Текст книги "Страшный человек. Следователь Токарев. История первая"

– Плохо семья, Женька. Дочка у меня болеет, ей четыре годика, лечение нужно, лекарства, занятия, физкультура, а я тут копейки получаю. На материну пенсию живем. Если сейчас лечить не начать – труба, пропадет девчонка, – он снова закрыл лицо руками. – Ты не представляешь, что это такое – видеть ее и знать, что ничем не можешь помочь. Нет, не подумай, я не жалуюсь, – он сверкнул глазами. – Просто каждое утро сдохнуть хочется больше, чем выпить, а вечером хочется выпить и сразу сдохнуть. Дисгармония и разбалансировка организма, понимаешь? Давай накатим за встречу? У меня есть собственной возгонки амброзия, на носовых перегородках. За счастливое начало того, что ты запланировал начать, за избавление от безнадежности. Не чокаясь – за тебя!

Используя связи в городе, статус местного депутата, Безроднов договорился об отчуждении завода от университета в собственность городу и выставлении его на продажу. Комбинацию осуществили стремительно. Евгений и Олег учредили офшорную фирму Meinvent Rubber Production Bureau (MRPB), ставшую держателем патентов, полученных Волковым на химические и технологические процессы составов и способов обработки резиновых смесей. MRPB, в свою очередь, стал учредителем компании BW Rubber Company (ООО «БВРК») совместно с нынешним директором завода, который получил пять процентов. БВРК взяла кредит в городском банке на покупку акций убыточного и неперспективного на тот момент завода.

Вскоре правительство города разместило в ООО «БВРК» большой заказ на производство резиновых плит из вторичной резины, полученной из утилизированных покрышек. Плиты предполагалось применять для оборудования трамвайных переездов, спортивных площадок, подъездов офисов в городе и области. Задача изобретателя – придумать техпроцесс отделения армирующих кордов в теле колеса от резинового наполнителя, дешево и качественно. Патент по спеканию вулканизированной резины у него уже был в работе.

Волков буквально преобразился. Он разрабатывал техпроцесс переработки, проводил эксперименты и поступил в докторантуру МГУ. Из перечисленного городом аванса друзья погасили кредит, постепенно закупали оборудование, участвовали в специализированных выставках, продвигая свой экологический продукт. Олег метался от микроскопа к пробиркам, от пробирок к печи, потом к компьютеру и обратно. Покрывал блокноты формулами и летел проверять их экспериментально.

Сам Безроднов был не слишком склонен заниматься делами завода, его больше занимала политика. Когда стало ясно, что прежнему директору и нынешнему совладельцу завода по причине возраста не под силу организовывать новое производство и тем более впоследствии управлять им, включая логистику сбора покрышек, обеспечение продаж и отправки заказчику готовой продукции, вспомнили про Титова. Период временного политического альянса старого директора и новых собственников завершился, пора было работать.

На тот момент Александр держал две палатки на строительном рынке и собирался расширяться, взять третью. Ему компаньоны и предложили выкупить пять процентов завода, возглавить его и получать высокую зарплату. Поскольку проданного бизнеса не хватало, чтобы оплатить долю прежнего директора, Олег и Евгений ссудили его недостающей суммой под обещание удовлетвориться окладом и премиями, но никогда не претендовать на дивиденды, которые, впрочем, никто и не планировал показывать, как и прибыли. На том и порешили.

Казавшееся Титову огромной удачей предложение постепенно, по мере развития производства и увеличения заказов, потеряло свою первоначальную привлекательность. Ведение двойной бухгалтерии хоть и являлось тогда делом обычным, но все-таки было сопряжено с рисками. Однажды ему только чудом удалось отбиться от налоговой, благодаря тому, что Безроднов включил свои связи в Москве. Все схемы обналички Титов брал на себя, он сам доставлял деньги на завод. Конечно, оклад Титова рос, но никак не пропорционально продажам и нагрузке. Он начал испытывать постоянное раздражение, зудящее желание справедливости и со временем возненавидел своих компаньонов.

У человека деятельного ненависть часто превращается в план.

 
4
 

Нехорошие, отрывчатые, безотчетные мысли день ото дня сами собой оформились в некую идею. И вот он поймал себя на мысли, что уже вынашивает план. Сверхъестественным образом зачал его, должно быть от нечистого духа, и понес.

Первые явные признаки он отметил, когда просматривал смешной детективный сериал. Он вдруг обнаружил, что подсознательно примеряет сюжет с убийствами к своей ситуации, воображая на месте застреленных и зарезанных Олега и Женю. Это забавляло. Более того, он отметил, что подобного рода размышления приносили ему удовольствие, садистское удовлетворение. Жалости к ребятам, мысленно уничтоженным, не было совсем. Напротив, ощущение реванша за унижения, которым, как ему казалось, его подвергали каждый день, начиная с университета, отдавалось в животе сладкими спазмами, подобно предвкушению запретного секса.

Из развлечения жажда мести постепенно превратилась в маниакальную зависимость, из мечты – в потребность, в цель. Мир исказился в его глазах, как на негативе фотопленки. Белое обратилось в черное. Все, когда-то сделанное для него друзьями из лучших побуждений: помощь в учебе, предложение работы с высокой зарплатой, – воспринималось теперь как оскорбление, свидетельство его собственной беспомощности, бездарности и доказательство их превосходства над ним. А покровительственный тон? А невыносимые шутки Волкова? Они считали его человеком второго сорта, из деликатности не говоря этого прямо в лицо!

Но одно дело – грезить о мести, и совсем другое – ее готовить. Одно дело – вынашивать, и другое – рожать. Начало подготовки требовало импульса, логического стечения обстоятельств, некоего знака свыше. Титов стал мнительным и суеверным. Читал гороскопы, отмечал номера проезжающих машин, искал чего-то мистического, что точно укажет – пора.

Сложившаяся к моменту нашего повествования ситуация в компании, поход Безроднова в Государственную Думу, неудачные перевыборы, связанные с этим проблемы, о которых будет рассказано ниже, и совсем не триумфальное возвращение в бизнес плавно подводили Александра к необходимости начинать действовать. Недоставало только исполнителя.

Случайная, но закономерная встреча с опасным наемником подвела черту под перечнем необходимых ингредиентов того блюда, которое Титов уже давно замыслил и которое необходимо будет потом кушать холодным. Кушать медленно, в колеблющимся свете свечей, тщательно обсасывая каждую косточку врага и запивая густым, алым, как томатный сок, напитком из хрустального бокала.

Теперь, после того, как Михаил подтвердил готовность выполнить заказ, оставалось подобрать соответствующее фото и придумать, как правильно им распорядиться. Наступил момент истины, возможность полностью изменить жизнь, реализовать свои особые качества, доказать делом свое превосходство и право.

«По существующей статистике, – несмотря на отсутствие у него какой бы то ни было статистики, утешал себя Титов. – Подавляющее количество раскрытых преступлений совершено людьми примитивными, малообразованными и тупыми. Это известно. Места лишения свободы населены какими-то неандертальцами, культивирующими свои животные инстинкты – пьянство, наркоманию, похоть, неконтролируемый гнев, которые и являются причиной совершенных ими преступлений. Соответственно же выглядят и органы правопорядка. Те же неудачники с юридическим, то есть никаким, образованием, без минимальных способностей, кроме способности извлекать выгоду из любого попавшего в их руки дела. С кучей комплексов и собственной деформированной философией справедливости. Профессионализм подавляющего большинства следователей и оперативников соответствует уровню контингента. Это очевидно. Зачем развивать себя более, чем требуют задачи? И о какой морали можно говорить, когда само государство ведет себя аморально, выплачивая символическую зарплату людям, ежедневно рискующим жизнью, связанным присягой и запретом на дополнительный заработок? Вдобавок все эти реформы органов и сопутствующие им сокращения, огромное количество дел, которые не успевают отрабатывать следователи и рассматривать суды… Им никогда не раскрыть акции, задуманной умным, развитым человеком. Серьезные люди, поднимающие большие деньги, всегда на свободе. Недооценивать следователей, конечно, нельзя, но известно, что изящные комбинации встречаются только в детективах прошлого века. Думать, думать, думать и не торопиться. Главное, все предусмотреть, действовать умно, аккуратно спланировать и четко провести».

Иногда он мысленно отделялся от физической стороны своей идеи и будто разыгрывал шахматную партию, получая удовольствие от красоты игры и способности не торопясь просчитывать свои ходы и ходы воображаемого противника. При этом Титов не хотел даже про себя произносить слова «преступление» или «убийство», как бы отгораживаясь от очевидного. Словно если не давать определений, внятно их не проговаривать, то вроде как к тебе и не относится, несмотря на полное понимание мотивов и последствий отвратительного,

 
                                               ***
 

Он сидел в офисе и перелистывал на рабочем компьютере фотографии, сделанные в разные годы. Дома он их не хранил, поскольку там он вообще не пользовался компьютером. Весь этот многосотенный архив, разложенный по аккуратным датированным папкам, запечатлел этапы его жизненного пути в хронологическом порядке с конца девяностых по настоящее время. Александр открывал папки, бегло просматривал изображения, закрывал и двигался дальше. Раньше он не испытывал потребности просматривать фото, но занятие увлекло его, и постепенно он забыл, зачем это делает, забыл, что ищет кадр не из удовольствия.

Вот его чепуховый, но свой бизнес – рынок, краски, обои, шпаклевки. Первый автомобиль, первый отпуск за границей, появилась Варя, ребята – Олег и Женька с женами на шашлыках, производственные цеха, кабинет директора, Новый год, еще один и еще, свадьба, веселые лица одних и тех же людей в разных комбинациях и в разной обстановке, вот и с детьми. Одно общее – счастье, достаток, дружба.

Он остановился на фотографии, запечатлевшей их троих на пикнике возле пруда. Синейшее небо, яркое солнце, вытоптанная трава возле кромки свинцовой воды. Титов на компьютере поправил яркость и контрастность, увеличил изображение и выделил нужное, сохранил и распечатал фото на стоящем в углу кабинета цветном принтере на фотобумаге. Потом за уголок достал листок из принтера, рассмотрел результат и с отвращением бросил распечатку на стол переговоров изображением вниз. Выключил компьютер и отошел от стола.

Последние два десятка лет пронеслись перед глазами как череда удач, как гладкий путь от хорошего к лучшему, путь, освещенный честными товарищескими отношениями и любовью.

«Ну чего мне не хватает? Зачем все эти приготовления? Живи, как жил, и, если есть на свете высшая справедливость, она сама воздаст по заслугам, – Титов зашагал по кабинету из угла в угол, обводя рассеянным взглядом окружающую обстановку. – Руки должны оставаться чистыми всегда, – он рассмотрел свои дрожащие от возбуждения руки, с сожалением потер их одну о другую. – Всё еще можно отменить. К черту Михаила – и всё к черту. Наплевать! Все эти знаки, все амбиции и комбинации не стоят дружбы, доверия и жизней людей. Если по совести, то тот рынок, где были мои палатки, давно убрали, а рядом построили огромный строительный гипермаркет. Я бы все равно прогорел, набрал бы кредитов, как многие, – и всё, катастрофа. Жил бы сейчас в коробке от телевизора без удобств. Ничего не надо! Страшно подумать! Ребята спасли меня, просто взяли и спасли. Спасибо им. Однако скучно просто жить». Он остановился и, заложив руки за спину, уставился в окно на покрытую трещинами бетонную стену производственного корпуса.

Неотъемлемое свойство амбициозных людей – некая внутренняя энергия, заставляющая постоянно искать реализации себя в чем-то новом и трудном, но сулящем прорыв. Эта энергия вынуждала Александра ходить в молодости на опасные тренировки, создавать и развивать собственный бизнес, прорываясь через риски, обнаглевших бандитов, грозящих убить, и милицию. Потом появилась новая задача – финансовые показатели завода, над которыми он работал по шестнадцать часов в сутки. Надо заметить, что деньги, квартира, машина и прочие материальные блага сами по себе его мало интересовали, он искал удовлетворения от работы, удовлетворения амбиций через достижение результата, решение сложной задачи. Теперь, когда его жизнь вышла на определенный уровень и производственные дела не требовали работы «на разрыв», он откровенно заскучал, не находя для себя другой сверхцели. Избыточная энергия накапливалась и искала выхода, он стал беспокойным, раздражительным, как человек, зримо упускающий какую-то возможность из-за собственной лени, но не способный преодолеть эту сковывающую лень. Только сформулировав идею реванша, он совершенно успокоился и вновь обрел смысл жизни.

Дверь резко открылась, в кабинет Титова влетел взъерошенный Волков, а следом за ним, мягко ступая, вошел невысокий господин с неуловимым взглядом бесцветных глаз.

– Александр Михайлович, категорически приветствую, – прокричал Олег. – Извини, что отвлекаю от созерцания буйства природы. Дела. Дела требуют трезвости, несмотря на обеденное время. Разреши представить тебе Виктора Семигина, нашего будущего представителя в Москве. Виктор, это наш генеральный – Титов Александр Михайлович, царь и бог нашей резиновой планеты. Ну, а меня вы оба знаете.

Семигин неожиданно быстро приблизился к Титову, опустил руки вдоль туловища и, слегка поклонившись, произнес:

– Рад знакомству, с надеждой, то есть, надеюсь… – не закончил фразы, показывая всем видом, что и так понятно.

Он упорно не смотрел в глаза Титову, ограничиваясь уровнем груди, как будто стеснялся и хотел скорее убежать. Ладонь его оказалась мягкой, влажной и неприятной. Титова прошибла брезгливая дрожь от прикосновения к ней, появилось нехорошее предчувствие.

Однако Волков не давал опомниться. Он усадил всех за круглый стол. Титов не отрываясь смотрел на лист фотобумаги.

– Саша, это находка! – орал Олег, непрестанно ерзая в кресле, широко жестикулируя и обращаясь то к Титову, то к Семигину, уставившемуся в стол и не поднимавшему глаз. – Человек сам пришел и предложил стать дилером по Москве и Питеру. У них крупная компания, работающая давно уже в этих регионах. Мы никак туда выйти не могли несколько лет, на одни выставки сколько денег извели, а он сам пришел. Представляешь? У них более двух сотен клиентов, есть представительства и в других регионах! Это ж, я не знаю! Огромный рынок! Представляешь? Сейчас самое главное – быстро согласовать дилерское соглашение, – он неожиданно придвинул к себе злополучный лист и стал набрасывать на нем своим нечитаемым почерком перечень мероприятий, возбужденно восклицая: – Условия поставки, условия оплаты, прайс-листы проработать совместно, условия по отсрочке, товарный кредит…

«Опять всё без меня решили, – Александр пытался подавить приступ злости. – Ни расчетов, ни проверки этого Семигина и его фирмы. Надо бы сперва съездить посмотреть их на месте, ознакомиться с ассортиментом, нельзя же так. Безроднов, наверное, все решил, как всегда, не вникая в детали».

– Мы обговорили уже совместное участие в рекламных кампаниях, – захлебывался Волков. – Выпустим совместный каталог продукции, нужно будет…

– Женька в курсе? – перебил Титов друга.

Семигин, казалось, проснулся, весь подобрался и резко посмотрел в глаза Олегу. Но, заметив наблюдающий взгляд Титова, снова опустил взгляд. Олег сделал вид, что не расслышал (или в самом деле не расслышал), и продолжал:

– Нужно будет отснять качественно наши изделия. Нюансы потом. Короче, считаю необходимым обсудить все, обдумать, запросить у будущих партнеров необходимую информацию, просчитать и принимать решение. Я специально привел сразу к тебе Виктора Юрьевича, чтобы вы познакомились, посмотрели друг на друга, обменялись контактами. Ну а дальше тебе решать, конечно, ты генеральный директор, твое слово последнее. Виктор Юрьевич, что скажешь?

– Мы готовы, конечно, если вы готовы. Бизнес. Со своей стороны… Вы понимаете. Тут есть наш интерес. Ниша рынка. Развитие, оно всегда хорошо, – он говорил какими-то отрывками, заканчивая фразу пожиманием плечами или кивком головы, давая понять, что все всё понимают и нечего сорить словами. – Деньги же – это… Давайте, ну, пробовать, что ли… Если посмотреть, то видно.

На фотографии тем временем появился еще и след от стакана. Александр молил Бога, чтобы Олег не переворачивал листок.

– Это человек дела, почти финансовый гений, Сань, – объяснил Волков. – Не великий оратор, как видишь, но профессионал. Сам потом убедишься.

Наверное, это можно назвать ошибкой Титова – упоминание Безродного в связи с заводом в присутствии третьих лиц, хотя четкой договоренности вроде бы не было. Но Александр сразу понял свою оплошность. По обострившимся в последние годы причинам эта связь всячески скрывалась, поскольку могла поставить завод на грань разорения.

 
                                               ***
 

Начиналась история, однако, достаточно весело и даже помпезно в две тысячи седьмом году. С шампанским, салютом и цветами.

 
5
 

Бизнес к тому времени рос уверенными темпами. Появились свободные деньги, которые требовали вложения в будущее, а будущее должно быть обязательно великим. Иллюзии, вызванные невероятными, безграничными возможностями тех лет, кружили голову и представлялись вполне достижимыми. Партнерам хотелось совершить рывок, выйти на новый уровень, на уровень правительства страны. Туда, где пилят миллиарды, туда, где все возможно. Им, успешным провинциальным деятелям, Москва казалась сонным царством, неспособным устоять перед их напором и энергией. В Москву, в Москву, в Государственную Думу, к огромным деньгам стремились их мечты.

Они решили и проголосовали единогласно за проект «Выборы Безроднова в ГД V созыва». Цель – избраться в Думу и войти в комитет по науке и технике, задача – получить маленький кусочек космических бюджетных средств в виде, допустим, гособоронзаказа для своего завода или НИОКР. Решение этой «программы минимум» обеспечивало, как ожидалось, ребят на всю жизнь. «Программа максимум» – розовое туманное облако возможностей влияния на бюджет государства, от размеров которого захватывает дух и кружится голова.

Все предпосылки в пользу такого решения сложились.

Во-первых, Женька нашел уверенный выход на лидера одной из самых крупных думских фракций; во-вторых, он не числился собственником ООО «БВРК», а аффилированность и конфликт интересов через Meinvent Rubber Production Bureau доказать на тот момент казалось практически невозможным; в-третьих, он планировал избираться по своему родному округу; в-четвертых, он был молод, необыкновенно умен, фантастически удачлив и бесконечно уверен в своих силах, что, впрочем, со временем стало восприниматься партнерами как недостаток. Но пока это достоинство.

Из минусов – только один: цена вопроса. Четыре с половиной миллиона долларов наличными – стоимость входного билета плюс затраты на предвыборную кампанию за свой счет. Часть суммы вытащили из прибыли завода будущих периодов, часть взяли в кредит, якобы на переоборудование, под обеспечение зданиями завода, к тому времени уже выкупленными. Суммы ушли по назначению, агитаторы работали как проклятые, реклама устилала вертикальные поверхности города и области. Сам кандидат в депутаты выступал по местному телевидению и в других СМИ. Говорил зажигательно, по-деловому. Много обещал и блистал знанием местной специфики, за счет чего в конечном итоге победил конкурентов. Необходимо напомнить, что связь Безроднова с фирмой ООО «БВРК» и ее учредителями изначально не афишировалась, поскольку он в момент ее создания уже являлся городским депутатом и выбил ей большой заказ от города. Вместе с тем их общение как однокурсников не являлось большим секретом, но Безроднов общался с огромным количеством всяких других людей. Ездил на дачи, в отпуска и на прочие шашлыки. Теперь же эту связь следовало еще тщательнее скрывать.

Получение депутатского удостоверения широко отметили при большом количестве гостей, нужных и влиятельных людей города. Короткое пребывание в Думе, среди звезд российской политики, эстрады и спорта, на время снесло крышу Безроднову. На том банкете он бесконечно рассказывал, какие там гениальные личности, какие там огромные, неизъяснимые проекты и суммы, какие безграничные возможности, как они все болеют о России и ложатся костьми во имя ее процветания и величия. Даже надоел всем. Зрачки его расширились настолько, что заполнили радужную оболочку, и он стал похож на инопланетянина более, чем обычно. Эйфория, к слову, продолжалась около года и сменилась крайней ненавистью и презрением к упомянутым звездам, оказавшимся вдруг тупыми, алчными и беспринципными.

К моменту завершения депутатского срока страна только миновала кризис восьмого года, когда кредиты почти не выдавались и закредитованные предприятия «ложились». Заказы прекращались, продажи падали, людей сокращали. В конце концов предприятие потеряло право собственности на свои здания и платило теперь за них аренду, изъятые прибыли обратились в долги поставщикам, не позволяли своевременно обновлять оборудование и закупать качественное сырье. Великая идея превратилась в постоянную головную боль, связанную с необходимостью выкручиваться, но без надежды на развитие. Созданная Александром заводская структура рано или поздно справилась бы с кризисом, при условии стабильности и невмешательства. Людей и финансы не трогать, такова была его позиция.

Итогом четырех лет во власти стал небольшой госзаказ, долгий и не покрывающий и половины вложенных в проект денег. Вдобавок большое количество призрачных и необъясненных наработок, сулящих, тем не менее, результат. Какой результат – также оставалось загадкой.

И все-таки на повестку дня вынесли новый проект «Выборы Безроднова в ГД VI созыва 2011—2016 гг.». Тут голоса друзей разделились. Волков проголосовал категорически против, скандалил и обидел Безроднова, обвинив в неспособности отбить вложенные огромные суммы, в уничтожении производства, в отрыве от реальности, в фантазерстве и сумасшествии. Обсуждение получилось горячим и рассорило собственников. Главный бухгалтер, Анна Вениаминовна, всегда присутствовавшая на собраниях акционеров в качестве секретаря, не понимала, как вести протокол. Основные смысловые выражения не могли быть напечатаны в протоколе, поскольку сплошь оказывались непечатными. Ее трясло от страха и ощущения бессилия перед поставленной задачей. Результат встречи решил голос миноритария Титова, который вдруг ощутил свою значимость и согласился рискнуть при условии, что больше из бизнеса денег вынимать не будут. Как будто было что вынимать!

В этой связи необходимо упомянуть о пошатнувшихся связях Безроднова в партии. Теперь ему предложили другой округ, в котором наиболее сильны были позиции коммунистов и единороссов и где шансы избраться представлялись сомнительными. Его же родной округ отдали другому депутату. Плоды огромной политической и организационной работы Евгения в городе и области доставались, таким образом, более нужному партийной верхушке человеку. Делать было нечего, он принял предложение мордатого лидера и включился в гонку.

Теперь входной билет стоил уже семь миллионов долларов, и затраты на предвыборную кампанию удвоились. Чтобы собрать требуемую сумму, Безроднов привлек под личные гарантии частных инвесторов, в основном московских, среди которых оказалось много криминальных персонажей и персонажей, связанных с криминалом так или иначе. Его абсолютный дар убеждения, невероятная энергия и активность, обещания дивидендов с имеющихся наработок и обещания лоббирования всего подряд, что скажут, нашли понимание, и сумма собралась. К сожалению, многое из обещанного Женей оказалось нереалистичным.

Деньги партии он отдал, но выборы проиграл. К долгу за первый срок добавился новый.

Пришло время объясняться с людьми, но никто уже объяснения не воспринимал. Все требовали денег. Посыпались угрозы обращения в суд от тех, кто получал нотариальные расписки, и угрозы жизни от тех, кто опирался на понятия. Последние угрожали не только Безроднову, но и его семье. Он скрывался, его искали. Чтобы долг не перевесили на завод, ребята перестали открыто общаться и обнаруживать какую-либо связь бывшего яркого депутата с делами резинового производства. Начались проверки, в том числе и налоговые, подключались дополнительные ресурсы. Судебные приставы несколько раз пытались что-то арестовать на заводе в счет погашения долгов, но Титов отбивался и откупался.

Все смертельно устали, перессорились, возненавидели друг друга. Безроднова ненавидели оба, Титов и Волков, за авантюризм, бездарность и безответственность. Волков ненавидел Титова за последнее голосование, а Безроднов – за отказ помогать деньгами даже на короткий срок. За что Титов ненавидел друзей, мы уже говорили. Вот такая диспозиция сложилась на момент появления в жизни Александра Титова ветерана локальных конфликтов Михаила. Нужен был какой-то выход, решение клубка проблем. Гордиев узел требовал македонского решения.

 
                                               ***
 

Это решение, вернее его элемент, Титов рассматривал сейчас, сидя за рабочим столом. Фото, густо покрытое отпечатками Волкова и образцами его почерка, припрятанное с прошлой пятницы, он аккуратно вырезал из листа А4. Осталось его разделить и часть с изображением бывшего депутата передать по назначению. А вторую часть?

Вторая часть просилась быть подброшенной Волкову, этому божьему человеку. Операция неожиданно обрела четкую логическую форму. Сомнения отступили, их место заняли уверенность и азарт. Он надел рабочие х/б перчатки, напечатал на листке адрес, по которому проживал с семьей Безроднов, вынул из стола деньги и вложил это все, включая кусочек фото, в прозрачный файл. Свернул посылку, всунул ее в одну из перчаток, другой перчаткой накрыл и убрал сверток в портфель. Всё! Осталось сделать закладку и уведомить исполнителя. Сегодня, после работы. Именно сегодня!

Титов откинулся на спинку кресла и ощутил подкатившую тошноту. Страшно, невероятно страшно. Может быть, он еще не готов? А когда? Когда долги Безроднова упадут на фирму и похоронят ее? Это обязательно произойдет. Они найдут его рано или поздно, и он отдаст всё. Он сам напросился, и Волков тоже.

С обрезком фотографии в кармане Александр пошел в лабораторию Волкова, не зная точно, сможет подбросить фото или нет, хочет он этого или не хочет. С того дня, когда Волков притащил Семигина, по нынешний вторник Титов трудно обдумывал свой шаг. Он решил действовать по обстоятельствам, от ситуации. Пусть судьба сама распорядится.

– Олег, – зашумел он с порога. – Какого ты врываешься с клиентом без предупреждения? Трудно позвонить было? Такие серьезные вопросы вот так вот не решаются на ходу! Что? Я не прав?

– Ты о чем это?

– Об этом твоем Семигине в прошлую пятницу. Вломился без предупреждения…

– Что-то ты долго соображал, Саша. Я уже забыть успел. Так, что тебя не устраивает? – спокойно отвечал Волков, не отрываясь от микроскопа. – Я несколько занят сейчас.

– Не устраивает твоя манера общения со мной в присутствии третьих лиц, – заводился Титов от спокойствия своего друга. – Я генеральный директор, и в рабочее время прошу соблюдать субординацию. При необходимости встречи – звонить, при посторонних – на «вы».

– Это очень мило, – отвечал Волков, оторвавшись от работы и наливаясь бешенством. – Тебе приводят дилера со связями, а ты еще ругаешься! Это твоя работа развивать бизнес. Твоя! Не забыл? Мое дело – наука, но я беспокоюсь за дело, а не смотрю в окошко целыми днями. Сколько ты клиентов привел за последние полгода? Одного, который уже ушел? И всё? У тебя целый отдел продажами занимается, все зарплату получают, а о развитии должен Волков переживать. Молодцы! Сидите, оформляете отгрузки, и все нормально у вас. Так сейчас не работают, Саша, так сейчас умирают. Думаешь, ты тут незаменимый, особо ценный и можешь что-то требовать? Всем вам, менеджерам, с партийным членом и без, надо напоминать ваше место.

Олег уставился в компьютер и открыл какую-то таблицу. Потом вскочил и схватил колбу с какой-то грязью, потряс ее, поставил на место, снова прилип к микроскопу, не в силах выносить дальше присутствие Титова возле себя.

– Знаешь что? – попытался спорить Александр.

– Знаю! Тут все держится на моих патентах, вся технология выстроена мной. Это я точно знаю. А управленцев можно набрать и новых, особенно сейчас. Они толпами ходят, с эMБиЭй, бесконечным опытом работы и мощнейшей мотивацией. Можете оба гулять! Вот так вот, Саша! Имей в виду, когда в следующий раз осерчаешь и потянет на разборки. Всё! Пока! Я занят.

Дрожащими руками Титов извлек, осторожно держа за торцы, обрезок фотографии и вложил в нагрудный карман висящего в углу на гвозде старого халата. Этот халат пылился тут неизвестно сколько лет. Олег не разрешал его выкидывать или даже прикасаться к нему, поскольку именно в этом халате он когда-то давно встречал Безроднова и после этой встречи все и началось. Изредка, когда вдохновение не шло, Волков напяливал его на себя и ждал озарения, закатив глаза и поминутно чихая.

– Да пошел ты! – огрызнулся Титов, но Олег не ответил, источая спиной презрение, подергивая плечами и громко сопя.

Демонстративно хлопнув дверью, Александр выскочил из лаборатории и чуть не снес несколько сотрудников, возвращающихся с обеденного перерыва.

«Посмотрим, посмотрим, – бормотал он про себя. – Поглядим, кто ценный, а кого уже уценили. Скотина такая, посмотрите вы на него!» Решимость его окончательно укрепилась, он не мог дождаться вечера, когда начнет реализовывать свой план.

 
6
 

Впервые в жизни Александр пожалел о наступлении весны. День неумолимо увеличивался, мешая делу, которое требовало темноты. Он припарковался на улице Проектируемый тупик возле дома семь и пешком медленно пошел к дому одиннадцать, определяя место для тайника. Ничего подходящего. Тогда он решил работать без тайников.

Титов обошел кругом одиннадцатый дом в поисках заклеенных газетами окон. Вот они. Он перешагнул через низкий заборчик заросшего высокими острыми кустами палисадника, подошел к одному из окон, которое, как он рассчитал, выходило из кухни, и тихо постучал в стекло. Никого. Он снова постучал, уже сильнее. Огляделся – к счастью, вокруг людей не наблюдалось. Когда он вновь повернулся к окну, на него поверх газет таращились испуганные глаза Михаила. Узнав Титова, тот заулыбался, ощерив страшные черные зубы. Титов показал сверток, потом поднес к окну листок, на котором было написано: «Иди за мной на расстоянии». Михаил пригляделся, медленно прочитал, закивал, сделал жест рукой: «Понял» – и пропал в темноте квартиры. Александр устроился напротив дома через дорогу и стал ждать. Похоже, женщины у подъезда его не заметили, а прохожие не обращали внимания.