Текст книги "Эльдорадо. Рассказ"

Глава 2. Берег

Спустя некоторое время трапеза завершила пределы своего развития, и мы окончательно убедились, что судьба – это ни что иное, как некоторая благодарность за столь ущербное для нас существование, и что дается она не каждому и не одновременно испытуема на ком-то. Пройдя сквозь такое длительное путешествие по морю и преодолев довольно большое умственное противостояние, я вдруг обнаружил, что искал совсем не то, чего хотелось бы, и избегал именно того, с чем пришлось в своей жизни столкнуться.

И это было мое самое первое убеждение и одновременно – заблуждение в доискивании чего-то одноименно святого и умопомрачительно унизительного по части своего внешнего омерзения. И в ту минуту мне захотелось действительно уйти из этой жизни и прекратить все дальнейшие поиски в стране златогривых чудес. Но, то ли внешнее небезразличие, то ли блеск в моих глазах, привлекли внимание капитана, и тот, внимательно посмотрев мне в лицо, определил:

– Ты будешь старшим среди них, – что неизменно ударило по моему слаборазвитому самолюбию, и я мгновенно вырос в своих собственных глазах, ответив на это подобным образом общения.

– Есть, капитан, – и услужливо приложил руку к своей пустой голове, отчего все захохотали и показали на меня пальцами.

Это несколько снизило возросшее напряжение среди всех разобщенно общающихся и дало возможность некоторого внутреннего успокоения мне самому и моим мыслям, возросшим за последнее время до предела.

В ту же минуту этого общего расслабления мне пришла в голову одна-единственная мысль, что начинать искать нужно с другого места, и я незамедлительно решил оповестить об этом капитана, на что тот, решительно обернувшись, ответил.

– Кажется, умник, я не давал тебе права командовать мною лично, а всего лишь над этим безрогим скотом, – и он махнул своей рукой в сторону моих спутников.

– Извините, капитан, – поспешил я загладить свою вину, – кажется, я смешно выгляжу для того, чтобы давать вам советы. Простите, больше этого не повторится.

– Вот, вот, – как-то смягчился капитан от такой изысканной, неподобающей мне речи, – и я о том же. К тому же, твое основное дело – это просто копать, да присматривать за другими, чтобы не разбежались. Смотри мне в оба, иначе пущу по ветру, если что не так, – и он, повернувшись, занялся своим делом.

Я же, прикусив свой собственный язык, остался на месте и ожидал вместе с другими своей дальнейшей участи.

Берег полностью овладел нашим вниманием, и постепенно мы все увлеклись его осмотром. Мелкая вода не давала подойти судну более близко, а поэтому высаживаться пришлось прямо на воду и брести до берега своим ходом.

Мне было страшновато. Вода хоть и доходила до пояса, все же таила в себе какую-то невидимую постоянную опасность.

Я это чувствовал и, то и дело, посматривал то по сторонам, то под воду. К счастью, в то раннее утро всем присутствующим здесь было явно не до нас, и мы благополучно достигли берега, не потеряв никого по дороге.

Позже, удивляясь неоднократно такому повороту событий, я непременно усматривал в этом тот же скрытый таинственный смысл, возведенный мною до откровенного идолопоклонничества в духе того времени.

Можно сказать, сама судьба распорядилась так, чтобы не отпугнуть нас самих от первоначально задуманного и не навлечь грозу ранее указанного ею времени.

Поэтому, преодолев последние метры этого водного простора, я с облегчением вздохнул и с некоторой надеждой на благоприятное возвращение домой, хотя его и не было в моем утонченном понимании, принялся осматривать близлежащую окрестность, дабы не налететь на то, чего сам не знаешь или пока не испытал на себе.

По какому-то странному совпадению, выбравшись на берег, я оказался совсем рядом с капитаном, который шел немного в стороне.

– Торопишься, – как-то зло сказал он и посмотрел в мою сторону.

Я снова извинился и вежливо предложил ему место впереди, оставаясь позади и дожидаясь своих подчиненных.

Берег встречал нас суровым молчанием, и мне показалось вначале, что здесь и вовсе нет никого. Но вот, когда мы приблизились к самой первой, густосплетающейся в одно целое и неделимое растительности, природа вдруг ожила и одарила нас целой массой различных голосов.

Шум поднялся невообразимый. Какие-то зверьки то и дело шмыгали почти у нас под ногами, а по веткам деревьев и в густых зарослях прыгали животные, создавая своими движениями дополнительный шум с треском ломавшихся веток и отрывающихся больших листьев.

Капитан на минуту остановился и в недоумении повел головой в сторону. Мы встретились с ним взглядами. И в нем я уловил мимолетный страх за его собственную жизнь и мгновенное понимание всей опасности задуманного путешествия.

С секунду подержав этот взгляд на себе, я отвернул голову в сторону и посмотрел на своих спутников. Лица их вовсе не выражали какой-то уверенности, а наоборот, лишь дополняли растерянность капитана.

– Хорошо, – наконец, громко сказал он, обращаясь неизвестно к кому, и в ту же секунду, словно по какому-то уговору, вокруг стало тихо.

Даже листья перестали шевелиться и шуршать на небольшом ветру.

Жозеф снова в недоуменьи осмотрелся по сторонам, а через секунду продолжил:

– Вначале познакомимся, – и решительно шагнул навстречу новому и неизвестному.

Мы последовали за ним. Оказалось, что среди массы дикой растительности существуют и свои тропы.

Очевидно, по ним и передвигались животные, создавая тот, почти невероятный шум.

Природа снова отозвалась разноголосьем, но на этот раз оно отодвинулось дальше, вглубь побережья и в сторону от нас самих.

– Они уходят, – довольно произнес капитан и потер почему-то ладони.

Но, как оказалось позже, это было только своеобразное отступление дикого мира в своем недоумении и непонимании действий вдруг нарушивших их покой существ.

Мы с трудом продвигались среди густой раскладистой растительности и поочередно выходили вперед, меняясь местами, друг с другом, дабы дать передохнуть ведущему.

Наконец, густосплетения начали понемногу редеть, и мы с удивлением обнаружили, что один вид растений уступает другому. Одни оставались позади, а впереди, словно мгновенно рождались, были совершенно другие.

Такого мне никогда не приходилось видеть. Это были настоящие чудеса.

Мы остановились на время, чтобы передохнуть. Природа уже почти совсем расступилась, и перед нашим взором открылась полупустынная местность.

– Странно, – произнес капитан, осматривая территорию и поглядывая назад, – такого я не видел нигде. А мне пришлось много бродить по морям в поисках драгоценных камней. И везде, где я побывал, такого не встречалось.

– А вам не кажется подозрительным, – вдруг что-то осенило меня сверху, – что наступила какая-то глухота. Даже птицы и те перестали петь.

Все мгновенно вслушались в окружающее. Почему-то начала нарастать внутри тревога.

– Будем продвигаться вперед, – решительно сказал Жозеф, направляясь по тропинке вглубь побережья.

Нам ничего не оставалось делать, как последовать за ним. Но, не пройдя и двадцати ярдов, он неожиданно остановился.

Что-то заставило его это сделать. Я это точно видел, но не мог понять что.

Наконец, я понял, что это располагается где-то вверху, судя по голове капитана и ее напряжению в одном направлении.

Я поднял глаза кверху, стараясь голову держать в нормальном положении. То, что я там увидел, завтавило меня невольно вздрогнуть.

В небе парил небольшой огненный шар. Он спокойно приближался к голове капитана, словно пытаясь водрузиться на нее сверху.

Мы остановились. Стояла тишина. Только небольшой треск и шипение издавал тот шар, опускаясь все ближе и ближе к человеку, стоявшему впереди нас всего лишь в нескольких шагах.

Все замерли. От напряжения у меня внутри словно что-то оборвалось, а волосы начали подниматься вверх, становясь густой щетиной.

Шар сблизился с головой несчастного капитана. Раздался сухой щелчок, и потом почти мгновенно тело капитана судорожно забилось, а спустя секунду, рухнуло на землю, издав при этом лишь небольшой гулкий стон.

Шар исчез. Его словно и не было вовсе. Капитан лежал на земле и не подавал никаких признаков жизни. Никто не решался к нему подойти.

Набравшись смелости, я решил проверить: жив ли он еще!

Подойдя к нему вплотную, я присел возле тела и осмотрел глазами. Никаких ярко выраженных признаков я не обнаружил и прикоснулся к нему рукой, дабы нащупать пульс и проверить задуманное.

Что-то слегка ущипнуло меня и на этом все закончилось.

Жозеф был мертв. Лицо его выражало благотворное спокойствие, глаза были открыты и как-то очень устало смотрели прямо на меня.

Мне стало не по себе. Я приподнялся и отошел в сторону к ближайшему дереву. Затем, немного прийдя в себя, сообщил о гибели капитана всем остальным, и мы собрали небольшой совет.

Команда потеряла своего командира и в растерянности не знала, что предпринять. И здесь неожиданно мне пришла в голову мысль, что надо взять дальнейшее руководство на себя.

Но согласится ли с этим команда?

Этого я не знал. Но все же предложил свою помощь, выразив это несколько двусмысленно.

– Я думаю, что нет нужды бежать за его помощником, тем более, что мы прошли уже немало и возвращаться назад безрезультатно просто нет смысла. Можно и самим осмотреть местность. Как вы считаете? – и я с любопытством посмотрел в сторону членов команды судна.

Те, молча, переглянулись и, видимо решив для себя то же, сделали согласный кивок в мою сторону.

– Тогда остается еще один неразрешенный вопрос, – сказал я еще более скромно, – надо избрать старшего. Кто-то ведь должен руководить вместо капитана здесь среди нас. Как считаете?

И снова команда погрузилась в мимолетное размышление, но спустя довольно короткое время пришла к единому мнению, и один из них выразил их общее решение.

– Ты будешь возглавлять нас всех здесь, на этой территории. На судне мы будем подчиняться своему командиру.

– Согласен, – кратко и гордо ответил я, понимая, что вся ответственность теперь ложится на меня и это дает некоторое право обретения власти над остальными, – только давайте вначале решим, что делать с телом капитана? Нельзя же его так оставлять. Нужно похоронить. Но где? И как избежать излишней болтовни на судне? Могут и не поверить. Еще подумают, что это мы убили его.

Команда и мои спутники, услыхав такое, растерялись. И, действительно, было от чего. Никто кроме нас не видел этого, и тот же помощник может подумать, что все мы сговорились и, возможно, захотим убрать и его самого в дальнейшем.

Поэтому он мог и увести корабль отсюда, хотя это и рискованно.

Но любой моряк пожелает, что лучше умереть на судне, нежели остаться навеки в каком-то диком, неизведанном мире.

Посоветовавшись, решили пока ничего не сообщать помощнику и остаться на ночь здесь, на побережье.

Вопрос только заключался в том, что нечего было поесть. Среди изобилия растительности мы пока ничего съестного не обнаружили. Какие-либо животные также отсутствовали, стараясь держаться от нас подальше. Поэтому вопрос этот оставался самым острым на ту минуту.

Наконец, обговорив и это, мы решили послать на корабль двух членов команды за провиантом и заодно передать помощнику, что капитан изменил свое решение и решил обосноваться на берегу.

Два избранных незамедлительно отправились обратно. Мы же решили дожидаться их здесь, не уходя никуда.

Нужно было заняться выбором места погребения капитана.

Команда вначале не соглашалась на это, предпочтя ему другой вид дальнейшего существования согласно их традициям и уверованиям. Но спустя время небольшого дополнительного обсуждения, все же решили похоронить его здесь.

Просто не было другого выхода. Тогда я, как старший среди всех них, решил поискать место для этого и пошел еще дальше вперед, желая несколько углубить знания о местности, а заодно и решить вопрос с захоронением.

Все остальные расположились на отдых и принялись ожидать моего возвращения.

Насколько я понял, особо никто не желал более рисковать своей собственной жизнью, и это меня несколько омрачило.

Но делать нечего и пришлось исполнять задуманное.

Я прошел немного вперед, оставляя позади уже полузастывшее тело капитана, и углубился в какую-то дикую высокую растительность, которая издали казалась просто травой.

Пройдя немного и не обнаружив ничего подходящего, я решил повернуть обратно. Внезапно меня осенила еще одна мысль. Почему-то мне показалось, что за мной кто-то наблюдает.

Не знаю, как это произошло, но неожиданно резко обернувшись, я увидел позади себя какое-то невообразимое животное огромного размера с дикими красновато-розовыми глазами и длинной шерстью. Рост его казался мне огромным.

Оно опрежало меня в этом где-то головы на три-четыре. Точнее сказать не могу, так как ноги неожиданно задрожали в коленях и, казалось, я вообще лишился дара речи.

Животное смотрело на меня в упор. Наверное, что-то во мне показалось ему знакомым и, судя по всему, оно пыталось что-то там себе вообразить или вспомнить.

Наконец, довольно растянув рот в своей ужесточающей общие формы улыбке, оно протянуло мне свою огромную лапу, такую же лохматую, как и все остальное тело, давая понять, что настроено дружелюбно.

Не в силах оторвать свои ноги от земли и не в состоянии двигаться и шевелить руками, я лишь немного присел, едва-едва удерживаясь на ногах, и произнес что-то очень схожее с обыкновенным: «Угу, угу…»

Животному это понравилось, и оно сходу обволокло меня в свои лохматые объятья. От ужаса я думал, что помру на месте. Но, к счастью, этого не случилось и спустя время я оказался на земле совсем один и в некоторой растерянности от произошедшего.

Животное же куда-то исчезло, словно испарилось вовсе. Я протер глаза. Уж не показалось ли мне все это?

Но осмотрев местность и обнаружив на себе длинные волоски шерсти животного, я убедился, что все это не сон и не голодный обморок после длительного пребывания в трюме корабля.

Меня охватило сильное волнение, и пробил озноб, а затем судорога. Я посидел еще с полчаса, а затем, немного придя в себя, медленно встал и пошел обратно.

Сдзлав несколько шагов, я в опаске повернулся. За мной никого не было, и я быстро-быстро зашагал к своим.

Выйдя из этой высокой травы, я оказался почти рядом с телом капитана, которое так и продолжало лежать в ожиданьи чьих-то решений.

Я как-то облегченно вздохнул, и, прошагав мимо него, направился к оставшимся.

К величайшему моему изумлению, никого на месте из всей нашей группы мне обнаружить не удалось.

Только смятая в отдельных местах трава, да брошенные пару лопат свидетельствовали о пребывании здесь людей.

Я в суеверном ужасе осмотрелся по сторонам.

Никого не было видно. Нужно понять такое состояние, когда человек остается один на один с окружающей его природой, причем в неизвестной ему местности с ее представителями.

Волнение охватило все мое тело, и вновь пробежал озноб. Я не знал, что предпринять.

С одной стороны, мне хотелось бежать быстрее с этого места, а с другой, я не знал, что делать с мертвым капитаном и куда бежать вообще.

Наконец, немного успокоившись и приведя в порядок свои внутренние мысли, я все же отважился и решил похоронить тело прямо на тропе, дабы точно знать, где оно захоронено, а затем идти на поиски всех остальных.

Зачем я это делал тогда, я сейчас не знаю. Но, наверное, это было нужно или решено каким-то сверхъестеством, в которое я начинал верить все больше и больше.

С небольшим страхом в душе, я все же взял лопату и направился к телу покойного. Спустя минуту, уже ковырял землю и пытался не смотреть ни на него, ни по сторонам.

Через время яма была готова и я, пренебрегая своими ранними уверованиями, схватил тело капитана и, мигом опустив вниз, тут же быстро закопал, оставив на месте погребения лишь небольшой холм, который хорошо утрамбовал, дабы он не расползался в стороны.

Пот лился с меня ручьем. Тело дрожало, колени подгибались и я думал, что вообще скоро свалюсь от такого перенапряжения внутренних чувств.

Но вот, немного передохнув и как-то успокоившись, я набрался некоторой смелости и уже более храбро начал смотреть на окружающий меня мир.

К тому моменту природа снова развязала свой язык. Уж не знаю, с чем то было связано, но наверняка не с тем, что со мною лично происходило. По крайней нере, мне так тогда все казалось.

Я осмотрелся по сторонам. Судя по всему, мои спутники разбежались кто, куда в разные направления. Очевидно, что-то их сильно напугало.

«Уж, не то ли животное, которое заключило меня в свои объятия?» – подумалось мне в ту минуту и при мысли об этом, меня снова бросило в жар.

Но потихоньку я начал справляться со своими чувствами и занимать более хладнокровную позицию.

Наверное, такое происходит с каждым, кто хоть раз в своей жизни побывал в подобной ситуации. Конечно, это слабо меня утешало, но все же как-то поддерживало и давало силу для дальнейших действий.

Постояв немного и, наконец, решившись пойти в одну сторону, я сделал шаг вперед. И снова, словно из-под земли, позади меня выросло огромное животное и схватило меня своей огромной лапой за плечо.

Я обомлел, да так и застыл на своем ходу. Повернувшись, увидел снова улыбающиеся черты его лица и протянутую ко мне руку. Но на этот раз в ней было что-то такое, от которого мне ослепило глаза.

Я машинально прикрыл их рукой и, немного отведя взгляд, снова посмотрел. Животное исчезло, а на месте глубоких следов, проделанных им, лежало то, что меня вначале ослепило.

Я поднял это и внимательно изучил. Уж, не знаю, как мне удалось в ту минуту сообразить, но я вдруг понял, что это и есть тот драгоценный камень, который искал погибший капитан.

Мне не приходилось ранее видеть подобное, но доводилось слышать в тех же тавернах о каких-то сказочных землях, где очень много такого камня, который дает людям богатство и, впоследствии, райскую жизнь.

Я недоуменно пожал плечами, пытаясь понять поведение этого неизвестного мне существа.

Зачем оно дало мне это? И как понимать настоящее его отсутствие, да и вообще, сближение со мной? Чего оно, собственно, хочет от меня? Может, я ему нужен зачем-то?

Эти вопросы как-то мигом выросли у меня в голове и заставили на некоторое время задуматься над моим, почти бедственным положением.

Я присел на траву и стал размышлять.

Что понадобилось здесь капитану? Золото? Да, очевидно, это. Конечно, он скрывал все от нас до самого последнего дня. Естественно, то же нужно и его команде, так как задаром никто бы не ходил по морю столь далеко.

Нас же взяли только потому, чтобы использовать как рабочую силу. А затем…? А, что затем? А затем, как говорят, концы в воду.

To eсть, нас в воду, чтобы никто не знал и не догадался. Да? Но откуда об этом месте знал капитан? 3начит, существующее поверье или болтовня вовсе не такие. Значит, кто-то знает об этом месте и видимо сообщил об этом капитану. Может, кто из команды?

Нет, вряд ли. Имело бы смысл так рисковать самому капитану. Значит, либо его кто-то нанял, либо он сам, разузнав об этом, отважился на такой далекий поход. Что ж, это более вероятно. Но, что делать теперь мне? Куда разбежались все остальные? Еще подумают на судне, что я не такой, как другие, и что это я расправился с командиром?

Да нет, вряд ли. Другие же видели, что это не так. Значит, скажут. И соответственно – я не виновен. Но поверит ли помощник во всю эту историю с огненным шаром, да и как доказать теперь свою невиновность, если его тело уже погребено мною же. Значит, места для меня на корабле может и не найтись, если обо мне не позаботятся другие. Нужно найти их и рассказать о случившемся со мною. А поверят ли они мне? А почему нет? Вот камень в руке, как доказательство всему, следы на земле также, да и сами они видели, наверное, животное, раз бросили все и убежали.

Но вот, что интересно. Если я покажу им камень, то они тут же спросят, где я его достал и прикажут вести на то место и будут искать. Как же они тогда поступят с животным, если оно вдруг покажется снова, думая, что и другие, как я? Может, захотят расправиться с ним, чтобы не мешало искать? Они ведь за этим сюда приехали. Да-а-а. Что-то не складно для меня получается. Все как-то однобоко. Да и животное жалко. Оно ведь вроде дружелюбно настроено, даже камень вон принесло…

Не зная, что предпринять, я осмотрелся по сторонам, вглядываясь в темную чащу впереди. Что-то меня привлекло в той стороне.

Неожиданно передо мною выскочило какое-то животное и бросилось туда, куда я смотрел. Спустя короткое время оно исчезло из виду, оставив после себя лишь неглубокий след.

Не знаю почему, но я встал и пошел в ту сторону, по дороге стараясь примечать местность и несколько опасливо осматривать отдельные участки, где вполне мог спрятаться кто угодно.

Надо сказать, что лопату, как единственное мое оружие, я на всякий случай прихватил с собой и теперь, гордо возвышая ее над собой, продвигался все ближе и ближе к чаще.

Наконец, я пересек более-менее открытую местность и оказался один на один с окружающей меня со всех сторон чащей.

Страх слегка пробежал по моему телу, но вскоре я освоился и потихоньку начал продвигаться дальше, иногда помогая себе лопатой разгребать встречные заросли.

Вокруг стояла глубокая тишина. Как-то странно было это наблюдать. Стоило начать какое-то движение – и вмиг все замирало. Наоборот же – оживало снова.

Наверное, в этом был какой-то смысл, и я все время пытался понять, почему так происходит.

Пробравшись на какую-то менее заросшую местность и опустившись на колени, чтобы напиться воды из небольшого, протекающего рядом ручья, я вдруг почувствовал чье-то таинственное присутствие.

Холодный озноб вновь пробежал у меня по спине, и я весь напрягся в ожидании какого-то нападения.

Но ничего подобного не случилось. Поэтому, попив воды, поспешил убраться отсюда подальше и зашагал вперед.

Внезапно передо мною, шагах в пяти, вновь выросла фигура того животного. Я остановился в неведении.

Оно подошло ближе и снова протянуло руку. На этот раз в ней лежал камень побольше, и уже не сверкал, как предыдущий, а только поблескивал в жалких лучах, пробивающегося сквозь темень листьев солнца.

Я взял этот камень прямо у него из руки и, прижав его к сердцу, сказал:

– Спасибо. Угу, угу, – и закивал головой в знак своего согласия с его деятельностью.

– С-п-а-с-ь-и-б-о, – повторило негромко животное, при этом чудовищно открывая свой рот и шевеля в нем языком.

Камень мгновенно выпал у меня из руки, и я весь побледнел.

Уж, не знаю, чего я больше испугался: того, что животное заговорило человеческим голосом или того яростного выражения в мимике его лица при выговоре подобного.

На секунду мне даже показалось, что оно готовится меня съесть.

Животное, видимо не поняв такое мое стояние, подобрало камень из глубоких травяных зарослей и вручило мне снова, при этом повторив те же слова, что и я.

– С-п-а-с-и-б-о-о. Угу, угу.

Причем последнее выражение у него получилось значительно лучше, нежели первое.

Значит, решил я про себя, оно может разговаривать, если его обучить этому и показать. Но зачем оно постоянно сует мне эти камни?

Этого я не мог понять, а поэтому совсем по-человечески просто спросил, набравшись храбрости и при этом, пытаясь то же объяснить руками.

– Чего ты хочеш за это? – и я начал тыкать сначала пальцем в камень, а затем в возвышающуюся надо мной грудь животного.

Судя по всему, оно не поняло моего вопроса и только повторило предыдущие слова, при этом так же ужасно искривляя черты своего лица.

Тогда я взял и отдал камень животному, вложив его прямо ему в лапу, и отрицательно помотал головой.

Оно почему-то рассердилось и открыто выразило свое недовольство голосом совсем слабым и не сильно развитым, как то бывает у других. Потом сунуло мне его обратно и, обратившись ко мне спиной, начало уходить вглубь чащи.

– Эй, постой, – почти крикнул я, и бросился за ним следом, совсем не понимая, зачем это делаю.

Животное не обратило внимания на мой возглас и, лишь посмотрев, что я иду следом, продолжило свой путь.

Тогда до меня дошло, что оно хочет мне что-то показать, и я, еще пуще прежнего, устремился за ним следом, пытаясь по дороге не отставать и не отвлекаться.

Мы прошли очень длинный участок густой растительности. Затем пересекли ручей вброд и через некоторое время вышли на небольшое черное плато.

Солнце уже стояло над головой, и определить в какой стороне мы находимся было просто невозможно.

Я продолжал идти за животным. Оно пробиралось все дальше и дальше, оставляя позади себя глубокий след, иногда сдвигая камни, если они попадались ему под ноги.

– Может оно хочет меня съесть? – неожиданно всколыхнула мою душу возникшая в голове мысль, и от этого внутри стало муторно, голова закружилась, а ноги мгновенно ослабли.

Я остановился и сел на ближайший камень, в поиске своего дальнейшего решения.

Животное, видимо почувствовав, что я остановился, повернуло свою голову назад и также прекратило движение. Затем оно село, как и я, на камень и принялось ожидать меня, лишь иногда поглядывая куда-то вверх и с некоторым любопытством, возвращаясь взглядом ко мне. От того мне стало еще хуже.

– Точно, хочет отвести подальше и съесть, – пришла в голову мысль, – но, что мне сделать? Убежать? Но куда, да и вряд ли я смогу это сделать. Оно ведь в один миг меня догонит. Так что же тогда? 3ащищаться? – и я с беспокойством посмотрел на свою лопату, – Да-а-а, – тут же согласился я, – неподходящее оружие для такого великана. Максимум, чего я добъюсь, так это то, что получу мгновенную смерть в этой неравной схватке. И чего ему от меня надо?..

В таких вот мыслях и протекали минуты моего страха. Животное, наверное, устав ждать моего решения, почему-то заволновалось и принялось колотить себе грудь руками, всем видом обращаясь ко мне, как бы давая понять, что нужно идти.

Я судорожно сглотнул слюну и, мрачно вздохнув, поднялся с камня. Животное обрадовалось и внезапно сказало то же, что я ему прежде, как-будто понимая, что оно значит.

После чего, встало и отправилось в путь, все дальше и дальше увлекая меня за собой вглубь этой полугористой местности.

Я понуро брел следом, и мне казалось тогда, что это последние шаги в моей бренной жизни. И хотя я особой тяги к ней не испытывал в силу предыдущих объяснений, все же не хотелось вот так глупо умирать, да еще в качестве съестного для другого.

Так и шли мы по довольно открытой местности. Оно впереди, а я чуть сзади, склонив голову и поминутно вздыхая.

Вскоре дорогу нам преградил огромный камень, и я хотел было уже обходить его стороной, как вдруг, животное принялось отволакивать его в сторону. Сначала я не понял, зачем оно это делает, но когда из-под него начала появляться какая-то дыра, то до меня дошло, что это вход в какое-то подземное жилище. Оставалось только удивляться его силе и способности к скрытности от других глаз.

Осмотревшись, я попытался запомнить это место, хотя и не знал толком, зачем это мне нужно. Все равно ведь, как я считал, моя участь предрешена.

Наконец, животное освободило часть прохода и предложило следовать мне внутрь, всем видом показывая, чего именно оно от меня хочет. Я грустно и тяжело вздохнул, пытаясь в последний раз насладиться солнечным светом и погреться в его лучах.

С минуту помешкав и испытав всю силу терпения животного, я все же шагнул вглубь, как мне казалось навстречу своей смерти.

Как только я спустился по странному ступенчастому коридору вглубь этого жилища, дыра за мной закрылась, а животное быстро поравнялось со мной, справившись довольно скоро с тем огромным камнем.

До сих пор не могу понять, как это ему удавалось. Я остановился, мысленно прощаясь с жизнью, и приготовился читать про себя молитву, которую в детстве читала мне мать.

Животное, не обратив на это внимания, проследовало мимо меня и удалилось несколько вперед, из чего я сделал вывод, что оно пока не голодно, и хочет оставить меня до вечера или до следующего дня.

Мне ничего не оставалось делать, как двинуться за ним вглубь этого странного коридора, который, скорее всего, напоминал какой-то туннель, искусно прорубленный кем-то среди огромного количества камней.

Странным было также то, что никакого источника света я не наблюдал, но вокруг было светло и совсем не сыро, как то могло быть среди камней.

– Странно все это, – подумалось мне в ту минуту, но задавать вопросы было некому и я потихоньку, стараясь рассмотреть все, как есть, двигался дальше.

Мы прошли совсем немного, как вдруг животное свернуло в сторону от этого прохода, лишь только сверкнув в мою сторону глазами, тем самым давая понять, что нужно идти следом.

Я подчинился. А что мне оставалось делать? Да и куда тут, собственно, бежать? Кругом одни камни.

Ответвление оказалось несколько уже, чем основной туннель, и животное едва не касалось самих стен. Я же, свободно проходил, так как был непомерно худ и особо не высок ростом.

Наконец, эта часть закончилась, и мы вошли в какое-то длинное и не сильно широкое помещение. В нем стояли большие деревянные ящики, на которых располагались такие же животные, только в меньшем размере.

При виде всего этого у меня сразу помутилось в голове, и я чуть было не рухнул на пол. Не знаю, что меня тогда удержало, но все же я устоял и попытался понять, что же здесь происходит.

К моему удивлению, меня никто не испугался, и все продолжали находиться в относительном спокойствии.

Мы проследовали мимо этих странных существ и углубились в другое ответвление, которое вскоре привело нас в небольшую комнату, где я увидел то, зачем меня сюда и позвали.

На каком-то топчане или на чем-то в этом роде лежало такое же большое животное, очевидно женского рода. На груди у него находилось совсем маленькое существо и, наверное, сосало грудь.

Я в недоумении остановился и не мог понять, чего они все от меня хотят. Наконец, первое, указав рукой на второе, что-то промычало по-своему.

Из этого я понял, что нужно подойти поближе и осмотреть других. Страшно переживая и, естественно, боясь, я подошел почти вплотную к самке и с удивлением обнаружил, что младенец совсем не похож на своих родителей, если это так можно было считать.

Я растерялся. Скорее всего, это был такой же человек, но все же чем-то не схож на него, да и размеры были, конечно, не те.

Он был гораздо больше любого человеческого младенца и более ворсист, если так можно сказать о состоянии его нательного покрова.

Но, наверное, это-то и пугало его родителей, и возможно, они ждали моего объяснения по этому поводу. Но, что я мог им объяснить, если сам не понимал в этом ничего.

Поэтому, осмотрев младенца, я отошел в сторону, и сказал, поясняя животному дополнительными жестами.