Текст книги "Инкуб"

– Какого еще Брагинского? – набычился хозяин.

– Бизнесмена. Он ведь приезжал к егерю недавно.

– Вот ты о ком, – задумчиво протянул Сабуров. – Был он здесь, это правда.

– Сразу скажу тебе, Михаил, в мистику я не верю. Зато у меня на подозрении есть один очень решительный, даже нагловатый молодой человек.

– Кирилл! – с ненавистью выдохнул Сабуров.

– Вот именно, – кивнул Эдуард. – Сам он убил Михеева или подослал кого-то, не в этом суть. Просто после смерти Брагинского Кирилл наследует очень приличное состояние. Теперь понимаешь?

Сабуров думал медленно, но основательно. Этот сорокалетний кряжистый мужик внушал Кобякову невольное уважение. Его, правда, слегка удивила неприязнь Михаила к своему бывшему постояльцу. Интересно, чем мальчишка насолил взрослому дяде. Может, дочь соблазнил? Эдуарда так и подмывало спросить об этом у хозяина, но он сдержался. Время для откровений еще не пришло.

– Хочешь сказать, что бизнесмен специально подбил Михеича на дурное дело, дабы досадить Кириллу?

– Именно так, – кивнул Кобяков. – А сынок ему этого не простил. Так ходил ты на курган, Михаил, или нет?

– Ходил, – нехотя признался Сабуров. – Замешкался я в кустах, а когда добрался до могилы, егерь был уже мертв.

– Неужели так ничего и не увидел?

Михаил молчал долго, так долго, что у Кобякова холодок пробежал по спине в предвкушении чего-то необычного. И Сабуров не обманул его надежд. Вот только рассказ селянина оказался слишком странным, чтобы городской человек, обремененный высшим образованием, сразу и безоговорочно ему поверил.

– Так ты думаешь, что это была Маргарита? – прямо спросил Эдуард.

– Голая баба – это точно, а за остальное я ручаться не могу.

В принципе все могло происходить в рамках жестокого реализма. Михеев и Сабуров своих намерений не скрывали. В поселке у сектантов наверняка имелись осведомители. Кто-то мог сообщить Кириллу о готовящемся надругательстве над могилой матери, а тот принял свои меры, чтобы раз и навсегда отбить охоту у местных жителей, тревожить прах Маргариты Мартыновой.

– Хочешь сказать, что они специально подложили голую бабу на могилу? – прямо спросил Михаил.

– А у тебя есть другое объяснение случившемуся? – спросил Кобяков.

– Пока нет.

План у Эдуарда созрел простой и эффективный. Сектанты наверняка следят за Михаилом. И если он отправится во второй раз на Плешивую горку, они, скорее всего, повторят свой маневр. Вот тут-то их и следует прихватить за руку.

– А если они нас с тобой прихватят? – оскалился Сабуров.

– Вряд ли, – покачал головой Эдуард. – Им лишний шум ни к чему. Кстати, много сейчас чужаков в поселке?

– У Васильевых гостит племянница, к Угловым приехал какой-то странный тип – вот, пожалуй, и все.

– Ружье у тебя, конечно, есть – прихвати на всякий случай, – посоветовал Эдуард. – Если ты эту стерву на могиле пристрелишь, то спрос с тебя невелик. Но лучше, конечно, взять ее живой.

– А ты что собираешься делать?

– Я сейчас распрощаюсь с Васениным и покину поселок. А ночью сяду в засаду у холма. Действовать будем по обстановке. Если голая сектантка тебя опередит, то я постараюсь ее обезвредить.

– Лучше действовать сообща, – покачал головой Сабуров.

– Хорошо, – не стал спорить Кобяков. – Я дождусь тебя, и мы вместе пойдем к могиле Маргариты.

С хозяйкой Эдуард столкнулся на крыльце. Статная женщина лет тридцати пяти, в легком летнем платье, удивленно глянула на чужака, но все-таки посторонилась, давая ему дорогу. Кобяков ничего объяснять жене Сабурова не стал, ограничился вежливым поклоном и любезной улыбкой. А про себя отметил, что женщина хороша собой, а в юные годы и вовсе слыла, наверное, красавицей.

Васенин, увидев гостя живым и невредимым на своем подворье, вздохнул с облегчением. Судя по всему, он искренне опасался, что визит городского чиновника к местному буяну может закончиться не совсем гладко. Беспокойство главы поселковой администрации Эдуарда откровенно позабавило, и он не удержался от шутки на этот счет.

– Трезвый Михаил сегодня, – пояснил Степан Петрович. – С пьяным я бы вас не оставил.

– Жена у него симпатичная, – улыбнулся Кобяков. – А детей я что-то не видел.

– Бог не дал, – поморщился Васенин и, понизив голос почти до шепота, добавил: – Сабуров потому и привечал ворожею, что она обещала помочь ему в беде.

– Выходит, обманула?

– Да как тебе сказать, – почесал затылок Степан Петрович. – На шестом месяцы Екатерина была, когда случился выкидыш. Супруга мне шепнула тайком, что причиной тому стал Михаил, зверски избивший беременную жену. Я пытался расспросить Ирину, но она лишь зыркнула глазами и отвернулась. Такие вот страсти у нас в поселке кипят, Эдуард Константинович.

Кобяков поохал вместе с Васениным над чужим несчастьем, повздыхал, после чего распрощался с любезным хозяином:

– Что-то надо делать с вашим поселком, Степан Петрович. Производство какое-то открыть, а иначе сопьются люди от безделья.

– Пьют по-черному, – не стал спорить глава администрации. – Так мы на вас надеемся, Эдуард Константинович. Счастливого пути.

Трагедия, случившаяся в семье Сабуровых, крайне заинтриговала Кобякова. Похоже, у Михаила имелись серьезные основания ненавидеть заезжую ведьму. Хотя вроде бы Маргарита Мартынова свое слово сдержала. Екатерина Сабурова забеременела – вот только от кого? Не здесь ли кроется разгадка трагической и не до конца понятной односельчанам истории. Михаил дураком явно не был. И если бы вокруг Екатерины крутился какой-нибудь хахаль, он наверняка бы это заметил и пресек безобразие на корню. Однако Сабуров шесть месяцев пребывал в уверенности, что понесла супруга именно от него. Была в этом какая-то загадка, над которой Эдуарду следовало подумать. Благо времени у него хватало. В июльскую пору темнеет довольно поздно. Кобяков даже собрался вздремнуть, но потом передумал. Выспаться можно будет и потом, а пока следует бдеть, дабы не оказаться в конечном итоге в дураках. «Хонду» Кобяков тщательно замаскировал в кустах, благо подручного материала хватало. Правда, машину он оставил в двухстах метрах от кургана и очень опасался, что не сумеет быстро найти ее ночью. Дабы запомнить дорогу, он пару раз прогулялся от «Хонды» до Плешивой горки, стараясь не пропустить важных ориентиров. Одним из которых оказались две сросшиеся березы, стоявшие как раз на полпути к облюбованной цели. К могиле Эдуард подходить не стал – устроил себе лежку в густом кустарнике. Отсюда он мог видеть не только плешь на вершине кургана, но и тропинку, по которой скоро должен был подняться Сабуров. Видимо, Кобяков все-таки задремал, убаюканный тишиной и ласковым июльским ветерком. Во всяком случае, когда он, наконец, открыл глаза, ночь уже вступила в свои права. Кобяков поднял голову и огляделся. Луна, хоть и ущербная в эту пору, давала достаточно света, чтобы можно было сориентироваться в пространстве. Могилу, расположенную шагах в тридцати, Эдуард видел смутно. Никакого шевеления там не наблюдалось. Свечения, которое так красочно описывал Васенин, тоже не было. Видимо, скифский вождь, пролежавший в кургане, по меньшей мере, два тысячелетия, не собирался вмешиваться в дела суетливых потомков. Кобяков усмехнулся про себя по поводу людской неуемной фантазии и вытянул затекшую правую ногу. Предательски хрустнувшая ветка заставила его вздрогнуть и насторожиться. Кто-то поднимался по тропе, стараясь производить как можно меньше шума. Если судить по силуэту, выросшему вдруг на вершине кургана, то это был мужчина. И хотя черты его лица Кобякову разглядеть не удалось, он почти не сомневался, что перед ним Сабуров. Эдуард уже собирался подняться навстречу Михаилу, когда вдруг краем глаза уловил движение на могиле. Это оказалось настолько неожиданно для Кобякова, что он буквально оторопел от ужаса. А Михаил тем временем уверенно шел к намеченной цели. В правой руке он нес охотничье ружье, в левой – лопату. Не доходя трех шагов до могилы Сабуров вдруг замер в неподвижности. Его широкая спина загораживала Эдуарду обзор, но тот все-таки сообразил, что остановился Михаил неспроста. Причем Сабуров не только остановился, но как-то нелепо взмахнул руками, словно пытался отгородиться от наваждения. Охотничье ружье, ударившись о лопату, глухо звякнуло, и в ту же секунду напряженную тишину разорвал страшный нечеловеческий вопль, почти сразу же перешедший в хрипение. Обомлевший Кобяков не сразу сообразил, что это хрипение смертельно раненного человека. Зато он увидел обнаженную женщину, склонившуюся над поверженным мужчиной. Волосы на голове Эдуарда встали дыбом, он заверещал испуганным зайцем и ринулся вниз с холма в пугающую темноту. Кобяков в эти минуты не соображал практически ничего. Ноги сами вынесли его к «Хонде», а в себя он пришел только после того, как врезался головой в закрытую дверцу. Похоже, последние метры он проделал на четвереньках, порвав о корни и сучья новые брюки. Каким-то чудом Кобяков все-таки сумел взобраться на сидение и вцепиться потными руками в баранку, однако нога, сведенная судорогой, никак не могла нащупать педаль газа. Ужас, охвативший Эдуарда, был столь велик, что любой другой на его месте лишился бы рассудка, но Кобякова в этот страшный для него час выручила память. Он вдруг вспомнил лицо женщины, нанесшей Сабурову роковой удар. Это была не Маргарита – это была Екатерина, достойная супруга сурового Михаила. Облегчение Эдуарда оказалось столь велико, что очень скоро вылилось в самую настоящую истерику. Кобяков рыдал от счастья, дрыгал ногами и бился головой о руль. Так продолжалось пять или десять минут, но, наконец, он освоился в предложенной жизнью ситуации настолько, что смог даже попасть фильтром в пляшущие губы. Эдуард выкурил три сигареты подряд, пытаясь избавиться с помощью никотина от наваждения. Пусть и не сразу, но ему это удалось. Звук заработавшего мотора «Хонды» окончательно вернул Кобякова к суровой действительности. В сущности, он стал свидетелем развязки драмы, не имевшей к нему лично никакого отношения. Просто избитая жена отомстила извергу-мужу за погубленного еще в утробе ребенка. Скорее всего, она собиралась убить его еще пять дней тому назад, но ее первой жертвой стал несчастный Михеич, полезший поперед Сабурова если не в пекло, то, во всяком случае, в его преддверие. Следует, однако, признать, что Ирина избрала жутковатый путь к цели. У Кобякова, человека не робкого десятка, тоже умеющего мстить своим врагам, не хватило бы духу, чтобы дважды разыграть сатанинский спектакль. Это же надо додуматься, прийти обнаженной на чужую могилу, чтобы вогнать в транс своего обидчика, а потом хладнокровно ударить его ножом в грудь. Кто бы мог подумать, что женщины могут так ненавидеть. Кобяков находился в дороге уже три часа, но пережитое потрясение давало о себе знать. Дабы не натворить беды, он сбросил скорость до пенсионных восьмидесяти километров в час, однако даже этот бесспорно разумный шаг не вернул ему душевного равновесия. За два дня Эдуард не только сам стал убийцей, но и в определенной степени явился виновником смерти еще одного человека. Вряд ли Сабуров, уже переживший одну страшную ночь, рискнул бы отправиться к проклятой могиле, если бы Кобяков не пообещал ему поддержку. Хотя нельзя исключить и обратного. Ненависть Михаила к Маргарите Мартыновой была столь велика, что вполне могла затмить его не слишком изощренный разум. Эдуарду очень хотелось узнать, чем же так досадила дубосековскому громиле загадочная женщина. Ответ пришел на въезде в город, практически без всяких усилий со стороны уставшего Кобякова, – Кирилл, вот корень всех зол. От его семени понесла Екатерина Сабурова. А Михаил, видимо, слишком поздно сообразил, что и в пятнадцать лет юнец может быть половозрелым. Странно только, что, страшно отомстив жене за обман, он ничего не сделал, чтобы наказать ее юного соблазнителя. Боялся ведьмы Маргариты? Но ведь она к тому времени была мертва. Или у Кирилла действительно есть, как подозревает Завадский, могущественные покровители, сумевшие защитить юнца от враждебных поползновений деревенского хулигана.

Кобяков уже предвкушал заслуженный отдых. До постели ему оставалось проделать всего несколько десятков шагов, но именно эти шаги оказались самыми трудными в его жизни. В первое мгновение Эдуард не поверил своим глазам, потом решил, что сошел с ума, во всяком случае, он остолбенел при виде человека, выходящего из дверей его квартиры. Это был юнец, убитый им в ночь с субботы на воскресенье и каким-то непостижимым образом воскресший утром понедельника. Удар был слишком силен для истрепанных за последние дни нервов Кобякова, он слабо вскрикнул и рухнул, словно подкошенный на заплеванный пол.

Очнулся Эдуард уже на кушетке. Светка, как это и подобает заботливой жене, хлопотала вокруг поверженного мужа с бокалом воды в руке. То, что вода ледяная, Кобяков уже успел проверить на себе. И сейчас вытирал ладонью противные капли с лица.

– Хватит, – прохрипел он старательной жене. – Я уже проснулся.

– Положим, ты не спал, а упал в обморок, – обиделась на Кобякова Светлана. – Мы с Кириллом с трудом затащили тебя в комнату. Ты много работаешь, Эдик, а мне бы не хотелось остаться вдовой в цвете лет.

– Утешители найдутся, – процедил сквозь зубы Кобяков.

– Мне нужен заботливый муж, а не случайные партнеры, – спокойно отпарировала разумная дочь влиятельного папы.

– Кто он такой, этот Кирилл?

– Сокурсник. Приходил за книгой.

– Прямо с раннего утра? – саркастически полюбопытствовал Кобяков.

– Уже полдень, Эдик, – покачала головой Светлана. – Ты действительно заработался.

Кобяков взглянул на часы и растерянно икнул. Видимо, он действительно заблудился во времени. Эдуард попытался вспомнить, когда он спал в последний раз, и с сокрушением вынужден был признать, что с той поры прошли уже сутки. Немудрено, что он потерял сознание на пороге собственного дома. Правда, повод у него к этому имелся. Очень серьезный повод. Кобяков попытался восстановить во всех подробностях ту роковую ночь. У Эдуарда не было сомнений в том, что он стрелял в негодяя. Неужели промахнулся? С расстояния двух метров?!

– Я ведь тебя изнасиловал? – глянул он на Светлану почти с ненавистью.

– Эдик, дорогой, ты в своем уме?! Мне только маньяка в собственном доме не хватало. Ты что, перепил вчера? Загулял с девками? Смотри, муженек. Узнаю, что бродишь на стороне, не ты меня, а я тебя изнасилую.

Вид у Светланы был настолько воинственный, что Кобякову стало не по себе. Бред какой-то. От папиной дочки всего можно ожидать, но актерскими способностями она не обладает. Неужели Эдуарду все это только почудилось – изнасилование, убийство, поездка в Дубосеково, еще одно убийство, безумное бегство по ночному лесу и, наконец, возвращение домой.

– Как фамилия твоего сокурсника?

– Мартынов.

– Он сын и наследник покойного Брагинского, – произнес Кобяков севшим от переживаний голосом.

– Серьезно? – искренне удивилась Светлана. – Вот уж не ожидала. Бедный Валентин Васильевич.

Верещагин отнесся к смерти бизнесмена Брагинского с философским спокойствием – все там будем. Впрочем, Анатолий Викторович славился среди своих знакомых отменной выдержкой и хладнокровием. В молодости он занимался боксом, но и к сорока годам сумел сохранить стройную подтянутую фигуру, в отличие от Завадского, давно забывшего не только о спорте, но и о зарядке по утрам. Впрочем, покушать Верещагин любил, а потому не замедлил выразить благодарность хозяйке дома за прекрасно сервированный стол. Начальник департамента строительства и архитектуры мэрии был давним и надежным партнером покойного Брагинского. Неофициальным, разумеется. Формально долей ЗАО «Осирис» владела его супруга Зоя, но все конечно понимали, кто на самом деле вершит серьезные дела в этой семье. Брагинский очень ценил Верещагина за деловую хватку и умение договариваться с нужными людьми. И не раз заверял, что без поддержки Анатолия Викторовича «Осирис» вряд ли достиг бы желанных высот. Завадский с такой оценкой деятельности видного городского чиновника соглашался, но только отчасти. Возможно, виной тому была ревность к успехам Верещагина не только на коммерческом поприще, но отчасти и на политическом. Весьма влиятельный люди в области полагали, что Анатолий Викторович способен стать достойной заменой нынешнему губернатору, уже переступившему пенсионный рубеж. Однако сам Верещагин наверх не торопился и старательно обустраивался на уже завоеванных рубежах.

– Жаль Валентина Васильевича, – задумчиво проговорил Верещагин. – Такая нелепая смерть. Надеюсь, этого отставного полковника посадят.

– Не посадят, – буркнул недовольный чем-то Завадский.

– Почему? – удивился Анатолий Викторович.

– Ни он, ни его собака не повинны в смерти Брагинского, так, во всяком случае, утверждают эксперты. Совершенно точно установлено, что в горло Валентина Васильевича вцепился волк, либо собака, но с примесью волчьей крови.

– Странно, – покачал головой Верещагин. – Как волк мог проникнуть в поселок?

– Очень правильный вопрос, Анатолий, – усмехнулся Завадский. – Кобяков считает, что псу или волку помогли заинтересованные люди. Не исключаю, что с одним из них я имел несчастье сегодня разговаривать.

– Кто такой? – насторожился Верещагин.

– Некий Климович Артур Вячеславович, адвокат из Москвы. Он защищает интересы несовершеннолетнего Кирилла Валентиновича Мартынова, единственного сына Брагинского. Вот, кстати, его фотография.

– Климовича?

– Нет, наследника.

Завадский бросил карточку на стол, но интерес к ней проявила только Елена Семеновна. Гость равнодушно скользнул по лицу черноволосого молодого человека глазами и пожал плечами – юноша как юноша.

– Я его знаю, – сказала Елена почти спокойно.

Завадский глянул на жену с удивлением. К разговору мужчин она вроде бы не прислушивалась, увлеченная в основном кулинарными заботами, но почему-то в результате оказалась в нужное время в нужном месте. По мнению Аркадия Савельевича, Елена в последние дни вела себя неадекватно, и ее задумчивый вид стал не на шутку раздражать озабоченного собственными проблемами мужа. Видимо поэтому, вопрос Завадского прозвучал грубовато:

– Хотелось бы знать – откуда?

– Я его сбила машиной у ворот нашей усадьбы.

– Вот тебе раз, – растерянно развел руками Верещагин. – А что он здесь делал?

Рассказ Елены Семеновны о происшествии, случившемся в ту самую ночь, когда погиб Брагинский, поверг мужчин в изумление. Разумеется, Завадская опустила некоторые детали, дабы не тревожить чужое воображение, но сведения, сообщенные ею, и без того показались как Завадскому, так и Верещагину странными, чтобы не сказать подозрительными.

– Я уже тормозила, когда он прыгнул под колеса моего автомобиля, это обстоятельство избавило его от травм, а меня от хлопот с правоохранительными органами.

– А как он объяснил свое появление? – спросил Завадский.

– Никак, – пожала плечами Елена. – Мы решили, что его застукал папа, когда он прохлаждался с дочкой.

– А кто это мы?

– Со мной были Зоя и Светлана Кобякова. Мы засиделись у Валентина Васильевича. Изрядно выпили, и я пригласила девочек к себе.

– И что было потом?

– Ничего, – спокойно отозвалась Елена на вопрос мужа. – К утру он совершенно оклемался, и я отвезла его в город. На меня этот юноша произвел очень приятное впечатление. Хотя я к нему особо не присматривалась.

Откровения хозяйки заставили призадуматься не только Завадского, но и скептически настроенного Верещагина, не желавшего видеть в смерти Брагинского злого умысла. Анатолий Викторович вынужден был признать, что присутствие наследника в поселке в ту роковую ночь вряд ли можно назвать случайностью. И в этой связи страхи Брагинского по поводу грядущего возмездия не казались уже ему плодом больного воображения. Конечно, Валентин Васильевич тронулся умом, что с неизбежностью вытекает из его видеопослания, но ведь и для помешательства должны же быть веские причины.

– В инкуба не верю, – покачал головой Верещагин. – Я для этого недостаточно сумасшедший.

– При чем тут инкуб! – возмутился Завадский. – Я тоже не верю, Анатолий, но это вовсе не означает, что мы с тобой должны сидеть сложа руки и ждать, когда шустрые людишки отберут у нас бизнес. Мне недавно звонил Кобяков, он только что вернулся из Дубосеково, и сообщил, что егерь Михеев убит на могиле Маргариты Мартыновой, которую он собирался осквернить.

– Зачем? – спросил Верещагин, потрясенный чужой глупостью.

– Эдуард считает, что Михеев действовал по приказу Брагинского. Похоже, Валентин Васильевич хотел таким образом раздразнить мальчишку.

– Он ждал щенка, – подсказала Елена.

– Вот! – вскинул руку к потолку Завадский. – Брагинский был уверен, что разъяренный Кирилл явится к нему для серьезного разговора.

– Я бы тоже явился, – зло усмехнулся Верещагин. – Осквернять могилу собственной жены, пусть и нелюбимой, это, знаете ли, слишком.

– Брагинский считал Маргариту ведьмой, – напомнил чиновнику Завадский.

– Все равно глупо, – пожал плечами Верещагин. – Может, дело здесь не в Валентине Васильевиче?

– А я тебе о чем толкую весь вечер, Анатолий, – всплеснул руками Завадский. – Какие-то подлые люди проводят за нашими спинами хитроумную комбинацию, а мы с тобой не знаем ни их имен, ни их целей. Скорее всего, они хотели не только устранить сумасшедшего Брагинского, но и запачкать в крови его наследника.

– Погоди, Аркадий, – поморщился Верещагин. – Я встречался с Валентином Васильевичем накануне отъезда, он выглядел абсолютно здоровым.

– Мне Брагинский тоже не показался больным, – подтвердила Елена Семеновна. – Правда, он смотрелся более оживленным, чем обычно, но это, скорее, от выпитого коньяка.

– И, тем не менее, Попеляев считает, что с мозгами у него было не все в порядке, а в данном случае я склонен больше доверять профессору, чем вам.

– А если психиатр заинтересованное лицо? – спросил Верещагин.

– Все может быть, – нахмурился Завадский.

– Письмо Брагинский мог надиктовать в шутку, просто смеха ради. У него ведь намечался юбилей, на котором мы с тобой собирались присутствовать.

– В тот вечер Валентин Васильевич все время шутил по поводу нечистой силы, – вспомнила Елена. – Пугал Светлану демонами в собачьем и человеческом обличье.

– Вот видишь, – обрадовался поддержке Верещагин. – Не надо, Аркадий, излишне драматизировать события. Все это может оказаться нелепыми совпадениями. Другое дело, что и расслабляться, а уж тем более пускать все на самотек, я бы не стал. Надо присмотреться и к Кириллу, и к адвокату, и особенно к профессору Попеляеву. Не нравится мне его активность.

– Ладно, – не стал спорить с гостем хозяин. – Адвоката я беру на себя. Ты, Анатолий, займись психиатром. Кирилла можно поручить Кобякову.

– Лучше – Елене Семеновне, – предложил Верещагин. – Во-первых, она с ним знакома, во-вторых, она женщина, в-третьих, она врач, а следовательно, сумеет отличить больного человека от здорового.

– Иногда это не так просто бывает сделать, – покачала головой хозяйка дома.

– Ты что, отказываешься? – удивился Завадский.

– Разумеется, нет, – обворожительно улыбнулась Елена. – Тем более что у меня есть повод для встречи – должна же я спросить о самочувствии человека, сбитого моей машиной.

– Вот и договорились, – вздохнул с облегчением Верещагин. – Посмотрим, что это за волчья стая орудует вокруг нашего поселка.

Завадская подхватила Зою у ворот ее особняка. Вид у Верещагиной был встревоженный и даже слегка испуганный. Не исключено, что вчера вечером у нее вышел неприятный разговор с мужем. Однако Елена почти не сомневалась, что послушная жена не стала выкладывать Анатолию Викторовичу все подробности той жутковатой ночи. Зоя примостилась на заднем сидении чужого автомобиля, пряча глаза за стеклами темных очков. Завадской с трудом удалось договориться с ней о встрече, ибо Верещагина, похоже, так и не успела оправиться от потрясения после приключившегося с ней конфуза.

– Я хотела бы извиниться перед вами, Елена Семеновна, – голос Зои задрожал от с трудом сдерживаемых слез.

– Пустяки, – спокойно отозвалась Завадская. – Мы много выпили. У тебя просто сдали нервы.

Сама Елена происшествие с Зоей не считала пустяком. Конечно, зрелище в гостиной, открывшееся их глазам, могло возбудить кого угодно, но не до такой же степени. Сначала Завадская решила, что у впечатлительной гостьи эпилептический припадок. Однако очень скоро сообразила, что это приступ страсти, с которым несчастная Зоя просто не в силах совладать. Она елозила на спине по полу на глазах потрясенной Елены, задрав до пупа подол ночной рубашки и широко расставив ноги, словно отдавалась мужчине. Мужчина действительно был, но внизу, а здесь на лестничной площадке находились только две женщины, одна из которых буквально лишилась разума от раздирающего ее тела желания. Зоя действительно отдавалась, вот только непонятно кому. Елене даже в голову не приходило, что оргазм может достигать такой силы, тем более без участия партнера. Или партнер все-таки был? Завадская за эти дни проштудировала «Молот ведьм», подаренный ей вроде бы шутки ради Брагинским. Самое удивительное, что Елена нашла в страшной во всех отношениях книге точное описание того, что она видела собственными глазами. Этот отрывок Завадская выучила наизусть и сейчас процитировала вслух изумленной Зое:

– Что касается окружающих, то часто многие видели на полях и в лесах, как ведьмы лежали на спине оголенные ниже пупка и, придав членам соответствующее непотребству положение, двигали бедрами и голенями, в то время как демоны-инкубы действовали невидимо для окружающих, хотя в конце акта от ведьмы поднимался в воздух совершенно черный пар, высотой в человеческий рост; но это случается очень редко, потому что этот искусник знает, как привлекать или изменять чувства девиц или других людей.

– Это вы обо мне? – спросила потрясенная Верещагина.

– Ты не пугайся, Зоенька. Я пересказала всего лишь средневековый взгляд на твою проблему. Современная наука дает этому другое, более реалистичное объяснение.

– Какое, например?

– Ну, скажем, продолжительное сексуальное воздержание, помноженное на пережитое потрясение.

– Я бы не хотела обсуждать наши с Анатолием отношения, – сухо отозвалась Верещагина.

– Со мной можно, – возразила Елена. – Во-первых, я врач, во-вторых, твоя подруга, а в-третьих, я тоже стала жертвой непонятного наваждения. Мне сняться сны, Зоя, и очень похабные. А тебе ничего в последние дни не привиделось?

– Мне приснилось, как Кобяков убивает Кирилла. Эдуард сидит в салоне своего автомобиля и держит в руках ружье, и когда наш подкидыш склоняется к нему, тот стреляет ему в грудь. Кирилл падает на землю окровавленным, а Кобяков уезжает.

– Похоже, молодой человек произвел и на тебя, и на меня слишком сильное впечатление, – усмехнулась Завадская.

– Я ведь не все тебе рассказала, Лена, – Зоя все-таки не выдержала и заплакала. – Это случилось, когда ты оставила нас одних. В общем, я ему помогла избавиться от возбуждения.

– Рукой?

– Не совсем, – всхлипнула Зоя. – Не знаю, что со мной тогда произошло. Я ни с кем, даже с мужем… Понимаешь. А там, наверху, я его чувствовала. Всем телом. Он же лежал на мне! Почему ты его не видела?!

Завадская протянула Зое таблетку:

– Выпей и успокойся. Это происходит не только с тобой, но и со мной, и со Светкой. Брагинский считал своего сына инкубом, но его мнение – полный бред. Нам только демонов не хватает, в нашей суровой российской действительности. Скорее всего, Кирилл обладает незаурядными гипнотическими способностями, которыми пользуется без всякого стеснения. Кстати, ты не ответила на мой самый важный вопрос.

– В последний раз это было между нами три месяца назад, – глухо отозвалась Зоя. – Я думаю, у Верещагина есть любовница. И вообще, он давно погуливает на стороне.

– Ну, милая моя, – покачала головой Елена. – Нельзя доводить себя до такого состояния. Заведи приятеля.

– Легко сказать, – бросила Зоя, успокаиваясь.

– А еще проще сделать. Ты молодая, красивая женщина и если твой муж не желает принимать этого в расчет, тем хуже для него.

– Я не хочу доводить дело до развода.

– В таком случае, сделай все, чтобы он тебя приревновал. Ну, хотя бы к Кириллу. На мужчин ревность действует возбуждающе.

Высадив Зою у магазина, Завадская прямиком отправилась к Светлане. Беспутная жена губернского чиновника еще не проснулась, несмотря на то, что время уже приближалось к полудню. Елене пришлось довольно долго давить на кнопку звонка, прежде чем за дверью послышались шаркающие шаги.

– Долго спишь, милая моя, – сказала гостья, без особых церемоний сдвигая сонную хозяйку со своего пути. В отличие от Зои, тяжело переживающей невольное падение, Кобякова угрызениями совести не мучилась. Трудно сказать, была ли связь с Кириллом первой ее изменой мужу, но драматизировать ситуацию она явно не собиралась. Завадская окинула взглядом неприбранную спальню и прошла в гостиную, тоже не блещущую чистотой. Все-таки Светка была редкостной неряхой. Мало того, что халат она набросила на голое тело, так еще и забыла его запахнуть. Будь Елена мужчиной, наверняка бы соблазнилась этим еще не остывшим после сна телом.

– Кофе хотите, – спросила Светлана, потягиваясь.

Завадская почувствовала неловкость. В какой-то миг ей показалось, что распутная молодая бабенка действительно хочет ее соблазнить своими сомнительного вида прелестями. Какая наглость, однако!

– Кирилл давно от тебя ушел? – в лоб спросила она у Кобяковой.

– Моего мужа зовут Эдуардом, – напомнила хозяйка оплошавшей гостье.

– Я спрашиваю тебя о любовнике.

– А откуда вы знаете, что он здесь был? – удивилась Светлана.

– Видела во сне, – ласково улыбнулась Завадская. – Неси свой кофе, дорогая.

Мебель в гостиной оказалась финской, впрочем, в данную минуту Елену больше интересовал кабинет хозяина. Именно туда она отправилась, как только рассеянная хозяйка ушла на кухню. К счастью, дверь в кабинет была не заперта. Завадской хватило всего нескольких секунд, чтобы опознать письменный стол, секретер и кресло, придвинутое к стене. Она безошибочно выдвинула нужный ящик и обнаружила там именно то, что и ожидала увидеть – патроны. Два из которых предназначались для Кирилла и Светланы. Елене стало страшно. Она никогда прежде не бывала в этой квартире, сегодняшний визит к Кобяковым оказался для нее первым. И все-таки она точно знала, что на лоджию выходят две двери, и что именно там хозяин хранит в разобранном виде свой старый велосипед, видимо как воспоминание о бесшабашной юности. Сон Елены совпал с реальностью даже в малейших деталях, значит, он не являлся сном.