Текст книги "Жорж иномирец 3"

Их его мыслей я узнал, что в космосе живут существа, вырабатывающие воздух. Надо было только вовремя подлететь. Но можно было и злодейски спереть его, как это сделал тот парень. Но главной проблемой, которая появилась перед нами, это темный монстр, пожирающий космических странников. Он развевал свою пасть, заглатывая за один прием такой камень. По космосу разносился рвущий перепонки шум, дробящегося в его внутренностях минерального существа. Черная тварь была ненасытной и чем больше ела, тем больше ей требовалось пищи.

Камень взмолился о помощи, поняв, что мы те существа, которые способны его стронуть с волны, ведущей прямо в пасть космического хищника. Я попытался это сделать, как будто у меня в руках был руль, а нога стояла на педали акселератора. И, о чудо, я понял, что это работает. Так же я ощутил, что где-то рядом находятся мысли Бориса.

– Делай, как я. – Приказал я, предполагая, что ему никогда не приходилось водить автомобиль.

Он подчинился. Камень отреагировал на наши совместные действия гораздо активнее. Мы догнали пустую глыбу, и разбавили нашу атмосферу, пополнив ее свежим кислородом. Обогнали того вороватого парня. Глеб, у которого не получилось вступить в контакт с камнем, помахал кулаком наглецу. Я видел, как несколько глыб угодили в черную дыру хищника и почувствовал печаль чужих мыслей. Однако в моих мыслях торжествовал триумф, радость единения с чужим разумом, похожая на первый контакт с пришельцами.

Вдруг, все закончилось. Я открыл глаза и понял, что снова сижу на каменной скамье, перед прудом с кувшинками, в который падали струи небольшого водопада. Эрла смотрела на нас с нескрываемым удивлением.

– А что, первый круг закончился? – Спросил Глеб. – Это было гораздо легче, чем я думал.

– Это была разминка. – Усмехнулась Эрла. – Завтра все будет очень серьезно. Какой урок вы вынесли?

– Младенец. – Неожиданно произнес Борис.

Его возглас остался непонятым, и я побоялся, что он снова впадет из-за этого в ступор. Однако паренек развил свою мысль.

– Чистый разум, без примеси прежнего опыта.

– Да, и это тоже.

– Командная игра. – Добавил я.

– Тоже верно.

– А что вынес из этого Глеб? – Спросила Эрла.

– А, что я вынес? Ну, надо было с собой брать подкрепиться на всякий случай.

– Да, насчет завтрашнего испытания, его желательно проходить на пустой желудок. – Предупредила Эрла.

– О, нееет.

Кажется, к такому испытанию наш напарник не был готов.

Глава 5 «Жорж»

В стеклянных клетках находились существа, а возможно это были обычные люди с очень необычной внешностью, собранные из разных миров. Они будто бы находились в состоянии сна или под действием наркоза. Те, кому от природы было удобнее лежать, лежали, другие стояли, сидели, висели на ремнях. Я подошел к стеклу, за которым находился «жоржеобразный» человек. Вполне себе обычный мужик, если не смотреть на его нос, выросший в длину сантиметров на пятнадцать.

– Какой у него длинный нос. – Заметила Ляля.

– Да, как у Буратины. Не пойму, что это за кунсткамера?

– Ты представлял себе по-другому. – Спросил змей, с любопытством рассматривая необычные экземпляры.

– Я представлял только определенный психотип человека, про окружающие его предметы я не думал. Похоже на музей уродов, только собранных при жизни. Может, отключим их и выпустим?

– А куда они пойдут? – Не согласилась со мной Ляля. – Надо заставить этого коллекционера самого вернуть их в миры назад.

– Он сбежит от нас, как только мы отвернемся, а то и раньше. Никакого давления, пока он не расскажет, чем занимается, а уж потом, оценка вреда и дальнейшее убеждение его в собственной неправоте. – Как всегда мудро посоветовал змей.

Мы прошли по бесконечным галереям прозрачных клеток. Я мог оценить только отклонения в людях, похожих на меня, но были здесь и насекомые с кучей конечностей, и рептилии и рыбы, и прочие виды человеческих существ, которые уже касались невероятными уродами, даже не имея никаких отклонений.

Ляля увидела кошкообразного человека и подскочила к стеклу.

– Бедняга, у него руки будто без костей. – Заметила она.

У этого экземпляра, лежащего в отключке на медицинской кровати, с кучей подсоединенных приборов, руки свисали с нее, словно наполненные жидкостью. До середины предплечья будто бы еще имелась кость, а потом рука резко изгибалась, как натянутая на культю резиновая перчатка.

– Как он ими ест? – Поинтересовался я. – Или ширинку расстегивает?

Я изобразил это на себе, за что получил от кошки укоризненный взгляд.

– Жорж, это некрасиво.

– Ляля, это был эксперимент. Попытка проявить участие. – Попытался я защитить свое поведение.

– Конечно. Именно так это и выглядело. Все-таки есть в тебе желание быть пересмешником, доставшееся от предков.

– Не спорю. Как у нас говорят, что крестьяне, то и обезьяне. Однако в нашем мире, серьезность не позволила кошкам стать умнее обезьян.

– Потому что у вас считается нормой кривляться и кричать. Кошкам даже сконцентрироваться не получается.

– Это ты опять про тот песенный конкурс вспомнила? Согласен с тобой на сто процентов, зрелище для примитивных обезьян. Я никогда не смотрел его, чтобы не деградировать.

– Хватит вам, друзья. Смотрите, как интересные экземпляры попадаются. Я даже затрудняюсь признать, от кого произошла эта форма.

Змей остановился возле клетки, в которой лежал человек с пунцового цвета отекшим лицом. О том, что у него есть глаза, нос и рот, свидетельствовали только оставшиеся от них маленькие отверстия. Простынь у него была откинута до пояса, и мне показалось, что руки его приросли к телу.

– Странная аномалия. – Мне показалось, что она мне что-то напоминает, но что именно, я не вспомнил.

– Какое-то нарушение покровных тканей. – Решил Антош.

– Выглядит отталкивающе. – Ляля сморщила носик и выставила розовый язык, жест максимальной брезгливости. Так же она отреагировала, когда я предложил ей похлебать окрошку.

В помещении было тихо, если не считать заглушенного стенами гула медицинских приборов. Достаточно насмотревшись на людей с физическими отклонениями, я почувствовал легкий приступ тошноты. Захотелось на свежий воздух. Только его здесь не было, сплошные перекрестки, насколько хватало глаз, из рядов стеклянных клеток.

Хозяин сего заведения не спешил знакомиться. А то, что он был в курсе нашего появления, мы не сомневались. Камеры стояли на каждом перекрестке и заботливо провожали нас стеклянным глазом, когда мы проходили под ними. Чувства хозяина кунсткамеры были мне понятны. Не привык он видеть людей, самостоятельно приходящих к нему в гости.

Я набрался наглости, встал под одну из камер и, глядя в ее объектив, произнес:

– Добрый день, уважаемый! Не соизволите ли выйти для общения к людям, проявляющим интерес к вашей работе.

– Жорж. – Ляля толкнула меня в бок. – Я после такого обращения точно сбежала бы.

– Давай сама. – Я уступил ей место.

Ляля подняла лицо к камере. Ее хвост нервно задергался. Вроде бы мы были в выигрышном положении, но почему-то волновались, будто это нам могут поставить условия. Наверное, это было с непривычки. Все-таки миссия вселенских поборников правосудия была ответственным делом, и не хотелось дать маху на первом задании.

– Мы пришли к вам в гости и обещаем вести себя, как гости. Нам интересно, чем вы занимаетесь, и хотелось бы узнать об этом больше…

– Не водите меня за нос! – Раздался громкий голос из невидимых динамиков. – Я что, нарушил какие-то законы, о которых не знал?

Мы замерли, не зная, что ответить. Разумеется, своим появлением мы напугали его. Человек беззаботно творил, что ему заблагорассудится, в полной уверенности, что его уникальная способность ходить между мирами является надежной защитой от любого проявления интереса извне и тем более контроля.

– Нет никаких законов, регламентирующих жизнь иномирца, кроме его собственной морали. – Произнес змей, вытянувшись как можно выше, чтобы казаться убедительнее.

– С моралью у меня полный порядок. Еще есть вопросы? Я слишком занят. – Ученый, если это был он, старался интонацией передать, как он тяготится нашим обществом.

– Вопросы есть. И не один. От разговора с нами вам не отвертеться. – Произнес я жестко в несвойственной мне манере, чем вызвал удивленный взгляд своих друзей. – В настоящий момент мы заблокировали вам выход из этого мира. – Я ткнул змея, чтобы он сделал свой фирменный фокус. – Мы можем сделать так, что вы больше никогда не сможете ходить по мирам. Поэтому, лучшим выходом для вас будет теплая дружеская беседа.

Я замолчал в ожидании ответа. Динамики молчали тоже.

– Антош, ты успел? – Спросил я змея, испугавшись, что моя пламенная речь прошла впустую.

– Успел. Тут он, рядом, под землей.

– Он случайно не крот? – Спросил я.

– Я не крот. – Ответили динамики. – Я готов к прямому разговору, без экивоков. Что вам нужно?

– Антош, – я наклонился к змею и спросил шепотом, – без чего он хочет с нами говорить?

– Без двусмысленности, начистоту.

– Именно так мы и собирались с вами разговаривать. Нам не интересно общение ради общения. Мы не оттачиваем риторику или искусство спора. Вы нам рассказываете, чем занимаетесь, а мы принимаем решение, как к этому относится, и соответственно, влиять или не влиять.

– Как вы меня нашли? – Спросили динамики.

– Продолжение нашего разговора состоится только при условии прямой беседы, лицом к лицу. И у вас нет выбора.

– Я понял. Сейчас я буду подсвечивать вам галереи, по которым вам нужно идти. Или ползти. Я встречу вас в лаборатории, там разговаривать будет удобнее всего.

– Идет. Мы согласны. – Я кивнул в сторону камеры, хотя не был уверен, что мой жест интерпретируется правильно.

Кем был этот ученый, мы еще не знали. Вспыхнули лампы потолочного освещения справа от нас. Мы направились в сторону освещенного коридора.

– Будьте наготове. – Предупредил я друзей. – Не доверяю я этому мегамозгу. Ляля, увидишь кого подозрительного, сразу выталкивай, потом спросим, что им надо.

– Я уверен, он так не поступит. Он же не знает, что именно блокирует выход из мира. Считай, он у нас на крючке. – Предположил змей.

– Надеюсь. – Пришлось согласиться со змеем. Потерять возможность ходить по мирам, для такого человека, вероятно, было самой главной проблемой.

Яркий свет бежал по бесконечным коридорам, а мы смотрели через стекла на все новые и новые уродства, меняющие внешность людей. Но вот мы уперлись в стену с проемом, за которым вниз спускалась лестница.

– Ну, что ж, вниз, так вниз. – Не без доли волнения согласился я. – Ляля, спустишься, когда я тебе разрешу.

Я испугался, что нас там может поджидать ловушка. Напрасно. Ступени не проваливались, из стен не вылетали стрелы.

– Спускайтесь. – Разрешил я змею и кошке.

На этом уровне не было стеклянных стен, только белоснежные коридоры и автоматические каталки, провозившие мимо нас по желтым линиям новые экземпляры уродов.

– Тут прям конвейер какой-то. – Заметил я сходство. – У меня появляется предположение, что их не собирают по мирам, а производят здесь.

– У меня такое предположение было с самого начала. – Поделилась Ляля. – Зачем ему эта выставка, если ее никто не увидит?

– Верно.

Мимо нас проехала автоматическая каталка со странного вида человеком, похожего на шар из которого росли руки и ноги. На одной стороне лицо с огромным ртом, а на другой, судя по разделенным полушариям, задница.

– Мистер беззаботность. – Произнес я вслед ему.

– Почему? – Поинтересовалась Ляля.

– Похоже, у него две заботы, пожрать и простите, покакать.

– Не суди людей, по тому, как он выглядят. – Полез ко мне с нравоучениями Антош. – Что, если подобная форма тела удобна для мира, в котором требуется хорошая обтекаемость?

– Не буду спорить, Антош, тебе виднее. У тебя тоже, обтекаемая форма.

– У меня гибкая форма в первую очередь.

– Стоп! – Остановила наш спор кошка. – Свет дальше не идет.

Мы замерли. Вдруг, мгновенно, мы даже не успели ничего сделать, из пола поднялись прозрачные стены. Мы оказались в кубе. Антош скрутил нас, не дожидаясь моего приказа. Я медлил, желая удостовериться в том, что нам что-то грозит. Пол под ногами дрогнул, а наш куб пришел в движение, мягко провалившись вниз. Несколько секунд ускорения, заставившего почувствовать себя почти невесомыми, затем торможение. Ловушка, оказавшая лифтом, остановилась. Стены тут же убрались в пол.

Мы стояли посреди лаборатории, в которой гудело, пищало, квакало оборудование неясного предназначения. Открылась дверь и в нее вошел человек, явно произошедший от свиней. Грузный, с маленькими глазками и мощными скулами, сходящимися в розовый пятачок. Он смотрел на нас с любопытством и осторожностью.

– Рад приветствовать у себя на рабочем месте. – Произнес он без особой радости в голосе.

– Взаимно. – Ответил я.

Мы представились друг другу. До того, как он назвал свое имя, я гадал, как его будут звать, Ниф-ниф, Нуф-Нуф или Наф-наф. Оказалось, что имя его звучит намного проще, ученого звали О.

– Краткость – сестра таланта. – Сделал я ему комплимент.

– Возможно. У меня много сестер. – Ответил О, то ли шуткой, то ли сарказмом, который я не до конца понял.

– Из одного помета? – Я не полез за ответом в карман, за что получил от Ляли легкий пинок коленкой в коленку.

Мою шутку проигнорировали. Ученый свин подошел ближе. Кажется, он понял, что прямой угрозы мы не представляем.

– Чем вы занимаетесь? – Проговаривая каждое слово, спросил змей.

– Я? – О высокомерно усмехнулся. – Вкратце, чтобы не напрягать вас медицинскими терминами, скажу, я превращаю людей в тех, кем они являются, посредством мутации, выбирающей свою комбинацию в соответствии с моралью человека. С человеком высокой морали не произойдет ничего, но с человеком, чья мораль подвержена гниющему воздействию слабостей и низменных поступков, происходят различные изменения. Вы же видели всех этих несчастных?

– Видели, но признаться, решили, что это просто собранные по мирам уродства. – Произнес я.

– Хм, уродства. – Усмехнулся ученый. – Это их выбор. Это внешнее проявление внутреннего. В моем мире, меня гнобили за идею мудагена, моего изобретения, избирательного вируса, способного быть чувствительным к мозговым импульсам, являющимся для него триггером, выбирающим соответствующую комбинацию мутации. Никто не хочет быть тем, кем является. Всякий моральный урод рядится в красивые одежды и следит за собой, только бы его не сразу раскусили. Внешность обманчива, и мы покупаемся на нее, а потом бывает поздно. Из двух людей, один из которых некрасив или неопрятен, а второй безукоризнен, первое положительное восприятие оказывается на стороне второго. Я решил положить этому конец. Мы имеем право видеть сразу, кто перед нами находится. Если это сплетник, то он должен быть таким. – Свин, мановением руки подсветил капсулу с человеком, изо рта которого свешивался длинный язык. – Если врун, то он должен выглядеть так. – Подсветилась капсула с «Буратино», которого я уже видел. – Справедливо?

Ученый уставился на нас маленькими карими глазками. Прежде, чем дать ответ, стоило переварить сказанное. Эти идейные шизофреники имели свойство так преподнести свое видение, что казалось, это твое собственное и потому верное.

– Я понимаю вас, нельзя оценить глобальность моего изобретения за одну минуту. Я шел к нему многие десятилетия, провел миллионы опытов, прежде, чем мудаген начал работать так, как я того хотел. Я даже пошел на то, чтобы проверить его действие на родителях. Как ни прискорбно, но они оказались не идеальными людьми, но мне, как человеку науки несущему свет всем людям всех миров, эта жертва была нужна. Как я могу быть уверенным в результате, если боюсь испытать его на дорогих мне людях.

– Простите, а вы на себе пробовали? – Перебил высокопарную речь ученого Антош.

– Нет, но обязательно проверю на себе, когда получу самый совершенный штамм, когда остановлюсь и скажу, что сделал все так, как планировал и больше стремится некуда. Кто, как не судья должен уметь брать на себя ответственность привести справедливый приговор в отношении себя.

– Какие же моральные отклонения от нормы чувствует ваш мудаген? – Спросил я у ученого. – И есть ли положительные бонусы за воздержание от слабостей.

– Бонус один, отсутствие мутации. Мы совершенны в том виде, в котором созданы, чего еще желать.

– Ну, например, чтобы мышцы выросли, или изменился неправильный прикус, или выросли зубы по третьему разу.

– Хм. – Мой вопрос обескуражил ученого. – Признаться, много лет назад я начинал работу над одной идеей, сделать людей счастливее. Как знать, может быть, займусь ею вплотную, когда закончу с этой. Если позволите?

– А как именно вы хотели осчастливить? – Спросил змей с интересом.

– По-разному. Хотел добавить необходимые вещи, в основном бытового характера. Например, чтобы на стопах ног росли ворсинки, которыми можно подметать пол как веником. Замечательно же, всегда иметь с собой веник. Или же четыре глаза на все стороны света. Вращающееся ухо на макушке, чтобы улавливать звуки одинаково с любой стороны. Были у меня и более серьезные задумки. Например, автоматически наполняющееся газом тело при попадании в водную среду. Или фотосинтезирующая кожа, чтобы меньше зависеть от еды. Замечательно же?

– Несомненно. – Ответил я. – Но рад, что опыты в этом направлении не пошли дальше теоретической части. Не хочу, что у меня выросло что-нибудь полезное.

– Зря. Удивительно, что люди с таким воображением, как у вас, настолько консервативны. – Ехидно произнес О.

– Удивительно, что человек с таким прогрессивным воображением замер на полпути к собственному совершенству. – Поддел его Антош.

– Вы о чем? – Не понял его ученый свин.

– О том, что будучи несовершенным внутри, вы озаботились созданием совершенного снаружи. Так не бывает. Не поняв, как работает мир, вы будете делать глупости, выдаваемые за умные идеи.

– Моя работа на самом деле совершенна. – Выкрикнул ученый, потеряв контроль над собой. – И вы это скоро поймете.

– Каким образом? – Усмехнулся я.

– Вы вдохнули мой мудаген. Через несколько часов у вас проявятся признаки его действия. Хотите вы того или нет, но вы увидите себя именно такими, какими являетесь. Ха-ха-ха. Многие вещи вылезут наружу, которые вы скрываете друг от друга. Правда откроется, и вы больше не сможете быть вместе, видя собственную изнанку.

Признаться, мне стало совсем не по себе, и я стал лихорадочно вспоминать все свои грешки, которые вылезут наружу. Кажется, Ляля и Антош занялись тем же.

– Я даже не знаю, что у меня может появиться. – Ляля посмотрела на свое отражение в хромированном кубе. – Сразу предупреждаю, кто будет смеяться надо мной, получит по шее.

– Сколько у нас времени поточнее? – Спросил я, чтобы знать, когда ждать сюрпризов.

– Четыре часа. У вашего хладнокровного друга больше, но если его подогреть…

– Я так понимаю, что против вашего мудагена у вас уже готов антивирус? Не стали бы вы так смело ходить рядом с зараженными без всяких средств защиты. – Предположил Антош.

– Ха-ха-ха, умная мысль. Разумеется, у меня устойчивость к нему.

– Значит, все эти фразы, про судью и справедливость пустой пафос? – Змей прищурил взгляд.

– Да. Я наблюдал за вашей реакцией. Интересно наблюдать трансформацию внешности, идущую вместе с трансформацией сознания. Как ничтожен человек, когда соответствует внешне своим мыслям и делам. Посмотрите на них. – Ученый включил свет в стеклянном кубе, в котором стояло нечто, которое мы уже видели, только прикрытое простыней. – Прелюбодей, мой любимчик.

Это был мужчина, вернее, то, что от него осталось. Большая лысая отечная красная голова, с утонувшими в раздувшейся коже глазами, ушами, носом и ртом. Руки, почти растворившиеся в теле, и основание, в виде налившихся жидкостью ног. Человек не спал и не был под наркозом. Он сделал прыжок вперед, потому что больше ходить не умел. Его замотало из стороны в сторону, будто вместо позвоночника и костей в нем остались одни хрящи.

– Видели бы вы, как он растет на глазах, когда видит объект своего интереса. Показать?

– Фу, какой ужас. – Ляля сморщила нос и высунула язык.

– Не пойму, что это мне напоминает. – Антош попытался увязать визуальную демонстрацию человеческого недостатка с прелюбодеянием.

– И не понимай, пожалуйста. – Попросила Ляля и бросила на покрасневшего меня взгляд. – Жорж, у тебя что, уже началось?

– Это стыд. Выключите ему свет, пожалуйста. – Попросил я ученого свина.

Свет в прозрачном кубе потух. Постепенно с меня сошла краска.

– Только не прелюбодей. – Прошептал я, опасаясь подобной мутации.

– На прелюбодейку я заранее отказываюсь смотреть. – Выкрикнула кошка. – И другим не советую.

– Как скажете. Список человеческих грехов велик, мы можем любоваться ими долгими днями, не повторяясь. – О сложил ладошки домиком. – Кого вам еще показать?

– А кто это был, похожий на колобка с руками и ногами? Он попался нам по дороге сюда?

– А, это обжора, чревоугодник. Вирус сокращает его тело до минимальных размеров. Таз срастается с черепом, от мозга остается только центр удовольствий, связанный с вкусовыми рецепторами языка. Путь кишечника сокращается, чтобы человек чаще испытывал голод. – Пояснил ученый.

– А чем страдал человек, у которого руки были без костей? – Спросила Ляля.

– Таких много, это и убийцы, и просто драчуны, и даже те, кто мнит себя мастерами в любом деле, не будучи ими. Одним словом те, кто пользуется своими руками не по назначению.

– А как выглядит гордыня? – Спросил змей.

– О, мистер пресмыкающийся опасается самой частой человеческой слабости. Что, чувствуете за собой грешок? – Ученый свин терял под собой опору, наслаждаясь ролью вершителя судеб.

– Нет, я просто подумал, что это ваш грех и захотел заранее узнать, как бы вы изменились.

– Я… я не страдаю гордыней. – Из мощной глотки ученого раздался настоящий клокочущий кабаний рык. – Я нахожусь над всеми, и потому человеческие слабости меня не касаются.

– Типичный клинический случай гордыни. – Негромко, как доктор перед больным, произнес Антош.

Его расчет оказался верным. Изо рта О брызнула пена, его глаза закатились, а из груди раздался хрип. Ученого повело в сторону. Он споткнулся о какой-то металлический ящик и упал. Я подбежал к ученому. Налицо были признаки эпилепсии, следствие неуравновешенной психики.

– Склеился доктор. Не выдержал критики.

– Жорж, его надо в больницу, он может умереть. – Забеспокоилась сердобольная Ляля.

– А он достоин лечения? – Мне захотелось пнуть ученого, но я сдержался.

– Ему надо помочь. – Змей был солидарен с Лялей. – Он один знает, как вернуть зараженных вирусом людей в нормальный вид. Пусть отработает, а там посмотрим, оставим его на контроле или пусть гуляет дальше.

– Хорошо, уговорили. Ему еще и нас лечить от заразы, если он не соврал.

– Я сильно сомневаюсь, Жорж, что на нас повлияет его мудаген. Были бы мы восприимчивы к вирусам, давно бы подловили какую-нибудь заразу в любом из миров. – Решил змей, который до этого не был замечен в глубоких медицинских познаниях.

– Хотелось бы тебе верить Антош. – Ляля вытянула перед собой руки и посмотрела на них. – Я просто чувствую, что у меня было бы, как у тех людей с мягкими ладошками.

– К кому потащим его? – Спросил я у друзей.

– А что, у нас есть выбор? К нашему дружному коллективу скорой помощи. Думаю, они знают, что делать с подобными случаями. – Предложила Ляля.

– Идет. Давно мы их не видели, пора бы сделать вид, что соскучились.

– Давайте скорее, пока ученый не дал дуба.

Змей сцепил нас, а я ухватил свина за тонкие щетинистые поросячьи щиколотки. Мгновение и мы очутились в салоне знакомого автомобиля, пахнущего лекарствами. Машина ехала, прыгая по ухабам. За перегородкой слышались голоса Бориса и Петра. Я открыл окошко, через которое можно переговариваться и поздоровался. Борис, с перепугу, нажал педаль тормоза в пол. Мое лицо чуть не выдавило через крохотное переговорное отверстие на другую сторону.

– Жорж, бл… блин! – Выкрикнул Борис. – Стучаться надо.

– Что, совсем не соскучились? – Сделал я невинные глазки.

Как только эмоции улеглись, мужики признались, что соскучились и тепло поприветствовали и Лялю и Антоша, что мы чуть не забыли про несчастного ученого, пускающего пену на пол скорой помощи. Петр сделал ему пару «человеческих» уколов, после чего О, несмотря на свое свинское происхождение, оклемался.

Пока он приходил в себя, экипаж скорой немного рассказал о том, что было с ними, после расставания. Очутившись, благодаря мне, в родном мире, они, как мы и думали, не смогли в нем жить. Душа рвалась на волю. Сложившись деньгами, они выкупили родную «Скорую» у больницы, и соврав с три короба о необходимости этого путешествия родным, отправились прочь, покорять миры. Хотели попасть в Транзабар, чтобы, так же, как и мы уметь всё. Им так казалось, что наше умение, апогей развития иномирца.

Вениамин, ставший Алексом, бредил Эрлой и в конце концов вытащил девушку из ее мира. Она была в экипаже скорой долгое время, а потом они оба пропали. Борис решил, что Веня, по своей неуемной тяге к слабому полу, устал от однообразия и решил бросить девушку. Петр же, считал иначе. Он решил, что они продолжили путь вдвоем.

– Они слишком много ругались при конце. – Засомневался в таком решении водитель скорой.

– Да они специально ругались, чтобы потом мириться интереснее было. Временами, наша скорая была похожа на публичный дом на колесах. Борис очень переживал за подвеску.

– Нашоркаются, а потом сутки спят. Проснутся, и метут все подряд, как не в себя.

– Знаю я, что этот ученый с ними бы сделал. – Кошка посмотрела на бледного вершителя судеб, едва двигающего осоловелыми глазками. – Может быть, он и не так уж неправ. Очень удобно сразу видеть, кто перед тобой стоит. Скажем, гвоздь прибить, ты уже не попросишь того, кто к этому не приспособлен.

– Да, тема неоднозначная с вашим мудагеном. – Согласился Борис. – Если бы не так радикально он менял внешность, то я был бы на стороне этого ученого кабана. Хуже нет хитрожопых людишек, которых вначале принимаешь за нормальных.

– Да и болезни было бы проще диагностировать. Не объяснишь же человеку, что все его болезни от того, что он мудак. Он думает, что выпьет таблетку и станет здоровым, а не получается, потому что мудак и это не лечится. – Решил пофилософствовать Петр. – Имею большой личный опыт в это деле. А опасаться вируса вам не стоит, иномирцы не болеют подобной ерундой, Антош прав.

– Слушайте, мужики, а можно попросить вас о небольшом одолжении? – Мне в голову неожиданно пришла интересная мысль. – Не присмотрите за кабаном в его лаборатории? Надо, чтобы он знал, что его не оставят в покое, пока он не вернет всем этим грешникам пристойный вид. Вы, в каком-то смысле, его коллеги.

– Боже избавь быть коллегой этого извращенца. – Борис взял в руку кулон в виде маленькой канистры, висевший на широкой цепочке, на шее и поцеловал его.

– Что у тебя там? – Спросил я у него. Раньше такого кулона на его груди не висело.

– Последние капли бензина из моей ласточки. Освятил в церкви, мой оберег. – Борис убрал кулон под рубашку.

– Видали? – Кивнул в сторону Бориса Петр. – Это я о извращенцах. Все мы тут, немножечко того.

– А я бы вернулся в нашу больницу и прыснул бы на коллектив этим мудагеном. – Произнес Борис. – Очень хочется узнать, кто там есть кто.

– Боюсь, вы только добавите работы нашему отряду, вылавливающему непутевых иномирцев. – Антош ткнул носом в бардачок и тот открылся. – У-у-у, а я чувствую, откуда-то хорошо пахнет. – Он увидел внутри бутылку с красной жидкостью.

– Этот эликсир я называю его «мягкий наркоз». – Произнес Борис. – Помогает уснуть на любом лежаке, особенно, когда в ребра что-нибудь упирается. На красной калине и мяте.

– Антош. – Мне стало неудобно за его слабость к различным алкогольным напиткам. – Обещаю устроить небольшую тусу по поводу окончания первого задания.

– Хорошо, а твой папа будет? – Спросил змей, признающий его наливки лучшими из всех напитков вселенной.

– Обещаю, он передаст тебе жидкий привет.

В металлическую стенку раздался стук.

– Я писать хочу! – Донесся требовательный голос ученого кабана.

– Одну минутку. – Ответил я ему. – Ну, что, мы договорились насчет посторожить вирусолога в его берлоге?

– Я, в принципе, не против. – Согласился Борис. – Какая разница, куда ехать, если приближение к цели не зависит от этого.

– Давайте, заодно удовлетворим профессиональный интерес. Может быть, этот неприятный ученый, окажется приятным собеседником.

– Огромное вам спасибо, мужики! – Я обнял их по очереди. – Думаю, вам это зачтется, и скоро мы увидим вас в Транзабаре на этой самой машине.

Как в старые добрые времена, Борис надавил на педаль, а мы с Антошем вообразили место, в которое надо попасть. Засвистели покрышки по стерильно чистому полу, в нос ударил запах хлорки и озона. «Скорая помощь» едва втиснулась в проход между стеклянными стенами.

– Вот что уравнивает человеческие недостатки. – Я ткнул в сторону О указательным пальцем.

– Что? – Не понял он.

– Бескорыстные поступки, а не ваш гребаный мудаген.