Текст книги "Концлагерь мыслей"

Концлагерь мыслей
Сергей Согрин

Все, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости.

Книга Екклесиаста, Глава 9, стих 10

Зачерпни воду, и луна будет в твоей руке. Прикоснись к цветам, и их аромат пропитает твою одежду.

Чаньское изречение

Корректор Марьяна Куприянова

Дизайнер обложки Сергей Согрин

Иллюстратор Максим Вейнер

© Сергей Согрин, 2024

© Сергей Согрин, дизайн обложки, 2024

© Максим Вейнер, иллюстрации, 2024

ISBN 978-5-0056-2750-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Двери

 
Двери, двери…  Кто за ними?
Постучал, там тишина.
Приходил сюда вчера,
На мой стук сказали: ждите!
 
 
Вот, сегодня снова здесь,
Мне никто не открывает.
Адрес этот на бумаге,
Больше нет похожих мест.
 
 
Вход загадочно манящий.
Год за годом, день за днём
Думал я только о нём,
Брось надежду, всяк входящий.
 

Концлагерь мыслей

I

 
Вторгаются первые лучики,
Шагают бессмертные лучники,
Несут они солнечный свет
На кончиках белых стрел.
Мир манит своею помпезностью,
Но стены от сырости в плесени,
Сигнал на подъем прогудел.
 

II

 
В концлагере наших мыслей
Дурное проклятье повисло,
Бессмысленность ловим глазами,
Хоть истина ясной казалась.
Здесь думать о многом не надо,
Блокада, под током ограда.
Борьба чревата, охрана!
Где вечность, неведомы даты.
 

III

 
Морозно становится ночью,
Похоже, застужены почки,
Боимся, ведь скоро зима.
В бараках огромные щели,
Мы сделали всё, что сумели,
Сберечь чтоб немного тепла.
 

IV

 
В темницу посажены стражей,
Убийцами названы даже,
А лица испачканы сажей.
Встаём, надеваем одежду,
Берём для труда принадлежности
И ждём, поскорее бы ужин.
Но время на месте застыло,
Баланда в тарелке прокисла.
А после дождя кругом лужи,
И каждый невольник простужен.
 

V

 
Твердят, что у дальнего берега
Лежит территория нежити,
Творение подлого гения,
Земля там пропитана злом.
Несём на плечах коромысла,
Таскаем без всякого смысла
Огромные вёдра с песком.
Мы узники, странники, беженцы,
Идей несвободы приверженцы,
Идём по грязи босиком.
Не чувствуем ног от усталости,
И спины надорваны тяжестью,
Становится горько во рту.
Затянута дымом лощина,
Уехали днём три машины,
Живых предают там огню.
 

VI

 
Неспокойно у западных башен,
Яркой кровью закат окрашен,
Говорят, что поднялся мятеж:
Встали сотни под знамя невежд.
Всем известен исход этой битвы,
Остаётся нам только в молитвах
Попросить, чтобы нас не коснулась
Теплота электрических стульев,
Всё померкло, кроме надежд.
 

VII

 
Кровь в жилах от выстрелов стынет,
Мы должны что-то этому миру?
Заучить иллюзорную книгу,
Где вкушают плоды прошлых дел
Лицедеи разрушенных сцен.
Под закон кафкианских кошмаров
Был написан сумбурный сценарий.
Мне бы сбросить коварные чары,
Жаль, от голода я похудел.
 

VIII

 
Всё тело в ужасных шрамах,
Зияют душевные раны,
Распухли разбитые брови.
Колени истерты до крови
В молитвах Иисусу и Кришне.
Аллаху шепчу еле слышно
И Одину, Локи да Зевсу,
Осирису, Марсу, Аресу…
У Будды прошу просветления,
Концлагерь мой стал академией,
Душевных наук изучение.
Мне песни поют мертвецы
О толке безвестных вакцин,
И пользе от тайных лечений.
 

IX

 
Когда-нибудь стану звездой я,
Сейчас мне хотелось бы к морю,
Всё нужное бросить в рюкзак,
Отправиться на острова.
В горячем песке изваляться бы,
Не слыша шипения раций,
Ночную устроить прогулку
Без взглядов громил-караульных.
Но я прохожу свой катарсис
В темнице придуманных царствий,
Листаются жизни страницы
В концлагере моих мыслей.
 

X

 
Солнце упало за горизонт,
Стражник невольников соберёт,
Объявит желанный отбой.
Не все дотянули до вечера:
В условиях нечеловеческих
Не выжил десяток-другой.
 

XI

 
Меня разбудил тихий шорох,
Не вижу цепей и заборов,
Теперь всего этого нет.
Но слышу дыхание рядом,
Окинув всю комнату взглядом,
Я снова встречаю рассвет.
 

«Повинуясь воле ветра…»

 
Повинуясь воле ветра,
Мчимся к дальним берегам.
Из бетона видим стены,
Кулаки сбиваем в кровь.
 
 
Были в трёх шагах от цели
И не ждали здесь преград.
Погибать во имя чести
Мало кто из нас готов.
 
 
Души тёмные, как сажа,
В головах звериный ад.
Были глупыми приказы,
Не надеть на вас оков.
 
 
Всё неистовство и ярость
Брызнет, словно горький яд.
Силы больше не осталось,
Павших в яму без гробов.
 

Добыча

 
На лезвии ножа
Блестят рубина капли,
И мутные глаза
Вновь смотрят на меня,
Язык во рту стал кляпом.
 
 
Я не забрал, а взял в кредит,
И всё придётся возвращать.
Но всё же сердце мне щемит,
Чуть вспомню, как она кричит,
Когда не сеял, стыдно жать.
 
 
Ты не простишь меня, не сможешь.
Свои мне руки не отмыть,
И холодок бежит по коже,
Ведь урожай сегодня скошен.
Ты умерла, чтоб я мог жить!
 

Опасное место

 
Анубис, угости таблеткой,
Осирис, строго не суди!
Я не хотел сюда идти,
Играя в русскую рулетку.
В костёр подбросишь ты монетки,
Что на глазах у мертвеца
Лежали платой за проезд.
 
 
Тяжелый деревянный крест —
Подарок от всея творца.
Следы тернового венца,
Стигматы снова кровоточат.
Закончены и дни, и ночи.
 
 
За Стиксом царствие Аида,
И тут же дивный сад Эдем,
И непонятно, что за чем.
Привратник мрачный и безликий
От всех дверей ключи держал,
И уксус льёт он в свой бокал.
 
 
Здесь Цербер на семи цепях
Покажет жуткий свой оскал.
Запутавшись в ночах и днях,
В перине, как начинка в тесте,
Закрылся от всего и всех,
И нет печалей, нет потех.
 
 
Перчатка брошена. Дуэль!
Противник весел, горд и дерзок.
Твой город серый, грязный, мерзкий.
Опасней нет на свете места,
Чем наша тёплая постель.
 

«Я открою любые двери…»

 
Я открою любые двери,
И заборы мне не страшны.
Пусть не скалят цепные звери
Свои заострённые клыки.
 
 
Не задержат меня легионы
И противотанковые ежи,
Железобетонные бастионы
Для меня совсем не страшны.
 
 
Не боюсь крокодилов в каналах,
Металлических острых витков,
Статных башен в обрывистых скалах
И как бритвы точеных клинков.
 
 
Не боюсь ваших дьявольских пушек,
Будто этой вселенной храним.
Сотни раз вы держали на мушке,
Каждый раз уходил я живым!
 

Великий путь

 
О, великий невидимый путь,
Умоляю, подай же мне знак.
Я мечтаю увидеть рассвет,
Опасаюсь даже моргнуть,
Очень мягок мой тихий шаг,
Чтобы вдруг не прослушать завет.
 
 
Расцветают деревья весной,
Ручейками становится снег.
Я опять по колено в грязи,
Далеко тишина и покой,
И за ними никак не успеть,
Остаётся себя мне казнить.
 
 
О, великий невидимый путь,
Я прощенья прошу у тебя,
Ведь понять был не в силах никак,
Что деревья и горная круть,
Холод снега и пламя огня, —
Это всё и заветы, и знак!
 

Конвейер

 
Минус,
Плюс,
Пошёл разряд!
Ну, что чувствуешь
Сейчас?
Ты не знал,
Когда писал
Стих про них,
А не про нас!
 
 
Уноси!
Теперь другой,
Как вас много,
И не счесть!
Прежде, чем
Ступить ногой,
Думай:
Стоит ль в это лезть?
 

Сон

 
Вчера приснился сон,
Я видел: в круге чёрном
Сидят седые мудрецы.
Рой злых колонн
С призывным горном,
Идут несчастные глупцы!
 
 
У них заряженные ружья,
А старцы истину хранят,
Всю мудрость прошлых лет.
И я проснулся от удушья,
В поту холодном я лежал,
А за окном уже рассвет.
 
 
Я не узнал, что было дальше,
Но всё же понял я одно:
С оружием правды не добыть.
А в мире лжи и наглой фальши,
Где звон поддельных голосов,
В пещере двери на засов,
Вся истина у мудрецов,
Ей только там и быть!
 

Дом среди деревьев

 
Я видел дом среди деревьев,
Вокруг не слышно даже птиц.
Ушёл из города отребья
И почерневших грустных лиц.
 
 
Я видел дом среди деревьев,
Там ровно выкошен газон,
И штабели сухих поленьев,
Чтобы в камине жечь огонь.
 
 
Я видел дом среди деревьев,
Вы оставайтесь в суете
И в мире мерзких лицедеев,
Я здесь с собой наедине.
 

Кольцо всезнания

 
Умнее сделаешь лицо,
Придут к тебе со всех концов.
Кольцо засело намертво
На пальце. Словно пламенем,
Сверкают длинные ножи,
Как никогда остры они.
 
 
Заточенные пилы, не хилы,
Много силы. В игре такие правила:
Свет выключай, без паники,
Глуши свои динамики,
Порезы станут шрамами.
 
 
Зачем кольцо всезнания
Надел на палец грязный ты?
Ведь знал же о последствиях,
Они в твоём сознании.
 
 
Кокарды, звёзды, звания…
Сам у себя под следствием,
Не скроешься и бегством ты.
Судьба твоя, как бестия,
Всё предрешила без тебя.
 
 
А бедствия неистовы,
Когда стоишь на пристани.
Закат сверкает искрами,
Твоя борьба бессмысленна?
Врагов ты видел крысами,
Но сколько можно вымыслов?
Воюешь не с нацистами!
 
 
Статистика пролистана,
И мысли твои есть враги.
Беги, не зная устали,
Но тянешь этот груз нулей.
Там, в месте безмятежности,
Остались все надежды те,
Что страхом искорёжены.
 
 
Одежды, маски сброшены,
Кусты и травы скошены,
В пустыне ржавой брошен ты.
Не знал своих возможностей,
А видел безнадежность, смерть,
И прожита на свете треть
Всего, что нам положено.
 

«Кричащей толпе…»

 
Кричащей толпе
Надо кричать:
«Свободу! Долой!
Хватит!»
Порочную власть
Со злостью в глазах
Топить будем
В огненном граде.
 
 
Кричащей толпе
Надо кричать.
О чем и зачем —
Неважно.
В назначенный день,
Когда пробьёт час,
Пойдём на Голгофу
Вальяжно.
 

Клад

 
Блеск зарытого металла,
Крики мертвого орла,
Мы – сгоревшие дотла,
Нас таких немало.
 
 
Колокольный звон затих,
Вязнет в жиже колесо,
Наш последний марш-бросок,
Жизни крайний штрих.
 
 
Всё исчезло, всё прошло,
Дым разгонит ветром,
Песни наши спеты,
Сброшено седло.
 

Царица брошенных земель

 
Рабыни кукольных домов,
Луна раскрасит ваши лица.
Пьянящим запахом духов
Затянет в омут жрица.
 
 
Запретный город дверь откроет,
Он шепчет, будто заведённый:
«Отдай мне каплю крови,
Нет, не противься доле!»
 
 
Там, в норках белых кроликов,
В пещерах горных королей,
Всё больше манит, как наркотик,
Царица брошенных земель.
 

Дзен

 
Решил стать дзен-буддистом,
Не разобравшись в сути.
Погряз в пути тернистом,
В смердящей тёмной мути.
Набрался «умных мыслей»,
Мудрейших изречений,
Что важное, что лишнее,
Понять не смог ученья.
 
 
А суть всегда проста,
Но не отыщешь в книгах.
В сиянии огня
И в шепоте дождя,
В морях и горных пиках,
В прощальных вздохах,
Детских криках,
Там жизни истинный устав.
 

Просветление

 
Узкая тропа
На краю ущелья,
Я прошу прощенья,
Длинная тропа.
 
 
Горная река,
Быстрое течение,
Я прошу прощенья,
Дикая река.
 
 
В небе облака,
Грозное движение,
Я прошу прощенья,
Седые облака.
 
 
Горе от ума,
Напрасные волнения,
Я прошу прощенья,
Дурная голова.
 
 
Смотришь чуть дыша,
Сила пробуждения,
Мира отражение,
Светлая душа.
 

Выстрел

 
Тикают стрелки часов,
Каждый удар бьёт по нервам.
На старте стою, я готов!
Хочу быть на финише первым.
 
 
Я долго к этому шёл,
Мой дух укреплён в тренировках.
Большую решимость обрёл,
Победа – моя установка!
 
 
Дыхание замерло. Выстрел!
Все ринулись, ног не щадя
На месте стою, обессилел,
Ведь выстрел был прямо в меня.
 

Пламя

 
Удушье мозг сжимает.
Застряла птица в клетке,
Разбившись в кровь о прутья.
Звенящий сталью голос
Пронизывает жилы,
Нет больше силы в теле.
Забыл дорогу к счастью,
Забыл дорогу к горю,
Стоишь на перепутье.
Разбитые осколки,
И сердце замирает
В тревожном ожидании.
 
 
А где-то за горами
Живут седые старцы,
Дровами пламя кормят.
И Солнце восседает
На раскалённом троне,
В руке сжимая посох.
Скитальцы в рваных тряпках,
Стирая свои ноги,
Идут по дну ущелья.
Забытые дороги,
Заросшие бурьяном,
Открыты вдаль идущим.
 
 
Мы в городах под зноем
Томимся в кабинетах,
Как в тюрьмах под надзором.
Одежда давит тело,
Часы корёжат нервы,
Окно глотает воздух.
На белую бумагу
Ложатся строчкой буквы,
Сливаясь в предложение.
И мысль одна засела:
Отправиться бы к старцам —
Кормить дровами пламя.
 

Царь

I

 
Я придумаю мир,
Себя назначу царём,
Будет всё в моей власти
И ночью, и днём.
Соберу войска,
Чтоб меня защищали,
Обнесу города
Я бетоном и сталью.
И народ на колени
Предо мной упадёт,
Испытает он всё:
Тиранию и гнёт.
Мир в плену у безумца,
Опьяненного властью,
Утопая в крови,
Попадёт ко мне в рабство.
Реки слез потекут
По унылым кварталам,
Сотни блюд подадут
В позолоченных залах.
Даже небо и солнце
В моём подчинении,
Ночь сменяется днём
С моего разрешения.
Я один, всё моё!
Никаких конкурентов!
Я и царь, я и бог!
Я живая легенда!
 

II

 
Бьёт в груди, жжёт внутри,
Рвёт от боли все мышцы.
Атмосфера сжимает
Виски и глазницы.
Моё личное «царство»
Мешает дышать,
Измождённое тело
Ложится в кровать.
Я устал, не могу!
Я хочу отдохнуть!
Я не знал, что быть богом —
Убийственный труд.
Я составлен из клеток,
Энергий, молекул;
Вновь хочу стать собой,
Быть простым человеком!
 

Одуванчик

 
Город разрушен войной,
Разбитый, сожжённый, унылый.
Увидел табличку: «Стой!
Закрыто! Опасно! Мины!»
 
 
От пышных деревьев – щепки,
От стройных домов только пыль,
От прежних улыбок – пепел.
Кто снял этот жуткий фильм?
 
 
И десять египетских казней,
И в масках немой карантин.
В зыбучих песках увязну,
Спасаясь от страшных картин.
 
 
Я вижу, растёт одуванчик,
Он полон жизненных сил.
Вот век оживления начат
Рожденьем цветка средь могил.
 

«Один я здесь?..»

 
Один я здесь?
Есть кто-то дома?
Где ж рыцари диванных войск?
Задор исчез,
Ушли симптомы
Моих психических расстройств.
 
 
В туманном небе
Скрылось солнце,
Заполнив время белой мглой.
Тяжелым щебнем
Власть эмоций
Берёт главенство надо мной.
 
 
Здесь ни души,
В том доме пусто,
Все рыцари ушли на фронт.
Среди руин,
Пустых и грустных,
Пойду один за горизонт.
 

«Мечемся, как птицы…»

 
Мечемся, как птицы,
По жизни идём, кто куда.
Стоим с мечом у границы,
Заходим в чужие края.
А дикие звери оттуда
Идут и идут на нас,
Чернобородые демоны
В лесах подаются в пляс.
 
 
Ну-ка, вспомни, как в детстве
Играли в солдатиков мы:
Убит был один в песочнице,
Другому ногу долой.
А тот, кто спасся бегством,
Предателем стал, пойми,
Кто битву прошел шажочками,
Вернулся к себе домой.
 
 
Всякий из нас в своей жизни —
Воин, ведущий борьбу,
Как бы нам в пекле не сгинуть,
Не пасть бездыханно ниц.
Мы ежесекундно на прочность
Испытываем судьбу,
А путь наш – путь потерянных
В небе высоком птиц.
 
 
Всю нашу жизнь оракул
Давным-давно предсказал,
Каждый когда-нибудь плакал
И кровь вытирал с лица.
Бывают моменты: заходишь
В убогий прощальный зал,
И видишь неизбежность
Собственного конца.
 
 
Нам можно и дальше продолжить
Песенки петь и плясать,
Но в правилах вечной войны
Никак не дано победить.
На жизненной желтой странице
Стоит роковая печать,
Она на широкие плечи
Накинет железную сеть.
И силой её не порвать,
И резать ее нам нечем
В войне, о которой молчим мы,
Победу дано потерпеть.
 

Комета

 
Во время летящей кометы,
В горящее платье одетой,
Под небом сияющих звёзд
Парит в золотистой карете
Пропавших желаний гроздь.
 
 
Как гвоздь, заколочен в колено,
Не сделать без боли и шаг,
В овраг упадёшь, и никак
Не выйти из этой геенны.
В костёр полетело полено,
Огнём не залечится мрак,
Задумано так, что всё тленно.
 
 
Я пленный, свобода пуста,
Сгниет, как стог сена в болоте.
Ну, что вы все время орёте,
Других вы оставьте в покое,
Собою займитесь, собою!
 
 
А матушка-жизнь многодетна,
За всеми ей не уследить,
Попытки её были тщетны,
И вам усмирить надо прыть.
 

Заноза

 
Нет больше сил,
Я не спал двое суток,
Но стих вторит мне:
«Напиши ты меня!»
С охоты пришёл,
Подстрелил пару уток.
Был понедельник,
Вдруг раз – и среда.
 
 
А стих, как заноза,
Он хочет наружу,
Но я не даю ему
Жизни вкусить.
Я всё же никак
Не удосужусь
Буквы в тетрадку
Излить.
 
 
Хоть у меня
Нет к поэзии тяги
И хочется спать
До тошноты,
Я взял карандаш
И листочек бумаги…
Стих, ты доволен?
Отстань!
Уходи!
 

Визави

 
Душа черна, как яблочный огрызок,
Похабный, дикий, грязный, низкий.
Лицо затянуто щетиной,
Смердит, как с мусорной корзины.
 
 
И не хотелось видеть мне рядов
Твоих гнилых и сломанных зубов.
Обгрызенные ногти до крови,
Дала ж судьба такого визави,
Ему ведь даже нет и тридцати.
 

Время

I

 
Время бредовых мечтаний,
Время потерянных грёз.
Время болезней, пожаров,
Время поставить наркоз.
Время зашить свои раны,
Время любить и страдать.
Время прошло безвозвратно,
Его не купить, не продать.
 

II

 
Времени мало, времени нет,
Сжигаем стихи, забываются мысли.
Закончился праздник, спет крайний куплет.
Всегда время с нами, навечно и мы с ним.
 

Великий случай

 
Ответь, не сюда ли ты шёл?
Ты разве не это хотел?
Сегодняшний миг твой сплетён
Цепочкой из дней и недель.
 
 
Твой каждый сделанный вдох
И каждое малое действие
Сольются в единый итог,
Поступки рождают последствия.
 
 
Пошёл непривычной тропой,
Найдёт отражение в будущем.
Дано нам немало свобод,
Но есть власть великого случая.
 

Полёт

 
Уверен, что хочешь стоять на краю?
Не страшно, споткнувшись, упасть?
Бывал ты везде: и в аду, и в раю,
И жизни накушался всласть.
 
 
Уже испытал ураганы и бриз,
Спокойствие и виражи.
Пошло оно к черту, ты бросился вниз,
И мимо летят этажи.
 
 
А вот и асфальт, он твою примет плоть,
Обниметесь с ним, как друзья.
Последний решительный смелый полёт,
Назад возвратиться нельзя.
 

Ключ

 
Обидно смотреть на решётку стальную,
На руки во власти железных цепей.
Хожу я здесь, в новенькой форме красуюсь
И вижу знакомых до боли людей.
 
 
Ты помнишь, как в детстве играли мы в прятки,
Как мячик гоняли с утра до темна?
Теперь это в прошлом, сменились порядки,
Мой друг за решёткой, а ключ у меня.
 

Визитёр

 
Я вижу в углу человека с ножом,
Но что у него на уме?
Он, может, играл в Театре Большом,
А может, мотал срок в тюрьме.
 
 
Неспешно, с опаской, шагаю к нему,
Ищу выключатель рукой.
Мне жутко идти к незнакомцу во тьму,
Стоящему в чёрном пальто.
 
 
Ну, что ему надо в квартире моей,
И как он прокрался сюда?
Где взял он ключи от железных дверей?
Пустая царит тишина.
 
 
Знакомы лица очертанья его,
Хочу подобраться поближе.
Включается свет, силуэт растворен,
И больше его я не вижу.
 
 
Кто это такой, что он делал с ножом
В квартире моей неуютной?
Наверно, рождён в воображении больном,
И может, он вечный мой спутник.
 
 
Я память напряг, посмотрел на окно,
В груди неприятное жжение.
А вот и лицо, это точно оно!
Я вижу своё отражение.
 

Лапша

 
Нас давят налоги,
И цены растут.
Нас кормят отравой,
А Гугл наш врач.
Похитили старость,
Заткнули нам рот,
Нам бог не спаситель,
Правитель – палач.
 
 
В дыму задыхаюсь,
На коже гнойник.
Нас всех под иголку,
Как белых мышей,
На выборы строем,
Как овцы в загон,
Накормят так вкусно
Лапшой для ушей.
 

Живой

 
Пожалейте меня, попросите остаться,
Я так беден, несчастен, я болен и слаб.
Я ненужный отброс своего государства,
Я пропал, я изгой, я уже и не раб.
 
 
Мой обед на помойке, а сон под трубой,
Все одежды давно превратились в тряпьё.
Мне готова могила с табличкой пустой,
Бросят в ящик, зароют, забудут, и всё.
 
 
Для чего же я нужен, зачем был рождён,
Весь мой век скоротечный – сплошные мучения.
Жизнь совсем измотала, страдать не резон,
Но для вас это всё не имеет значения.
 
 
Пожалейте меня, попросите остаться,
Может, так я пойму, что я всё же живой.
И любой разговор будет лучше лекарства,
Рановато мне знать, что за крайней чертой.
 

Казнь

 
Какая казнь мне уготована?
Распятым быть ли на кресте?
Ни разу не давал вам повода,
Малёванным быть на холсте.
 
 
Великого не сделал подвига,
Детей я из огня не спас.
Как часто вы просили помощи,
Взгляд отворачивал от вас.
 
 
На суд пришёл я в одиночестве,
Судья выносит приговор.
На казнь явилась злая очередь,
Спектакль произвел фурор.
 
 
Мне жаль не тех, кто тут, на площади,
Ведь перед ними нет вины.
Но гложут сердце муки совести,
И оправданья не нужны.
 

Комарик

 
Потерпи, всего укольчик,
Как комарик укусил!
Ведь тебе давно не годик,
Повзрослел и полон сил.
 
 
Тебе нечего бояться,
И глаза свои не жмурь.
Нет другого варианта
Бить коварную чуму.
 
 
Как мутна вакцина в шприце,
Нет доверия врачам.
И занудный кровопийца
Докучает по ночам.
 
 
Потерпи, укол полезен,
Он очистит твою кровь.
Слышал много басен, песен…
Ненавидишь комаров.
 

Закон лунных фаз

 
Каждую ночь распадаюсь на части,
Ровно плыву в бесконечность пространства,
Словно немой и неназванный мастер,
Дал мне путевку в магию странствий.
 
 
Снова в себя возвращаюсь я утром,
Вновь в своём теле загнанный в угол.
Небо сегодня ужасно и хмуро,
Грянет гроза, а может быть вьюга.
 
 
Солнце скатилось за грань горизонта,
Тьма наступила, хоть выколи глаз.
Жизненный круг мчит на всех оборотах,
Мной управляет закон лунных фаз.
 
 
Ночью опять распадаюсь на части,
Может быть, я уже умер давно.
В виде безликой бесформенной массы
В вечность пустую уйти суждено.
 

Манекен

 
Бойся же, бойся мартовских ид!
Плотник сколотит из дерева ящик.
Стол накрывает щедрейший Аид,
Бойся данайцев, дары приносящих!
 
 
Был ты когда-то сплетен из лозы,
Горными реками, кровью по венам,
Жизнью наполнился в грохот грозы,
Стал человеком, а был манекеном.
 
 
Среди уставших и грустных людей
Ты затерялся в помпезном параде.
Нет у создателей чётких идей,
Ведь породили тебя шутки ради.
 
 
Бойся же, бойся мартовских ид!
Как и все люди, ты всё-таки смертен.
Нет, не таи в сердце зла и обид,
Для вечной жизни наш мир слишком тесен.
 

Абсурдный театр

 
Право есть и у тварей дрожащих,
К дому пути пролегают повсюду.
По ложному плану врагов настоящих
Жизнь человека повергнута в смуту.
 
 
Чем же нас встретит тревожное завтра,
Если мы смысла в себе не найдём?
С отставкой начальства абсурдного театра,
Люди пойдут справедливым путём.
 
 
Сколько шакалам сидеть в этих креслах,
Долго ли будут творить грабежи?
Будут ли те, кто придёт на их место
Мудро всеобщему благу служить?
 

«Зачем говорить, как труден мой путь…»

 
Зачем говорить, как труден мой путь,
Пока не пройдёшь такой же дорогой?
Зачем говорить, где скрыта вся суть,
Когда сам живешь с постоянной тревогой?
 
 
Зачем говорить, чтобы я знал себя,
Когда сам себя совершенного не знаешь?
Зачем говорить, что жить нужно любя,
Когда ненавидишь и всех презираешь?
 
 
Ты судишь людей, жди, осудят тебя!
Чему удивляться, ведь всё и так ясно.
Когда просыпаешься, сердце скрепя,
Тогда тратишь жизнь свою понапрасну.