Текст книги "Пекло. Книга 1"

– А ты заметил, что сегодня ни разу не трясло? Вообще.

– Хм, точно, весь день тихо было.

– Может, и не надо дурью маяться, запасы делать?

– Купи немного. Не понадобятся – потом покупать не надо будет.

– Ладно. Точно, отец.

После ужина мать оккупировала компьютер, не давая Денису сыграть во что-нибудь. Он не стал спорить с матерью и вышел подышать на балкон перед сном. Ночь была тёмной. Над городом и так звёзд почти никогда не видно, а эта вообще была такой, будто мир накрыли чёрным непроницаемым покрывалом. Свет от фонарей упирался в этот свод, создавая иллюзию близкого неба.

На горизонте, в стороне Ростошей, горизонт несколько раз полыхнул вспышками молний. Такая жара рано или поздно должна была нейтрализоваться хорошей грозой. Из прилепившейся к дому пивнушки вышла шумная компания. Один из парней споткнулся о бордюр и растянулся. Его товарищи принялись неистово ржать во всё горло. Денис закрыл окно и вернулся в дом.

– Всё тихо? – спросил он у матери, долбящей по клавиатуре.

– Какое тихо? Помнишь дядю Аркадия, приезжал к нам лет десять назад?

– Смутно.

– Он сейчас на Чёрном море, в Евпатории. Говорит, там ужас как тухлыми яйцами воняет.

– И чёрт с ним, пусть отдыхает дома, на речке, где пахнет тиной. Спокойной ночи.

– Ага, спокойной ночи, Денчик.

Мать продолжала отстукивать послания, не повернув голову.

Последний день

– Подъём, соня, – разбудила мать Дениса. – На улице снова чем-то воняет.

Тот принюхался. Опять пахло горячим железом.

– Солнце красное?

– Не знаю, как-то сумрачно.

Мать отодвинула штору. Комната наполнилась красноватым светом.

– Вот чёрт, опять то же самое. – Денис поднялся и посмотрел в окно. – Чтобы сегодня сделала запасы.

– Сделаю.

Мать ушла раньше, пока Денис чистил зубы. Он услышал её голос сквозь шумную струю воды, бьющуюся об умывальник. Отвечать не стал из-за пены во рту. Когда он вышел на кухню, солнце уже успело вернуть себе обычный жёлтый цвет. Денис решил, что не стоит принимать его необычное поведение за признак скорого землетрясения. У этого явления могли быть и вполне человеческие причины. Горящие поля, например, или обочины, или нефтяная вышка горит где-нибудь, заволакивая небо дымом.

Денис собрался и вышел на улицу. У дома сидел ханурик с разбитым лицом, постоянный клиент пивнушки. Голова его на тощей шее непрерывно двигалась, а мутный взгляд пытался сфокусироваться на Денисе.

– Это, братан, дай полтос, болею, – еле выговорил ханурик.

– Иди в жопу, не брат я тебе.

Денис развернулся и пошёл на работу. Сегодня был последний рабочий день, а затем два дня выходных. Ноги несли легко. Он улыбался прохожим, красивой девушке так вообще ощерился до ушей. Улыбнулся бродячему коту, сидящему на ветке, но тот проводил Дениса испуганным взглядом.

– Ты что, с ума сошёл? – услышал он крик старушки, у которой не получалось справиться с карманной собачкой на поводке.

Собака неистово вертела головой, упёршись лапами в землю, словно решила, что пора положить конец жизни на поводке. Несмотря на свой трёхкилограммовый вес, животное трясло бабулю, как безвольную куклу. Старушке удалось подтащить питомца к себе. Она попыталась взять на руки непослушную собаку, но та укусила её за руку, вырвалась и побежала прочь, поднимая пыль поводком.

Денис бросился наперерез ошалевшему псу и в прыжке наступил на поводок. Собаку дёрнуло назад, она упала и завизжала, будто ей наступили на хвост. Денис, не обращая внимания на её протесты, потащил собаку к хозяйке. Бабуля семенила навстречу, чуть ли не со слезами на глазах глядя на свою обезумевшую «жучку».

– Что с ней? – Денис протянул поводок старушке.

– Сама не знаю. С утра какая-то бешеная. Думала, на двор захотела, а она и тут бесится. Прекрати, Злата! Отдам дяде, он из тебя котлету сделает.

– Что вы её пугаете? Не сделаю я из тебя ничего. Не ем я собачатину. – Денис протянул ладонь в сторону собаки, но животное оскалилось.

– Спасибо, сынок, что поймал.

Старушка медленно потащилась к дому, дёргая собачонку. Денис давно заметил, что у животных, с которыми старики обращаются как с детьми, вечно какие-то проблемы с характером. Они взбалмошные, эгоистичные, нарциссичные, да ещё и с приступами неконтролируемой паники.

Денис вышел к перекрёстку улиц Новой и Пролетарской и остановился на светофоре. Справа от него находился остановочный павильон, за которым бурно разросся клён. Из него выбежали две крупные собаки палевой масти, причём одна гнала другую, истошно лая, а убегающая повизгивала и поджимала хвост. Направлялись они прямо к дороге. «Жертва» не глядя выбежала на неё и попала прямо под бампер несущейся легковушки. Раздался глухой удар. Собака и куски разбитого бампера полетели в разные стороны.

Народ на остановке и возле светофора заохал, зашумел. Водитель вышел из машины и принялся громко ругаться, понося собак, городскую администрацию и вообще всех, кто контролировал жизнь бродячих животных. Его день сегодня был испорчен случайным происшествием.

Толпа подхватила Дениса на зелёный свет. Почти всех, кто переходил с ним дорогу, он знал в лицо. Это были либо работники торгового комплекса, либо его постоянные клиенты. Так же, всей толпой, они прошли в прохладное нутро здания.

В отделе с пневматикой сидела Алёна с дочкой лет четырёх.

– Капец, день сегодня какой-то, всё наперекосяк. Веронику оставить не с кем, все заболели. У бабули суставы крутит, ни одно обезболивающее не помогает. Мать тоже с работы не отпустили.

– А садик что?

– На карантине. Санэпидемстанция нашла что-то, хлорируют теперь, кварцуют. На неделю закрыли.

– Ну ладно, не расстраивайся, помощница будет. Купи ей фломастеров, пусть рисует, – посоветовал Денис. Он всегда рисовал на работе у матери в детстве.

– Ага, точно, пусть пистолеты срисовывает.

– Почему бы и нет.

Денис прошёл к своему отделу, открыл его и засел в интернете. Хотелось узнать, какие происшествия случились в мире за прошедшие сутки. Всё было более-менее спокойно. Про землетрясение на Урале больше не упоминали, что можно было посчитать намеренным умалчиванием. Из этого Денис сделал вывод, что большая часть информации не поступает в сеть, но это касалось мелких случаев. Значительное событие вряд ли бы удалось сохранить в тайне.

Где-то в горах Перу образовался провал, который начал куриться дымом, схожим с вулканическим. В Антарктиде, в зоне ответственности норвежской полярной станции, случилось несколько разломов ледяной поверхности. Учёные с той станции утверждали, что никаких предпосылок для этого не было. Никаких, даже слабых толчков не зафиксировано. Лёд будто устал держать напряжение и лопнул под расползающейся опорой.

Денис отлип от экрана. Наверное, природа на самом деле взяла тайм-аут и решила не спешить пугать человечество приготовлениями к серьёзным изменениям. Денис проверил баланс на карточке и решил, что может позволить напоить чаем с шоколадкой самого себя, Алёну и её дочку.

Алёна удивилась неожиданному презенту не меньше дочери.

– Ой, Денис, не стоило тратиться.

Вероника потянула мать за подол, чтобы та наклонилась к ней. Одним глазом глядя на Дениса, произнесла:

– Мам, пусть оставляет. Я буду.

– Скажи спасибо дяде Денису, – попросила Алёна.

Вероника вместо благодарности спряталась за мать.

– Ладно, пейте, не стану вам мешать. – Денис взял свой стакан и направился на рабочее место.

Ему показалось, что у него закружилась голова, пол резко ушёл из-под ног. Денис упал навзничь, больно ударившись головой и облившись горячим чаем. Стеклянные витрины магазинов брызнули разбитым стеклом во все стороны. Моргнул и совсем потух свет.

Глава 2

Александр припарковал свою машину на стоянке клиентов, в ряд с другими, кто выбрал для отдыха его проект – экологическую деревню в старинном русском стиле. О приезде знали, и к нему сразу подбежал администратор стоянки.

– Добрый день, Александр Сергеевич, вы с инспекцией или…

– Или, – перебил хозяин своего подчинённого. – Отдохнуть надо, дня три-четыре.

– Вы как, на общих условиях? – Администратор волновался, не зная, как спросить самого главного человека в их фирме, чтобы случайно не задеть его авторитет. – Телефон сдадите?

– Я бы его не сдал, а закопал на десять метров в землю. У меня от звонков уже тик нервный начался.

– И переоденетесь?

– Да. Веди.

– Вы один?

– Один. Моя Зарянка для жены, как тюрьма строгого режима. И чёрт с ней, и от жены отдохну.

По условиям, которые Александр придумал для своих клиентов, чтобы прочувствовать весь букет простой и тем притягательной жизни, телефоны и все электронные устройства надлежало сдавать. Одежду тоже, если с собой не было ничего своего, соответствующего эпохе древней Руси.

Для него был пошит комплект из льняного сукна, длинная рубаха, штаны, пояс, лапти, кожаные сапоги по сезону. Александр скинул с себя костюм, пахнущий дорогим парфюмом. Сейчас этот запах был для него хуже трупной вони. Он скинул с себя даже трусы, чтобы не брать с собой никаких напоминаний о другой жизни, синонимом которой было слово «работа». Обрядился в старинные одежды, свободно облегающие тело, и посмотрелся в зеркало. Его аккуратная борода сочеталась с ними ничуть не хуже, чем со строгим костюмом.

Намотал на ноги поверх штанов онучи, обмотал их оборами с вышивкой и натянул лапти. Персонал ждал его на выходе из примерочной. У многих в глазах светилась ирония.

– Что, работы нет? – строго спросил Александр. – Хотя ладно, не хочу быть сегодня начальником. Уберите в сейф мою сумку, телефон и ноутбук, одежду куда положено. Ну? – Подпрыгнул и хлопнул себя по коленям. – Меня ждут?

– Да, да, конечно. Извозчик битый час томится на солнце.

Использовать устаревшие обороты было одним из условий общения персонала с клиентами.

– Добро. Запомните, кто бы ни интересовался мной, меня здесь нет и не было. Для всех я за границей.

– А вы и так за границей, Александр Сергеич. За границей времени.

– Это точно.

Он вышел на улицу. В это время со стороны Зарянки, находящейся отсюда в десяти километрах по живописной дороге, подъезжала телега с отдохнувшими клиентами. Вид у них был загорелый, счастливый, ничуть не хуже, чем у тех, кто вернулся из Турции.

– Как вам у нас понравилось? – Навстречу им направился администратор стоянки.

Александр остался послушать ответ клиентов.

– Вначале было стрёмно, – ответил мужчина, глава семейства. – Рука так и тянулась за телефоном, а потом ничего, даже понравилось.

– Не слушайте его. «Даже понравилось», – передразнила супруга. – Мы в восторге. Ощущения непривычные, но такие, будто мы не просто отдохнули, а пожили нормально, зарядили свои батарейки на целый год.

– Я сено топтал, – запищал их маленький сын. – И козу кормил.

– Здорово было, жалко уезжать, – подытожила жена. – Там спокойствие, размеренность, – показала она рукой в сторону деревни. – А там, – ткнула в противоположную сторону, – одни заботы. Не нужны нам Турции всякие, на будущий год сюда же приедем.

– Спасибо. – Администратор помог семье покинуть телегу. – Если вам не трудно, оставьте отзыв на нашем сайте.

– Легко, – пообещал мужчина. – Правда, есть у меня одна претензия. Рецептом медовухи ваш ведун-колдун так и не поделился. Я бы дома хотел попробовать, очень хмельная, но без спиртового вкуса и похмелья.

– Извините, но это секрет фирмы. Если б он поделился и нам стало об этом известно, то его пришлось бы уволить. Вы же не хотите этого?

– Этого нет, а медовуху хочу.

– Тогда ждём вас на следующий год. Как постоянных клиентов вас ждут скидки.

Александр, довольный тем, что эффект от его детища оказался именно таким, на который он и рассчитывал, направился к своей телеге с изнывающим пареньком-извозчиком.

– Добрейшего дня вам, барин! – поприветствовал он Александра.

– Какой я тебе барин? Откуда набрался?

– Корпоративная этика, чтобы похоже было. Людям нравится.

Александр запрыгнул в телегу через борт и повалился прямо в ароматное сено.

– Трогай.

Телега затряслась на просёлочной дороге. Чем дальше она отъезжала от стоянки, тем благостнее становилось на душе Александра. Мысли, будто привязанные к вещам из того мира, с расстоянием теряли свою навязчивость. Мозг очищался от ежедневных забот, которых у него было намного больше, чем у среднестатистического россиянина. Единственным назойливым напоминанием о них была язва на правой ноге, чуть выше щиколотки. Поначалу Александр считал, что она возникла из-за трения резинки носков, из-за чего перестал их носить, но это не помогло. Язва зудела, требуя расчесать её. Доктор сказал, что многие люди, имеющие серьёзный бизнес, страдают разными кожными заболеваниями, вызванными постоянным стрессом. Разные мази помогали на время. Чтобы не чесать, приходилось сдерживаться, но ночью, когда тело себя не контролировало, руки сами тянулись к болячке. Жена даже будила его, чтобы Александр прекратил чесаться, и называла его шелудивым псом.

Идея построить село в старинном стиле пришла Александру на ум давно, ещё до того, как он разбогател. Отчасти она и стимулировал его к тому, чтобы зарабатывать больше. Как только он понял, что может потратить часть доходов на мечту, то сразу же принялся её воплощать.

На живописном холме, возвышающемся над речкой и заросшей лесом поймой, он построил окружённую частоколом деревню. Выглядела она как русское поселение в дохристианские времена. В центре села стоял пёстро раскрашенный бревенчатый терем, построенный без гвоздей. Терем был местом сбора отдыхающих для проведения танцев или обрядов и рестораном с традиционной русской едой. Здесь же проживал администратор, в распоряжении которого имелся единственный телефон, на всякий случай.

Вторым кольцом вокруг терема расположились бревенчатые избы для клиентов с тугими кошельками, третьим – вкопанные до половины в землю избушки для клиентов попроще. Хотя удобства были одинаковы в любом здании, человек, только что приехавший из цивилизации, вряд ли бы назвал это комфортом. В домах не было ни электрического света, ни кондиционеров, ни интернета, ни розеток. Единственным существенным отличием от настоящего древнего жилья являлся туалет в каждом доме с проработанной системой отведения запаха, а также мощная система пожаротушения, скрытая от глаз имитацией под старинные предметы.

Перед строительством мечты Александр кинул клич в интернете и был удивлён тем, сколько людей на него отозвалось. Оказалось, что многие родились не в своё время и испытывали неистребимую тягу ко всему старинному, прекрасно разбираясь во многих нюансах древнего уклада жизни. Приезжали целые семьи, готовые работать за еду. Их руками и было построено всё, что имелось в селении. Многие из них так и остались работать в Зарянке как персонал. Так что мечта обошлась Александру немного меньше той суммы, на которую он рассчитывал.

Снаружи за частоколом находились хозяйственные постройки, кузница, стойло для лошадей, сараи для коров и коз, открытые вольеры для птицы, амбар для кормов, инвентаря, телег и прочего. Чуть поодаль стояло капище с деревянными головами славянских богов. В селении имелась услуга привлечения к работе клиентов. Народ, приезжающий только отдыхать, через пару-тройку дней, глядя на остальных, был и сам не против взять в руки вилы или грабли, отправиться на сенокос или почистить за скотиной. Полная изоляция от современной жизни пробуждала в людях желание простого труда. Для многих было открытием, что отдыхать с вилами в руках или плести лапти намного приятнее, чем лежать неподвижной тушей, пропитанной алкоголем.

Самым впечатляющим достижением для Зарянки стали туристы из Италии, непонятно как наткнувшиеся на сайт поселения. Их смуглые курчавые головы в старорусской одежде выглядели странно, но к концу двухнедельного срока они настолько срослись с деревней, что их семилетний сын закатил истерику, не желая возвращаться домой. Он так ловко научился плести лапти, что его продукцию прозвали «феррари среди лаптей». Видимо, до сих пор он не получал такого почёта и ощущения собственной нужности. Через неделю после отъезда семья итальянцев выложила фотографию из дома. Все они были обуты в лапти.

Александру уже давно казалась соблазнительной мысль выйти из бизнеса и отправится жить в Зарянку. Временами он воспринимал её как проявление слабости и безответственности, но чем дальше, тем становилось очевиднее, что работа разъедает язвами не только тело, но и душу. Такой радости, как раньше, деньги уже не приносили. Супруга из жены превратилась в придаток к его банковскому счёту. Он бы с радостью повесил на неё все свои заботы, чтобы она почувствовала, каким трудом ему приходиться оплачивать её беззаботное существование.

– Эй, парень, как тебя зовут? – cпросил Александр извозчика.

– Вторушей, – отозвался тот.

– Как? – Александр подумал, что не расслышал.

– Ну, так-то меня Олегом зовут, но по легенде Вторушей, потому что я второй ребёнок в семье.

– Ладно, буду звать тебя так. Нравится в Зарянке?

– Очень.

– А поступать куда-нибудь собираешься?

– В смысле? В технарь?

– Ну да, не в извозчиках же ты будешь до старости?

– Не хочу. Я уже отучился два года, и меня выгнали за неуспеваемость и плохую дисциплину.

– А сюда-то как взяли с такой характеристикой?

– Я нормальный и не дурак, у кузнеца спросите. На выходных работаю у него подмастерьем. Он меня хвалит, говорит, руку держу правильно и железо чувствую. Злюсь я, если людей вокруг много, нервничаю. Вот когда еду десять вёрст от деревни до станции, понимаю, что моё. Тишина вокруг, только душа поёт.

– Да? Прямо-таки поёт?

– Да, без слов. Вы можете не понять, потому что в городе такого не бывает.

– Я затем сюда и еду, что устал от города.

– Корчить не будет?

– Это как?

– Был недавно случай, мужик с семьёй приехал и его начало корчить. Телефона нет, интернета нет, связи никакой, у него паника, что всё без него рушится. Не отдыхал, а всё порывался уехать назад, только жена и дети были против. Корчило его, корчило, а потом попал на сенокос. Косу ему не дали, конечно, выдали грабельки деревянные. Он напырялся за целый день, к вечеру еле приполз, сходил в баню, выпил кувшин медовухи и упал. Наутро очнулся другим человеком. Порвалась его связь с той жизнью, и наступило спокойствие.

– Чёрт, а я такой же, как этот мужик. Меня точно корчить будет. Представь, об этом как раз и думал. Выдержу я ломку или нет? Хватит мне духа отвязаться от той жизни?

– Если три дня выдержите, то назад уже не захотите, гарантирую. К тому же у нас послезавтра праздник Ивана Купалы по-языческому.

– И что там такого, что на меня может повлиять?

– Девки и парни будут догола раздеваться и бегать у костра. В том году такое было. Они же знают, что их никто не снимает, вот и раскрепостились.

– Ну, знаешь, я уже не настолько мальчик, чтобы на это вестись.

– Не пойдёте?

– Отчего же, схожу. Вдруг вы тут без моего надзора Зарянку в вертеп превратили.

Вторуша понял, что сболтнул лишнего.

– Да нет, там ничего такого не было. Всё пристойно, никаких оргий, побегали, венки в речку спустили, покупались, голышом, конечно, но без всякого. У нас же клиенты, репутация. Мы не хотим, чтобы сюда, как в Тай или Амстердам за утехами ехали. Мы по канонам славянским. Люди в восторге были.

– Ладно, если всё так пристойно, то я тоже голышом побегаю.

Александр подумал, что если он признается в том, что бегал у костра голышом вместе с девушками, его супруга ни в жизнь не поверит, что этим всё ограничилось.

– Вы?

– Я. Что, не человек? Сейчас понял, что хочу искупаться ночью голышом в реке. Надеюсь, не напугаю персонал?

– Ну, не напугаете, но зажатыми они будут точно.

– Эх, ладно, веселитесь без меня.

Повозка заехала во влажную прохладу леса. Птицы принялись перекрикиваться между собой, предупреждая друг друга о появлении опасности. Именно в этот момент случилось что-то, что напугало весь лес. В телеге этого почти не ощущалось, только по деревьям было видно, как они разом тряхнули кронами. Вниз полетели сухие ветки, а вверх поднялась бесчисленная стая птиц. Лошадь тревожно заржала и обернулась на извозчика.

– Тихо, тихо, Ласточка, ничего страшного. Тряхнуло опять, – объяснил Вторуша Александру. – У нас-то с какого перепуга это происходит? Тут даже гор нигде нет.

– Да уж, не пойми что творится с этим миром.

– Свербит у Земли от людишек, вот она и трясёт шкурой, как Ласточка, когда на неё мухи садятся.

– Годная теория.

– Поэтому мне здесь больше нравится, чем там, с этими оводами заодно.

– Ну, не будем их судить строго, они не знали другой жизни, поэтому и живут как научились. Многие из них умрут от скуки в Зарянке.

– Ну и слава богу, без них тут лучше дышится.

Повозка выехала из леса и прошла меж двух резных, выкрашенных яркой краской столбов, символизирующих начало владений базы отдыха. На вершине одного из столбов был вырезан лик бородатого мужчины, отдалённо напоминающего самого Александра. На втором вершину оседлала искусно вырезанная сова.

Сразу за столбами начались поля, на которых пасся немногочисленный скот Зарянки, возделывалась пшеница, гречка, росла капуста и репа. Справа от дороги был самодельный водоём, в котором плавали гуси и утки. На холме уже виднелся терем, отсвечивающий на солнце свежевыкрашенной крышей. Возможно, больше тысячи лет назад это было привычным зрелищем, но сейчас Александру показалось, что от него веет реставрационной наигранностью. Впрочем, ощущение не продержалось долго. Желание окунуться в иную жизнь завладело им полностью.

Чуть ближе послышался перестук молотков в кузнице. Из трубы её вырывался дым, разгоняемый горном. Чтобы искры не летели на деревянные постройки, в трубе была смонтирована система гасящих сеток, которые требовалось периодически прочищать от нагара и золы.

От реки вверх поднимались несколько человек. Их внешний вид в старинной одежде вкупе с перестуками кузницы, деревянным частоколом и выглядывающим из-за него теремом создавал полное погружение в эпоху древней Руси. Александру захотелось отправить предложения киностудиям для съёмок фильма в готовом антураже. Это могло бы стать рекламой их Зарянки.

Вторуша заехал на площадь перед теремом. Александр выпрыгнул из телеги, размялся немного после дальней дороги и поднялся по крыльцу. Клиенты, стоящие наверху, с любопытством поглядывали на него, считая прибывшего новичком. Навстречу ему выбежала растрёпанная администратор.

– Александр Сергеевич, так скоро? – Она уставилась на него, ожидая отчитывания за то, что не встретила его у ворот.

– Да брось, сегодня я не начальник, отдыхать приехал. Мне баню, после ужин. Прости, как тебя?

– Аглая. Жить здесь будете? – Она указала на верхний этаж.

– Не, здесь шумно. Землянки свободные есть?

– Землянки? Ам-м, да, две. – Администратор пригнулась к уху начальника. – Мы называем их домами третьей линии, чтобы клиенты не комплексовали.

– Хорошо, буду жить в доме третьей линии. А сейчас как попросил.

– Я распоряжусь. Парить вас надо? В смысле сами себя вениками постучите или банщик?

– Сам, всё сам. После бани хочу полную кружку медовухи.

– Ясно, сделаем. Закуску?

– Не надо. Ужин во сколько? – Александр глянул на часы. Была половина пятого.

– С восьми до двенадцати.

– Ничего, потерплю, мне полезно.

– Давайте мы вам принесём пораньше.

– Нет. Сам приду как положено.

Печка в бане одновременно натапливала четыре номера, чтобы не создавать очереди, и они почти всегда были заняты. Народ любил париться, а учитывая, что банный процесс был возведён здесь в искусство, то её посещение приравнивалось к посещению драматического театра.

Помимо горячего, но легко переносимого жара баня предлагала несколько видов веников, настои трав, обладающие различными благоприятными для организма свойствами, слабоалкогольные напитки, такие как медовуха, настойка на вишне, на сливе, яблочный сидр, квас, сыто, пиво собственного изготовления, а также услуги банщика, который умел парить вениками, делать массаж и приводить в чувство тех, кто перепарился.

Александр дважды принимал здесь баню и хорошо знал это ощущение расслабленности после её посещения. Оно было сравнимо с расслаблением после проведения удачной сделки, отнявшей много сил и здоровья, либо выигранного судебного процесса, от которого зависело многое. Баня давала те же ощущения с гораздо меньшими душевными тратами и этим выгодно отличалась.

Банщик вымыл номер перед посещением. Звали его Гордей. Так он представился в самом начале. Бородатый суровый мужик, у которого веник тонул в руках. О нём можно было подумать всё что угодно, вплоть до того, что он скрывается здесь от правосудия.

– Готово, барин, – произнёс Гордей.

– Так, я не барин, зови меня лучше по имени-отчеству.

– Простите, Александр Сергеич, это привычка уже.

– А к бабам как обращаешься?

– Сударыня.

– Ладно, хоть не барыня. Спасибо. Я посижу тут сам, отдохну, веник сам запарю.

– Возьмите настой ягод шиповника. Пейте когда захочется, понемногу полезно, и на камни брызгайте.

– Давай.

Александр забрался на верхний полок, полил на горячее дерево холодной водой из деревянной кадки и лёг на живот во всю длину. Закрыл глаза и попытался не думать ни о чём. Как ни странно, ему это удалось. Звуки огня в печи, потрескивающих камней на каменке отняли всё его внимание. Он просто слушал и ничего не думал. Через некоторое время почувствовал, что наиболее выпуклые части тела начало припекать.

Тогда Александр набрал кипятка из котла, запарил в нём веник и спустя несколько минут принялся обстукивать себя со всех сторон. Этот традиционный приём не вызывал в нём такого пиетета, как у большинства любителей бани, Александру было достаточно прогреться до костей и выйти на свежий воздух. Этого хватало для счастья.

Через стенку раздались женские возгласы и спокойный бас Гордея. Александр прислушался. Банщик парил клиентку, и судя по её довольным смешкам и оханьям, исполнял он свои обязанности прекрасно.

– Только груди прикрой, чтоб не пожгло жаром.

– Стесняюсь, – произнесла женщина.

– Чего тебе стесняться, бог формами не обидел. После моего веника они только разгладятся и нальются, как у девицы.

– Ой, умеете вы убедить, Гордей.

Раздались хлёсткие удары веника и женские оханья.

– Да, непыльная работа. – Александр отхлебнул красного настоя шиповника. Он был слегка сладковатым и ароматным. Набрал немного в ковш и брызнул на камни. Баня наполнилась горячим паром и ароматом. Зажгло уши. Александр пригнулся к полу и просидел минуты две, прежде чем снова забраться на полок. Смочил его высохшую горячую поверхность холодной водой и лёг. Перед лицом оказался градусник. Он показывал почти сотню градусов Цельсия.

– Ничего себе, так и закипеть можно.

Два глотка шиповникового настоя утолили жажду и придали сил. На пять минут. Затем Александр спустился на пол, кое-как помылся и без сил выбрался в предбанник. Его ждала большая кружка холодной медовухи, накрытая крышкой, чтобы не нагрелась. Он впился в её прохладу, игнорируя спазмы горла, рефлекторно пытающегося защититься от переохлаждения. Выдохнул, когда отпил половину.

Администратор не послушала его и оставила подле кружки три кусочка копчёной рыбы. Александр не удержался и съел её, запив остатками медовухи. Сел на табурет, накрывшись льняным полотенцем, и блаженно откинулся на бревенчатую стену. Наступил момент, ради которого стоило вытерпеть испытание жаром. Организм испытывал негу.

Александр ногами почувствовал, как задрожал пол. Кружка застучала по столу и поехала на его край. Несколько секунд – и всё прекратилось. Чёртово землетрясение прервало весь сеанс погружения в нирвану. Александр оделся и вышел на улицу.

Вечерело. В воздухе носился аромат леса, реки, сена и немного отдыхающего в сараях скота. По улицам Зарянки ходил народ. Женщины в длинных вышитых платьях, некоторые с венками на головах. Причём до венка они доходили сами, интуитивно чувствуя его гармонию с одеждой. Смешные детишки носились по улицам босиком, и это не выглядело как-то нечистоплотно. В городе никому бы и на ум не пришло разуться.

В ворота вошли трое мужчин. К ним сразу бросилась детвора.

– Устал? – спросил кто-то из малышей у отца.

– Нормально, не устал. Смотри, что у меня для тебя есть. – Папаша открыл котомку и вынул оттуда пучок клубники прямо с листьями. – В поле нарвал.

– Ух ты! А чё это? – Малыш схватил гостинец, не зная, что с ним делать.

– Ешь, это ягоды, такие же, как и в магазине, только вкуснее.

Остальные мужики угостили своих детей. Довольными остались все, что отцы, что дети. Папашам после проявленной отцовской заботы можно было предаться своим мужским слабостям, принять баню и посидеть после неё под медовуху или пиво.

Аглая отрядила работника, который отвёл Александра в свободную землянку. В доме уже было сумеречно.

– Зажечь лампу? – спросил работник.

– Не надо, я сам, позже. Через полчаса приду на ужин.

– Что будете?

– Что и все. Чего там у нас?

– Утка, тушённая в квашеной капусте с маринованными яблоками. Уха из окуней. Гречневая каша с зайчатиной.

– Зайчатиной?

– Ну, кролик. Но для всех это заяц, которого подстрелили из лука. Кисель молочный и другие напитки.

– Буду всего понемногу.

– Понял.

– Иди.

Работник убежал, сверкая лаптями. Кухня в Зарянке работала не по-ресторанному, для каждого клиента, а как столовая, с расписанием блюд на день. Народу в историческом отеле отдыхало не так много, чтобы держать огромное количество продуктов под любой изыск. Для соблюдения историчности здесь даже не было холодильника, только глубокий погреб, на дне которого, укрытый соломой, лежал лёд, нарезанный зимой с поверхности реки. Демонстрация погреба тоже была одним из элементов погружения в давнюю эпоху. Да и готовилось всё на огне в печи, которая не могла справиться с потоком желаний клиентов. Но отдыхающие, попробовав еду, приготовленную на дровах, затомлённую в горячем загнетке, и не желали больше других разносолов.

Александр поднялся в терем вместе с остальными людьми, спешащими на ужин. На самом верхнем этаже с открытыми арочными окнами, украшенными резными наличниками, за длинными столами, как на княжеском пиру, сидел народ. Помещение продувалось ветерком, поэтому в нём не было жарко. Закатное солнце наполнило его оранжевым светом, создавая внутри терема магическую иллюзию ожившей картины.

Помимо основных блюд, указанных в меню, на столе стояли фрукты, ягоды, ковши с морсом либо медовухой. Народ ел и вполголоса переговаривался.

– Тряхнуло сегодня хорошо.

– Да, хорошо, что администратор разрешил позвонить домой.

– И что, как там?

– Тоже тряхнуло, но без последствий. Что-то около пяти баллов по шкале Рихтера.

– Для нашего региона это слишком много.

Александр сел на свободный стул, рядом с семьёй с двумя дочками-погодками. Старшая черпала компот из ранеток большой деревянной ложкой и шумно пила. Младшая объедала мясо с кроличьей косточки. Их родители прислушивались к общей беседе. Перед Александром бесшумно появилась девушка в кокошнике и расставила блюда с небольшими порциями приготовленной на ужин еды.