Текст книги "Двойная звезда. Том 2"

Часть третья
«Не леди и ее рыцарь»

Глава 1. Игры белого змея

В дверь аудитории вежливо постучали, заставив Грегора на половине фразы прервать лекцию о способах диагностики и снятия многоуровневых проклятий.

– Войдите! – раздраженно бросил он, недоумевая, кому и что могло понадобиться.

Учебный день, первый в новом семестре, только начался, и все адепты особого курса – теперь уже только десять, кольнуло что-то внутри – пришли вовремя и сосредоточенно рисуют в тетрадях схему энергетических потоков.

Дверь открылась ровно настолько, чтобы в аудиторию просочился дежурный мэтр в до того ярко-желтой мантии, что глаза резало. Кажется, это был именно тот иллюзорник, что при первом визите Грегора в Академию безуспешно пытался спрятаться от него в нише с доспехами.

– Мэтр Бастельеро! Милорд магистр Эддерли просил напомнить вам, что через час состоится заседание Совета глав гильдий, – торжественно изрек он и, покосившись на заинтересованно замерших адептов, многозначительно добавил: – По вашему вопросу.

Вовремя напомнил! По опыту зная, насколько штабное командование склонно к затягиванию жизненно важных решений, и убедившись, что глава Академии нимало от них не отличается, Грегор успел смириться, что заседание Совета состоится не раньше, чем произойдет Разлом. И даже тогда идею о запрете порталов провалят единогласно.

– Прекрасно, – уронил он, одарив иллюзорника внимательным взглядом, от которого тот почему-то побледнел и едва заметно попятился. – Благодарю, коллега.

– Так я… пойду? – уточнил иллюзорник, нервно покосившись на дверь.

– Я вас не задерживаю, – сухо подтвердил Грегор и перевел взгляд на адептов.

Шестеро глядели на него с восторженным любопытством. Против ожидания, среди них не было Саймона Эддерли. Сын магистра, перебравшись вместе с Аранвеном за последнюю парту, то и дело бросал обеспокоенные взгляды на Айлин Ревенгар, сидевшую между ними и сосредоточенно чертившую в тетради. Следует признать, причины для беспокойства у юношей были: за время вакаций Ревенгар изрядно похудела, осунулась и сильно побледнела. Не осматривай ее Грегор каждый день, заподозрил бы проклятие, последствия неосторожной клятвы или излишнее внимание Претемной. Но тогда он, по крайней мере, знал бы, что делать! И сделал бы, видят Семеро. А вот лекарства от горя еще не придумал ни один целитель.

Только поэтому Грегор сделал вид, что не заметил, как в середине лекции Аранвен, не глядя никуда, кроме доски, сунул в ладошку Ревенгар конфету в яркой бумажке! Интересно, он действительно думает, что Грегор ничего не слышит и не видит лишь потому, что стоит за преподавательской кафедрой? Он вспомнил себя адептом и вздохнул. Ну да, именно так все эти юные бестолочи и считают! А с кафедры, между прочим, прекрасный обзор всего кабинета, да и на слух опытные некроманты обычно не жалуются. Обертка же шуршит!

– Урок окончен, господа адепты, – сказал он, подумав, что полчаса из оставшегося до Совета времени уйдет на то, чтобы освежить в памяти собственные выкладки и продумать достаточно убедительную речь.

А Эддерли, к пророку не ходи, наверняка потребует Барготом проклятые учебные планы на всю неделю, которыми Грегор, как ни постыдно признавать, до сих пор не озаботился.

– Можете быть свободны. К следующему занятию каждый предоставит мне письменную работу по одному многоуровневому проклятию, способу его диагностики и снятия. Авторские проклятия приветствуются, – добавил он, чуть повысив голос, и адепты оживленно зашушукались.

– А что такое авторское проклятие? – растерянно спросила Ревенгар.

– Лично изобретенное, милая Айлин, – спокойно объяснил Аранвен и, бросив быстрый взгляд на Саймона Эддерли, добавил: – Предлагаю немедленно над этим поработать, раз у нас есть немного свободного времени до следующей лекции. Вы же не откажетесь отправиться с нами в библиотеку?

Девчонка, залившись краской, кивнула, и Грегора царапнуло глупой досадой: страшно и представить, что за проклятие изобретет эта троица! Да одной Ревенгар больше, чем достаточно, чтобы озадачить по крайней мере половину Фиолетового факультета – в структуре ее умертвия до сих пор не удалось разобраться никому! – а до чего они додумаются вместе?

«Ты же сам был доволен, что эта парочка за ней присматривает, – одернул себя Грегор. – Если изобретут что-то новое, тем интереснее. Главное, чтобы смогли это снять».

Он проводил взглядом покидающих аудиторию адептов. Ревенгар, Аранвен и Эддерли выходили последними, причем Саймон размахивал руками так беспорядочно, словно пытался поймать невидимую муху, и громким яростным шепотом увлеченно излагал что-то о блуждающих по всему телу прыщах. Похоже, разработка проклятия уже началась.

– Это примитивно и неизящно, Саймон, – услышал Грегор спокойно-укоризненный голос Аранвена, прежде чем дверь за ними закрылась.

Сев к столу и взглянув на абсолютно чистый лист, на котором следовало написать план занятия, он от души позавидовал адептам. Составить проклятие, даже в два-три уровня, сущие пустяки в сравнении с положенной преподавателям бумажной волокитой! Сам Грегор в годы учебы составлял их десятками на одном лишь вдохновении, а если вдохновения вдруг не хватало, достаточно было представить лицо какого-нибудь неприятеля. В бытность Грегора адептом этим неприятелем чаще всего оказывался Роверстан…

Разумеется, ничего подобного Грегор делать не собирался, но…

Он отложил перо и полюбовался составленным в задумчивости заклинанием: попавший под него разумник должен был терять жизненную силу до тех пор, пока… пока… о, пока не женится! Отличный ограничитель для подобного распутника. А чтобы было еще интереснее, можно добавить второй ограничитель: пока не женится на Гвенивер Ревенгар. Такому умнику прекрасно подойдет самая глупая женщина, какую только знал Грегор!

Еще раз перечитав формулу, он с сожалением скомкал лист и бросил его в корзину для бумаг. Как бы ни хотелось отвертеться от проклятых планов, за него никто их не напишет. Нечего и затягивать.

Когда он поставил последнюю точку в последнем листе, до совета оставалось не больше двадцати минут. Зато планов перед ним лежала полная дюжина, пусть и написаны они были неразборчивым от торопливости почерком! «И пусть Эддерли делает с ними, что хочет», – подумал Грегор с легким приятным злорадством, несколько подпорченным подозрением, что проклятые планы никто не читает, а используются они исключительно для осложнения жизни преподавателей.

Собрав листы и от души потянувшись – и кто бы подумал, что от составления планов так затекает все тело? – Грегор вышел из аудитории и неторопливо направился к Башне Совета.

В первый учебный день Академия гудела, как растревоженный улей. Мимо Грегора сновали ученики, бросая на него боязливо-восторженные взгляды, с дальней лестницы доносился отчаянный шум, будто там ловили упыря или, что было куда вероятнее, кто-то дрался, а встречные преподаватели смотрели на все это безобразие с благожелательными улыбками. Правду сказать, Грегор сам испытывал непривычное снисходительное умиление, глядя на буйную молодежь.

Умиление, впрочем, он испытывал недолго. Ровно до того момента, как, свернув за угол, в малый холл, ведущий к лестнице в башню, увидел знакомые медно-рыжие волосы и… Проклятье! Караулит ее, что ли, этот разумник!

Дважды мысленно проговорив изобретенное проклятье – в первый раз торопливой скороговоркой исключительно ради успокоения, а во второй – с мстительной неспешностью, Грегор успокоился настолько, чтобы увидеть главное. Что рыжие волосы отнюдь не торчат во все стороны и не заплетены в две косы, а уложены в гладкий низкий узел. Что черная одежда собеседницы Роверстана – вовсе не ученическая мантия, а изящное, пошитое по последней придворной моде траурное платье. И, наконец, что женщине, только что величественно подавшей разумнику руку для поцелуя, никак не меньше тридцати!

– Вы так изменились, господин Роверстан, – произнесла дама с неприятно задевшей Грегора томностью. – Если бы вы знали, как я рада видеть вас!

– И я рад нашей встрече, леди Ревенгар. Сочувствую вашей потере, – учтиво и подобающе сочувственно произнес разумник, целуя воздух над самыми пальцами леди.

Гвенивер Ревенгар? Это и есть жена Дориана?!

«Ну и дрянь, – подумал Грегор с холодной злобой. – Не прошло и месяца со смерти мужа, а она очаровывает нового мужчину! Трижды проклятие! Хорошо, что Дориан об этом не узнает. А Роверстан, следует признать, ведет себя куда достойнее этой… леди! У него, по крайней мере, хватает чести почтить память давнего недруга, не флиртуя с его женой! Минутку! – спохватился он тут же. – Какая, собственно, нелегкая принесла Гвенивер Ревенгар в Академию? Впрочем, о чем тут думать? Она могла приехать только из-за дочери – но вот зачем?»

От Гвенивер Ревенгар и Роверстана его прикрывала разделяющая холл плетеная ширма, сплошь увитая какими-то вьющимися растениями вроде плюща, но обильно и ярко цветущими – работа стихийников – и Грегор замер за ней, стараясь не проронить ни слова.

От уверенности, что подслушивать и подсматривать не подобает истинно благородному человеку, он успешно избавился еще на войне, хотя в обычной жизни, разумеется, не унизился бы до подобного. Но если речь идет об одной из его подопечных, следует узнать о возможных неприятностях как можно раньше!

– Могу ли спросить, что привело вас в Академию? – поинтересовался разумник по-прежнему учтиво, но Грегор ясно услышал в его голосе равнодушие и едва заметное нетерпение.

Ну конечно! Роверстан обязан присутствовать на Совете и наверняка направлялся именно туда, когда повстречал леди Ревенгар. И не стоит сомневаться в том, что заданный ради обычной вежливости вопрос она воспримет всерьез. Что ж, тем лучше!

– Дело в моей дочери, господин Роверстан, – вздохнула леди Ревенгар и, поспешно достав из поясной сумочки кружевной платок, промокнула влажно заблестевшие глаза – такие же ярко-зеленые, как и у старого Морхальта. – Она… я не знаю, просто не знаю, что с ней делать! Видят Семеро, я изо всех сил желала быть ей хорошей матерью, хоть это и непросто. Вы ведь видели ее, не так ли?

– Разумеется. У вас прелестная дочь, леди Ревенгар, – улыбнулся разумник с неожиданно искренней, насколько мог судить Грегор, теплотой.

– Благодарю! – бросила леди с таким отчаянием в голосе, словно вместо комплимента услышала горестную новость. – Если вы ее видели, то должны понимать, почему мне было так сложно! Она так похожа на моего отца, своего деда. И все же я стремилась дать обоим детям соответствующее образование, прививала им достойные манеры. Конечно, Айлин всегда было далеко до Артура, поверьте, он идеальный сын, но она хотя бы старалась! А потом, едва у Айлин проснулась магия, она превратилась в маленькое чудовище! Она оскорбила Артура, едва вернувшись домой! Правда, мальчик был отчасти виноват – вам-то я могу об этом рассказать! Он дал понять Айлин, что она должна приветствовать его как наследника рода. Конечно, раньше времени, и, боюсь, здесь есть и моя вина, ведь это я всегда учила сына, что он должен вести себя как подобает наследнику, но… Она позволяет себе неподобающие вольности, она… она, наконец, ударила брата, а затем…

Леди Ревенгар снова промокнула глаза, и Грегор поразился, насколько же мать и дочь не похожи между собой! И это при почти одинаковых чертах лица! Тот же тонкий, еле заметно вздернутый нос, те же пухлые губы, те же миндалевидные глаза. И все-таки каждая, самая мелкая деталь облика Айлин Ревенгар свидетельствовала о текущей в ее жилах золотой крови Трех дюжин, чего и в помине не было у леди Гвенивер. Лицо дочери казалось отчеканенным на лучшей оружейной стали, матери – вылепленным из белой чинской глины.

– А затем погиб мой дорогой супруг, – глухо произнесла леди Ревенгар. – В день его отъезда Айлин предупреждала об опасности. Просила его остаться дома, и если бы я только присоединилась к ее просьбе… Возможно, Дориан и в самом деле никуда не поехал бы и остался в живых! Но когда его спутники привезли его тело… Я была вне себя! От горя, и от того, что в смерти моего возлюбленного мужа есть, вероятно, и моя вина! Кажется… я наговорила Айлин лишнего…

«Лишнего?! – яростно подумал Грегор. – Убедить ребенка, что любимого отца убила ее магия, – это всего только «лишнее»?! Клянусь Претемнейшей, или вдова Дориана – самая глупая женщина во всем Дорвенанте, или она жестокая лицемерная дрянь!»

– …А она в ответ отреклась от рода, вы можете представить себе подобное? В присутствии посторонних людей, сослуживцев Дориана! Она… она даже не приехала на его похороны! А сегодня… – Высокий голос леди Ревенгар задрожал и упал почти до громкого шепота. – Я приехала, чтобы забрать ее домой, после такого потрясения семья должна держаться вместе, вы же согласны со мной? Я встретила ее около часа назад, сказала – пусть собирается, мы с братом ждем ее дома, а она… Только подумайте, она заявила, что не знает меня! Что ее братья рядом с ней, и ей незачем никуда ехать – она и так дома! Представляете?! А эти… – Гвенивер Ревенгар осеклась, словно едва не выругавшись. – Юные лорды Аранвен и Эддерли ее поддержали! Сказали – я обозналась… Лорд Аранвен сказал… – Она прикрыла глаза и повторила изменившимся голосом, словно читая по памяти затверженные стихи: – Сказал, что Вороны мэтра Бастельеро – одна семья. Что если их сестра утверждает, что я ошиблась, так оно и есть. И что у милой Айлин девять братьев, и все они – в Академии…

«Вороны Бастельеро? – приятно поразился Грегор. – Однако!» От Аранвена он подобного точно не ожидал, это не восторженный Саймон Эддерли.

Заморгав и промокнув глаза в третий раз, леди глубоко вдохнула и коснулась кончиками пальцев рукава белой мантии разумника.

– Господин… Дункан, прошу вас, помогите мне! Вы ведь магистр, вы наверняка можете повлиять на лорда Эддерли… убедить его! Академия пагубно влияет на мою дочь, вы ведь сами видите. У меня нет других знакомых магов, к которым я могла бы обратиться! Что, если лорд Эддерли мне откажет?!

«Забрать домой? Ревенгар?! И изводить ее придирками и упреками?! Ну уж нет! Что бы тобой ни двигало, я не дам превратить девочку в бледную тень идеального братца!» – подумал Грегор, едва сдерживая ледяное бешенство и стараясь не думать, что же он сделает, если разумник согласится помочь этой курице, а Эддерли позволит ей увезти девочку из Академии.

– Я понимаю ваше состояние, леди Ревенгар, – успокаивающе проговорил Роверстан, словно бы не обратив внимания ни на внезапную фамильярность вдовы, ни на коснувшиеся его рукава дрожащие пальцы. – И с радостью помог бы вам всем, что в моих силах, но…

– Но?! – вскинулась леди Ревенгар, уставившись на разумника с надеждой.

– Но ваша дочь – некромантка и боевичка, – с мягкой вескостью напомнил Роверстан. – И магесса изрядной силы, поверьте! Кроме того, девочка недавно пережила большое горе, а это крайне плохо сказывается на самоконтроле мага! В Академии она постоянно находится под присмотром и не причинит вреда ни себе, ни другим. Если же вы ее увезете… Пожар – самое малое, что может грозить вашему дому! Один случайный выплеск – и девочка, сама того не желая, поднимет умертвие. Уверяю вас, обычно они вовсе не так милы и дружелюбны, как ее пес! А если она призовет к дому банши? Я не говорю уже о смертельных проклятиях…

«Что он несет? – поразился Грегор, глядя на абсолютно серьезное, искренне озабоченное лицо белого магистра. – Уж не повредился ли милорд разумник рассудком? Да ни один некромант не способен призвать банши, а уж проклинать Ревенгар научится, дай Претемная, если только к пятому-шестому курсу. У девчонки к этому сущий антиталант, у нее и простейшая-то порча получается с трудом и через два раза на третий!»

На лице леди Гвенивер между тем отразился настоящий ужас – она даже побледнела и уставилась на разумника умоляюще.

– Но что же мне, в таком случае, делать?! – вырвалось у нее так отчаянно, что в иной ситуации Грегор, пожалуй, посочувствовал бы несчастной женщине. – Я не могу подвергнуть моего мальчика такой опасности, а оставить Айлин здесь тоже не могу. Вы ведь сами видите, ее поведение совершенно непристойно!

– Обычно, если родители не готовы обучать ребенка в Академии, они нанимают мага, чтобы тот контролировал выплески силы и учил на дому, – задумчиво откликнулся разумник. – Но в вашем случае, леди Ревенгар, это едва ли возможно. Во-первых, вам понадобятся сразу два мага немалой силы. Во-вторых, они должны будут поселиться в вашем доме. Возможно, вам и удастся найти таких учителей для дочери, но как скоро? С вашего позволения, леди Гвенивер, самое разумное – это оставить девочку в Академии, где она не навредит ни себе, ни вам с сыном…

Гвенивер Ревенгар явно заколебалась. То ли испугалась умертвий, то ли ей претила сама мысль о том, чтобы поселить в доме двоих посторонних магов. Какая, впрочем, разница?

– Но… – нерешительно начала она. – Но ведь ее репутация – честь всей семьи! Что, если Айлин нас опозорит?

– Насколько я успел заметить, – возразил Роверстан с оттенком еле заметного неодобрения в голосе. – Адептка Ревенгар прекрасно воспитана и исключительно благоразумна для своего возраста. Кроме того, если вы пожелаете, я готов лично присматривать за вашей дочерью, миледи.

– Вы и в самом деле присмотрите за ней? – быстро уточнила леди Гвенивер. – О, дорогой господин Роверстан, вы даже не представляете, как я… нет, как мы с Артуром вам признательны! Вы меня просто спасаете! Как я могу вас отблагодарить?

– Не стоит благодарности, миледи, мне будет приятно оказать вам услугу, – учтиво откликнулся разумник. – Жаль прерывать нашу беседу, но мне и в самом деле пора. Прошу простить, дела гильдии…

– О, разумеется! До встречи, господин Роверстан, – вынужденно попрощалась Гвенивер Ревенгар, и разумник, коротко поклонившись, направился к башне.

Грегор, с трудом дождавшись, пока леди покинет малый холл, поспешил за ним, но догнать смог только на третьем пролете лестницы – слишком уж большая фора была у Роверстана!

– Доброго дня, милорд магистр, – сухо поприветствовал он разумника. – Не объясните ли, что за чушь вы несли насчет банши и смертельных проклятий?

– Доброе утро и вам… мэтр, – холодно улыбнулся Роверстан. – Вижу, вы совершенно случайно услышали наш разговор? Что ж, извольте: эту, как вы изволили выразиться, чушь я нес, чтобы выбить из головы леди всякую мысль о том, чтобы забрать адептку Ревенгар из Академии. Как видите, у меня это получилось. Чем больше леди Ревенгар будет бояться дочь, тем лучше для девочки.

– Неужели вы не верите, что вдова Дориана искренне хочет примириться с дочерью? – язвительно уточнил Грегор.

Черные глаза разумника заледенели.

– Я верю в то, мэтр Бастельеро, – процедил Роверстан, глядя на него, как на крысу, нагло выбежавшую на самое видное место Архивов. – Что леди Ревенгар искренна в каждом порыве души. И в то, что завтра она возненавидит дочь с той же искренностью. И в то, что она запрет девочку дома до ее, скажем, пятнадцати лет, а затем убедит нового главу рода как можно скорее выдать сестру замуж – искренне заботясь о ее благе, разумеется. Вам, в отличие от меня, выпала удача не знать леди Гвенивер в юности, так прислушайтесь же хоть раз к человеку, который знает, о чем говорит! Смею надеяться, я удовлетворил ваше любопытство?

Грегор, ошеломленный столь неожиданным выпадом, молча кивнул.

– Превосходно, – одними губами улыбнулся Роверстан. – В таком случае, мэтр, предлагаю поспешить. Не хотелось бы опоздать на Совет, мы и так потеряли много времени по милости леди Ревенгар!

* * *

– Ну проходите же, милорды, проходите! – с некоторой сварливостью изрек Великий Магистр, небрежно объединяя одним обращением и Грегора, и Роверстана, простолюдина, но магистра Гильдии, то есть лицо, приравненное по статусу к дворянину. – Вы заставляете себя ждать!

– Приносим самые искренние извинения, – очень учтиво отозвался Роверстан, а Грегор молча поклонился, понимая, что Архимаг явно не в духе и раздражать его еще сильнее ненужными оправданиями не стоит.

– Присаживайтесь, – поморщился Великий Магистр.

Грегор посмотрел на стол заседаний и увидел два свободных места – похоже, сегодня его допустили в избранное общество Совета! Правда, сидеть ему придется рядом с Роверстаном. Но стоит поторопиться, чтобы вторым соседом оказался Эддерли, а не Волански!

Он поспешно сел рядом с Фиолетовым магистром, и Роверстан занял последнее свободное место, покосившись в сторону сидевшего на конце стола иллюзорника с едва уловимой настороженностью. В чем-то Грегор, вспоминая прошлый Совет, его понимал: сегодня перед Волански стоял кувшин с дымящимся шамьетом.

– Этьен, мальчик мой, – сказал Великий Магистр. – Огласите причину сегодняшнего совета!

Райнгартен, видимо, исполняющий в Совете обязанности секретаря, поднялся, взял лежащий перед ним лист и зачитал с него, словно не мог сформулировать это самостоятельно:

– Его светлость Бастельеро, маг Фиолетовой гильдии, представляет на рассмотрение Совета Ордена исследование магической аномалии. По мнению лорда Бастельеро, наличие данной аномалии требует пристального внимания Ордена и немедленных действий по ее устранению. Лорд Бастельеро считает, что магические воздействия, произведенные во время недавней войны, заметно нарушили рисунок силовых потоков и структуру ткани мироздания в определенных областях Дорвенанта. Лорд Бастельеро полагает, что дальнейшее применение заклятий, в особенности портального перемещения, приведет к критическим поражениям вышеупомянутой ткани мироздания и появлению очагов контакта с потусторонними сущностями, в просторечии именуемыми Прорывами. Посему лорд Бастельеро предлагает запретить портальные перемещения на срок в несколько лет, ограничившись только самыми необходимыми случаями.

«Почему то же самое нельзя было сказать по-человечески? – молча удивился Грегор. – В три раза короче и гораздо понятнее. Впрочем, да, это ведь Райнгартены! Эжен тоже умудряется простую фразу: «Противник пошел в атаку», – облечь в три абзаца официального словоблудия».

Он покосился на противоположную сторону изогнутого дугой стола и увидел, что место Зеленого магистра занято, на нем, хмурясь то ли с непривычки, то ли от раздражения словесными экзерсисами Райнгартена, сидит мэтр Бреннан. Похоже, старого целителя все-таки уговорили возглавить гильдию! Грегор искренне порадовался – еще один разумный человек в этом сборище!

– Прекрасно, мой мальчик, – кивнул Райнгартену Великий Магистр и обвел совет внимательным тяжелым взглядом. – Кто хочет высказаться?

– Позвольте мне? – уточнил магистр Кристоф и, получив поощрительный кивок Кастельмаро, развел руками. – Признаться, я не понимаю, что именно так обеспокоило нашего юного коллегу. Предположим, дела обстоят именно так, как он говорит. Предположим даже, Прорыв и в самом деле произойдет. Что с того? Это будет не первый Прорыв даже на моей памяти! У нас, хвала Семерым, хватает стихийников, чтобы запечатать порталы, и вполне достаточно боевиков, чтобы перебить выбравшихся в мир демонов…

«Проклятье, Кристоф, что вы несете! – вскипел про себя Грегор, изо всех сил сдерживаясь. – Кто спорит, ваши воспитанники – лучшее оружие Дорвенанта, но лишь последний болван станет лупить по рапире булыжником только потому, что она прочна! Зачем подставлять боевиков под удар, если в этом нет никакой необходимости? Вы хоть представляете, о каком количестве жизней пойдет речь, не сумей мы предотвратить Прорывы? Или вы просто настолько не доверяете моим суждениям?!»

– Благодарю, магистр Кристоф, мы вас поняли, – спокойно кивнул Кастельмаро и взглянул на Синего магистра. – Магистр Адальред? Дело касается непосредственно вас, портальное перемещение полностью в ведении Синей гильдии. Что скажете?

– Я против, – буркнул артефактор, взглянув на Грегора с явной неприязнью. – Не сомневаюсь в компетентности мэтра в области некромантии, но в стихийной магии, насколько мне известно, он не силен. Оплата работы порталов составляет едва ли не треть годового дохода Ордена, и лишиться такого источника поступлений только потому, что мэтр Бастельеро чего-то испугался, мы не можем!

– Мы поняли вас, магистр Адальред. Магистр Эддерли? Речь идет о предложении вашего ученика, что скажете?

«Ну же, Эддерли! Ведь в вас куда больше здравого смысла, чем в любом представителе этого Совета, вы должны, обязаны понять, что речь идет о жизни и смерти!» – подумал Грегор, сжимая под столом кулаки.

Боковым зрением заметив движение слева, он скосил глаза: Волански неторопливо налил в кружку шамьет, осторожно попробовал, скривился, видимо, обжегшись, и поставил кружку на стол – прямо перед Роверстаном.

Тот еле заметно поморщился и посмотрел на иллюзорника неодобрительно. Не успел Грегор с легким злорадством подумать, что пятна от шамьета на белой мантии будут смотреться еще выразительнее, чем от вишни, как Роверстан сделал едва уловимое движение кистью – и дымящаяся кружка, скользнув по столу, оказалась прямо перед Грегором.

«Р-разумник!» – раздраженно подумал Грегор, и тут наконец заговорил Эддерли.

– Я поддержал бы моего ученика, – осторожно произнес Фиолетовый магистр. – Будь от моей поддержки какая-то польза. К сожалению, я не разбираюсь ни в портальных перемещениях, ни в магических аномалиях, за исключением некротических. Поэтому пока воздержусь от комментариев.

«И присоединюсь к мнению большинства, которое, разумеется, провалит такой убыточный проект!» – со злобной досадой подумал Грегор и мстительно отодвинул кружку с шамьетом в сторону Эддерли.

– Я против, – резко бросила Уинн, не дожидаясь позволения говорить. – Магистр Адальред прав. С каждым годом у нас все больше адептов, неспособных заплатить за обучение, и мы не можем позволить себе лишиться дохода от порталов. Или же нам следует пересмотреть правила приема в Академию…

Кастельмаро бросил на алхимичку быстрый взгляд из-под косматых бровей, и она умолкла так резко, словно подавилась.

– Эта тема, если нам и придется ее поднять, предназначается для отдельного совета, магистр Уинн, – негромко изрек Великий магистр, и Уинн, кажется, даже съежилась, хотя никакой угрозы в словах старого стихийника вроде бы не было. – Сейчас мы говорим только о докладе мэтра Бастельеро, и ваша позиция нам предельно ясна. Итак, трое магистров против, лорд Эддерли воздержался… Этьен, мальчик мой, вам слово.

– Только прошу милорда Райнгартена вернуть мне шамьет, – проворчал Волански негромко, но так отчетливо, что услышали все присутствующие и дружно посмотрели на стол.

Злополучная кружка и в самом деле стояла перед изрядно озадаченным подобным оборотом Райнгартеном.

– Да-да, конечно! – спохватился стихийник и, изящно манипулируя силовым потоком, передвинул ее обратно по столу к Эддерли, затем к Грегору, к Роверстану и, наконец, к Волански.

Иллюзорник, завладев потерей, хмыкнул и отпил шамьета. К удивлению Грегора, на столь бесцеремонное нарушение регламента никто из магистров не откликнулся. Разве что Кастельмаро, тихонько хмыкнув, поинтересовался:

– Позвольте спросить, Волански, к чему этот балаган с кружкой?

– Никакого балагана, милорд Великий магистр, – откликнулся Волански, мечтательно глядя на Кастельмаро одним глазом. Второй был устремлен в дальний угол зала. – Я всего лишь хотел немного остудить шамьет! Между милордами Бастельеро и Роверстаном такая чудесно прохладная атмосфера! Совершенно не понимаю, зачем они унесли мою кружку…

Уинн презрительно фыркнула, Кастельмаро снова усмехнулся и кивнул Райнгартену.

– Мы слушаем вас, мой мальчик!

– Лорд Бастельеро, несомненно, сильный маг, – осторожно сказал Райнгартен и покосился на Грегора. – Однако я, как и милорд магистр Адальред, считаю его тревогу необоснованной. Я внимательнейшим образом изучил доклад мэтра, – он чуть поклонился в сторону Грегора, – произвел собственные расчеты и не обнаружил настолько серьезных изменений в энергетических потоках. Ткань мироздания в Озерном крае и впрямь сильно истощена, здесь мэтр Бастельеро совершенно прав, однако я ответственно заявляю: для самовосстановления структуры мира более чем достаточно не использовать в тех местах боевую магию. Учитывая, что война, благодаря мэтру Бастельеро, наконец-то окончена, выполнить это условие нетрудно.

«Это конец, – с отчетливой обреченностью понял Грегор. – После такого заключения стихийника против меня проголосует даже Эддерли. Что бы ни сказали остальные трое, хотя уж они-то понимают в этом вопросе еще меньше Кристофа. Проклятье! Ну почему, почему никто и никогда не слушает предупреждений, пока не становится поздно?!»

– Благодарю, мой мальчик, – улыбнулся Кастельмаро Райнгартену едва ли не отечески. – Кто-нибудь еще хочет высказаться или приступим к голосованию?

– С вашего позволения, мне есть что сказать, – веско уронил Роверстан, и Грегор едва не заскрипел зубами.

Еще раз выслушать, как он ничего не понимает в стихийной магии, да еще от этого разумника! Видит Претемнейшая, это уже слишком!

– Возможно, только возможно, – спокойно продолжил Белый магистр, неторопливо обводя взглядом присутствующих, – уважаемый мэтр Бастельеро и в самом деле ошибается. Хотя я, в отличие от магистра Райнгартена, склонен согласиться, что опасность более чем реальна. Так как я – опять же в отличие от магистра Райнгартена – во время вакаций отправился в Озерный Край лично, чтобы осмотреться на местности. Изменения в ткани мира столь сильны, что это почувствовал даже я, и уж тем более почувствовали бы вы, дорогой Этьен! Если бы сочли нужным немного попутешествовать, – добавил он, тонко улыбнувшись онемевшему от неожиданности Райнгартену. – Однако верно и то, что полный запрет порталов действительно не лучшим образом скажется на финансировании Академии. Мое предложение: не запретить полностью, но ограничить платное использование порталов и указать членам Ордена на необходимость крайне осторожного их использования. Скажем, на… Мэтр Бастельеро, за сколько времени, по вашим расчетам, должна была восстановиться энергетическая структура при полном запрете портальных перемещений?

– Три-пять лет, – выдохнул Грегор, не в силах поверить своим ушам.

Роверстан его поддерживает? Его, старого противника? Он действительно настолько благоразумен или просто играет в очередную сложную интригу? Вот и Райнгартен смотрит на разумника с плохо скрытым изумлением и недовольством, явно не ожидая подобного удара! Между прочим, сам подставился, не сочтя нужным навестить место, о котором идет речь. Теперь слова Роверстана, увидевшего все своими глазами, имеют совсем другой вес. Грегор вспомнил признанный символ Белого факультета – змея, кусающего собственный хвост. Претемная Госпожа, как же не хочется быть благодарным этой хитроумной разумнической твари! Второй раз за день, если вспомнить Гвенивер Ревенгар!