Текст книги "Война для двоих"

Глава четвертая

– Салим, мне кофе по-арабски, пожалуйста.

– Сэр, у нас кардамон[15]15
  Кофе по-арабски заваривается из расчета на одну чашку: одна ложка кофе на одну ложку молотого кардамона.


[Закрыть] кончился. Сделать вам без кардамона?

– Тогда это будет простой черный кофе. Если нет кардамона, сделай со сливками. Но купи кардамон, деньги у тебя должны были остаться.

– Остались, мистер Кокс. Я куплю на базаре. Кофе со сливками сейчас принесу. – Адъютант согласно наклонил голову и вышел за дверь гостиничного номера. Салим почему-то не любил смотреть в глаза, и это всегда сильно смущало Джереми Кокса.

Сам полковник, вернее, майор, как он в настоящее время значился, хотя звания полковника его никто не лишал, склонился над инструкциями по обслуживанию и использованию ракетных систем. Он вообще-то и без инструкций все помнил, но случалось уже несколько раз, когда Джереми Коксу задавали вопросы новоиспеченные операторы ЗРК и он не мог на них ответить. Правда, у него была отговорка: дескать, он хорошо знает американские ЗРК и плохо знаком с ЗРК «Геккон», как в классификации Министерства обороны США и НАТО называли советские ЗРК «Оса». К ним должны подходить стандартные, советские еще, ракеты 9М33М2 и 9М33М3, в зависимости от модификации самой системы. Но таких ракет у боевиков нет в наличии – они есть на вооружении сирийской армии, однако добыть их сложно, и дело это рискованное, потому что армия знает о надобности повстанцев и тщательно охраняет свои ракеты. Вот и приходится подгонять американские ракеты того же калибра, хотя они в идеале имеют совсем другую систему управления.

Кокс ждал, когда ему доставят прямо в этот городок Кафр-Зиту, как обещали, специализированный тренажер, над которым упорно работают американские электронщики. Уже существующий тренажер, давно и хорошо себя зарекомендовавший, на котором когда-то проходил обучение сам Джереми, необходимо было переделать под иную систему управления. Сначала специалисты сказали, что это дело пустяковое, и легко взялись за работу. Но в реалиях оказалось, что тренажер пришлось создавать почти заново, используя лишь отдельные узлы от стандартного американского. Выпускать тренажеры в промышленном масштабе, естественно, никто не собирался, не было никакой необходимости в этом накладном мероприятии. Количество ЗРК в руках повстанцев было ограниченно. Сложность заключалась в том, что первый готовый тренажер являлся одновременно и образцом, по которому вручную делали остальные. По сути дела, он заменял рабочие чертежи, поэтому его долго не отправляли в Сирию.

Вообще-то это был и не первый тренажер. Первый, посчитав его вполне пригодным, в самом изначальном варианте доставили на американскую военно-воздушную базу, а оттуда повстанцы своим транспортом повезли его к месту назначения в Кафр-Зиту. Но в дороге на них напали другие повстанцы, и тренажер был уничтожен выстрелом из гранатомета. А доставлять американским военным транспортом тогда показалось рискованным, поскольку в небе часто появлялись российские и иранские разведывательные дроны. Это грозило лишним обвинением в адрес США. Теперь решили доставку производить военным вертолетом прямо к гостинице, где поместили майора Кокса. Там он для тренажера специальную комнату выделил.

Вообще-то сейчас это уже была и не гостиница, хотя старая вывеска еще сохранилась. Половина дома, как и верхний этаж, была разрушена, но вторая половина проверена специалистами, признана пригодной для проживания, после чего полуразрушенную часть так плотно заминировали, что там даже гулящая мышь подорвалась бы. Это обещало безопасность проживающим в уцелевшей половине. Джереми Коксу выделили две комнаты на втором этаже под личные апартаменты и одну комнату под кабинет. В личных апартаментах он только спал, а кабинет использовал по полной программе, в том числе и в бытовых нуждах, то есть держал там и одежду, там же была и столовая, и все остальное. Полностью переселившись в кабинет, в личных апартаментах Кокс планировал оборудовать учебный класс, как только ему доставят тренажер. Во дворе расчистили площадку для посадки вертолета. Хотелось верить, что в этот раз осечки не будет и тренажер доставят.

Раздался короткий стук в дверь. Так обычно стучал адъютант Салим, которого специально выделили для обслуживания майора Джереми Кокса.

– Войдите, – пригласил майор.

Вошел Салим с подносом в руках. Принес чашечку ароматно пахучего кофе и сливки в точно такой же чашке. В третью чашку был насыпан сахарный песок, из которого торчала неожиданно изящная и затейливая серебряная ложечка с арабским узором на литой ручке. Специальной посуды для кофе и для сливок у повстанцев не водилось. Сами они пользовались простыми эмалированными кружками. Но для Джереми Кокса, по его просьбе, расстарались и нашли в каком-то полуразрушенном доме несколько чашек и даже поднос. За спиной Салима маячила высокая фигура Абдурахмана аль-Шишана, одного из самых нужных помощников американца, выделенных полевым командиром амиром Роуханом, с которым Джереми имел прямые контакты. И не только сам Джереми, но и его руководство, и вообще руководство всей западной антиигиловской, как она официально называлась, коалиции. Абдурахману аль-Шишану было поручено курировать майора Кокса и, по возможности, во всем помогать. Амир Роухан сам сказал, что это лучший помощник, которого можно было найти среди шести тысяч подчиненных ему повстанцев. Естественно, помощь Абдурахмана не сводилась исключительно к обучению операторов «Осы», вернее, вообще никоим боком ее не касалась, поскольку Абдурахман по жизни не имел абсолютно никакого отношения к средствам ПВО, но помощником он был незаменимым, как был и одним из немногих, посвященных в настоящую миссию Джереми Кокса. Сам майор уверял себя, что это он сделал Абдурахмана незаменимым, пообещав ему и членам его семьи, пока еще живущим на территории Пальмиры в зоне, подконтрольной правительственным силам, американскую визу.

– Я принес вам, сэр, что вы просили. Не местного, не сирийского производства. Но это как раз то, что нужно, что вы и искали. Правда, пока не слишком много, но мне еще обещали. Обещали уже сегодня ближе к вечеру доставить, – вежливо проговорил Абдурахман.

Майор Кокс настороженно показал глазами на Салима, и аль-Шишан сразу понял, что следует подождать с разговором. По крайней мере, при посторонних показывать то, что он принес, было нельзя. И дело вовсе не в ненадежности адъютанта, а в правилах конспирации, которые майор не так давно втолковывал Абдурахману в течение нескольких часов, приводя множество классических примеров из жизни разведчиков, которые терпели «провал» только потому, что в какой-то момент расслабились и сболтнули лишнее в присутствии посторонних людей.

– Салим, поставь кофе на стол и отправляйся на базар. Мне кардамон жизненно необходим. Купи… – обратился Кокс к адъютанту.

Некоторое время назад, еще до поездки в Сирию, Джереми начал чувствовать неприятные боли в организме. Обратился к незнакомому врачу в соседнем городе, куда специально ради этого поехал. Такая конспирация тоже была необходима, потому что полковник опасался отстранения от уже разработанной операции в Сирии по причине нездоровья. Такое отстранение было бы и вероятной причиной для выхода в отставку, хотя сам полковник на пенсию не стремился и делал все, чтобы руководство о его недуге ничего не знало. Врач поставил ему неутешительный диагноз – простатит в запущенной форме, высокая вероятность перерастания простатита в воспаление аденомы, что чревато хирургическим вмешательством. А хирургическую операцию от руководства было бы уже не скрыть.

– А отчего, доктор, это может быть?

– Трудно сказать без основательного исследования. Я бы рекомендовал вам лечь хотя бы на пару недель в клинику, чтобы провести исследование. Чаще всего простатит является возрастным заболеванием, но есть и другие различные формы, вплоть до инфекционной.

– Извините, доктор, мне служба не позволяет в данный момент ложиться на обследование. Существуют же какие-то амбулаторные методы лечения?

– Естественно, существуют. Болезнь достаточно распространенная. Но в первую очередь следует выяснить причины вашего недуга. Как правило, таких причин бывает несколько. И воздействуют на организм они комплексно.

– Например? Что самое распространенное?

– Например, сидячий образ жизни и частые стрессовые состояния.

– Служба у меня такая, что без стрессов обойтись невозможно. Что касается сидячего образа жизни, то это не про меня, я по натуре человек подвижный. Что еще?

– Ну, скажем, злоупотребление черным кофе или крепким чаем… Кофеин, что содержится и в кофе, и в чае, убивает в организме способность производить необходимый тестостерон. А тестостерон – мужской половой гормон – поддерживает жизнедеятельность предстательной железы.

– Есть такой грех! – неохотно сознался полковник. – Кофе я пью много и часто. Иначе просто засыпаю даже за рулем.

– Если не можете обойтись без кофе, тогда пейте его хотя бы со сливками или вообще заваривайте кофе по-арабски.

– Это как?

– На ложку кофе, мистер Кокс, кладите ложку кардамона. Есть такая популярная приправа. Кардамон нейтрализует не сам кофеин, а только его способность оказывать отрицательное действие на выработку тестостерона. И хорошо бы колоть поливитаминные препараты.

Полковник не случайно представился врачу своим псевдонимом. Во-первых, он желал привыкнуть к нему еще до того, как вылетит к месту работы. Во-вторых, пусть на службе и знали этот псевдоним, но все же это не та ситуация, в которой предвидится поисковое расследование. И меньше вероятность, что слух о болезни дойдет до руководства.

– А чем вообще простатит грозит?

– Сначала аденомой простаты, а потом и раком предстательной железы, который вообще очень редко лечится, даже оперативным путем, и часто приводит к летальному исходу.

– Спасибо, доктор, я понял вас.

Расплатившись за прием и консультацию, Джереми простился с этим врачом. Чтобы избежать предсказуемого обострения ситуации на службе, вернувшись домой, он забрался в интернет и стал собирать все, что можно найти о лечении простатита, минуя официальную медицину. Служба своих сотрудников постоянно контролировала по многим аспектам, включая состояние здоровья, и он это хорошо знал, потому что свою работу в Управлении начинал именно в системе внутреннего контроля. Тогда, правда, основное внимание уделялось тому, чтобы сотрудники сами не злоупотребляли наркотиками, имея к ним практически постоянный доступ.

По дороге домой он заехал на рынок и купил большой пакет молотого кардамона. Можно было купить его и россыпью, но тогда следовало самому перемалывать в кофемолке, а это были лишние хлопоты и, вероятно, лишние вопросы со стороны жены. Она и без того, заметив пакет с кардамоном, спросила:

– Зачем ты это купил?

– В командировку собираюсь. В арабский мир. Хочу попробовать кофе по-арабски. Говорят, вкус совсем другой. К нему следует дома привыкнуть, чтобы потом, среди арабов, не корчить физиономию от вкуса ихнего кофе.

Зная о его страстной привязанности к кофе, жена такое объяснение приняла без возражений и дополнительных вопросов.

Он заварил себе кофе и смело положил в чашку кофейную ложку перемолотой пряности. Вкус напитка показался слегка странным, но терпимым и даже не противным, как ожидалось сначала, когда просто нюхал пахучий кардамон. Сам кофе при этом, как и прежде, бодрил, кроме того, кардамон приносил пользу.

А через два дня под официальным именем майора американских войск ПВО Джереми Кокса полковник вылетел в Сирию на военно-транспортном самолете, доставляющем комплекты ракет класса «земля – воздух». И оба этих дня кофе он пил только с кардамоном, но запасаться на всю командировку кардамоном не пожелал, решил, что в арабской стране обязательно будут подавать кофе по-арабски. Оказалось, даже здесь его следует заказывать отдельно, потому что сами сирийцы кофе потребляют мало, предпочитая ему матэ…

Салим с легким, только лишь уважительным, лишенным лакейства поклоном поставил поднос на стол, развернулся всем телом и вышел. Джереми сначала налил сливки в кофе, положил в чашку ложку сахара и с некоторым удивлением посмотрел на Абдурахмана, словно только что вспомнил о его присутствии.

– Что принес? Показывай…

Абдурахман снял с плеч лямки рюкзака, поставил рюкзак на стул, сам встал по другую сторону спинки и долго возился с завязкой. Наконец справился и выложил на стол три большие и увесистые целлофановые упаковки с почти белым, только чуть-чуть желтоватым порошком. Улыбнулся с пониманием важности своей миссии:

– Здесь, если развесить на разовые дозы, на два с половиной миллиона долларов.

– Производство… – задал важный, с его точки зрения, вопрос Кокс, не слишком интересуясь финансовой составляющей проекта, поскольку его операционный бюджет был ограничен только той великой частью бюджета США, что выделена на проведение спецопераций. А это по общечеловеческим меркам очень много, гораздо больше, чем Абдурахман мог себе представить, а Джереми Кокс потратить.

– Мак выращен в Афгане, героин произведен на высококлассном оборудовании в Турции. Чистейшая фракция. Расфасован и подготовлен для переправки в Европу и в Россию. Маркировка, естественно, отсутствует. Это афганцы ставят свою маркировку, а турки – умнее, им такая реклама не нужна, им деньги подавай. Наличными, – хмыкнул Абдурахман.

– Как думаешь, местную маркировку сделать?

– Мешки с маркировкой уже готовы. На манер афганских, с саморекламой. При этом я старался избежать нарочитой назойливости. Вроде бы получилось. Останется только переложить и отправить в Россию всю партию, даже то, что турки думали гнать в Европу. С моряками я уже договорился и все им оплатил. Они сумеют спрятать мешки на сухогрузе. Сухогруз ходит под флагом Военно-морских сил России, следовательно, проверке в транзитных портах не подлежит. Российское Министерство обороны специально закупило кучу сухогрузов для поставок военного оборудования в Сирию. Согласно международному морскому праву, если судно идет под флагом военно-морского флота, его контролировать могут только в порту отправления и в порту прибытия…

– Это точно? – спросил Кокс.

– Абсолютно. Я проверял. Но суда отсюда тоже пойдут не порожняком. В Сирию они доставляют оружие, а отсюда увозят овощи и фрукты. Турки, конечно, морщатся, когда сухогрузы проходят через Босфор, эти сирийские поставки составляют им конкуренцию, но ничего предпринять не могут. Министерству обороны России официально разрешены данные коммерческие мероприятия. Дома полученное перепродают оптовикам. Деньги идут на армию и на войну в Сирии. Российской армии тоже как-то надо компенсировать свои поставки Асаду по заниженной цене.

– Это все хорошо. В смысле, отработал ты хорошо. Кстати, представился морякам как?

– Как вы, сэр, и говорили, слово в слово. Не забыл сообщить, что при передаче груза будет присутствовать доверенный представитель хозяина, как вы и просили. А я – так, мелкая сошка, песчинка в пустыне…

– Отлично. Занимайся делом и дальше. Американская виза для тебя уже почти готова. Как только завершим операцию, сможешь вместе с семьей выехать на постоянное место жительство в штат Коннектикут. Там у тебя будет свой дом на берегу лесного озера в горах. Ничего похожего на сирийскую пустыню. Дом уже куплен и ждет своего хозяина. Пока за ним присматривает сержант нашей службы. Мне так сказали.

– Спасибо, сэр.

– Работай. Все твое будущее и будущее твоих детей у тебя в руках. Иди… Мне сейчас надо переодеться, потом я навещу кое-кого…

Абдурахман аккуратно уложил пакеты с героином в свой рюкзак, забросил лямки за плечи и сразу направился к двери. А Джереми, уже чувствуя себя настоящим майором войск ПВО США, а вовсе не полковником Управления по борьбе с наркотиками, мысленно проиграл в голове предстоящий разговор с этим сирийцем с непривычным даже для грека именем, хотя звучит оно почти по-гречески – Гиваргис аль-Хабиби, про которого говорили, что он лучший специалист по ПВО Сирии. Правда, сам Кокс не видел среди других сирийских специалистов, с которыми ему доводилось иметь дело, хоть одного достаточно толкового. Среди таких Гиваргис, возможно, и выделяется. Но он выделяется еще и тем, что умеет думать. В американской армии этот майор ничем бы не отличался от других военнослужащих, считал Джереми Кокс, а здесь он – величина.

Джереми переоделся, ощущая при этом некоторое отвращение, натянул на себя поношенную гражданскую сирийскую одежду. Так одеваются местные жители. Не слишком доверяя своему приставленному местным полевым командиром адъютанту Салиму, он сам, когда ему подобрали одежду по размеру, тщательно ее выстирал. Тем не менее еще долгое время Коксу казалось, что его активно пытаются по-настоящему съесть самые жирные и упитанные блохи. Однако, неделю проходив в такой одежде, он вполне к ней привык и не пожелал даже сменить на камуфлированный костюм без опознавательных знаков…

Глава пятая

– Хорошо. Спасибо. Я учту, Егор Петрович, – пожав руку, поблагодарил Радиолов лейтенанта. – Но мне задача по охране членов правительства Сирии не ставится, потому данной заботы я на себя, возможно, взять и не пожелаю…

– Значит, вы туда «намыливаетесь»… – с каким-то сочувствием проговорил Суматоха.

– Не спрашивайте. Сами, скорее всего, давно уже поняли, когда данные на америкоса искали.

– Естественно… – наклонив голову, улыбнулся Суматоха. – Попутно рекомендую вашей группе поискать связи с нашей агентурой среди боевиков. Чаще всего это чеченские или дагестанские подразделения. Нас в эту командировку они сильно выручали, как и группу испытателей боевых роботов, с которой мы контактировали. Но поскольку вы меня не спрашивали, я вам ничего не советовал. Это на случай, если наш главный «волкодав» поинтересуется.

– Он поинтересуется, поскольку он меня к вам и направил. Думаю, он обязательно спросит о результате ваших поисков. По результату вы могли без особого труда догадаться, куда мы отправляемся. Это резонно. А с моей стороны резонно спросить совета и услышать что-то дельное, например о чеченской или дагестанской агентуре среди боевиков. Если полковника «водить за хвост» в этом вопросе, он все поймет даже без подсказки, потому, я думаю, от него скрывать ничего не следует. Что есть, то и есть…

– Возможно, вы и правы, – согласился Суматоха. – Селиверстов не любит, когда его недооценивают как профессионала. Но тогда еще один ввод в ситуацию. Это касаемо чеченской или дагестанской агентуры. Как правило, представители этих народов к предательству склонности не имеют, их бывает сложно завербовать. Особенно там, вдали, как говорится, от родных берегов или, точнее, от родных гор. Там они друг друга поддерживают вдвойне или даже втройне, потому что другой связи с родиной у них не имеется, и там они прочно друг за друга держатся, в отличие от других бандформирований, не основанных на этническом признаке. Однако на театре боевых действий присутствуют целые отряды, которые прибыли в Сирию с Северного Кавказа сразу с определенным заданием по вычислению настоящих боевиков и предотвращению их возвращения в родные селения и горы. Обычно они составлены из чеченцев, лояльных к власти Рамзана Кадырова, и лишь изредка из дагестанцев, как правило, бывших сотрудников силовых структур. Связь такие подразделения стараются держать со своим командованием в Грозном или в Махачкале, или с представителями российских силовых структур в Сирии, когда получат команду на это. Самостоятельно на контакт не выходят, за исключением чрезвычайных ситуаций, как, например, предупреждение провокации с химическим оружием массового поражения. С сирийскими войсками и сирийскими силовиками связь не поддерживают, по крайней мере, стараются не поддерживать. Известно, что в мировой практике большинство из агентуры «засыпается» на связи. И чем больше связей, тем больше возможность «засыпаться». Попросите, товарищ капитан, полковника Селиверстова, чтобы он нашел вам такое подразделение. Это, возможно, станет большой помощью вам в выполнении задания, если, конечно, такой отряд окажется в секторе вашей работы. Они же не везде есть. На весь сирийский фронт в России чеченцев с дагестанцами не хватит, хотя у них в республиках демографическая ситуация самая благоприятная…

– Но там же есть и не лояльные сирийской власти отряды с Северного Кавказа? Даже не лояльные российской власти. И таких там, я думаю, большинство, судя по тем бандам, что возвращаются в родные горы. Я на Северном Кавказе много таких встречал.

– В том-то и беда, что враждебно настроенных фанатиков большинство. А лояльные занимаются их вычислением и по возможности уничтожением. Особенно если они принадлежат официально к различным оппозиционным группировкам. Внутренние войны между группировками – явление там достаточно частое, и грех этим не воспользоваться. А причину для конфликта найти всегда можно.

– Да, лейтенант, это информация достаточно полезная. Благодарю за нее. – Капитан еще раз пожал Егору Петровичу руку и двинулся в сторону жилого корпуса, где сразу запустил свой ноутбук, приготовил полученную от лейтенанта Суматохи флешку и только после этого пошел в душ, имеющийся в каждой комнате.

Мылся он долго, наслаждаясь тугими струями воды, но вдруг он услышал, как ему показалось, какой-то звук из-за двери и вспомнил, что забыл закрыть на ключ входную дверь. Однако территория базы ЧВК «Волкодав» хорошо охранялась не только часовыми, но и мощной электронной системой, поэтому присутствие чужих на базе считалось невозможным. И Радиолов не сильно обеспокоился. Тем не менее он быстро завершил мытье, вытерся и, обернувшись влажным полотенцем, вышел в комнату.

Оказалось, слух капитана не подвел. За столом сидел старший лейтенант Ласточкин и читал что-то в мониторе ноутбука. Подойдя ближе, Радиолов увидел, что оставленная им на столе флешка вставлена в ноутбук, и старший лейтенант изучает предоставленные Егором Петровичем Суматохой данные на полковника Цитукаса.

При этом Ласточкин так увлекся чтением, что, похоже, совсем слух и осторожность потерял и не слышал, как Радиолов вошел в комнату и остановился у снайпера за спиной.

– Очень интересно? – спросил капитан.

Ласточкин сильно вздрогнул, словно его застали за абсолютно неприличным занятием. Впрочем, интересоваться командирской документацией было, по сути своей, не просто неприличным делом, а наказуемым. Однако старший лейтенант всегда отличался излишним любопытством и любил задавать ненужные, с точки зрения командира, вопросы – натура была у человека такая, поэтому Радиолов не сильно обеспокоился, хотя в памяти событие отложил на отдельную «полочку». Он в своей службе уже многажды встречал подобный тип людей – снедаемых любопытством ко всему, происходящему вокруг. И хотя такое поведение приветствовать не мог, старался не делать поспешных выводов.

– А что это за тип – полковник Цитукас? – подняв глаза на командира, спросил Ласточкин.

– Возможно, твоя будущая мишень… – ответил капитан предельно откровенно.

– А где он заседает? Не у нас, надеюсь, в штабе? Я до конца не дочитал, только с началом успел ознакомиться. – Ласточкин, похоже, совсем не смущался ситуацией и тем, за каким делом его застали. – Кто он вообще такой?

– Полковник одного из разведподразделений США…

– Серьезная мишень… А такой выстрел не вызовет Третью мировую войну?

– Даже при таком риске, возможно, придется стрелять. Но постараться это сделать необходимо так, чтобы на Россию не пало подозрений. Мало ли, с какой стороны там может пуля прилететь… Рискнешь?

– Рискну… – легко согласился старший лейтенант.

– Ну и хорошо. А пока иди к себе, готовься. Я сейчас схожу к полковнику Селиверстову, а потом всей группой отправимся на склад.

Ласточкин вышел из-за стола, не выключая компьютер, и сразу направился к двери, понимая, что получил приказ, а не просто выслушал пожелание командира.

Но сам командир группы, не обостряя ситуацию, все же постарался запомнить ее, слово в слово, поступок в поступок, чтобы иметь возможность провести подробный анализ. Собравшись, он захватил с собой флешку и отправился к командиру ЧВК.

Полковник был один в кабинете, не считая трех волкодавов. На стук в дверь три собачьи головы одновременно поднялись, но при виде капитана сразу опустились на вытянутые лапы, а главный «волкодав» ЧВК закрыл папку с документами, что лежала перед ним, и произнес:

– Проходи, Алексей Терентьевич. Присаживайся. А я полчаса назад тебе звонил, у тебя трубка не отвечала.

– Я душ принимал, товарищ полковник, поэтому звонка не слышал.

– Это не страшно, срочного ничего не было. Тем не менее на будущее имей в виду, если в душ идешь, служебную трубку бери с собой. Личную можешь в кармане оставить, чтобы не отвлекаться на лишние звонки.

– Понял, товарищ полковник. Я учту…

– Что там у тебя с нашим хакером? Получилось что-то?

– Так точно, товарищ полковник, получилось. Вот результат… – Радиолов передал Селиверстову флешку.

Тот передвинул на середину стола монитор и наклонился, чтобы вставить флешку в USB-порт компьютерного блока. Потом начал читать прямо с монитора, комментируя по ходу дела:

– Интересно… Интересно… Я же говорил генералу Трофимову, что у нас очень изобретательный хакер. Он умеет искать то, что обычно не находят штатные хакеры СВР и даже ГРУ. Такое уже пару раз, кажется, бывало. Это, впрочем, не наша, частная, проблема. У хакеров СВР свои приоритеты и несколько иной профиль деятельности, схожий с профилем деятельности хакерского подотдела нашего Главного управления Генштаба. У нас держат, как ты, видимо, знаешь, хакеров-диверсантов, а не поисковиков. В СВР поиск направлен по другим адресам. Но данные лейтенант Суматоха «накопал» интересные. Я свяжусь с генералом Трофимовым, и мы решим, что предпринять в том или ином случае. Боюсь только, что твоя задача, капитан, сильно усложнится. СВР может потребовать добыть данные о задаче, поставленной перед этим полковником из Управления по борьбе с наркотиками. А как их добыть? Но, как говорят, будем посмотреть… У тебя все?

– Никак нет, товарищ полковник. Мне бы хотелось еще раз познакомиться с картотекой на свою группу.

– Всю картотеку желаешь посмотреть или данные на кого-то конкретно? – серьезно спросил Селиверстов, исподлобья глядя на капитана.

– На старшего лейтенанта Ласточкина.

– А чем вызван такой интерес?

– Его неумеренным любопытством.

И Радиолов рассказал историю с флешкой. Полковник внимательно выслушал и сразу предложил свой вариант:

– Может быть, не брать его в эту командировку?

– А если это простое любопытство? Ласточкин, как я помню, в составе ОМОГ[16]16
  ОМОГ – отдельная мобильная офицерская группа, грубо говоря, элита элит спецназа ГРУ.


[Закрыть] участвовал в нескольких операциях в регионе Северного Кавказа, имеет правительственные награды. Несправедливо будет его обижать. К тому же, если подозрения против него подтвердятся, важно отследить его поведение и его связи. А если мы его оставим на базе, он может оказаться «кротом», которого потом будет сложнее «выкопать».

– Понятно. Значит, сделаем так. Ты берешь его в Сирию под свою личную ответственность. Очень внимательно присматриваешься. Очень! Сейчас отправляетесь на склад, я предупрежу кладовщика, чтобы у всех офицеров принял под расписку личные трубки сотовой связи. Останутся только служебные. А все служебные трубки под контролем спутников космического управления. Если Ласточкин станет искать связь для передачи данных, он вынужденно будет пользоваться служебной трубкой. Его номер поставим на особый контроль. Все! Иди, собирай группу и отправляйтесь на склад. В дополнение я попрошу проверить трубку, которую сдаст Ласточкин. Чтобы все это выглядело менее подозрительным, на склад необходимо будет сдать все личные вещи из комнат. Все, что не планировалось взять с собой. Вопросы есть?

– Так точно, товарищ полковник. Хотелось бы иметь связь с какой-либо агентурой среди бандитов. Я планирую работать малым числом бойцов, поэтому мне может понадобиться поддержка. Хотя бы информационная.

– Это тебе Лесничий вариант подсказал?

– Никак нет, товарищ полковник.

– Ну, тогда Суматоха. Только как он понял, куда вы отправляетесь? Впрочем, по его хакерским материалам это было не сложно. Разведчик он профессиональный, ничего из внимания не упускает. Он посоветовал?

– Так точно, товарищ полковник.

– У группы Лесничего ситуация была такая, что мы вынуждены были просить у СВР контакты с агентурой. Позже они эти же контакты использовали вместе с испытателями боевых роботов. Тогда эту группу испытателей хотели включить в нашу ЧВК, но потом от этой идеи отказались, и их вывели в отдельное подразделение при ГРУ. Если у тебя будут сложности, тоже, скорее всего, дадим проверенные контакты. Я предупрежу генерала Трофимова, попрошу подготовить вам данные, чтобы потом не пришлось искать спешно. Впопыхах сделанное дело не всегда есть лучший вариант. Но это, предупреждаю еще раз, только на всякий случай. Такую связь с агентурой глубокой конспирации выделяют редко. Гораздо проще поискать контакты через полковника Черноиванова. Еще вопросы… Выкладывай все сразу.

– Все, товарищ полковник. Пока все… Если возникнут по ходу дела, запрошу по связи. Связь через КРУС?[17]17
  КРУС «Стрелец» – комплекс разведки, управления и связи, составная часть экипировки «Ратник», коммуникационный прибор. Позволяет осуществлять связь как внутри подразделения, так и с отдаленным оператором, даже сидящим в Москве.


[Закрыть]

– Да, как обычно. Запрашивай, не стесняйся. В рабочее время через КРКС, если вопрос возникнет ночью, звони на трубку. Разговор, как ты знаешь, надежно шифруется. Мне в шифровальном отделе сказали, что расшифровать его, в принципе, возможно, особенно если он длится более двадцати минут. Но на это самому мощному суперкомпьютеру планеты понадобится не менее десяти лет. А за десять лет любые данные потеряют актуальность. Но все же постарайся укладываться в десять минут, это тот максимум, который расшифровке не поддается вообще. Кстати, ты данные с флешки скопировал?

– Не успел еще, товарищ полковник.

Селиверстов пощелкал компьютерной мышью, копируя данные на свой компьютер, потом вытащил флешку и протянул ее капитану:

– Забери. А пока сходи на первый этаж в «секретку»[18]18
  «Секретка» – секретная часть, составляющая часть любого крупного воинского подразделения.


[Закрыть]. Я позвоню туда. Чтобы секретчик не знал, кто тебя интересует конкретно, тебе дадут данные на всю твою группу. Просмотри. Потом на склад отправляйся, там уже все для вас готово…

В секретной части ЧВК «Волкодав» возрастной прапорщик Шевченко уже подготовил к приходу капитана Радиолова все затребованные документы. Там было шесть не очень толстых папок. Седьмую, на самого капитана, ему смотреть не разрешалось. Доступ к ней имелся только у полковников Селиверстова и Самохвалова.

– Рабочая комната свободна. Можете приступать, товарищ капитан, – предложил прапорщик, показывая на дверь в смежную комнату, специально выделенную для работы с документами. Выйти оттуда можно было, только пройдя мимо стола самого заведующего секретным отделом, так что вынести не возвращенные документы было невозможно. А при возвращении Шевченко каждую папку, как уже знал капитан, тщательно проверял, сверяя каждую страницу с перечнем, и осматривал печати «прошивки». Все это веяло архаизмом и смотрелось слегка странно в век всеобщего оцифрования документооборота, однако в «секретке» он в силу возраста заведующего, так и не научившегося набирать даже самый простой текст, осуществлялся в бумажном виде. Правда, копии документов, каким-то образом оцифрованные, существовали в головной конторе Службы, но они были недоступны не только для хакеров предполагаемого противника, но и для большинства сотрудников.