Текст книги "Единый учебник истории России с древних времен до 1917 года. С предисловием Николая Старикова"

Глава вторая

§ 23. Образование новых государственных центров на Руси и появление новых внешних врагов Руси в XIII веке. К исходу XII века падение Киева стало совершенно очевидным. Этот великолепный город, возбуждавший удивление иностранцев своею красотою и богатством, стал беднеть и пустеть. Население Киева и окружающих его Днепровских волостей начало искать других мест для поселения, убегая от половецкого разорения и княжеских усобиц. Оно уходило всего чаще на запад, в сторону Карпатских гор, или же на север, в лесную область вятичей и далее за нее, в так называемое «залесье» на верхней и средней Волге. И вот на окраинах Русской земли, на смену старому Киеву, к XIII веку возникают три различных центра государственной жизни, вокруг которых начинает сосредоточиваться русская народность. Эти центры суть: «господин Великий Новгород», ставший самостоятельным и обособленным государством; затем новый город Владимир, основанный в Ростово-Суздальской земле, и, наконец, город Галич на Днестре. В то самое время, когда Киев шел к упадку, эти города росли, крепли, богатели и привлекали к себе население. В Новгороде развилось вечевое управление, приведшее Новгород к республиканскому устройству. Во Владимире выросла единодержавная власть князя. В Галиче очень сильное влияние на дела получили бояре. История новых государств, сменивших собою Киевское, пошла поэтому неодинаковым путем, и судьбы этих государств оказались весьма различны.

В то же приблизительно время, когда вместо Киева обозначились новые столицы, то есть в начала XIII века, у Руси появились новые враги. С юго-востока на смену половцам внезапно пришли новые кочевники – татары и обрушились на Русь, разорив и поработив ее. На северо-западе, у Балтийского моря, начали наступать на Литву и Русь немцы, образовавшие свои колонии на устьях Зап. Двины, Немана и Вислы. Еще севернее их, на Финском заливе и р. Неве, появились шведы и начали тревожить Новгородские земли. Под напором немцев литовцы пришли в движение, стали объединяться и сами стали нападать на пограничные русские волости. Под ударами всех этих врагов должны были русские люди устраивать свой новый порядок. Новгород устоял против шведов и немцев и сохранил свою независимость. Но юго-западные русские области – Поднепровье – были покорены литовскими князьями. Восточная же Русь, разоренная татарами, надолго подпала татарскому игу. В новой тяжелой обстановке русскому народу пришлось бороться за самое свое существование. Народными героями этой эпохи стали именно те князья, которые умели соединять народные силы для этой борьбы и выступали добрыми страдальцами за землю Русскую. Такими были князь Александр Невский – в северной Руси, князь Даниил Галицкий в южной Руси, князь Довмонт – выходец из Литвы во Пскове.

Эта тяжелая эпоха, пережитая Русью в XIII веке, составляет переход от истории Киевского государства к истории тех государств, которые его заменили, а именно Новгородского государства, великого княжества Владимирского и великого княжества Литовского.

Новгородская Русь

§ 24. Город Новгород Великий и его страна. Новгород расположен по обоим берегам р. Волхова, при истоке Волхова из озера Ильменя. Среди болот и низменностей Новгород занял ближайшие к озеру возвышенные места по течению реки. На правом берегу Волхова находилась «Торговая сторона» города; на левом – «Софийская сторона». Торговая сторона получила свое название от «торга» – рыночной площади и торговых дворов и рядов; вся Торговая сторона делилась на две части, называвшиеся «концами». Софийская сторона называлась так потому, что в ее центре находился знаменитый храм Св. Софии, построенный Ярославом Мудрым. На этой Стороне было три «конца» города и, кроме того, среди них внутренняя крепость – «детинец» (иначе – «кремль»). Думают, что первоначально концы города были отдельными самостоятельными поселками, которые лишь впоследствии слились в один город с общим «торгом» и «детинцем» в середине. По отношению к старым отдельным «концам» новый общий город и был на самом деле назван «Новгородом». В течение всей новгородской истории «концы» Новгорода сохраняли внутреннюю самостоятельность и имели каждый свое самоуправление. Таким образом, «господин Великий Новгород» слагался из пяти «концов». Соответственно пяти концам города вся волость Новгорода разделялась на пять провинций, носивших название «пятин»[21]21
  Кругом Онежского озера (и до Белого моря) лежала Обонежская пятина; кругом Ладожского озера (и до Финского залива) лежала Вольская пятина. На юго-запад от Новгорода и Ильменя шла пятина Шелонская (по р. Шелони), а на юго-восток – пятина Деревская. Эти четыре пятины своими границами подходили к самому Новгороду. Пятая же, Бежецкая, пятина лежала вдали от Новгорода, на востоке, на водоразделах между р. Мстою и притоками Волги.


[Закрыть]. Эти пять пятин составляли территорию Новгородского государства. За ними, на северо-восток, по рекам Онеге, Сев. Двине, Мезени, Печоре и по всему побережью Белого моря простирались зависимые от Новгорода «земли Новгородские»[22]22
  Заволочье (по Сев. Двине), Тре, или Терская земля (на севере Белого моря), Печора (на р. Печоре), Пермь (на р. Вычегде), Вятка (на р. Вятке) и др. Как в Древнем Риме государственною землею была Италия, а земли вне ее были особыми «провинциями» (рrаеdium рорuli rоmаni), так и в Новгороде Великом государственною землею были «пятины», а «земли» вне их играли роль зависимых провинций, бывших предметом новгородской эксплуатации.


[Закрыть].

Таков был состав Новгородских владений в эпоху процветания Новгорода (XIII–XIV века). Хозяином этих владений был «Новгород Великий» – старший город со всем его свободным населением. Новгородцы называли все свои владения «землею святой Софии», олицетворяя свое государство в своем главном храме, в общей народной святыне. Подчиненные Новгороду города они звали «пригородами» новгородскими. Все эти пригороды были в западной половине их государства (на запад от рек Волхова и Ловати). С запада и юго-запада грозили Новгороду чужеземные враги: шведы, немцы и литва; от них Новгород и заслонялся крепостями. Важнейшие из пригородов были: Псков (впоследствии отделившийся от Новгорода), Изборск, Старая Русса, Ладога; небольшие же укрепленные городки на запад и юг от Новгорода и Пскова считались десятками. На восток от Новгорода, напротив, совсем не было городов, ему подчиненных: там роль городов исполняли маленькие неукрепленные поселения, носившие названия «рядков» и расположенные главным образом по рекам (Боровичи на Мсте и др.). Новгородские пригороды также были невелики: они были сильны своими укреплениями, но бедны населением, и имели тоже по 200, много по 300 населенных дворов. По сравнению с ними Новгород и Псков можно назвать огромными городами, потому что в них было по 6–7 тысяч дворов, если не более. Вообще в древней Руси не было городов многолюднее Новгорода и Пскова. Стало быть, при слабой населенности страны эти города собирали в своих стенах очень значительную часть населения и на многолюдных вечах тем легче могли распоряжаться делами своих волостей.

§ 25. Природа Новгородской страны. Развитие новгородской торговли. Пути сообщения. За исключением некоторых мест в южных пятинах, вся новгородская страна была неплодородна. Покрытая мхами и болотами, она не могла прокормить население скудным запасом своего хлеба и заставляла новгородцев заниматься рыболовством, охотою и другими промыслами. Хлеб новгородцы приобретали в северо-восточных русских областях, в Поволжье и оттуда везли его главным образом по Мсте. В обмен на хлеб они сбывали на восток те товары, какие доставали у своих западных соседей на Балтийском побережье; это были ткани (сукна и полотна), металлические вещи (но не оружие), вино, фрукты. Чтобы добыть эти дорогие предметы с запада, новгородцы должны были доставлять туда в обмен разного рода сырье, в котором запад нуждался. Это сырье новгородцы или доставали у себя в пятинах и землях, или же получали с востока. В необъятных лесах севера добывались меха пушного зверья: соболей, лисиц, куниц, бобров и др. Лесные «борти» (ульи в дуплах деревьев) давали воск и мед. На далеком Белом море доставали ворвань (жир морских животных). В южных пятинах разводили лен и коноплю. С далекого востока получали шелк в сыром виде. Всеми этими товарами Новгород и снабжал запад. Так недостаток в хлебе создал для новгородцев необходимость торгового обмена и повел к развитию новгородской торговли, которая и стала главным занятием Новгорода.

В глубокой древности в поисках за товаром новгородцы проникли в северные и северо-восточные пространства нынешней России и даже за Урал. Они не могли, конечно, завоевать силою столь обширные земли. Они основывали в них свои колонии, занимали места для промыслов, покупали земли у инородцев, живших там, кабалили этих инородцев (лопарей, карелов, самоедов) и таким образом становились хозяевами на севере. Для заселения занятых там земель и для устройства промыслов новгородские промышленники отправляли на север отряды своей челяди, которая и закрепляла за своими господами, «боярами», огромные пространства диких земель с рыбными ловлями, соляными варницами и разными лесными охотничьими промыслами. За боярскою челядью шли на север отряды свободных новгородцев для промысла, а иногда и для грабежей и насилий над слабыми инородцами. Весь русский север был таким образом захвачен новгородцами и «примучен» к Новгороду.

Странствуя по северным рекам и Белому морю на своих лодках, «ушкуях», «ушкуйники» новгородские хорошо знали, откуда и какими путями можно доставить в Новгород драгоценные товары, необходимые для новгородского торга с заморскими немцами. Все такие пути с севера вели в Ладожское озеро и из него по р. Волхову в Новгород. Реки Мста и Ловать в то же время служили путями для товаров восточных и южных, которые шли в Новгород из Руси Поволжской и Днепровской. Сосредоточив у себя русский товар, новгородцы отправляли его от себя на Балийское побережье речными путями: по Волхову и Неве в Финский залив или по Шелони через Псков к Рижскому заливу. Кроме речных путей шли из Новгорода на запад и сухопутные, «горные» дороги; из них важнейшая была на города Нарву и Колывань (Ревель).

По западным путям приезжали в Новгород немецкие купцы. В древнейшую пору Новгород торговал по преимуществу с «готскими» купцами: так назывались купцы с о. Готланда из города Визби. Они имели в Новгороде свой особый «готский» торговый двор. Позднее, с расцветом Ганзейского союза (в XIII–XIV веках), в Новгороде стали преобладать ганзейские купцы из северной Германии, построившие в Новгороде новый «немецкий» торговый двор. Иноземное немецкое купечество составляло в Новгороде особую замкнутую общину, которая имела свой устав (под названием «скра») и свои церкви. Торговые отношения между немцами и новгородцами сложились так, что заморские купцы чаще появлялись в Новгороде, чем новгородские за морем, и потому весь оборот западной новгородской торговли направлялся скорее немцами, чем русскими купцами. Зато в торговле восточной новгородцы были полными распорядителями. Не говоря уже о «землях» новгородских на севере Руси, где новгородцы были полными господами, новгородцы со своими товарами постоянно ездили в Поволжье, в Киевщину, в Литовские земли и даже на мусульманский юго-восток – в Хазарские земли. Находки древних арабских монет в Новгородской области очень нередки, что служит доказательством торговых сношений Новгорода с мусульманскими рынками.

§ 26. Государственное устройство и управление Новгорода. В древнейшее время своего существования под властью киевских князей, то есть в X и XI веках, Новгород ничем не отличался от прочих русских городов. Кто княжил в Киеве, тот владел и Новгородом. Киевские великие князья держали в Новгороде своего наместника и управляли Новгородскою областью по общему порядку, как управляли Киевом. Но когда в Киевской Руси, после смерти Владимира Мономаха (1125), начались непрерывные распри князей за Киев, Новгород воспользовался княжескими усобицами и перестал принимать себе князей из руки киевского князя. Новгородское вече стало само приглашать князей в Новгород, избирая их из разных ветвей русского княжеского рода и предлагая им от себя известные условия[23]23
  Такой порядок мог утвердиться в Новгороде в XII веке потому, что Новгородская земли была далека от Киева: с одной стороны, ослабевшие князья киевские не имели сил держать дальний Новгород в подчинении себе; а с другой стороны, князья, искавшие Киева, не хотели связывать свою судьбу с Новгородом, они боялись, сидя в Новгороде, упустить Киев, и оттого держались на юге, предоставляя Новгородский стол младшей братье.


[Закрыть]. Усвоив себе обычай избирать князя, новгородцы в то же время начали избирать себе и «владыку». До середины XII века архиерея (сперва епископа, потом архиепископа) присылал в Новгород киевский митрополит по своему собственному выбору. С середины XII века новгородцы стали сами выбирать архиепископа из местного духовенства и посылали его от себя к митрополиту для поставления в сан. Наконец, новгородцы стали, взамен прежних княжеских посадников и тысяцких, выбирать своих и таким образом окружили князя своими чиновниками, требуя, чтобы он управлял в Новгороде только с «новгородскими мужами», а не со своею княжескою дружиною.

Добившись такого порядка, Новгород превратился в самостоятельное государство, в котором верховная власть принадлежала вечу. Вече избирает князей и изгоняет их; избирает владык и в случае недовольства ими сводит их; избирает и увольняет сановников, управляющих делами Новгорода. Вече установляет новые законы, утверждает договоры с иноземцами, решает вопросы о войне и мире. Вече судит важнейших лиц и важнейшие дела – от столкновений князя с новгородскими сановниками до преступлений пригорожан новгородских. Словом, новгородское вече направляет всю политическую жизнь Новгорода и его земель. Местом собрания веча бывал «Ярославов двор» (площадь у торга на Торговой стороне) или же площадь в Детинце у Св. Софии. На вече шел всякий свободный граждански новгородец, имевший свое хозяйство (дети, хотя бы и взрослые, но жившие в хозяйстве отца, не считались в древней Руси полноправными гражданами). Одинаково с новгородцами на вече могли идти и жители пригородов, приезжавшие в Новгород. Дела на вечах решались не по большинству голосов, а общим криком (предполагалось – единодушно)[24]24
  На наш современный взгляд этот способ кажется странным и беспорядочным. Чтобы понять его, надобно помнить, что Новгород состоял из нескольких общин – «концов», делившихся, в свою очередь, на меньшие общины – «сотни» и «улицы». На вечах члены этих общин стояли, конечно, вместе и легко могли сговориться между собою по каждому делу, так что после переговоров выяснялось мнение каждой общины. А из суммы этих мнений и составлялось мнение веча. Стало быть, не было нужды считать отдельные голоса людей, составлявших тысячную толпу: надобно было только убедиться, что все общины, составлявшие Великий Новгород, сошлись на том или другом решении.


[Закрыть]. Если при этом не достигали согласия, то ссорились и даже дрались. Иногда из одного веча образовывалось два взаимно враждебных. Начиналось междоусобие; всего чаще на мосту через Волхов сходились враги для боя, и владыка новгородский с духовенством спешил мирить сограждан.

При таких порядках, понятно, вече не могло толково обсуждать подробности сложных и важных дел. Оно могло только, выслушав готовый доклад по делу, принять его или отвергнуть. Такие доклады подготовлялись для вечевых собраний особым правительственным советом. В него входили все важнейшие новгородские сановники – посадники и тысяцкие, как те, которые были в должности («степенные»), так и те, кто уже оставил должность («старые»). Во главе совета стоял в древнейшее время князь, а потом – «владыка». Совет назывался по‑новгородски «господою»; немцы, торговавшие с Новгородом, называли его «Негrеn». Вся государственная жизнь Новгорода подлежала ведению господы; она руководила и внешними сношениями, и вечевою деятельностью. Чем далее шло время, тем влиятельнее становился в Новгороде этот аристократический совет.

Избирая себе князя, новгородское вече вступало с ним в договор, или «ряд». Оно обязывало князя целовать крест на том, на чем целовали Новгороду крест его предки: «Новгород держати в старине по пошлине». Само же вече целовало князю крест на том, чтобы его «княжение держати честно и грозно без обиды». По новгородской «пошлине», то есть по старому обычаю, князь в Новгороде был высшею военною и правительственною властью. Он предводительствовал новгородскою ратью, был верховным судьею и правителем новгородским. Среди своих внутренних ссор и усобиц новгородцы очень нуждались в справедливом посреднике, который бы ни от кого из них не зависел, «любил добрых и казнил злых». Таким посредником и являлся князь. Но чтобы сам князь не обратил своей власти против Новгорода, новгородцы ставили ему ряд условий. Они рассматривали князя как постороннего Новгороду иноземца и потому обязывали его и его дружину не приобретать в Новгородских владениях земель и челяди и не торговать самому, без посредства новгородских купцов, с немцами на немецком дворе. Таким образом, князь не мог никакими путями войти в состав новгородского общества и всегда оставался для Новгорода посторонним. Как постороннее Новгороду лицо, князь и жил не в самом Новгороде, а верстах в трех от Новгорода, ближе к Ильменю, в так называемом Городище. Править Новгородом князь обязывался, не изменяя новгородских законов и порядков, притом с постоянным участием посадника, избранного вечем[25]25
  Посадник сопровождал князя на войну, присутствовал при княжеском суде, вместе с князем назначал должностных лиц на низшие должности, словом, контролировал каждое действие князя. Управлять Новгородом князь должен был исключительно посредством новгородцев, никуда не назначая своих дружинников; кроме того, и сам он должен был находиться в новгородских пределах, а если уезжал оттуда, то терял право управлять Новгородом.


[Закрыть]. За свою службу Новгороду князь получал «дары» и «дань» в точно определенном размере и, сверх того, пользовался разными угодьями и правом охоты в особо отведенных местах. В свою очередь, князь давал новгородцам различные льготы в своем княжестве, откуда он был приглашен в Новгород.

Выборные новгородские сановники, посадник и тысяцкий, вели текущие дела управления, помогая князю и в то же время наблюдая за ним. Посадник ведал гражданские дела, а тысяцкий был предводителем новгородской «тысячи», то есть ополчения. Под ведением посадника находились выборные старосты концов («кончанские», или «конецкие») и улиц («уличанские», или «улицкие»). Тысяцкому были подчинены сотские – начальники десяти «сотен», составлявших тысячу. В древности всегда бывало так, что каждый чиновник не только управлял, но и судил своих подчиненных; по общему обычаю был свой суд и у посадника, и у тысяцкого. Вече выбирало этих сановников без срока; они были на степени, то есть правили свою должность, пока были угодны вечу. Посадник всегда выбирался из знатнейших и богатейших новгородцев, из больших «бояр», и поэтому был представителем новгородской аристократии. Напротив, тысяцкий представлял собою всю новгородскую массу, входившую в «тысячу»[26]26
  Управление пятин новгородских и пригородов находилось в руках выборных новгородских властей. Пятины и пригороды были приписаны к «концам» Новгорода и сносились с Новгородом через свой «конец». Что же касается до новгородских «земель» и «волостей», то степень и порядок их зависимости от Новгорода трудно определить. Ими правили, скорее всего, новгородские промышленники, которые в них заводили свои промыслы и устраивали свое частное вотчинное управление.


[Закрыть].

Новгородский владыка, архиепископ, не только ведал новгородскую церковь, но имел большое значение и в политической жизни Новгорода. Он занимал первое место в новгородском правительственном совете. Он следил за деятельностью веча: всякое решение веча обыкновенно требовало «благословения» владыки; в вечевых распрях владыка являлся примирителем, входя в бушующую толпу в священном облачении и с крестом. В сношениях с иноземцами владыка часто являлся на первом месте: он своею печатью скреплял договорные грамоты; к нему иноземцы обращались за покровительством и защитою, когда их обижали в Новгороде. Двор владыки у Софийского собора и самый собор Св. Софии были правительственным центром, где собиралась «господа», хранился государственный архив Новгорода и богатая Софийская церковная казна, на которую новгородцы смотрели как на государственную. Владыка управлял громадным количеством церковных новгородских земель. У него был свой штат чиновников и служни («софияне») и свой «полк», отдельно от общего новгородского ополчения. Понятно, почему новгородцам было важно самим выбирать своего владыку, а не получать назначенного со стороны.

§ 27. Состав новгородского населения и борьба классов в Новгороде. Население Новгорода и его земель делилось по своему имущественному положению на две группы: людей лучших, или вящших, и людей молодших, или меньших. К первой группе принадлежали новгородские бояре, житьи (или житые) люди и добрые купцы. Это была богатая новгородская знать, владевшая землями в разных местах пятин и волостей новгородских и снабжавшая новгородский рынок товарами из этих земель и денежными капиталами. Tе из богатых семей, члены которых были часто избираемы на высшие должности вечем, приобретали через это особую знатность и название бояр. Менее чиновные, но столь же богатые семьи звались житьими. (Подобное различие было между «сенаторами» и «всадниками» в римских оптиматах.) Как всегда бывает в истории больших торговых городов, в Новгороде, с развитием его торговли, богатство и влияние торговой знати возросли до такой степени, что резко отделили эту знать от прочего населения, жившего в бедности. Все это бедное население составляло одну массу «черни», называемой меньшими людьми. В самом Новгороде, а также и в других городах Новгородской земли, это были мелкие торговцы, ремесленники и рабочие. В пятинах же меньшими людьми звались смерды (крестьяне) и половники (батраки, работавшие на хозяев из половины урожая). Смерды жили на государственных землях и были устроены в особые общины, носившие название погостов, а половники зависели от своих хозяев-землевладельцев и по своему житейскому положению приближались к холопам, которых в Новгородской земле было так же много, как и в других Русских землях.

Во все продолжение Новгородской истории в Новгороде происходили внутренние междоусобия и смуты. Первоначально несогласия между новгородцами были случайностью и возникали, например, по поводу приглашения князя, когда одна часть веча хотела одного князя, а другая – другого. Впоследствии же, с образованием в среде новгородцев сильной и властолюбивой торговой знати, внутренняя вражда в Новгороде стала постоянной и непрерывной. Знать стремилась управлять Новгородом по своему нраву и желала распоряжаться на вечах по своей воле. Нажимая на зависимую от них бедноту, они приводили дело к тому, что на вечах эта беднота поневоле творила их волю и решала дела так, как желали бояре. Однако такая житейская зависимость очень раздражала свободную новгородскую чернь и делала ее беспокойною. Вечевую толпу легко можно было поднять на тех бояр, которые казались ей утеснителями, и тогда «худые мужики вечники» начинали бить и грабить своих «лучших людей», а затем снова впадали в прежнюю от них зависимость. Мало-помалу вражда больших и меньших людей новгородских получила чрезвычайную остроту, и Новгород впал в тяжелую непрерывную смуту. Боролись между собою не только бояре и чернь, но и одни боярские семьи с другими. В надежде овладеть властью в Новгороде честолюбивые бояре сближались с недовольною толпою, поднимали ее против других бояр, их соперников, и начинали открытое междоусобие, сопровождаемое грабежами и убийствами.

Эта смута была первою и главною причиною падения Новгорода. Лишенный внутреннего порядка, Новгород не мог ни держать в повиновении свои пригороды и земли, ни обороняться успешно от внешних врагов. По всей земле Новгородской шло неустройство, а соседи Новгорода – Литва и Москва – были готовы им воспользоваться и при первом же удобном случае подчинить себе Новгород. Чуя опасность и не имея сил в открытой борьбе отстаивать свою независимость, новгородцы должны были прибегнуть к единственному остававшемуся средству: искать союза с одним врагом, чтобы с его помощью защититься от другого. И в этом деле они разошлись: одни хотели в союзе с Литвою борониться от Москвы, а другие желали, наоборот, сблизиться с Москвою и бороться с Литвой. На литовской стороне стояли лучшие люди; меньшие же люди тянули к Москве. Дело кончилось тем, что Московское княжество в 1478 году завоевало Новгород, а затем присоединило к себе и все его земли (§ 47). При этом завоевании погибли или разорились лучше люди новгородские, а чернь получила московское устройство. Став московским городом, Новгород понемногу утратил свое торговое значение, потому что торговым оборотом Новгорода стала распоряжаться Москва.

§ 28. Псков. Как выше было сказано, Псков был крупнейшим Новгородским пригородом и по своей населенности равнялся Новгороду. По пространству же своему он, пожалуй, даже превосходил Новгород. Псков был расположен на скалистом мысу, при впадении речки Псковы в большую и глубокую реку Великую. Первоначально он состоял из небольшой крепости – «детинца», или «крома», а затем разросся во все стороны, был обнесен одною внешнею стеною и, сверх того, укреплен несколькими внутренними стенами. В таком виде он представлял собою огромную твердыню, совершенно неприступную для врага. В «детинце», или «кроме», помещался главный Псковский собор Св. Троицы, имевший для Пскова то же значение, что Св. София для Новгорода. В центре города находился «торг». Самый город делился на шесть концов, которые, как и в Новгороде, имели свое особое управление. Земля, принадлежавшая Пскову, была невелика и узкою полосою тянулась с юга на север, вдоль р. Великой и берегов Чудского озера. В ней стояли пригороды Пскова, числом двенадцать. Все они представляли собою пограничные крепости, как бы форты, окружившие главную крепость – Псков.

Такая сеть укреплений была необходима на западной границе Руси. Псков стоял на рубеже русских поселений, лицом к лицу с немцами и Литвою, и оберегал Новгородскую землю, а вместе и всю Русь, от вражеских нашествий с запада. В этом и заключалась его важность для Новгорода. С развитием торговых отношений Руси с Балтийским побережьем Псков получил и торговое значение. Вместе с тем, разросшись и разбогатев, Псков стал выходить из Новгородского подчинения, стремился получить себе особых князей и, наконец, в 1348 году добился независимости: Новгород отказался посылать от себя во Псков посадника и признал Псков уже не пригородом, а «младшим братом» Новгорода. С тех пор Псков сам избирал своих посадников, а князей получал почти всегда из рук великого князя московского; с Новгородом же у Пскова сохранилась одна связь: не имея своего архиерея, Псков был подчинен в церковном отношении новгородскому владыке.

Вечевая жизнь Пскова общим строем своим походила на новгородскую; но вече во Пскове было более благоустроенно и мирно, чем в Новгороде. Во Пскове не было такой громадной разницы состояний, как в Новгороде, а потому не было и таких острых междоусобий. Псковские бояре были не так богаты и влиятельны, а меньшие люди не были так обездолены и угнетены, как то было в Новгороде[27]27
  Особенности общественного устройства во Пскове, его судебные и гражданские порядки определялись самостоятельным Псковским законодательством, выработанным на вече. Памятником этого законодательства является «Псковская судная грамота», составленная в XV столетии и заменявшая для Пскова Русскую Правду.


[Закрыть].

Из псковских князей в особенности почитались и почитаются во Пскове: св. Всеволод-Гавриил Мстиславович (внук Мономаха), изгнанный новгородцами и принятый во Пскове, где он и скончался (1132), и князь Довмонт, бежавший на Русь из Литвы и блестяще оборонявший Псков от врагов с запада (1299). Оба они почиют в Псковском храме Св. Троицы. Они были первыми самостоятельными представителями княжеской власти во Пскове. С их именем Псков и связывал начало своей особности и независимости. В позднейшее же время псковские князья бывали обыкновенно подручниками великих князей московских и как бы их наместниками во Пскове.