Текст книги "Двенадцать раундов войны"

Глава первая

Совещание проходило в республиканском управлении ФСБ, где тоже сильно обеспокоились активизировавшейся активностью амира Уматгиреева. Естественно, старшего лейтенанта Березкина, как и других командиров взводов спецназа, на такие совещания не пригласили. Но командира батальона спецназа ГРУ подполковника Калужного позвали, поскольку именно ему была отведена роль основного охотника за неуловимым амиром. Подполковник уже подавил свое волнение, пришедшее вместе с воспоминаниями, и теперь был привычно молчаливым и неразговорчивым. Войдя в кабинет, где проходило совещание, он сказал только общее «Здравия желаю» и дальше во время совещания помалкивал, отвечая лишь коротко и конкретно, если его спрашивали. Теория бокса, проповедуемая когда-то Мохаммедом Али – «Порхать как бабочка. Жалить как пчела», – стала почти официально относиться к амиру Уматгирееву. И потому с чьей-то легкой руки подполковника Калужного сразу назвали инсектологом[5]5
  Ученый, специалист по жизни насекомых, иногда так называют коллекционеров бабочек. То же самое, что энтомолог.


[Закрыть]. Он, впрочем, не возразил.

На совещании в ФСБ, как обычно, ставились одни и те же вопросы. Ни для кого не секрет, что большинство бандитских амиров попадаются на своих связях с внешним миром. И требовалось включить все агентурные сети: и ФСБ, и МВД, и военной разведки, которая, не имея следственных органов и следственных полномочий, обычно пользуется услугами платных осведомителей. Их и требовалось потормошить, чтобы обнаружить связи Уматгиреева.

Помимо того что следовало «подогнать» агентуру, ФСБ брала на себя функции работы с операторами сотовой связи по проведению биллинга[6]6
  Анализ осуществления связи, проводимый операторами связи.


[Закрыть] в том районе, где была совершена последняя вылазка банды. Вообще-то операторы сами осуществляют биллинг, и поэтому от ФСБ требуется только вычислить поступившие в определенное время в определенном месте звонки, узнать номера телефонов и их обладателей.

Второй важный вопрос, поднимаемый на совещании, касался причин, которые толкнули амира Уматгиреева на такую активизацию – четыре «вылазки» в течение месяца. Если он раньше «отмечался» один раз в квартал, то это было для всех бандитов естественным, и Джабраила Уматгиреева можно было отнести к рядовым малозаметным амирам, которые даже не пытаются сделать себе рекламу письмами в прессу или выставленными в Интернете видеообращениями. Но каждую неделю – это уже слишком. Для такой активности нужны веские причины. Но причин никто не знал. Однако, чтобы их найти, требовалось хотя бы приблизительно знать направление, в котором следует искать.

– Может, у него просто осеннее обострение… – предположил представитель МВД.

Весенние и осенние обострения, свойственные психически больным людям, обычно не рассматриваются на таких совещаниях, куда врачей, как правило, не приглашают.

– Осень уже кончилась, – не поддержал шутку полковник Дагаев, руководитель одного из отделов республиканского ФСБ. – Кроме того, мне кажется, что санитары психоневрологического диспансера с задачей поимки Джабраила не справятся. Он их встретит пулеметами. И никакая смирительная рубашка не поможет. А что по этому поводу думает военная разведка?

– Военная разведка думает, что нужно искать связи Джабраила Уматгиреева с заграницей.

– Вариант, – согласился Дагаев. – А конкретнее…

– Возможно, ему платят за активность. Возможно, так он зарабатывает себе имя и имидж, чтобы уехать куда-то туда, где примут только известного человека. Примут так, как ему хотелось бы. Надо искать…

– В этом есть рациональное зерно. И такой вариант стоит рассмотреть. Только хотелось бы знать: на чем основывается ваше предположение?

– На статистике, – коротко ответил Калужный. Но все-таки разъяснил: – В прошлом году во время командировки в Дагестан подразделениями моего батальона были уничтожены две банды, которые активировали свою деятельность точно так же, как Уматгиреев. В первом случае амир, уже чувствовавший, что здесь его вот-вот поймают, намеревался сбежать в Пакистан и примкнуть к талибам. Но, желая быть там не последним человеком, он хотел, чтобы после его отъезда в республике остался кровавый след, а сам он был бы объявлен в международный розыск. Талибы с удовольствием принимают у себя людей, числящихся в международном розыске. Об этом тоже говорит статистика. И такие люди у талибов не на последних ролях. Второй амир получал неплохие деньги из Саудовской Аравии и Катара. И получал не на операцию, а после того, как представлял видеосюжет в подтверждение уже проведенной акции. Тоже намеревался уехать за границу и жить там на эти вот свои, так сказать, «заработки». На эти заработки можно жить на широкую ногу. Когда этого амира убили и вытряхнули содержимое его рюкзака, у двух пленных бандитов, помнится, глаза на лоб полезли. Их амир постоянно жаловался на отсутствие денег, но носил с собой в рюкзаке два с половиной миллиона евро. Кроме того, имел несколько тайников, два из которых мы нашли. Там было еще шесть миллионов в той же валюте. Платили ему щедро. Семью, кстати, этот амир уже поселил на Кипре, где купил шикарный дом с видом на море, с бассейном и местной охраной. Видимо, и счета у него имелись в кипрских банках.

– Да. Уматгиреева следует на этот счет проверить, – согласился полковник Дагаев. – Где его семья?

Вопрос относился к представителю МВД, озабоченному психопатами.

– Старшая дочь учится во Франции. Но имеет гражданство России. Бавлшекар Даудовна, жена Джабраила, и трое младших детей живут в Турции. Старший сын, по слухам, собирается ехать во Францию к сестре, чтобы там продолжить учебу. Об условиях жизни семьи нам ничего не известно. А вся информация о семье получена от бабушки детей, от матери Бавлшекар. Наверное, естественно предположить, что семья не бедствует, если дети могут себе позволить учиться во Франции. Но все данные из нашего досье говорят о том, что Джабраил является человеком не жадным. Он дал денег на покупку квартиры в Москве вдове своего убитого боевика. С бандитами постоянно делится. Они на него не в обиде.

– Да, раньше по характеру он не был жадным человеком, – согласился подполковник Калужный. – Даже всегда был готов предложить услуги.

– Вы, Юрий Михайлович, его хорошо знаете? – спросил полковник Дагаев. – Ах да, мне же говорили, что вы с ним когда-то в молодости вместе занимались боксом.

– Мы однажды даже жили на сборах в одной комнате спортивной базы. Целых две недели, – сказал комбат спецназа ГРУ, удивленный тем, как быстро здесь распространяются слухи. Вроде бы только утром рассказывал следователю военного следственного комитета. При этом, правда, присутствовали еще старший лейтенант Березкин и подполковник полицейского спецназа Тарамов, которого, кстати, на время разбирательства отстранили от должности. Но кто-то уже разнес сведения. У Березкина здесь знакомых нет. Он не впервые в республике, тем не менее не успел обзавестись знакомствами, которые могли бы донести информацию до ФСБ. Да и вообще старший лейтенант – человек не из болтливых. Хумиду Тарамову, скорее всего, не до этого. Он озабочен своей судьбой и ищет в верхах связи, которые могут повлиять на его судьбу. Остается только следователь. Тем более ФСБ плотно контактирует со следственными органами, хотя и имеет собственный следственный комитет. Впрочем, это была не та информация, которая закрывается грифом секретности, и ничего страшного не произошло. Хотя тоже неприятно. Подполковник Калужный хорошо знал, как образуются и как разрастаются слухи. Вот обмолвился он фразой о том, что когда-то проиграл два боя Уматгирееву. Местные патриоты эти бои, о которых никогда раньше и не слышали, распишут и разрисуют так, что сами участники никогда не поймут, что речь идет о них. Но такова уж особенность хождения слухов, когда каждый добавляет к картине что-то свое, колоритное, на его взгляд. Калужному не хотелось бы, чтобы о нем говорили как о жестоко избитом, а здесь будут говорить, судя по всему, именно так. Здесь бандит всегда пользуется большей популярностью, чем офицер спецназа. И все симпатии будут на его стороне.

– Значит, основные пути нами определены, – подвел предварительный итог полковник Дагаев. – На сегодня это все. Теперь мои оперативные сотрудники распишут планы по всем направлениям, и тогда мы снова соберемся. Вас прошу заняться собственной агентурой. Давите, давите на них. Пусть ищут. А теперь попрошу всех разобрать приблизительный список состава банды Уматгиреева. Здесь не все, но все, кого мы знаем. Пять человек. Рядом с каждой фамилией домашний адрес и старые связи: друзья, подруги, соседи, недруги – этих больше всего, их фамилии подчеркнуты, и с этих, на мой взгляд, следует начинать, и вообще здесь все, что возможно было найти в нашем архиве. Может, это поможет.

Полковник вытащил из стола стопку листов с принтерной распечаткой. Материал небогатый, тем не менее приходилось цепляться за все, за что можно зацепиться.

* * *

Хорошо, что у здания ФСБ стояли скамейки. Можно посидеть в этот пусть и зимний, но солнечный день, похожий чем-то на день весенний. Может быть, тем, что вокруг таял снег. Еще утром был туман. И не только там, где устраивал засаду амир Уматгиреев. Туман был даже в столице республики. Но туман, как правило, предвещает приход тепла. Сначала, правда, дул сильный ветер, унес с собой и туман, и тучи и очистил небо. Ветер стих так же внезапно, как налетел, и все вокруг засверкало на солнце. Хлипкий снег в газонах сначала показал проталины-пробоины, а потом и вовсе начал таять. Если такая погода долго продержится, Новый год придется встречать без снега. Впрочем, за долгую службу подполковника Калужного такие праздники уже встречались. Еще лейтенантом ему доводилось встречать Новый год в Анголе, в Южном полушарии, где на январь приходится разгар лета. И пусть тогда советское судно привезло на всех одну елку, без снега она тоже смотрелась пальмой. А на следующий Новый год Юрия Михайловича угораздило попасть в Никарагуа, где на новогодние праздники традиционно льют сезонные ливни. Тоже мало приятного. Там даже елки не было.

Дожидаясь машину, подполковник сел на скамейку. Он уже позвонил, чтобы за ним выслали автомобиль. Но он задерживался. Как многие офицеры спецназа ГРУ, подполковник Калужный, выполняя пожелание командования, получил второе образование. В спецназе ГРУ рекомендовалось получать образование гуманитарное. Вызвано это было тем, что служба делает офицеров жесткими, и в жизни это может неблагоприятно сказаться на характере человека. Юрий Михайлович выбрал себе гражданскую профессию социального психолога, считая, что такая профессия поможет ему и в службе. Она и в самом деле частенько помогала. Например, дожидаясь опаздывающую машину, подполковник Калужный не нервничал. Он знал, что по законам психологии, если человек ждет другого человека, он склонен винить его в неаккуратности, в расхлябанности, особенно в армии. Но если сам куда-то опаздывает, всегда найдет объективную причину для собственного оправдания. Дорожные пробки или еще что-то. А если не винить кого-то другого и ему искать оправдание, собственное ожидание переносится несравненно легче.

Машина наконец-то пришла. Это была собственная машина спецназа ГРУ, а не прикрепленная из части, где спецназ арендовал помещения и территорию. Прикрепленные машины тоже часто использовали. В основном это была тяжелая техника, грузовики, бронетранспортеры и бмп вместе с экипажами. Но в этот раз в командировку на Северный Кавказ батальон спецназа ГРУ, составляющий Отдельный отряд военной разведки округа, захватил с собой из бригадного гаража и «уазик», и бронетранспортер, и даже БМП. В этом случае экипажи бронетранспортера и боевой машины пехоты укомплектовывались своими же, проверенными, бойцами. Так было легче работать.

За подполковником приехал старый тряский «уазик», украшенный внутри салона солдатскими поделками из органического стекла. Так, набалдашник рычага переключения передач был из прозрачного оргстекла, внутри которого находилась красная роза. Такие украшения машины были безвкусными, тем не менее подполковника это не напрягало. Он вообще не любил никому, даже солдатам, делать замечания. И делал их только в исключительных случаях. И потому водители любили ездить с Калужным. И солдаты любили, когда комбат отправлялся с ними на операцию. И сейчас подполковник даже не спросил старшего сержанта, приехавшего за ним, почему так долго добирался. Город небольшой, хоть и столица республики. А до города от части добираться всего-то десять минут. Можно за полчаса приехать, а машину пришлось ждать почти час.

Обратная дорога, как ей и полагалось, заняла около получаса.

Комбат сразу вызвал к себе старшего лейтенанта Березкина. Тот быстро явился.

– Сергей Ильич, ты как, агентурой не успел обрасти?

Старший лейтенант только пожал крепкими плечами.

– Всерьез обрасти за месяц, что мы здесь, невозможно, товарищ подполковник. Есть пара человек в селе, где работали в прошлый раз. Но это не агентура. Так… Разговаривали по душам…

– Это далеко. Нужно искать там, где мы собираемся работать. И даже в самом райцентре.

– Да. Я уже думал. Нужно узнать у подполковника Тарамова маршрут, которым они проезжали через село. Наверняка кто-то смотрел в окно за проезжающими машинами, позвонил Уматгирееву и предупредил. Или он выставлял на выезде из райцентра своего человека и тот звонил. Лежал где-нибудь среди камней или кустов и ждал. Хотя второй вариант маловероятен. У Уматгиреева не такая большая банда, чтобы так расставлять людей. У него каждый ствол на счету. Да еще ему пришлось четверых отправить в дальнее село, чтобы там главу сельской администрации расстрелять.

– Стоп! – сказал подполковник.

Старший лейтенант послушно замолчал.

– Чувствуешь, мимо чего все прошли, не заметив?

– Звонок!

– Да. Тарамов нам сказал, что поступило сообщение о расстреле главы сельской администрации, двух его замов и участкового полицейского. Как мы знаем, в расстреле принимали участие четыре человека из банды Уматгиреева. Мог там в момент расстрела быть сам Джабраил? Причем его там должны были узнать…

– Расстояние в четыре раза больше, чем до райцентра. Доехать даже по хорошей дороге возможности у амира не было.

– Правильно. Необходимо выяснить, от кого поступил звонок с сообщением. В полиции обычно все входящие звонки фиксируются. И звонивший, скорее всего, представился. Обычно в таких ситуациях люди сами себя называют. Если не называют, полицейские их спрашивают. Это первое, что нам следует завтра выяснить. И еще следует поискать осведомителей. У тебя есть номера командиров взводов из другого батальона, кто здесь работал?

– От силы один номер. Хотя не знаю, в каком районе.

– Ладно. Я сделаю официальный запрос в бригаду. Они там подготовят данные для передачи агентуры. И даже с другими бригадами смогут связаться. Это будет надежнее. Завтра с утра вместе с тобой туда отправимся. Готовь одно отделение. Поедем на бэтээре. А сейчас, если тебе не трудно, пришли ко мне шифровальщика. Он, наверное, в казарме сидит…

* * *

Шифровальщик сразу отправил подготовленный подполковником запрос в бригаду. Быстрый ответ пришел через несколько минут, и старшина срочной службы принес его ввиду срочности в нераспечатанном виде на специальном бланке – на простом листе. Сообщалось, что подготовить данные удастся не раньше завтрашнего дня.

– Завтра, как только получишь, сразу доложи, – строго предупредил комбат старшину-шифровальщика. – Меня не будет, доложи начальнику штаба. Пусть разберется и мне позвонит.

– Понял, товарищ подполковник. Сделаю, – пообещал старшина.

Он вообще-то в батальоне выполнял еще и обязанности инструктора по рукопашному бою и мог в какое-то время находиться на занятиях, но если приходит срочная шифротелеграмма, посыльный с узла связи сразу находит шифровальщика.

Отправив шифровальщика, комбат заглянул к своему начальнику штаба майору Денисову и коротко обрисовал ему ситуацию, чтобы майор был в курсе и не потерял на следующий день комбата. И только после этого подполковник ушел в свой кабинет, закрыл изнутри дверь на ключ и перешел в соседнюю комнатушку, где у него стояли стол с компьютером и кровать. На нормальной кровати подполковник Калужный не спал уже трое суток. Он командовал операцией, в которой участвовали три взвода его батальона. Блокировали, а потом и уничтожили в лесистых горах банду, состоящую из трех бандитов. Такие большие силы были задействованы не потому, что бандиты были серьезными бойцами, а потому, что у них существовало множество возможностей избежать окружения. Но силами трех взводов все выходы были перекрыты, и бандиты, попытавшиеся сначала уйти все вместе, потом разбежавшиеся поодиночке, вынуждены были вернуться в свою «нору», вырытую в склоне хребта прямо под корнями елей. Ели имеют поверхностные широко раскинутые корни, и потому нору хорошо маскировали. На предложение сдаться они ответили активной стрельбой, и при этом патроны не жалели. Спецназ знал, что в этой норе находится большой склад вооружения, и потому бандитов не уничтожили, когда они пытались сбежать. Необходимо было, чтобы они сами показали «нору». Они и показали, но хотели повоевать. Во избежание жертв спецназ не торопился провести ликвидацию. И только после того, как поступил сигнал из соседнего района о диверсии амира Уматгиреева, подполковник Калужный позвонил и попросил прислать ему минометный дивизион.

Дивизион прибыл через час с небольшим. Шесть 82-миллиметровых минометов в несколько залпов не просто проломили перекрытие бандитской «норы», но и уничтожили там большой боезапас, о чем сообщил мощный взрыв, перепахавший склон горы вместе с деревьями. После такого взрыва в «норе» даже теоретически не могло никого остаться в живых. Даже остатки тел разбросало в разные стороны. Но следствию требовалось доказать, что бандиты в самом деле уничтожены, и потому подполковник Калужный оставил два взвода искать останки и договариваться со следственной бригадой, а сам с одним взводом отправился на грузовике в сопровождении БМП в соседний район. Конечно, прибыл он уже тогда, когда помочь чем-то попавшему в засаду отряду полицейского спецназа было невозможно. Как невозможно было и организовывать преследование организаторов засады. Оставалось только тщательно осмотреть место. А заодно взвод попросили выступить в качестве охраны следственной бригады, которая прилетела на вертолете одновременно с прибытием взвода спецназа ГРУ. Это тем более делало невозможным организацию преследования Уматгиреева. Да и кроме того, подполковник Калужный, хорошо изучив манеру действий Джабраила, понимал, что тот может находиться неподалеку и наблюдать за происходящим. И если взвод спецназа ГРУ куда-то удалится, бандиты могут атаковать следственную бригаду, не способную оказать серьезного сопротивления, поскольку вооружена она только пистолетами. И вина за это будет возложена на командира батальона спецназа ГРУ, хотя официального приказа принять под охрану следственную бригаду он не получал, а выслушал только просьбу представителя республиканского антитеррористического комитета. Но если сразу не отказался, значит, согласился. И потому пришлось помогать следственной бригаде. Там, конечно, были опытные следователи и эксперты, но без помощи спецназа ГРУ они не смогли бы составить полной картины произошедшего. Причем подполковник Калужный и старший лейтенант Березкин составили даже не единую картину, а поэтапную и смогли отследить то, что Уматгиреев к этой засаде тщательно готовился, выверяя каждое и свое действие и действие противника. И, следуя в точности продуманному плану, сумел малыми силами уничтожить шестикратно превосходящий его численностью отряд полицейского спецназа почти полностью. Двенадцать оставшихся в живых полицейских сами ничего понять не могли – как это их так, грубо говоря, «разделали», как не мог этого понять и командир отряда спецназа подполковник полиции Тарамов, которому долго пришлось объяснять, каким образом он влез в ловушку.

Глава вторая

После удачно проведенной операции Джабраил был готов считать себя военным гением, хотя тактика подобных ловушек придумана не им и была применена в гораздо больших масштабах Наполеоном во время итальянского похода, когда он, имея небольшие силы, основательно потрепал австрийские войска. Но Уматгиреев, если бы услышал такое, сильно удивился бы, потому что он понятия не имел о его походах и манере воевать и даже затруднился бы сказать, в какую эпоху жил Наполеон. Но свой успех Джабраил оценил по достоинству. При этом уверен был, что имам Габисов тоже оценит его действия. Потому что имам Гойтемир Габисов – это единственное лицо, перед которым амир Уматгиреев отчитывался за свои действия. Когда имам Габисов вернулся в Чечню, он не случайно среди многих амиров, как думалось Джабраилу, выбрал для претворения в жизнь совместных планов именно его и его джамаат. Конечно, эти планы только условно можно назвать совместными, и Уматгиреев отдавал должное восточной вежливости имама, который часто произносил эту фразу о совместных планах. Более того, сам имам Габисов не однажды проговаривался, что это даже не его планы, а он является только проводником в жизнь больших и нужных идей по переустройству мира.

– Вот ты представь себе такую картину. Стоит посреди Нью-Йорка громадный небоскреб. С верхнего этажа далеко вокруг видно. И стоит у окна американский миллиардер. Смотрит на мир свысока и считает, что он выше всех, что он миром правит. И думается этому миллиардеру, что он имеет право посылать куда-то войска, чтобы поддерживать такой порядок, какой ему хочется иметь. И весь этот порядок, американский порядок, как его называют, направлен на то, чтобы у миллиардера было больше миллиардов, чтобы он мог есть что захочет, развлекаться как захочет, делать то, что захочет. И не понимает этот миллиардер, что существуют в мире еще и такие горы, как Кавказ. И где-то в горном селе выходит к обрыву пожилая женщина, выводит туда внука и смотрит вдаль. И ей, и внуку тоже далеко видно. Они находятся гораздо выше того миллиардера. Но у них нет миллиардов, чтобы посылать куда-то войска и устанавливать свой порядок, у них нет желания увеличивать свои миллиарды. Они хотят возносить Аллаху молитвы и жить такой жизнью, какой им хочется. А их жизнь и их помыслы настолько же чище жизни и помыслов миллиардера, насколько горный воздух чище воздуха Нью-Йорка. И они хотят, чтобы правили миром люди с чистыми помыслами, а не богатые, думающие лишь о собственном благе. Аллах донес до нас умение жить правильно. И наша с тобой задача в том и состоит, чтобы дать возможность людям, благодарным Аллаху за жизнь, не подчиняться воле миллиардера. И это не зависит от того, где стоит тот высокий небоскреб – в Нью-Йорке или в Лондоне, в Париже или в Москве. У них одни помыслы. У нас чистые мысли о великом халифате, который объединит мусульманский мир. И, служа этому делу, мы с тобой служим Аллаху, равно служим, невзирая на звания и сан. Здесь и сейчас нас пока мало. Но к нам придут на помощь. А мы и малыми силами сможем добиться того, чтобы нас признали. Ты умеешь побеждать малыми силами. Но и ты знаешь, что это только временная победа. Нужны большие силы, чтобы противник отступил. И они придут к нам с тобой на помощь, когда мы покажем, что мы здесь, что мы подготовили плацдарм для прихода больших сил. Придут наши братья чеченцы. Они уже собираются вместе и готовы к возвращению на Родину.

Эти слова имама Габисова глубоко запали в душу амира Уматгиреева и воодушевили его. Так воодушевили, что он проявил неслыханную для других амиров активность и четыре недели подряд совершал рейды. Причем каждый последующий был успешнее предыдущего. Вообще-то в том состоянии духа, в котором сейчас находился Уматгиреев, он мог бы выступать и чаще, он готов был к постоянным боям. Но при этом не забывал, что его бои и вылазки должны быть успешными. Иначе грош цена всем его усилиям. И чтобы акция стала успешной, ее следовало основательно подготовить. Вот эта-то подготовка и отнимала у амира так много времени и не позволяла демонстрировать себя более часто. Приходилось еще перемещаться. Нельзя было постоянно действовать в одном и том же месте. Но перемещениями ведал сам имам Габисов, руководствуясь при этом какими-то своими помыслами и целями. Уловить систему в этих перемещениях было не сложно. Джамаат постоянно уходил на юг и на юго-восток. То есть к границам с Дагестаном и Грузией. И пусть одна граница называлась административной, а другая государственной, они все равно были границами. Чего добивался Гойтемир Габисов, Джабраил понимал, поскольку имам уже сам говорил об этом почти открыто:

– Чтобы к нам пришла помощь, мы должны показать, что здесь есть стоящие люди, которых необходимо поддержать. Поддержка может прийти только из-за границы. Я не знаю, откуда она придет, может быть, через Грузию, может быть, через Азербайджан, но она уже в пути. Путь от Дамаска до Кавказа не близкий. Но он преодолимый.

Про Сирию имам говорил несколько раз, и Джабраил понял, что тот приехал в Чечню оттуда. И однажды даже задал, как сам потом понял, наивный вопрос:

– Скажите, имам, а почему не удалось подчинить Сирию? Это же страна нашего мира, исламского? И все соседи были против Дамаска. Почему?

– Это вопрос стратегический. Обрати внимание. Из небольших волнений выросла большая война. Почему? Когда страны Запада откровенно помогали нам, наши силы росли, мы брали город за городом, и не могли власти оказать нам сопротивления. Их военачальники переходили один за другим на нашу сторону. А потом что-то сломалось в механизме. Изменилась общая политика. Нас перестали поддерживать. Да и внутри все не так, как у нас. Там же нусайриты[7]7
  Нусайриты – алавиты, представители одной из ветвей вероучения шиитов, стоящей на грани между исламом и христианством.


[Закрыть]. Даже их президент Асад происходит из их среды, хотя назвать его истинно верующим мусульманином трудно. Но сопротивление нам было оказано самим народом, там проживающим. Еще сильно мешали шиитский Иран и шииты Ливана. Здесь все должно быть иначе. Народ на Кавказе поддержит вернувшихся правоверных, как уже поддержал однажды Джохара Дудаева. И это будет началом конца российского Кавказа. Россия всегда стояла особняком от других развитых стран. И если начнется расчленение России на Кавказе, а затем продолжится в других областях, где живут мусульмане, развитые страны Запада будут поддерживать нас. Они не понимают, что будут следующими на очереди. Но это вопрос отдаленного будущего. Сначала – Россия, против которой готов выступить весь мир. Но чтобы народ поддержал нас, есть обязательное правило. Народ всегда поддерживает своих героев. И нужно множество побед. Пусть в мелких стычках, но эти победы нужны. Нужна слава. И ты эту славу нам добудешь. А уж я постараюсь распространить слухи о твоих победах так, что ты сам их не узнаешь в чужих рассказах. Для этого у меня есть возможности. Твое дело – добывать красивые победы, которые привлекут к нам внимание.

И амир Уматгиреев правильно понимал свою роль. Пока имам Габисов был доволен им. После последнего боя будет доволен еще больше. В этом можно не сомневаться…

* * *

Амир Уматгиреев очень удивился бы, если бы узнал, что многие его действия предсказуемы. Он считал, что его военные хитрости слишком мудры для тех, против кого он их готовит. И они никогда не смогут разгадать то, что он задумал. И использовал он при этом свое собственное хладнокровие и хладнокровие своих бойцов, которых по подсказке имама Габисова в последнее время стал звать только моджахедами[8]8
  Моджахед – происходит от арабского «муджахид», множественное число слова «муджахидин» – участник джихада. Погибший моджахед считается шахидом, то есть мучеником, подтвердившим свою верность Аллаху. В европейском понимании моджахед обычно воспринимается как синоним понятия «исламский боевик» и «террорист». Арабоговорящие народы считают это некорректным.


[Закрыть]. Чтобы как-нибудь не оговориться при имаме, Джабраил даже мысленно звал бойцов моджахедами.

Минувшим утром, когда остатки полицейского спецназа, приблизительно сравнявшись численностью с джамаатом нападавших, отступили вниз на дорогу и заняли позицию около останков своих транспортных средств, сам Уматгиреев не торопился скрыться. Обойдя сопку, в заранее условленном месте он встретился с теми, кто атаковал полицейский спецназ с противоположного склона, а потом еще и в спину, когда полицейские начали было преследование основных сил джамаата. Три моджахеда вернулись довольные и собой, и своим амиром. Они видели больше, чем увидел амир, – прошли по трупам полицейских, и их чувства можно было представить. Их башмаки были испачканы кровью врагов, и они с радостью показывали это амиру. Оставалось дождаться подхода еще четверых, которые напали на отдаленное село. Но те, когда подойдут, в любом случае дождутся джамаат. Так все было обговорено заранее. И Джабраил не стал терять время. Он с основными силами снова вернулся к дороге, только на пару километров дальше. Но и через пару километров до него донесся запах паленой резины. Запах полз снизу вместе с легким туманом и таким же легким ветерком.

Амир сначала взял с собой только троих гранатометчиков, поднялся с ними на десяток метров в гору и подошел по склону сопки к месту недавней засады ближе, только полста метров не добравшись до левой «засеки». Лес на склоне был, говоря попросту, труднопроходимым. Но Джабраил, заранее просчитывая все свои ходы, также заранее приказал проложить здесь неприметную тропу. Старания его были оправданны с точки зрения обычной практики. А в соответствии с обычной практикой после такого происшествия, как уничтожение значительной живой силы полиции в засаде, на место происшествия прибывала следственная бригада. В качестве прикрытия со следственной бригадой обычно выезжало шесть-восемь полицейских. Это, конечно, не то подразделение, которое сможет остановить джамаат Уматгиреева, и даже, наоборот, может его только привлечь и стать для него самого и для его джамаата объектом атаки. Эту атаку и планировал провести Джабраил следом за атакой на полицейскую колонну. И даже специально для этой цели приказал своим гранатометчикам захватить с собой осколочные гранаты.

Джамаат Уматгиреева еще два с половиной года назад «разжился» неплохим запасом гранат для своих гранатометчиков, «приватизировав» с помощью продажных ментов их склад. Но там были гранаты только российского производства. А российская военная промышленность выпускает для гранатометов только бронебойные и термобарические гранаты. И приходилось по мере надобности покупать у других амиров или же просто менять свои бронебойные гранаты на осколочные гранаты арабского или китайского производства. Таких гранат в джамаате всегда не хватало. Тем не менее Джабраил приказал взять с собой на эту операцию весь оставшийся запас. И предназначался он для следственной бригады, которую в качестве сил сопротивления вообще не было смысла рассматривать, и для сопровождающих их ментов, к которым должны были примкнуть уцелевшие менты из колонны полицейского спецназа. Стоило ли тем выживать после первой атаки, чтобы погибнуть в повторной, – этот вопрос был спорным.