Текст книги "Оранжевый снайпер"

Глава 6

– Так я докладываю дальше, товарищ капитан? – спросил Логинов, однако Есипов ему не ответил.

Более того, те отдаленные звуки боя, которые раньше были слышны в наушниках, попадали в них через микрофоны бойцов разведывательной роты, тоже перестали быть слышимыми. Похоже было на то, что наступили перебои со связью.

Еще во времена своей службы в мотострелковом подразделении старший сержант не раз слышал о том, что в горах это совершенно естественное явление. Тем более нормальным оно должно было считаться здесь, под землей, в галереях, прорытых внутри хребта.

Старшему сержанту оставалось удивляться тому факту, что связь не прерывалась раньше. Ведь стены галереи состояли из земли, перемешанной с камнем. Там вполне реально могли найтись и минералы, экранирующие связь. В горных условиях это считается очевидным и естественным, более того, почти привычным неудобством. Впрочем, эта беда чаще всего была поправима. Стоило только незначительно сменить позицию, и связь, как правило, снова появлялась.

Именно ради этого Анастас сперва сделал шаг назад, а потом немного прошел вперед, однако в наушниках у него по-прежнему царила тишина, тягостная и давящая.

«Почти гробовая», – промелькнуло сравнение в голове Анастаса, хотя старший сержант Логинов никогда в гробу не лежал и потому не мог знать, какая там тишина.

«Наверное, таким вот обычно и бывает автономное выполнение задания, – подумал парень. – Нет возможности ни с кем пообщаться, никому невозможно что-то сообщить, не у кого спросить разрешение на определенные действия. Все необходимо решать и делать самому».

Но с этим он смирился еще до начала службы в спецназе военной разведки, понимал, что там всем приходится несравнимо труднее, чем в любой другой части. Анастас шел к этому умышленно, желал служить не за деньги, а за честь.

Он снова включил фонарь и направил луч в глубину коридора, чтобы обезопасить себя от чьего-то неожиданного появления.

На это отреагировала нокаутированная женщина-снайпер. Фонарик старшего сержанта светил не на нее, а куда-то вдаль, в проход, скорее всего, ведущий на бандитский склад, который эти два снайпера и посещали. Однако боковым зрением в периферийном, отдельном круге света, идущем от луча фонаря, Логинов увидел, что женщина сначала активно зашевелила рукой. Она словно обдувала себе ладонью лицо, нагнетала воздух через приоткрытый рот в легкие, потом попыталась головой помотать, но сразу же прекратила это делать, вероятно такие движения причиняли ей сильную боль.

Если рука, оставшаяся не поврежденной, у нее работала нормально, то нокаут без последствий не остался. Скорее всего, у женщины была сломана челюсть и обязательно, как это бывает при каждом нокауте, произошло сотрясение головного мозга. Может быть, даже двустороннее, потому что удар Анастаса оказался очень сильным и точным, даже несмотря на отсутствие света. Он мог сказать, что ему повезло, это произошло нечаянно. В кромешной темноте Логинов мог и не попасть ей в челюсть.

Нокаутировать женщину для мастера спорта по боксу – заслуга не великая. Несмотря на большое число побед, одержанных за спортивную карьеру именно нокаутом, Анастас знал, что не всегда и далеко не каждого мужчину можно нокаутировать. Голова у мужчин обычно куда более крепкая, чем у женщин. Сотрясение мозга вызвать – это пожалуйста. Каждый правильно нанесенный удар может привести к такому результату. А вот нокаутировать – это совсем другое дело. Тем более сложно это выполнить вслепую, в полной темноте, когда не видишь, куда направляешь кулак.

Да, данный нокаут вполне можно было считать случайностью. Но не зря люди говорят, что счастливый случай приходит только к тому человеку, который сам его создает теми или иными предыдущими действиями. Старший сержант Логинов был уверен в том, что эту возможность он заслужил больше, чем снайперша – удачный выстрел в той же темноте ему в голову.

Именно в голову, потому что пулю, направленную в корпус, бронежилет мог бы и выдержать. Особенно если она ударит не под прямым углом.

Именно так произошло в том эпизоде из жизни Анастаса, когда он заработал медаль «За отвагу». Пуля тогда угодила ему в спину, ударила прямо в центр тяжелой броневой пластины. Сам он тогда отделался только трещиной в ребре, в санчасть обратился лишь через три дня после этого случая. Врач поставил диагноз, даже не отправляя Логинова на рентген. Видимо, он уже многократно сталкивался с попаданием пуль в бронежилеты и знал возможные последствия.

Тот бронежилет армейского образца имел пластины, полностью сделанные из высоколегированной стали. Он сам по себе был намного тяжелее, хотя при этом и слабее бронежилета от экипировки «Ратник», имеющего слоеную структуру, совмещающую в себе кевлар, металл и керамику. Эта смесь является куда более устойчивой к попаданию пуль.

Здесь, в подземном коридоре, выстрел мог быть произведен почти в упор, с суперкороткого расстояния. Однако такой беды не случилось. Видимо, снайперы противника не были насторожены так же, как старший сержант Анастас Логинов, оказались не готовы к моментальному действию. Они просто оказались тугодумами от природы, или же головы у них были заняты не теми мыслями. Возможно, и руки тоже.

А чем, скажите, пожалуйста, могут быть заняты руки у мужчины и женщины, стоящих рядом в полной темноте? У мужчины – женщиной, у женщины – мужчиной! Как-то так, скорее всего.

Женщина зашевелилась. Она еще не понимала, что сейчас происходило вокруг нее, и попыталась повернуться на бок.

Боксеры в таком положении, как правило, спрашивают, на кого упал потолок. Не придавило ли кого-то?

Однако здесь этот вопрос не прозвучал. Спросить, видимо, было не у кого, поскольку старший сержант над женщиной склоняться не стал. Снайперше никто не запрещал шевелиться.

Нечто похожее обычно происходит на ринге, когда нокаутированный боксер пытается сначала лечь на бок, потом стремится подняться, показывая, что с ним все в порядке. Я, дескать, готов продолжать бой. Человек не понимает, что прошло уже несколько минут, а не те десять секунд, в течение которых рефери отсчитывает нокаут. Часы в голове в бессознательном состоянии отключаются, как и все мыслительные процессы.

Но там, на ринге, в дело, как правило, вмешивается врач. Он обычно заставляет боксера еще какое-то время полежать на спине, чтобы тот полностью пришел в сознание. Потом секунданты, а иногда и тренер подхватывают боксера под мышки и переводят или даже переносят в угол, где усаживают на табурет, выделяют ему дополнительное время, необходимое для возвращения в реальный мир.

Здесь же никто не проявлял особого желания заботиться о нокаутированной снайперше, в том числе и старший сержант Логинов. А ее напарник тем более не имел даже возможности об этом подумать. С перерубленным горлом вообще плохо думается.

Женщина повернулась на бок и уткнулась лицом между лопаток убитого коллеги. Ее довольно крупный нос потянул воздух, и что-то в нем ей не понравилось. Может быть, запах крови.

Сам Анастас никогда его не улавливал. У него нюх вообще был развит слабо. Наверное, оттого, что парня по носу в свое время часто били, хотя сам он его намеренно не подставлял. Тем не менее за годы занятий боксом нос слегка сплющился и приобрел соответствующий контур. Наверное, перегородки в нем были повреждены, что не могло не сказаться на нюхе. Однако, несмотря на это, запах духов он все же уловил, и это помогло ему справиться с бандитскими снайперами.

А у женщин нюх всегда развит сильнее, чем у мужчин. Наверное, поэтому они часто и используют к месту и не к месту духи с разными запахами. Их Анастас Логинов всегда чувствовал. Особенно, конечно же, в летнюю жару в городских автобусах, где духи перемешивались с потом и не просто пахли, а по-настоящему воняли.

Все же Анастас проявил снисхождение и шагнул к снайперше. Конечно, высшим актом милосердия было бы просто пристрелить ее, чтобы вылечить раз и навсегда от головной боли. А то ведь долго мучиться будет. Сотрясение мозга не дает о себе забыть не менее двух недель.

Но эту особу еще следовало допросить, значит, требовалось доставить к командиру разведроты живьем. Но вот как ее протаскивать через лаз на выходе и спускать со скалы, где Анастас Логинов изначально выбрал себе позицию? Этот вопрос по-прежнему оставался открытым.

Когда старший сержант приблизился к ней, женщина наконец-то увидела его. Она вроде бы полностью пришла в себя, лихорадочным инстинктивным движением попыталась схватить пистолет, тут же убедилась в том, что кобура пуста, да и «Винторез» рядом с собой не нащупала. После этого женщина сунулась было к ножнам, которые давно уже болтались на поясе без ножа. Именно это движение позволило Логинову ловко защелкнуть на ее руке наручник.

Однако снайперша никак не желала сдаваться. Видимо, она надеялась на легкую смерть при попытке оказать сопротивление или на свободу в случае нечаянной удачи. Женщина рывком перескочила к телу напарника, желая завладеть его оружием. Но он тоже был заранее разоружен Анастасом, предвидевшим это желание снайперши.

Он дернул за наручники, видимо, сильно ободрал кожу на ее руке и легко ударил основанием ладони женщину по затылку. Она на какое-то мгновение ослабела. Видимо, боль в голове дала о себе знать. Старший сержант воспользовался этим мгновением, завернул левую руку противницы за спину, потом туда же закрутил правую и замкнул второе кольцо наручников.

Но женщина пребывала в состоянии грогги недолго. Она сообразила, что Анастас ее больше не бьет и даже руки, скованные браслетами, отпустил, головой вперед бросилась к своему мертвому напарнику.

– Арво! Арво! – позвала снайперша и с заметными истеричными нотками в голосе добавила еще какую-то фразу на незнакомом Логинову языке с длительным произношением гласных звуков.

Ему показалось, будто только тут она и увидела большую лужу крови, вытекшей из горла Арво, разрубленного лопаткой. Раньше до снайперши вроде бы и не доходило то обстоятельство, что ее напарник мертв. После тяжелого нокаута это вполне могло случиться и выглядело вполне похожим на правду. А тут она вдруг взревела дикой раненой медведицей.

Анастас никогда бы не подумал, что человек может издавать такие звуки. Не будь ее руки скованы за спиной наручниками, она обязательно вцепилась бы ему в лицо своими грязными и длинными ногтями, а сейчас попыталась только укусить его за лицо или за горло. Тут уж как получится.

Что было делать старшему сержанту? Отбиваясь от этой озверевшей особы, он снова ударил ее, теперь снизу, в ту же самую челюсть, только на сей раз слабо, красиво говоря, почти бережно. Но женщине, не отошедшей еще полностью после первого тяжеленного и глубокого нокаута, этого вполне хватило. Она снова упала и лишилась сознания.

Челюсть ее была, похоже, и в самом деле сломана. Осколки костей защемляли, как бывает порой, нервы. Иначе такого слабого удара не хватило бы. Да и мозг после обязательного сотрясения еще не оправился. Каждый легкий удар по голове имел серьезные последствия, которые должны были сказаться в ее будущем.

А оно у этой снайперши было незавидным. На зоне, куда она, скорее всего, отправится, особо лечить ее будет некому, кроме разве что ветеринаров, купивших диплом врача и легко путающих окорок с ягодицей, однако устроившихся в тюремный лазарет, понимая, что тамошнее начальство не слишком-то внимательно относится к документам об образовании.

Старший сержант склонился над женщиной и вытащил из кармана куртки документы, подсветил себе фонариком, увидел латинские буквы. Это был паспорт гражданина Эстонии. Снайпершу звали Энне Хольм.

– Что здесь за порнуха происходит? – услышал вдруг Анастас, и в коридор вступил старший лейтенант Галактионов.

Из-за спины командира взвода светил сильный тактический фонарь. Это означало, что он добрался сюда не один.

Женщина-снайпер лежала на спине, согнув в коленях ноги. Будь на ней юбка, а не брюки, фонарь светил бы прямо под нее.

– Так, бандитские снайперы, стало быть. – Галактионов глянул на «Винторезы», прислоненные к стене подземного коридора в двух шагах от него. – Понятно. Один убит. Очень хорошо. Нашим парням легче будет. – Командир взвода замолчал и передал Логинову его новую снайперскую винтовку и два подсумка с патронами, которые тот оставил на скале.

Старший сержант словно в ответ протянул Галактионову паспорт женщины и не забыл предупредить:

– Осторожнее с ней. Она бешеная. Укусить рвется.

– Зубы ехидне выбить надо, – сделал вывод боец, стоявший за спиной старшего лейтенанта. – Один удар прикладом, и эта зверюга будет только шепелявить. А так мы ее рычание в начале первого коридора слышали. Думали, на тебя зверь какой-то напал. Что-то типа гигантской крысы, про которых в Голливуде ужастики ставят. А про желание укусить кого-то эта баба навсегда забудет, когда без зубов останется. Нечем просто станет кусаться. Разрешите, товарищ старший лейтенант? Я аккуратно сработаю, не убью. – Он даже приклад к плечу поднял, приготовился нанести удар.

– Отставить! – сурово сказал Галактионов. – Сделать это будет никогда не поздно. Потерпи пока. Я тебе сам предложу сделать ее более сговорчивой. Во время допроса.

Анастас Логинов понял, что последние фразы были произнесены старшим лейтенантом специально для пленницы, которая открыла глаза и смотрела на спецназовцев с животным страхом за себя и ненавистью к ним, победителям.

Старший сержант склонился над убитым мужчиной, отогнул окровавленный клапан кармана на старом, видавшем виды френче. Он убедился в том, что кровь в карман не попала, и вытащил оттуда документы.

В паспорте лежала цветная фотография. Снайпер, теперь уже покойный, сидел на диване и обнимал какую-то уж очень некрасивую женщину. По обе стороны от них стояли два мальчика – один лет трех-четырех, второй на полтора-два года постарше.

– С детьми он тут, что ли? – непонятно кого спросил старший лейтенант Галактионов. – Надо же, какую прелесть себе в жены выбрал. Хотя эстонки все, насколько я знаю, красотой не блещут. А я их очень даже немало встречал, когда в Псковской области жил.

– Добрый семьянин, видимо, был, – заметил боец, войдя наконец-то в круг света от фонаря, который сразу озарил его лицо и погоны.

Анастас не знал еще, как зовут этого ефрейтора, но даже внешне тот выглядел жестким и решительным.

Старший сержант раскрыл паспорт, опять подсветил себе фонарем, прочитал латинские буквы и проговорил:

– Снова гражданин Эстонии, как и эта дама. Зовут его, если я правильно читаю, Арво Сакс. Фамилия очень распространенная и слегка знакомая. Но рожа его мне никого не напоминает.

Галактионов вытащил из стопки документов женщины длинную и узкую книжечку, заглянул в нее и бегло прочитал текст, видимо, написанный на русском языке:

– Энне Аарвовна Хольм, мастер спорта СССР по биатлону.

– Биатлонистки часто в снайперы подаются. Это уже как закон, – со знанием дела заметил ефрейтор.

Анастас взял другую книжечку, точно такую же, открыл ее и заявил:

– Ого! Мастер спорта по боксу! То-то фамилия мне показалась знакомой.

– Дрался ты с ним, что ли? – спросил командир взвода. – Или просто личность известная? То есть была таковой.

– Нет. Он на две категории легче был, с нашим парнем дрался. С моим другом. В Даугавпилсе, помню, соревнования были. По очкам выигрывал, а потом пропустил удар и поплыл. Так мой приятель его до нокаута и довел. Теперь я и лицо вспомнил. Только тогда он без бороды был. Надо же как она человека старит. А ведь этот самый Арво Сакс мой ровесник.

– Хорошо, что у нас солдатам бороды отпускать не разрешают, – с усмешкой проговорил Галактионов. – А то как бы мы остроту лопаток проверяли?

Старший сержант Логинов хватился, поднял с земли свою малую саперную лопатку и вытер с нее кровь о камуфлированную куртку бандитского снайпера. После этого он убрал лопатку в чехол.

– Я слышал, что по состоянию здоровья некоторым разрешают не бриться, – сказал Анастас. – У нас служил один механик-водитель. Он лицо на пожаре обжег. Так ему в медсанбате разрешили бороду отпустить. Только жаловался парень, что патрули в увольнении постоянно его тормозят, медицинскую справку спрашивают.

– Это бывает, – согласился командир взвода. – Есть в уставе такое исключение по медицинским показателям. У нас в училище курсант был. Умный парень, толковый. В детстве на себя кастрюлю с горячими щами с плиты уронил, лицо сильно обжег. Ему тоже, как тому мехводу, разрешили бороду носить. Только он не стал ее отпускать. Она у него в месте ожога не росла. А что толку здоровую половину лица закрывать! Вот парень и брился.

– А второй наш боец где? Вы же с товарищем капитаном двоих вызывали, – спросил Логинов у старшего лейтенанта, глянув перед этим в начало коридора.

Командир взвода мог бы и не отвечать, поставить этим бойца не место. Он просто не обязан перед своими подчиненными отчитываться.

Но Галактионов проговорил с заметным ехидством:

– Командир послал его узнать, что за проблемы со связью. Может, в других местах все нормально, проблем нет? Вдруг ты что-нибудь натворил здесь, под хребтом?

– Понятно, товарищ старший лейтенант. Какие будут приказания? – Старший сержант не поддержал тему пикирования словами, не стал говорить, что он здесь другими делами занимался и никакого отношения к пропаже связи не имел.

– Со снайпершей твоей мы сами разберемся. И со складом тоже. Сейчас ефрейтор сбегает, глянет, что там хранится. Может, чем-то и для нужд роты разживется. А ты пройди дальше по галереям. Вдруг найдешь выход. Ты же новичок у нас, а новичкам не только в картах везет. Гони! Связь если появится, сразу докладывай, что и как. Обо всем, что увидишь, сообщай. Иди так же осторожно, без света. Имей в виду, что бандиты могут кого-то выслать на поиски снайперов. Труп мы с собой не потащим. Пусть думают, если найдут, что женщина напарника завалила. А мы ее к командиру для допроса доставим. Можешь путь впереди через тепловизор прицела контролировать. Задачу понял?

– Так точно, товарищ старший лейтенант!

– Отправляйся.

Это было именно то, чего хотел старший сержант Анастас Логинов. В его понимании, такая работа в одиночестве и в опасности, реальной или представляемой, однозначно характеризовала службу в спецназе военной разведки. Здесь человеку легче выделиться, чем в каких-то других войсках, где служба напоминает обыденную работу где-то на предприятии любого гражданского профиля.

Парень хотел доказать всем, в том числе и самому себе, что стоит многого. Он не один из всех. Именно эту задачу и ставил перед собой старший сержант Анастас Логинов. К тому же он был снайпером. Они обычно работают в одиночестве и лишь в специальных случаях – классическими парами. Так, например, бывает при охоте на своего коллегу, несущего службу в рядах противника, или на какого-то важного человека во вражеском стане.

Он вышел в коридор, по которому шагал совсем недавно, прислушался и ничего подозрительного не отметил. Поэтому там, в самом начале пути, парень разрешил себе воспользоваться фонариком.

Старший сержант увидел, что коридор, по которому он передвигался после того, как преодолел колодец, завершился комнатой квадратной формы со сферическим потолком, который был естественным, природным, а вот на стенах имелись явные следы обработки. Должно быть, здесь когда-то находился природный грот, больше похожий по размерам на небольшую пещеру.

Строители или землекопы вышли на него случайно. Об этом говорил тот факт, что проход находился не по центру противоположной стены, а почти в углу, третью своей задевал угловую стену. Галерея, по которой изначально передвигался старший сержант Логинов, брала начало в середине комнаты. В паре метров от него виднелся второй рукотворный проход, ведущий на склады. Именно в нем один снайпер бандитов был убит, второй захвачен живым.

Невелика разница, что второй снайпер оказался рослой женщиной. Будь это мужчина примерно того же роста, он тоже наверняка был бы отправлен в нокаут с одного удара.

Победа в боксе достигается по двум вариантам наступательных действий. Первый сводится к тому, что противник начинает ощущать накопительный эффект пропущенных ударов, всей их суммы. Голова человека, к немалому сожалению самих боксеров, не обладает способностью сразу сбрасывать результат силового воздействия на нее. Он скапливается, начинает тяжело давить на эту самую голову. Тогда-то и наступает нокаут. Этим и объясняется то обстоятельство, что некоторые боксеры бьют много, но не вкладываются в свои удары.

Однако другие, обладающие особой мощью, наносят один решающий удар, который оказывается достаточным для достижения полной победы.

Старший сержант Логинов причислял себя именно к таким спортсменам. Ему, разумеется, порой встречались противники с удивительной крепостью головы и челюсти, которых можно было лишить способности к сопротивлению только большим количеством ударов. Но на ринге Анастас всегда был в перчатках, значительно снижающих ударную силу и резкость, вложенные в атаку. Голым кулаком он мог нокаутировать какого угодно соперника. Логинов нисколько не сомневался в том, что, окажись на месте женщины любой мужчина, он был бы точно так же захвачен в плен.

Подойдя к повороту в следующий коридор, направленный в южную сторону, старший сержант выключил фонарик и убрал его в чехол. Он знал, что человек обычно ищет противника на уровне глаз, поэтому встал на колено, высунул за угол ствол своей винтовки, включил тепловизор и только после этого высунулся сам. За его спиной была темнота. Это означало, что высвечивать верхней частью тела и головой Анастас не мог, простым невооруженным взглядом увидеть его сейчас было невозможно.

Чтобы не высовываться слишком далеко, старший сержант решил смотреть левым глазом, как это делает любой снайпер-левша. При стрельбе такой человек определяется не по тому, какой рукой он выполняет работу, а по тому, каким глазом смотрит в прицел и к какому плечу прижимает приклад. Левша обычно прицеливается с помощью левого глаза и использует левое плечо. Количество левшей и правшей примерно равное от природы.

Какой ваш глаз пригоден для прицельной стрельбы, определить бывает несложно. Для этого достаточно закрыть какой-то отдаленный предмет пальцем, прищурить левый глаз и посмотреть на него правым. Если при смене глаза для наблюдения цель становится видна, то вы правша. Если дело обстоит наоборот, то вы левша.

Логинов был правшой, однако вполне мог вести наблюдение без стрельбы и левым глазом. Он увидел какое-то пятно, светящееся в темноте, но определить, что же это такое было, сразу не смог. Анастас понимал, что это не человек, пусть даже лежащий на полу коридора. Размеры пятна были совсем небольшие. Обычно такое свечение издают электронные приборы, например радиоуправляемые взрывные устройства или даже мобильные телефоны.

О том, что в коридоре устроено взрывное устройство с радиоуправляемым взрывателем, старший сержант подумал в первую очередь. Но кто тогда за ним смотрит? Ведь для того, чтобы в нужный момент активизировать взрыватель, требуется наблюдатель. Но тепловизионный прицел не показывал впереди вообще ничего и никого.

Логинов не исключал, что наблюдение могло вестись и через камеру. Однако она тоже является электронным прибором, следовательно, светится. Анастас вспомнил, как в учебке инструктор по минному делу рассказывал солдатам о том, что сейчас появились мины, срабатывающие от датчика движения. Но и он представляет собой электронный прибор, выделяющий тепло, значит, должен быть виден в прицеле.