Текст книги "Слепая сторона жизни"

Слепая сторона жизни
Сергей Викторович Пилипенко

© Сергей Викторович Пилипенко, 2016

ISBN 978-5-4483-1813-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Везде и во всем важна, так называемая, духовная прилежность. Это есть неотъемлемая часть всего того, что именуется просто человеческим.

Каждая сторона жизни, какой бы она не была на самом деле или как бы впечатляюще себя не создавала, имеет свою обоснованность времени, прежде всего, обусловленную состоянием, так называемой, души.

Всякий практицизм, надутый тем или иным ветром времени – есть не что иное, как слабость в развитии души и самоустремление к ее практически полному уничтожению.

Самым веским доказательством всему тому – есть величина текущего какого-либо момента времени истории, где наяву видны все те огрехи, что так наскоро возложены в жизнь вездесущим практицизмом.

В устоявшейся же душе нет никакого веяния порока, ибо он заведомо отторгнут, как сила злозаключающаяся сама в себе.

Потому, развитие души – есть простое самоустремление к самому простому, что есть на Земле, а именно – к жизни и ее торжеству.

Только в этом и именно только в нем постигаются черты нашего будущего, и только с этим можно преодолеть все наши тяжести земные.

Введение

Если жизнь существует, то она выражается везде.

Важно только знать – как, и важно воспринимать ее, как свою собственную. Тогда, жизнь любого покажется целесообразной и необходимой в целом для жизни всякой другой.

Это совсем небольшое проиведение, повествующее о жизни других видов человеческого потомства, призвано несколько разъяснить всему человеческому роду ту суть, о которой мы все просто говорим – жизнь.

Здесь нет нравоучений и нет самой учености. Есть только смысл описания и такого же характера восприятие.

Законно или нет подобного типа творчество – судить не каждому и не одному.

Такой вопрос возник не случайно уже сейчас и на данном этапе всего «потустороннего» воспроизведения.

В смысле переоценки всех существующих человеческого типа ценностей ложатся реально на бумагу эти строки дня будущего, если не определить его сегодня всем живым разумом совместно.

В мире нет живого и мертвого. Есть лишь однообразие человеческой натуральной жизни. Вдумайтесь в эти слова и поймите, наконец, правду дня.

Совместив это с уже ранее прочитанным или познанным, можно определить для себя лично какой-то определенно отдельный статус одиноко стоящей человеческой жизни.

Не случайно ударение сделано на одинокость. Так оно по сути дела в любом порядке изложения и есть. В мире нет раздвоений. Есть только однообразие и с этим надо смириться, и понять досконально все его черты.

Свобода дана лишь для того, чтобы более ярче чувствовать и видеть свою однополость, а значит, и особость.

Каждый человек – это особое по своему составу и складу вещество. А из жизни веществ мы уже знаем, что они не могут быть идентичны между собой даже в процессе моментально быстрого сложения времени.

Каждое сложение – это уже отдельная единица, как самого времени, так и компонентов его насыщения.

Люди – «раки», о которых пойдет здесь речь, так же не идентичны. Все они разные и по-своему однообразны.

Раки – они потому, что все время родились под одной звездой или, как принято говорить, под созвездием Рака.

Так воспроизвелась та цивилизация, не дошедшая до уровня условной развитости ума и не достигшая развития своих наилучших качеств.

Все сумбурно в их поле достижения роста. Все сумасбродство было брошено в среду самосвершений.

И вот, результат. Они не видят, они слепы, как только появившиеся на свет котята, хотя по-человечески это просто так говорится, а на самом деле все обстоит по-иному.

Но не будем вдаваться в чисто анатомические подробности вида другого и отдадим дань природе свершенств, которая хоть как-то смогла уберечь те самые жизни и возвести в свет новое поколение людей, способных вести свою жизнь в более упорядоченном масштабе общих воздействий.

Сохраним память о тех днях и возвеличим в своих собственных глазах ум, ибо только ему принадлежит роль спасителя, и только он способен победить в любых создающихся условиях.

Возможно, найдутся скептики и определят все это по-своему. Что ж, дороги достижений ума разные.

Но все они ведут именно к его сути, и все они несут в себе великие изменения среди присутствия видов существ.

Любому фактическому переделу способствует постоянно присутствующая величина умственного развития.

Какова она – таков и факт самого передела. Это закон тригонометрических функций, участвующих в природном исполнении и соглашающихся на ум самого человека.

«Слепая сторона жизни» – это не только сама присутствующая откровенная слепота. Это еще и аллегорическая слепость в определении сути развития каждого, и всякая абсурдно идущая мысль в сторону достижения только своего личного блага.

Порою, человек становится очень жесток, как по отношению к себе, так и к окружающим.

Это первый признак наступающей «слепости» и первое вдохновение мира абсурда.

Мира, в котором нет места фактическому присутствию добра и есть только всеобъемлющее зло, правдой и неправдой замаскированное под реально исходящую доброту.

И в то же время, нельзя воспринимать отдельно состоящую жестокость по отношению ко многому, как признак того же. Есть такое понятие, как суровость или строгость, внешне определяющаяся как жестокость.

Нельзя путать эти два разных по смыслу понятия.

Всяческая жестокость идет на пользу только самой себе.

Это определение.

И в тот же час, всякая суровость или строгость идет во благо всего иного, определяя заодно и саму себя, как носителя всего.

Раскрывая несколько суть всего предыдущего и уже этого написания, нельзя не сказать одного.

Все, так ценно произрастающее является достижением всякой слаженности ума. И оно же становится пользой для всего во всех определениях и отношениях.

Диалог самого времени завершен.

Пора приступать к реально определяющим то же время событиям. Если не сделать этого, то время повлечет последствия.

А каковы они будут для всех – известно только ему самому, ибо оно – есть величина продуктивная, или совместная от всего склада произведений ума, которого, к сожалению, как кот наплакал и которого, увы, не предвидится даже в ближайшие год-полтора.

Пока есть только праздность ума. Его истолкование по-своему «людскому» признаку.

Кто – есть кто.

Так именуется данное время, и так оно определялось когда-то для тех, кто потерял свое зрение в годы былой умственной заторможенности.

Краткое обращение к уму завершено и можно декларировать суть самого произведения. Условности не ограничены, время не указано, готовность к чему-то подобному не определена.

Пока жив человек, пока слышится в тумане его суть, пока видится на приборе его контур – все описуемо и определяемо, как верность.

Надо учиться жить и надо знать, как тому научиться.

Это и есть самое верное определение жизни любого порядка живого ума.

Глава 1. От души

Однажды в самый яркий день моей осени я понял, что то, которое светит, может вполне причинить мне вред. И я попытался обратить внимание на то всех остальных.

Но никто не откликнулся на мои слова, и многие даже посмеялись. Таково было начало нашей всеобщей слепоты, которое привело уже затем к самой реальной слепости, а дальше и к потере всякой жизненной способности в целом.

Я был простым человеком. Таким народила меня мать, и таким же воспитал меня отец.

Была ли в том их какая-то вина – я не знаю. И никогда не пытался разобраться в этих причинах, странствуя где-либо по свету моего обычного промерайского дня.

Таким был я сам.

Кто были другие?

Как видится мне самому – такие же. Кто посложнее, кто посерьезнее или, наоборот, повеселее. Но все такие же. Богатые, бедные, чиноватые и простые – все одни и те же.

В нашем небольшом мире не было условностей.

Мы жили, как хотели и как велели. Иногда, эти два желания совпадали.

И тогда, наступало празднество. Порою, оно затягивалось надолго, а иногда, очень быстро заканчивалось.

Нам всегда недоставало каких-то средств. Что они собой представляли – мы не знали.

Мы росли простыми. Вырастали, уходили в труд, порою гнетущий до невозможности.

Но никогда не бросали какой-то вызов. Кому?

Таким же, из тех же простых, но ставших побогаче. Или сложных, но определивших себя простыми в своем состоянии незримых богатств.

Так и трудились, так просто и жили. Но жили ли наверняка?

Никто не знает. Или точнее, не знал, ибо сейчас все то по-другому.

Теперь, мы умнее, хотя и слепы. И сама жизнь определила судьбу, а сама природа наделила нам жизнь.

Совсем не знаю, зачем рассказываю я все то, что уже произошло, да еще кому-то из стороны зеленых чудес.

Прошло уже много времени с тех самых пор, и память моя несколько ослабла. Но все же, основное я помню и попытаюсь рассказать так, как то видел и переживал сам.

История наша началась давно. Еще живы были мои предки, когда на планету обрушилась часть одного нашего светила.

А их у нас было несколько. Так постарался когда-то тот, кто неизменно называет себя Богом и велит творить какие-либо новые чудеса.

В эпоху моей юной стойкости и всякого природного равновесия я слыл природным гигантом и был великолепно исполнен телом. Сила была, ума немного ей принадлежало. Что еще надо человеку, чтобы благополучно дожить до старости?

Совсем немного я так прожил, как случилось невероятное.

На планету упал поток того самого света, который издавна излучал только жизнь, вдохновляя тепло и чувство полной уверенности в завтрашнем дне.

Не забуду теперь того самого дня аж до скончания моих веков.

Все было даже очень просто. Вначале ветер разогнал небольшие тучи, а затем день вдруг сменился ночью

Это случилось как раз пополудни.

И вначале все думали, что просто у всех испортились часы. Но наступившая тьма неожиданно разрезалась светом.

Причем, таким ярким, что в одно мгновение мы все потеряли дар видения.

Не было взрывов или разрывов, не было толчков и тому подобного.

Все произошло очень тихо и совершенно безболезненно.

Так я и многие потеряли свое зрение, и никто от этого не ушел.

Ни очки, ни даже самые темные закоулки не могли спасти от поражения. Свет был и очень яркий.

Но тепла или горячности, жара не наблюдалось.

Как выяснилось уже потом, в пору моей человеческой зрелости, одно из наших светил сместилось с орбиты и на время утеряло свою привязанность к одной из планет.

Так случилось потому, что проблемами космоса не занимался никто. Жили, как хотели и как могли.

Вся дань отдавалась природе, и в ней большинство видело основной признак ума. Несомненно, он был. Но не настолько верен в отношении нас самих.

Природа, естественно, устояла. Она, как говорят, прижилась.

Основную катастрофу претерпели мы сами, да часть тех живых существ, что позаселила нашу округу и могла, как и мы, хоть что-то видеть.

Но животному проще в том отношении. Его природа несколько иного исполнения, хотя внешне вроде бы и похожа.

Оказавшись на краю гибели, мы все сплотились. В буквальном смысле этого слова.

Толпы людей, порой бесцеремонно ощупывающих с ног до головы друг друга, устремлялись то в одну, то в другую сторону.

Голос уже не был верным признаком опознавания кого-то. Ибо, свет наложил на нас еще одно взыскание.

Мы потеряли дар хорошо слышать. Различали, конечно, голоса, но тонкости в слуховом понятии не было.

Был какой-то общий фон, который нельзя в целом назвать шумом, но и не относить к этому тоже нельзя.

В общем, это что-то среднее между двумя этими понятиями.

Наша «сплоченность» продолжалась аж до той поры, пока мы вновь не обрели дар нового видения.

Не знаю, что конкретно произошло, но внезапно мы все обрели снова зрение. Но то зрение было совсем другое.

Какое-то туманное, рассеянное и, как бы это выразить, преждевременное.

То есть, я мог бы увидеть человека еще до того, как он реально подошел бы лично ко мне. Вначале, мы сильно путались и зачастую начинали разговор еще задолго до появления самого собеседника.

Но затем приспособились к этому и определяли приближаемость по звуку шагов или просто по голосу, если изображение не было особо ярким или токсичным.

Это слово очень точно определяет явно приблизившегося к вам другого человека. Начинали болеть глаза, а порою, даже истекали слезы.

И к этому мы привыкли и, как говорится, смирились.

Шум в ушах стоял, как и прежде. И с этим мы жили довольно долгое время, пока наши учености не изобрели аппарат, способный поглощать этот нереальный шум и хорошо отображать саму среду нашего слепого передвижения.

Как же мы работали?

Признаюсь честно. Вначале, вовсе никак. Были слезы, лились обильно ручьями.

Произрастали проклятия неизвестно в чей адрес и были случаи откровенных самоубийств.

Для многих это показалось концом света, хотя как раз света было премного.

Только нас самих внутри съедала темнота. Моя страна потеряла в этой «битве» почти половину населения.

Живые хоронили мертвых наощупь и по запаху, исходившему от разлагающихся тел.

В результате этого погибла еще часть населения. Странно, конечно, но нас не охватила в тот период ни одна какая-либо болезнь.

Если бы это случилось, то не осталось бы никого. Я сам похоронил своих предков и, как ни странно, все же устоял в борьбе выбора жизни и смерти.

Так случилось и с другими. Спустя месяц наших всеобщих страданий, мы начали несколько приходить в себя.

Появилось то самое другое зрение, и в пору было собирать большие собрания.

Народу оставалось немного. Потому, толп не наблюдалось и криков не намечалось.

Говорили тихо, спокойно и более вежливо. Теперь, все были равны. Не стало должностей, не стало их представителей.

Остались просто люди, ослепленные светом и утратившие на время свою работоспособность.

Но тогда этого еще никто не знал. Никто даже не мог подумать, что зрение будет способно так проявиться.

Уже спустя годы в силу возникшего вдруг природно-сложенного иммунитета, мы обрели дар видения, но совсем не того порядка, что был предыдуще. Но, как говорится, и тому были рады.

На самых первых собраниях мы поклялись, что будем держаться совместно, и что общими усилиями будем добиваться своего нового счастья – видеть мир обычным человеческим зрением.

Это стало для нас основной целью после гибели стольких людей и всецело перенесенных мук.

И тогда, мы все поняли, что нет более счастья, чем лицезреть самих себя, а также другое, что в целом нас составляет и нами же правит природно.

Стало понятно, что никакое богатство не сможет заменить ум, и ничто другое не станет так необходимо, как именно это.

Было признано, что мы жили беспечно, в муках для самих себя и никого больше.

Было понято, что основной дар природы – это способность ее увидеть и в целом различить самих себя.

Для каждого слепого – это есть истинное счастье. Для каждого не усмотрящего его – это есть истинное горе и трагедия всей его жизни.

Потихоньку мы возвращались к работе. Самое трудное начать. Но мы смогли пересилить это и взялись за дело.

Кто за какое. Кто, как мог, ибо в новых условиях нужно было и сотворять по-новому. Очень трудно все это начиналось.

Порой, приходилось ориентироваться наощупь, так как зрение еще не окрепло, а память несколько подводила.

Были травмы и были трагедии. Трагедии жизней, в первую очередь. И мы горько оплакивали тех, кто ушел, и кто уже больше не мог возвратиться.

И мы еще больше сплачивались и представляли собой уже не просто человеческий «разнобой», а какую-то живую природно созданную величину, собранную воедино для совместного проживания и выживания.

Именно в этом просматривался для нас природный ум и его выражение в самой среде. Но это мы усмотрели уже потом.

А тогда, мы просто понимали, что это единственный выход из создавшейся ситуации.

Спустя время, наше племя несколько определилось. Примерно через год начали образовываться новые семьи, а спустя еще время, появляться на свет дети.

Конечно, самое печальное было то, что, рождаясь, они порождали собой новую слепоту.

Это было горько осознавать самим родителям и, в целом, всему поколению оставшихся в живых.

Потому, призвав к долгу все учености совместно, мы начали пробивать дорогу в науку. Не скрою, тяготы наши были огромны. И если бы не откровенная помощь со стороны, мы вряд ли добились бы того, что имеем сейчас.

Какой слепой может увидеть бактерию или что-то еще в этом роде. Нам помогли, и дали возможность восстановить ход прежнего времени.

Но за тем последовало недвусмысленное предупреждение о том, что другой такой помощи не дождаться.

Она была единственной и краткой, как помощь настоящего ума, спасающего себя от разврата мысли и, само собой, тела.

Как и принято говорить в таких случаях, спасибо за то оказанное нам доверие и за доброту, снизошедшую с небес.

Через время, когда науки вошли в силу, и наши учености смогли добиться выражения настоящего зрения, а уже следовательно и все мы сами, было восстановлено то самое светило и узаконено извечное его тепло.

То было сделано общими усилиями и, в целом, стало достижением всей цивилизации, коей мы стали, преодолев ту самую разобщенность, что состояла прежде.

Но то было уже дело не моего времени и жизней другого порядка. Я застал лишь всеобщее объединение и выражение единой воли всех в самом действии.

И вот, спустя многие годы пребывания в, так называемой, вечности, я снова обращаюсь ко времени тому и просто думаю, что же мешало выразить наш ум прежде и довести дело до общего разрешения проблем.

Думаю долго и не нахожу ответа.

Очевидно, одного моего ума мало. Правильно потому говорят, что один – это хорошо, а двое и больше – лучше.

Именно это понято мною, как нельзя ближе, ибо все оно пережито и уложено в самой жизни, имеющей вид какой-то космобактерии или другого космовещества.

За пеленой тумана вновь наступила пора прозрения. И как радостно было видеть мир снова многим обычным простым человеческим зрением.

Видеть его во всех исполнимых красках света или того огня, что всегда может причинить нам боль.

Надо помнить об этом и повелевать собою. Не в сторону глупости и одиночества, а в сторону ума и всякой сближаемости в его роде.

Изъясняясь совсем по-простому, я не хочу прибегать к чисто научным фактам познаний.

Я просто хочу, чтобы всеми было понято лишь одно.

Что всякая дорога, уводящая в вечность существования, будет верна, если по ней будет катиться или идти ум, не взирая на неприглядную глупость и глуховатость обычного разобщенного дня.

Я хочу, чтобы многие поняли также другое.

Что мир населенных живых существ – это просто исполненная временем величина трудоемких затрат какого-то односторонне развитого ума, желающего не пребывать в одиночестве и предполагающего другое развитие в силу достижения иных категорий ума.

Я не землянин и не тот, кого можно обозначить инопланетянином. Так можно говорить лишь о живом натурально состоящем существе.

Я же – просто вещество, силой небес опустившееся в ряд земной и немного раскрывшее свои условные рамки сохранения.

Можно назвать это просто душой того самого человека, что пережил описанное и по-своему вошел в историю своего народа.

Нет, я не герой и не кто-то в его подобии. Я просто человек из простого рода, и я просто душа такого же сродного человеческого происхождения.

Не надо замысловатостей и не надо самостоятельных поисков дознаний. Я потусторонняя величина и такое возможно благодаря самому течению времени.

Весь мой рассказ вовсе не придуманная история и не ложь, желающая в чем-то убедить сама себя.

Это правда. Правда сложения другого дня, другой эпохи и, в целом, иных человекоподобных существ.

По сути, в них нет различия, и есть однородность. Это их ум.

Только он объединяет и не делает исключений для тел.

Совсем скоро я снова удалюсь из пространства Земли и окажусь на своей планете, где, как и прежде, светит четыре солнца, и обогащает тот свет луна.

И я уже не буду больше слепым, и не будут такими все мои близкие или просто другие люди.

И я уверен, что в моем мире царит покой и настоящее счастье. И я также знаю, что в момент моего планетного «приземления» вновь возгорится свет и придаст свою дань всему торжеству этого события.

Но то уже будет не тот свет и его понятие. То свет при рождении нового человека и радость от того всему окружающему.

Хочу побыстрее увидеть это и преодолеть поле внешних отторжений для того, чтобы снова обрести ту самую жизнь.

Говорят, душа не видит и не переживает. С одной стороны – это так, но с другой – это вовсе не верно.

Все переживаемо мною и все видимо для понятия сложного космического вещества. Верьте моим словам и не усомнитесь в их силе когда-нибудь.

Возможно, ваше время опередит события и не создаст того, что было у нас. Не допустите того сами и попытайтесь понять все вокруг, чтобы выяснить настоящую суть всеприродного ума.

Не упустите свой шанс выживаемости и не согласитесь с просто силой самой природы.

Нельзя уступать ей первенство, ибо это грозит извечным изгнанием и всецело состоящей слепотой.

Я уже отлетаю и возможно уже завтра буду на другой стороне Вселенной.

Побывав здесь, я хочу побывать и в других местах и всецело убедить многих в том, что лучше ценить жизнь пока она есть, а не тогда, когда время ее просто вышло.

Я постараюсь это сделать, если только смогу пробиться сквозь «осадные» тучи многих повелений и сквозь дремучие вершины чьих-то разрозненных природных сотворений существ.

Благодарю вас за оказанное внимание и удаляюсь вдаль для пронесения того же в иные широты космоса.