Электронная библиотека » Сергей Соловьев » » онлайн чтение - страница 5


  • Текст добавлен: 6 декабря 2022, 22:00


Автор книги: Сергей Соловьев


Жанр: История, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Шрифт:
- 100% +

У русских славян главным праздником русалок был Семик, велик день русалок; в это время, при конце весны, совершались проводы последних[13]13
  Мы упоминали уже о том, что Масленица была также праздником в честь умерших; доказательством этому кроме употребления блинов служит еще связь Семика с Масленицей, связь, сохранившаяся у народа: Семик считается приятелем Масленицы; на лубочных картинах он принимает ее и величает. Очень вероятно, что до христианства Радуница соединялась с Масленицей. В Семик погребали и поминали убогих; из Стоглава (вопрос 23) видно, что в Троицкую субботу (на Русальной неделе) по селам и погостам сходились мужи и жены на жальниках и плакались по гробам с великим кричаньем, «и егда учнут скоморохи, и гудцы, и прегудницы играти, они же, от плача преставше, начнут скакати и плясати и в ладони бити». Битье в ладони есть обычай русалок.


[Закрыть]
. Конец русальной недели, Троицын день, был окончательным праздником русалок, в этот день русалки уже падают с деревьев, перестает для них пора весенних наслаждений[14]14
  Песня говорит:
Русалочки, земляночкиНа дуб лезли, кору грызли,Свалилися, забилися.  Здесь важно выражение земляночки, указывающее на русалок как на жительниц земных недр.


[Закрыть]
. В первый понедельник Петрова поста бывало в некоторых местах игрище – провожание русалок в могилы. В тесной связи с русалками находятся водяные дедушки, лешие, кикиморы и проч. Мертвецы были известны еще под именем навья и представлялись в виде существ малорослых, карликов (людки).

Вот главные первоначальные черты верований восточных славян. С течением времени эти первоначальные черты могли искажаться: одно и то же божество у различных племен носило разные названия; после, при сближении племен, различные названия могли явиться уже различными божествами. Фантазия стремится олицетворять и обожать явления природы, которые первоначально являются произведением главной силы; естественно, олицетворялись весна и зима, жизнь и смерть природы, – одна под образом прекрасной девы, другая – безобразной старухи и т. п. Стихийные божества первоначально не имеют пола и потому после легко меняют его: солнце могло быть легко и мужского и женского пола, мужем и женою месяца, так было не у одних славян. Но главными исказителями первоначальной религии народа являются всегда и везде жрецы и художники; вот почему у наших восточных славян, у которых не было класса жрецов и не был распространен обычай изображать божества в кумирах, религия сохранилась в гораздо большей простоте, чем у западных славян, у которых городская жизнь и сильное чуждое влияние повели и к образованию жреческого класса, и к распространению храмов и кумиров. Летописи молчат о существовании храмов и жрецов у наших восточных славян; нельзя предположить, что если б храмы существовали, то летописцы умолчали б о их разрушении или превращении в церкви при рассказе о введении христианства и ниспровержении идолов. Летописи молчат также и о жрецах; князь ставит идолов, князь приносит жертвы, толпа требует человеческой крови для богов, о жрецах ни слова; князь переменяет веру, все люди делают то же, и жрецы не только не противятся, но о них нет даже и помину. Эта неразвитость общественного богослужения, отсутствие храмов и жрецов не должны нисколько поражать нас – все это необходимо при том быте, в котором жили славяне: в каждом роде старший был вместе и жрецом, он приносил жертвы, он гадал о будущем.

Но если не было храмов, то где же и как приносились жертвы старшинами родов? Природными жертвенниками, алтарями для младенчествующих народов служили горы, скалы, камни огромной величины. Наша природа скупа на возвышенности и камни, зато щедра на естественные капища (шатры, навесы) – многоветвистые деревья: под ними-то преимущественно совершались религиозные обряды, приносились жертвы; дерево (по преимуществу дуб), выбранное для этого, освящалось и становилось само предметом благоговейного уважения как местопребывание богов, куда они стекались для принятия жертв. Обычай приносить жертвы под деревьями мог произойти и от того, что первоначально жертва назначалась для душ умерших, а души умерших, по всеобщему верованию, обитали в лесах, на деревьях, преимущественно на дубах. Кроме деревьев жертвы приносились также у воды. Славяне смотрели на жертву именно как на трапезу, поставляемую богам; и по введении христианства жертвы продолжались по-старому, в домашнем кругу, предлагались душам усопших родичей и рожаницам[15]15
  «И тако покладывают им требы и коровам им ломят моленое то брашно дают и едят, ставят кумиром трапезы котейные и законьнаго обеда иже нарицаеться беззаконьная трапеза, менимая роду и рожаницам». – У западных славян также находим известия о подобных законных обедах; думаем, что здесь должно искать начала братчин или братовщин.


[Закрыть]
, и опять в смысле трапезы, покорма. Есть известие, что у русских славян были также в обычае человеческие жертвы, которые у народов были большею частью умилостивительные: при каких-нибудь общественных бедствиях думали, что божество гневается за чьи-нибудь грехи, и потому искали преступника, которого и приносили в умилостивительную жертву; потом приносили обыкновенно в жертву богам пленников, по господствовавшему мнению, что побежденный есть грешник, разгневавший божество[16]16
  Можно думать, что средневековый обычай сжигать еретиков есть также остаток языческих понятий. Мы не согласны приписывать обычай человеческих жертв у славян чуждому влиянию, ибо думаем, что этот обычай общ всем языческим народам при известных обстоятельствах; разумеется, человеческие жертвы должны быть в большем употреблении у народов воинственных, чем у мирных, потому что, как уже сказано, в жертву приносились взятые в плен неприятели; так, мы видим, человеческие жертвы у воинственных северо-западных племен славянских, особенно когда разгорелась религиозная борьба с христианами; так и в Киеве мы видим человеческую жертву при Владимире во время борьбы двух религий.


[Закрыть]

Глава четвертая
Призвание варягов и следствия этого явления

…в половине IX века область нынешней России вследствие природного влияния разделялась главным образом на две части: племена, жившие на юго-востоке, находились в подчиненности от азиатского племени, стоявшего лагерем на Дону и Волге; племена, жившие на северо-западе, должны были подчиниться знаменитым морским королям, предводителям европейских дружин, вышедшим с берегов Скандинавии: «Брали дань Варяги из-за моря на Чуди, Славянах Новгородских, Мери, Веси и на Кривичах, а Козары брали на Полянах, Северянах, Радимичах и Вятичах, брали по горностаю и белке от дыма[17]17
  Дым означает обитаемое жилище, где топят, следовательно, живут; дом просто еще ничего не значил; нужно, чтобы он был обитаем, важен был признак обитаемости – дым. Был обычай для наказания или вынуждения чего-нибудь разламывать печь и таким образом делать дом неудобным к обитанию; отсюда важность печи, очага в доме.


[Закрыть]
». Летописец говорит о варягах, что они просто брали дань, а о козарах, что они брали по горностаю и белке, – знак, что о делах на юге летописец имел подробнейшие сведения, чем о событиях на севере. Далее, под 862 годом, летописец говорит, что племена, платившие дань варягам, изгнали последних за море, не дали им дани и начали сами у себя владеть. Из этих слов должно заключить, что варяги не брали только дань с северных племен, но владели у них; иначе летописец не мог сказать, что после их изгнания племена начали сами у себя владеть и владели дурно, не могли установить внутреннего порядка: не было между ними правды, продолжает летописец, встал род на род, начались усобицы. В таких обстоятельствах племена собрались и сказали: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». Порешивши так, пошли они за море к варягам, к руси, и сказали им: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет: приходите княжить и владеть нами». Собрались три брата с родичами своими, взяли с собой всю русь и пришли.

При изображении нравов и обычаев славян вообще замечено уже было, что родовой быт условливал между ними вражду, на которую так прямо указывают писатели иностранные, знавшие славян; наш летописец подтверждает их показания: как скоро, говорит он, племена начали владеть сами собою, то не стало у них правды, т. е. беспристрастного решения споров, не было у них устава, который бы все согласились исполнять, не было власти, которая бы принудила ослушников к исполнению принятого устава. При столкновениях между родами, при общих делах решителями споров долженствовали быть старшины родов. Но могли ли они решать споры беспристрастно? Каждый старшина был представителем своего рода, блюстителем его выгод; при враждебных столкновениях между членами родов каждый старшина обязан был не выдавать своего родича; кто будет посредником в распре между старшинами? Разумеется, для ее решения род должен встать на род, и сила должна утвердить право. История племени и города, которые имели такое важное значение в описываемых событиях, история славян ильменских, Новгорода Великого, представляет лучшее доказательство сказанному. С течением времени родовые отношения здесь исчезли, но концы с своими старостами напоминали о родах, из которых могло составиться первоначальное народонаселение, и вражда между концами заступила место родовой вражды; как прежде восставал род на род, так после восставал конец на конец, остальные брали сторону того или другого, а иногда оставались спокойными зрителями борьбы. Роды, столкнувшиеся на одном месте и по тому самому стремившиеся к жизни гражданской, к определению отношений между собою, должны были искать силу, которая внесла бы к ним мир, наряд, должны были искать правительство, которое было бы чуждо родовых отношений, посредника в спорах беспристрастного, одним словом, третьего судью, а таким мог быть только князь из чужого рода.

Установление наряда, нарушенного усобицами родов, было главною, единственною целью призвания князей, на нее летописец прямо и ясно указывает, не упоминая ни о каких других побуждениях, и это указание летописца совершенно согласно со всеми обстоятельствами, так что мы не имеем никакого права делать свои предположения. Но кроме прямого и ясного свидетельства летописца призвание князей как нельзя лучше объясняется рядом подобных явлений в последующей истории Новгорода. Летописец начальный говорит, что варяги были изгнаны и потом снова призваны; летописцы позднейшие говорят, что как скоро один князь был изгоняем или сам удалялся из Новгорода, то граждане последнего немедленно посылали за другим: они не терпели жить без князя, по выражению летописца; есть известие, что один из великих князей хотел наказать новгородцев тем, что долго не посылал к ним князя. У внука Рюрикова новгородцы просят князя и в случае отказа грозят найти другого. Вот что сказали они однажды сыну великого князя Ростислава Мстиславича: «Не хотим тебя, мы призвали твоего отца для установления наряда, а он вместо того усилил беспокойства». Сравним теперь это свидетельство с известием о призвании первых князей и увидим, что цель призвания одна и та же в обоих случаях: князь призывается для установления наряда внутреннего как судья-миротворец.

Обратим теперь внимание на некоторые другие обстоятельства, встречающиеся в летописи при рассказе о призвании князей. Первое обстоятельство – это соединение племен славянских и финских; что произвело этот союз? Без всякого сомнения, означенные племена были приведены в связь завоеванием варяжским, как впоследствии остальные разрозненные славянские племена были приведены в связь князьями из дома Рюрикова. Эта тесная связь между чудью, весью, славянами ильменскими и кривичами выразилась в дружном изгнании варягов и потом в призвании князей. Этомуже завоеванию, этому столкновению с чуждым началом северные племена были обязаны, по всей вероятности, и относительно большей степенью общественного развития или по крайней мере стремления к нему: после изгнания варягов они не хотят возвратиться к разрозненному родовому быту и, не видя выхода из него при эгоизме родов, соглашаются призвать власть извне, призывают князя из чужого рода. Эта большая степень общественного развития у северных племен ясно окажется впоследствии; мы увидим, что северные племена будут постоянно торжествовать над южными. Второе обстоятельство в рассказе о призвании князей – это их расселение: старший брат, Рюрик, поселился у славян ильменских, второй, Синеус, – между чудью и весью на Белоозере, третий, Трувор, – у кривичей в Изборске. Но касательно города, в котором сел сначала Рюрик, чтения списков летописи разногласят: одни говорят – в Новгороде, другие – в Ладоге. По известному правилу, что труднейшее чтение предпочитается легчайшему, особенно если оно находится в большем числе лучших списков, мы должны принять известие о Ладоге. Почему Рюрик избрал Ладогу, а не Новгород, объяснение найти нетрудно: положение Ладоги относительно начала великого водного пути, относительно близости моря важнее положения Новгорода; Ладога находится ближе к устью Волхова; Рюрику нужно было удержаться при непосредственном сообщении с заморьем в случае, если бы дело его пошло не так успешно в новой стране; недавнее изгнание варягов должно было научить его осторожности; в некоторых известиях сказано, что князья боялись сначала суровости призывавших племен; с другой стороны, Рюрику нужно было также обезопасить себя и свою область от нападения других варягов, и вот он прежде всего строит крепость в Ладоге, недалеко от устья Волхова, и селится здесь. Наконец, остается последний вопрос: какое значение имеет призвание Рюрика в нашей истории? Призвание первых князей имеет великое значение в нашей истории, есть событие всероссийское, и с него справедливо начинают русскую историю. Главное, начальное явление в основании государства – это соединение разрозненных племен чрез появление среди них сосредоточивающего начала, власти. Северные племена, славянские и финские, соединились и признали к себе это сосредоточивающее начало, эту власть. Здесь, в сосредоточении нескольких северных племен, положено начало сосредоточению и всех остальных племен, потому что призванное начало пользуется силою первых сосредоточившихся племен, чтоб посредством их сосредоточивать и другие; соединенные впервые силы начинают действовать.

Таково было явление, имевшее место в Северо-Восточной Европе в половине IX века. В других странах Европы в это время происходили также явления великой важности. Знаменитая роль франкского племени и вождей его кончилась в начале IX века, когда оружием Карла Великого политические идеи Рима и римская церковь покорили себе окончательно варварский германский мир и вождь франков был провозглашен императором римским. Духовное единство Западной Европы было скреплено окончательно с помощию Рима; теперь выступило на сцену другое, новое начало, принесенное варварами, германцами, на почву Империи, теперь начинается материальное распадение Карловой монархии, начинают вырабатываться отдельные национальности, начинают образовываться отдельные государства, члены западноевропейской конфедерации; IX век есть век образования государств как для Восточной, так и для Западной Европы, век великих исторических определений, которые действуют во все продолжение новой европейской истории, действуют до сих пор. В то время, когда на Западе совершается трудный, болезненный процесс разложения Карловой монархии и образования новых государств, новых национальностей, Скандинавия – старинная колыбель народов – высылает многочисленные толпы своих пиратов, которым нет места на родной земле; но континент уже занят, скандинавам уже нет более возможности двигаться к югу сухим путем, как двигались их предшественники; им открыто только море, они должны довольствоваться грабежом, опустошением морских и речных берегов. В Византии происходит также важное явление – богословские споры, волновавшие ее до сих пор, прекращаются: в 842 году, в год восшествия на престол императора

Михаила, с которого наш летописец начинает свое летосчисление, прекращаются богословские споры, окончательно утверждается догмат, который передается славянским народам, начавшим в то время принимать христианство; тогда же является перевод Священного писания на славянский язык благодаря святой ревности Кирилла и Мефодия…

Глава пятая
Предания о Рюрике, об Аскольде и Дире, об Олеге и Игоре

До нашего начального летописца дошло очень мало преданий о княжении Рюрика. Он знает только, что по прошествии двух лет от призвания младшие братья – Синеус и Трувор умерли, и всю власть принял один старший Рюрик; эта власть простиралась уже на кривичей западнодвинских, т. е. полочан на юге, на мерю и мурому на северо-востоке. Если меря, платившая прежде дань варягам и не упомянутая в рассказе о призвании, точно в нем не участвовала, то должно быть, что ее снова покорил Синеус с Белоозера, по старому варяжскому пути, а за мерею впервые покорена и мурома; на юге перейден волок между Ловатью и Западною Двиною, присоединен Полоцк. О войнах есть известие, что призванные князья начали воевать всюду, о правительственных мерах читаем, что Рюрик роздал города мужам своим, причем в некоторых списках прибавлено: «Раздал волости мужем своим и городы рубити». Так с Рюрика началась уже эта важная деятельность наших князей – построение городов, сосредоточение народонаселения. Касательно определения отношений между призванным князем и призвавшими племенами сохранилось предание о смуте в Новгороде, о недовольных, которые жаловались на поведение Рюрика и его родичей или единоземцев и во главе которых был какой-то Вадим; этот Вадим был убит Рюриком вместе со многими новгородцами, его советниками. Сохранилось предание, что по смерти братьев Рюрик оставил Ладогу, пришел к Ильменю, срубил город над Волховом, прозвал его Новгородом и сел тут княжить. Это место летописи прямо показывает, что собственный Новгород был основан Рюриком; и так как здесь он остался жить и после него здесь же жили посадники княжеские и князья, то из этого легко объясняется, почему Новгород затмил собою старый город, как бы тот ни назывался. И после переселения Рюрика к Ильменю смуты, как видно, продолжались; так, сохранилось предание, что от Рюрика из Новгорода в Киев бежало много новгородских мужей. Если и здесь обратим внимание на последующие события новгородской истории, то найдем сходные явления: и после почти каждый князь должен был бороться с известными сторонами и если побеждал, то противники бежали из Новгорода к другим князьям или на юг, в Русь, или в Суздальскую землю, смотря по обстоятельствам. Всего же лучше предание о неудовольствии новгородцев и поступке Рюрика с Вадимом и с советниками его объясняется рассказом летописи о неудовольствии новгородцев на варягов, нанятых Ярославом, об убийстве последних и мести княжеской убийцам.

Предание говорит, что много людей перебежало из Новгорода в Киев: здесь, на южном конце великого водного пути из Варяг к Греки, образовалось в то же время другое варяго-русское владение. Было, говорит предание, у Рюрика двое мужей, не родных ему; они выпросились у него идти к Царьграду с родом своим, и когда шли вниз по Днепру, то увидели на горе городок и спросили у тамошних жителей, чей он. Им отвечали, что были три брата, Кий, Щек и Хорив, построили этот городок и перемерли, а потомки их платят теперь дань козарам. Аскольд и Дир остались в городке, собрали около себя много варягов и начали владеть землею полян. Это предание совершенно согласно с обстоятельствами описываемого времени: варягам был давно известен великий водный путь из Балтийского моря в Черное; давно они усаживались между племенами, жившими у его начала; дело невозможное, чтобы, зная начало пути, варяги не стали пробираться тотчас же по нему вниз к Черному морю; летописец указывает путь из Варяг в Греки, прежде нежели начинает рассказ о событиях непосредственно за рассказом о расселении племен славянских; тут же у него вставлено сказание о путешествии апостола Андрея по этому пути; Аскольд и Дир прямо выпрашиваются у Рюрика в Грецию и идут известною дорогою. Вот почему и прежде согласились мы допустить, что варяги-русь, зная начало великого водного пути ранее прихода Рюрикова, знали и конец его ранее этого времени, что шайки их давно усаживались на берегах Черного и Азовского морей и оттуда опустошали окрестные страны, на что так ясно указывают свидетельства арабов и некоторые другие. Но, как видно, до сих пор варяги являлись на великом водном пути из Балтийского моря в Черное только в виде малочисленных дружин, искавших службы при дворе императора или мелкой добычи на берегах Империи, без мысли и без средств основать прочное владение в землях, лежащих по восточному пути. Так, Аскольд и Дир отпросились у Рюрика в Грецию с родом своим только! Вот почему они не хотели, да и не могли утвердиться нигде по восточному пути до самого того места, начиная с которого Днепр поворачивает на восток, в степь. Здесь, среди славянского племени полян, плативших дань козарам, в городке Киеве, Аскольд и Дир остановились.

Как видно, Киев в то время был притоном варягов, всякого рода искателей приключений, чем впоследствии были Тмутаракань и Берлад; видно, и тогда, как после, во времена Константина Багрянородного, Киев был сборным местом для варягов, собиравшихся в Черное море. Аскольд и Дир здесь остановились, около них собралось много варягов; сюда же, по некоторым известиям, перебежало из Новгорода много людей, недовольных Рюриком; Аскольд и Дир стали вождями довольно многочисленной шайки, окрестные поляне должны были подчиниться им; есть известия, что они дрались со степными варварами, с соседними славянскими племенами – древлянами и угличами, с дунайскими болгарами. Если примем известие, что варяги Аскольд и Дир засели в Полянском городке Киеве, то не имеем права отвергать приведенные известия: владелец украинского городка необходимо должен был вести войны с степными варварами и с окольными славянскими племенами – и прежде более воинственные древляне и угличи обижали более покойных полян; наконец, столкновения с дунайскими болгарами были естественны по самому пути, которым обыкновенно русь ходила в Грецию. Ставши вождями довольно многочисленной дружины, Аскольд и Дир вздумали сделать набег на Византию, исполнить заветную мысль варяга, с какою они отправились из Новгорода; на 200 ладьях приплыла русь к Царьграду, но попытка не удалась: буря, вставшая, по греческим свидетельствам, вследствие чудесного заступления богородицы, разбила русские лодки, и немногие из дружины Аскольдовой возвратились с своими князьями назад в Киев. Вслед за этим известием византийцы сообщают другое – о принятии христианства русскими, о посылке к ним епископа из Царьграда; так уже рано обнаружилось значение Киева в нашей истории – следствие столкновений Киевской Руси с Византиею. Даже прежде еще Аскольдова похода, обыкновенно относимого к 866 году, мы встречаем известия о нападениях руси на греческие области и о принятии христианства некоторыми из русских вождей: таково известие, находящееся в житии святого Стефана Сурожского, о нападении на Сурож русского князя Бравалина и о крещении его там; известие это относится к началу IX века, подобное же известие находим в жизнеописании святого Георгия, епископа Амастрийского.

Но владение, основанное варяжскими выходцами в Киеве, не могло иметь надлежащей прочности, ибо основано было сбродною шайкою искателей приключений, которые могли храбро драться с соседями, могли сделать набег на берега Империя, но не могли по своим средствам, да и не имели в виду основать какой-нибудь прочный порядок вещей среди племен, живших по великому водному пути. Это могли сделать только северные князья, имевшие для того достаточную материальную силу и привязанные к стране правительственными отношениями к племенам, их призвавшим. В 869 году, по счету летописца, умер Рюрик, оставив малолетнего сына Игоря, которого отдал на руки родственнику своему Олегу. Последний, как старший в роде, а не как опекун малолетнего князя получил всю власть Рюрика и удерживал ее до конца жизни своей. Если Рюрик уже сделал шаг вперед на юг по восточному пути, перейдя из Ладоги в Новгород, то преемник его двинулся гораздо далее и дошел до конца пути. Движение это было, однако, довольно медленно: три года, по счету летописца, пробыл Олег в Новгороде до выступления в поход на юг; потом он двинулся по водному восточному пути, собравши войско из варягов и из всех подвластных ему племен – чуди, славян (ильменских), мери, веси, кривичей. Это обстоятельство есть самое важное в нашей начальной истории.

Мы видели, что варягам давно был известен великий водный путь из Балтийского моря в Черное, давно ходили они по нему, но ходили малыми дружинами, не имели ни желания, ни средств утвердиться на этом пути, смотрели на него как на путь только, имея в виду другую цель. Но вот на северном конце этого пути из нескольких племен составляется владение, скрепленное единством власти; повинуясь общему историческому закону, новорожденное владение вследствие сосредоточения своих сил чрез единство власти стремится употребить в дело эти силы, подчинить своему влиянию другие общества, другие племена, менее сильные. Князь северного владения выступает в поход, но это не вождь одной варяжской шайки, дружины – в его руках силы всех северных племен; он идет по обычному варяжскому пути, но идет не с целью одного грабежа, не для того только, чтобы пробраться в Византию; пользуясь своею силою, он подчиняет себе все встречающиеся ему на пути племена, закрепляет себе навсегда все находящиеся на нем места, города, его поход представляет распространение одного владения на счет других, владения сильного на счет слабейших. Сила северного Князя основывается на его правительственных отношениях к северным племенам, соединившимся и призвавшим власть, – отсюда видна вся важность призвания, вся важность тех отношений, которые утвердились на севере между варяжскими князьями и призвавшими племенами.

Перешедши волок и достигши Днепра, Олег утверждается в земле днепровских кривичей, закрепляет себе их город Смоленск, сажает здесь своего мужа, разумеется не одного, но с дружиной, достаточной для удержания за собой нового владения. Из Смоленска Олег пошел вниз по Днепру, пришел в землю северян, взял город их Любеч и прикрепил его к своему владению, посадив и здесь мужа своего. Как достались Олегу эти города, должен ли был он употреблять силу, или покорились они ему добровольно – об этом нельзя ничего узнать из летописи. Наконец Олег достиг Киева, где княжили Аскольд и Дир; здесь, по преданию, он оставил большую часть своих лодок назади, скрыл ратных людей на тех лодках, на которых подплыл к Киеву, и послал сказать Аскольду и Диру, что земляки их, купцы, идущие в Грецию от Олега и княжича Игоря, хотят повидаться с ними. Аскольд и Дир пришли, но тотчас же были окружены ратными людьми, повыскакавшими из лодок; Олег будто бы сказал киевским князьям: «Вы не князья, не роду княжеского, а я роду княжеского» – и, указывая на вынесенного в это время Игоря, прибавил: «Вот сын Рюриков». Аскольд и Дир были убиты и погребены на горе. Разумеется, историк не имеет обязанности принимать предание с теми подробностями, в тех чертах, в каких оно достигло до первого летописца и записано им. В этом предании видно как будто намерение оправить Олега, дать северным князьям Рюрикова рода право на владение Киевом, где сели мужи Рюрика, не князья, не имевшие права владеть городом независимо. Олег представлен не завоевателем, но только князем, восстановляющим свое право, право своего рода, нарушенное дерзкими дружинниками. Быть может, само предание о том, что Аскольд и Дир были члены дружины Рюриковой, явилось вследствие желания дать Рюрикову роду право на Киев. В некоторых списках летописи встречаем также подробности о неприязненных отношениях Аскольда и Дира к Рюрику: так, есть известие, что они по неудовольствию оставили северного князя, не давшего им ни города, ни села, что потом, утвердясь в Киеве, воевали полочан и наделали им много зла; очень вероятно, что они могли нападать на южные, ближайшие к ним пределы владений Рюриковых. Также замечено было уже известие о бегстве новгородцев, недовольных Рюриком, в Киев к Аскольду и Диру.

Как бы то ни было, убив Аскольда и Дира, Олег утвердился в Киеве, сделал его своим стольным городом; по свидетельству летописца, Олег сказал, что Киев должен быть «матерью городам русским». Понятно в смысле предания, что Олег не встретил сопротивления от дружины прежних владельцев Киева: эта дружина и при благоприятных обстоятельствах была бы не в состоянии померяться с войсками Олега, тем более когда так мало ее возвратилось из несчастного похода греческого; часть ее могла пристать к Олегу, недовольные могли уйти в Грецию. Понятно также, почему Олег остался в Киеве: кроме приятности климата, красивости местоположения и богатства страны сравнительно с севером тому могли способствовать другие обстоятельства. Киев, как уже было замечено, находится там, где Днепр, приняв самые большие притоки свои справа и слева – Припять и Десну, поворачивает на восток, в степи – жилище кочевых народов. Здесь, следовательно, должна была утвердиться главная защита, главный острог нового владения со стороны степей; здесь же, при начале степей, должно было быть и, вероятно, было прежде сборное место для русских лодок, отправлявшихся в Черное море. Таким образом, два конца великого водного пути, на севере со стороны Ладожского озера и на юге со стороны степей, соединились в одном владении. Отсюда видна вся важность этого пути в нашей истории: по его берегам образовалась первоначальная Русская государственная область; отсюда же понятна постоянная тесная связь между Новгородом и Киевом, какую мы видим впоследствии; понятно, почему Новгород всегда принадлежал только старшему князю, великому князю киевскому.

Первым делом Олега в Украйне было построение городов, острожков, сколько для утверждения своей власти в новых областях, столько же и для защиты со стороны степей. Потом нужно было определить отношения к старым областям, к племенам, жившим на северном конце водного пути, что было необходимо вследствие нового поселения на юге; главная форма, в которой выражались отношения этих племен к князю, была дань, и вот Олег установил дани славянам (ильменским), кривичам и мери; новгородцы были особо обязаны платить ежегодно 300 гривен для содержания наемной дружины из варягов, которые должны были защищать северные владения. Сперва, как видно, эта стража состояла исключительно из варягов, потом, когда эта исключительность исчезла, то вместо варягов встречаем уже общее название гридей; наемная плата увеличивалась по обстоятельствам: так, после раздавалась гридям уже тысяча гривен вместо трехсот; прекратилась эта выдача денег со смертью Ярослава I, вероятно потому, что с этого времени новгородцы не могли более опасаться нападений ни с которой стороны, а может быть, также между ними и князьями сделаны были другого рода распоряжения относительно внешней защиты.

Построив города и установив дани у племен северных, Олег, по преданию, начинает подчинять себе другие племена славянские, жившие к востоку и западу от Днепра. Прежде всего Олег идет на древлян, у которых давно шла вражда с полянами; древляне не поддались добровольно русскому князю, их нужно было примучить, чтобы заставить платить дань, которая состояла в черной кунице с жилья. В следующем, по счету летописца, году (884) Олег пошел на северян, победил их и наложил дань легкую; эта легкость должна объясняться малым сопротивлением северян, которые платили дань козарам и, следовательно, могли легко согласиться платить ее русскому князю; с своей стороны Олег должен был наложить на них только легкую дань, чтобы показать им выгоду русской зависимости перед козарской; он, по преданию, говорил северянам: «Я враг козарам, а вовсе не вам». Радимичи, платившие также дань козарам, в следующем году не оказали никакого сопротивления Олегу, он послал спросить у них: «Кому даете дань?» Те отвечали: «Козарам». «Не давайте козарам, – велел сказать им Олег, – а давайте лучше мне», – и радимичи стали платить русскому князю те же два шляга от рала, которые давали козарам. Но не так легко было справиться с теми племенами, которые прежде были независимы, не платили никому дани, не хотели и теперь платить ее Руси; мы видели сопротивление древлян; потом, с лишком в двадцать лет, по счету летописца, Олегу удалось покорить дулебов, хорватов и тиверцев, но угличей не удалось.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации