Текст книги "Большие-пребольшие куклотайны!"

И очень внимательно пригляделся к Маше.

– А еще мой папа на вас похож, – сообщила новость Маша, подумав, что такая новость должна быть приятна прапрадедушке.

– Так это лучше некуда, – еще больше обрадовался прапрадедушка, – если и правнук на меня будет похож, когда вырастет. Только ты меня на «вы» не зови. Я же тебе дедушка, пусть и пра-пра. Говори мне «ты». – И спросил: – А сад есть, сохранился? А этот дом?

Только сейчас Маша увидела, что бабушкин дом выглядит совсем как новый, и выкрашен не в голубой, а в зеленый цвет.

– И бабушкин дом – вот он! – сказала Маша. – Только он у нас теперь голубой. И в саду много деревьев. А еще мне бабушка большую-пребольшую яблоню показала. Ее на день рождения ей подарили.

– Посадили! – подсказала Тася. – Прапрадедушка посадил.

– Нет, не подарили, а посадили, – поправилась Маша.

И тут ей стало особенно радостно сообщить прапрадедушке вот что:

– Это ты ее посадил, дедушка Пра-Пра! Она такая огромная стала! Прямо до самого неба! Больше всех других деревьев! И яблоки на ней самые вкусные во всем саду!

И это тоже было настоящей правдой!

– Вот это новости! – изумился прапрадедушка. – С такими новостями тебя прямо Бог послал! Тогда давай и посадим вместе эту яблоню, а то что-то Катя задерживается. Теперь, наверно, до самого вечера с фермы, от своих коров, не придет, хотя сегодня у нее выходной.

– А кто такая Катя? – спросила Маша.

– Получается, что твоя прапрабабушка, – ответил прапрадедушка Петя. – Она – ветеринар, коровий доктор, коров лечит. Ты сможешь эту яблоньку держать? Она не тяжелая пока.

Тут только Маша и заметила, что около небольшой ямы, вырытой в саду, лежит на земле совсем тоненькое деревце с небольшими корешками.

– Только куклу оставь, – сказал прапрадедушка. – Вот сюда ее можешь посадить, чтобы ей всё видно было.

Маша посадила куклу Тасю на полочку-завалинок под окном дома, как уже делала, и Тася стала с большим интересом наблюдать, что происходит.

Яблонька и вправду оказалась не тяжелой. Прапрадедушка Петя показал, как держать ее над ямкой для корней, и Маша держала ее крепко, обеими руками.

– Не тяжело? – спросил он.

– Нет, – успокоила его Маша. – Легче легкого.

– Держи вот так. Прямо и немного выше, – показал дедушка и своими руками поправил деревце в руках праправнучки.

Он сам присел, очень бережно расправил корешки яблоньки, а потом стал осторожно ссыпать в яму лопаткой свежую землю и обкладывать ею корешки. Когда всё было сделано и корешки были устроены под землей, дедушка сказал:

– Теперь отпускай, пусть сама растет долго и счастливо. И побольше яблок приносит.

Рядом с яблонькой он забил в землю колышек и привязал к нему деревце.

– Ты ведь тоже не сразу смогла ходить, сначала за мамину ручку держалась, верно? – сказал дедушка. – Вот и яблоне нужно сперва за что-нибудь держаться.

А потом Маша с прапрадедушкой поливали яблоньку. Много-много воды принесли и вылили, чтобы корни хорошо напитались водой.

– И тебя, когда ты родилась, мама целыми днями молочком кормила, – с улыбкой сказал дедушка.

А уж как кукла Тася улыбалась – прямо до ушей!

Маша столько воды принесла, что очень устала, и у нее даже стали слипаться глаза.

– Дело сделано, – сказал прапрадедушка. – Может, все-таки дождемся Катю и чайку вместе попьем?

– Нет, нет! – прокричала кукла Тася Маше так, чтобы прапрадедушка не услышал. – Нам надолго нельзя отлучаться из дома, а то бабушка будет беспокоиться. Так и скажи прапрадедушке, а еще не забудь сказать спасибо.

Маша так и сделала. И как только она сказала прапрадедушке Пете «до свидания», так сразу они с куклой Тасей исчезли, и Маша увидела, что и она, и кукла Тася лежат в своей кроватке.

Маша прямо выпрыгнула из постели, быстренько надела футболку и юбочку и понеслась с Тасей в сад, посмотреть, что получилось. Яблоня, которую они сажали с прапрадедушкой Петей, стояла огромная и легким взмахом самых верхних веток поздоровалась с Машей.

– Здравствуй, дедушкина яблоня! – радостно прокричала ей Маша. – Какая ты теперь большая!

Подошла бабушка.

– Что это ты за привычку взяла? – немножко недовольно спросила она. – Прямо из постели в сад.

– Бабуля, а мы с дедушкой Пра-Пра-Петей ее вместе посадили! – так же звонко прокричала Маша, как будто бабушка далеко стояла.

Ну, уж так Маша была рада, что не могла сказать тихо.

– Это когда же вы успели? – спросила бабушка, засмеявшись от того, как назвала Маша своего прапрадедушку.

– Скажи, что во сне, – подсказала кукла Тася. – Это ведь тоже правда.

Маша так и сказала, как посоветовала Тася.

– И какой же был прапрадедушка Петя в твоем сне? – поинтересовалась бабушка.

– Высокий такой. На папу похож, – сказала Маша.

– Это правда, – задумчиво сказала бабушка. – Твой папа похож на дедушку.

Она пошла обратно в дом и почему-то не позвала с собой внучку. А Маша стала дальше любоваться яблоней. Маша гладила ее по шершавой коре. Кора была похожа на бабушкину теплую и немного шершавую руку. Маша вспоминала, какой гладкой и нежной была кора той совсем тоненькой яблоньки, которую она держала над ямкой прежде, чем посадить ее.

Тут пришла бабушка и принесла старую фотографию.

– Вот твой прапрадедушка, – сказала она.

Маша посмотрела и помотала головой:

– Нет, тут он уже совсем старый. И в очках. И весь белый. А я видела его совсем без очков и не таким…

– Седым, – подсказала Тася.

Бабушка помолчала немного, а потом сказала:

– Ну, пойдем. Покажешь, каким ты прапрадедушку видела.

Дома бабушка достала из комода старый фотоальбом с синей бархатной обложкой и положила на стол перед Машей.

– Давай-ка покажи, каким ты видела прапрадедушку, – попросила она.

Маша сразу нашла его – прямо на первой, такой жесткой и толстой странице.

– Вот он! Вот какой был прапрадедушка там, в саду! – радостно воскликнула она.

– Надо же! – совсем тихим голосом сказала бабушка. – А я таким дедушку Петю даже не помню. Совсем маленькая была. А когда немного выросла, он уже стал седой и очки носил. Да, внУча, тебе повезло!

– Это Тася меня привела к дедушке Пете! – честно призналась Маша. – Я сама туда дорогу не знала!

Бабушка пододвинула свой стул к Маше и обняла ее. Так они сидели долго и молчали. Маша даже стала удивляться, почему это бабушка так долго ничего не говорит. А потом догадалась.

– Это ты прапрадедушку вспоминаешь, да? – спросила она.

– Да, – ответила бабушка. – И дедушку Петю, и яблоню, когда она еще молодой была. Много чего хорошего вспомнилось. Видишь, и мне Тася помогла. А дедушка Петя, бывало, рассказывал, что эту яблоню ему помогала сажать маленькая девочка. И всегда улыбался. Мы спрашивали, что за девочка, откуда она взялась. А он говорил, что это большая тайна, но однажды я сама это узнаю. Мы думали, что он шутит… Вот я и узнала теперь, что он совсем не шутил, а говорил правду.

Маша и бабушка еще долго так сидели и перелистывали страницы старого фотоальбома. А кукла Тася смотрела на них и тихо улыбалась.

Сказка третья
Невероятно дружное путешествие

А скажите, чем куклы отличаются от людей? Тот, кто не знает кукольных тайн, наверно, засмеется. Вот так: «Ха-ха-ха!!»

– А из чего люди состоят? – наверно, задаст он свой вопрос. – Сами знаете из чего. Из живой материи, а куклы – из материи неживой, искусственной. Мягкое у людей это – мясо, твердое – кости. И если человек поранит палец, то кровь из пальца потечет. А у кукол всё совсем не так. Старинные и самодельные куклы – они же из всяких тряпочек, из ваты… ну, пуговки еще бывают вместо глаз или на одежде. Те куклы, что на заводах делают, – они в основном из пластика и всякой химии. Вот так-то!

Но сами куклы знают, что главное их отличие от людей совсем в другом. В чём? А вот в чём. Люди могут или бодрствовать, или спать. То есть или спать, или не спать. Когда они не спят, то занимаются всякими делами. А когда спят, то занимаются снами. То есть сны занимаются ими, а сами люди лежат в своих постелях и тихо посапывают.

А куклы могут спать, могут не спать, а еще – делать третье, особое, чего люди совсем не умеют. И это третье, кроме спать и бодрствовать, они называют очень простым человеческим словом «бывать». Хотя это «бывать» – такое таинственное, что даже представить себе трудно. Правда, «бывать» куклы могут не всегда, когда хотят, а только тогда, когда их не видит никто из людей. В это время, когда их никто не видит, куклы могут оказываться где угодно. Вообще где угодно и как угодно! Это и называется у них – «бывать».

Вот кукла Тася устроила Маше прогулку в прошлое, к прапрадедушке Пете, но такое путешествие еще не называется «бывать», потому что Тася просто воспользовалась сном Маши и проложила через ее сон волшебную дорожку. А «бывать» – это другое. «Бывать» – это совсем необъятно, безгранично и раздольно.

«Бывать» куклы могут в любом месте – хоть на дне самого глубокого океана, хоть в самой темной грозовой туче, хоть на любой планете или звезде, хоть в любом году или даже веке – в прошлом и будущем. И при этом сразу в нескольких местах и временах одновременно – это им нипочём!

И ничего с ними не сделается, даже если они в горящую печку наведаются или заглянут в зоопарк и прогуляются там в разинутой пасти бегемота…

Кукла Тася решила дать Маше отдохнуть от первых путешествий. А что тогда делать, пока маленькая новая хозяйка спит, ее бабушка в других комнатах или в саду делами занимается, а родители Маши в городе? Надо где-нибудь «бывать» в интересных местах и даже сразу в разных. Конечно, пока Тася хранилась в сундуке, она где только в прошлом не побывала. Но всё одна да одна! Она так соскучилась по хорошей компании! Теперь бы самое время «бывать» с новыми друзьями-подружками, другими куклами Маши. Но в том-то и беда, что Маша уже три дня играла только с Тасей, а с другими куклами ее не знакомила, как будто совсем забыла о них.

Это куклу Тасю очень беспокоило: она не любила, когда ей оказывали уж слишком много внимания, а про других забывали. Ведь те куклы, которые характером подобрее, могут просто расстроиться, а те, которые самолюбивы, могут даже обидеться – себе же на беду, потому что от обид на других куклы быстрее выцветают. Теряют живой цвет.

Кукла Тася подумала и сама решила исправить недостаток – познакомиться с куклами и другими игрушками Маши и предложить им где-нибудь «бывать» за компанию.

На старом, большом-пребольшом кресле сидел мишка. Он сам был таким большим-пребольшим, что занимал почти всё кресло. В просторной комнате он сразу бросался в глаза, откуда ни посмотри. И при этом он явно старался не привлекать к себе особого внимания и собой не хвалился, что он такой большой – сразу было видно, что мишка хороший.

А на окне, точнее на подоконнике, сидела очень красивая куколка, одетая в зеленое платьице, очень похожая на людей, точнее на совсем взрослую женщину, но очень уж худенькая – одним пальчиком обнять можно!

И еще эта кукла почему-то сразу показалась Тасе самолюбивой и не особенно доброй и веселой, хотя и улыбалась. Но улыбалась как-то холодно, – так улыбаются взрослые, когда им очень не хочется с кем-нибудь дружить, но надо проявлять вежливость и, как говорится, «уметь себя вести». Поэтому Тася решила начать свое знакомство с мишки.

И вот пока Маша спала после обеда, Тася подошла к мишке.

– Здравствуй, мишка! Тебя как зовут? – спросила она.

– А так и зовут, – добродушно, хотя немного лениво ответил мишка. – Мишка. Я – мишка Мишка! Легко запомнить, да?

– Легче некуда, мишка Мишка, – весело сказала Тася. – Мне нравится. Хорошее имя.

– Ну, прямо такое всё из себя оригинальное! – сказала на окне красивенькая куколка-худышка, хотя говорили не с ней, и хмыкнула.

Она сказала это заносчиво и высокомерно, то есть с высоты своего величия, которое было не очень высоким: подумаешь, подоконник! Не с верхушки же высокого дерева…

– А ты на свое имя посмотри! – огрызнулся мишка Мишка. – «Гаврилка» какая-то! А как тебя Маша издалека зовет, слышала? Получается «Гав-Гав»! Как собачку дразнит!

Он отвечал весело, но всё же немножко злорадно.

– От лохматого «гаврилки» слышу! – в ту же секунду откликнулась красивенькая куколка и добавила: – «Медведь – пора бы похудеть!»

Видно было, что себя показывать, выставляться и ссориться она умела лучше всего.

«Ой-ой! Вот это да! – подумала Тася. – Какой у Маши непорядок. А она, наверно, и не знает. Как бы всё исправить? Как бы их подружить?»

– А меня Тася зовут, – громко сказала Тася и так сразу отвлекла мишку и куколку от их перепалки. – И как вам мое имя?

– Нормальное, – как обычный мальчишка, а не мишка, сказал мишка Мишка и все-таки добавил огонька в ссору-перебранку с красивенькой: – Получше, чем у этой хвастливой «гаврилки».

– Что ты ехидничаешь, Мишка? – сделала сердитый вид Тася; именно «сделала» для нужного дела, потому что по-настоящему она сердиться не умела. – Я даже не знаю ее имени. А что ты будешь делать, если оно мне вдруг понравится больше, чем твое? Я же не виновата буду в том, что оно понравится. Оно же само понравится, не я же его буду нравить, хотя так не говорят.

Мишка Мишка немного растерялся и стал думать, а кукла Тася воспользовалась этим, чтобы подойти к красивенькой кукле, сидевшей на подоконнике.

– А можно узнать, как тебя зовут? – спросила она, глядя на красивенькую с пола, то есть снизу вверх.

– Габи – вот как! – ответила та, глядя на Тасю сверху вниз. – А по-взрослому Габриэлла.

Правда, вот так – сверху вниз – она всегда на всех смотрела, даже когда оказывалась вовсе не выше.

Тася удивилась:

– Ой, как странно! – удивилась Тася. – Я такого имени даже никогда не слышала.

– А мне даже очень странно, что ты меня не знаешь, – с вежливой улыбкой, но очень холодным взрослым голосом ответила та. – Ты, наверно, из какой-нибудь глуши. Меня весь мир знает, меня все любят. Я – самая знаменитая кукла во всем мире!

– Ну, насчет того, что все тебя любят, это ты раздула! – весело усмехнулся в кресле мишка Мишка. – Многим ты уже глаза намозолила! Тебя так много стало по всему миру, прямо как манной каши в большой-пребольшой кастрюле. Или вон как сорняков в саду!

«Ну, вот опять!» – с грустью вздохнула про себя Тася.

– А что, имя звонкое, – сказала она. – Имя как раз мне нравится.

– Слышал, увалень нечёсаный? – крикнула красивенькая мишке Мишке (напомним, что куклы умеют переговариваться и даже кричать так, что их никто, кроме них самих, не слышит, поэтому Маша, хоть и спала совсем неподалеку, не проснулась).

И посмотрев на Тасю сверху вниз, красивенькая кукла сказала уже не так заносчиво, как раньше:

– Твое – тоже ничего. Тася. Модное имя. Красивое. Только вот сама ты какая-то немодная. А что, ты правда из глуши?

– Не знаю, из глуши или нет, – отвечала Тася, ничуть не обижаясь, потому что обижаться она тоже не умела. – И где у вас тут теперь глушь, я пока еще не разобрала. И какие тут у вас моды, тоже ничего не знаю, потому что я много лет в сундуке лежала и бывала в других, прошлых временах, потому что они мне нравятся и мне там всё понятно. Я тебе в бабушки гожусь. Или в прабабушки.

– Вот и непонятно, почему это Маша только с тобой теперь возится и носится, – хмыкнула красивенькая с подоконника, она не знала даже, что такое прабабушка. – Чем ты ей только угодила, не пойму. Вот, к примеру, я. Я красивая. Я всем пример, какой надо быть, как себя холить и лелеять и какую модную одежду надевать так, чтобы и настоящие девочки хотели стать такими же красивыми. А у тебя даже лица настоящего, как у людей, нет. И что Маша в тебе нашла, ума не приложу.

– Было бы что прикладывать, – первым откликнулся опять мишка Мишка, а не Тася.

«Кое-чего она и правда не понимает, – с грустью, а не с обидой подумала Тася. – Как бы ей объяснить, чтобы она к этому свой ум смогла приложить и он, этот ум, не отвалился бы сразу?»

– Знаешь, Габи, наверно, то, что у меня лицо такое простое и не совершенное, как у тебя, это как раз Маше и нравится, – тихо сказала она. – Когда Маше весело, она видит, что и мне весело вместе с ней. А когда ей грустно, мы можем вместе и погрустить немного. А вот если Маша ударится коленкой, то в моей несовершенной улыбке сразу увидит, что я ее подбадриваю и успокаиваю. Я такая, как Маше захочется, а ты, Габи, наверно, такая, какой только и можешь быть. У тебя, Габи, лицо очень красивое, но – ты только не обижайся! – оно у тебя как будто одинаковое на все случаи жизни. Ты не обиделась?

– А чего обижаться? – хмыкнула красивенькая. – Ты же сама сказала, что я совершенная.

– Вот-вот! – опять не сдержался мишка Мишка, хотя на вид был очень ленив, приветлив и спокоен. – Ты, Гавриленция, если и улыбаешься, то только холодно и хвастливо: мол, «подумаешь, коленка, вот мне больно не бывает, я коленок не разбиваю – лучше смотри на меня, какая я идеальная и вся из себя безукоризненная!».

Удивительно, но Габи вовсе не обиделась на Мишку за эти слова, хотя Тасе было ясно, что они обидные. Габи услышала в этих словах похвалу, а не злорадство. Взрослые такую похвалу называют непонятным словом «комплимент».

– Вот и смотри на меня, раз я идеальная и коленок никогда не разбиваю, – очень довольная, ответила она. – Сам же сказал: смотри.

– Слышала, Тася, как она свой ум идеально и красиво прикладывает? – не подавая виду, очень серьезно сказал мишка Мишка.

Тут Тася спохватилась: в этой игрушечной грызне она даже совсем забыла, какое путешествие хотела предложить всем для начала общей дружбы.

– Знаете что! – воскликнула она. – А давайте лучше не ругаться, а бывать!

– А как это – «бывать»? – удивилась Габи, хотя с холодной улыбкой не рассталась, потому что ей такую сделали на большой фабрике раз и навсегда и она к ней очень привыкла.

– Видала, Тася! Она даже не знает, что такое «бывать»! – снова подхватил мишка Мишка. – Их там, на заводе, по миллиону в день таких вот совершенных и красивых люди делают и думают, что им, этим куклам, больше ничего не надо. Скукота! Тоска да и только!

– Это правда, что ты не умеешь «бывать»? – очень огорчилась Тася, чуть не сказав «все куклы умеют, а ты нет».

– А мне и так хорошо, у меня всё и так есть, мне никуда не надо, мне всё приносят, – быстро проговорила красивенькая кукла.

– Точно, скукота и тоска! – снова вклинился в разговор мишка Мишка: он был хороший, но, правда, нечёсаный и немного невоспитанный.

– Но это же так интересно и красиво – «бывать»! – сказала Тася, еще больше огорчаясь за Габи.

– Я слышала, но думаю, что всё это сказки, – сказала Габи. – Таких чудес не бывает.

На удивление, мишка Мишка только хмыкнул на это, а не разразился новой ехидной шуткой.

– А давай я попробую тебя научить, а ты сама посмотришь, бывают такие чудеса или нет, – предложила Тася. – Это нетрудно. Для начала нужно поучиться воображать какое-нибудь место, которое ты хорошо знаешь и какое тебе нравится. Может, не сразу получится, но если будешь стараться, то сумеешь там бывать. И это только начало.

– Ага! Я думаю, она может только в каких-нибудь новых платьях бывать, – не замедлил мишка Мишка. – Подумала – и прямо попала в какую-нибудь красивую и дорогую тряпку! И больше никуда. А куда ей еще? Главное, чтобы не наизнанку попасть и не задом наперед. Ха-ха-ха!

– А что, правда этому можно научиться? – восхитилась Габи. – Тогда скорей научите меня!

– Ты, Мишка, лучше не издевайся зря, а помоги – больше толку от тебя будет, – пожурила Тася Мишку. – Вот скажи, какое место тебе больше всего нравится?

– Вообще-то всем бурым медведям – таким, как я, – отвечал мишка Мишка, – нравится густой лес и малина в нем. А мне почему-то нравится больше всего там, где живут белые медведи. Наверно, со мной всё перепутали, когда делали: шкуру от бурого медведя дали, а сердце от белого. Но уж не знаю, понравится ли вам в тех местах. Там никаких деревьев и цветов нет. Но там так красиво!

– Ну, вот и покажи нам, как красиво, а то мы пока еще не знаем, как! – твердо сказала Тася и прямо скомандовала мишке Мишке: – Ну-ка зажмурься и покажи!

Мишка зажмурился изо всех сил. И тут же всё вокруг превратилось в разноцветный ветер и даже вихрь.

– Пошли, Габи! Там что-то очень-преочень интересное, – сказала Тася и, не дожидаясь ответа удивленной куклы, подпрыгнула в разноцветном ветре так, что ее сарафан раздулся куполом. Она схватила Габи за ее тонкую ручку и потянула за собой.

И вот через одно мгновение все трое очутились на необъятном ледяном просторе. Простор весь искрился драгоценными камушками – льдинками и снежинками – и переливался всеми цветами радуги, потому что над ним в небе так же переливалось чудесное многоцветное сияние, похожее на легчайшую прозрачную занавесь. Белые льды, как бескрайнее зеркало, отражали этот небесный праздник.

– Ой, что это?! – воскликнула кукла Тася.

– Это настоящее северное сияние, – ответил мишка Мишка. – Ну как?

– Правда, красиво? – спросила Тася притихшую Габи.

– Ой да, такой красоты я в жизни не видела! – призналась та.

Она как будто растеряла всю свою кичливость в такой красоте.

– Только тут очень холодно, – тихим голосом сказала Габи. – Я так долго не выдержу. Я свою белую шубку не взяла. А так хочется еще полюбоваться.

Ее ведь сделали очень похожей на живых людей, потому ей, как настоящим людям, могло быть жарко или холодно. А раз жарко или холодно, то можно было думать о всякой модной одежде для разной погоды. Уж такие эти куклы Габи привередливые!

– А ты, Гавриленция, давай к моему пузу прижмись, а я тебя обниму, – вдруг очень миролюбиво, очень по-дружески предложил мишка Мишка. – И ты сможешь любоваться вместе с нами, сколько тебе будет угодно! У меня тут знаешь как тепло – в моей шерстяной шубе. Моя шуба – это праздник, который всегда со мной. Ты, Тася, давай, тоже ко мне сюда забирайся. Я большой, в моей шубе места всем хватит! Будем все вместе, дружной кучей любоваться северным сиянием. Так будет куда веселее.

Кукле Тасе холодно не было. Она, в отличие от Габи, была сделана из теплого вещества мира – из материи, которую делают из растений. А те растения когда-то грелись под солнцем и впитали его тепло.

Тасе не было холодно, и она могла не греться на мишкином шерстяном пузе, но ведь если начнешь греться по дружбе, в хорошей компании, то будет по-настоящему тепло и радостно не только в теле, но и в душе.

– Пошли, Габи! – позвала Тася куклу, которая чудесным образом посреди холода и вечных льдов Севера позабыла свою собственную холодность.

И вот они обе прижались к мягкому, уютному и такому шерстяному пузу Мишки. Так прижались, что теплее некуда! А Мишка обнял их большими, могучими, но тоже такими мягкими и уютными лапами.

– Ой, как стало тепло! – обрадовалась Габи. – Спасибо, Мишка! Ты добрый!

– Ты тоже ничего, – смущенно пробурчал Мишка.

«Ну вот, наконец-то! – радостно подумала кукла Тася. – Теперь они, может, и подружатся. И мы будем весело бывать, где угодно!»

И они все втроем стали любоваться чудесным северным сиянием. Оно так и разливалось разноцветными реками по небесам.

– Ой, как красиво! – то и дело восклицала кукла Габи.

А Мишка только сопел, радуясь тому, что поделился с другими такой чудесной красотой, и всем она, эта красота, как и ему самому, тоже очень нравится.

И это было только первое путешествие. О другом, непростом и даже опасном, мы узнаем в следующей сказке про куклу Тасю.