Текст книги "Гладиатор"

Сергей Парамонов
Гладиатор

Глава 1
Операция «Мышеловка»

1995 год.

Владикавказ. Штаб 58-й армии.

Группировка российских войск на Северном Кавказе

В небольшом затемненном кабинете собрались несколько высокопоставленных офицеров Группировки российских войск на Северном Кавказе. Вел совещание коренастый, невысокого роста генерал. Поговаривали, что родом он был не откуда-нибудь, а из Грозного. Генерал, сложив руки за спиной, некоторое время молча прохаживался перед зарешеченным окном.

– Итак, не буду повторяться, товарищи офицеры, дело очень серьезное. Об этой операции, кроме нас с вами, известно лишь трем лицам государства: президенту, министру обороны и руководителю ГРУ. Информация секретная, любая утечка недопустима и будет караться самым жестоким образом. Наш человек, внедренный в террористическую организацию, каждую секунду рискует жизнью. И мы сейчас с вами должны думать не только за себя, но и за того парня. Слово для доклада имеет подполковник ГРУ Сидорченко Павел Евгеньевич. Все вы его прекрасно знаете по прошлым проводимым спецоперациям в месте нашей дислокации. Прошу вас, товарищ подполковник!

Перестав мельтешить перед глазами присутствовавших, генерал сел в свое мягкое черное кресло.

Со своего места поднялся одетый в спортивный костюм тридцатилетний мужчина явно не славянской внешности, обросший бородой на манер боевиков. Он молча оглядел собравшихся. Со стороны могло показаться, что все эти высокопоставленные офицеры решили допросить стоявшего перед ними чеченского сепаратиста. Да, все-таки ГРУ умеет подготавливать свои кадры. В каком только обличье последнее время не представал перед собравшимися этот молодой подполковник ГРУ! Человек в спортивном костюме продолжил совещание:

– Товарищи офицеры, в ходе проведения нескольких запланированных мероприятий из достоверных источников нам стало известно, что в одном из населенных пунктов Чечни – назовем его пунктом Х – в назначенное время состоится поединок двух бойцов очень высокого класса. Во время поединка будет организован тотализатор, входной взнос в который составляет не менее миллиона долларов США.

– Неужели вы хотите предложить нам разместить свои ставки в тотализаторе? – неудачно пошутил один из присутствующих высокопоставленных офицеров с погонами полковника.

– Попрошу вас, господа офицеры, быть повнимательней и посдержанней в своих высказываниях, дело крайне серьезное, – сурово глянув из-под широких бровей в сторону говорящего, парировал подполковник ГРУ. – Итак, самое интересное в этой ситуации то, что, по достоверной информации, воочию наблюдать за этим поединком намереваются наши «близкие друзья»: Басаев, Масхадов, Хаттаб и ряд других так называемых бригадиров. Наша задача – в нужное время в известном нам квадрате обработать территорию всем имеющимся арсеналом, а затем, для подтверждения удачности операции по обезвреживанию глав бандформирований, провести зачистку данного квадрата силами элитных подразделений группировки. Повторюсь, ставка велика, товарищи офицеры. Представилась реальная возможность обезглавить бандформирования. Цель поставленной задачи – отыскать среди живых и мертвых лидеров боевиков для предоставления пусть даже их трупов общественности и проведения информационной борьбы с противником. У меня все; спасибо за внимание, товарищи офицеры, – закончил свой краткий доклад человек в спортивном костюме.

– Есть ли вопросы к подполковнику? Товарищи офицеры, высказывайтесь, – продолжил совещание генерал.

– Насколько достоверной и проверенной является данная информация и о каком квадрате идет речь, товарищ подполковник? – спросил один из сидящих за столом генералов.

– Информация достоверная, подтверждена тремя независимыми источниками. Что касается квадрата, то на данном этапе разработки операции он засекречен. Наш агент, внедренный в бандформирование, в нужное время выйдет на связь и даст нам знать, что все готово. Во избежание утечки информации дата и точное время будут сообщены дополнительно за час до начала операции.

– Да что вы себе позволяете, подполковник? Вы что, нас всех здесь в чем-то подозреваете? Квадрат нам необходим лишь для того, чтобы скоординировать действия по проведению совместной операции. За час это сделать будет невозможно, – вспылил генерал.

– Повторяю, дата и точное время будут сообщены дополнительно за час до начала операции. – Подполковник ГРУ посмотрел своим жестким немигающим взглядом в глаза генералу.

Генерал, поежившись, отвел взгляд в сторону зарешеченного окна. Связываться с гээрушником было небезопасно.

– Итак, подытожим, – продолжил председательствующий на совещании генерал.

– В назначенное время Y силами авиации совместно с наземной артиллерией выжигаем квадрат Х, а затем проводим зачистку территории спецподразделениями. Цель – найти среди живых или мертвых наших фигурантов. Приказываю составить списки участвующих подразделений, распределив и скоординировав при этом совместные действия. Доложить в кратчайшие сроки. Совещание окончено, все могут быть свободны; подполковника Сидорченко попрошу остаться.

Через несколько секунд в кабинете остались лишь двое.

– Павел Евгеньевич, поражаюсь вашей способности перевоплощаться. Если бы встретил где-нибудь на улице, ни за что не распознал бы российского офицера, а принял за отъявленного чеченского головореза. Неужели этому можно научить?

– Товарищ генерал, человека можно научить всему. Расскажу вам недавний случай. С напарником передвигаемся мы в районе Шали на гнилой «копейке» без номеров, в полном, так сказать, окрасе на местный манер. На развилке дорог на корточках сидит молодой чеченец и машет рукой, мол, в ту сторону не езжай, там федералы, но езжай туда, там все в порядке. Вот так, даже местная братия принимает нас частенько за своих.

– Понятно, Павел Евгеньевич. Ну что же, не буду задерживать. Вам необходимо отдохнуть, восстановить свое физическое и моральное состояние, – дружелюбно улыбнулся генерал. – Да, кстати, у меня тут в сейфе есть душевный коньячок, с лимончиком, может, по двести маханем?

– Не откажусь, товарищ генерал, – ответил гээрушник.

Достав из сейфа бутылку коньяка, генерал разлил ее по граненым стаканам и поставил рядом блюдце с аккуратно нарезанным лимоном.

– Ну, Паша, за успешную операцию! – по-отечески улыбаясь и беря стакан, произнес генерал.

– И за нашу победу, товарищ генерал, – проговорил молодой человек в спортивном костюме, похожий на ваххабита.

Допив коньяк, они еще долго сидели, вспоминая парней, которые своей кровью защищали конституционный порядок – и так и остались лежать в этой обожженной чеченской земле.

Глава 2
Зверь

Чечня, Шатойский район

– Зверя надо ставить на бой, клянусь Аллахом, и ставить на кон миллион американских долларов. Это мое последнее слово, Шамиль, больше никто не совладает с Черной Смертью. Это лучший боец Хаттаба, я видел его в деле. Или же следует отказаться от вызова.

– Мы уже приняли брошенный вызов и как мужчины должны держать слово. Но я не уверен в этом вашем Звере, я не видел его в бою, а ставить на темную лошадку, да еще к тому же у которой нет прошлого, «лимон» гринов – перспектива не очень радужная. Черная Смерть – воин, прошедший не одну кампанию, отправивший к Аллаху не одну сотню людей, это убийца от природы. Он владеет несколькими видами единоборств. Говорят, он даже какое-то время обучался в Китае и был признан их гуру, или как там они зовутся. А кто такой Зверь? Ты мне можешь внятно ответить?

– Невозможно предсказать исход боя, но ставить больше некого. Зверь в спарринге уложил Беслана Терского, а в Ичкерии не было равного этому бойцу. Я не раз наблюдал за спаррингами Зверя, и он действительно соответствует своей кликухе. В бою он руководствуется звериными инстинктами, в его глазах читается смерть. Я выставлял его и с боксерами, и с борцами, и с каратеками, и всегда он чувствует их шестым чувством. Он ведет бои всегда по-разному и, главное, непредсказуемо. У него есть не один десяток отработанных до автоматизма нокаутирующих ударов из любой позиции. Не знаю, занимался ли он когда-нибудь профессионально единоборствами, но уверен, что в уличных драках участвовал постоянно. Нет в его действиях отработанной техники, он непредсказуем для соперника и поэтому смертельно опасен для него. И, в конце концов, что мы теряем? «Лимоном» больше, «лимоном» меньше, это значения не имеет; зато открываются перспективы. Побей он Черную Смерть, его можно вывозить на бои к арабским шейхам, а там ставки, как тебе известно, исчисляются сотнями лямов. Так что это хорошая реклама и заявка на проведение серьезных боев.

– Ладно. Бой назначен на восемь вечера, еще есть время подумать. Да, и пока не забыл, распорядись, чтоб его подобающе одели. Пусть дадут самый лучший натовский «камок», а то над нами наши арабские друзья будут смеяться, если мы его выпустим в том, в чем он сейчас одет.

Дверь в комнату открылась, и на пороге появился молодой чеченец.

– Что хотел, Ваха?

Ваха был начальником личной охраны Масхадова, и поэтому все, что касалось командира, проходило прежде всего через Ваху.

– Аслан, там пришла русская женщина и говорит, что ей надо поговорить лично с тобой. Мы ее обыскали, все чисто. Спрашиваю, зачем вам Масхадов и откуда вам известно, что он здесь, и вообще как вы тут оказались? Говорит, это очень важно, и скажет она лично только тебе. Что делать? Может, провокация? Попытать немного, а потом секир башка?

– Ваха, скажи, твои предки на гестапо, случайно, не работали? Все у тебя попытать, а потом секир башка. Пусть зайдет. Только еще раз досмотрите. Сам это сделай. Ступай.

Через несколько минут на пороге комнаты появилась мать одного из тысячи русских солдат. Это была сорокапятилетняя светловолосая женщина в платке, темной длинной юбке и фиолетовой кофте.

Глава 3
Суд

Два года спустя

– Лариса Леонидовна, вас вызывает председатель суда, – приоткрывая дверь, протараторила скороговоркой секретарь судьи.

– Спасибо, Вероника, – ответила молодая судья.

На вид девушке было около двадцати пяти лет. Высокая, со жгуче-черными волосами, подстриженными под каре, с большими голубыми глазами и улыбкой Моны Лизы, она сводила с ума случайных посетителей и завсегдатаев районного суда в те редкие моменты, когда проходила по коридорам суда. Вот и сейчас она шла своей эффектной походкой, на высоких шпильках, подчеркивающих идеальные ножки, оставляя за собой шлейф мужских взглядов.

– Василий Иванович, разрешите?

– Да, да, Лариса Леонидовна, проходите, – улыбаясь, ответил председатель суда.

Он долго и внимательно смотрел на девушку, думая о чем-то своем.

– Знаешь, Лариса, все чаще и чаще вспоминаю твоего отца. Судья был от Бога, да и друзей таких у меня больше никогда не было и не будет. Вчера с Мариной вспоминали, как ездили к вам на дачу. Леонид с Надеждой тогда были еще живы.

Василий Иванович на минуту замолчал, глядя в окно.

– Так вот, вспоминали тебя, как ты еще совсем малышкой – сколько тебе тогда было, наверное, восемь лет? – сказала нам, что, когда вырастешь, будешь, как и папка, судьей. Твоим словам тогда никто значения не придал. Да и Леонид не хотел, чтобы ты пошла по его стопам. Но человек предполагает, а Господь располагает. Сегодня месяц, как ты в должности судьи, с чем от всего сердца позволь тебя поздравить! Пожелать, так сказать, профессионального взросления. Будь мудрой в принятии решения, всегда взвешивай на весах правосудия все «за» и «против». Если это необходимо, обращайся ко мне за советом. Хотя судейская этика этого не дозволяет делать, но бывают случаи, когда одна голова – хорошо, а две – лучше.

– Спасибо, Василий Иванович. Сегодня пять лет, как папы и мамы не стало. Месяц, как я работаю в суде, и сегодня у меня оглашение первого приговора. Вот такие стечения обстоятельств, – сказала Лариса, и ее глаза наполнились слезами.

Василий Иванович поднялся со своего кресла. Он подошел к ней, сел рядом и по-отечески обнял. Несколько минут они просидели молча. Лариса прижалась, как маленький ребенок, к его груди, а он еще некоторое время гладил ее волосы.

– Нелепая смерть. Ты ведь знаешь, я вел дело этого милиционера. Экспертиза установила, что он был в состоянии алкогольного опьянения, и именно это обстоятельство повлияло на ДТП, в котором погибли твои родители. Я дал ему наказание по максимуму. Но, к сожалению, Леонида и Надежду не вернуть, – сказал Василий Иванович и глубоко вздохнул.

Он встал из-за стола, открыл сейф и достал две хрустальные рюмки и блюдце с нарезанным лимоном. Нажал кнопку на телефоне:

– Наталья Игоревна, меня ни для кого нет.

Разлив по рюмкам коньяк, снова сел рядом с Ларисой.

– Лариса, давай помянем твоих родителей. Светлая им память, и пусть земля им будет пухом. Они всегда будут жить в наших сердцах.

Лариса, сморщившись, выпила содержимое рюмки и закашлялась.

– Сейчас отпустит, Лариса. Коньяк – верное средство для снятия стресса.

Лариса, вытирая слезы, молча кивнула головой.

– Лариса, ты мне как дочь, но почему-то последние новости я узнаю не от первоисточника, – сказал председатель суда и, улыбаясь, заглянул в ее голубые глаза.

– Вы о чем, дядя Вася?

– Ну вот, хоть дядей Васей назвала. Я уж и забыл, когда ты меня так называла, – и он снова, улыбаясь, заглянул в ее глаза. – Да дошли до меня слухи, что завелся у нас в суде некий адвокат Барбусов. Он каждое утро заходит в суд с большим букетом роз, который, по всей вероятности, оказывается у тебя на столе. А я об этом узнаю последним. Непорядок, одним словом. Насколько я помню, у нас с тобой договоренность, что я буду посаженным отцом на твоей свадьбе. Или это все несерьезно – сплетни, наговоры? – спросил Василий Иванович и хитро улыбнулся.

– Дядя Вася, да я вам про него рассказывала, это же Вадим, моя первая любовь. Мы ведь с ним в разных городах учились. Развела нас судьба на некоторое время; он меня искал, а я – его. А встретились здесь, в суде, случайно. Захожу на процесс, а он за адвокатским столом сидит, – такое, пожалуй, только в романах прочитаешь. Насчет цветов информация верная; ну, а по поводу остального могу заверить, что ты, дядя Вася, первым об этой новости узнаешь, и посаженным отцом на моей свадьбе, если она когда-нибудь состоится, будешь именно ты. Ближе и роднее тебя у меня никого нет, – сказала Лариса.

– Ну, так-то оно лучше. А я-то грешным делом обиделся на тебя. Да, кстати, Лариса Леонидовна, что за приговор ты сегодня оглашаешь?

– Чеченское дело, – ответила Лариса и глубоко вздохнула. – Не знаю, что со мной творится, дядя Вася, но я уже месяц не сплю по ночам. А если и удается вздремнуть, то мне мерещатся обстоятельства этого жуткого уголовного дела.

Василий Иванович крепко обнял Ларису.

– Это я, дурак старый, во всем виноват. Нужно было не отписывать тебе его. Но я и представить не мог, что все так закрутится, – за это и корю себя. Ты знаешь, в любой профессии есть свои скелеты в шкафу. Наша профессия – не исключение. Я ведь судьей уже тридцать лет и за это время много чего насмотрелся. По большому счету, каждого второго, проходящего через суд, надо оправдывать: кого за недоказанностью, кого за непричастностью. И все это понимают. Но открою тебе один секрет. Как и в любой профессии, у нас есть план, в том числе и по оправдательным приговорам. По России, если я не ошибаюсь, он установлен в полтора процента от общего числа рассмотренных дел. На долю Ростовской области выпадает около пятидесяти оправдательных приговоров в год. И только попробуй нарушить этот установленный лимит – сразу поставят на вид со всеми вытекающими последствиями. Ибо если этот процент нарушить в масштабах страны, то это как минимум подорвет репутацию судебной власти в глазах населения. Оправдательный приговор в каждом конкретном случае указывает на то, что следователь, который вел уголовное дело, прокурор, который утверждал обвинительное заключение, и судьи, которые бесконечное количество раз продлевали нахождение под стражей, ошибались. А ведь они все получают зарплату, которая формируется за счет налогоплательщиков. А это значит, что в стране может начаться хаос. Ведь оправданные имеют право на реабилитацию и денежную компенсацию из бюджета. Дабы держать баланс, нам и устанавливают количество оправдательных приговоров, превысить которое мы не имеем права. Поэтому иной раз судьи закрывают глаза на бесчисленных бомжей, которым подкидывают где патроны, где наркотики… Ты знаешь, грустно. Когда мы учились с твоим отцом в Академии правосудия, то мечтали быть беспристрастными, но жизнь все расставила по своим местам.

– Вот это меня и гнетет, Василий Иванович. И я просто уверена, что мне лучше всего уйти из судебной системы, пока она меня не отравила, – проговорила Лариса.

– Все-таки твой отец был прав, когда говорил, что ты не должна идти по его стопам. Я приму твой выбор, каким бы он ни был. Но самое главное – взвесь все «за» и «против», договорились?

– Да.

– Совсем забыл: сегодня звонили из областного суда, просят допустить прессу на оглашение приговора по чеченскому делу. Я не вижу препятствий. Ты со мной согласна? Не каждый день рассматриваются такие жуткие дела.

– Да, Василий Иванович, прессу допущу. Разрешите идти, надо еще допечатать приговор.

Василий Иванович еще долгое время смотрел на дверь, за которой исчезла Лариса, налил рюмку и махнул ее, закусив лимоном.

– Только бы не сгорела на работе наша Лариса Леонидовна, – пробормотал он себе под нос.

Лариса вернулась в свой кабинет. На столе стоял огромный букет белых роз, который наполнил кабинет сладким запахом. Она наклонилась над букетом и вдохнула нежный аромат. С тех пор как она снова встретила Вадима Барбусова, ее жизнь наполнилась смыслом. Вот уже месяц они были неразлучны, и каждое утро, входя в свой кабинет, она видела на столе огромный букет цветов, и безумная радость наполняла ее сердце.

До оглашения приговора оставалось чуть более двух часов.

Дверь в кабинет приоткрылась:

– Лариса Леонидовна, там с телевидения приехали, просят дать разрешение на установку аппаратуры в зале судебного заседания, – проговорила секретарь.

– Вероника, за полчаса до оглашения приговора запустишь их в зал судебного заседания и проинструктируешь о порядке в судебном заседании, – ответила молодая судья и погрузилась в составление приговора.

Настенные часы показали, что до оглашения приговора осталось пять минут. Лариса достала из дамской сумки зеркальце и губную помаду и накрасила губы. Потом встала из-за стола, взяла только что напечатанный приговор и вышла из кабинета. Через мгновение она вернулась и надела черную мантию судьи, забыв от волнения сделать это раньше. Налив в стакан холодной воды, осушила его до дна и, взяв приговор, вышла из кабинета.

Зал судебного заседания был переполнен. В железной клетке на скамье подсудимых сидел худощавый мужчина. На вид ему можно было дать тридцать пять лет, хотя на самом деле ему было чуть больше двадцати. Его рассеянный взгляд был устремлен в большое окно. Телевизионщики расположились в углу и настраивали свою технику.

– Игнат, нужен крупный план подсудимого, и время от времени накатываешь крупным планом на судью. Вот и все кино, – проводил последний инструктаж главный из телевизионщиков.

– Встать! Суд идет.

В зал судебного заседания вошла Лариса в черной мантии и с такими же жгуче-черными волосами, подстриженными под каре.

– Именем Российской Федерации, – проговорила судья, и ее голос задрожал в гробовой тишине. – Судья Пролетарского районного суда города Ростов-на-Дону установил…

Посудимый вцепился руками в железные прутья клетки. Костяшки на его руках побелели, но выражение лица было спокойным. Телевизионщик взял крупным планом подсудимого, показал своему коллеге недвусмысленный знак сжатого кулака с вытянутым вверх большим пальцем и тут же перевел камеру на судью, взяв крупным планом дрожащие руки.

Подсудимый молча смотрел на судью своим отрешенным взглядом.

– …кинул нож, который попал в сердце Карины… От данного ножевого ранения наступила смерть потерпевшей, – губы судьи задрожали, глаза заблестели.

Она взяла графин, налила в стакан воды и поднесла ко рту. Часть воды выплеснулась на черную мантию, что не осталось без внимания как зрителей в зале, так и телевизионщиков. Лариса беглым взглядом окинула человека в клетке и продолжила зачитывать приговор…

– …подсудимый наносил удары ножом до тех пор, пока не был нейтрализован сотрудниками специального подразделения. Согласно судебной экспертизе, на теле убитого афганца было тридцать пять колото-резаных ран, от которых наступила смерть, – проговорила судья и снова бросила беглый взгляд на человека в клетке.

Лариса еще долгое время читала приговор. Ее ноги подкосились. Чтобы не упасть, она облокотилась на высокую трибуну и дрожащим голосом закончила:

– Именем Российской Федерации подсудимого признать… – гробовая тишина повисла в воздухе…

– …невиновным, в силу отсутствия в его действиях состава преступления. Освободить, выпустив из-под стражи немедленно.

Подсудимый все так же стоял, вцепившись руками в железные прутья, и смотрел на судью. По залу пробежал ропот. Телевизионщик поймал крупным планом подергивающееся лицо Ларисы и поднятым вверх большим пальцем отрапортовал напарнику.