Текст книги "Армагеддон. Один из возможных вариантов Апокалипсиса"

Армагеддон
Один из возможных вариантов Апокалипсиса
Сергей Серванкос

«Вера – это обоснованное ожидание того, на что надеются, очевидное доказательство существующего, хотя и невидимого» (Евреям 11:1)

© Сергей Серванкос, 2017

ISBN 978-5-4485-1980-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Заточение

Я проснулся от удивительной тишины. В последнее время над стенами моего убежища постоянно что-то взрывалось, скрежетало, падало, сталкивалось, ревело; даже хорошая звукоизоляция не могли уберечь слух от жуткой какофонии. А сейчас тишина, я слышу своё дыхание, слышу шорох одеяла при малейшем движении.

Что там снаружи? Уже больше месяца я сижу в подвале, оборудованном моим отцом задолго до того дня, когда однажды, придя домой, он грозно сказал: «Быстро иди за мной!»; молча отвёл меня сюда, показал где лежит инструкция, как здесь жить, потом скупо поцеловал в лоб и ушёл, заперев дверь на ключ.

Сначала я ничего не понял и страшно испугался, долго тарабанил в дверь, но ко мне никто не приходил, а дня через два началось беспрерывное грохотание где-то там наверху, порой сотрясения были настолько сильными, что в моём убежище обсыпалась побелка с бетонных стен и посуда на столе подрагивала.

«Что это?» – тревожно спрашивал я себя и терялся в догадках. Может началась война или метеоритный дождь, а может это обещанный Армагеддон. Тогда, я помню, сразу подумал про соседского мальчишку – Кольку (мы вместе на шахматы ходили): родители Кольки были верующими людьми и он частенько мне про Бога заливал, и про Армагеддон тоже рассказывал.

Время шло, я привык к шуму и содроганиям, привык к полумраку и спёртому воздуху. В общем, я давно привык к одиночеству: мать у меня погибла в автокатастрофе, а отец постоянно был на работе и виделись мы редко, да и не любил он со мной общаться. Не знаю, может я напоминал ему маму, а может, просто боялся и не хотел привязываться, чтобы однажды опять не испытать боль утраты. Когда погибла мама – он стал всего бояться, вот и этот бункер построил, чтобы меня спасти. Я не понимал этого, злился на него, а потом ушёл в себя и привык – привык быть один, поэтому сейчас чувствовал себя нормально.

Моё убежище состояло из трёх помещений: того в котором я находился, кладовой и туалетной комнаты. Ещё было где-то машинное отделение, но я не знал, как в него попасть и где оно, однако, электричество поступало регулярно и в достаточном количестве, чтобы я не чувствовал себя чем-то обделённым. В оставленной инструкции я быстро разобрался, как и чем пользоваться, насчёт этого, мой отец всегда отличался основательной продуманностью и щепетильностью. Продуктов в кладовой было припасено на несколько лет, вода поступала из подземной скважины, а куда уходили отходы, я понятия не имел, но судя по запаху, точнее отсутствию такового, этот вопрос отец тоже продумал основательно.

Мне нравилась папина основательность, я всегда старался походить на него в этом. Он часто говорил, что главное у человека – это его мозг, и раз он у тебя есть – учись им пользоваться. Сколько себя помню, я всё время что-то решал: задачи по математике, физике, разные головоломки, он учил меня играть в карточные игры, в го и шахматы. Последние мне особенно нравились. Когда я пошёл в первый класс, меня отдали в шахматную секцию при спортивной школе, там был хороший тренер – Виктор Петрович Осьмакин, одержимый шахматами старичок, который старался привить эту одержимость и нам.

– Учись считать, Дима, – говорил он мне, готовя к турниру: – Считай на много ходов вперёд, причём думай и за себя и за соперника. Думай и тренируй память, старайся, как можно больше запоминать, тогда ты будешь непобедим!

Я считал, думал и запоминал, в итоге стал выигрывать один турнир за другим, вскоре мы поехали на Первенство России, где я победил по своему возрасту, а через год уже выступал на равных со взрослыми шахматистами. Выполнив норматив мастера спорта в двенадцать лет, я ни о чём кроме шахмат не думал, мечтал стать гроссмейстером, поэтому продолжал считать, думать и запоминать. Привычка запоминать стала моей визитной карточкой. Товарищи по команде стали дразнить меня записной книжкой. Я мог с первого раза запомнить телефонный номер, цитату из книги, а шахматные партии без записей воспроизводил от первого до последнего хода, что очень помогало в поединках.

Всё шло, как нельзя лучше, но когда мне исполнилось тринадцать вдруг всё оборвалось, точнее рухнуло, как замок из кубиков. Я никогда этого не забуду!

В тот день отец рано пришёл с работы и мы с мамой были удивлены его появлению. Он сиял, будто его избрали президентом (отец занимался политикой и мечтал покорить вершину власти, как он любил говорить о президентстве).

– Смотрели последние новости? – с порога взволнованно сказал он и сразу включил телевизор в гостиной: – Слушайте!

На экране комментатор что-то торжественно говорил. Я прислушался, стараясь понять сказанное.

– Сегодня великий день! Главы России и США подписали меморандум о мире и всеобщем разоружении, к ним присоединились все члены ООН. Генеральный секретарь ООН объявил мир и безопасность. Мы на пороге золотого века!

– Вы слышали: «Мир и безопасность»! – возбуждённо говорил папа: – Теперь жизнь наладится, мы сможем жить не боясь за завтрашний день.

– Ты этому веришь? – невесело сказала мама и пошла на кухню.

– А почему я не должен этому верить? – кричал ей вслед отец: – Мы уже несколько лет работаем над этим. Теперь всё изменится. Знаешь, какое решение сегодня приняла Ассамблея ООН? Уничтожить все религиозные организации, ведь это из-за них все войны и распри.

– Ты хочешь сказать, что уничтожив религию, – мама вернулась из кухни, – можно решить все проблемы? Ты серьёзно этому веришь?

– Да, и не только я, так считает всё прогрессивное человечество. Религия – это опиум для народа и с ней давно надо было покончить. Все войны из-за религии!

Мои родители были атеистами, я тоже вырос твёрдо убеждённый, что никакого Бога нет, но разговоры с Колькой иногда меня сильно напрягали. Его каверзные вопросы: откуда пчёлы знают, как добывать мёд; почему у дома есть строитель, а у того, кто его построил – нет и так далее и тому подобное; порою я просто отшучивался и старался забыть то, о чём он спрашивал. Я точно знал, что Бога нет и ничего другого знать не хотел.

В тот день я был рад, что с религией покончено и теперь я смогу Кольке утереть нос, но больше всего я радовался тому, что отец впервые за много лет так рано пришёл домой, да ещё в таком прекрасном настроении. Я тогда, даже представить себе не мог, что нас ждёт впереди!

Около месяца по телику крутили репортажи об уничтожении культовых зданий, многие священнослужители содействовали властям, выступая с речами призывающими верующих смириться с неизбежным и принять, как должное решение высших властей, но большинство не хотело сидеть сложа руки. Повсеместно начались беспорядки, люди почувствовав моральную свободу, стали неуправляемыми: кто-то боролся за свою веру, а кто-то под шумок решал свои личные вопросы. Лозунг: «Раз Бога нет, значит можно всё!» стал очень популярным. Не прошло и двух месяцев после объявления мира и безопасности, как в одном месте за другим начались массовые беспорядки. Власти не справлялись с положением, волна преступности заполнила города. На улицах стало опасно, правила на дорогах никто не соблюдал, люди вспыхивали, как спички при малейшем споре. Стрельба и поножовщина стали чем-то обыденным. Занятия в школах прекратились, все боялись отпускать туда детей. Я целыми днями сидел дома, выходить было опасно. Дом охраняли папины телохранители.

Однажды мама не вернулась домой. Как обычно, утром она уехала на работу в город на своей новенькой малолитражке. Вечером позвонили из полиции и сообщили, что она попала в крупную аварию, тело сгорело в машине. Я не мог поверить, что больше никогда её не увижу, поэтому закрылся в своей комнате и три дня не выходил из неё, пока отец не заставил сломать дверь. Помню, как в тумане, прошёл целый год, прежде чем я стал понемногу возвращаться к жизни. Опять с головой ушёл в шахматы, а отец нанял бригаду, чтобы построить бункер, в котором я сейчас прячусь.

«Что же там наверху?» – думал я, проснувшись от необычной тишины, которая звенела в ушах после нескончаемого шума последних недель. Я встал и пошёл в ванную, потом зашёл в кладовую, достал пачку печенья и пошёл завтракать, так я делал каждый день. После чаепития я садился к компьютеру и играл с ним в шахматы – это было единственное развлечение, которое увлекало меня и не надоедало.

После первой же партии, я понял, что не смогу играть дальше, потому что думал о тишине и о том, что там наверху. Я встал, подошёл к входной двери, прислонил ухо к ней и стал внимательно слушать. Снаружи было тихо. Вдруг моё внимание привлекла выгравированная надпись на ручке двери, раньше я её не замечал. Присмотревшись, я прочитал: «Выход 5874539dIMa?»

– Что это? – сам себе сказал я. – Видимо, пароль для какого-то файла.

Я стал вспоминать файлы, которые не мог открыть, в основном это были папины документы. Подбежав к компьютеру, я нажал поиск и ввёл: «Выход»; вскоре нужный файл нашёлся – это был зашифрованный контейнер. Быстро отыскав нужную программу, я открыл файл, в нём была инструкция по выходу из бункера. Отец предусмотрел и такой поворот событий, он учёл, что может не успеть спрятаться со мной, а чтобы я раньше времени не покинул укрытие, придумал способ моего спасения.

В документе объяснялось, почему шифр был на ручке: отец знал, что, когда я захочу выйти по-настоящему, буду внимательно осматривать дверь и непременно увижу надпись, а дальше дело техники. Ключ от двери был спрятан в тайнике за диваном, на котором я спал, там же был вход в машинное отделение, где я мог взять оставленный отцом пистолет и патроны к нему, а также противогаз и ОЗК, здесь же были подробные правила пользования военным снаряжением.

Повозившись с ОЗК и, наконец-то, надев его, я подошёл к двери и вставил ключ, два оборота и дверь открылась. Тёмный коридор пугал неизвестностью и гробовой тишиной. Сделав несколько шагов я упёрся в лестницу, ведущую наверх в дом. Когда я поднялся по ступенькам к двери и попытался её открыть, у меня ничего не получилось. Тогда я вспомнил про запасной вариант, согласно инструкции: пройти дальше по коридору и выйти в саду за домом. Я спустился вниз и пошёл искать выход. Через полчаса я выбрался из подземелья на поверхность, то, что я увидел вокруг, привело меня в ужас.

Вместо нашего дома лежала огромная куча мусора из кирпичей, торчащих балок, искорёженных листов железа. Вокруг дымились такие же огромные кучи на месте домов соседей. Вся земля была будто перепахана огромным плугом, поломанные стволы деревьев, вырванные с корнями, лежали на этой гигантской пашне. Ни каких признаков жизни, ни одной живой души. Зато повсюду лежали трупы животных, многие из которых были разорваны в клочья.

Я осторожно пошёл к дому, точнее к месту где он стоял. Тут я вспомнил про инструкцию и достал из сумки дозиметр, чтобы измерить уровень радиации. Всё было в норме, поэтому я с облегчением снял противогаз, но тут же одел его обратно. Вокруг воняло разложившимся мясом, запах был таким сильным, что меня чуть не стошнило. Избавившись от ОЗК, двигаться стало намного удобнее. Я забрался на вершину горы из остатков нашего дома и осмотрелся вокруг.

На сколько хватало взора, картина была точно такой же, как и в нашем дворе. Я стал осторожно спускаться вниз. Вдруг за что-то зацепился и упал, уткнувшись коробкой противогаза в торчащую из под бетонной плиты ногу. Я осторожно заглянул под плиту, там лежал раздавленный человек. Не помню, как я вскочил и уже через несколько минут захлопнул входную дверь в бункере, снял противогаз, сел на пол и, тяжело дыша, заплакал.

Что теперь будет? Что если я остался один из выживших? Похожие мысли не давали мне покоя. Я понял одно: случилось что-то страшное, что именно я не знал, с тех пор, как я сижу в бункере, никаких новостей извне, интернет не работал, телефон не отвечал. Страх и неизвестность сковывали мои мысли и не давали думать ни о чём другом. Я упал на ковёр и стал рыдать, силы оставили меня, незаметно я уснул.

Не знаю, как долго я спал, но сон немного успокоил, мой мозг опять был готов работать и я решил посмотреть, что можно сделать в моём положении. На компьютерном столе были вместительные полки с дисками: компьютерных программ, фильмов, а также различных энциклопедий и словарей. Я нашёл учебник по ОБЖД и стал внимательно его изучать – это отвлекло, стал вырисовываться план действий на будущее. Во-первых, надо было переждать пока там наверху не перегниют трупы, чтобы можно было свободно ходить без противогаза. Во-вторых, можно попробовать отправиться в город, который был в двадцати километрах южнее нашего посёлка и посмотреть что там творится, но это потом.

Я решил почитать книги про катастрофы, ведь ждать надо было, как минимум до зимы, ещё месяцев пять. Наверх мне больше не хотелось, поэтому я засел за чтение, иногда прерываясь на шахматные партии с компьютером и другие развлечения.

Книга

Я перебирал диски, ища что бы почитать. «Библия» – увидел я на очередной коробке. Запустив диск, в оглавлении нашёл симфонию библейских слов, открыл её и стал просматривать.

– Армагеддон – пробормотал себе под нос знакомое, в то же время таинственное, слово. Остановился на нём. Вскоре, найдя нужный отрывок, прочитал: «И они собрали их на место, называемое по-еврейски Хар-Магедон», потом внизу сноску к этому слову: «Или „Армагеддон“. Озн. „гора Мегиддо“».

И это всё! Больше с этим словом не было ни строчки во всей Библии, я проверил компьютерным поисковиком. «Странно, что так мало» – подумал я. Мне всегда казалось, что вся Библия только про конец света написана, а оказывается, там об этом почти ничего нет, но, когда стал читать, что написано рядом на той же странице, то понял, что кое что всё-таки есть. Чтение меня увлекло, не заметил, как прошло несколько часов.

Никогда не понимал людей, которые верили в Бога. Ладно, Колька – его родители с малолетства к Богу приучили, как кота приучают ходить на унитаз; но, как взрослые люди верят в эту чушь о святом Боженьке, мне никогда не понять.

Помню, однажды зашёл к однокласснице домой за тетрадью, мне нужен был конспект по физике. Верка Люсина, так её звали, пригласила меня в свою комнату, усадила на диван, а сама стала искать, не спеша доставая из стола стопки учебников и тетрадок. Я смущённо отвёл глаза от её стройных ног и стал рассматривать стены. Над входной дверью внимание привлёк небольшой крестик с распятым Христом.

– Ты чо, в Бога веришь? – спросил я одноклассницу.

– Нет, это бабушка повесила, говорит, чтобы нас нехристей оберегал, – перестав копаться в столе, сказала Верка.

– А как эта безделушка может оберегать?

– Тише, а то бабушка тебя в клочья порвёт за такие слова. Ты что! Это же освящённый в церкви крест!

– Ну и что? Бога ведь Всемогущим называют, так?

– Ну, да, – не понимая, протянула Люсина.

– А, если он Всемогущий, то зачем ему какие-то амулетики. Разве он без них помочь не может?

– Я не знаю. Я вообще, далёкая от всего этого, но, чтобы с бабулей не ругаться – пусть висит.

Меня всегда поражало человеческое невежество. Столько неопровержимых доказательств, что никакого Бога нет, а они всё в молитвах лбы прошибают, иконки и крестики покупают. Неужели им не понятно, что на них просто наживаются те, кто всем этим торгует. Пусть я ещё пацан и до многого ещё не дорос, но, если подумать: зачем к живому Богу, если он есть и он – Всемогущий, и Всевидящий и Всеслышащий, зачем к Такому через картинку обращаться и, как орудие казни, ведь на кресте Христа убили, как такой предмет может помогать? Это же глупость несусветная! Меня не покидает чувство, что кто-то сильно потешается над доверчивостью таких людей, а если учесть какие деньги здесь крутятся, то и не плохо со всего этого имеет. Правильно сделали, что это надувательство и коммерцию прикрыли.

Такие мысли отбили у меня всякую охоту читать Библию. Я хотел закрыть книгу, но неожиданно остановился и прочитал: «Но народы разъярились, и пришёл твой гнев и назначенное время судить мёртвых, дать награду твоим рабам, пророкам, и святым, и боящимся твоего имени, малым и великим, и погубить тех, кто губит землю».

– Погубить тех, кто губит землю, – ещё раз прочитал я вслух: – О чём это?

То, что землю губят я знал не по-наслышке. Недалеко от нашего дома протекала небольшая речушка со странным названием – Бердия. Помню, ещё до школы мы всей семьёй ходили туда летом купаться, а лет пять назад построили в верховье реки какой-то заводишко и всё – нет реки: пересохла, рыба передохла, после сильных дождей течёт ручеёк грязной жижи. В прошлом году был возле её русла, точнее того, что от него осталось, всё заросло репьями и лопухами, местное население превратило его в свалку. Смрад такой стоит, что впору противогаз одевать.

– И погубить тех, кто губит землю, – повторил сам себе прочитанные слова.

«Что бы это значило? Может случайное попадание, но ведь это две тысячи лет назад было написано! Неужели и тогда землю губили? Бред полнейший, такое тогда и в голову не могло прийти» – мой мозг привычно стал прокручивать разные ответы. Я вспомнил Кольку, одну из наших бесед о конце света. Помню, я тогда всласть над ним посмеялся.

Мы шли с очередного занятия шахматной секции, я решил развлечься. Зная, что Колька любит поговорить о Боге, спросил его:

– Слушай, Колян, а правда, что скоро конец света будет?

– Смотря, что ты имеешь в виду под «концом света», – неожиданно для меня ответил проповедник.

– Как что? Ясное дело, ну там божью кару – всем кранты, землю в клочья, ты в рай, я в ад.

– Нет, такого не будет, – спокойно ответил Колька.

– А что же будет? – не унимался я.

И тут его прорвало. Колька стал тараторить, как заученное стихотворение: про признаки последних дней, про мир и безопасность, уничтожение религии, великое бедствие, Армагеддон и светлое будущее, которое он особо ярко вырисовывал, а я цеплял его колкими вопросами и ухохатывался про себя над его наивностью.

«Постой! Он говорил про мир и безопасность и уничтожение религии. Точно!» – я стал вспоминать слова соседского мальчишки и сопоставлять их с тем, что произошло в то злополучное утро: слова генсека ООН: «Мир и безопасность», отца: «Теперь всё изменится. Принято решение уничтожить все религиозные организации». Потом беспорядки, смерть мамы, подвал, грохот наверху и тишина. Неужели Колька прав? Он всё время говорил где об этом в Библии написано, жаль, что тогда я не воспринимал всерьёз его проповедь.

Я стал пытаться вспомнить названия книг, которые называл Колька, но моя память была приучена запоминать только то, что мне надо. Ничего толком не вспомнив, я решил прочитать Библию от начала до конца в надежде найти эти книги и то, о чём твердил мне сосед. Тут же я принялся за чтение. Оказывается на диске было несколько переводов на русский язык, поэтому я мог сравнивать и убеждаться, что смысл прочитанного не менялся от смены перевода, разве, что некоторые слова и фразы становились более понятными.

Однообразные дни моего заточения продолжались, но теперь я был увлечён изучением книги, которую никогда раньше не воспринимал всерьёз. Ради неё я забросил шахматы и другие развлечения. То, что я узнавал меня то восхищало, то поражало своей мудростью и тут же нелепой наивностью и, как мне казалось, совершенной бесполезностью. Многие отрывки были до жути не понятны, сколько я не бился, не мог в них разобраться.

Незаметно пролетели три месяца. Я прочитал все доступные переводы, правда, многое пропуская при повторном чтении, но узнанного было достаточно, чтобы иметь общее представление об этой, действительно Великой Книге. Такого числа крылатых фраз я не встречал ни в одной другой книге. Даже не подозревал, как сильно наша жизнь повязана с тем, что в ней написано. Невероятно, но Колька был прав, описывая признаки последних дней и то, что предшествовало Армагеддону.

– Стоп! Так значит – Бог есть! – воскликнул я. По крайней мере, чтение Библии сильно пошатнуло мою уверенность в том, что его нет. Ведь многое из этой книги, писавший её человек просто не мог знать. Значит, ему кто-то диктовал. Кто? Неужели, Бог!

Мои мысли прервал сильный скрежет наверху, стены задрожали, потом всё затихло. Испуганно замерев, несколько минут сидел и прислушивался, но ничего подобного не повторялось. Я осторожно встал и пошёл к входной двери, прислонил ухо к ней и стал слушать. Ничего не услышав, вернулся к компьютеру и посмотрел время. Было пятнадцать минут шестого – пора ужинать, а я ещё не обедал.

После сытного ужина решил выглянуть наружу и посмотреть, что там так скрежетало. Подойдя к двери, я ещё раз прислушался: тишина, только моё тревожное дыхание и шорох одежды при малейшем движении. Осторожно открыв дверь, я опять оказался в шлюзовой комнатушке, здесь прошлый раз оставил противогаз и ОЗК, они так и лежали на встроенной в стену полке. Почти одев снаряжение, вспомнил, что не взял пистолет. Он у меня теперь постоянно лежал под подушкой на диване, где я спал.

Через несколько минут я уже шёл по узкому коридору, держа в руке пистолет. Поднявшись по лестнице, осторожно приоткрыл люк, служивший входом в моё убежище. В узкую щель увидел яркие лучи заходящего солнца, заставившие меня зажмуриться. Осторожно стал осматриваться вокруг.

После первой вылазки наверху произошли большие перемены. Сразу бросилось в глаза отсутствие куч мусора на месте бывшего дома соседей слева, а вот и наш дом, точнее, чистый двор, та гора обломков, что была на его месте тоже исчезла. Я стал осматриваться дальше: на участке справа мусор, по-прежнему, возвышался перекорёженной горой, а рядом стоял огромный экскаватор жёлтого цвета.

«Здесь есть люди» – молнией сверкнула радостная мысль, я хотел выскочить из укрытия и закричать во всё горло, что я здесь, но что-то меня удержало. Страх последних лет приучил всё делать осторожно. Я вспомнил слова отца: «Никогда не доверяй никому, особенно тем, кого не знаешь». Осмотрев окрестности и, не найдя людей, не торопясь открыл крышку и вылез из укрытия.

Вокруг было тихо. Солнце почти скрылось за горизонт, окровавив верхушки деревьев багровым закатом. Я осторожно снял противогаз, свежий ветер пахнул в лицо, голова закружилась от чистого воздуха. Быстро скинув с себя неудобный защитный комплект, осторожно пошёл в сторону экскаватора. Сумерки быстро стали сгущаться, но видимость была хорошей. Я обошёл громадную машину, за ней стоял ещё один монстр, такой же жёлтый бульдозер. Людей нигде не было.

«Видимо, уехали в город, – подумал я, – но, почему охрану не оставили?»

Заглянув внутрь тракторов, я пошёл обратно к входу в убежище. Неожиданно за кустами сирени, что росла когда-то вдоль забора, что-то хрустнуло. Я испуганно обернулся и направил туда пистолет. Стемнело, поэтому я хорошо увидел два светящихся глаза между кустами. Забыв про оружие в руке, я бросился бежать к спасительному люку. Быстро спустился вниз и судорожно задвинул крышку, потом пробрался к входной двери, захлопнул её за собой и два раза провернул ключ. Сердце готово было выпрыгнуть, дыхание было, словно я пробежал стометровку с личным рекордом.

То что я увидел животное, у меня сомнений не было, но кто это был. Скорее всего собака, потому что волков в наших краях уже лет сто никто не видел. Не знаю, что случилось в последнее время, может дикие звери вернулись, да и одичавшая собака не менее опасна, чем волк. Больше вечером, я решил, наверх не выходить.

Этой ночью долго не мог уснуть. Всё думал, что делать дальше.