушать их разговор мог лишь маг высшей категории, да и то лишь раскрыв себя.

После этого арраун подвесил над входом простенькую охранно-сигнальную «Лиану» и удовлетворенно откинулся на спинку скамьи, сцепив обе пары рук на груди.

– Маленький мальчик, появившийся на свет двадцать пять лет назад в трущобах близ Аман-Анадора, еще не ведал, какой забавной и пугающей хреновиной наградила его природа, – начал он.

От этих простых слов у Кетгута по спине пробежали мурашки. Он прекрасно понимал, о каком «маленьком мальчике» идет речь.

Фирн помолчал несколько секунд. И продолжил неторопливое повествование, глядя своими нечеловеческими глазами в самую душу.

– Парень рос, не зная о своем даре. Сначала он хотел стать могучим волшебником, но в школе обнаружилось, что способностей к высокой магии у него нет. Да и к обычной – маловато. В десять лет парень потерял в нелепой транспортной катастрофе обоих родителей и остался сиротой. Ему пришлось переехать из Аман-Анадора к дядюшке. В центр государства людей – Истадалу. Здесь парень с горем пополам окончил школу, с треском провалил экзамены в университет, и дальнейшее образование стало для него непозволительной роскошью. Нужно было искать полноценный заработок, чтобы хоть как-то существовать в дорогой столице. К тому времени дядюшка уже был слаб и не мог помогать парню ничем, кроме советов сомнительной ценности.

– Мне нужно в туалет.

– Потерпишь. Не маленький уже.

– Говорят, терпеть – вредно для простаты.

Фирн пристально поглядел на Кетгута. Зловеще улыбнулся.

– Ты начинаешь меня напрягать. Еще раз перебьешь, и мне придется обратиться за помощью к другому.

– Понял, – быстро кивнул Кетгут. – Буду терпеть молча.

– Умница. А некоторые идиоты считают, что у наемников атрофирован инстинкт самосохранения… Вернемся к нашему парню, который уже достиг совершеннолетия и всерьез задумался о будущем. Сперва он порывался пойти в армию, чтобы доказать себе и окружающим невероятную крутость. Ни в погранцы, ни в какие-либо иные приличные части пацана не взяли из-за низких магических способностей и отсутствия должной подготовки. Предложили поработать патрульным в районном управлении полиции. Парню нужно было с чего-то начинать, и он согласился… Что ж, простим его за столь поспешное решение. В юности многие страдают недостатком аналитического мышления и видят мир в черно-белом цвете. Парню даже в голову не пришло тогда, что существуют еще сотни профессий, в которых он мог бы преуспеть. Но судьба в лице начальника отдела кадров определила его в дежурно-патрульное звено под командованием туповатого Генциана Рожковски, в составе которого парень прошкандыбарился по криминогенным перифериям Истадалы всего-то три недели. А что же заставило его так скоропалительно покинуть гнусную службу? Недостаток жалования? Не похоже. Ведь практически с первых дней дежурства парень был обучен грамотно обирать незаконных гастарбайтеров и прочую шелупонь. Понукания самодура Рожковски? Отнюдь. Незабвенный Генциан хоть и был недалеким человечишкой, но дальше солдафонских шуточек и дебильных оскорблений не заходил. Но почему же наш парень слинял из органов, не успев даже получить первое официальное довольство в виде тощей пачки купюр? Дело в том, что во время одного из рейдов он обратил внимание на некую странность. Как известно, после любого убийства остается Улика, дабы компетентные и не очень служаки правопорядка могли выяснить – законно ли было сие посягательство на жизнь существа. И, при случае, наказать виновных. Но видеть Улики может далеко не каждый житель нашего мира, иначе бы преступникам жилось слишком фривольно. Видеть эти призрачные следы насильственной смерти умеют лишь следователи из отдела убийств, обличенные не только официальной властью, но и огромной ответственностью перед руководством и обществом. И в этом случае в моих словах нет никакого сарказма. Способность видеть Улики следак получает только на время исполнения прямых служебных обязанностей, и контроль над ним в течение всего расследования чрезвычайно жесткий. Уровень коррупции в отделах по раскрытию убийств низкий, подкупить следаков практически невозможно, в силу ряда причин, главная из которых – зверские меры наказания за подобные служебные нарушения… После установления причины смерти и выяснения личности виновного в убийстве – если это, конечно, убийство, – Улика возвращается в колодец жизни, чтобы при возрождении погибший стал самим собой, а не «пустышкой». Всем известно, что возрожденные без Улики перестают быть полноценными личностями с воспоминаниями, навыками и уровнем интеллекта, оставшимися от прошлой жизни. Те же, кто умирает ненасильственной смертью – будь то самоубийство, несчастный случай или что-то подобное – также проходят через колодец жизни. С той лишь разницей, что за их кончину никто не несет наказания на каторге. Исключения составляют только те, кто умирает от старости. Их колодец не возрождает. Вот такой расписной круг бытия, который размыкается лишь тогда, когда приходит время, и существо должно покинуть этот мир. Не мы этот круг рисовали, не нам и стирать… Не правда ли?

Млечный Фирн прервался и уставился неподвижными зрачками на Кетгута.

Тот отвел взгляд.

– Но вернемся к нашему парню. А он-то – гляньте! – оказался вовсе не так прост. Быстро усек, какое сокровище нечаянно попало к нему в руки. Не способность к редкой магии или очередной диковинный талант, коих на всем материке предостаточно, а настоящий дар. Не просто редчайший! Уникальный. Феноменальный дар. Видеть Улики и не быть при этом обличенным абсолютно никакой властью. А значит – оставаться бесконтрольным. Наш парень оказался не совсем дурак, но и не дюже умный. Он решил пойти по пути наименьшего сопротивления: стать элитным, высокооплачиваемым палачом. И даже преуспел в этом. Семнадцать средней важности заказов за несколько лет. Парень не зарывался, прекрасно понимая, что высокий полет чреват слишком серьезным падением. Он умело выбирал заказчиков – очень состоятельных, но не из высших эшелонов власти. Именно из той прослойки, представителям которой для того, чтобы убрать неудобного конкурента навеки-вечные, проще нанять одиночку, нежели подкупать чемоданами кристаллов целый взвод голодных бюрократов и полицаев. Смекалистый парнишка быстро обогатился, умудрившись никому не раскрыть свою сокровенную тайну. Будь он попрозорливей, имей амбиции посерьезней – мог бы давно с таким нестандартным умением оказаться среди сильных мира сего. Но парень не того оказался полета. Да ему, по большому счету, хватало солидных сумм в банковских ячейках, чтобы не бедствовать и жить в свое удовольствие. Раз в несколько месяцев выполняя очередной заказ и пряча Улику в укромное место. Кстати, отличное решение – не отдавать ее заказчикам. Мало ли что может прийти в голову этим толстосумам… Парень до последнего момента жил припеваючи, понятия не имея, что давно находится под пристальным наблюдением нескольких очень серьезных людей. – Фирн усмехнулся. Добавил: – И не только людей. Между прочим, тебя не удивили кошаки, которые чуть не раскидали по переулку твои потроха?

Кетгут невольно потрогал заживающие раны на боку. Регенерирующий бальзам почти сделал свое дело, но особенно глубокие царапины до сих пор саднили.

– Вы многое знаете.

– Между прочим, это я порвал оборотней на шматы.

Видимо, рожа Кетгута карикатурно вытянулась, потому что Фирн искренне расхохотался. Махнул всеми четырьмя руками:

– Можешь не рассыпаться в благодарностях. Пожалуйста и на здоровье!

После этого арраун глубоко вздохнул и нахмурил костистый бледно-кофейный лоб.

– А теперь ответь мне на один вопрос, Кетгут, – сказал он. – Какова цена, которую ты готов запросить за работу по своему профилю?

– Мне нужны детали предстоящей операции. И в сортир.

– Исключено. Назови цену.

Кетгут надолго задумался, прежде чем нарушить молчание, повисшее в кабинке, ставшей весьма неуютной после появления в ней Фирна полчаса назад. Мысли о необычном заказе не уходили даже под все возрастающим давлением со стороны мочевого пузыря.

С одной стороны, нет никакой первичной информации по предстоящему делу. Ни имени клиента, ни его распорядка дня, ни сведений о личной охране и сигнально-дефенсных системах объекта, в котором придется работать. С таким раскладом Кетгут сталкивался впервые. И предложи ему подобную работу кто-то иной, он даже обсуждать столь откровенную дилетантскую нелепицу не стал бы.

Но предложение исходило не от кого-то, а от самого Млечного Фирна – предводителя древнего роя Атрей.

К тому же, Кетгуту самому позволяли озвучить сумму. И это настораживало еще больше. Ведь, по сути, он мог заломить баснословную цену… Но как бы не впасть после такого дела в долгую кабалу к арраунам.

А ведь Фирн, судя по всему, знает о Кетгуте практически все. Каждый его шаг, оказывается, отслеживался ищейками уже на протяжении многих лет. Кого же так понадобилось убрать арраунам? Мэра Истадалы, что ль?

Кетгут даже поежился от последней мысли.

Заметив его смятение, Фирн нахмурился пуще прежнего.

– Хорошо, – произнес он. – Я помогу тебе с числовым решением задачки.

Кетгут быстро кивнул. Мочевой пузырь уже во всю бил тревогу.

Арраун проворно задвигал одной из трехпалых рук в воздухе. И через некоторое время над столом замерцали невесомые цифры, выведенные с помощью магии света.

Кетгут не сразу сумел посчитать количество нулей. А когда наконец ему это удалось, то чуть не обделался на месте. Все-таки настолько зверски хотеть по-маленькому на переговорах – крайне невыгодно с точки зрения дипломатии. Впрочем, и урологии…

– Мало? – удивленно приподнял бледные надбровия Фирн.

– Это в какой валюте? – еле слыша собственный голос, прошептал Кетгут.

– В кристаллах Дерга. Покатит?

– Пок-катит. – Кетгут еще раз пересчитал нули и сглотнул. – Вам что, понадобилось завалить бога?

– Нет, у меня гораздо более приземленные цели.

– Цели? – машинально переспросил Кетгут. Потом встряхнул головой и уже более осмысленно взглянул на Фирна. – Вы сказали «цели»? Разве мы говорили не об одном клиенте?

– А разве это имеет для тебя значение? – задал встречный вопрос арраун, размывая выведенное над столом число резким взмахом руки.

– Вот и я удивился. Просто… э-э… за такие деньги целую армию можно навеки оставить в глубинах колодца.

Млечный Фирн не ответил.

И вот после этого безмолвия Кетгуту стало по-настоящему жутко.

Уж не собирается ли глава Атреев развязать войну и использовать его в качестве оружия массового погребения противника? Да нет… Быть не может. Полнейшая чепуха… Несмотря на острые отношения Союза и Альянса и постоянные мелкие стычки на границах, поводов для полномасштабной войны и в помине не было. Наверное, фантазия разыгралась под давлением мочи.

– Всё. Хиргец, – выдавил Кетгут, не имея больше возможности терпеть. – Либо немедля мчусь в клозет, либо через минуту подо мной обнаружится здоровенная лужа!

Фирн безразлично пожал плечами, застегивая плащ.

Прежде чем набросить капюшон, могущественный арраун уточнил:

– Мы договорились, не правда ли… мастер смерти?

Кетгут торопливо кивнул и пулей выскочил из кабинки сквозь дрогнувшую пелену заклинания отвода глаз.

Давление внизу живота достигло критической отметки.

* * *

Апартаменты на третьем этаже были оформлены в помпезном стиле эншиент. Стены убраны коврами с цверговской вышивкой и гобеленами, на которых красовались картины с изображением батальных сцен Великой Войны, отгремевшей сотни лет назад. Несколько кресел, большая кровать, камин отделанный темно-красным терракотом, трюмо, овальное зеркало в резной оправе – все это нагоняло тоску и одновременно заставляло почувствовать себя иллюзорно значимым.

Отель «Альбинс» нравился Кетгуту потому, что здесь никогда не задавали лишних вопросов. И не снабжали посторонних информацией о постояльцах. Зато в любое время суток портье мог обеспечить тебя отменным портвейном или даже нектарами посерьезней – вроде «Богородки» или «Главспиртморга».

Кетгут стоял возле открытого окна и смотрел на блестящие в предзакатных лучах солнца булыжники мостовой. Дождь, обрушившийся вчера на Истадалу, наконец закончился, и тучи ушли на север.

На противоположной стороне Мальгауты – одной из самых широких городских улиц – суетились таксисты и бомбилы, промышляющие частным извозом. Множество транспортных животных было припарковано возле тротуара в два ряда, и даже до окон отеля доносился резкий запах навоза.

Кто-то с громкими криками отстаивал свое право на первоочередной подхват пассажиров. Патрульный коп с важным видом прохаживался вдоль оградки и следил, чтобы бомбилы не лезли слишком близко к территории посольства ящеров, здание которого возвышалось над торговыми павильонами и поражало своей громоздкостью даже в масштабах размашистой столичной архитектуры. Многочисленная делегация остановилась на небольшом возвышении у вечного огня, символизирующего живое дыхание расы. Ящеры оживленно переговаривались и жестикулировали, ожидая запаздывающий дипломатический транспорт.

Кетгуту хотелось напиться.

Разговор с Фирном нагнал на него мрачные мысли о собственной жизни, которая проходила торопливо и бесполезно. Он не приносил миру ничего, кроме толики забвения. А взамен получал деньги. И дело тут было вовсе не в угрызениях совести – это ощущение не особенно напрягало Кетгута. Просто он вдруг осознал, что, разменяв четвертак, не обрел цели своего существования. В душе, после беседы с аррауном, проснулась и зашевелилась мерзкая змея сомнения. В ту ли сторону он идет по ветвистым линиям судьбы? Верное ли выбрал направление?

И еще что-то не давало ему покоя. Что-то очень важное, но то и дело ускользающее от понимания.

Кетгуту варварски хотелось напиться в кисель.

Но это претило его жесткому правилу: никогда не употреблять алкоголь и прочую психотропную дрянь за сутки перед работой. А до назначенной Млечным Фирном встречи оставалось всего ничего.

Кетгут выбил из трубки пепел прямо на каменный подоконник и хотел уже отойти от окна, как внезапно начавшаяся суета возле здания ящерского посольства привлекла его внимание. Несколько дипломатов свалились прямо в чашу, в которой плескалось священное пламя, а остальные закричали и прыснули врассыпную, что было совсем не похоже на импульсивных, но уж никак не пугливых представителей этой расы.

Из посольства выбежало несколько ящеров в военной форме. Они бросились на помощь сородичам, упавшим в огонь. Патрульный полицейский остановил движение по ближним полосам улицы, и моментально образовался затор. Среди оборачивающихся граждан мелькнул силуэт сида, стремительным шагом идущего против движения толпы. Люди и цверги расступались перед ним.

– Боевой маг! – крикнул кто-то, и волнение немедленно переросло в панику.

Сид вскинул руки, и заклинание воздушной сферы разбросало прохожих во все стороны. Двое или трое чуть не угодили под копыта вставшего на дыбы транспортного животного. Раздался детский плач.

Подоспевшие бойцы из оперативного наряда копов попытались остановить разбушевавшегося сида, но силы оказались неравны. Не успели полицаи поднять арбалеты, как он долбанул всех троих Витком Небес – мощнейшим боевым заклинанием, образующим небольшое торнадо. Бедных копов подбросило метров на десять вверх, крутануло и жахнуло о мостовую, мгновенно вышибив дух.

Народ уже бежал врассыпную. Вопли и ор стояли над всей Мальгаутой. Бомбилы поспешно отводили своих животных с места стоянки, образуя толчею и давку на проезжей части. Сотрудники СБ посольства, обнажив клинки, перекрыли парадный вход на случай повторной атаки.

Кетгут с удивлением и все возрастающим чувством тревоги наблюдал за опасной ситуацией. Это было не рядовое преступление, а спланированное нападение на представителей дипломатического корпуса. Причем на их законной территории. Никто не ждал такой открытой провокации от уравновешенных и законопослушных сидов. Теперь наверняка разразится очень серьезный скандал на межрасовом уровне! Руководство Альянса Трех и высшие чины ящеров уж точно не оставят это дело без последствий!

Но какой смысл? Зачем сидам так откровенно идти на конфликт? Или это безумец-одиночка? Фанатики, конечно, попадались среди представителей всех рас без исключения… Но вот так борзо… средь бела дня, в центре столицы государства людей – это уже перебор!

В дверь номера постучали. Кетгут вздрогнул от неожиданности и отложил так и не набитую трубку. Он крадучись прошел в прихожую и глянул в глазок.

В коридоре стояли четверо или пятеро в темных плащах.

В районе солнечного сплетения неприятно засосало. Кетгут отступил на шаг, не зная, что предпринять. Открывать непрошеным гостям желания не возникало.

Настойчивый стук повторился.

Кетгут затравленно обернулся. У него даже никакого оружия в номере не было.

– Ты сам отопрешь, или нам дверку выставить? – донеслось из коридора.

У Кетгута немного отлегло от сердца.

– Сроду бы не подумал, – пробормотал он, отодвигая засов, – что обрадуюсь визиту Млечного Фирна…

– Ты бы предпочел увидеть здесь полдюжины сидов с плохими намерениями? – усмехнулся арраун, быстро входя в номер. – Один?

– Да. – Кетгут с опаской разглядывал четверых сопровождающих Фирна арраунов. – Видели, что возле посольства ящеров творится?

Фирн кивнул.

– Мы не предполагали, что сиды начнут первыми. Думали – люди.

– Что… начнут?

– Войну.

У Кетгута словно кто-то разом выхватил из организма половину внутренних органов. А остальные остались болтаться в пустоте.

– Войну? – переспросил он, чувствуя, как страшное слово прилипло к языку.

– Да. Собирайся. У тебя одна минута.

* * *

Скакун мчался во весь опор. Упругие мышцы спины мощно перекатывались под седлом, заставляя Кетгута все сильнее сжимать поводья и пригибаться к гриве, чтобы не слететь наземь от тряски. Раньше ему не доводилось ездить верхом на породистом «воронке». Эти жилистые животные, выведенные ящерами на своих пастбищах, считались лучшими в своем классе и могли развивать на коротких перегонах головокружительную скорость.

Уже совсем стемнело. Скачущие впереди всадники освещали путь факелами, искры от которых летели в глаза и обжигали щеки.

Дорога петляла по дну Никшукамского ущелья, где до большой засухи текла река. Теперь же от нее осталось лишь пересохшее русло с опасными нагромождениями валунов, рядом с которым тянулась хорошо утоптанная тропа.

Свет от факелов выхватывал проносящиеся по обе стороны острые скальные выступы. Метнись скакун вправо или влево – и Кетгута размажет по камням тонким слоем…

Позади него мчался на гривастом «воронке» сам Фирн. А за ним еще дюжина арраунов боевого сопровождения. Это была элита Атреев. Лучшие маги и воины древнего роя.

– Хотя бы теперь ты можешь мне объяснить, что происходит? – крикнул через плечо Кетгут. И только после этого осознал: он впервые обратился к Фирну на «ты».

Предводитель Атреев снисходительно проигнорировал фамильярность.

– Мы направляемся в пустыню Хайран, – не сбавляя хода, отозвался он. – Там нас ждут основные силы.

– Твоего роя?

Фирн не ответил.

– На северных окраинах Хайрана полно людских и цверговских форпостов, – прокричал Кетгут, щурясь от сыплющих в глаза искр. – Также там большая застава сидов. Если вы затеяли вторжение на территорию Велланского Союза, готовьтесь к серьезному отпору.

– Это не простое вторжение, идиот! – с неожиданной злостью в голосе проорал Млечный Фирн. – С юга материка по дюнам Хайрана сейчас движется армия, которой мир не видел со времен Великой Войны! Союз не выдержит этой атаки.

У Кетгута заложило уши. То ли от свистящего воздуха, то ли от услышанной новости.

– Это невозможно! – крикнул он наконец. – Многочисленные силы Альянса Трех не могли бы собраться незаметно для разведчиков Союза. Постой-ка… – Внезапная догадка буквально взорвалась в голове Кетгута. – Ты хочешь использовать меня в схватке с людьми? Против своих?

Фирн рассмеялся. И Кетгуту его смех показался не просто обидным, но злым и циничным.

– Забавный ты человек, – проорал сквозь шум ветра Фирн. – Ты годами выполнял заказы, не разделяя мир на своих и чужих. А теперь вдруг испугался предать свое государство?

– Отдельные личности – это одно, – раздраженно ответил Кетгут. – Страна – другое.

– Не давай мне повода усомниться в уровне твоего интеллекта, мастер смерти. Тому, кто без зазрения совести убивает кинжалом в спину заказанную жертву, не подобает толкать пафосные речи. Тебе глубоко насрать на судьбу Истадалы, страны и всего Велланского Союза вместе взятые. А гнусная псевдопатриотичная ложь для поддержания имиджа – только роняет тебя в моих глазах. Сделаешь дело, получишь куш, которого тебе хватит, чтобы обеспечить безбедную старость себе и внукам, да гуляй на все четыре стороны.

– Если начнется крупная заваруха, беспечной старости не жди. Как, впрочем, и внуков, – мрачно пробурчал себе под нос Кетгут. – И, между прочим, в спину я никого кинжалом не тыкал. В рыло – другое дело…

До него медленно, но неотвратимо доходила жуткая мысль о том, что назревает не просто серьезный межрасовый конфликт, а настоящая, полномасштабная война. А в войнах не бывает поверженных и победителей. В войнах есть те, кому они выгодны, и те, кто волей или неволей становится жертвой.

Обогатившиеся и погибшие. Или калеки.

И всё…

Кетгут едва не налетел на всадника, скачущего впереди, когда тот сбавил ход. Он осадил своего скакуна и огляделся.

Отряд выехал из ущелья, и перед наездниками распростерлась широкая равнина – буфер между обитаемыми территориями и пустыней Хайран, занимавшей всю центральную часть материка.

Сначала Кетгут не понял, отчего стало светлее, а когда до него доперло – чуть не поперхнулся собственной слюной, которую уже приготовился сплюнуть.

Равнина была освещена кострами и факелами. На сколько хватало глаз. Тысячи, а скорее десятки тысяч огоньков мерцали в степи, создавая неповторимый эффект. Красивый и страшный одновременно. Казалось, что безбрежный искрящий океан развернул перед ним свои могучие волны…

– Хиргец, – обронил Кетгут, не в силах отвести взгляда от величественной панорамы.

– К ставке людей! – скомандовал тем временем Млечный Фирн. Желтые отблески ближайшего факела выхватывали из темноты острые линии его костистого черепа.

– Людей? – вытаращился Кетгут. – Видать, ты обезумел, вождь арраунов…

– Туда, – вытянул одну из рук кто-то из окружения Фирна, указывая на особенно густое скопление огней.

– Вперед!

Пришпорив скакуна, Кетгут в ужасе обернулся, выискивая в ночи долговязую фигуру Фирна.

– Ты хочешь атаковать целую ставку дюжиной? Я отказываюсь участвовать в этом самоубийстве! Нас боевые маги превратят в пыль за версту! Не подумай, что я хочу умалить силы твоих людей, но это – верная и довольно нелепая гибель…

– Замолкни, мастер смерти, – жестко оборвал Фирн, нагоняя Кетгута и пристраиваясь рядом. – Мы будем сражаться на стороне Союза.

Кетгут с полминуты соображал, пытаясь найти логику в словах аррауна.

– Наверное, это я рехнулся, – в конце концов решил он. – Ибо теперь вообще ни фига не понимаю… Аррауны разорвали дипломатические отношения с оборотнями и ящерами и присоединились к Велланскому Союзу?

– Нет. Это сделал лишь я и верные мне люди. – Фирн мотнул головой на остальных всадников, мчащихся рядом. – Война назревала уже давно. Еще пять лет назад правители рас на всемирном совете поняли, что мир продлится недолго. Неужели ты не обратил внимание на рекрут-кампании, на усиление армий, скорую переподготовку боевых магов и элитных частей? Альянс и Союз стремительно наращивали военную мощь, не афишируя этого.