Текст книги "Когда атакуют фурии"

Сергей Васильевич Самаров
Когда атакуют фурии

© Самаров С.В., 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Глава 1

Подмосковный лес, по традиции всех последних лет, выглядел совсем запущенным. Точно такими же, впрочем, теперь были и все остальные леса в России. Когда-то раньше, во времена, которых современная молодежь и не помнит, то есть еще при далекой уже Советской власти, любой человек, житель какой угодно деревни, мог пойти в ближайший лес с топором или бензопилой, чтобы спилить или срубить себе на дрова сухие деревья. За очистку леса людям даже платили какие-то деньги, небольшие, но нисколько не лишние, особенно если учесть, что заработки у простого народа тогда были не ахти какими.

Потом Советский Союз сузился до пределов России, многое изменилось, править страной стали новые люди, вышли иные законы. Теперь за порубку даже сухих и упавших деревьев брали штраф. Сушняк так загадил все леса, что там местами стало невозможно не только проехать, но даже пройти. Правда, не так давно рубить сухие стволы власти снова разрешили, но, естественно, без оплаты. Но при этом обещали штрафовать за то, что ствол, скажем, придавит какой-то куст или молодую елочку.

Деревенских жителей, в домах которых топились печи, это настораживало. Чистить лес они не собирались, предпочитали доверить это соответствующим службам, которые с такой работой, конечно же, не справлялись.

В начале ночи с девятого на десятое мая большой, весьма дорогой черный внедорожник «Лендкрузер», давя кусты, доехал до места, где путь ему перегородило упавшее дерево, и остановился. Открылась водительская дверца. Из машины вышел высокий, еще крепкий и довольно стройный человек с седой шевелюрой и такой же щеточкой щегольских усиков.

Мужчина расслабил галстук и слегка брезгливо, серьезным приказным тоном сказал кому-то:

– Пошла на заднее сиденье!

После этого он неслышно, без хлопанья, прикрыл дверцу. Автодоводчик затворил ее полностью.

С правого переднего места поднялась и выбралась наружу девица, раскрашенная с очевидными излишествами. Ее юбка кончалась, едва успев начаться. Эта особа жеманно шагнула по подросшей траве, перешла на заднее сиденье и сильно хлопнула дверцей. Она, видимо, была не слишком-то привычна к автомобилям с автодоводчиком дверей.

– Аккуратнее! Я не на тракторе тебя вожу, – проворчал седой мужчина.

– Подумаешь, – так же жеманно, как и шла, ответила девица. – Машина у него развалится, видите ли.

Мужчина ничего на это не ответил, устроился рядом с барышней.

Спустя буквально пять минут на той же самой лесной дороге появился тяжелый внедорожник «Тигр» с выключенными фарами. Он тоже безжалостно давил мощными колесами кусты и молодые деревца, приблизился к люксовому «Лендкрузеру», остановился в тридцати – тридцати пяти метрах позади него и сразу развернулся. Без звука сдвинулся металлический люк в крыше. Должно быть, хозяин этой машины хорошо следил за ней и не жалел масла на смазку узлов.

Из люка высунулась голова человека в маске, закрывающей все лицо. Он напрягся, снизу ему кто-то помог. На крыше машины появился тяжелый пулемет «Корд» и тут же был закреплен на шкворне, предназначенном именно для этого. Ствол грозного оружия смотрел в обратную движению сторону. После этого человек в маске извлек из салона металлический ящик, вытащил ленту, зарядил пулемет и установил на него ночной прицел.

– Пока не стреляй! – приказал из машины низкий, гибкий и властный командный голос. – Сейчас будет салют в честь праздника.

Словно в ответ на это где-то в стороне раздался гулкий треск, похожий на электрический, и небо над недалекой деревней осветили разноцветные брызги салюта.

Человек за пулеметом оглянулся, посмотрел на салют через плечо и сказал:

– Очень даже вовремя. Маскировка для меня хорошая. Московские дачники резвятся, прямо как по заказу. Да и хрен с ними!

Пулеметчик держал голову в восьми-десяти сантиметрах от ночного прицела, чтобы отдача не поставила ему вокруг глаза синяк и не рассекла бровь. Прицеливался он недолго. Тишину леса разорвали несколько коротких очередей, за которыми последовала длинная. Похоже было на то, что она пробила и подожгла бензобак. «Лендкрузер» полыхнул ярким пламенем. Из него никто не вышел. Тяжелые пули сделали свое дело.

– Снимай пулемет. Поехали! – донесся приказ из салона «Тигра».

– Сперва гильзы подобрать надо, командир, – проговорил пулеметчик.

– По пулям не поймут, что ли, из чего тут стреляли? Не будем время терять. Снимай свою шарманку.

Пулеметчик быстро выполнил это распоряжение и нырнул в бронемашину. Люк тут же закрылся, и «Тигр» двинулся в сторону асфальтированной дороги.

– Ну вот, не зря мы торопились, – сказал командир и кивнул в правую сторону. – Вон там фонари светятся. – Четыре человека на огонь идут.

– Кто это? Деревенские или дачники? – спросил пулеметчик то ли командира, то ли самого себя.

– Анаконда, в разведку! Все узнать и доложить! – прозвучал приказ. – Будем ждать тебя у развилки.

– Понятно, командир, – донесся еще один голос из заднего отделения «Тигра». – Только вот ждать меня не надо. Доберусь по железной дороге, на товарняке.

Открылась дверца. Кто-то на ходу выпрыгнул из машины, сразу залег и змеей пополз между кустами.

В это время в лесу, позади «Тигра», раздался грохот. Бензобак «Лендкрузера» взорвался.

– Куда?.. – спросил человек, сидящий за рулем.

– На базу! – распорядился командир, снял с головы маску и встряхнул густой шевелюрой.

– Не зря мне это место сразу не понравилось, – сказал подполковник Речкин. – Жена вот только меня слушать не пожелала, сразу слюни распустила. Наши места похожи на те, где прошло ее детство. Даже речка, говорит, один в один, вода в ней такая же грязная и вонючая. Ностальгия у нее, понимаешь ли. А у меня как предчувствие какое-то было. Не лежала душа, да и все тут. Народ в деревне остался только возрастной и непробудно пьющий. А кроме него, одни лишь дачники. Каким-то криминалом даже пахнуло. И вон он, криминал, нате вам, впереди, в лесу горит. – Он сделал два шага вперед и вдруг остановился.

Нормальный горожанин, даже офицер, сообразивший вдруг, что путь ему преграждает препятствие, непременно направил бы на него луч фонаря, который держал в руке. А вот Игорь Витальевич Речкин поступил с точностью до наоборот. Он выключил свой фонарь, чтобы рассмотреть препятствие в темноте. Так этот человек привык работать.

Препятствием оказался ствол березы. Крона не позволила дереву лечь на землю горизонтально, удерживала его под углом градусов в двадцать пять – тридцать.

Подполковник продемонстрировал, что его пятьдесят два года – это еще не возраст. Он легко перепрыгнул через ствол, в невысокую траву, растущую за ним. Если там и могла скрываться какая-то угроза, то разве что растяжка от гранаты или от противопехотной мины. Но кто и зачем установит ее в подмосковном лесу?

– И пулемет там лупил, – подтвердил мнение подполковника его бывший заместитель по отдельной мобильной офицерской группе, только-только вышедший на пенсию, но ни разу еще ее не получавший, майор Сергей Сергеевич Комогоров. – Я их по звуку всегда определяю. Это «Утес» или «Корд», крупнокалиберный, солидный. А если пулемет задействован, то криминал сильно крутой. Менты с ними не справятся, даже попробовать не рискнут. Они тоже не дураки, чтобы на крупнокалиберный пулемет грудью переть. – Майор потрогал рукоятку своего наградного пистолета, проверил, легко ли он достается из кобуры.

Этим он демонстрировал свою готовность к преодолению любых сложностей, которые могут встать пред ними.

– Точно, – подтвердил мнение майора старший лейтенант Заглушкин, снайпер мобильной офицерской группы. – Патроны-то у пулеметов одинаковые, и звук похож. Но все же это «Корд». У него ствол из другого металла сделан. Расчет выстрелов на износ в два раза больше. У винтовки моей такой же звук. Она тоже на десять тысяч выстрелов годится. А «Утеса» по паспорту – только на пять, в реальности же до четырех тысяч едва дотягивает.

– Ну, если специалист говорит, то тут уж придется согласиться, – с легкой иронией в голосе сказал капитан Илья Владимирович Лукьяновский, четвертый член группы, и перепрыгнул через тот же ствол.

Офицеры прошли вперед и увидели полыхающий внедорожник.

– Товарищи офицеры, а от машины лес тут не загорится? – проговорил капитан. – В этом случае придется нам от огня улепетывать. Это сплошь и рядом хуже, чем от криминала. Здесь никакие переговоры не помогут. Даже с пистолетом в руке, боюсь, не получится.

– А что, запросто, – сказал отставной майор. – Погода стоит жаркая. Лес сухой. Полыхнет так, что мало никому не покажется. Командир, я думаю, надо в полицию и в пожарку звонить. Мы сами ничего сделать не сможем. А живых людей в машине нет, спасать некого.

В это время взорвался бензобак. Горящие брызги разлетелись широко. Стало видно, как в отдельных местах загорелись трава и опавшая, прошлогодняя листва, подсушенная майским солнцем, в этом году особенно жарким.

– Уходим отсюда! – заявил капитан Лукьяновский. – Командир! – позвал он.

Но Игорь Витальевич остановился, достал из кармана мобильный телефон и набрал короткий номер.

Пожарные приехали первыми, как их подполковник и вызывал. Сразу на четырех больших машинах. Судя по одежде, закопченной, кое-где испачканной сажей, это был не первый вызов за время дежурства. Скорее всего, они только и успели, что емкости водой залить, и сразу поехали по новому адресу.

Потом и стражи порядка на двух «уазиках» пожаловали. Полицейский майор сразу стал показывать пожарным, где и что следует проливать водой. Понять его было можно без всякого труда. Ему требовалось как можно быстрее начать расследование, осмотреть машину и поляну, на краю которой она стояла, а потом уехать к себе в райотдел, где по случаю праздника и стол, скорее всего, накрыт был.

Но старший пожарного наряда, погоны которого под противопожарным комбинезоном видно не было, оказался человеком авторитарным и категоричным.

Он не обратил особого внимания на мнение ментовского майора и спокойно проговорил:

– Мне главное – к деревне огонь не подпустить.

Этот человек свое дело знал. По его указанию пожарные поливали водой опушку леса. Огня там еще не было и в помине, но он вполне мог вскоре и подступить туда. Дальше следовал короткий участок необработанного поля, заросшего прошлогодней сухой травой поля. За ним располагалась уже деревня. Правда, выходила она в сторону леса только огородами, в основном уже перекопанными и засаженными, но еще не давшими поросли. Но там, в огородах, стояли бани, сараи, которые легко могли загореться, стоило чуть-чуть окрепнуть ветру и донести до сухой древесины искры. От этих строений огню было бы легко перебраться и на жилые дома.

– Вот землю прольем основательно, потом и к машине подступим, – сказал старший пожарный полицейскому майору.

Офицеры спецназа военной разведки подошли к ним как раз к моменту окончания их разговора. Потом одна из пожарных машин уехала к реке, протекающей по другую сторону деревни. Борцы с огнем принюхивались и откровенно удивлялись. Почему эта вода не горит, хотя имеет устойчивый запах бензина?

Сотрудник полиции шагнул к офицерам, коротко глянул на погоны подполковника, козырнул и сразу представился:

– Майор Известьев Евгений Иванович. Белореченский райотдел полиции. Это вы нас вызвали?

– Так точно, я позвонил. И в полицию, и пожарным тоже, – спокойно ответил Речкин.

– А вы сами как здесь оказались? По какому случаю?

– Мы с женой недавно домик в Долгово купили, старую развалюху. Вот в этой самой деревне. Я из командировки недавно вернулся, с Северного Кавказа. Мы друзья по службе, собрались Девятое мая отпраздновать. Так, слегка. Мы же при нашей службе помногу не пьем. Бережем, как говорится, здоровье и различные инстинкты организма. Сидим, значит, во дворе за столом, слышим пулеметные очереди.

– Почему вы решили, что пулеметные? Может, автоматные?

– Я военный человек, за последние двадцать лет ни одной горячей точки на территории бывшего СССР не пропустил. Везде побывал, кроме разве что Таджикистана и Молдавии. И умею по звуку отличать пулемет от автомата. Тем более что пулемет был крупнокалиберный.

– Он ведь и по внешнему виду от автомата отличается, малость покрупнее будет, – вставил слово капитан Лукьяновский. – Там калибры разные, следовательно, и звук иной.

Ментовский майор, конечно же, легко уловил нотки ехидства в голосе капитана, и они ему не сильно понравились. Он видел, что над его вопросами смеются, понимал свою малую, в сравнении с военными, компетенцию в этих вопросах.

– Дальше что? – поторопил подполковника офицер полиции. – Кстати, это не могли быть звуки салюта? А то у вас тут запускали его. Мне об этом сказали.

– Да, где-то в стороне реки. Там вроде бы компания на автомобилях веселье на бережку устроила. Салют пускали над рекой. Не в сторону деревни. Но звук салюта я даже от автоматной очереди отличу. Переглянулись мы, короче говоря, и пошли на звук, но не сразу, а только когда пламя в лесу увидели. Подходить стали, машина как раз взорвалась, лес вокруг нее загорелся.

– Больше трава, командир, – заявил Лукьяновский.

– Да, больше трава, но и деревья тоже, мне показалось, начали подгорать. Тогда я и позвонил.

– Никого поблизости не встретили?

– Мне приблазнилось, будто по другую сторону огня кабан пробегал, – заметил Лукьяновский. – Но я могу и ошибаться. Кабаны обычно от выстрелов бегут, а не на них. Хотя кто их знает. Кабаны эти самые – народ бешеный! Они и на выстрел могут, и на огонь.

– Неоткуда здесь кабану взяться. Густых старых лесов поблизости нет, – проговорил мент. – У нас последнего кабана, почитай, сорок лет назад застрелили. Еще в конце семидесятых годов прошлого века. У меня родной брат охотник знатный. Он так говорил.

– Ну, если не кабан, то кошка. – Капитан пожал плечами. – Да, скорее всего, она и была.

– Они разве похожи?

– Слегка только. Отдаленно. Но быстро кто-то пробегал. Если человек, то пригнувшись или вообще на четырех костях.

Майору опять показалось, что над ним издеваются.

Он демонстративно отвернулся от капитана к другим офицерам и спросил всех сразу:

– Может, машину слышали? Кто-то подъехал, пострелял и тут же убрался отсюда?

– Машину я вроде бы слышал, но не видел. Где-то в той стороне. – Комогоров махнул рукой. – Но там дорога. Может, по ней кто-то проезжал. Скорее всего, грузовик. Двигатель звучно работал.

Пожарные наконец-то перестали пропитывать водой опушку леса, подъехали к догорающему внедорожнику, вытащили из машины что-то объемное, слегка похожее на крупный гранатомет, устроили эту штуковину на плече немолодого, но крепкого мужика и стали заливать «Лендкрузер» пеной. Открытый огонь сразу оказался погребенным под ней и быстро потух.

– Можете приступать к осмотру, – сказал старший пожарной бригады майору полиции.

– Так там же все горячее, – посетовал тот. – Раскаленное.

– Ну, тогда ждите, когда остынет, а мы поехали. Уже четыре выезда сегодня сделали. И еще будут. Оно и понятно, праздник.

В это время подполковник Речкин сказал майору Комогорову:

– Сергей Сергеевич, менты туго соображают. Ты сам глянь, откуда стрелять было удобнее. Поищи место. Может, там есть что.

– А нечего тут искать, – снова вступил в разговор капитан Лукьяновский, отличающийся быстротой соображения. – Пули ударили в дверцу багажника. Значит, с той стороны и надо смотреть. Мне совсем не кажется, что покойный водитель сел за руль и переехал на другое место, чтобы запутать следствие. У него, похоже, причин не было так поступать. Они вообще, по моему мнению, автотранспорт недолюбливают.

– Ну, если ты все так прекрасно понимаешь, то сам, Андрей Владимирович, и поищи, – проговорил Комогоров.

Капитан пожал плечами, удивляясь, что его мнению почему-то не очень доверяют, и пошел искать. Трое офицеров сели на ствол березы, похожий на тот, через который недавно прыгали, и молча ждали возвращения Лукьяновского. Но тот не спешил к ним. Было видно, как он, подсвечивая себе фонариком, ползает на четвереньках в траве. Капитан что-то отыскал, поднял с земли и только после этого двинулся в сторону березового ствола.

– Что нашел? – сразу спросил подполковник Речкин.

– Так, пустяки всякие. Стреляные гильзы от патрона на двенадцать и семь и следы автомобиля. Точно указать модель не могу, но, скорее всего, это был грузовичок какой-то с широкими колесами. Стреляли из кузова, поставив сошки на задний борт. Чтобы с рук из такого лупить, надо лапы тяжелоатлета иметь. Таких у снайперов не бывает. Хотя могли в кузове просто стандартный станок поставить. Гильзы, насколько я помню, у «Корда», как и у «Утеса», вперед через отдельную трубку вылетают на полтора, а то и три метра. Поднять их, похоже, просто поленились. Кто помнит, сколько выстрелов было?

– Сначала две короткие очереди, – ответил старший лейтенант Заглушкин. – Примерно по четыре-пять патронов. Потом одна длинная, патронов одиннадцать-двенадцать.

– Смотри-ка, а Валерий Николаевич у нас считает как Архимед! И ведь точно. Одна очередь – четыре выстрела, вторая – пять. Хотя может быть и наоборот, сначала пять, а потом четыре, не берусь спорить, третья – двенадцать. Итого двадцать одна гильза. В траве осталось двадцать.

– А еще одна где? – спросил подполковник.

– Вот она. – Капитан вытащил из кармана и протянул командиру тяжелую пулеметную гильзу. – Характерная отметина – боек чуть смещен, бьет не строго по центру капсюля.

– Майор! – позвал Игорь Витальевич мента, который вместе со своими людьми гулял по траве неподалеку, ожидая, когда машина остынет и к ней можно будет подойти.

Сам он тем временем передал гильзу старшему лейтенанту Заглушкину и спросил:

– Каким патроном стреляли? Бронебойным? Зажигательным?

– Да разве ж по гильзе скажешь, товарищ подполковник. Маркировка ставится на пуле. Бронебойная с черным концом, бронебойно-зажигательная в дополнение красное кольцо на самом кончике имеет. А гильзы все одинаковые. – Он вернул гильзу командиру.

Тот протянул ее менту и сказал:

– Там еще двадцать штук валяется. И следы от машины. Капитан покажет.

– Вы в каких войсках служите, товарищ подполковник? – вежливо поинтересовался сотрудник полиции, не видя ночью темную нарукавную эмблему офицеров.

– Спецназ военной разведки.

– Тогда понятно, как вы сразу нашли. У меня сын – сержант-контрактник в спецназе ВДВ, в разведвзводе, – проговорил мент с откровенным уважением и к офицерам, и к своему сыну.

Он, видимо, ожидал каких-то ответных уважительных слов касательно спецназа ВДВ, но они так и не прозвучали. Спецназ военной разведки приучен считать, что выше, чем он, бывают только звезды.

Майор позвал своих помощников, и капитан Лукьяновский повел их рассматривать место стрельбы, обнаруженное им.

По возвращению Лукьяновского офицеры двинулись в деревню. Своих жен они оставили за столом, во дворе новоприобретенного дома подполковника Речкина. Перед уходом спецназовцев ментовский майор спросил, где найти Игоря Витальевича на тот случай, если возникнут дополнительные вопросы.

– Можете позвонить. – Подполковник продиктовал свой номер, который мент сразу же забил в память простенького мобильника. – Я объясню, как меня найти, и сам выйду встретить с фонариком.

По дороге капитан Лукьяновский неодобрительно отозвался о сотрудниках полиции:

– Я их, понимаешь, привожу, и этот рыжий старший лейтенант, самый длинный из ментов, сразу двумя ногами встает на единственное место, где след машины хорошо отпечатался. Во всех других только трава прижата, а здесь земля была придавлена. Теперь протектор не рассмотришь толком. Ну что за народ эти менты! Работать толком не могут и учиться не хотят. Для них это дело – очередной глухой висяк.

Еще через тридцать шагов, когда все подныривали под прясло, желая пройти через огород, Лукьяновский вроде бы совсем не к месту вдруг вспомнил:

– Эти олухи три гильзы никак найти не могли. Я им говорю, что двадцать штук должно быть, они пересчитывают собранные – только семнадцать, восемнадцатая у майора. Он матерится, гонит их. Пять минут искали, во все стороны разбрелись. А чего ради? Ведь все гильзы в одном месте должны быть. Пулемет же не лес расстреливал, а только машину, стволом не вертел. Говорю им, что в разведку с такими спецами не пошел бы, а они еще и обижаются.

Все четыре офицерские жены сидели там, где их оставили мужья, когда пошли на выстрелы из пулемета и на огонь в лесу. Офицерам, в отличие от жен, эта стрельба в мирном Подмосковье показалась подозрительной.

– И что там нашли? – скороговоркой спросила Елизавета Андреевна, жена подполковника Речкина.

– Лес горел, – коротко и почти сурово ответил муж.

Он всегда стеснялся излишней разговорчивости своей половины и на людях, при посторонних, пытался это компенсировать собственным немногословием.

– Пожарных вызвали и полицию. Уже потушили.

– Охотники, что ли, спьяну подожгли? – той же скороговоркой продолжала допрос Елизавета Андреевна. – Полиция их ищет? Местные, наверное. Здесь все с утра пьяные ходят. Я утром в магазин за хлебом пошла, ни одного трезвого человека не видела. А в магазине два мужика про охоту говорили. Вальдшнепов стрелять собирались. А они же как воробьи.

– Вальдшнепы размером с голубя, – поправил хозяйку дома капитан Лукьяновский. – А бывают и крупнее. Подкормиться этими птичками можно. Сейчас в деревнях людям работы не найти. Выживают кто как может. Правильно я говорю, Лариса Петровна? – Последний вопрос Андрей Владимирович адресовал своей жене.

Лариса Петровна, суровый и требовательный учитель информатики в школе, была полной противоположностью мужа. Он, худощавый, тонкий в кости, выглядел человеком слегка замученным, с тонкими чертами лица интеллигента в нескольких поколениях. Она имела лицо цвета крови с молоком, была на полголовы выше капитана, весила килограммов на двадцать больше и обычно угрюмо молчала.

Лариса Петровна, как всегда называл ее сам Лукьяновский, стеснялась разговорчивости мужа и часто одергивала его за любое словоизлияние, как, наверное, в школе шугала своих учеников. Привычка командовать часто прорывалась в ней, но в присутствии других офицеров Лариса Петровна своего властного характера старалась не показывать. Тем более здесь. Находясь в гостях у командира группы и его жены, она предпочитала вести себя скромно.

В подчинении подполковника Речкина было восемь офицеров, но в Москве жили только трое плюс он сам. Поэтому между собой общались в основном эти четыре семейные пары.

Вскоре в группу должен был прийти офицер взамен майора Комогорова, вышедшего на пенсию. Так, по крайней мере, обещало командование, но любые слова – это далеко не свершившийся факт. Сам же Игорь Витальевич был ровесником Комогорова, однако решил, что на пенсию выйдет только тогда, когда начальство его туда отправит.

Присутствовали за столом и еще две женщины.

Людмила Анатольевна Комогорова не могла скрыть своей радости по поводу того, что муж ее наконец-то стал пенсионером. Ей не придется больше в тревоге ждать его возвращения из очередной командировки.

Молоденькая жена старшего лейтенанта Заглушкина Алина стеснялась в этой компании скорее своего возраста, чем чего-то другого. Она была мастером спорта по боксу в весовой категории до шестидесяти четырех килограммов, обладала черным поясом по карате рюэй-рю, редкому в нашей стране, намеревалась попробовать силы в смешанных единоборствах. Все это говорило о том, что Алина наделена сильным характером, всегда готова и прекрасно умеет постоять за себя. Но в обществе старших женщин она вела себя скромно, говорила только тогда, когда ее о чем-то спрашивали, и откровенно скучала за общим столом. Когда мужчины, в общем-то, непьющие, все же приняли по рюмке вместе со своими женами, Алина от выпивки отказалась, сославшись на то, что утром ей садиться за руль, а она после алкоголя всегда себя неуверенно чувствует. Настаивать никто не стал. В этой компании подобная настырность не практиковалась.

Ее машина стояла здесь же, во дворе, рядом с воротами. По другую сторону ворот отдыхал автомобиль жены капитана Лукьяновского. В ветхом старом сарае, приспособленном под гараж с выездом сразу на улицу, спокойно устроилась машина подполковника Речкина. Это был старый военный «уазик», давно отслуживший свое, списанный из армии и купленный Игорем Витальевичем.

Офицеры так толком и не рассказали женам о том, что случилось в лесу.

Застолье закончилось, и гости разошлись по двору и огороду. Елизавета Андреевна показывала Людмиле Анатольевне, что на какой грядке она собирается посадить.

– А еще не поздно? – поинтересовалась Комогорова. – Я у себя на даче уже все давно высадила.

– Это делать никогда не поздно. Пусть вырастет чуть позже, чем у других. Все равно урожай собрать успею. Все равно каждый май по ночам обязательно заморозки на почве бывают. А я еще думаю теплицу поставить. Тогда буду все лето здесь жить. А вокруг дома, прямо под окнами, хочу кусты барбариса посадить. Они пахнут хорошо, когда цветут. Мне нравится. А вдоль всего забора – таволгу. Она цветет красиво. Всегда белое облако вокруг цветов.

– Таволга разрастается сильно. Потом от нее не избавитесь. У нас в деревне ее спиреей звали. Я только с годами и узнала, что спирея и таволга – это одно и то же.

Сам подполковник Речкин в этот момент объяснял своему бывшему заместителю и другим офицерам, как желает перестроить дом. Недавно он говорил им, что проживание в этих местах ему не по душе, но уже забыл об этом.

– Главное, чтобы отпуска хватило. Да если не уложусь, тоже не страшно. Меня же никто не подгоняет. Потихоньку все успею сделать. Главное, баньку новую построю. Я попариться люблю. А здесь что за баня – три на три метра.

В это время подполковнику кто-то позвонил.

Он вытащил мобильник, посмотрел на экран, увидел незнакомый номер, но все же ответил:

– Да, слушаю.

– Товарищ подполковник, это майор Известьев.

– Да, Евгений Иванович. Что у вас?

– Вы даже имя-отчество мое не забыли! Хорошая у вас, похоже, память.

– Пока не жалуюсь. Так что вы хотели?

– У нас тут несчастье. Один из наших сотрудников пропал. Да вы видели его, высокий такой, ярко-рыжий, старший лейтенант Карасев. Никак найти не можем, зовем его, а он не отзывается. Нет человека. Заблудился, похоже. Не поможете в поисках?

– Да, конечно, бога ради. Сейчас подойдем. Еще просьбы есть?

– Нет. Ждем вас.

Подполковник жестом подозвал к себе офицеров. Вместе с ними к Речкину подошла и Алина.

– У ментов сотрудник пропал. Может, отошел далеко и дорогу назад найти не сумел, не в ту сторону двинулся. Просят помочь искать, – объяснил он суть проблемы.

– Это наверняка тот рыжий старлей, – сказал капитан Лукьяновский. – Длинный. Он все время рот открытым держал, ворон им ловил и смотрел не туда, куда следовало.

– Он и есть, – подтвердил подполковник. – Пойдемте, поможем.

Никто не возразил.

– Я с вами. А то мне здесь скучно, – заявила Алина.

– Конечно, у бабушек свои интересы, – заявил Лукьяновский.

Он причислил к бабушкам и свою жену, хотя сын его женился всего пару месяцев назад и детей только планировал.

Речкин сразу подумал о том, что опасности в лесу, даже там, где недавно еще кто-то стрелял из крупнокалиберного пулемета, не должно быть никакой, тем более при ментах, а лишняя пара глаз в поиске не помешает.

– Идемте, – сказал он.

– Мы вам поможем, – заявила Людмила Анатольевна, не по возрасту уверенная в своих силах.

Она была на четыре года старше мужа.

– Вот еще! – проворчал подполковник. – Вас потом искать придется.

Он хотел добавить, что в лес люди ходят, чтобы тишину послушать, а не трели очаровательных дам, но побоялся обидеть свою дражайшую половину таким откровением.

Подполковник повел народ к лесу через огород и узкое поле, заросшее травой. Они вышли точно к бригаде ментов, словно Игорь Витальевич компасом пользовался и заранее азимут засекал.

– Прибыли! Быстро же вы, – обрадовался майор Известьев. – Давайте делиться, кто в какую сторону пойдет искать.

– Искать в лесу надо всегда на волчий манер, – заявил капитан Лукьяновский. – Это надежно, обязательно дает результат.

– Это как? – не понял мент.

– Как волки ищут потерянный след?

– Как?

– Начинают с места, где он потерян, идут по спирали, постоянно увеличивают круги и непременно натыкаются на след. Где вашего старлея видели в последний раз? Сознавайтесь!

Ментовский майор к совету Лукьяновского отнесся скептически, не пришел в восторг от такого предложения и заявил:

– Зачем же тогда я вас звал? Так мы и сами смогли бы. Здесь много людей не требуется.

– Где вашего старлея видели в последний раз? – повторил вопрос подполковник Речкин.

Тон его при этом был весьма серьезным, не допускающим никаких возражений.

– Номер он на машине смотрел. А я потом звонил, выяснял, кому она принадлежит.

– Передний или задний номер?

– Передний. Задний сильно оплавился, ничего там не разобрать.

– И что вам про номер сказали? – поинтересовался подполковник.

– Машина принадлежит полковнику Никитину из следственного управления областного ФСБ. К нам отправляются бригады из следственного комитета и областного ФСБ. Будут подъезжать, мне позвонят, я встречу. Я разговаривал, объяснял суть случившегося, обернулся, а старшего лейтенанта на месте уже нет. Позвал, не откликается. Тогда мы его искать начали. Лес почти до самого оврага прочесали, но не нашли. А за овраг он зачем пойдет? Да и в него не полезет.

– Ладно, хватит разговоров. Начинаем поиск, – сказал Речкин.