Текст книги "Системный властелин (сборник)"

Глава девятая

На утреннем заседании Рады неожиданный визит президента вызвал сначала легкое удивление, а потом – панику. Президент, обычно отмалчивавшийся в ложе, сразу же, через спикера, объявил свой доклад на тему «О миграционной политике и самосознании автохтонного украинского этноса как титульной нации». Затем, дождавшись конца обсуждения нового законопроекта о традиционном повышении налога на ввоз запчастей к иномаркам, медленно поднялся на трибуну. Предварительно он отдал приказ о прекращении теле– и радиотрансляции сессии.

– Ну, шо? – неожиданно непротокольно начал президент. – Поговорим, панове, как мы докатились до такого? Я бы хотел, чтобы депутат Вахенко мне рассказал, при каких обстоятельствах он получил сумму в шестнадцать миллионов юаней.

Вахенко, первый в списке лиц, готовивших досрочные выборы, сделал недоуменное лицо.

– А что, у пана президента есть доказательства? – взвился с места депутат.

Тут по информ-экранам зала заседаний слева и справа появились те самые списки, которые президент прочел еще утром. Зал притих. В основном из-за того, что в них присутствовали почти все члены Рады.

– Допрыгались, почтенные? – взревел президент. – А вы знаете, что напряжение в обществе, недовольном засильем китайцев в стране, уже достигло взрывоопасного состояния? – Тут президент процитировал некоторые выводы из доклада Ицковича.

Из доклада следовало, что практически все сферы экономики контролировались китайским капиталом, более того, уже даже и административный контроль переходил в руки выходцев из братского Китая. Численность народных китайских дружин на территории Украины превысила численность национальных вооруженных сил.

– Я не говорю уже о вульгарном заговоре, который готовите вы, Вахенко, и примкнувшие к тебе, но о том, что именно благодаря таким, как вы, страна почти отдана на откуп иностранцам! – клеймил продажных депутатов президент. – Вы, народные избранники, должны жизнь свою положить на то, чтобы наш великий народ, народ-труженик и песенник, вышел наконец из нищеты и безысходности! Вы просто ввергаете его в экономическое и культурное рабство в угоду своим шкурным интересам! Вы предаете свой народ!

Президент все больше и больше расходился, оседлав своего конька – импровизированные патетические речи. В конце концов он потребовал немедленного лишения депутатских полномочий всех членов антипрезидентской группы и национализации всех счетов, упомянутых в списке. В ответ выступили обвиненные, заявив, что все это грязная провокация, что необходимо в ответ на это сплотить ряды, продолжить расследование убийства известного корреспондента шестнадцатилетней давности и что народное движение «Украина без Петрова» может смести клику нынешней власти и посадить бандитов в тюрьмы. В свою очередь, президент предложил новый законопроект об отмене положения о кураторах на предприятиях и в учреждениях, о введении налога на торговую деятельность с граждан стран-побратимов, но зал почему-то потерял интерес и загалдел. На экранах вместо недавнего списка депутатов-взяточников появился новый. В нем фигурировали уже не депутаты, а команда президента, и суммы взяток были гораздо крупнее. А суммы, проставленные напротив имени президента, впечатляли особенно.

Традиционную потасовку у трибуны прервал на удивление спокойный голос спикера:

– Прошу минутку внимания! Есть срочное сообщение министра внутреннего спокойствия.

Министра допустили к трибуне беспрепятственно.

– Панове! Токо шо мне сообщили трагическую новость. У себя у охвиси был злодейски убит наш собрат по парламенту, известный борец за процветание, депутат Володымир Безопрыщенко. Як министр унутрешных справ спокою я зо всей безответственностю, выбачте, я зо всею ответвенностю заявляю. Це вбывство, як и подлыйи провокации – цэ звення одной цепи! Цэ попытка деяких китайских мафиозных кругов расколоть нашу спильноту та в который раз поработыть украйиньский народ! Не дозволэмо!

Поднялись вопли, все забегали и стали наперебой названивать по мобильникам. Кто-то стал призывать к оружию, кто-то требовал отлить бюст героя на родину, кто-то – громко запел гимн «Рэвэ тай стогнэ Украйына». Если бы в этот момент кто-нибудь обратил внимание на президента, то заметил бы, что он доволен. Можно ли было ожидать такого подарка судьбы? Петров был уверен, что убийство (все знали, каким настоящим бизнесом занимался Вован) – это хитрый ход министра, свалившего все на провокации. И что теперь у президента руки развязаны. С одной стороны, можно давить всех противников, с другой – поднять волну народного гнева против новых оккупантов и в очередной раз взлететь на этой волне. А про взятки забудут немедленно и навсегда.

Вечером по всем каналам телевидения передавали совместное постановление парламента и президента о борьбе с перегибами в иммиграционной политике и об усилении значения национальных кадров в национальной экономике. Кроме того постановлением отменялся статус кураторов-инвесторов. Вводилось девяностошестипроцентное квотирование личного состава госучреждений и студентов вузов национальными кадрами.

После трансляции неожиданно для руководства телеканалов в эфир пошел старый документальный фильм о Трухановом острове – месте отдыха киевлян. Это только подлило масла в огонь. Уже несколько лет остров был закрытой зоной, отданной под экологическую продразверстку китайским товарищам, и на Пешеходном мосту красовался монументальный, непроходимый шлагбаум. Остальные подъезды к острову были отрезаны бетонными стенами.

А наутро состоялся митинг партии «Движения по Национальной Защите Украины». Ее лидер, Мирон Мокренюк, все еще пребывая в состоянии крайнего нервного возбуждения, публично огласил список предателей партии, продавшихся инородцам, и повел всех участников митинга, состоявшего на восемьдесят процентов из праздных зевак, отвоевывать Труханов остров. Охрана моста забросала освободителей камнями, а Мирона увезли в реанимацию с подбитым глазом.

Честно скажу, побоище на Владимирском рынке – не моих рук дело. Хотя особой жалости Вован-Рыло не вызывал, резни вокруг Владимирского рынка я не ожидал. А вот этюд с возбуждающим УВЧ и игра со светофорами меня очень увлекла. Дальше события пошли по совсем неожиданному сценарию.

Глава десятая

Драка на Пешеходном мосту вызвала жесткую реакцию властей. Кроме того, на столе президента оказались неизвестно откуда взявшиеся фотографии острова с большой высоты, на которых видны были постройки казарменного типа и шахты пусковых установок. Милицейская атака на надувных катерах, а потом и с вертолетов не принесла никаких ощутимых результатов. При повторной атаке на остров произошло непредвиденное – все шесть боевых вертолетов украинской милиции были сметены МиГами с китайской символикой. Как потом выяснилось, они прилетели с Чугуевского подземного аэродрома. Пять лет назад он за ненадобностью был передан представителю китайской коммуны города Харькова для использования в качестве оранжерей по выращиванию сои и шампиньонов. Как оказалось, аэродром передали со всем содержимым (вот они, тринадцать миллионов юаней тогдашнему министру обороны). Так же как и месяц назад, воззвали к помощи России. Пока помощь в виде речного авианосца «Адмирал Жириновский» ползла с Азова, в штабе национальной обороны начали планировать совершенно секретную операцию. Только высший командный состав был посвящен в некоторые детали. Именно сверхсекретность операции привела к тому, что в назначенный час тысячи киевлян собрались на днепровских кручах. Кому повезло, заняли места в амфитеатре у арки «Дружбы народов», кому нет – на обзорных площадках и просто на склонах Днепра.

Ровно в шесть вечера десяток штурмовиков с ревом выскочили со стороны Южного моста.

– Это с «Жирика», сейчас ахнут, – зашелестело в толпе зрителей.

Пройдя низко над молодой зеленью Труханова острова, самолеты высыпали сотни мелких черных зарядов. Ковровое бомбометание породило стену огня, вызвавшего на острове сплошной лесной пожар. Уйдя в направлении Десны, штурмовики скрылись из виду. Какое-то время был слышен только далекий гул пылающего острова и робкие возгласы зрителей. Никакого движения, а тем более ответного огня со стороны обороняющихся на острове не последовало.

И тут к шуму пожара стал подмешиваться далекий рокот. Сидящие повыше зрители замахали руками, указывая в сторону Борисполя. Оттуда стаей сказочных драконов приближалась армада боевых вертолетов, грозных уже только своим видом. На подходе к острову вертолеты поменяли строй и пошли цепью. И в этот момент некто, явно почитатель Копполы, врубил во всех громкоговорителях вдоль набережной «Полет Валькирии». Но рокот вертолетов совершенно заглушил музыку, только шума прибавилось.

Авангард конвоя заложил вираж и ринулся в направлении ракетных шахт. Их открытые люки были хорошо видны пилотам даже в дыму пожара. От нескольких залпов шахты разнесло на кусочки. Остальные вертолетные силы кинулись расстреливать большие ангары, которые остались нетронутыми после рейда штурмовиков. Но после первого залпа неуправляемыми ракетами перед вертолетами встала стена огня. Позже пресса сообщила, что это было первым применением сверхсекретного китайского оружия.

Несущие огонь снаряды взлетали из полуразрушенных ангаров, заполняя вечернее небо огнем. Разноцветные шлейфы перекрывали путь вертолетам, делая их маневры сумбурными и бесполезными. Местами огонь вспухал фиолетовыми куполами и сферами. Командование сразу смекнуло – это, наверное, силовые поля, прикрывающие объекты особой важности, и направило шквальный огонь с вертолетов именно туда, где возникали огненные купола. Когда вертолетные боекомплекты закончились, а страшное китайское оружие, как казалось, и не думало прекращать свой огненный танец, у командования сдали нервы.

Труханов накрыли с днепровских круч залпом старых установок «Ливень». Китайская сторона заявила об убийстве миллиона мирных переселенцев и потребовала созвать Совбез ООН. Но почему-то он не собрался. Китайские власти решили, что Украина не получит поддержки ни от России, ни от Штатов и не сможет сильно противиться процессу переселения. А последние события вообще позволят потерпевшей стороне активизировать экспансию на Украину. Переселение с Востока уже давно проводилось в районы Африки как мало зараженные СПИДом, а также в Южную Австралию и объявленную перед этим свободной для въезда Народную китайскую республику Канада. Но Великий Кормчий на этот раз просчитался. На самом деле так и не нашли того, кто отдал приказ на применение установок залпового огня. А так как прогоревшая на шесть метров вглубь после термитных шашек земля не сохранила даже костей, суд присяжных заседателей Троещинского района постановил, что нельзя составить заключение о составе преступления. И никому не было дела до того, что за день до боя за Труханов остров все его обитатели на джонках уплыли на Подол, что ракетные шахты были на острове еще с хрущевских времен и их давно развинтили на металлолом шустрые азиаты. А что до страшного оборонного оружия, примененного против вертолетной армии, – так не надо было стрелять по фабрике фейерверков. Вот и разлетелась продукция по острову, сея огонь и ужас вместо новогоднего детского смеха. В общем – слава богу, обошлось без жертв. Но исход китайских поселенцев из Украины стал необратимым.

Опустевшие базары Киева и других городов постепенно стали заполнять местные продавцы. Конфликт перешел из активных действий в обмен неожиданными ударами. Как мне удалось выяснить, Миша и еще двести тридцать человек, находившиеся вместе с ним в заключении, были освобождены. Миша, правда, в состоянии глубокого стресса и под воздействием наркотиков проявил неадекватность поведения. Он скрылся в подвале разрушенного частного дома, где занялся строительством бомбоубежища из подсобных материалов.

К тому времени, когда спровоцированные мною события были в самом разгаре, удалось сделать еще несколько важных открытий относительно моего местопребывания. Мне удалось разобраться в системе доступа в подземелье – это было действительно ментальное управление. И еще – после длительных манипуляций главный компьютер выдал мне потрясающий гаджет. Он хранился в одном из многих внезапно открывающихся ящичков. Это были очки-дисплей с проекцией на сетчатку. Вместе со встроенным микрофоном они позволяли сохранять полный голосовой и визуальный контроль над системой. Поэтому я наконец решился на свой первый за многие дни выход в город.

Глава одиннадцатая

Черная точка в небе беззвучно росла. Ее безмолвие постепенно превращалось в предчувствие звука, которое разрешилось адским грохотом, похожим на взрыв. Старенький МиГ, чуть не задев крышу почтамта, вышел из пике и оставил в горячем воздухе над Крещатиком две дымные полосы. Они следовали за ракетами, беззлобно врезавшимися в основание монумента на площади. Бронзовая баба на высоком, когда-то белом столбе стала медленно заваливаться, с треском раскидывая вокруг себя плитки облицовочного мрамора. Наконец монумент с грохотом упал на похожий на теплицу торговый центр у подножия гостиницы «Москва». Повисший над площадью истошный женский визг вмиг был заглушен звоном тысячи разбиваемых стекол. Истребитель унизительно расстреляли над Днепром пушки подоспевшей двойки Су-45 с трехцветным флагом на хвосте. Потом, резвясь, «сушки», выполнив рискованный пролет под аркой «Дружбы народов» и совершив ритуальную кобру, восходящей «бочкой» скрылись в сторону Подола.

Воющие пожарные машины и «скорые помощи» скопились вокруг Майдана. А в пятидесяти метрах отсюда жизнь шла своим чередом. Создавалось впечатление, что за короткое время люди привыкли и к внезапным налетам, и к опустевшим бесчисленным китайским ресторанам и магазинчикам. Еще совсем недавно казалось, что реклама с иероглифами, продублированная украинским текстом, – неотъемлемая часть Крещатика. А сегодня от них не осталось и следа. Но не только потери изменили вид улицы. Как по мановению волшебной палочки возникли старые знакомцы – наперсточники. Пассаж, бывший последние два года просто компактным чайна-тауном, вдруг заполнился шикарными авто, а ресторанчики с иероглифами превратились в подозрительные кафе. Публика, судя по повадкам и лицам, была совершенно бандитская и чувствовала себя там достаточно вольготно. Покой этой братии охраняли вооруженные молодчики в топорщащихся пиджаках, а тех, в свою очередь, – лоснящиеся от самодовольства милиционеры.

На Крещатике меня потянуло на настоящее пиво, как в былые времена. И чтобы донышек у кружки было нечетное количество. На Крещатике напротив метро всегда стояли два ларька, работающих, как мне кажется, круглосуточно.

– Пожалуйста, мне кружку темной «Оболони», – обратился я к дородной тетке.

– А ты кто? – неожиданно спросила продавщица.

– В смысле? Клиент, разве не похож? Вот и три гвн есть, – гордо сообщил я.

– Ты, наверное, не здешний! А пока цел, я тебе объясню: пиво – только для пацанов Черепа! – прошептала тетка.

– То есть как?? Какой такой череп? – удивился я.

– Отвали, – вдруг громко сказала тетка.

За спиной стояли два мордоворота без тени мысли на лбу.

– Тебе шо у нас на улице нада? – промычал один из них.

– Да ничего, пиво выпить хочу.

– Ну, иди и пей себе дома! Крещатик тока для нормальных пацанов. Панаезжали тут лохи рогатые, уже в Киеве человеку с понятиями проходу нет, – прогундел второй и оттолкнул меня от прилавка.

Вступать в дискуссию с гуманоидами мне не захотелось. Да, поменялись нравы в Киеве за пару недель…

Очередной сюрприз поджидал меня на улице Октябрьской революции. Там, напротив Верховного Совета, митинговала толпа. Несмотря на российские истребители, защищавшие небо над Киевом, толпа орала «Украина – без москалив!» и «Геть оккупантов!» и еще, совсем уже не к месту, размахивала картонными плакатами «Геть Мосола-Кравчука» – наверное, из старых запасов. Все как в эпоху ранней независимости. Да и толпа состояла из мрачных обмылков с воспаленными глазами, облезлыми усами, а то и с оселедцами. Дирижировал митингом молодой человек типично митинговой наружности. Был он худ, с черными усами, с чудовищным ирокезом и чернотой вокруг ввалившихся глаз. Постояв минутку, я разобрал, что он говорил о магометанских братьях и сестрах, польских предателях и требовал возвращения Севастополя Турции. Что же это за страна такая, все время в поисках странного. Ладно, пора домой идти. Но идти домой с пустыми руками – не дело. А денег нет ни копейки. Хороший повод проверить, насколько я научился управляться с системой.

Ближайший банкомат находился на выходе из метро недалеко от Национального банка.

Надо сказать, что на улице я себя чувствовал не совсем уверенно. Во-первых, я еще не привык видеть мир с наложенной на него картинкой от дисплея, да и голосовая связь с базой могла удивить окружающих. В вестибюле метро в это время было достаточно многолюдно, и просто так вытащить деньги из банкомата я не рискнул. Пришлось для вида запихать в щель телефонную карточку. Банкомат, взятый мною под контроль, принял ее с радостью. Потом я отдал тихую команду – выдать десять тысяч. Внутри тумбы зажужжало, и из щели стали одна за другой выскакивать банкноты.

Распихав деньги по карманам, я медленно, не оглядываясь, вышел из метро. Однако для спокойствия заглянул внутрь уже с улицы. Да, надо быть осторожнее. Мужик, стоявший за мной в очереди к банкомату, бил по нему кулаком и орал: «Десять тысяч, десять тысяч!» Он явно подглядывал за моими манипуляциями. Пришлось в очередной раз проверить весь банкомат. На этот раз энтрудеры нашли нечто, не имевшее отношения к выдаче денег. Внутри банкомата была камера слежения, видео с которой записывалось в головном офисе банка. Следующий раз будем знать. А пока доставим тем, кто вздумает проверять видеозапись, пару веселых минут – пусть увидят, как подошедший к банкомату крокодил Гена вынул оттуда десять тысяч Чебурашек. И никаких моих следов.

Уже не с пустыми карманами я направился к своему дому. Вот родной подъезд и мраморная лестница.

На лестничной клетке шла возня. Два битюга тащили в мою квартиру большой платяной шкаф. Им морально помогал все тот же депутат. Он сообщил мне, что, так как квартира брошена и нет никаких наследователей, она передана в распоряжение администрации Рады. А теперь страна свободна, иностранных китайцев прогнали, и депутат, награжденный орденом Леси Украинки за победу над врагом, получил льготы. Пока, мол, прошение на занятие моей квартиры как бесхозной не принято, он, чтобы там, мол, не простаивало, и вот… Что-то было написано у меня на лице такое, что битюги молча потащили шкаф обратно, а депутат скрылся в неизвестном направлении.

В институт я приехал с легкой тревогой. Как оно там? На проходной охранник, бывший совсем недавно свидетелем моего изгнания, весело распахнул ворота, дав мне заехать без всяких препятствий. Внешне в институте ничего не изменилось. Впрочем, ничто и никогда внешне не менялось под ликами великих ученых, выписанных под куполом главного корпуса много лет назад. Посидев недолго в своей каморке под лестницей, поболтав о возможных исследованиях с теми, кто ими еще занимался, я пошел в отдел кадров выяснить свое теперешнее положение. Ткнувшись туда и увидев массу народа, я решил переждать наплыв, изучая наглядную агитацию. Все было как всегда. Обновленный список украинских терминов в науке. Новые втыкачки-вытыкачки, напивдроты и сойки. Да, разошелся наш Богдан Шендеровский – созидатель новой лексики физиков. Очередная рукописная стенгазета про Полюя и про то, как Рентген его обокрал. А вот и свежее культурологическое эссе. Размышления о том, что Украина стала первой в мире развитой цивилизацией именно благодаря организованному на государственном уровне антисемитизму. Рискованная для Института физики статья. Ну что же – новая волна ментальной свободы всегда порождает новые идеи.

А вот и доска объявлений и приказов – даже приказ о моем увольнении еще не сняли. Почему-то по собственному желанию. Приказ директора, который уже по счету, «О необходимости использования в процессе программирования на компьютерах только государственного языка и о создании комиссии по контролю над программным продуктом». Кто же, интересно, в который раз подставляет академика? Дождавшись, когда очередь в отдел кадров схлынет, я вошел в знакомый за много лет работы в институте кабинет.

Вместо доброй и отзывчивой Анны Ивановны за ее столом восседал молодой битюг в костюме-тройке и вышиванке. Казацкие усы дополнял оселедец, приклеенный к макушке скотчем. Я кратко изложил свое дело, историю увольнения и желание вернуться на работу. В ответ услышал:

– Я нэ розумию инозэмною мовою.

Поморщившись, я повторил то же самое на украинском. В ответ услыхал длинную тираду о том, что согласно государственной политике в госучреждениях введен лимит служащих из лиц некоренной национальности в пять процентов, и в настоящий момент в институте этот лимит превышен наполовину. В случае установления нового лимита будет возможен набор сотрудников некоренной национальности. Однако в первую очередь будет проводиться конкурс среди соискателей генетически близких национальностей – евреев, болгар, молдаван и гагаузов, а в особенности немцев и этрусков, и только если останутся вакансии, то возможен после прохождения экзамена по украинскому языку конкурсный набор лиц русской национальности. Декоративный оселедец спасла только моя многолетняя привычка сдерживаться…