Текст книги "Победить или умереть"

Глава 2

Комнаты в большой пещере представляли собой просто гроты, вырытые человеческими руками, в которые вставили грубые, но крепкие двери. Их было немного, четыре в одной стене. Слабый свет костра, потухающего неподалеку, и лучик не яркого фонарика Назирхана Мухаммадтахирова, сопровождающего пленника, позволяли капитану разглядеть только это. Всех прочих стен и потолка видно не было.

Назирхан распахнул дверь, но, выполняя приказ амира, хаметь не стал, не затолкал, а просто пригласил русского молчаливым жестом. Дескать, заходи. Он направил луч фонарика внутрь, показывая, что споткнуться тут нельзя, порога под дверью нет.

Капитан Вьюгов понял, что он здесь не первый по счету пленник, когда увидел многочисленные пустые консервные банки, подвешенные к двери. Такая вот звуковая сигнализация была позаимствована бандитами у солдат Первой мировой войны. Еще в те времена на колючую проволоку, протянутую вдоль линии фронта, навешивали парами такие консервные банки. Если кто-то проволоку или обрезал, или задевал, банки звенели, часовой это слышал и поднимал тревогу.

– Вот тебе комната со всеми удобствами, доступными в данных обстоятельствах, – усмехаясь, сказал эмир Назирхан. – И кровать почти с пуховой периной, и туалет с душевой кабиной. Вода только в ведре. Я прикажу, чтобы принесли. Смотри, в темноте не промахнись, в унитаз не провались, а то меня потом обвинят, что я тебя до травмы довел и сорвал твой бой с Бейбарсом.

Мухаммадтахиров посветил фонариком в угол. Там в камне было выдолблено большое отверстие, в которое вполне могла бы провалиться даже нога. После этого эмир направил луч на лежанку. Она была сделана из дощатых ящиков, прикрытых азиатским халатом, не просто грязным, но и окровавленным, в нескольких местах пробитым пулями. На Кавказе обычно таких не носят. Видимо, халат принадлежал какому-то представителю Средней Азии, сложившему в местных горах свою неумную голову. Умный человек не будет соваться туда, где этой головы часто и вполне профессионально лишают. Рядом с дверью стоял большой ящик, заменяющий, похоже, стол, и рядом два поменьше вместо стульев. В этом гроте вполне можно было жить.

Назирхан только показал все и сразу же ушел. Дверь он закрыл снаружи и дал кому-то приказание на непонятном языке. Значит, выставили часового, догадался капитан. Он не видел на двери запора, когда входил сюда, и не знал, как его закрыли. Назирхан не посветил фонариком в ту часть двери, где обычно запоры устанавливаются, и потому трудно было определить, есть ли возможность освободиться, выбив дверь.

Доски выглядели толстыми и прочными. Хотя, если постараться, любую деревянную дверь выбить можно. Ее излишнее утяжеление, как правило, ослабляет петли, на которых она висит. Полотно выдержит удар, а вот они нет, и дверь все равно вывалится. Соблюсти золотую середину сложно. Тем более в условиях недостатка строительных материалов. Ведь любую доску сюда тащить приходится, наверное, на своем горбу.

Мысль о возможности побега не выходила из головы капитана Вьюгова с того самого момента, когда он осознал свое состояние и ужасное положение. Он толком не помнил, как его захватили в плен, не представлял, почему остался жив после попадания гранат в бронетранспортер. Должно быть, тогда капитан был без сознания, в таком состоянии даже что-то делал, предпринял какие-то попытки спастись. Но как это все происходило, он не представлял.

Капитан почти пришел в себя, когда его подтолкнули к входу в узкую кривую расщелину в скале. Со стороны посмотришь, никогда не подумаешь, что здесь берет начало проход через каменный лабиринт. Федералы уже много раз осматривали эти скалы, в том числе и с участием капитана Вьюгова, но прохода так и не нашли.

Банда Азамата Тимирбекова регулярно появлялась в приграничных районах Дагестана. Она неожиданно атаковала кого-то и так же стремительно исчезала. Ее искали, но найти не могли.

Капитан Вьюгов старался запомнить путь через скалы, и, кажется, у него это получилось. Он считал, что найдет дорогу назад. Но для этого нужно сначала вырваться из пещеры, а потом добраться до прохода в скалах. Место, где сидит часовой, необходимо будет определить заранее. Вьюгов пока не знал, как это сделать. Но выбраться отсюда необходимо. Надо предупредить своих о базе бандитов и привести сюда войска.

Первым к нему пришел какой-то человек с ведром воды и пластиковым пакетом. Должно быть, он принес в нем еду. Амир Азамат не собирался, видимо, морить пленника голодом, не хотел, чтобы тот вышел на схватку с Бейбарсом в ослабленном состоянии. Человек этот вошел вместе с часовым, посветил фонариком и сразу выключил его. Часовой с автоматом на изготовку остался тут же, за распахнутой дверью. Пройти дальше он не рискнул. Теперь уже горел его фонарик.

Капитан Вьюгов отметил действия часового и просчитал, что он в состоянии достать его ногой после одного скачка. Расстояние невелико, шум будет не слишком большой. Если быть готовым, то часового можно встретить стремительной мощной атакой и таким вот образом получить автомат.

– Еда тебе за весь сегодняшний день и вода. Чачи, извини уж, не держим, амир пить не велит. У нас с этим строго. Вода и для питья, и для умывания. Ай-ай, кружку забыл. Ладно, сегодня ладонью попьешь. Завтра кружку принесу. Не забыть бы, а то память подводить стала.

Это был крупный мужчина, не самый молодой, конечно, но ему все равно еще рано было жаловаться на старческий склероз. Высокий голос никак не вязался с широкими плечами. Капитану казалось, что обладатель таких габаритов должен говорить куда более серьезно и внушительно. Слова его просто обязаны быть весомыми булыжниками.

– Спать пока не ложись. Скоро амир Азамат тебя навестит, – сообщил этот здоровяк, поставил пакет рядом с ведром и вышел.

Часовой закрыл дверь. Консервные банки тонко и многократно звякнули, показывая, что сигнализация работает без перебоев.

Капитан протянул руку, взял пакет и проверил его содержимое. Принесли немного. Две лепешки, которые в Дагестане называются фу, и кусок овечьего сыра. Он обычно бывает соленым, как помнил капитан. Этот, конечно же, окажется точно таким же. Но есть надо, чтобы вернуть себе силы. А что соленый – это не страшно. Воды полное ведро. И унитаз рядом. Главное, чтобы и в самом деле, как предупреждал Назирхан, не провалиться в эту дыру.

Капитан Вьюгов обычно неплохо ориентировался в темноте. Во всяком случае, он так считал, но всегда сталкивался только с той темнотой, которая называется неполной. Капитан знал, что полная бывает лишь в изолированных помещениях, куда никакой свет не проникает, где нет ни малейшего подобия окна, даже узкой щелки под дверью, ведущей в соседнее, освещенное помещение.

Здесь была именно такая темнота, полная, в которой даже хищные ночные птицы и звери ничего не видят. Им нужно, чтобы сияла хоть одна звезда. Здесь светить было нечему. Только в таких помещениях начинаешь понимать полностью слепых людей, воспринимать мир так, как они.

Вьюгов попытался вслепую пройти от импровизированной кровати до противоположной стены и быстро уткнулся вытянутой рукой в холод камня. Назад он вернулся так же осторожно, но точно, и ящики не задел. Так он начал привыкать к своему «гостиничному номеру», но долго заниматься этим ему не дали.

Откуда-то издалека послышались звук шагов и негромкая человеческая речь. Правда, слов разобрать было невозможно. Как и во всех подобных помещениях, создавался эффект эха, который уже в трех шагах искажал звук. Да и говорили, скорее всего, не на русском. Шли двое. Потом к ним присоединился третий. Нетрудно было догадаться, что это часовой. Он и открыл дверь.

Вошли эмир Назирхан и амир Азамат, который сам держал в руке фонарик. Быстрыми движениями кисти он поочередно осветил все углы кубического грота, словно проверил их. При этом по небольшому помещению метались тени. Позади Тимирбекова горели два фонаря. Они тоже что-то освещали, множили каждое движение любого человека, находившегося в этом подземелье.

Пленный капитан встал. Он намеренно поднимался тяжело, показывая свое нездоровое состояние. В действительности Вьюгов чувствовал себя не так уж и плохо, но решил, что лучше будет, если противники сочтут его слабым, не способным к активным действиям. Естественная хитрость в положении человека, которому обещают расстрел в качестве самого дорогого подарка. Каждое живое существо, конечно же, стремится избежать такой участи.

Но и боль свою капитан изображал с достоинством. Он умел это делать. Достоинство нравилось амиру Азамату. Это Вьюгов заметил сразу, еще там, внизу, в долине, при первой встрече.

– Как устроился, капитан? – спросил Тимирбеков.

– Как условия позволили. Не жалуюсь. Наверное, это даже лучше, чем зиндан[2]2
  Зиндан – традиционная тюрьма у мусульманских народов Северного Кавказа и Средней Азии. Как правило, представлял собой глубокую и узкую яму. Сверху зиндан мог прикрываться настилом.


[Закрыть].

– Я тоже думаю, что здесь тебе лучше. Зиндан у нас тоже есть, но там скучно. Нет смысла выставлять часового рядом с ним. Снизу даже улитка не выберется. Поговорить не с кем. А здесь хоть часовой за дверью ходит. Есть возможность пообщаться.

– Если бы сюда еще и электричество провести!..

– Ты знаешь, как мы заряжаем аккумуляторы для наших нужд?

– Я впервые у вас в гостях, амир. Откуда мне знать!

– У нас есть тренажерный зал, в котором всегда как минимум два человека сидят на велотренажерах, подключенных к генератору. Я хочу, чтобы мои парни всегда были в хорошей физической форме, поэтому совмещаю приятное с полезным.

– Похвальная забота.

– Мы пришли к тебе, капитан, чтобы задать несколько вопросов, – серьезно сказал Назирхан Мухаммадтахиров. – В них нет ничего преступного, и ты можешь на них ответить.

– Я тоже так думаю, – сказал Азамат Тимирбеков.

– Спрашивайте, – согласился капитан.

– Зачем в село проехали бронетранспортеры и грузовики с солдатами?

– Проверка паспортного режима. Внеплановая. Знаете, как это делается? Есть плановые проверки, график которых имеется только у командования. Есть внеплановые. Кому-то из начальства вздумается отличиться. Он, не глядя, ткнет пальцем в карту. Куда попадет, там проверку и проводят. Или кто-то сообщит, что видел в селе чужих. Тоже проверка.

– Какой вариант в данном случае? – спросил Азамат.

– Не знаю. Этот вопрос не в моей компетенции. Подняли по тревоге, погнали. Один командир взвода у нас в госпитале…

– Ранен?

– Отравился фруктами. Желудок ему прочищали. Меня вместо него с взводом отправили.

– И что?

– А потом уже… Там, в селе, трех иностранцев задержали. Кажется, афганцы. У них нашли целый мешок долларов. Мы не считали даже. Много там. Я так думаю, что из-за этих афганцев нас и подняли. Но это только предположение. Все трое при оружии, но сопротивления оказать не успели. Их автоматными стволами разбудили. После вечернего намаза они сразу спать улеглись. Только-только в село пришли. Устали с дороги.

Азамат и Назирхан переглянулись. Похоже было, что данный вопрос их волновал. Капитан это сразу заметил.

– Где они сейчас? – спросил Назирхан.

– У Аллаха…

– То есть? Их убили?

– Да.

– За что? Они же не сопротивлялись. Ты сам сказал.

– Спроси своего эмира. – Капитан Вьюгов кивнул в сторону Назирхана.

– Не понял!.. – угрожающе проговорил Назирхан.

– Проверка паспортного режима продолжалась, а этих афганцев решено было отправить в Махачкалу, чтобы их там в ФСБ допросили. Нацепили им наручники, посадили в БТР, меня отправили сопровождающим. Вот мы и поехали.

– А деньги где? – спросил Назирхан.

Даже в темноте было заметно, как побагровело его лицо. Эмир осознал свою ошибку.

– Сгорели, думаю, вместе с мешком. В транспортере лежали. Много денег, полный мешок. Ладно, пусть не полный, но больше половины. Там сразу все вспыхнуло после выстрелов. Это я еще видел, потом уже ничего не помню.

– Никто из афганцев не спасся? – спросил Азамат и со строгим немым укором посмотрел на Назирхана.

– Этого я не видел. Я же говорю, после вспышки ничего уже не помню. Загорелось все внутри. Дальше уже без меня дело было. Не помню, как БТР покинул. У меня, кажется, рука на ручке люка лежала. Может, без сознания уже был и нажал нечаянно. Не знаю. А афганцы дальше сидели. Им трудно выбраться было. Там все сразу вспыхнуло.

– Ты не посмотрел, что внутри? – спросил амир Назирхана.

– Разве там что увидишь? БТР сразу задымил, потом боезапас взорвался, за ним топливный бак. Дым черный валил. Даже из открытого люка. Мы к капитану-то с трудом подошли. Бороды обгорали. Да и как определишь, кто там сидит, афганцы или солдаты? Сгоревшие трупы все одинаковы. Одежда-то первая сгорает.

– Тоже верно. – Азамат встал и расправил плечи. – Не расстраивайся, Назир, ты не мог знать, кого везут в бронетранспортере. Твоей вины в случившемся нет.

Амир рассудил здраво, по справедливости. Назирхан с облегчением вздохнул и тоже встал на ноги.

Они шагнули к двери. Часовой отступил в сторону, чтобы пропустить старших.

Азамат обернулся и спросил:

– Ты как себя чувствуешь?

– Стараюсь, – просто ответил капитан Вьюгов.

– Хватит тебе три дня на восстановление?

– Надеюсь, что хватит.

– Если что нужно будет, зови часового. Врача у меня нет, но есть целый сундук лекарств. Я не разбираюсь в них, потому что никогда ими не пользуюсь. Если знаешь, что тебе нужно, передай через часового. Будем считать, что через три дня ты сможешь начать подготовку к схватке.

– Думаю, что смогу, – пообещал капитан.

Подготовку к схватке капитан Вьюгов начал раньше, чем пообещал амиру Азамату. Сразу после ухода амира отряда с эмиром джамаата, когда часовой в очередной раз позвякал консервными банками и закрыл дверь. Пока подготовка была простой. Вьюгов в темноте ощупал пол, чтобы не повредить руки, и начал отжиматься. Потом он перевернулся на спину и стал делать упражнения для брюшного пресса, одновременно поднимать вытянутые ноги и корпус. Руки при этом капитан держал за головой. При каждом движении он совершал еще и резкий поворот поочередно в одну и в другую сторону.

Потом Вьюгов изменил упражнение. Он стал поднимать корпус одновременно с несколькими быстрыми ударами, наносимыми в воздух, однако чрезмерно себя не нагружал. Время было уже почти ночное. Может быть, даже полностью, по-настоящему ночное.

Делая эти упражнения, капитан Вьюгов старался не силы себе вернуть, даже не подготовиться к схватке, которая состоится в том случае, если ему не удастся убежать отсюда. Он хотел только изгнать из организма скованность, вызванную шоковым состоянием. Оно охватило капитана после того, как он едва не сгорел заживо в бронетранспортере.

Что такое шоковое состояние, Вьюгов хорошо знал на практике. Только безграмотные люди говорят об адреналине с восхищением, считают, что он связан с риском и мужеством. Дескать, атрибут приключений.

Да, адреналин является атрибутом приключений, только своеобразным. В действительности это банальный гормон трусости. Его избыток приводит к прямо противоположному результату, нежели тот, который ему приписывают. В сложные для человека моменты, а такие могут быть у представителя любой профессии, адреналин выделяется в больших количествах, заполняет сосуды поверхностных слоев мышц, сковывает сами мышцы, делая из них своего рода защитный панцирь. Так внутренняя природа человека пытается уберечь его от травм.

Этот самый панцирь в каких-то случаях может действительно защитить, но он делает невозможным самостоятельные активные действия. Скованные мышцы мешают нанести удар, управлять телом так, как это следует делать. Причем адреналин имеет свойство долго держаться в организме. Иногда кажется, что он уже отступил, а в самый трудный момент мышцы снова подводят. Они оказываются неспособными к действию, особенно к сложному, требующему определенных технических навыков.

Выделение адреналина непроизвольно. Так человек зажмуривается, когда что-то летит ему в лицо. Отдельные тренированные люди не закрывают глаза даже тогда, когда в лицо летит кулак. Они умеют заставлять свой организм не выделять адреналин. Хотя иногда он прорывается самостоятельно, особенно в моменты, когда человек бессилен что-то противопоставить смертельной угрозе.

Несколько часов назад капитан подумал, что адреналин ушел из тела. Тогда он сумел спокойно и хладнокровно уклониться от оверхенда Назирхана. Потом, уже в камере, как пленник назвал про себя свой грот, он снова ощутил скованность. Да и чуть раньше, особенно после того, как Азамат пообещал капитану расстрел в качестве самого мягкого освобождения из плена, ему хотелось сразу отбежать в темноту. Через пять шагов его уже будет не видно. Можно успеть выхватить у кого-то оружие. Но тело Вьюгова было скованно, ноги казались вареными макаронами.

Физические упражнения легко выгоняют адреналин из тела. Если не сделать этого, то всю ночь будешь мучиться беспокойством. Ведь адреналин угнетает не только мышцы, но и нервную систему.

Завершив эти простые упражнения, капитан потряс руками, сбрасывая с них напряжение, потом нанес три десятка быстрых ударов воображаемому противнику и решил, что для первой разминки этого достаточно. Большая нагрузка в ночное время на пользу не пойдет, помешает спать. Значит, и следующий день выпадет из процесса восстановления организма.

Вьюгов ощупал постель, расправил ее, насколько можно было сделать это в темноте, лег и попытался вспомнить все, что знал о системах единоборств, развитых в Китае. Со слов Азамата Тимирбекова он понял, что его противником будет китаец, которого местные бандиты зовут Бейбарсом.

Раньше капитан думал, что он хорошо помнит и кунг-фу, и ушу-саньда, и систему рукопашного боя китайского спецназа, основанную во многом именно на ушу-саньда. Теперь же в голову ему лезли только общие постулаты, но не частности. Они не давали представления о противнике, с которым капитан должен был встретиться.

Ведь основные типы единоборств Китая делились на стили змеи, птицы, обезьяны и великое множество других. Каждый из них имел собственные сильные и слабые стороны. Для противостояния любому стилю требовалась особая подготовка. По сути дела, схватка с Бейбарсом должна быть настоящей профессиональной работой.

Капитан Вьюгов принимал участие только в соревнованиях любителей. Навыки боевых схваток он отрабатывал на службе, но не имел опыта их практического применения. Спортсмены-профессионалы перед своими схватками всегда тщательно изучают противника. У капитана такой возможности не было. Впрочем, это не должно было его расстраивать, потому что и противник ничего о нем не знал, не представлял, какой стиль рукопашного боя практикуется в спецназе внутренних войск.

Конечно, надо учитывать, что китаец наверняка интересуется этой темой. Не просто же так он приехал издалека, чтобы взять уроки у такого прославленного в прошлом бойца, как Азамат Тимирбеков. Бейбарс наверняка должен был слышать и изучать систему подготовки Кадочникова. Достать книги и даже диски с записями уроков не сложно.

Именно эта система лежит в основе рукопашного боя спецназа внутренних войск. По крайней мере, в той дивизии, в которой служил капитан Вьюгов. В других частях могут изучать иные системы, но у них за основу взята именно система Кадочникова. Капитан несколько раз ездил на практические семинары, которые проводили Кадочников с сыном.

Значит, Бейбарс мог в общих чертах представлять уровень бойца, с которым ему предстоит встретиться. Он имел преимущество в информированности. Сам же Вьюгов за свою жизнь только однажды выступал в соревнованиях против китайца, да и то выросшего в Узбекистане и представляющего школу кунг-фу. Тот китаец запомнился ему умением вести бой в чрезвычайно быстром темпе. Насколько капитан знал, в российских силовых структурах темповому стилю рукопашки обучали только в некоторых бригадах спецназа ГРУ. Сам он только наблюдал такое со стороны и просматривал когда-то на учебных видеозаписях.

Глава 3

В строю стояли не менее семидесяти молодых солдат. Последнее пополнение только недавно прибыло в расположение бригады спецназа ГРУ после прохождения карантина. По большому счету, эти парни еще не имели права называть себя военными разведчиками, но уже гордились своей принадлежностью к прославленным элитным войскам. Молодых солдат всегда можно определить по внешнему виду. По желанию казаться свободными и по непроизвольному умению таковыми не быть. Одежда на них плохо сидит, и ведут себя не так.

Хронически хмурый комбат подполковник Судоплатов стоял чуть в стороне. Он пришел посмотреть не на пополнение, а на нового инструктора по рукопашному бою старшего прапорщика Архиереева. Тот прибыл в батальон днем позже этих солдат и еще никак себя не зарекомендовал. Если не считать, конечно, нескольких звонков со старого места его службы и даже из московского управления. Все в один голос утверждали, что Судоплатову очень повезло, что к нему направлен такой инструктор, который не только сам не знает себе равных в рукопашной схватке, но и способен передать другим свои навыки и умения.

Павел Анатольевич Судоплатов в свои сорок пять лет считал себя неплохим рукопашным бойцом, еще не готовым к уходу на предпенсионный отстой. Так он звал тех старших офицеров, своих коллег, которые уже не рисковали покидать кабинеты и участвовать в боевых операциях, когда спецназ ГРУ привлекали к ним.

Павел Анатольевич старался поддерживать себя в форме, слегка превосходящей обычную для профессионального спортсмена. Он считал, что офицер спецназа обязан постоянно находиться на том самом пике функционального и технического состояния, к которому спортивная медицина приводит человека только накануне соревнований. Наука уверяет, что это невозможно, но офицеры спецназа ГРУ с ней не контактируют и потому ничего такого не знают.

Когда ты не знаешь, что есть нечто для тебя невозможное, оно становится достижимым, если надо. Старая как мир истина. Никому не известно, в какой момент батальон поднимут по тревоге.

Что собой представлял новый инструктор, комбат пока не знал, хотел посмотреть и послушать, как тот начнет занятие. Павел Анатольевич был стопроцентно уверен в том, что первое впечатление всегда бывает самым верным. Говоря честно, комбат еще до приезда старшего прапорщика Архиереева слегка опасался, что пришлют кого-то из новомодных ныне инструкторов.

С недавних пор в Интернете и по телевидению стали раскручивать уроки популярного ныне бородатого актера с чрезмерно перекачанными мышцами и безобразно татуированного. В результате такие вот инструкторы стали в какой-то степени модными. Глядя на эту гору мышц на мониторе компьютера или на экране телевизора, Павел Анатольевич прекрасно представлял, как за считаные секунды в серьезной схватке сделал бы из нее кучу бесформенного мяса. Бойца с такими мышцами невозможно рассматривать всерьез. Это не атлет, а ходячий аттракцион.

Впрочем, это, как слышал Судоплатов, больше касалось столичных клубов, чем войск, и уж тем паче спецназа ГРУ, который влиянию моды вообще мало подвержен. Хотя есть и такое. Примером тому могло служить то же самое чрезмерное увлечение рукопашным боем, которому стало придаваться неоправданно большое значение.

Сам Судоплатов за все годы службы только однажды в боевой обстановке вынужден был применить свои навыки рукопашника. Некоторым офицерам, не говоря уже о солдатах-срочниках, за время службы сделать этого вообще не удается. Гораздо важнее учить бойцов скрытно передвигаться, быстро ползать, не знать усталости в беге.

Но почасовое расписание всех программ спускается сверху. Бороться с этим бесполезно, хотя командир всегда может себе позволить сокращать отдельные дисциплины в пользу других в пределах разумного, сославшись на необходимость подготовки к конкретной операции. О том, какие мысли шевелятся у него в голове относительно этой операции, одному командиру и известно.

Старший прапорщик Архиереев, к счастью, оказался совсем не таким, как опасался подполковник. По крайней мере, внешне он ничем не выделялся. Был хорошо сложен, выглядел плотным, крепко сбитым человеком, но не производил впечатления качка, мычащего от натуги. Лицом был улыбчив и даже казался застенчивым. Наверное, это ничуть не мешало ему быть хорошим инструктором, как подполковнику и обещали.

– Начинай, Алексей Александрович, – распорядился Судоплатов.

Старший прапорщик шагнул к строю и заявил:

– Правый и левый фланги, чтобы мне кричать не пришлось, попрошу нарушить порядок и приблизиться ко мне. Буду объяснять азы.

Молодые солдаты еще не привыкли к тому, чтобы уважать строй, и потому с удовольствием его покинули, чтобы оказаться ближе к инструктору.

Архиереев дождался, когда все приблизятся и затихнут, и только после этого начал:

– Во-первых, я хочу спросить вас, как вы видите, как представляете себе человеческий организм, наше тело? Только не говорите мне, как некоторые, что это машина для убийства. Человек был создан вовсе не для этого. Хотя иногда ему и приходится поступать так при необходимости. Итак, что скажете?

Строй был нарушен. Поэтому солдаты уже не чувствовали себя единым организмом. Они что-то мычали, но не отвечали.

– Тогда я сам вам объясню. Хотя бы среднюю школу вы все закончили, имеете понятие о том, что такое физика. Вам известно, что она, как и многие другие науки, делится на теоретическую и практическую составляющие. В практической физике есть такой существенный подраздел, как механика. Так вот, человеческий организм представляет собой хорошо сконструированную, идеально работающую машину, функционирующую так, как и предписывает механика, то есть физика. Там работают и другие законы, химические, психологические, духовные и прочие, но нас с вами в данном случае интересуют именно механические свойства человеческого тела. Без знания таковых невозможно ни защитить свою машину, ни сломать чужую. Кто, скажите мне, лучше других сможет вывести из строя автомобиль? Смелее! Отвечайте…

– Человек с ломом, – раздался голос из строя.

– Позволю себе не согласиться, – сказал старший прапорщик. – Ломом, конечно, можно изуродовать любую машину. Но в первую очередь придется пробивать корпус, капот, добираться до жизненно важных механизмов. Лом в руках человека, крушащего машину, напоминает мне топор, используемый пластическим хирургом. Лучше других машину может сломать автомеханик. Почему? Потому что он знает, как она устроена. Ему известно, какое именно минимальное повреждение не позволит машине сдвинуться с места. Перед вами на данном этапе обучения стоит задача стать механиками человеческого тела. Вы должны понять, во-первых, как избежать поломки собственного организма, во-вторых, уметь адекватно отвечать на попытки испортить вашу машину. Я берусь вас этому научить. – Алексей Александрович прогулялся по внутреннему кругу того, во что превратился солдатский строй, и опять остановился в центре. – Это я вам объяснил главный принцип. Теперь приведу частный пример. Это тоже напрямую касается ваших занятий. Как вы думаете, если на плоскую крышу, покрытую шифером, откуда-то с облака упадет кирпич, что с ней будет?

– Кирдык крыше будет, – раздался голос из строя.

Это сказал тот самый солдат, который вещал про лом.

– На сей раз правильно, – согласился старший прапорщик Архиереев. – А если крыша будет под уклоном? Что произойдет?

– Срикошетит.

– Почти правильно. Все зависит от угла, под которым наклонена крыша, и от крепости самого шифера. Он тоже бывает разный, как и угол наклона крыши. Наша задача состоит в том, чтобы научиться понимать законы механики, а это она и есть, причем непосредственная. Эти законы должны дать вам понять, в каком случае будет рикошет, а когда пролом. – Старший прапорщик подошел к столу, на которым лежали черенок от лопаты, малая саперная лопатка и хищно поблескивающий нож. – Сегодня я говорю только о механике, которую вам предстоит познать и осмыслить. Иначе ничего у вас в рукопашке не получится, даже если вы обладаете таким ударом, что в состоянии слона в нокаут отправить. Подойдите сюда кто-нибудь.

Из строя вышел солдат. Высокий, сухопарый, со злым взглядом. Старший прапорщик протянул ему черенок от лопаты.

– Еще раз скажу. Мы пока не учимся рукопашке, а просто осмысливаем процессы натуральной механики. Бей меня палкой.

– Как бить? – спросил солдат, тот самый, который недавно бросал реплики из строя.

– Как кирпич падает. Сверху.

– Куда?

– Желательно по голове.

– А больно, думаете, не будет?

– Я привычный. Меня много били. Пытались, по крайней мере. Бей и ты.

Солдат, не требуя долгих уговоров, с короткого размаха резко ударил. Старший прапорщик сделал встречное движение руками, сведенными вместе. Черенок лопаты едва скользнул по его предплечью и ударился в землю.

– Еще бей!

Второй удар был уже не таким быстрым, но куда более мощным. Солдат старался. Черенок лопаты ушел в противоположную сторону.

– Прошу обратить внимание на принцип, – объяснил Алексей Александрович. – Я не сопротивляюсь удару, только направляю его так, чтобы он мне не повредил. Дальше я могу развивать свою атаку, потому что противник попал в неудобное положение. Но об этом будем говорить позже. Сейчас мы только изучаем механику и осмысливаем процессы. Старшина роты подготовил для вас запас черенков. Во время самоподготовки будьте любезны отработать это движение. Разобьетесь на пары, и постигайте. Только сразу предупреждаю, что удары должны наноситься сначала медленно, чтобы вы могли освоить технику до автоматизма. Она здесь совсем простая. Словно в воду ныряете. Все, наверное, пробовали. Здесь так же. Как волну руками рассекаете, так же и палку отражаете. Когда в воду ныряете, руки для чего выставляются?

– Для чего? – спросил разговорчивый солдат.

– Для того чтобы воду рассекать и не позволить ей по голове вам бить. Точно так же вы здесь рассекаете ударную волну противника и бережете свои мозги для чего-то более важного. Все правильно поняли?

– Поняли. А что, нормальный приемчик, – сказал солдат, аккуратно укладывая палку на стол рядом с лопаткой и ножом. – А под саперную лопатку тоже нырять следует? И под нож? – Парень радостно улыбнулся, думая, что сморозил нечто смешное.

Старший прапорщик юмора не увидел или не принял, строго посмотрел на весельчака и заявил:

– В данном случае я вам показывал не приемчик. Разве что принцип правильного приема на себя удара противника. Только лишь его, не более. Чтобы вы осознали, что такое механика в действии, как с ее помощью сохранить в неприкосновенности это тело, голову в том числе. Доступно объясняю? Есть излишне сообразительные, которым повторить требуется? Или до всех дошло?

– Дошло, – за всех гарантировал солдат.

– Фамилия? – спросил старший прапорщик.

– Рядовой Воскобойников. – Принимать при представлении стойку «смирно» солдат уже научился в карантине, поэтому сделал это правильно, вовремя.