Текст книги "Юродивый"

Глава 2

Какое-то время я лежал неподвижно, потом позволил себе немного расслабиться. День клонился к вечеру. Мои товарищи по несчастью понуро сидели на своих местах, практически не переговариваясь. Ни воды, ни еды нам не приносили. Зато привели и приковали к общей цепи еще четверых пленных. Сначала двоих мужчин и женщину, следом молодую заплаканную девушку.

На меня «ловцы человеков» пока особого внимания не обращали, видимо ждали, умру или выживу. Приковывать к цепи умирающего смысла не было. Ножной браслет расклепывали на ручной наковальне обычной заклепкой, которую потом нужно было спиливать напильником, чтобы освободить умершего узника. Понятно, что лишней работы никому делать не хотелось.

Когда стало вечереть, от избы пришли две старые бабы и принесли пленникам щей и по небольшому куску хлеба. На меня они внимания не обратили, так что пришлось обойтись без ужина. Впрочем, мне пока было не до еды.

Когда окончательно стемнело, я смог проверить карманы. Кроме денег там оказался маленький ножик, в свое время доставшийся мне как трофей. Корыстный Пантелей со мной явно схалтурил. Ножик был, пожалуй, самым ценным из того, чем я сейчас обладал. Был он обоюдоострый, с короткой рукояткой, выкован из хорошей твердой стали. И главное, его легко было спрятать.

Постепенно наш стан затих. Усталые люди, измучившись страхом и ожиданием, спали прямо на голой земле. Я повернулся на спину и ощупал разбитую голову. Волосы от засохшей крови сбились в колтун, и удалось нащупать только большую шишку на темени. Рану саднило. Однако ничего опасного для жизни в моем ранении не оказалось. Скорее всего, голова так сильно болела из-за сотрясения мозга. Я устроился, как мог удобно и принялся за самолечение.

После первого перемещения во времени у меня открылся талант экстрасенса. Причем, очень мощный. Говорят, такие способности появляются у некоторых людей после клинической смерти. Возможно, это как-то связано с перестройкой организма, при пересечении граней возможного.

Я лежал в темноте и водил ладонями над разбитой головой. Боль скоро начала уходить и мысли окончательно прояснились. Правда теперь, как это обычно бывает при лечении, нервное и мышечное напряжение оказалось таково, что на меня навалилась слабость. Я лег на спину, расслабился и ждал, когда восстановятся силы. Рядом позвякивая цепями, пытались уснуть остальные пленники. Возле избы наши охранники разожгли большой костер и, судя по долетавшим оттуда крикам, пили и веселились. Я начал погружаться в сон.

Вдруг рядом со мной звякнула цепь. Я проснулся, открыл глаза и попытался рассмотреть незваного гостя. Человек двигался медленно, придерживая свои звонкие оковы. Вслед за ним видимо тянулась общая цепь, и прикованные к ней люди тоже переползали следом. Когда он приблизился вплотную, я узнал доброхота напоившего меня водой.

– Эй, – негромко окликнул он, – ты как, живой?

– Живой, – ответил я.

Теперь, когда настала ночь, обманывать и прикидываться умирающим больше не имело смысла. Я уже вполне пришел в себя, и оставаться в плену до утра не собирался.

– Идти сможешь? – опять спросил он, ложась рядом со мной.

– А что? – вопросом на вопрос ответил я.

– Уходить надо, другой возможности не будет. Завтра всех нас продадут...

– Как это продадут? Кому?

– Кто больше заплатит, – невидимо во тьме, усмехнулся он, – покупают обычно в далекие места. Запишут в крепость, и поминай воля. Меня уже второй раз ловят...

– А кто они такие? – спросил я, имея в виду не покупателей, а здешнюю братву.

Доброхот понял правильно.

– Эти, – он посмотрел в сторону костра, – такие же, как мы, простые мужики. Набрали из них охотников вот они и ловят бродяг. А главных хозяев я не знаю.

– Ты про Пантелея что-нибудь слышал? – попытался я выяснить что-нибудь о своем обидчике.

– Нет, сам не встречал, его Федька знает, вон тот крайний, что в колодках. Пантелей его и поймал. Хочешь, сам спроси. Только позже, сейчас те напьются, – он, должно быть, посмотрел в сторону костра, – за бабами придут. Пока они будут тешиться, нужно попробовать уйти. Ты один без цепи, значит, тебе идти впереди.

Мне идея не понравилась. Всю нашу скованную компанию снова поймают в лучшем случае завтра к обеду.

– Вы так и собираетесь бежать с цепью и в колодках? – на всякий случай уточнил я.

– Здесь рядом лес большой, уйдем подальше, может, и не догонят, а там как Бог даст.

– А какая здесь охрана? Сколько всего человек?

– С пяток наберется. Да ты не бойся, они одни за нами не погонятся, побоятся сунуться, а пока подмогу позовут, то, се, мы далеко уйдем.

– А что вы в лесу закованными будете делать? – задал я резонный, на мой взгляд, вопрос. – Да еще без еды?

– Как-нибудь управимся, не первый раз.

– То-то тебя не первый раз и ловят. А в колодки вон тех за что забили?

– Федьку, слышал, за побеги, один молчит, не сознается за что, а последний из разбойников. Ну, что, ты с нами?

– Нет, так я убегать не хочу. Лучше сначала охрану перебить, и вам от оков освободиться, тогда еще может что-то получиться, а так просто по лесу погулять, а потом ходить в колодках, нет смысла.

– Как это перебить? – испугался доброхот. – Они же с оружием, а мы на цепи! Да и мыслимо ли, на христианские души руку поднять? Все-таки и они русские люди. Разве такое будет по справедливости!

Реакция нормального человека на насилие была понятна, но других вариантов освободиться самому и помочь захваченным людям я не видел. К сожалению, быть добрым самаритянином приятно, но не всегда эффективно.

– Несправедливо держать людей на цепи, – коротко ответил я, – и насиловать женщин.

– Они хитрые, – вмешался в разговор один из колодников, – сразу все к нам не подходят. Если что начнется, то мы ничего не успеем, а сами у них в руках!

– Я же не прикован, – ответил я. – Может быть, как вы говорите, с божьей помощью и справимся.

Идея народного бунта тут же нашла несколько сторонников. Наиболее активные колодники, сразу же начали перешептываться, но большинство крестьян боялось, что им после бунта станет еще хуже.

– А если не получится? Тогда почитай мы все пропали, – высказал, отношение большинства, человек небольшого, даже в эту низкорослую эпоху, роста. Он лежал почти рядом и походил на ребенка. Лица его в темноте я не видел, но вполне представлял, как он может выглядеть. Люди внешне большей частью схожи со своим внутренним содержанием.

– Значит, тогда пропадем. Потому нужно все сделать хорошо, а не рассчитывать на авось.

Я попытался разглядеть наше воинство. Однако для этого было слишком темно. Впрочем, все можно было представить и так. Люди когда оказалось нужно принять важное решение, призадумались и начали сомневаться в своих силах и возможностях.

Я встал и подошел к троице «опасных преступников». Чтобы снять с них колодки, тяжелые деревянные оковы, надетые на шею и руки, нужны были инструменты, а у меня кроме маленького ножа ничего не было.

– Помоги снять колоду, – сразу же просительно обратился ко мне один из узников.

– Как ее снимешь без ключа, – ответил я.

– Какой ключ, они закрыты простой железкой.

Я удивился беспечности наших стражей, но, ощупав нехитрое приспособление, понял, что он прав. Обе доски колодок скреплялись обычными крючкам.

– Не нужно, не отпирай его, – засуетился сосед колодника, – они не велели!

Я, не обращая на, него внимания, снял крючки, и бедолага тотчас начал растирать затекшую и, видимо, стертую шею. Уже с ним вместе мы освободили остальных двоих.

Трусливый сосед продолжал причитать, путая нам грядущими карами. Меня всегда раздражали паникеры и доброжелатели, живущие по принципу, как бы чего не вышло, и я грубо приказал ему заткнуться. Тогда он продолжил нас пугать грядущими карами шепотом.

Как только освободились колодники, все скованное собратство зашевелилось. Возня разбудила тех, кто успел заснуть, и люди начали перешептываться и невольно звенеть цепями.

Между тем гулянка возле избы становилась празднично громкой. Пьянее охранники то ругались между собой, то заводили песни. Все было как обычно: сначала пьянка, потом буйное веселье, дальше нужно было ожидать повышенного интереса к прекрасному полу, а уже следом начинались ссоры и мордобой с членовредительством.

– Есть у кого-нибудь нож? – громко спросил я, не опасаясь, что меня, могут услышать посторонние. До избы было далеко, к тому же там трещал костер, и стражникам было не до нас. Никто не ответил. Скорее всего, если оружие у кого-то и было, сознаваться не спешили, все боялись друг друга.

После самолечения я чувствовал себя, если не в порядке, то достаточно бодрым. Во всяком случае, убежать одному мне уже ничего не стоило. Однако бросить всех этих людей на произвол судьбы не позволяла совесть. Удивительно, как быстро в таких ситуациях пробуждаются чувство долга и солидарность. Не знаю, как называется такой синдром, возможно, это просто часть стадного чувства. Моя стая сейчас была по эту сторону баррикады, и спасаться самому, казалось немыслимым. В экстремальном состоянии мозг заработал продуктивно, и пришло простое решение, как победить стражу.

– Ложитесь все полукругом, – сказал я, так, что бы все слышали – женщины садятся в середине.

Меня не сразу поняли. Люди были измучены, запуганы, я для них был чужаком, едва ли не ожившим покойником, так что никто даже не пошевелился. Пришлось прибегнуть к помощи освобожденных колодников. Я рассказал им как нам легче всего заманить стражу и что для этого нужно делать. План понравился, они прикрикнули на товарищей, кому-то пригрозили, и тут же началось общее движение. Мелодично зазвенела цепь. Пленники переместись, и расположились так, как им указали.

Теперь у нас получился почти замкнутый круг, в центре которого находилась приманка, женщины. Оставалось ждать, когда веселую компанию потянет на «клубничку». Больше никто не спал, и все смотрели в сторону избы, где продолжал пылать костер, раздавались крики и на фоне огня метались тени.

Ожидание оказалось долгим и мучительным. Впустую уходило драгоценное время, а охрана нами все не интересовалась. Я уже решил, что ошибся в расчетах и их пьянка для нас так ничем и не кончится.

– Тише, кто-то идет! – вдруг, пискнул голос трусливого мужика. – Вот теперь сами посмотрите, что вам будет, я говорил!

Ему никто не ответил. Думаю, не только я, но все напряжено смотрели, как, хмельно покачиваясь, в нашу сторону движется что-то темное.

– Один идет, – сказал негромко, словно про себя, кто-то на краю цепи.

Как назло, в прогалину из облаков выглянула луна. Теперь стало видно, как расположились пленники, и это с первого взгляда напоминало ловушку.

– Всем лечь! – громким шепотом сказал я, с ужасом увидев, что вся наша братия вместо того, чтобы изображать мирно спящих, сидит и смотрит на приближающегося человека.

Люди словно под порывом ветра повалились на землю в самых нелепых позах.

– Эй, вы там! – громко сказал охранник, подходя к нам. – Смотреть у меня, что бы тихо! Если что, то, того!

Сказал он это напрасно, потому что тишина и так была гробовая.

– Всех насмерть запорю! – пьяным голосом добавил он, направляясь прямо к лежащим бесформенной кучкой женщинам. Он подошел, покачиваясь, постоял над ними, пнул ногой крайнюю, лежащую на проходе. – Чего, б.... разлеглась, не видишь, что я пришел!

Женщина приподняла голову, потом легла как прежде. Это охранника обидело. Он какое-то время бессмысленно матерился, потом приказал:

– Вставайте, твари, вам, что особое приглашение нужно? Еще вдоволь належитесь! – случайная двусмысленность так ему понравилась, что он рассмеялся собственной шутке. Смех у него был странный, какой-то икающий, мерзкий. Во всяком случае, для напряженных нервов.

Женщина, которую он первой ударил ногой, медленно встала.

– Это ты чего, ты кто такая? – удивленно спросил шутник.

– Какая есть, тебе, что особенную нужно? – в ответ спросил я и ударил его в солнечное сплетение.

Охранник охнул, и, потеряв дыхание, согнулся пополам. Тогда я сделал шаг в сторону и резко стукнул его по шее ребром ладони. Он без звука повалился головой вниз. У пленников вырвался общий вздох облегчения.

– Всем оставаться на местах, – предупредил я.

Поверженный охранник упал на бок и лежал, скрючившись, поджав ноги к груди. Я повернул тело на спину, потянул его за щиколотки, и постарался придать позу спящего человека. Разбираться, что с ним случилось, и не переборщил ли я с силой удара, не было времени, в нашу сторону уже направлялся следующий любитель женской плоти и острых ощущений. Луна продолжала сиять в прогалине на темном облачном небе, так что мне пришлось стремительно падать на землю и к кучке женщин ползти на животе. Удивительно, но когда я извивался как червяк, кто-то из узников хихикнул.

– Эй, Спиридон, ты чего там копаешься?! – раздался знакомый голос Кузьмы, приятеля моего кучера. – Где бабы?

Ему, понятное дело, никто не ответил. Кузьма подошел, к нашей компании, но, хоть и был сильно пьян, в капкан не полез, оказался осторожнее товарища. Он остановился невдалеке и попытался рассмотреть, что случилось со Спиридоном. На его беду, луна опять исчезла за облаками, и ему пришлось-таки подойти посмотреть, почему посланец ни с того, ни сего, завалился спать.

Кузьма осторожно приблизился и опустился перед товарищем на корточки.

– Спиридоша, ты это чего улегся? – спросил он и затряс того за плечо.

– Кузьма, – позвал я еле слышным шепотом.

– Чего? – откликнулся он, поворачиваясь в нашу сторону. – Кто это? – спросил он, удивившись, что его зовут по имени.

– Я! – неожиданно, вместо меня ответила одна из женщин. – Варька!

– Какая еще Варька? – пьяно удивился мужик.

– Ты что меня забыл? – включилась в игру женщина. – Короткая же у тебя память.

– Варька, – задумчиво повторил он, явно пытаясь, что-то вспомнить. – А ну, покажи морду!

Женщина нервно хихикнула, но ответила как надо:

– Ишь ты, еще чего захотел!

Игривый тон успокоил мужика и он, оставив Спиридона, подошел к нам вплотную, пытаясь разглядеть пленную кокетку. Когда он склонился над нашей тесно лежащей группкой, я поймал его за шею и резко дернул на себя. Кузьма повалился прямо на меня, инстинктивно пытаясь схватить за шею. Я прижал его к себе, мешая закричать. Он попытался сопротивляться, но несколько неслабых женских ручек так его зажали, что мужик только и сумел захрипеть сквозь зажатое у меня подмышкой горло.

– Пусти, пусти, ты чего! – просипел он, когда я немного ослабил хватку.

– Жить хочешь? – поинтересовался я обыденным тоном, перекрывая ему для наглядности кислород.

– Хочу, – торопливо ответил он, когда я опять ослабил хватку.

– Сколько вас там осталось?

– Че-четверо, – тотчас сдал он свою команду. – Отпустите, я ничего, я того, я подневольный.

– Ах, ты, вражина! – вдруг вмешалась в разговор давешняя Варвара. – Подневольный он! А кто меня вчера всю ночь пер?! Да, еще и куражился! А как я затяжелею?!

– Погоди, – остановил я начинающийся скандал, – он свое позже получит!

– Получит! А я уже получила, не дай бог, понесла от ирода, что тогда?

– Так я что, я ничего, – заныл Кузьма. – Как все, так и я.

– Пантелей там, у избы? – задал я интересующий меня вопрос, пытаясь выяснить здесь ли мой главный неприятель.

– Какой еще Пантелей? – делано удивился мужик. – Тот, что людей нагайкой по голове бьет.

– Ничего я не знаю, придумаешь тоже, – нервно ответил он, – мое дело телячье, что скажут... Знать я ничего не знаю, ведать не ведаю.

Кажется, сурового Пантелея он боялся больше чем меня. Пришлось подойти с другого конца.

– Ну, не знаешь, так не знаешь, – насмешливо сказал я, – тогда ты мне больше не нужен. Бери Кузьму себе, Варвара, и можешь оторвать ему то, чем он тебя обидел. Если нужно, я его подержу...

Женщины разом оживились, а сама Варвара, приблизившись, посмотрела мне в лицо, не понимая, шучу я или говорю серьезно.

– Взаправду можно оторвать? – сладострастно спросила она.

– Там, там он, – заторопился насильник, – прости, я запамятовал.

– Ладно, тогда покуда отрывать тебе хозяйство погодим. Но смотри, если только вякнешь, отдам бабам на потеху, они тебе все припомнят!

– Чего мне, я и так.... только зря вы все это удумали, не совладать вам с нами.

– Это уже не твоего ума дело. Давай, зови сюда этого Пантелея.

– Как это зови? – с ходу начал придуриваться мужик. – Станет он ходить, к кому не попадя!

– Эй, друг, – окликнул меня один из колодников, – поглядел бы, может у этих хоть ножи есть!

– Есть у тебя нож? – спросил я Кузьму. – И лучше не ври! Я тебя предупредил!

– Нету, откуда... – начал, было, отказываться он. Замолчал, вспомнил женской мести, и врать не рискнул, сознался, – есть, в сапоге.

Я быстро ощупал его голенища и вытащил из сапога длинный тесак. За одно проверил одежду. К сожалению, больше оружия у него не оказалось. Впрочем, и этот нож был для нас ценным приобретением.

– Поищите у того тоже, – попросил я женщин, указав на Спиридона.

Бойкая Варвара, сразу же послушалась и, пригибаясь, пошла к лежащему в двух шагах стражнику.

– Ну, а ты кричи Пантелея, – велел я Кузьме.

– Чего, кричать-то, – опять заюлил мужик, – а как он не придет?

– Не твоего ума дело, кричи ему, что Спиридон умер.

– Как это умер, – опять попробовал артачиться Кузьма, но я слегка врезал ему по зубам и этим привел в чувство.

– Пантелей, – тут же завопил он во весь голос, – поди сюда, тут Спиридонушка помер!

Возле костра сразу встали на ноги несколько человек.

– Ты чего? Как это помер? – закричал кто-то, скорее всего Пантелей. – Тащи сюда баб!

– Так помер же наш Спиридонушка! – плачущим голосом закричал Кузьма, явно входя в роль. – Подойди сам увидишь!

Возле костра посовещались, и в нашу сторону направилось сразу двое. Разглядеть что-либо было нереально, видны были только их силуэты.

– Есть нож, – радостно сообщила Варвара, кончив обыск. – Вострый!

– Дай мне сюда! – попросил бывший колодник, тот, которого я освободил первым.

– Ишь, умный какой, все ему дай! – начала было возражать она, но потом одумалась и поползла в его сторону.

Я же наблюдал за приближающейся парой. На двоих я не рассчитывал, но других вариантов не было.

– Девушки, держите Кузьму, – попросил я женщин, и так вцепившихся в мужика всеми наличными руками. – А ты, – сказал я ему как ваши подойдут, да спросят, что со Спиридоном, говори мол сами посмотрите. А если попробуешь нас обмануть, тебе тут же оторвут сам, знаешь что. Девушки, оторвете?

– Еще как оторвем, бабы, снимай с него портки, – распорядилась вернувшая к товаркам Варвара.

Кузьма что-то вякнул, но мне уже было не до него. К нам уже подошла следующая парочка. Я сел на корточки возле оглушенного стражника, рассчитывая на то, что они в темноте перепутают меня с Кузьмой. Охранники остановились шагах в двадцати и стояли, обнявшись, видимо, ища друг у друга поддержки, а может быть, просто, боялись подойти. Узнать своего обидчика я не смог. Мало того, что было темно, видел я его только мельком, да еще и сидящим верхом на лошади.

– Кузьма, ты чего шумел, что Спиридоша помер? – зыбким, пьяным голосом спросил один из мужиков.

– Пойди, да сам посмотри, – неестественно тонко, как будто его уже лишили мужского естества, ответил тот.

– Посмотрю, – почему-то, капризно заявил мужик. – Как так он мог помереть, когда мы с ним еще не допили!

Он оставил товарища и, качаясь, направился ко мне. Второй же остался стоять на месте, и мне это очень не понравилось.

– Ну, чего тут? – спросил мужик, наклоняясь над лежащим телом. От него так разило брагой, что мне пришлось отстраниться от запаха. Он стоял, качаясь как дерево на ветру, почему-то бессмысленно хмыкал, что-то бормотал, потом громко сказал:

– Так он просто спит, а ты, дурашка, крик поднял, – объяснил он мнимому Кузьме. – Бабы тут где? – перешел он на другую более интересную тему, пытаясь в темноте рассмотреть лежащих на земле людей. – Бабы, пошли со мной, я вам калача дам.

Кузьма что-то пискнул и тут же затих. Я тоже мочал.

– Ну, ты долго еще? – крикнул оставшийся за кольцом пленников человек.

– Сейчас иду, – ответил тот. – Селиван, видать перепил. Заберем или пусть тут проспится?

– Еще чего, таскать его! Веди баб! Которые будут ломаться запорю!

– Всех брать? – спросил он.

– Какие помоложе. Их там много?

– Кто их разберет, впотьмах не разглядеть!

Эти сволочи говорили о живых людях так, будто выбирали на рынке скотину. Я встал на ноги, и мы оказались с мужиком лицом к лицу. Он удивился при виде незнакомого человека, даже придвинулся, что бы лучше рассмотреть. Потом крикнул товарищу:

– Пантелей, а это не Кузьма!

– А кто? – живо откликнулся тот.

– Кто его знает, – успел ответить мой оппонент, после чего я ударил, так же как и Селивана точно в солнечное сплетение. Кулак как в перину погрузился в мягкий живот. Мужик хрюкнул, как сноп свалился на землю и захрипел.

Пантелей, несмотря на темноту, сумел что-то разглядеть. Он медленно пошел в мою сторону. Я стоял на месте, ожидая, когда он войдет в ловушку. Однако он понял, что здесь что-то не так, и остановился на безопасном расстоянии.

– Ты кто такой? – спросил он удивленным, но нимало не встревоженным голосом.

– Иди сюда, тогда и познакомимся, – предложил я.

– А не боязно? Смотри, потом жалеть будешь! – пригрозил он, пытаясь нагнать страх решительным угрожающим голосом.

– Ну, это мы еще посмотрим, кто пожалеет, как бы ты первым не заплакал, – нарочито насмешливо ответил я, стараясь вывести его из равновесия.

– Ладно, погоди, я сейчас вернусь, – подумав, сказал он, – тогда и посмотрим, кто заплачет!

Дать ему уйти было нельзя, пришлось рисковать:

– Что один на один, боишься?

– Чего мне бояться, иди ко мне, посмотрим...

В руках у меня было два ножа, короткий свой и длинный Кузьмы. Помня, как Пантелей управляется с нагайкой, я вполне понимал, что такое оружие против него еще ничего не значило. Однако других вариантов не было. В западню Пантелей соваться не собирался, а его вооруженные товарищи оставшиеся возле избы, здесь были совсем не нужны. Надеяться на крестьян, к тому же скованных, было бессмысленно. В лучшем случае запутаются со своей цепью в клубок и станут жертвами ночной резни.

– Ладно, иду, – ответил я и пошел прямо к нему.

Не знаю, на удачу или беду, опять в небе зажглась большая яркая луна. Я быстро посмотрел вверх. Прогалина в облаках была обширной, так что несколько минут будет светло. Теперь я мог оценить противника. Пантелей, был довольно высок, широкоплеч, стоял, широко расставив ноги, в правой руке держал кнут с длинной плетью. Тотчас внизу живота у меня предательски похолодело.

Мы почти сошлись. Он оставался на месте, покачивая кнутовищем. Главное для меня было не попасть под его первый удар. Чем это кончилось в прошлый раз, я запомнил крепко. Не знаю, что в эту минуту думал противник, но нож у меня в правой руке разглядел и насмешливо фыркнул, посчитав такое оружие несерьезным.

Теперь мы стояли друг против друга, и оба ждали, кто рискнет напасть первым. Самым опасное, если Пантелей попадет утяжеленным концом кнута мне по голове. Тогда вариантов для меня просто не будет. Я не знал, как хорошо он владеет своим оружием. При том, что одно дело шарахнуть по голове нечего не подозревающего человека, совсем другое, подготовленного.

– А вот ты кто такой! – насмешливо сказал он, разглядев меня. – А мне сказали, что ты подох!

– Пока на твою беду жив, – ответил я, потом быстро наклонился вперед и выбросил навстречу ему правую руку, имитируя нападение.

Расстояние между нами было чуть больше двух метров, так что мой нож был ему совершенно безопасен, однако он инстинктивно отскочил назад.

– Что страшно? – спросил я, делая небольшой шажок в его сторону. – Скоро страшнее будет, когда тебя черти начнут на сковороде поджаривать!

Пантелей не ответил, но я заметил, как он повернулся ко мне левым плечом, чтобы удобней было бить. Наступал, как говорится, момент истины. Если я пропущу его первый удар, он меня просто забьет.

– А ну, брось кнут! – закричал я, снова делая ложный выпад.

И тут он не выдержал ожидания и хлестнул меня кнутом по правой руке. Задумка была хорошей, обвить плетью руку и лишить оружия. На это я, собственно, и рассчитывал. Кожаный ремень с утяжеленным концом просвистел в воздухе и несколькими кольцами обвил мне запястье. Я выпустил из руки нож, и, не давая противнику опомниться, схватился за ремень плети и рванул на себя. Пантелей в ответ сильно дернул за кнутовище. Я не стал сопротивляться, поддался, сделал к нему два быстрых шага и воткнул свой короткий нож ему в середину бедра, чуть выше колена.

Думаю, что этого он никак не ожидал, но сумел сориентироваться и ударил меня в лицо левой, свободной рукой. На мое счастье, никакого боксерского навыка у Пантелея не оказалось, так что досталось мне меньше, чем следовало ожидать от такого здорового мужика. Однако после недавней встряски, полученной от этого же типа, в глазах вспыхнули искры, все поплыло и я едва не грохнулся на землю.

– Берегись! – предупреждающе закричал кто-то из наших пленных.

А беречься было чего. На крики от избы уже бежали оставшиеся стражники.

– Ну, теперь тебе конец! – свирепо прорычал Пантелей, еще не понимая, в каком отчаянном положении сам очутился.

Отвечать ему ни сил, ни времени не было. К тому же я придерживаюсь принципа не разговаривать во время боя. Плохой парень должен получить по заслугам, и жизнь не кино, чтобы в самый ответственный момент произносить назидательный монолог.

Я сумел взять себя в руки и сквозь муть в глазах, рассмотреть широкое лицо Пантелея, его растрепанную бороду и оскаленные белые зубы. Удар ножом пришелся точно в нижнюю часть бороды. А я еще прежде чем услышать омерзительный звук рвущийся мышечной ткани, ощутил рукой мягкие волосы. Потом в глазах потемнело, и меня начало рвать.

Кругом отчаянно кричали люди, звенели цепи, мелькали какие-то тени, а я стоял на коленях, упираясь ладонями во влажную землю и всеми силами старался не потерять сознание. И, вдруг, все стихло. Я попытался поднять лицо и посмотреть что происходит, но в глазах плыли разноцветные круги, через которые ничего нельзя было рассмотреть.

– Вставай, все кончено, – сказал испуганный, как мне показалось, голос, и меня аккуратно подняли на ноги.

– Кто-нибудь, дайте ему воды! – потребовал тот же человек, но никто не откликнулся.

– Надо бежать! – истерично закричал давешний трусливый мужик. – Теперь нам всем конец!

Вокруг загалдели.

– Погодите, – пробормотал я, но меня не услышали.

– Бежим! – опять крикнул его противно-знакомый голос, и меня куда-то потащили.

– Стойте! – сумел довольно громко попросить я. Потом повторил, но уже еле слышно. – Стойте, вам нужно снять цепи!

Эта мысль мне пришла в голову давно, когда только заговорили о побеге. Поймать скованных людей будет легче легкого. Меня, наконец, услышали.

– Как же их снять? – спросил один из колодников, Оказалось, что это он, с кем-то еще, ведет меня под руки.

– В избе должны быть кузнечные инструменты.

– Стойте вы все! – закричал колодник, и все остановились. – А ты в этом понимаешь? – спросил он меня.

– Понимаю, и покажу, как сделать, – ответил я, практически теряя сознание.

Пленники начали совещаться. Как водится, одни тянули в лес, другие по дрова. В таких случаях, командование на себя нужно брать кому-то одному, иначе толку не будет. Я же после недавней оплеухи пребывал в таком плачевном состоянии, что мне было не до командирских амбиций. И все равно, приказал:

– Ведите меня обратно в избу.