Текст книги "1966. Поэма о первой любви"

1966
Поэма о первой любви
Сергей Сметанин

© Сергей Сметанин, 2022

ISBN 978-5-0059-3984-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Синопсис поэмы «1966»

Пролог

Мальчик по имени Андрей в квартире у городских родственников, где он временно живёт, чтобы учиться в музыкальной школе. Весна 1966 года.

I

Портрет героини поэмы Лены. Одноклассник Игорь обещает её фото. Отказ от портрета Лены, где она сфотографирована в младенчестве. Дружба с Саней-речником, живущим в том же доме, лестничной клеткой ниже. Счастье обычной жизни в стране.

II

Осень того же года – описание чувства первой влюблённости и причины возникновения её в памяти автора поэмы. Танцы, музыка, природа, октябрьская демонстрация. Раннее детство героя, формула любви.

III

Отношения сверстников. Проведение телефонной связи в дом, увлечения подростков, загадочные звонки. Несостоявшееся интервью деда по поводу полета в космос Героя Советсвкого Союза Комарова.

IV

Сведения о профессии деда, завершение истории с таинственными телефонными звонками. Экзамены по истории, билет о Колчаке. Открытие клуба и кружка культуризма. Ностальгия по Башкирии.

V

Детство в совхозе, успешная учёба в школе, амбициозность героя.

VI

Лето в совхозе – полёт на Ан-24. Полемика выросшего героя с автором. Его романтическое отношение к женщине. Роль литературы в его воспитании. Летние занятия и развлечения: Игры с мячом, с прятки и т.д..

VII

Авторское философское отступление. Воспоминание о чемпионате мира по футболу 1966 года. Описание занятий музыкой, сетование по ушедшим временам.

VIII

О лозунге «Слава труду!». Дедушка главного героя, его влияние на внука, трудовое воспитание и мудрые выказывания.

IX

О Лене, встрече с ней в подростковом клубе. Переживания главного героя по поводу неумения ухаживать за девушкой.

X

Об отношении главного героя к действительности. Об авторе и его отношении к читательским настроениям. О роли творчества с писательском труде.

XI

Авторские размышления. Судьба некоторых увлечений главного героя.

XII

Встреча в том же клубе, во время которой происходит незначительное событие, имеющее роковые последствия. Лена падает во время игры в настольнный теннис и романтический образ, сложившийся в душе героя неожиданно исчезает. Перед ним обыкновенная девушка, которой он не испытывает больше никаких чувств. Завершение истории.

XIII (Эпилог)

Автор вспоминает, как, пятнадцать лет спустя, в далёком северном краю в него безотчётно влюбилась юная девушка. Для того, чтобы выпутаться из неловкой ситуации он намеренно проигрывает ей в настольный теннис. Чары развеяны.

Пролог

 
Весна цвела. Свет лил во все углы
В обычной однокомнатной квартире,
Где складываться начали – милы —
Мои воспоминания о мире.
 
 
Я жил у тёти с дедушкой моим.
Мне шёл тогда четырнадцатый что ли?
Легко учился в музыкальной школе,
А на баяне был неотразим.
 
 
Неплохо нам втроём, казалось, жить,
Заботясь друг о друге понемножку.
Я должен был полы сегодня мыть,
Из овощного принести картошку.
 
 
Смешные цены были в это время —
Три пятачка за целый килограмм!
Я дань отдам скворчащим беляшам,
Определённо, в следующей поэме.
 
 
О, винегрет! О, сырники! В меню!
Гуляш, окрошка, драники, пельмени!..
Я перед вами встал бы на колени,
Но своему герою не вменю.
 
 
Пусть по полу спокойно возит тряпкой,
Живёт без капитала и вранья,
Пусть ходит в школу с неизменной папкой,
Осознавая собственное «я».
 
 
Пусть тётка в дневнике его находит
Лишь то, чем возгордится вся родня.
Пусть в жизни у него, как у меня,
Лишь лучшее блистательно выходит!
 

I

 
Она жила со мной в одном дворе,
Как все, играла в баскетбол за школой
И по весенней, солнечной поре
Была такой же солнечно-весёлой,
 
 
Небесно и светло голубоглазой,
Красивее красавиц из кино —
Так ярко, что в глазах моих темно
Непостижимо становилось сразу.
 
 
Казалось, будто обликом она
Меня неслышно, внятно окликала,
Тревожащей загадкою полна,
Манила за собой и прогоняла.
 
 
Я даже (мне неловко вспоминать)
Подглядывал за нею из подъезда —
Пытался ту загадку разгадать,
Но было всё, ей-богу, бесполезно.
 
 
Ухаживать я просто не умел,
Об этом лишь мечтая осторожно:
Сводить в кино, нести портфель, возможно —
Подростковой фантазии предел.
 
 
События тянулись, не спеша,
Уроки в школе, музыка и книги —
Всё впитывала юная душа
Витальным¹, хлебным запахом ковриги.
 
 
Был несравненным каждый новый день
И свежим, и насквозь прозрачным воздух,
Порою мысли были набекрень
О космосе и настоящих звёздах.
 
 
То в Политех, то на завод «СК»²
Ходили на экскурсии всем классом.
Вела нас трелью школьного звонка
Судьба ширококлёшая с запасом.
 
 
Олимпиады, химия, труды,
Бассейны, танцев бальных искушение
Влекли в неутомимое движение
Философа, пока без бороды.
 
 
И сломанные лыжи, и коньки,
И караси с удачливой рыбалки…
И были эти мелочи не жалки,
Поскольку чувства были высоки.
 
 
Мне как-то надо девочку назвать.
Ну, скажем, Лена. Лена Кудряшова.
Я был влюблён в полнейшем смысле слова
И, видимо, не мог того скрывать.
 
 
Однажды одноклассник Игорёк,
С которым за одной сидели партой,
К себе моё внимание привлёк,
Изображая фокусника с картой.
 
 
И вдруг пообещал мне раздобыть
В подарок фотографию Елены.
Я клюнул на слова его мгновенно,
Не размышляя. Так тому и быть.
 
 
Три долгих дня обещанного ждал,
Но представлял подобное едва ли:
Меня немилосердно разыграли —
И фото Игорь детское достал.
 
 
Я взять его, конечно, отказался,
Совсем разочарован и уныл:
Я маленьких девчонок не любил —
С сестрёнкой младшей «горя навидался».
 
 
И далее пошло всё, как обычно:
Учёба, книги, музыка, мечты,
По общим меркам – скромно и прилично,
Без паники и лишней суеты.
 
 
В ту пору мы сдружились с пареньком,
Который жил площадкою пониже.
Учился он в училище речном,
Был по природе к реализму ближе,
 
 
И тоже был Еленою пленён.
Пусть и не так возвышенно влюблён,
Но понимал мои переживания,
Лирические думы и мечтания.
 
 
Мы с Александром были заодно:
Научную фантастику любили,
На Фантомаса, помнится, ходили,
Потом на Макса Линдера в кино.
 
 
Гайдая обожали мы всерьёз,
А денег на билеты не хватало,
Ходили подрабатывать на «ДОЗ"³—
Кидать дровишки в кузов самосвала.
 
 
Давали за машину три рубля —
Ни воровать, ни вымогать не надо.
На эскимо, на плитку шоколада,
На что другое «вящей пользы для…»
 
 
У Сани (как его я называл)
Две маленьких сестрёнки, мама, отчим.
Обычная семья – не идеал,
Но и других не хуже, между прочим.
 
 
Он занимался плаваньем тогда,
По-доброму завидовал баяну,
Со слухом у него была беда,
Хотя совсем чуть-чуть, грешить не стану.
 
 
К нему «на телевизор» я порой
Захаживал и просто повидаться.
Мне было интересно с ним общаться,
Он был мне и товарищ, и герой.
 
 
Речник готовый без пяти минут,
А мне ещё учиться да учиться…
И не случайно в первый раз побриться
Одновременно мы решили тут.
 
 
Природная стыдливость промеж нас
Немногое оставила для тайны,
Но не были и знанья чрезвычайны,
Довольно непристойные подчас.
 
 
Нас улица не слишком увлекала —
Труд чаровал романтикой сильней,
И правда жизни больше волновала
Недостижимой стороной своей.
 
 
Мы жили в самой лучшей из всех стран,
Из всех существовавших на планете —
Её неизбалованные дети,
Где тайно был рождён большой обман.
 
 
Мы сами, чуть пораньше рождены,
Его почти никак не ощущали,
Но самый главный класс моей страны
Уже тайком от власти отстраняли.
 
 
И мог ли я тогда предполагать,
Что с нами лет за двадцать постепенно
Произойдёт такая перемена,
Которую рассудком не объять!
 

II

 
Дождливою порою, в сентябре,
В приталенном и светленьком пальтишке
Она легко являлась во дворе,
И трепетало сердце у парнишки.
 
 
Как трогательно могут задевать
Походка, хлястик, туфелька, причёска,
Что существуют врозь совсем неброско,
Но вместе – много больше, чем «на пять»!
 
 
Не это ли гармония сама —
Основа музыкального аккорда?
Я понимал её ещё не твёрдо
И оттого почти сходил с ума.
 
 
И к ночи представлял я, засыпая:
Сквозь этажи иду к её ногам,
Шепнуть: «Спокойной ночи, дорогая».
Тогда я доверял своим словам,
 
 
Баяну верил – в том, что он баян,
Румянцу верил – в том, что он румянец,
И в голове царил отнюдь не глянец,
А полный романтический туман.
 
 
Я многому сегодня знаю цену,
На годы и на мудрости богат,
Но чувства, что выходят на арену,
Дороже вряд ли стали бы стократ,
 
 
Когда б не шаг назад к капитализму,
Когда б душе не подступил финал
И то, что я любовью представлял,
Разбито злободневностью капризной.
 
 
Тогда же счастье в сердце ликовало,
Мы были вдохновенны и чисты,
По-матерински солнце пригревало,
И по-отцовски гладили кусты.
 
 
Я не сказал, какой зеленый город
Тогда нас окружал и брал в полон,
Про тополей и клёнов миллион
И миллион берёзок без забора.
 
 
В Европе и Сибири вы едва ли
Листвы такое скопище видали.
И, приходя на праздники в горсад,
Мы зрели достославный город-сад.
 
 
Дворец культуры где-то в месяц раз
Классической симфонии назначен,
Был рад и современности горячей,
Естественно вливающейся в нас.
 
 
И школьников там танцам обучали,
Собрав по три, как помнится, рубля.
Мы танцевали вальс и хали-гали,
Всё должное искусству уделя.
 
 
Держать себя учились постепенно,
А главное, из нашего двора
С девчонками туда ходила Лена —
Обманчивого случая игра.
 
 
О, я мечтал: я встану с нею в паре
И воспарю на небо торжества.
Предательски кружилась голова,
Почти не позволяя быть в ударе.
 
 
Что делать? Принимать ли бодрый вид,
Пытаться ли разыгрывать артиста,
Когда от вальса чуть ли не тошнит,
А музыка играет слишком быстро?
 
 
Представьте ураган противоречий,
Мальчишку разрывавший пополам.
К ней подойти? Легко, скажу я вам.
С ней танцевать? Не может быть и речи!
 
 
Никто не мог беде моей помочь:
Ни мудрый дед, ни ласковая тётя,
Ни друг влюблённый, как и я точь-в-точь,
Которого вы тоже не спасёте.
 
 
Я с ней на демонстрации хотел
В одном ряду поближе оказаться,
Почти совсем себя преодолел,
Но не посмел через толпу пробраться.
 
 
Потом, обратно топая домой,
И вовсе умудрился отличиться:
На лестнице троллейбуса стальной
Решил бесстыдно сзади прокатиться.
 
 
За то едва дубинкой по спине
Не получил от милиционера —
Сия предупредительная мера
Порядок обеспечила вполне.
 
 
Эх, осень! Раньше ты не так летела,
А приземлялась, медленно кружась,
Обратно возвращаясь то и дело,
На снег и послепраздничную грязь.
 
 
Весна мне больше нравилась тогда:
Пройти полегче можно по сухому
До музыкальной школы, снова к дому,
Где под сугробом – чистая вода…
 
 
Совсем как в раннем детстве на селе,
Куда меня тихонечко тянуло,
Где жизнь меня ничем не обманула —
Единственное место на Земле!
 
 
Где я родился, вспоминали, синим
И бабушка сказала: «Не жилец!»
Но мы её пророчество отринем,
Поскольку жив доселе молодец.
 
 
Как многие, рождён в пятидесятых,
Я голода и холода не знал,
Ни шубы, ни борща не избегал
И не держал фортуну в виноватых.
 
 
От детских хворей вовремя привит
И вовремя «заправлен» рыбьим жиром,
Чтоб не достал какой-нибудь рахит,
Я был готов к единству с этим миром.
 
 
Я был воспитан больше, чем здоров,
И был начитан больше, чем воспитан,
И, к радости советских докторов,
Хорошим отличался аппетитом.
 
 
Ну как такому парню не любить,
К изяществу душою не тянуться,
За прелестью не мчаться во всю прыть —
И с головой порой не разминуться!
 
 
Особенно в такие времена,
Когда была всесильною страна,
Когда весь мир за ней тянулся к свету,
Вздымая потребления примету.
 
 
Друзья, по воле бога или беса,
Любовь в века прогресса и регресса
Составлена, коль прочим пренебречь,
Из интереса, верности и встреч.
 
 
А если нет хотя бы одного
Из этого, то нету и всего.
Так, формулу невольно соблюдая,
Я первых встреч искал с тобой, родная!
 

III

 
Я интерес и верность описал,
А встреч пока что было очень мало.
Мне их, конечно, очень не хватало,
Но я их специально не искал.
 
 
Зато другим девчонкам иногда
Я нравился, похоже, не на шутку:
Невольные свиданья «на минутку»,
Достойные смущенья и стыда…
 
 
Нам, к сожаленью, нравятся не те,
Кому мы сами откровенно милы,
С которыми в душевной чистоте
Весь жизни путь прошли бы до могилы.
 
 
Частенько те, в кого мы влюблены,
Об этом даже не подозревают,
И искренне привлечь к себе мечтают
Других, волной любви увлечены.
 
 
Но то, что внешне просто, как в кино,
Бывает для подростка мудрено —
Напрасно ищут новые поэты
Об этом в гугле смелые сюжеты.
 
 
События неслись со всех сторон:
Пришёл тот час, и на квартиру тёте
Был проведён домашний телефон,
Весьма необходимый по работе.
 
 
Она была технолог, инженер
На крупной швейной фабрике советской,
Для нас – эмансипации⁴ пример,
Отнюдь не феминистской и не детской.
 
 
По мне же, был достоин королей,
Внедрения и культа на планете
Её оклад в сто пятьдесят рублей,
Как верный тон в фабричном высшем свете.
 
 
Итак, явился «классный» аппарат,
Сверкающий и звёздно-тёмно-синий,
Приятный и на ощупь, и на взгляд
Сплетением поверхностей и линий.
 
 
Дед полочку к нему соорудил,
Хватило места телефонной книге —
Источнику сомнительной интриги
(И кто в ней сам себя не находил!).
 
 
То в дивном, прошлом веке был венец
Всех информационных технологий —
Ах, уберите Ваш айфон убогий
И выбросьте компьютер из сердец!
 
 
И Саня мог с восторгом оценить:
Отныне он по праву нашей дружбы
Свободно мог по городу звонить,
Когда ему такое было нужно.
 
 
Мы физику стремились изучать,
Детекторный приёмник «сочинили»,
Хотя на первый раз, чего скрывать,
Дверной звонок в итоге получили.
 
 
Да, в наши дни любой бы точно смог
В пятнадцать лет соорудить звонок,
Но это было всё ж назад полвека,
Ещё под управлением Генсека…
 
 
Крупнейший в мире самолёт «Антей»
Разил огромной массою своей
И мощью дерзновенного полёта
Внушал чрезмерно-правильное что-то.
 
 
Жаль, правильное нынче не в чести:
Без правил легче денежки грести.
Об этом нынче власти твёрдо знают
И через биржу скромно их качают.
 
 
Так вот. О телефоне. Как-то раз
Звонок в тиши нечаянно раздался,
И высоко пропел девичий глас:
– Андрюшу можно?
Я тотчас собрался:
 
 
– Я слушаю! – Привет! Не узнаёшь?
Я не узнал, хотя высокий голос
На Светкин был немножечко похож —
Девчёночья беспечность и весёлость.
 
 
Я Свету с Леной во дворе встречал,
Но не заметил, чтоб они