Текст книги "Посол вон!"

– Похоже, это «погодя» уже настало, – хмуро пошутил черт.

– Ерунда, – хмыкнул Илюха. – Я вчера с князем за одним столом сидел, самогон стаканами хлестал, так он мне ни словом об этой проблеме не обмолвился.

– Так вы пили?! – взвилась Любава, полная праведного гнева и женской солидарности.

– Нет, о взлете японской философии в период цветения сакуры беседовали, – буркнул Илюха. – Ты не забыла, что у нас есть проблемы поважнее, чем борьба за трезвость в пределах отдельно взятого столика?

Соловейка надулась, и беседа коллег временно зашла в тупик. Некоторое время друзья помолчали, каждый думал о чем-то своем.

На этот раз первым подал голос Изя:

– Ладно, уж коли вы мне поручили вести наше собрание, подвожу итоги. У нас появились небольшие проблемы в общении с представителями «Иноземной слободы». Данное недоразумение могло произойти по двум причинам. Из-за моей временно безответной страсти или в результате пьяной выходки старшего богатыря, Илюхи Солнцевского.

– Помолчал бы! Тоже мне, герой-любовник, ходок по чужим гаремам, – не остался в долгу бывший браток.

– Хочу заметить, я заглянул на огонек не в гарем, а к совершенно невинной, то есть абсолютно незамужней девушке.

Наверное, Илюха с Изей надолго бы сцепились языками, но их прервала Любава:

– Ребята, нас могут вызывать по трем причинам.

Коллеги уставились на бывшую мелкоуголовную личность, не скрывая своего интереса.

– Между прочим, он сам нарвался! – вспыхнула Соловейка. – Я, как девушка честная, порядочная и беззащитная, просто не могла поступить иначе.

Ну по поводу честной и порядочной друзья возразить ничего не могли. А вот по поводу беззащитной...

– Не тяни резину, рассказывай, кого покалечила.

– И ничего я его не покалечила, к тому же он первый начал! – забурлила Любава.

– Рассказывай, – остановил ее Изя.

– За день до вашего Дня Победы... – начала было Соловейка, но Илюха строго поправил ее:

– Нашего.

– До нашего Дня Победы я на базар пошла. А там этот Альфонсо Чмоник ошивался с друзьями...

– Стоп, – решительно остановил ее Солнцевский. – А Альфонсо Чмоник – это кто?

– Посол польский, – тут же влез Изя. – Да ты его знаешь, наглый, как страус, да к тому же весь в перьях, как петух, типа для красоты.

– Как же, знаю, – согласился Илюха. – Такого разве забудешь? Только я не знал, как его зовут.

– Ну так вот, – продолжила Любава. – Я шла, никого не трогала, он меня хлопнул по по...

Тут Соловейка залилась густой краской и жутко смутилась. Несмотря на бурное прошлое и буйное настоящее, в некоторых вопросах она была чересчур щепетильна.

– Ну я ему и сказала все, что о нем думаю. А он заржал, словно лошадь, и ущипнул меня...

После этих слов Соловейка залилась краской еще гуще.

– А ты? – поинтересовался закипающий Солнцевский.

– А я ему мыском ноги по коленной чашечке.

– А он? – не остался в стороне от расспросов Изя.

– А он меня попытался по лицу ударить.

– А ты?

– А я бросок через себя с падением.

– А он?

– А он выхватил кинжал и на меня.

– А ты?

– А я подсечку и болевой в самое сокровенное место.

– А он?

– А он за лук схватился. Встать-то он уже не мог.

– А ты?

– А я ему всю морду расцарапала, – хмыкнула Любава и продемонстрировала коллегам весьма внушительные ноготочки.

– Класс! – практически хором воскликнули мужчины.

– Да ладно, чего уж там, – даже немного смутилась Соловейка, – любая девушка на моем месте поступила бы так же.

– Но не любую я обучал приемам самообороны, – торжественно заметил Солнцевский, явно гордящийся успехами своей ученицы.

– Слушай, а чего ты не свистела-то? – удивленно поинтересовался Изя.

– Так на базаре дело-то было! – возмутилась Соловейка. – Там же женщины, дети.

– Погоди-ка, – спохватился Солнцевский. – А ты в форме была? Ну в смысле, в косухе ходила?

– Нет, – призналась Соловейка и подозрительно шмыгнула носом.

– А зря! – отчитал подчиненную старший богатырь. – Будь ты в форме, вряд ли он к тебе полез.

– Так выходной же был, – начала оправдываться Любава, – и потом, на базар я, как правило, без куртки хожу. В обычном сарафане я незаметная, на меня и внимания-то никто не обращает!

Тут друзьям оставалось только крякнуть. Любава очень уж сильно недооценивала себя. Даже под мешковатым сарафаном и даже невооруженным глазом угадывались весьма выразительные формы.

– Знаешь, ты в город все-таки ходи в косухе, – потеплевшим голосом заметил Солнцевский, – ну или Мотю с собой бери. А вообще ты молодец, так этому Чмонику и надо. А я ему при встрече еще добавлю.

Любава, уловив теплые нотки в голосе Солнцевского, мило улыбнулась и окончательно успокоилась.

– Кстати о птичках, – встрепенулся Илюха и обратился к дремлющему в ногах Змею.

Гореныш, очнувшись ото сна, с удивлением уставился на хозяина.

– Надеюсь, ты, проглот трехголовый, никого из обитателей «Иноземной слободы» не слопал?

Неожиданно для всех Змейчик хлопнулся на землю и усиленно захрапел всеми тремя головами.

– Мотя... – сурово молвил Солнцевский. – Лучше чтобы я узнал от тебя, чем от Берендея. Неужели и вправду съел кого-то?

Гореныш тяжело вздохнул и под тяжестью возложенных обвинений был вынужден проснуться. Ну да, и у него было рыльце в пушку, а точнее три рыльца. А, между прочим, посол княжества Литовского Курвель Вражинас сам на неприятности нарвался! Мирный Змей Горыныч, самого что ни на есть юного возраста и миролюбивого нрава, скромно отрабатывал за городом мастерство полета на ноль-высоте, а этот тип вздумал на него охотиться! Даже чешую на плече поцарапал. Мало того, после мирного приземления Гореныша этот самый Курвель принялся травить его волкодавами. Ну не дикость?

Несмотря на такое варварство, вел себя Мотя очень даже прилично, хранил, так сказать, честь мундира и высокое звание члена «Дружины специального назначения». Никого не съел, не покалечил.

Волкодавов покусал немного и загнал в озеро остудиться. А браконьера злостного погонял чуть-чуть по болотам, а после подпалил самую малость. А то, что тот не догадался горящую одежду в ближайшей луже потушить, так это не Мотина вина.

Говорить Змеи-Горынычи не могли, но прекрасно освоили передачу мыслей на расстоянии (хотя и не очень любили делать это с людьми), так что весь этот несложный рассказик был прямехонько доставлен в стриженую голову Солнцевского. Тот уже перестал удивляться такому контакту со своим любимцем, поэтому реакция Илюхи была мгновенная.

– Значит так, малыш не виноват. А Вражинасу этому еще повезло, что Мотя мне сразу все не рассказал, живодер чухонский.

– Ага! – вдруг взвился Изя. – Любава права, Мотя не виноват, ты День Победы отмечал да законные трофеи брал, а я, значит, во всем виноват?

– Судьба у тебя такая, – резонно заметил Солнцевский.

– То есть я всегда крайний, что ли?

– А почему бы и нет? – пожал плечами Илюха. – У тебя что, от этого аппетит что ли испортится? Или я дал этим ребятам с ножничками тебе маникюр под самый корешок сделать?

– Да нет, – был вынужден признать Изя.

– Тогда не вопи, а иди собирайся. На ковер пора, – подвел итог разговора Солнцевский, со вздохом поднявшись из-за стола. – Надо же, не сговариваясь, практически одновременно испортили отношения с четырьмя посольствами. Вот уж воистину одна команда.

* * *

– И вообще, вы ведете себя, словно пьяные матросы-анархисты в семнадцатом году! – ревел Берендей, вышагивая вдоль строя проштрафившихся членов «Дружины специального назначения».

«Ого, а это откуда он взял? – пронеслось в голове Солнцевского. – Я, что ли, по пьяни чего ляпнул или Изя о бурной молодости распространялся?»

На выволочку князя Илюха особого внимания не обращал. А как еще может вести себя самодержец, коли за его спиной стоят ухмыляющиеся послы, бояре и совершенно счастливый Микишка? Только так, кричать, топать ногами и грозить немедленным расстрелом в духе незабвенного Дзержинского. Ну ничего, пусть порадует окружающих, поиграет в ярость.

В этот момент главным для Солнцевского было не зевнуть. Уж что-что, а это было бы полным неуважением к монаршему гневу. Именно поэтому он стиснул зубы посильнее и принялся рассматривать носок своего сапога. «Кстати, надо будет на обратном пути к княжескому скорняку сходить и новые заказать».

Но тут надо признать, что не все члены команды отнеслись к данной экзекуции совершенно одинаково. Соловейка, с детства воспитанная в духе непременного уважения княжеской власти, была готова провалиться сквозь землю (в данном конкретном случае конечно же сквозь пол). Она твердо была уверена, что после такого нагоняя в лучшем случае их подразделение расформируют, а их выгонят из города. А в худшем... Тут воображение Любавы рисовало совсем мрачные картины в виде темницы, палача и совершенно негигиеничной плахи.

Чтобы окончательно не выпасть в осадок, она мертвой хваткой вцепилась в локоть Солнцевского и, постоянно шмыгая носом, приготовилась стойко и мужественно выслушать приговор.

Изя вообще не видел и не слышал князя. В настоящий момент для него существовала только несравненная луноликая Газель, которая выглядывала из-за спины своего грозного родителя, игриво бросая взгляды на своего воздыхателя. В том, что смотрит она именно на него, черт ни капли не сомневался. Да и на кого, собственно, в этом зале ей было обращать внимание, не на Солнцевского же? Тем более что в последнее время свой обычный морок в виде некоего румяного мальчиша-плохиша Изя несколько подкорректировал в сторону увеличения героического начала. Ну там плечи пошире, подбородок потверже и прочие атрибуты настоящего мужчины.

«Эх, мне бы ее хоть разок увидеть, а уж тогда и сватов можно будет засылать, – вертелась в голове черта навязчивая мысль. – Интересно, а Солнцевский согласится в сваты пойти? Впрочем, кто его спрашивает, пойдет как миленький!»

«А вот вопрос с приданым я буду решать сам, – продолжал про себя рассуждать черт. – В таком деле Илюхиного нахрапа мало, тут нужно дело повести тонко, как умею только я. К тому же траты предстоят немалые. И если свадьбу я стрясу с тестя, то новый дом предстоит строить мне (естественно, на его деньги), ну не приводить же молодую в „Чумные палаты“? Там княжеские богатыри в спортивный зал шастают. Да и Солнцевский после бани любит в одной простыне, обмотанной вокруг пояса, по дому погулять. А такое зрелище стеснительной Газелюшке лучше не видеть».

Вот такие мысли бродили в рогатой голове черта, и лишь обличительные речи Берендея несколько отвлекали от радужных дум.

И наконец, последний член команды – Гореныш Мотя. Рассудительный Змей занял место рядом со своим хозяином и делегировал на прослушку Берендея левую голову. Именно она внимательно следила за князем, строила полное раскаяние и охотно кивала в знак согласия с правителем Киева. А остальные две головы, свободные от этого почетного, но безумно скучного занятия, развлекались отловом мух, благо их в помещении хватало на всех.

Головы замирали, дожидаясь, пока крылатое насекомое подлетит поближе, и ловко клацали пастями. Есть мух было неинтересно и противно, так что после небольшой паузы они отпускались на волю. Играли головы, естественно, на счет и к моменту завершения выволочки с небольшим отрывом вела средняя голова.

– Моя воля! – прогремел Берендей, изрядно уставший от всего происходящего. – До моего дальнейшего распоряжения «Дружина специального назначения» отстраняется от несения службы.

Илюха пожал плечами, очередной раз победив пытавшийся вырваться наружу зевок. Соловейка что есть силы вцепилась в локоть Илюхи, чтобы не грохнуться в обморок. Изя послал очередной взгляд, полный истинной любви, в сторону несравненной Газели. А Мотя сравнял счет в соревновании с самим собой.

– А теперь все свободны, – подвел итог разбору полетов Берендей.

Все присутствующие не торопясь потянулись к выходу. Представители посольств были весьма удовлетворены увиденным и не скрывали своего торжества. Но особенно был счастлив Микишка. Такой победы над ненавистной компанией у старого дьячка не было еще никогда.

– Солнцевский! – до глубины души знакомым голосом Броневого из «Семнадцати мгновений весны» вслед уходящим бросил Берендей. – А вас я попрошу остаться!

«Надо завязывать с пересказами фильмов, – подумал Илюха, с трудом отрывая от себя Соловейку и перевешивая ее на руку Изе.

Наконец это сложное мероприятие удачно завершилось и малый тронный зал опустел.

– Выпить хочешь? – устало поинтересовался Берендей. – А то у меня горло пересохло, да и после вчерашнего еще не поправлялся.

– Давай, – охотно согласился Илюха, вольготно располагаясь на скамье, – а то у меня от твоего разноса даже голова заболела.

Князь хмыкнул и достал из тайника под троном бутыль первача и пару кубков. Посуда тут же была наполнена до краев и так же решительно опустошена.

– Надеюсь, ты на меня не дуешься? – поинтересовался князь, вновь наполняя кубки.

– Да ладно, нечто я без понятия? Работа такая.

– Во-во, – обрадовался Берендей. – Но вы сами хороши, такую кашу заварить. Ну одно дело, ну два, это я мог бы замять. Но четыре! Я когда эту совместную делегацию поутру увидел, чуть не ошалел. Да в жизни не было, чтобы тевтонцы вместе с литовцами челом били. Да и поляки сейчас с ними со всеми в прохладных отношениях. Про бухарца этого я вообще молчу.

– Кстати о бухариках, – встрепенулся Солнцевский и поднял кубок. – За справедливость!

– Согласен, – с удовольствием наложил свою резолюцию Берендей.

Мужчины немного посидели молча, прислушиваясь к собственным ощущениям.

– Между прочим, они сами нарвались, – заметил Илюха, уже пришедший в полное равновесие с самим собой.

– Не сомневаюсь, – как-то уж очень быстро согласился князь, – но они все-таки послы, с ними так просто нельзя, лица неприкасаемые.

– Ладно, будем сложно, – согласился Илюха, прикидывая в уме планы возможной и очень сложной мести иноземным ябедам. – Кстати, ты нас надолго распустил?

– Думаю, на пару неделек, – пожал плечами князь, – раньше они не успокоятся. Так что будем считать, что вы в очередном отпуске.

– А отпускные? – тут же поинтересовался старший богатырь, – А то меня Изя со свету белого сживет.

– Вам за удачное дело в Галиче премия положена, так что можешь зайти к казначею, – мудро разрешил ситуацию князь. – Только ты уж постарайся хотя бы в ближайшее время с «Иноземной слободой» дела не иметь.

– Сдалась она мне, – буркнул старший богатырь, протягивая на прощание руку. – Ладно, в ближайшее время трогать не буду, а дальше видно будет.

* * *

Вся компания ждала Илюху в «Чумных палатах». Мотя философски дремал в уголочке, Изя задумчиво втирал в свои рога мазь для их усиленного роста, а Соловейка паковала вещи.

– Ты куда-то собралась? – удивился Солнцевский, усаживаясь в кресло.

– Так в ссылку или в темницу, – пояснила Любава, продолжая собираться.

– А... – протянул бывший браток и обратился уже к черту, – а ты чего ее не успокоил?

– Пробовал, не получилось, – пожал плечами Изя, продолжая втирать мазь в рога.

– Любава, сбор вещей отменяется.

– Почему? – удивилась Соловейка. – Нас что, сразу казнят?

– С чего нас казнить-то? – искренне удивился Илюха.

– Так Берендей сказал, что мы вели себя как матросы-анархисты в семнадцатом году. Кстати, а как они себя вели?

– Да в общем плохо они себя вели, – почесав затылок, признался Илюха. – Но даже их расстреляли не всех. Так что нам бояться нечего.

– А расформирование дружины? – с ужасом в голосе поинтересовалась Соловейка.

– Слушай, Любава, вроде раньше ты такой паникершей не была, – заметил Изя, на мгновение оторвавшись от своего странного занятия.

– А раньше у меня не было ни такого дома, ни такой работы, ни таких друзей, – вполне честно призналась бывшая разбойница, – и сейчас мне действительно страшно все это потерять.

Друзья удивленно переглянулись, и Солнцевский поспешил успокоить Соловейку:

– Любавушка, ты не волнуйся, все в порядке. Будем считать, что у нас заслуженный отпуск после успешно проведенной операции. От нас требуется только посидеть пару неделек спокойно, и всего делов.

– А деньги? – тут же встрепенулся Изя.

– Нам полагается премия, так сказать, за прошлые заслуги. Конечно, к казначею мог бы зайти и я, но решил предоставить это удовольствие тебе. Думаю, что сия процедура у тебя получится лучше.

– Конечно, лучше, – обрадовался черт. – Кстати, сумма оговаривалась?

– Нет.

Ответом Солнцевскому послужил хищный оскал зверя, почувствовавшего кровь. Уж что-что, а безденежье команде в ближайшее время не грозило.

– Но вот с походами по Гюльчатаям придется завязать, – строго опустил на землю коллегу Илюха.

– А может быть...

– Нет, – отрезал старший богатырь. – Вот амнистия нам выйдет, тогда и порезвишься.

Повеселевший было Изя тут же сдулся и, насупившись, продолжил мучить свои многострадальные рога.

– Так значит, вещи распаковывать? – подала голосок Любава.

– Конечно.

Соловейка тяжело вздохнула и в изнеможении опустилась на скамью.

Илюха внимательно посмотрел на свою команду. Да, похоже, без срочного вмешательства боевой дух станет не просто нулевым, а примет отрицательное значение. Нужно срочно что-нибудь предпринять. И если с Соловейкой как с женщиной все более-менее ясно, то вернуть к жизни Изю будет трудновато. Хотя...

Тут в стриженую голову бывшего братка пришла гениальная мысль, и, чтобы ее не спугнуть, он тут же принялся душить зародыши депрессии на корню.

– Значит так! – командирским голосом выдал Солнцевский. – Слушай мою команду!

Его непосредственные подчиненные с некоторым интересом уставились на него. Даже Мотя, успевший уже провалиться в глубокий сон, тут же проснулся и призывно замахал хвостом.

– Любава, возьми побольше денег и отправляйся в торговые ряды. Даю тебе задание накупить себе побольше красивых шмоток и вечером продемонстрировать их нам с Изей.

Глаза Соловейки снова зажглись знакомым огнем, и она тут же поинтересовалась:

– А можно я вместо шмоток накуплю себе красивых вещей?

Вместо ответа Илюха просто махнул рукой. Мол, покупай, что хочешь. Наверное, такой приказ от непосредственного начальства мечтает получить каждая женщина. Соловейка исключением не была и тут же Оросилась его выполнять.

– Только Мотю перед уходом не забудь покормить! – кинул ей вслед Солнцевский.

– Он кормленый, – раздалось издалека.

– Ничего, сегодня можно его побаловать вторым обедом.

Мотя, услышав эти слова, тут же издал радостное стрекотание, подмигнул хозяину и со всех лап рванул отлавливать свою кормилицу.

Теперь настала очередь Изи. Увлечь старого черта чем-то новым было непросто.

– Слушай, может, по пиву сегодня после баньки?

– Э... – обалдел от такого начала черт.

– Холодненькое, пенное, с воблочкой, – продолжил гнуть свое Илюха.

– Так вроде пиво еще не изобрели? – наконец обрел голос черт.

– А ты на что? Изобрети! Пора тебе примерить на себя фартук пивовара, а то от такого количества самогона у меня уже изжога.

Изя хотел что-то возразить, но осекся и мечтательно закатил глаза. Видение запотевшего пивного бокала с шапкой пены наверху и бегущей по стенке самой проворной капелькой, которое тут же пришло ему на ум, оказалось как нельзя красноречивее.

– Ну я не знаю...

– А не надо знать, надо пробовать!

Черт еще немного посомневался, а потом решился и резко поднялся с насиженного места.

– Феофан! Просыпайся, дело есть, – тут же начал вербовку помощников Изя, зная, что старый домовой неравнодушен к производству алкогольной продукции.

– Не ори, – тут же раздалось из-за печки, – иду.

Спустя мгновение на свет божий появились лохматые уши, а потом и весь домовой.

– А что такое пиво-то?

Илюха переглянулся с Изей и совершенно искренне ответил:

– Это божественный напиток.

– А мне понравится? – с сомнением в голосе поинтересовался Феофан.

– Несомненно, – тут же отрезал Изя. – Кстати, у нас ячмень есть?

– Есть, – буркнул домовой.

– Так неси, чего сидишь?

Обычно старый ворчливый домовой не терпел такой фамильярности, но перспектива поучаствовать в создании божественного напитка перевесила, и, проворчав что-то себе под нос, он отправился в кладовую.

– Губит людей не пиво, губит людей вода! – промурлыкал себе под нос черт и собрался было отправиться в свою лабораторию на чердаке, но его остановил бывший браток:

– Слушай, а чем это ты рога мазал?

– Это специальная мазь для быстрого роста рогов, – неохотно ответил Изя и продемонстрировал практически восстановленные в былом размере рога.

– А откуда ты ее взял? – удивился Солнцевский.

– Во время прошлого турне на временную родину прихватил. Между прочим, бешеные бабки стоит, на самолете из Испании привезли.

– Не понял, а при чем здесь Испания-то?

– Это и не удивительно, ты же у нас неоднократно стукнутый о маты, – больше по привычке пробухтел черт. – Там молодым бычкам, что для корриды выращивают, этой мазью рога мажут. Вот я и подсуетился перед тем, как вернуться.

– Вообще-то рога... – начал было Солнцевский, но Изя его тут же прервал:

– Только таки не надо сейчас пытаться шутить про мою личную жизнь, – отрезал средний богатырь. – И вообще, много ты понимаешь в красоте чертей?

Ответа на такой с первого взгляда простой вопрос у Солнцевского не оказалось.

* * *

Что ж, команда в порядке, теперь можно было подумать и о себе. Как-никак две недели вынужденного безделья впереди. Против этого самого безделья Илюха совсем не возражал, но собирался слегка разнообразить его. Солнцевский поудобнее устроился на широкой скамье рядом с банькой и призадумался.

Так, чего не хватает для полного счастья? Работа – просто супер, денег – немерено, интерес к жизни – бьет ключом, друзья – дай бог каждому. От такого откровения с самим собой Солнцевский озадаченно почесал затылок и решил зайти к проблеме с другой стороны.

Что такого он имел в далеком будущем, чего недостает сейчас? Мобильника? А с кем говорить-то?

Джипа? Так после того, как общими усилиями была максимально модернизирована повозка (названная впоследствии «Нью-Паджеро»), проблем с перемещением уже не было. Тем более что правила лошадьми исключительно Любава, а в салоне, обтянутом красной кожей, имелся небольшой, но вполне вместительный бар.

Загородной виллы? По своим размерам «Чумные палаты» были даже больше оставленной в Подмосковье недвижимости.

Шмоток из бутиков? Княжеские портные шили во сто крат лучше.

Телевизора? Илюха в Москве и так его практически не смотрел.

Любимого фитнес-клуба? Оборудованный с любовью в амбаре спортивный зал вполне мог его заменить.

Тут взгляд бывшего чемпиона по греко-римской борьбе совершенно случайно остановился на скромном маленьком строеньице, называемом в народе «отхожим местом». Уже спустя мгновение ему стало ясно, чего именно из далекого будущего действительно не хватает в этом чудесном настоящем.

Не тратя времени зря, Солнцевский отправился к княжескому кузнецу, а по совместительству мастеру на все руки Захару. За время пребывания в Киеве у членов команды сложились с ним если не дружеские, то вполне приятельские отношения. Казалось, за это время он должен был привыкнуть к самым немыслимым заказам странной компании, но они неустанно продолжали его удивлять.

Вот и сейчас, внимательно выслушав Солнцевского и не менее внимательно рассмотрев странную схемку на куске бересты, нарисованную им же, он озадаченно крякнул. Потом пошел процесс обдумывания услышанного. Чтобы данный процесс продвигался плавней, Илюха тут же наполнил до краев пустую посуду предусмотрительно прихваченным из дома первачом.

Захар молча поглотил предложенный допинг и вопросительно уставился на старшего богатыря.

– Слушай, а зачем все так сложно-то?

– Да ты что?! – взвился Солнцевский. – Знаешь, как удобно, ежели в теплоте да к тому же еще не выходя из дому?

Захар не знал, как это в теплоте, поэтому возражать не торопился. Вместо того он залпом осушил второй стакан и что есть силы заскрипел мозгами. В общении со странным богатырем из бывших монахов мастера устраивало то, что он только ставил задачу и не лез в процесс ее воплощения. А это такой творческой натуре, как Захар, было немаловажно. Наконец, вдоволь поразмыслив, он изрек:

– А почему бы и нет? В этом действительно что-то есть. Ежели там зима или дождь, а ты не во двор...

– Ну так я же говорю! – обрадовался Солнцевский. – Очень удобная вещь!

– Возможно... – протянул Захар, прикидывая в уме возможность воплощения в жизнь очередного безумного проекта.

Однако оказалось, что фантазии Солнцевского на этом не ограничились.

– А рядом, за перегородкой нужно поставить большую ванну...

– Что?

– Ну там бадью или корыто глубокое, – охотно пояснил Илюха, – в которую из множества дырочек будет поступать воздух.

Захар больше не переспрашивал, а только ошалело таращился на старшего богатыря.

– В общем, соскучился я по родной джакузи и очень хочу максимально приблизить бытовые условия к общепринятому реальному уровню, – толково пояснил свою мысль Илюха и немного погодя добавил: – Ну и, до кучи, можно банальный душик забабахать, а то мне надоело из кадки обливаться.

На этот раз процесс осознания услышанного у Захара затянулся. Чтобы его стимулировать, Солнцевский заботливо налил еще полстаканчика. Полный не рискнул, чтобы не переборщить с допингом. Да уж, тяжело воспринимать средневековым жителям простые бытовые прелести их далеких потомков. Наконец мастер очнулся.

– Слушай, у тебя же баня есть, – наконец резонно заметил он.

– Есть, – охотно согласился Солнцевский. – Но баня – это святое, это, так сказать, определенный обряд, к тому же по уму ее топить нужно несколько часов. А тут раз, два и готово. Скажем, после тренировки али просто так, на сон грядущий. Знаешь, как приятно в ванной с бутылочкой пивка полежать?

– С чем? – автоматически поинтересовался Захар.

– Через несколько дней узнаешь с чем, – отмахнулся Илюха. – И Изя не будет Изей, если не забодяжит по меньшей мере сортов пять этого божественного напитка.

Захар тяжело вздохнул и, запасшись терпением и целыми рулонами бересты, принялся вытряхивать из своего странного заказчика всю необходимую информацию. А кому сейчас легко?

* * *

Надо сказать, что задумку Солнцевского поддержали не все обитатели «Чумных палат». Однозначно поддержал проект только Изя как индивидуум, вкусивший все блага цивилизации. Старый черт одобрительно буркнул другу что-то навроде: «Давно пора» и тут же скрылся в своей уникальной лаборатории.

Феофан, как матерый консерватор, ехидно прошелся про «изнеженную молодежь» и про «с жиру беситесь», но активно противостоять задуманному проекту не стал. Такая покладистость вредного домового объяснялась весьма просто – он вместе с Изей дни и ночи проводил на чердаке, так сказать, в самом эпицентре «пивного эксперимента», а судя по его осоловелым глазкам, давно занял роль главного дегустатора.

Моте, как вы понимаете, задуманное строительство было глубоко «до фонаря», лишь бы обожаемый хозяин не слишком отвлекался от своих непосредственных обязанностей, как то: ежедневная прогулка, море ласки и контактные, силовые игры на чистом воздухе.

А вот Соловейка восприняла появление во дворе «Чумных палат» подводы со стройматериалом весьма настороженно. Позднее, вникнув в саму идею строительства, она тут же встала в оппозицию. Хорошо еще, что оппозиция была вполне мирная и обуславливалась только язвительными шуточками в адрес своих коллег. Причем никакие доводы в пользу намеченного прогресса она не принимала. Что поделаешь, такие изыски для сего исторического времени были, мягко говоря, непопулярны.

Как бы то ни было, но все члены «Дружины специального назначения» проводили время вынужденной отставки с пользой для себя и для концессии. Дни текли спокойно и безоблачно, до окончания вынужденного простоя оставалась всего неделя.

В один из таких дней Илюха развалился в тенечке на лавочке, своим личным присутствием контролируя процесс появления человеческих удобств на вверенной ему территории.

Основная работа была уже завершена, и Захар приступил к монтировке системы воздуховода. Так как историю появления пузырьков в джакузи Солнцевский пояснить не мог, то Захар сам придумал оригинальную систему подачи воздуха на основе небольшой воздушной мельницы, установленной на крыше.

В этот тонкий процесс бывший борец не встревал, справедливо полагая, что Захар как-нибудь сам разберется. У него же руки золотые, так чего же ему мешать? Вот наладит все, опробует, а уж тогда со всей строгостью будет проведена приемка объекта и торжественное его обмытие. К этому торжественному случаю Изя обещал подгадать презентацию своего продукта, так что веселье намечалось нешуточное.

– Под это дело надо будет воблочки побольше закупить и раков сварить, – лениво почесывая брюхо Змею, заметил Солнцевский.

Несмотря на то что Мотя не знал, что такое вобла, а к ракам был настроен весьма прохладно, он тут же бодрым стрекотанием высказал свое полнейшее одобрение планам хозяина.

– А можно и ребрышек копченых, – продолжал рассуждать на данную тему Солнцевский.

Услышав такое, Мотя не только застрекотал, но и закивал в знак согласия всеми тремя головами. Это нам не рыба и не моллюски какие-то, это и мясо, и кости. Зубы у Гореныша были молодые, и постоянно чесались, так что гора копченых ребер как нельзя лучше подходила в качестве зубной щетки. И вкусно, и полезно.

Тут их идиллию нарушила ворвавшаяся во двор Соловейка. Не нужно быть таким уж проницательным, чтобы понять, что у бывшей мелкоуголовной личности образовались некоторые проблемы. Глаза Любавы были на мокром месте, носик подозрительно шмыгал, а руки странно придерживали полы сарафана.

– Любава, тебя что, кто-нибудь обидел? – тут же подскочил к ней Солнцевский.

– Ты серьезно думаешь, что после твоих тренировок меня в Киеве кто-нибудь сможет обидеть? – Переняв у Изи не совсем корректную привычку отвечать вопросом на вопрос, отозвалась она, смахнув слезы с глаз.

– Ты заболела? – выдвинул новую версию Илюха.

– А что, я так уж плохо выгляжу?

– Тогда чего ты ревешь?

– Я сарафан новый порвала-а-а... – не выдержал младший богатырь и разревелся в три ручья, словно маленькая девчонка.

– Вот и пойми женщин, – еле слышно пробурчал себе под нос старший богатырь. – На большой дороге не боялась, на волков с одним ножичком выйти не испугалась, хазар гоняла, на дельтаплане летала, а тут из-за какой-то шмотки такая истерика.

– Не из-за шмотки, а из-за любимого сарафана! – сквозь поток слез огрызнулась Соловейка. – Посмотри, что с ним стало!

С этими словами она продемонстрировала разорванный сбоку подол. Илюха внимательно осмотрел повреждение и тоном знатока заметил:

– Даже если бы ты захотела нарочно сделать такой разрез на юбке, то лучше, чем сейчас, у тебя не получилось бы.

– Чего? – не поняла Соловейка, но плакать на всякий случай перестала.