Текст книги "Трезвяк"

Сергей Палий
Трезвяк

– Долото.

– Молоток.

– И плиточный клей.

Сержант Шалаев кивнул, поглядел по сторонам. В переходе было почти пусто, лишь несколько припозднившихся ребят быстро шагали в сторону Александровского Сада.

Шалаев сдвинул фуражку на лоб и почесал в затылке. Что-то ему не нравилось. Какая-то деталь напрягала.

– Странно, – хмыкнул лейтенант Козлов. – Может, ремонтники?

– Может. Хотя чего тут чинить-то. – Шалаев снова оглядел голые стены, тертый пол и сводчатый потолок. – Берём?

– Ну, давай, на всякий случай, в дежурку сдадим.

Они подобрали находки и отправились на Арбатскую. Уже дойдя до перрона, Шалаев вдруг остановился и хлопнул себя по лбу. До него, наконец, дошло, что за деталь так мозолила глаза.

– Ты чего? – покосился Козлов.

– Андрюха, там же стены плиткой обложены.

– Где?

– Да в переходе, где мы нашли это всё. И знаешь, что?

– Что?

– Пойдём-ка…

Шалаев схватил Козлова за рукав и поволок обратно. Редкие прохожие с удивлением оглядывались, как один страж порядка тащит другого вверх по ступеням. Козлов спотыкался, чертыхался, пытался выспросить у Шалаева, на кой ему приспичило вернуться, но тот лишь односложно буркал через плечо и обещал всё объяснить на месте.

А на месте их ждал сюрприз.

На полу в переходе, где они недавно нашли клей и долото с молотком, теперь валялся распакованный рулон столярной шкурки.

– Вот! – торжествующе заявил Шалаев. – Налицо ещё одна улика.

– Это наждачка, – сказал Козлов, поднимая и осматривая рулон. – Думаешь, моток наждачки может быть уликой?

– Уликой может быть всё, что угодно, – откликнулся Шалаев и начал обследовать стены.

– Э, – позвал его Козлов. – Ты чего? Нам дежурство уже сдавать.

– Кажется, я обнаружил следы преступления.

– Кого-то насмерть затёрли наждачкой?

Некоторое время Шалаев соображал, двигая кожей на лбу, отчего фуражка то приподнималась, то опускалась. Затем криво улыбнулся:

– А-а… Ты шутишь. Понял. Нет, никого наждачкой не тёрли. Зато вот здесь, – он ткнул толстым пальцем в стену, – переложили плитку. Видишь, узор не совпадает? И замазка на швах свежая.

– Это преступление? – уточнил Козлов, начиная выходить из себя.

– Это… – Шалаев поискал слово. – Это странно. Тебе не кажется?

– Мне кажется, тебе пора в санаторий. Отдохнуть.

Сержант насупился.

– Может, я и подозрительный, но рапорт напишу. – Он вдруг просиял. – Откуда ты знаешь, что могли замуровать в эту стену? А вдруг там ядерный заряд, и через пять минут пол-Москвы снесёт.

– Совсем умом двинулся, – констатировал Козлов и пошёл прочь.

– Ну ладно, не ядерный заряд, но ведь мало ли что могли туда замуровать? – Шалаев догнал его. – Место камерой не просматривается. Они его не зря выбрали…

– Да кто «они»! – не выдержал Козлов. – Шпана? Гастеры полоумные? Инопланетяне?

– А вот это я обязательно выясню, – кивнул Шалаев, заходя в вагон. – Предложу начальству просветить стенку сапёрным сонаром и устроить засаду.

– Вот сам и сядешь в эту засаду. Без внеурочных.

– И сяду. И медаль потом за усердие получу. С премией.

Козлов плюхнулся на жёсткое сидение и демонстративно отвернулся. Всё-таки правильно говорит полковник Шурупов: инициативу снизу нужно пресекать. Медаль ему за рулон наждачки подавай. С премией.

Через десять минут они уже были в родном отделе. Шалаев протопал в дежурку.

– Суликович, – обратился он к оперативному, – глянь, что мы нашли.

– С ремонтниками, что ль, бухали? – поинтересовался Суликович.

– Эти вещдоки помогут раскрыть преступление, – хмуро сказал Шалаев.

– Ага, – заглядывая в дежурку, добавил Козлов, – столярный террор.

– Так! Замолчал, раз-два, – огрызнулся сержант. Спросил у дежурного: – Кто из начальства есть?

– Замполит.

– Пойду к нему…

– Сначала рапорт сдай.

– Козлов сдаст.

Шалаев подхватил ведро с клеем, инструменты и пошёл замполиту. У того в кабинете мерзко пахло смесью сигаретного дыма с перегаром.

– Полюбуйтесь, – сказал сержант, выставляя на стол майора улики. И нагло соврал: – Дежурный не хочет сапёров вызывать.

Замполит оторвался от экрана и перевел блуждающий взгляд на наждачку. Затем – на долото. И только после этого – на Шалаева.

– Чего те надо? Каких, к едрене фене, сапёров?

– Товарищ майор, – начал объяснять Шалаев, – мы с лейтенантом Козловым были в патруле…

С минуту он вносил в мозг пьяного замполита свои умозаключения.

– Весьма интересно, – кивнул тот, дослушав. И неторопливо, чтобы язык не заплетался, уточнил: – То есть, ты предлагаешь вызвать полковых сапёров?

– Так точно.

– Из Люблино?

– Так точно.

– В полпервого ночи?

– Так точно…

Замполит шумно выдохнул и в уме взвесил «за» и «против». «Лучше переусердствовать, чем потом получить от Шурупова люлей, – прикинул он. – Мало ли что под этой плиткой может быть…»

Приняв решение, майор осторожно поднял телефонную трубку.

– Суликович? Содействуй Шалаеву. Вызови ему сапёров полковых. Пусть проверят эту плитку.

Так же осторожно замполит положил трубку на место и посмотрел на сержанта: мол, доволен?

* * *

– Ты что творишь, скотина? – гаркнул Козлов, хватая Шалаева за отвороты кителя. – Нельзя было до завтра подождать, а?

– Когда нам дадут медали, Андрюха, ты мне скажешь спасибо, – ответил Шалаев, аккуратно отстраняя Козлова. – Пошли, надо сапёров встретить.

– Дим, ты мне, конечно, товарищ, но если под этими плитками ничего нет, я на тебя рапорт накатаю. Без обид.

– Пойдём, – не обращая внимания на угрозу, поторопил Шалаев. – Это не просто плитки. С ними связано что-то… – Он поискал слово. – С ними что-то не так.

Козлов злобно посопел в ответ.

На Арбатской они сели на лавку и стали ждать сапёров. Шалаева так и подмывало пойти в коридор и ещё раз самому всё обследовать, но он получил приказ: не рыпаться.

– Я тебя по званию старше, – подкрепил Козлов свои слова. – И вообще… Вдруг и правда рванёт? Нефиг самодеятельностью заниматься.

– Ага! – обрадовался Шалаев. – Значит, всё-таки веришь!

– В звёзды на погонах я верю, – ответил Козлов. – Просто сиди и жди. Точка.

В туннеле ухнуло.

Шалаев вскочил, подбежал к краю платформы, заглянул в тускло освещённый бетонный зев. Вдалеке мелькнула тень. Донёсся дробный звук: словно кто-то быстро побежал по шпалам.

– Слышал? – спросил Шалаев, возвращаясь на лавку. – В туннеле кто-то бегает… Мистика.

– Поезд приближается, – сердито отрезал Козлов.

Из туннеля действительно послышался гул. Лучи фар скользнули по рельсам, и на станцию въехал состав. Двери распахнулись. На перрон вышло несколько работников в оранжевых жилетках и сапёрно-подрывной расчёт.

– Бегает кто-то… Мистика… – передразнил Козлов. – Идиот.

Сапёры подошли к ним. Коренастый старшина поинтересовался:

– Это вы нас от префа отвлекли?

– Он, – тут же кивнул на сержанта Козлов. Посоветовал: – Засуньте ему миноискатель в зад. А лучше – фугасный заряд.

Шалаев на подначку не отреагировал. Он козырнул прибывшим и доложил:

– В переходе обнаружена подозрительная плиточная кладка.

Старшина смерил взглядом Шалаева и процедил сквозь зубы:

– Пошли глянем на вашу подозрительную кладку-яйцекладку.

Шалаев утопал вперёд. Когда сапёры принесли оборудование к месту происшествия, он уже замер возле стены, словно сторожевой пёс.

Старшина внимательно осмотрел плитку.

– Перекладывали, – с некоторым удивлением констатировал он. – Работы были?

– Никак нет, – отчеканил Шалаев. – Я у дежурного по станции спрашивал. Никакого ремонта.

– Ну-ка, отойдите и смотрите, чтоб никто не совался, пока не позовём.

– Давайте-давайте, щупайте сонарами, – посоветовал сержант и утянул за поворот Козлова.

Сапёры возились минут пять. Наконец, окрикнули Шалаева с Козловым.

– Под плиткой – штукатурка и железобетон, – сказал старшина, когда сержант притащил лейтенанта обратно. – Ни проводки, ни вентиляции. Ничего.

– Как ничего? – нахмурился Шалаев.

Лицо Козлова пошло пятнами.

Старшина достал из тощей папки лист и сунул лейтенанту.

– Подпишите-ка протокол обследования.

Козлов подмахнул бумагу. Шалаев стукнул пальцем по стене, недоуменно посмотрел в спину уходящим сапёрам и перевел на него взгляд. Вздрогнул.

– Андрюха, я же… Откуда я знал? А вдруг бы…

– Я те щас копчик в кишки вобью.

– Э… Спокойно. Ну, хочешь, водки проставлю? Или пива?

– Я домой хочу. Спать. В люлю!

– Лю-лю… у-лю-лю… – раскатилось по пустынному коридору эхо.

Такого разъярённого Андрея Козлова Шалаев ещё не видел. Брови лейтенанта съехались на переносице, губы сжались в тонкую нитку, ноздри раздулись…

Из противоположного конца коридора донёсся слабый отклик:

– Улю-лю…

Они замерли.

– Чудится, что ли?.. – предположил Козлов, мигом теряя задор.

– Говорил же: мистика.

– Иди ты со своей мистикой.

Шалаев расстегнул кобуру.

– Улю-лю! – подбодрил хулиган. Теперь крик слышался отчётливо.

Шалаев крадучись двинулся вперёд.

Козлов сжал в руке пистолет и пошёл следом. Он старался держаться поближе к стене. Мистика мистикой, а случаи разные бывают.

Впереди показался холл. Отсюда можно было попасть сразу на три станции: для бегства удобней места не придумать. Впрочем, для нападения – тоже.

Шалаев остановился, поднял руку. Осторожно выглянул из-за угла и быстро оценил обстановку.

– Прямо возле эскалатора стоит, – шепнул он. – Мелкий. Малолетка, поди.

– Обдолбанный?

– Да кто ж его знает… В общем, я беру, ты страхуешь.

Шалаев вдохнул, выдохнул и шагнул за угол с криком:

– Стоять! Полиция!

Хулиган не шелохнулся.

– Эй! – позвал Шалаев. – Эй, парень!

Тот не двигался. Головы не было видно под капюшоном толстовки.

Шалаев почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Что-то было в этом пацане ненатуральное, как и в улюлюканье.

Не опуская пистолета, сержант подошел к эскалатору, тронул хулигана за плечо.

– Заблудился…

Договорить Шалаев не успел. Хулиган молниеносно развернулся и куснул сержанта в руку.

Шалаев ойкнул, выронил пистолет и попытался сорвать с противника капюшон. Но тот вывернулся, сверкнул глазами и… зашипел.

Козлов тем временем уже занял огневую позицию, но сразу пальнуть не успел. Пацан с нечеловеческой ловкостью перескочил через поручни и дал дёру.

– Стой! Стрелять буду!

Козлов прищурился, выцеливая петляющий силуэт. Хулиган уже почти добежал до спасительного поворота, когда грянул выстрел. Пуля выбила мраморное крошево из колонны и с визгом срикошетила в темноту.

Хулигана уже и след простыл.

– Попал? – спросил Шалаев.

– Вот гад! – выругался Козлов. – На Александровский ушёл! Надо подкрепление вызвать!

– Не надо.

Шалаев крепче зажал ладонью укус. Козлов отступил на шаг, нутром почуяв: с сержантом что-то не так.

– Дим, ты чего?

Шалаев криво усмехнулся, подобрал с пола оружие и фуражку.

Козлов вдруг поймал себя на том, что колени ходят ходуном. Вспомнились дешёвые фильмы про вампиров. В голове пронеслось: кровососы кусаются, помогают чеснок и серебряные пули.

Но пули в его табельном макарыче были самые обыкновенные. Свинцовые.

– Андрюха, надо идти за ним.

– Туда? – Козлов глянул в темный переход. – Вдвоём?

Шалаев непонимающе уставился на него. Проговорил:

– В принципе, могу и один. Но тогда тебе не дадут медаль.

– Я лучше без медали как-нибудь, – отступая ещё на шаг, сказал Козлов. – Только не кусайся. Ты не бойся, я не стану рапорт писать…

Шалаев озадаченно почесал затылок. И тут до него дошло.

– Андрюха! – воскликнул сержант, прозревая. – Ты решил, что это вампир был?

Козлов натянуто улыбнулся.

– Сходится как-то всё…

– Ну ты даёшь!

– Слушай, а кто же это, если не вампир?

– Ясно дело – кто. Зелёный человечек.

Подрагивающие колени у Козлова, наконец, подогнулись, и он сел на пол. Тряхнул головой.

По эскалатору загромыхали шаги. Поднялся ночной дежурный в сопровождении двух обходчиков с монтировками.

– Что за шум? – спросил дежурный, всматриваясь в полумрак. – Это у вас, что ль, так хлопнуло?

– У нас, у нас, – успокоил его Шалаев, помогая ошарашенному лейтенанту подняться. – Проводим задержание.

Дежурный разглядел людей в форме и сделал знак обходчикам, чтобы те опустили монтировки.

– Это вы, что ль, сапёров вызывали? – спросил он, косясь на окровавленную руку сержанта.

– Мы, мы.

Шалаев поправил фуражку. Сердце приятно защемило в предвкушении премии за поимку чудного хулигана. Ведь он точно видел, как в глубине капюшона мелькнула зелёная физиономия с огромными жёлтыми глазами.

Велел дежурному:

– Дай полный свет на Александровский и передай на соседнюю станцию, пусть ловят всё… всех, кто будет появляться из туннеля. Этих, – он мотнул головой на молчаливых обходчиков, – оставь здесь, на всякий случай.

– Кого ловите-то?

– Служебная тайна.

Дежурный пожал плечами и пошёл включать освещение.

Шалаев развернул к себе бледного всклокоченного Козлова. Быстро зашептал:

– Андрюха, это не пацан был. Я его рыло видел: кожа зелёная, глазищи жёлтые, нечеловечьи. И шипит не по-нашенски.

– А по-каковски? – тупо спросил Козлов.

– По-инопланетному.

– Дим, если я только что готов был поверить в вампиров… В общем… ничего это не значит. Инопланетян уж точно не бывает.

– А вот пошли на Александровский и проверим.

Козлов посмотрел в горящие азартом глаза сержанта и не решился возразить.

– Давай-давай, – потянул его Шалаев. – Не бойся! У него из оружия, видать, только зубы. Даже не зубы, а пластины какие-то. Во, глянь на рану: словно порез, а не укус.

Козлов покосился на кровавые разводы, сморщился и хотел снова достать из кобуры пистолет.

– Э не, – остановил его движение Шалаев. – Давай-ка без огнестрела. Если что, усмирялками нагрузим.

Козлов обречённо вздохнул и снял с пояса дубинку.

* * *

На станции было тихо и светло.

– Оп-ля, – останавливаясь, как вкопанный, шепнул Шалаев. – Смотри-ка! Даже не пытается свалить.

Тип в капюшоне и впрямь стоял на путях, возле разделительного барьера, и беззаботно ковырял ногой шпалу. Как ни в чём не бывало.

Козлов пригляделся и глупо поморгал от неожиданности: из-под штанины вместо ботинка торчала зелёная лапа с тремя пальцами.

– Мама, – сглотнув, обронил лейтенант.

– Спокойно, – подбодрил Шалаев. – Главное, чтоб на соседнюю станцию не ушёл. А то медалей не получим. Давай попробуем его в тупик загнать.

– Спецназ надо вызвать…

– Ни за что. Я эту форму жизни сам брать буду. Ты со мной?

Козлов снова сглотнул.

– Это не по уставу, – выдавил он.

– Уставом орденов не наклепаешь, – отрезал Шалаев и тихо спрыгнул на пути.

Тип в капюшоне насторожился. Перестал ковырять лапой шпалу и слегка развернулся, будто только теперь обнаружил, что на станции ещё кто-то есть.

– Улю-лю, – позвал Шалаев, пряча дубинку за спину.

Из-под капюшона донеслось:

– Улю-лю.

– Есть контакт, – просиял Шалаев. – Улю-лю. Улюлюшка, иди ко мне.

Тип подпустил сержанта ещё на метр и драпанул в туннель.

– Прыткий! – крикнул Шалаев, прижимая фуражку и бросаясь следом.

Козлов побежал за ним.

– Уйдет! – выдохнул он.

– Я скорей кокарду съем, чем упущу его… – откликнулся Шалаев и поднажал.

Фигура беглеца мелькнула между опорными колоннами на развилке. Послышался новый звук. Не то шум, не то скрежет.

Шалаев остановился, отдуваясь, и прислушался. Козлов засопел рядом.

– Что он там затеял?

– Чёрт знает…

Из туннеля несильно задуло, и через секунду, улюлюкая и шипя на все лады, мимо пронесся коротышка. Капюшон был откинут. Даже при скудном освещении сержант разглядел лысый зелёный череп, треугольные уши и большие жёлтые глаза.

– Стой! – только и успел гаркнуть Шалаев, когда следом за зелёнокожим из-за поворота вывернула, слепя фарами, моторизированная дрезина.

– …вашу мать! Какого… – донесся до него обрывок фразы машиниста, и дрезина скрылась из виду.

– Живей! – крикнул Шалаев, срываясь с места.

Сержант с лейтенантом вновь стали рыскать между колоннами и ребрами тюбингов. Удача улыбнулась им метров через двести: зеленокожий хулиган валялся на шпалах, раскинув лапы и таращась янтарными глазами в пустоту.

Приглядевшись, Шалаев понял: форма жизни находится в полном отрубе, а зенки распахнуты по причине анатомического отсутствия век.

– Задавили? – нагибаясь над зелёной мордой, предположил Козлов.

– Не, дышит.

Шалаев легонько толкнул коротышку дубинкой в бок. Тот дёрнулся, зашипел, и проговорил на чистом русском:

– Уберите крысу. Иначе я не выйду из псевдокомы.

– Какую крысу? – уточнил Козлов, озираясь.

– За стрелкой, на шпале сидит, – пояснил зеленокожий и снова обмяк.

Шалаев достал наручники и шепнул:

– Надо его сцепить, чтобы, когда оклемается, опять деру не дал.

Лейтенант, подумав, кивнул.

Шалаев с опаской приподнял на коротышке штанины, обнажая трёхпалые ступни.

– Ты чего? – удивился Козлов.

– На задние лапы надо, – объяснил сержант. – Передние хилые, а так – не убежит.

Козлов снова согласился.

Шалаев сцепил браслетами зелёные лодыжки. Вытащил из кармана фонарь и посветил на стрелку. Крыса действительно сидела на шпале – упитанная, длиннохвостая с блестящими бусинками глаз.

– Во даёт. Как только дрезины не испугалась? – пробормотал сержант.

Крыса обернулась, повела носом и нырнула под стрелку.

Зеленокожий не спешил афишировать, что приходит в себя. Пошевелил пальцами на одной лапе, затем – на другой. Перевёл на полицейских нечеловеческий взгляд и, убедившись, что они не смотрят в его сторону, попробовал встать.

Но не тут-то было.

Задние лапы, скованные наручниками, дёрнулись. Зеленокожий, всё ещё не понимая, что его удерживает, перевернулся на живот и заёрзал возле рельса. Потом на миг замер и дрыгнулся с новой силой. Убедившись, что вырваться не удастся, вновь лёг на спину и прикинулся мёртвым.

– Эй, гоблин, – усмехнулся Шалаев, опускаясь на соседний рельс, – думаешь, провёл меня?

Козлов устало присел рядом с сержантом. Зеленокожий не шелохнулся.

– Добегался, касатик, – сказал Шалаев.

Зеленокожий понял, что притворятьс мёртвым бесполезно и сменил тактику: зашипел, делая вид, что не понимает сержанта.

Шалаев снял фуражку и почесал в затылке, соображая, как расколоть хулигана. Направил луч фонаря на зелёную физиономию.

– Может, крысу притащить?

Зеленокожий вздрогнул и испуганно помотал башкой.

– Будем говорить? – поинтересовался Шалаев, гася фонарь.

– Будем, – сдался зеленокожий. – Только крыс не надо. Я от них в псевдокому впадаю.

Шалаев подпёр голову рукой и произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:

– В отдел его надо.

Зеленокожий снова задёргался.

– Не нужно в отдел! Там меня на опыты вашим военным сдадут! А я не хочу! Говорят, они… электроды вживляют.

– Кто говорит? – быстро спросил Шалаев.

– Ну, я слышал, что говорят, – уклончиво ответил зеленокожий.

– Так, понятно, – сурово сказал Шалаев. – Значит, ты тут не один такой зелёный. Значит, и сородичи где-то рядом шастают. Всё, в отдел! – Он выдержал драматическую паузу и ввинтил самую ужасную ментовскую фразу: – Там разберутся.

– Не надо! – взмолился зеленокожий. – Давайте я лучше здесь всё расскажу!

– Ещё чего, – наигранно фыркнул Шалаев. – А вдруг опять укусишь? Или при помощи телепатии завладеешь моим сознанием?

Зеленокожий немного помедлил, ворочаясь на полу. Сказал уже без надрыва:

– Вы не обижайтесь, но я не могу использовать в качестве мнемо-донора такой примитивный мозг. Это бесповоротно отупит меня.

Шалаев проглотил оскорбление. Предположил:

– Кстати, твой укус наверняка заразный. Срочно в медсанчасть надо, прививку делать.

Зеленокожий вздохнул.

– И вновь не хочу вас обидеть, – смущенно сказал он, – но это я мог заразиться, кусая вас. На людях – триллионы вредных организмов. А у меня во рту уникальная микрофлора… Была.

Он изобразил некое подобие улыбки, демонстрируя зубные пластины салатового цвета.

– Зачем же тогда за руку меня хватанул? – прищурился Шалаев.

– Это долго объяснять…

– Всё. В отдел.

– Нет-нет… Я сейчас, по порядку. – Зеленокожий поворочался. – Эти наручники крайне неудобные. Не могли бы вы их снять?

– Не мог бы, – сердито отрезал Шалаев. И внезапно гаркнул: – Долото, молоток, клей и наждачка – твои?

– Мои.

– Та-а-ак, – зловеще протянул сержант. – Что ж, хотя бы не отпираешься. Значит, расклад такой, касатик. Либо ты мне выкладываешь всё как на духу, либо мы тащим тебя в отдел и сдаём на опыты. Пусть электроды поглубже вживят.

Зеленокожий посмотрел жёлтыми кругляшами немигающих глаз прямо на Шалаева.

– На жалость давить бесполезно, – тут же отреагировал тот. – А попробуешь загипнотизировать – дубинкой отхожу.

– Понял, – кивнул зеленокожий. Обратился к задремавшему Козлову: – Зря вы пытались причинить мне телесные повреждения таким низкоэффективным оружием, как пистолет системы Макарова.

Козлов приоткрыл глаза и послал его по известному адресу.

– Какой оригинальный у вас напарник, – удивился зеленокожий, вновь глядя на Шалаева. – Разве он не понимает? Как же я могу сейчас куда-то пойти? Я же скован…

– Зубы не заговаривай. Отвечай чётко. Кто? Откуда? Цель визита? Имена сообщников? Зачем стены портил и сопротивление оказывал? Почему на русском говоришь?

– Ваш язык столь примитив… – зеленокожий осёкся, перехватив суровый взгляд Шалаева. – Прибывая на планету, мы обязаны знакомится с особенностями местных наречий, культур, религий и прочих общественных штуковин.

– Не верю, но доказать обратное не могу. Дальше.

– Я с кислородной планеты, название которой ничего вам не скажет…

– Скажет-скажет. Мне рапорт ещё писать.

– Хорошо, я назову. Только вы не станете писать рапорт, потому что вас примут за сумасшедшего. Ведь зелёных человечков не бывает. – Он хамски ощерился. – Планета называется Редх’луннатр. Она вращается вокруг оранжевой звезды в шестидесяти трёх парсеках от Солнца.

– И сколько вас таких зелёных по Земле бродит?

– Один я.

– Как сюда попал? Только не трынди, что звездолёт потерпел крушение. Не поверю.

Зеленокожий подполз к стене и опёрся об неё спиной. Проговорил:

– Всё немного сложней. Вы же знакомы с таким учреждением как медвытрезвитель?

– Конечно. – Шалаев нахмурился. – Но при чём здесь это?

– Сейчас объясню. – Зеленокожий сложил передние лапы на коленях, копируя позу сержанта, и продолжил: – У нашей цивилизации тоже есть аналог вашего спиртного. Растение акдов. Мы употребляем его редко, в основном в лечебных целях. Ещё реже бывают случаи передозировки и опьянения. Это серьёзный проступок. Любого, уличенного в злоупотреблении, отправляют в подобие вашего вытрезвителя…

– Не понимаю, – нетерпеливо перебил Шалаев.

– Нас ссылают на отсталые планеты.

– Странное наказание.

– Это ещё не всё. Планету заблаговременно посещает специальная комиссия и готовит ребус. Загадку, которую надо решить, чтобы доказать: ты протрезвел и готов вернуться.

Шалаев нахмурился, силясь уловить логику. Всё-таки шёл уже третий час ночи, и «примитивный» мозг подтормаживал.

– Моим заданием было – восстановить первоначальный узор плитки в переходе метро, – объяснил зеленокожий.

– Не сходится, касатик, – покачал головой Шалаев. – Получается, ты запросто учишь язык и обычаи, но при этом не можешь сложить какую-то мозаику? Ерунда.

– С человеческой точки зрения, это абсурд, – кивнул зеленокожий. – Но тут дело вот в чём. Процесс нашего опьянения сильно отличается от вашего. Механизмы восприятия реальности меняются в обратной зависимости от сложности явления. То есть, чем сложней то или иное действие, тем проще нам его адекватно оценить и выполнить. А простые вещи приходится осмыслять долго. Это самое доступное объяснение, которое я могу дать. Там в симптоматике ещё много нюансов.

– Ну и ну, – сказал Шалаев. – А чего ж тогда узор плиточный не сошёлся, если тебе его восстановить надо было?

– Не успел я, – потупился зеленокожий. – По ночам перекладывал. А тут вот решил вечером поработать, чтоб скорей закончить. И меня прифурило…

– Чего тебя?

– Прифурило. Ещё одна особенность сложного механизма нашего опьянения. У нас этот процесс фазовый: то отпустит, а то опять так прифурит, что аж пластины сводит. – Он болезненно поморщился. – Вот меня и прифурило. Побросал инструменты… а потом, дурак, ещё вернулся швы рихтовать и наждачку обронил.

– Да я сразу понял: что-то тут не так, – гордо сказал Шалаев. – Но на рожон-то зачем ты лез? Дразнился, у эскалатора цирк устроил, тяпнул вон меня… зараза.

– Говорю ж, прифурило, – хныкнул зеленокожий. – Не протрезвел я до конца. В плодах акдов есть очень сильные токсины. Вот меня и потянуло на подвиги.

Шалаев некоторое время молчал. А потом вдруг рассмеялся, заставив вздрогнуть и поморщиться дремлющего Козлова.

– Пьянка, она везде одинаковая, зелёный друг, – сказал сержант, отсмеявшись. – Что у вас, что у нас… Слушай, предположим, я тебе верю, и ваших алкашей реально шлют на отсталые планеты, чтобы разгадать какие-то загадки. Сколько же тогда этих… недоразвитых миров-то?

– Ну-у, – замялся зеленокожий, – не так уж мало. Галактика большая. Да и не обязательно каждого на отдельную планету: иногда скопом засылают. Но тогда и ребусы посложнее. К примеру, помните знаки на кукурузных полях? Это двое наших постарались. Все лапы стоптали. Или вот Бермудский треугольник…

– Стоп, – перебил Шалаев. – Мне такие подробности ни к чему. Сам по пьянке сболтну, и тогда точно в дурку упекут.

Зеленокожий не стал продолжать. Свернулся калачиком возле холодной стены.

– Что ж с тобой делать, гастарбайтер, – проговорил Шалаев. Негромко, чтобы не услышал дремлющий лейтенант.

Зелёнокожий вздохнул и пожал плечами. Жест получился каким-то слишком уж… человеческим.

Сержант с минуту размышлял, крутя в руках фуражку. В конце концов, усмехнулся:

– Выходит, наша Земля – всего лишь заурядный трезвяк?

Зеленокожий неопределённо покачал головой.

– М-да, забавно. – Шалаев привстал и снял с него звякнувшие наручники. – Иди. Укладывай свою плитку, как надо, и убирайся восвояси.

Удивлённо посмотрев на сержанта, зеленокожий потёр затекшие лодыжки. Поднялся. Отодвинулся на пару метров и спросил:

– А как же медаль?

Шалаев прищурился.

– Я вот сейчас разбужу товарища лейтенанта.

– И?

– И он ещё разок проверит эффективность табельного оружия в борьбе с инопланетными захватчиками.

– Бесполезно, – смелее осклабился зеленокожий.

– Крыса! – Шалаев ткнул пальцем ему за спину.

Хулиган подпрыгнул, развернулся в воздухе и приземлился на все четыре лапы.

Зашипел.

– Шутка, – невозмутимо сказал Шалаев, отвешивая ему легкий подзатыльник.

Зеленокожий непонимающе уставился на него жёлтыми глазами.

– У вас же доброе сердце, – наконец, выдавил он. – Зачем так жестоко поступать?

– А нефиг бухать, – нравоучительно ответил Шалаев и показал укус на руке. – Стыдно?

Зеленокожий подумал секунду и виновато кивнул. Поколебался, но всё же внёс уточнение:

– Плоды акдов не пьют. Их кушают.

– Не велика разница, – усмехнулся Шалаев, надевая фуражку. – Дуй отсюда, алкаш. Мне ещё придумывать, что Козлову врать. Он тоже медаль хотел, хоть и не подавал виду.