Текст книги "Шах нефтяному королю"

Согласно сделанным его помощниками прикидкам, ОАО «Западно-Сибирский нефтяной альянс», вкупе с разрабатываемыми компанией месторождениями, «стоит» не менее полумиллиарда долларов.

Минус пятьдесят миллионов баксов взятого Русланом Хорхоевым кредита и еще те примерно двадцать миллионов, которые он смог скачать из собственных активов и которые, очевидно, уже потратил на какие-то свои секретные проекты.

Остальное же, при удачном раскладе, учитывая то обстоятельство, что в столичном банке, где сейчас заложен хорхоевский «пакет», заправляют его, Бориса, люди, ляжет, за вычетом сопутствующих такого рода операциям расходов, в его карман.

– Поступим следующим образом, Аркадий, – сказал он курирующему этот «проект» помощнику. – Я тут пообещал Бекмарсу переговорить с нашими банкирами по поводу пролонгации… Надо действительно прояснить для них этот вопрос. Если появятся ходоки от Хорхоевых, давать им отлуп по всем пунктам. Но не в лоб, а вежливо заволынить это дело…

– А если начнутся наезды на московских банкиров?

Олигарх скептически покачал головой.

– Сомневаюсь, что они на это пойдут. Это же «ручные», московские чечены. Руслан, конечно, мог бы что-нибудь организовать, но он уже в могиле… Толковый был мужик, царствие ему небесное… Сейчас могу признаться, что и я у него кое-чему в свое время научился. М-да… У них какие-то разборки были в семье. Ты, Аркаша, наведи справки, это может нам тоже пригодиться.

– Мы уже работаем над этим, – кивнул тот. – Как только обобщу информацию, сразу же положу докладную вам на стол.

– Вот что еще ты должен выяснить, Аркадий… Мне важно в точности знать, что за проект раскручивал Хорхоев в Южной Сибири. Ты уже послал нашего человека в Кызыл?

– Да, все сделал, как вы велели.

– Какие-то новости о судьбе заместителя Руслана, который занимался в последнее время «южносибирским проектом», есть?

– Нет, он по-прежнему числится в «без вести». Он, конечно, был в курсе многих дел Руслана. Есть подозрение, что его исчезновение организовали Бекмарс и Ильдас. Я даже не исключаю, что Рассадина сейчас нет в живых.

– Наверное, ничего важного он им не смог сообщить. Иначе они не бегали бы как ошпаренные в поисках заныканных их старшим братом денежек…

Как это часто с ним случалось, магнат почувствовал волну вдохновения.

В его глазах появился блеск, лицо стало почти одухотворенным, как у талантливого композитора, который слышит внутри себя чарующие звуки не рожденной еще мелодии. В такие мгновения в его организме бурлила могучая жизненная энергия, порой обильно выплескивающаяся наружу. И этой энергии вполне хватало на то, чтобы заряжать собственным магнетизмом ближнее окружение…

– Слушай еще, что скажу, Аркадий, – слова вылетали из него с такой скоростью, что он едва успевал их выговаривать. – Руслан много лет собирал материал на разных людей… Ну ты понимаешь, да? На меня, конечно, он тоже компру приличную собрал. Я всегда старался быть осторожным, но случались такие обстоятельства, что не всегда это удавалось… В принципе, меня и так уже дерьмом всего измазали, но у Руслана на меня, учитывая стаж нашего знакомства и его умение копить компру, подсобралась, вероятно, целая бочка нечистот…

– Если бы Хорхоевы нашли эти материалы, то Бекмарс, как минимум, намекнул бы на их существование, – заметил сообразительный помощник. – Я понял вас. Будем искать также хорхоевский «черный архив»… Кроме того, заканчиваем пробивать финансовую цепочку, чтобы узнать судьбу взятого Русланом кредита. В поле нашего зрения попались кое-какие люди, мы пока наблюдаем за ними, но скоро займемся ими конкретно. Я дал соответствующее поручение нашей московской конторе «Алгоритм», там есть опытные спецы по Кавказу и сопутствующим направлениям, они уже активно включились в работу.

– Ну что ж, все по делу, – одобрительно заметил олигарх. – Гм…

Руслан, если он только способен слышать меня на том свете, сейчас, наверное, в своем гробу перевернулся от бессильной злости…

Коротко переговорив с сыном по телефону, Искирхан Хорхоев передал трубку своему младшему, после чего опустился в кресло и вновь стал перебирать отшлифованные пальцами янтарные четки. Это был рослый, сухой, костистый, все еще крепкий, несмотря на преклонный возраст, старик. Его суровое лицо, по-своему красивое даже на девятом десятке, не выражало ровным счетом ничего, как и выцветшие от времени глаза.

Младший сын Ильдас, которому недавно исполнилось сорок два, держал трубку левой рукой; на правой вот уже несколько лет недоставало двух пальцев, большого и указательного.

Он отвечал брату, звонившему из Парижа, скупыми отрывистыми фразами.

Хотя они и разговаривали по-вайнахски, их разговор мог попасть в чужие уши, поэтому изъясняться приходилось обиняками… У Бекмарса, как водится, были две новости, плохая и хорошая. Плохая заключалась в том, что Борис, это стало ясно уже по ходу встречи, не собирается помогать в непростой ситуации, вина за возникновение которой целиком ложится на Руслана. Хорошая же новость состояла в том – Ильдас, впрочем, был уже в курсе, потому что весть эта пришла по его каналам, – что появился еще один кончик, потянув за который, им, возможно, удастся распутать созданный их старшим братом клубок серьезных проблем.

– Отец, я буду собираться в дорогу, – сказал Ильдас, закончив переговоры с братом. – Появился шанс вернуть наши деньги.

– Ты пропустишь вечернею молитву, Ильдас.

– Теперь я знаю, у кого наши деньги. – На лице Ильдаса промелькнула недобрая усмешка. – И я верну их, вырву, если понадобится, чего бы мне это ни стоило…

Глава 5

Ближе к вечеру на погранпереходе Нижний Ларс скопилась трехкилометровая очередь машин. Возможно, она была даже более протяженной, эта очередь, потому что ее хвост постепенно удлинялся, теряясь где-то в темном прохладном зеве нового тоннеля, открытого сравнительно недавно на этом участке Транскавказской магистрали.

Переход был временно закрыт. Но не по вине местных пограничников, поскольку те никаких препон к проезду не чинили. Запрет исходил от их российских коллег. Во всяком случае, именно такие слухи циркулировали среди застрявших в этой очереди людей – некоторые из них торчали в «предбаннике» погранзоны с шести часов утра.

С российской стороны периодически доносились скраденные расстоянием отголоски стрельбы. Последний раз Протасов слышал эти тревожные звуки в два пополудни. Судя по всему, постреливали на осетино-ингушской границе, до которой отсюда было не так уж далеко. Но, учитывая необычайные свойства акустики в горах, эпицентр перестрелки мог находиться еще дальше, где-то в районе Дарьяльского ущелья, километрах в двадцати на северо-восток.

Какое-то время Протасов пытался дремать на заднем сиденье автобуса «Неоплан». Но в салоне было очень душно, хотя все двери и люки были распахнуты. Когда он вышел наружу, то увидел возвращающегося к автобусу одного из двух водителей, обслуживающих маршрут «Тбилиси – Владикавказ».

– Есть какие-нибудь новости? – поинтересовался он у шофера. – Когда откроют переход?

– Вах! – тот в сердцах махнул рукой. – Ты же слышал, генацвале, стреляют…

– Да уже часа три как не слышно стрельбы. И постреливают, сдается мне, не в районе магистрали, а гораздо восточнее… Часто здесь такое бывает?

– Раньше было часто, а сейчас уже нэ-эт, – пожал плечами водитель. – В восемь вечера у русских пересменка, может, новая смэ-эна а-аткроет границу… А если нэт, та-агда придется ночевать здэсь да-а утра.

Кивком поблагодарив водителя за эту в общем-то неутешительную информацию, Протасов прогулялся к единственному здесь туалету, где ему даже пришлось постоять в очереди… Магистраль в этом месте расширялась, образовывая непосредственно перед погранпереходом и таможенным терминалом довольно просторную площадку, которая сейчас, впрочем, была запружена автомобильным транспортом. Насколько можно было разобраться, здесь существовали две очереди: основная, состоящая из простых смертных, и «льготная». Последняя тоже состояла из двух «рукавов»: в одном ряду застыл транспорт, имеющий легальное право на первоочередной проезд, вроде их автобуса, в другом насчитывалось десятка два крутых тачек, чьи владельцы, судя по всему, не привыкли париться в общей очереди.

Протасов достал из нагрудного кармана пачку «Кэмэла», чуть размял в пальцах сигарету, закурил. Однажды, в подростковую пору, он уже проделывал с родителями такой путь, только в обратном направлении, из Владикавказа (в ту пору Орджоникидзе) в Казбеги. Расстояние здесь небольшое, километров около семидесяти пяти. Они тоже ехали в рейсовом автобусе, и дорога у них заняла, кажется, не более полутора часов… А теперь по этим величественным местам проходит граница, так легко и просто, как раньше, не проедешь, а тут еще где-то по окрестным ущельям мелкими группами шныряют люди в камуфляже и с «калашами»…

Александр криво усмехнулся. Казалось бы, политики давно перекроили карту великой страны, и к нынешнему времени все должно было бы устаканиться… Но неудобства, принесенные этим внезапным и болезненным разделением, не только сохраняются, но и приумножаются, от чего страдают прежде всего простые граждане.

В этот момент его внимание привлекла какая-то возня, затеявшаяся на площадке перед въездом в зону таможенного досмотра. Впереди стояли три большегрузных автомобиля марки «Вольво», и именно к ним, отчаянно маневрируя и будоража окрестные горные склоны резкими требовательными сигналами, протискивалось сразу несколько легковых автомобилей.

Протасов, решивший ради скуки понаблюдать за этой публикой, уже в самом скором времени был вознагражден за свое любопытство… Из массивного «Лэнд-Круизера» перламутрово-зеленого окраса, вклинившегося таки в «блатную» очередь, выбрался наружу рослый смуглолицый мужчина лет тридцати с небольшим. Ба… Да это же старый знакомый, тот самый «старший», с кем ему довелось общаться в урочище не далее, как вчера… С другой стороны джипа, с кресла водителя, выбрался на свежий воздух знакомый Протасову по тем же событиям кахетинец. Но на этот раз он был одет не в камуфляж, а в цивильные темные брюки и рубашку с коротким рукавом.

Дальше – больше… Пока эти двое, на манер профессиональных бодигардов, просеивали глазами округу – взгляд «старшего» на секунду-другую задержался на стоявшем шагах в двадцати от них Александре, – из другого джипа, вишневого цвета «Шевроле-Блэйзер», показался рыжий англосакс, вслед за которым из той же машины выбрался еще один дюжий детина, судя по облику, его соотечественник.

И наконец, открылась дверца «Лэнд-Круизера»…

Увидев, кто выбрался с заднего сиденья джипа, Протасов удивленно почесал в затылке: «Ну и дела…» Это была та самая молодая женщина, что купалась в струях водопада, – из-за нее он сутки с лишним назад пережил несколько довольно неприятных моментов. Она была одета в брюки и блузку темных тонов, а в ее светлых пышных волосах, туго стянутых на затылке, как и там, на берегу озерца, красовался черный бант. М-да… Судя по всему, эта дамочка действительно большая «шишка», если такое слово применимо к молоденькой симпатичной женщине…

Эта мысль тут же получила свое подтверждение. Едва из серебристого «Опеля», припарковавшегося рядышком с двумя джипами, выбралась пара кавказцев – эти, кажется, грузины, – одному из которых, одетому в темные брюки и светлый пиджак, было под сорок, она тут же решительно направилась к этим типам. К ней присоединился «старший»… О чем они разговаривали, Протасов специально не прислушивался, но поскольку базарили они довольно громко, то он услышал бы их, вероятно, даже если бы перекуривал возле своего автобуса.

Судя по всему, дамочка была очень не в духе. Разговор шел на повышенных тонах, причем солировала именно она. Периодически она показывала в сторону российского погранперехода, очевидно, недовольная тем, что в данный момент происходит по другую сторону границы. Грузин в светлом пиджаке пытался, кажется, в чем-то оправдаться. Девушка временами соскакивала с русского на английский, который грузины, сдается, не понимали… Ее русский был правильным, литературным, как у школьной училки. Английский тоже был превосходен, но вот фразы, что она произносила… Ругалась она настолько виртуозно, что ей мог бы позавидовать старина Мак-Кормик, шотландец по месту рождения и капрал по званию, который достигал подобных лингвистических высот лишь после того, как накачивался пивом по самую макушку в полковом «фуайе»…

Впрочем, какое ему дело до всех этих людей, включая сюда юную леди, которая не боится крыть матом, пусть даже на инглише, довольно крутых с виду мужиков? Его личные планы остаются прежними: добраться до Владикавказа – с учетом непредвиденной задержки, придется переночевать в местной гостинице, – купить там билет на самолет, а уже от Москвы до Коломны, где проживает его родная тетка, папина старшая сестра, буквально рукой подать…

Ожидание явно затягивалось. Протасов выкурил еще одну сигарету. Затем купил у местных подростков, которые приторговывают здесь разной мелочовкой, пятилитровую бутыль воды – день был жарким, вспотел, захотелось ополоснуться. Достал из сумки пакет с чистой рубашкой и направился к поросшей кустарником обочине магистрали.

Он снял рубашку, переложив сигареты и зажигалку в задний карман брюк.

Отвинтил пробку и собрался уж было плеснуть воды в подставленную ковшиком ладонь, как вдруг услышал позади себя чей-то голос:

– Давайте я вам помогу.

Протасов удивленно обернулся. Перед ним стояла не кто иная, как «юная леди». А шагах в десяти от них обнаружился «старший» – этот человек стоял вполоборота к ним и, казалось, даже не смотрел в их сторону.

– Что?

– Давайте, говорю, полью вам, – на удивление спокойно и буднично, будто они были знакомы уже тысячу лет, произнесла девушка. – Одному вам неловко управляться.

– Да уж, – смущенно крякнул Протасов. – Действительно, неловко…

После секундного колебания он все же передал девушке пластиковую канистру с водой. Та, наклоняя посудину, плеснула в его подставленные ладони… Когда в емкости осталось воды лишь на донышке, она передала ее мужчине:

– Полейте мне, пожалуйста, на руки… Безобразие, во всей округе нет приличной туалетной комнаты…

Протасов невольно усмехнулся про себя. Если бы эта странная особа побывала в некоторых из тех мест, где доводилось бывать ему, к примеру, в центрально-африканских джунглях, она бы сейчас не стала жаловаться на отсутствие «удобств».

– Спасибо, достаточно, – сказала девушка, легонько встряхнув в воздухе мокрыми ладошками. – У вас найдется носовой платок?

К счастью, вместе с ненадеванной рубашкой он прихватил с собой и чистый платок. Пока девушка вытирала руки платком, одновременно ненавязчиво разглядывая обнаженного по пояс мужчину, – впрочем, ее, кажется, заинтересовала не обнаженная натура, а пара «жетонов», болтавшихся на тонком кожаном шнуре, – Протасов раскрыл магазинную упаковку и мигом облачился в новую рубашку. Затем сунул старую, которой он воспользовался в качестве полотенца, в пакет. Жестом подозвал одного из пацанов, крутившегося невдалеке, передал ему пакет и пустую посудину, присовокупив к ним местную купюру, эквивалентную примерно одному баксу, так же молча указал ему на большие мусорные баки…

– Экий вы неэкономный, – заметила девушка, возвращая ему носовой платок. – Видела бы это ваша жена, она бы вас отругала.

– Хорошо, что у меня ее нет, – усмехнулся Протасов. – Иначе мне пришлось бы постоянно выслушивать ее нотации.

Признаться, он сейчас сам себе поражался… Беседует с этой «юной леди» как ни в чем не бывало, хотя они даже не знакомы. А она и вправду красива: большие лучистые глаза – они у нее карие, с длинными пушистыми ресницами, – нежный овал лица в сочетании с высокими славянскими скулами, в то же время нос с легкой горбинкой, причем эта деталь нисколько ее не портит, а, наоборот, придает дополнительный шарм… Но что-то было в ней такое, из-за чего язык не поворачивался назвать ее «куколкой», эта красотка, определенно, способна, подобно дикой кошке, выпустить свои острые коготки…

Что же касается фигурки, то с этим у девушки полный порядок – Протасов имел возможность убедиться в этом воочию.

– Послушайте… – девушка бросила на него задумчивый взгляд. – А вот те «жетоны», что висят у вас на шнурке… Вы военный, да?

– Гм… В какой-то степени.

– Не поняла.

– Ну… Скажем так: я был на военной службе.

– А сейчас?

Протасов неопределенно пожал плечами.

– Сейчас вроде как на пенсии.

– На пенсии? – она удивленно вскинула брови. – Так рано? Вы же еще совсем молодой!

– Да насчет пенсии это я так, в шутку… Даже не знаю, как обозначить свой нынешний статус. Наверное, так: «временно безработный».

– Опять шутите? – Она улыбнулась краешком сочных губ, едва тронутых помадой. – Кстати, меня зовут Тамара. «Я уже знаю, как тебя зовут, дорогуша, – подумал Протасов. – Благодаря твоим головорезам…» – А меня – Александр.

Он осторожно пожал протянутую девушкой ладошку, вновь уловив исходящий от нее летучий аромат дорогих духов.

– Признайтесь, это вы были там… у озера?

– Да, – вздохнул Протасов. – Это был я.

Он ожидал, что она примется выговаривать ему, как, мол, не стыдно подглядывать за купающейся девушкой, схоронившись в кустах…

Что-нибудь примерно в таком духе. Но она сказала другое.

– Я должна извиниться перед вами, Александр. За то безобразие, что учинили мои сотрудники…

– Не стоит извиняться, – Протасов махнул рукой. – Пустяки… Я и сам хотел попросить у вас прощения. Хотя, если честно, я не ожидал увидеть кого-либо у того озерца.

– Будем считать, что произошло легкое недоразумение, – подытожила она сказанное. – Кстати, как вам это нравится?

Александр сначала не понял, что она имеет в виду. Промелькнула даже дикая мысль, что девушка хочет узнать, какое впечатление он получил от созерцания ее почти обнаженного тела. Но это было, конечно, не так:

Тамара имела в виду бардак на границе.

– Вот я вас и подловила! – затем торжествующе сказала она. – У вас легкий акцент… Нет, нет, с языком у вас полный порядок! Просто у меня очень хороший слух… У вас иногда проскакивает грассирующее «р-р-р»… Должно быть, вы хорошо знаете французский?

– А вы английский, надо полагать? – вопросом на вопрос ответил Протасов. – У меня ведь тоже неплохой слух.

Она улыбнулась.

– Вот что, Александр… Вы, кажется, курите, да? У вас найдется для меня сигарета?

Протасов тут же полез в карман. – «Кэмэл», наверное, будут слишком крепкие для вас, – сказал он. – Вообще-то я привык к марке «Голуаз», но здесь их достать невозможно.

Тамара украдкой обернулась на Бадуева, который все это время держался поблизости от них.

– Александр, давайте отойдем чуть в сторонку. Если Ахмад увидит, что я курю, он будет меня потом сильно ругать…

Пройдя расстояние в полсотни шагов, они остановились там, где начинался склон, вначале пологий, поросший кустарником, затем почти обрывистый. Здесь было оборудовано некое подобие смотровой площадки – даже поручни имелись, дабы обезопасить любопытствующих от возможного падения, – откуда открывался прекрасный вид на ущелье.

Тамара, сделав пару затяжек «за компанию», выбросила сигарету в металлическую урну. Какое-то время они стояли молча, любуясь закатными красками, затем, совершенно неожиданно для Протасова, она вдруг заговорила, причем в голосе ее чувствовались какие-то отстраненные интонации:

– Синие горы Кавказа, приветствую вас! Вы взлелеяли детство мое; вы носили меня на своих одичалых хребтах, облаками меня одевали, вы к небу меня приучили, и я с той поры все мечтаю об вас да о небе.

Престолы природы, с которых как дым улетают громовые тучи, кто раз лишь на ваших вершинах творцу молился, тот жизнь презирает, хотя в то мгновение гордился он ею!..

Когда она замолчала, Протасов бросил на нее удивленный взгляд.

– Впервые слышу, чтобы кто-то цитировал именно этот фрагмент…

Признаться, вы меня удивили, Тамара.

На этот раз уже девушка вскинула брови.

– Вы хотите сказать, что вам известен автор этих строк?

– Конечно. Лермонтов Михаил Юрьевич.

– Гм… Вы тоже меня… удивили. Скажите, вам нравится поэзия Лермонтова?

Протасов про себя усмехнулся. Творчество Лермонтова обожали его родители, они постарались привить эту любовь и своему отпрыску. К тому же матушка была школьной учительницей, преподавала русскую литературу. А когда отца перевели в ЗАКВО (Закавказский военный округ) и они жили некоторое время в Абхазии, на базе в Гудауте, она еще и заведовала библиотекой в военгородке.

Впрочем, он не стал вдаваться в такие биографические тонкости, а предпочел ответить коротко:

– Да.

– И вы можете что-нибудь прочесть? – В словах Тамары просковозило легкое недоверие. – Вот так, по памяти?

– Гм… Собственно, почему бы и нет?

Порывшись немного в памяти, он нашел подходящий случаю «кусок». И тут же, улыбнувшись, принялся декламировать:

 
В глубокой теснине Дарьяла,
Где роется Терек во мгле,
Старинная башня стояла,
Чернея на черной скале.
 
 
В той башне высокой и тесной
Царица Тамара жила:
Прекрасна, как ангел небесный…
 

В этом месте он замялся, но девушка, поняв причину этой заминки, тут же подхватила:

 
– …Как демон коварна и зла.
 

Рассмеявшись, она погрозила Протасову пальчиком:

– Это был намек, Александр, да? Но ведь вы меня совершенно не знаете… Прочтите еще что-нибудь. «Да я хоть до утра могу наизусть читать Лермонтова, – подумал Протасов. – Особенно в такой прекрасной компании…»

 
Спеша на север из далека,
Из теплых и чужих сторон,
Тебе, Казбек, о страж Востока,
Принес я, странник, свой поклон…
 

Он неожиданно оборвал себя, раздумав читать стихотворение дальше.

Слишком много в его собственной судьбе было схожего с тем, что описано некогда гениальным лермонтовским пером… К тому же «вечер поэзии», кажется, подошел к концу, как и приятное общение с красивой девушкой.

– Тамара, нам пора возвращаться к машине, – сказал подошедший к ним Ахмад. – Скоро для нас откроют границу. «Ну вот и все, – вздохнул про себя Протасов. – Сейчас она уйдет, и я больше никогда ее не увижу…» – Одну секунду, Ахмад. – Сказав это, Тамара посмотрела на своего нового знакомого. – Александр, вы куда путь держите? Наверное, во Владикавказ?

Протасов молча кивнул.

– Почему бы вам в таком разе не поехать с нами? Места у нас много, еще один пассажир нам не помешает… Определенно, мы можем подбросить вас к месту.

Заметив, что Протасов колеблется, она сказала:

– Для нас делают эксклюзивный «коридор», остальные же будут стоять здесь, вероятно, до утра… Вам что, охота тут ночевать? Кстати, где ваш багаж?

Протасов покосился на чеченца, который слушал их разговор с невозмутимым видом.

– Боюсь, ваши спутники будут против.

На что Тамара, тоже посмотрев на Ахмада и улыбнувшись, сказала:

– Ну что вы… Они очень милые люди и будут рады вашей компании.