Текст книги "Ильза Первозванная. Первая Мертвая царевна. Легенды русского севера"

Ильза Первозванная. Первая Мертвая царевна
Легенды русского севера
Сергей Юрьевич Соловьев

© Сергей Юрьевич Соловьев, 2024

ISBN 978-5-0064-8965-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

До заката было ещё долго, очень долго. А солнце, лишь изредка выглядывало из таких страшных на вид багровых туч, словно окрасившихся небесным огнем. Вся земля из-за этого будто покраснела. Трава, деревья, громадный земляной вал древнего города, всё окрасилось в тяжкий и жуткий цвет крови.

А прошлой ночью было ещё хуже, посмотрел тогда волхв на небеса, и просто ахнул. По небу катилась хвостатая звезда. Тяжкая весть для людей, и не было в том ни добра, ни мира. Боги дали знак, да не мог волхв распознать, к худу или добру, сколько не кидал кости, не отвечали они, не желали говорить, раскрыть волю богов. Молчал волхв, взгляда не поднимая на простой люд, не знал, чтоб и сказать такого, найти нужные слова, ободрить, унять страх.

Ходил и к знахарке, провидице. Сильной травознатницей была их Елена Белая или Прекрасная, как её здесь называли, девица-найдёныш. В добрый час пришла она к бездетным Хорю да Зае, к мужу да и жене, и стала сама о них заботится. Правда, удивлялись все её лицу, словно из снега вылепленному. Кожа, белее белой. Но девица характером всегда была доброй, внимательной, плохого никому не делала, слова дурного не сказала. Красоты же была необыкновенной, но сватов никто не слал, и свахи в тот дом. не захаживали, словно знали чего тайное. А она, почитай, любую хворь отогнать могла. И позабыли ганты старые вести о злых инеистых великанах, с белыми, как снег лицами. Тех, кто был необорим в бою и не знал страха смерти, ибо жили вечно.

Спросил, хоть и боялся, у Елены, но лишь сверкнули тогда её ледяные глаза, и пробормотала она нечто загадочное:

«Изменится всё… Может, и найду я брата… Знать, и уходить мне скоро придётся…»

Испугался тогда Рист от таких слов, что услышал, ухватил за рукава Лебедь Белую, сам заговорил:

«Так что же не хватает тебе у нас? Терем поставим, в два раза выше. этого. Забирай всё моё золото и нефрит, ничего не жаль! Только не оставь нас своей милостью!»

«Не оставлю вас волхв, не печалься… А теперь иди к кудесникам и старейшинам города. Всё хорошо будет, помогу вам любую беду избыть!»

Стало легче от этих слов волхву. И смотрел на худые предзнаменования на небе, и был почти спокоен. Не было такого, что бы Елена Прекрасная ошибалась! Но, сидеть и ждать-всегда муторно. И то, не обещала ведь, что всё хорошо будет, а лишь беду избыть. Значит, нужно было готовится к плохому… Он заерзал на сиденье, даже не помогала мягкая подушка из заячьего меха.

– Не видно ли кого? – в нетерпении воскликнул волхв.

– Нет, не идут наши рати, – тоже с беспокойством в голосе ответил старейшина Лин.

– А должны были бы уж возвратится, – тихо проговорил старейшина из Оума, мудрый Окат.

Большой, просто громадный высился город Оум, на берегу великой реки Оби, над всеми окрестными холмами. Здесь, на богатых землях, в Сибири-матушке, да и посреди всей Русской Земли, где уже начинались степи, но и леса не лишали людей свое защиты, три поколения назад возвели ганты эту могучую крепость. Высокий крутой вал, насыпанный поверх стены, собранной из срубов громадных деревьев, вырос в верх на целых десять саженей. Снаружи защитой служил глубокий и широкий ров, глубиной в три сажени, шириной в восемь. Внутри же вала были устроены жилища для людей, словно соты у пчёл. Оконца смотрели только внутрь крепости, во двор. Здесь имелись и колодцы, и сараи, полные зерна, даже мастерские для умельцев-медников. Но люди, пока не грозила опасность, жили вокруг крепости, вольно широко, в своих усадьбах. Пасли скот, сажали рожь, пшеницу и ячмень, ухаживали за обширными яблоневыми садами. Щедрая Обь богато одаривала рыбой, и недалеко стояли хорошо устроенные пристани, где ожидали торговцев и рыбаков крутобокие лодьи и юркие шитики.

Здесь, перед громадным валом Оума, на резных скамейках, сидели старейшины и волхвы самого большого города гантов. За каждым стояли ихверные уноты, и даже мало видевшие чего юнцы были в большой тревоге. Уже с неделю как ушло соединенное войско Саргата и Оума в степи, но не было больше вестей, словно провалились они в Тартарары. Думал иногда Рист, отчего царь не дождался помощи из Варты и Гандвика? Понадеялся на собственное многолюдство? Желал сам всю славу получить? И то, поднял рать в три тысячи воинов, большая сила, небывалая, спору нет…

– Вот, испей квасу, – предложил волхв Рист старейшине, сидевшему рядом, – Сакат, обнеси всех вятших мужей! – сказал волхв своему уноту, – а ты, Живко, пряники подай! Да поживее, чего на ходу спишь!

Юноша, чинно кивнул, и взяв ендову в руки, пошёл мимо скамей. Рядом шёл и помошник его, совсем мальчишка, Лит, и малым ковшиком наполнял чаши собравшихся. Живко раздавал сладости. И то, хороши ржаные пряники на меду, и нет ничего вкуснее! И, порадовались вятшие, думающие мужи, кажется, покинула их туга-печаль.

Толковые были уноты, не мог нарадоваться на них волхв. Да и одеты нарядно, в расшитые полотняные рубахи, штаны, мягкие башмаки с обмотками. Головы от ветра прикрывали войлочные шапки, с назатальниками, и лопастями, которыми можно было прикрыть и шею. Так оно и понятно, и обриты были оба, по обычаю, носили детские прически. Оставляли им на голове по несколько прядей волос, заплетённых в косички. И эти косицы свисали на спины подростков. А как войду в возраст, до восемнадцати годов, так срежут и эти волосы, оставив лишь прядь на затылке. Её носят все ганты, по обычаю предков.

Отпил питья Рист из своего ковша, насладился вкусом смородинового кваса, который ставила самолично его дочь Ильза. И то, одна у него радость осталась, когда лихоманка забрала и его жену и двоих сыновей. Случилось это за четыре года до того, как к ним на Обь Елена пришла, и прогнала болезни. Правда, пришла в их земли новая напасть, которую давно не ждали… Опять стали тревожить их набегами чужаки, но избивали сибирские воины малые ватажки. Правда, тут пришло большое войско из степи, и против них поднял сам царь всю сибирскую силу.

Но, другие вятшие люди были спокойны. Сам Белый Царь Дутун вёл теперь громадное войско, а с им были и могучий Улий, необоримый Плист, да Фокей. И воеводы Саргата Салим и Тарк и воеводы Оума Кинтал и Горд. А вот волхв, сомневался. Все ли выйдет, как хотелось? Победят ли? Зародила боязнь в его сердце слова провидицы.

– Вот, кажется, пыль поднялась над дорогой… – неуверенно прошептал один из старейшин, – скачет кто-то, верхами идёт…

– Верно, Тимай, – похвалил старейшину Рист, – в Саргате нет никого, такого острыми очами, как ты!

– Салим куда как хорош и умён у меня, – похвалился старейшина сыном, – поумнее отца вырос. Уж верно, наши рати идут обратно. А это, гонец с добрыми вестями!

Да, видывал и не раз Салима Рист. И, точно, толковый был предводитель и воин, не раз водивший в бой на чужаков рати Саргата. Хоть на сохатом, хоть в пешем строю, или в кожаной лодье– везде юный воин добивался победы!

Но, воин на сохатом, был только один. Никто за ним не шёл. Не пылили повозки, не уминали укатанную дорогу ьашмаки суровых пехотинцев. Да и выглядел этот человек… Худо. Видно было, что не с радостью едет к граду на холме. Черным было чело вестника. Лицо его покрывала зола, и худая весть шла впереди него. Воин спешился, поясно поклонился на четыре стороны, и стащил шапку с головы. Старейшины и волхвы вскочили со своих мест, полукругом окружили посланца, боясь, что упустят хотя бы одно слово. Ждали, что скажет, хотя уж каждый сердцем чувствовал, каков будет ответ. Вытянулись лица вятши людей, сжались ещё сильные пальцы на посохах… Встала на холме тяжкая, звенящая, тишина, люди, казалось, и не дышали.

– Погибло всё войско! – крикнул зловестник, спрыгивая со своего сохатого, – те кто остался, идут сюда, что бы заперется за валом! Ещё гонец пошёл по реке, в Гандвик, там войска просить!

– И саргатская рать и те, кто из Оума пришёл? – спросил волхв Рист, – тоже пало войско? А воины из Оума? Царская дружина?

Разве мог поверить провидец, что не смогли устоять их воины! Дали себя побить! Опёрся на резной посох, воззрился на вестника, сдвинул кустистые брови. Смотрел, думая что лжёт зловестник…

– Пали и вожди саргатов Салим и Тарк, и предводители из Оума, Кинтал и Горд. Не перемогли, но никто не отступил. Меня царь перед гибелью отослал в Оум, что бы я передал такую весть.

– А Белый царь? – с надеждой спросил Рист.

– Пал царский стяг. Значит, погиб и Дуптун с ближней дружиной. Все тридцать витязей пали на поле боя. Срубили множество врагов, да на каждого нашего по десять неприятелей встало. Такая беда пришла к нам! А мне, пришлось вернуться, – прошептал воин.

И он, всё рвссказав, вдруг выхватил свой кинжал, и разом пронзил своё сердце. Через минуту воин лежал мёртвый перед вятшими людьми гантов. Теперь точно, всё царское войско погибло, все до единого. Никто не ожидал такого.

Оглянулся на старейшин Саргата волхв из Оума. Видно было, что просто потеряли себя вятшие люди второго города их царства. Но, заметил, как сверкнули глаза Тимая, как зашептал тот хитрые слова Хиану. А второго саргатского старейшину Рист помнил давно, как тот плёл козни против царя Дуптуна, желая усадить на Белый Трон Зию Медведя… А Зия же сейчас в Гандвике! Могла пря начаться, ох и могла…

Тяжело вздохнул Рист, и прикрыл лицо, украшенное седой бородой, ладонью. Не было сил ни видеть этот день, ни слышать других людей. Худо было, да так, что худее раньше и не бывало…

ЧАСТЬ 1 Повелительница Мёртвых и Живых

ГЛАВА 1 Елена Прекрасная

Девица занималась важным делом, перебирала ячменную крупу на кашу. Отделяла зерна, и уже приготовила котёл с водой, замочить их для варева и доброй похлёбки. Дед Хорь не спеша готовил дрова для дома, обрубая сухие ветки на растопку. Баба Зая неспешно ткала на станке, вставляя уток в рядно. Одеты нарядно и ухожены были оба. Хорошие полотняные одежды, меховые безрукавки согревали, что бы не озябли на ветру. Да и обувка, ладная и толковая на ногах у каждого, всё было с толком и к месту.

Теперь пожилые люди снова могли радоваться, ушла из их дома печаль, вылечила их обоих приёмная дочка. Сидела бабка, и нарадоваться не могла на Елену.

– Что бы мы без тебя делали, внучка? – произнесла пожилая, но и не старая женщина.

– И мне с вами веселее. Скучно всё одной, да одной, – неожиданно произнесла девица, – да и брат что-то пропал… Давно не кажется! Я и искала, искала… А где он, сердешный, и понять не могу.

– Придёт, конечно придёт, – пожилая женщина положила ласковую руку на плечо девушки, – только вот, одно не пойму, что со мной? – и Зая как-то хитро улыбнулась, и погладила свой живот.

Элла, или Елена, или Алёна, это уж кто как её называл, посмотрела на лицо Заи, на руки, на бившуюся жилку на шее, отложила уж законченное дело в сторону. Неспешно ополоснуда руки в деревянной лоханке, отёрла о полотенце. Присела рядом, словно прислушиваясь.

– Непраздна ты… Понесла дитя. Видишь, услышали вас Боги, благословили. Уж скоро и родишь.

– Да как же…

– Так теперь всего в доме в достатке и здоровьем, не обижены. Верно ли? И вот, из Саргата мне передали, – и Элла положила а стол тяжёлый кошель.

Распустила завязки, а он был полон малых золотых колец. Каждое весом всего в две доли, но можно было на одно такое кольцо корову на торге получить, а за шесть– малого лосёнка. В каждой усадьбе держали приручённых ещё сызмальства сохатых, и ездили на них верхом. Правда, привыкал лось лишь к одному, кто их с детства выкормил.

Но, большими были помошниками по хозяйству лесные великаны, далеко по лесам могли носить на себе своих седоков. Чужаки, вот, ездили на конях, но с усмешкой смотрели на такое сибирцы– лось, куда сильнее и смелее коня, и никого не боится. И, уж год назад, Елена тоже завела себе лосёнка. Вначале, смешной такой был, на тонких ножках бегал за хозяйкой, поившей его молоком из соски. Но быстро рос, и превратился в могучего властелина леса. И на нём Елена добиралась на нём до Саргата и даже до Варты. Ну, в Гандвик, понятно, на лодье ходила, по Великой реке Оби.

– Да, спасибо тебе доченька. Всё равно, ты мне, да и мужу, родная доченька, – и женщина поцеловала Елену в белую щёчку.

Вроде бы и привыкла, что их воспитанница холодна, а тут её словно морозом обожгло. Зая испуганно схватилась за живот, со страхом глянула на девушку. Но та лишь подняла на неё свои льдистые глаза и сказала:

– Нет от меня зла, сама это знаешь. Никогда не было и не будет. Особенно для вас, и ты это ведаешь. А ребёнок родится уж скоро, через месяц или чуть позже. Сын у вас с Хорем будет, и не один… А потом и ещё трое родится. Это я точно знаю.

– Ох ты как! С тобой к нам счастье в дом пришло, Елена!

– И мне с вами хорошо, да спокойно. Глядишь, и найду пропавшего брата!

– Верно, так всё и будет! – спокойно ответила женщина, – А что же люди забегали? Да не иначе войско домой возвратилось? Эй, Хорей, глянь, что там?

Но знахарка сама поднялась с лавки, глянула на себя в зеркало, и осталась довольна сделанным. Подвела губы свёклой, щёки-морковным отваром, румян на скулы– и вот, не отличишь её от местных людей. А то ведь поначалу и дети от страха кричали, за мамкины юбки прятались, как видели её белое, как снег, лицо. И то, непохожа была обликом Елена на людей из Оума.

– Пойду на околицу, посмотрю… – чинно проговорила девица, – а то суета какая-то.

Поправила на голове платок, витые золотые браслеты, в виде змей, что удерживали рукава расшитой рубахи. Глухо звякнуло и ожерелье, сделанное из чеканного золота, подарок из Гандвика. Да и на косе красавицы висела золотая лунница. Каждый, кто не ведал, кто она, сразу бы опознал великую ведунью по браслетам и вышивке на богатой одежде.

Только встала она на высокое крыльцо, осмотрелась. Нет, не было видно войска. Но повсюду пылили верховые люди, возчики гнали тяжело гружёные повозки к крепости. Туда же спешили целые семьи, с детьми и стариками. Впрочем, юнцы с щитами и копьями шли к валу города, и седые мужчины, при медном оружии, спешили туда же. А тут, и забухало медное било на высокой башне крепости, предупреждая всех о опасности. Девица осмотрелась, не понимая пока, в чём же дело? Но, тревожно стало на сердце.

– Да что случилось? – крикнула Елена, не понимая.

– Погибло сибирское войско, ведунья! В осаду садимся, от чужаков! Теперь надежда только на Варту и Гандвик! – прокричал ещё совсем мальчишка, с луком в руках, и двумя колчанами полными стрел, за плечами, – хорошо, что ты с нами, Елена Прекрасная! С тобой и любая рана не страшна!

– Да помолчи ты, Юрей! – оборвал его пожилой воин, – не гневись на него, девица! На твою помощь уповаем! Так ничего, удержимся!

– Всегда я с вами! – крикнула она в ответ.

Почувствовала, как ярость словно поднимается к её сердцу, к голове, и не может больше себя сдерживать. Поспешно вернулась в дом, упала на колени перед сидевшими на лавке Хореем и Заей.

– Вы мои вторые родители, – произнесла ясно она, – простите, коли что было не так. Идти мне, видно, самой надо… В бой. Вернусь ли, так и не знаю…

– Да что же это с тобой, девица? Опять к тебе приступило? – ответила женщина, прикрывая свои дрожащие губы платком.

Было от чего боятся. Стало иссиня-чёрным лицо Елены от дикой ярости. Видела Зая такой свою девочку лишь однажды, когда по неведению на них, на дальней дороге напали лихие люди. Да только увидели её лицо, как в страхе и убежали.

– К старейшине да ведуну пойду, за разрешением своё войско собрать. Тех, кто за мной пойти не испугается! А вы, в крепость идите. Всё хорошо будет, не сомневайтесь!

Она вышла из избы, поправила платье да охабень, и свистом подозвала своего сохатого. Шершень подбежал, и склонил рогатую голову перед хозяйкой. Елена вскочила на лося, и поскакала к старейшине города. Народ на улицах столбел, кто-то отворачивался, прятал своё лицо. Облик ведуньи уже внушал ужас, а не почтение или там уважение. Именно ужас, просто дикий ужас был теперь на лицах жителей города Оума. Чёрное лицо, обрамлённое серебрянными волосами у этой всадницы, не могло не напугать. Уноты не посмели задержать её сохатого, могучего Шершня, и она так верхом во двор усадьбы и въехала. Разом спешилась у высокой лестницы, ведущей в жилое.

– Подержи, – кинула поводья уздечки уноту.

Тот лишь поспешно кивнул. Пёс старейшины, Гладкий, один не испугался, а кинулся ластится к девице, потёрся сам лобастой головой о её колено.

– И тебе привет, – Елена поерошила его шерсть между ушами.

Спокойно, как своя, открыла резную дверь и вошла без стука в терем старейшины Окаста. Тот сидел на ларе, повесив голову, и оплакивая павших сыновей. Рядом сидел и ведун Рист, глядел на образы предков в красном углу терема, словно просил у них помощи. Но те лишь глядели на потомков, не мигая и не опуская вырезанных из дерева очей. Только тени играли на искусно исполненных ликах, делая их так похожими на живых.

– Долго говорить времени нет, старейшина. Разрешишь мне побить войско чужаков так, как я смогу. И, точно, попрекать меня не станешь? – говорила Елена строго и без экивоков…

– Да как же это сделаешь?

– Сделаю, а как– то моё дело. Ну что?

Рист же молчал, не понимал в чём дело. Знал немалую силу знахарки, но что та собралась сделать, урузуметь не мог. И отчего лицо так посинело? Не спросил, подумал, может быть, дело в обычае.

– Делай Елена, что хочешь, бери чего надобно для дела ратного!, – и стукнул посохом старейшина, утверждая своё слово.

– А не нужны ли тебе провожатые, ведунья? – уважительно спросил Рист.

– Благодарна я за твою заботу. Но управлюсь. И если возьму себе помошников, то тех, кто мне надобен!

– Как пожелаешь, травница! Но опасно, уже разъезды чужаков наши воины видели.

– Ничего, не помешают. Подари мне, полную волокушу дубья дубового!

– Бери, что надобно, девица!

Удивились ганты, увидев караван Елены. Но, раз сказал старейшина Окаст, значит, так тому и быть. Два оленя ташили странный груз для Елены по дороге. Не понимали воины, стоявшие стражей, куда направилась их знахарка-спасительница?

ГЛАВА 2 Властительница Царства Мёртвых

Шла она два дня, по лесным тропам. Теперь ей было всё одно, что день, а что и ночь. Не ведала она усталости, как и её олени в упряжке, тащившие нелегкий груз, да и сохатый, словно новых сил набрался, неутомимо вышагивал по тропе, на границе степи и леса. Трава выросла здесь высоченная, не могла налюбоваться девица на такую красоту. Но тут, словно её обожгло изнутри. Она слезла с седла и повела своего Шершня в поводу. Тот не упирался, хотя шёл неохотно, всё фыркал и тряс головой.

– Да и мне не по сердцу это место, сохатый. Но видишь, иду… – тихо сказала она.

Но вот, учуяла девушка бранное поле. Да и как его не учуять? Вороны в небе вьются, лисицы лают, да волки воют. Навалены горы были убитых, много, очень много мёртвых тел. Девушка, послала своего сохатого галопом, и скакала недолго, и очутилась на месте битвы. Лежали здесь убитые ганты, обобранные и раздетые. Ведунья одним знаком пальцев отогнала ворон, и поднялась вверх чёрная стая, закрыв крыльями солнце. Елена чуть прикрыла глаза, осмотрелась… Прошла вдоль и поперёк, вздохнула тяжело и закричала страшным голосом Елена Прекрасная, опять явив себя на земле:

– Вставайте!

Раздался ужасный её крик, отразившийся от холмов и лесов, и словно побежавший вдаль, по речной долине.

Говорили потом, что от страха тогда приседали быки на задние ноги, волки забивались в дальние дубравы, и только вороны вились над воинством девицы, ибо почувствовали запах мертвечины. Но, улетели и они, ведь трупный смрад словно ветром сдуло, и над этим полем разнёсся запах луговых цветов, словно бежала сама смерть с этого места.

А случилось то, что не видел никто много тысяч лет. Поднялись мёртвые ганты, молчаливо смотрели друг на друга, словно и не понимали, как попали сюда. Брат смотрел на брата, друг на друга, дружинник-на воеводу. Вышел вперёд и сам царь, Дуптун. Преклонил он колени перед спасительницей, и протянул свою корону, золотой обруч о двенадцати лучах. И всё все встали на колени.

– Идите домой, в Оум и Саргат, передайте весть, что я теперь сражаюсь за эту землю. Дана она в мой удел! – и подняла руки над собой Елена.

И смотрела новая Повелительница, повернув на воскрешенных свой Чёрный и Страшный лик, но ганты, гуси-лебеди, не двигались с места, только бритыми лбами коснулись сырой земли. Они Просили, и Елена не могла им отказать. Подошла, звеня золотыми браслетами, и одела на свои серебрянные волосы корону, уложив под неё косы. Упал на золото луч ярого солнца, и таким огнём засияла корона, будто горел сам свет на челе Елене Прекрасной.

И тогда поднялись ганты с колен, послушные её воле, и двинулись обратно.

***

Сама же Царица, рыскала вокруг, рядом с полем боя, словно зверь лесной, Нашла и себе оружие– большой серп из кованой меди, с острейшим краем. Сменила малую рукоять на древко от копья. Покрутила в руках, да так, и будто ветер застонал, да заохал. Получила девица тяжкое и страшное оружие в свои руки. И которым можно было и рубить, и колоть! Но, не всё же ей одной делать? Нужны были ей помошники, но не советчики, а только слуги верные…

И вот, она заметила громадный курган из свежей земли. Вырос этот холм, будто сам собой, и чужаки прикрыли его сверху даже дёрном. Это было то место, в котором находники погребли своих десять тысяч убитых. Не удалось им от меня укрыться, подумала Елена. Словно рана, разомкнулись её синие губы в злой улыбке. Не собиралась она ни мановать, ни хастами силу Богов приманивать, не нужно ей это было. Ведь это она сама была этой силой. Лишь подняла руки над собой, ладонями вперед. Рукава рубахи выскочили из браслетов, упали до самых плеч, и черны были сейчас её руки, как и лицо. Она смежила веки, почувствовала, как бьётся её сердце, как будто трепещет кровь в жилах и рвётся наружу, почти закипая. Открыла глаза, и стала земля на холме, словно живой, полезли из неё оживлённые силой Царицы Мертвецы. Отбрасывали в стороны сильные руки почву, твёрдую и жёсткую, давно не видевшую дождей, прорывая себе ходы наружу. Но и эти неживые, копошащиеся в земле, словно муравьи, вылезли из своего муравейника воздать славу Подземной Царевне. Не были они больше людьми, а лишь мёртвыми телами, взятыми её силой, что бы сослужить страшную службу. Это стояли перед ней оживлённые чужаки, ставшие теперь её необоримым войском.

– Встаньте передо мной! – тяжким, низким голосом приказала Елена Прекрасная неживым.

И те встали перед ней, встав плотной толпой. Как стена выстроилась, из неживых тел, смрадная и страшная. Но, это было её войско, источник власти и силы. Ибо всякий знает, что власть лишь на силу ратную опирается, а больше и ни на что.

– Возьмите в руки дубье!

И каждый из мертвецов был теперь вооружен. Объехала Елена этих воинов, послушных её воле. Теперь у неё была и Сила, и не было никого, кто бы мог сравниться с ней.

– Вперёд!

Вскочили мертвецы по её Слову, и по её Слову взяли оружием разное дубьё, что привезла волокуша старейшины. Была она довольна этим, но, следовало и поспешить, каждая минута была дорога.

Чуяла она сама, тот путь, по которому шли громадные рати чужаков. Не скрылись от её глаз ни следы волокуш, ни комья земли, выбитые копытами коней. А Мёртвые шли за ней неутомимо, повинуясь лишь движением рук Повелительницы, словно те были детскими куклами, с привязанными к ним верёвочками. Упрямо вышагивали, не смотря перед собой. Перебирались через холмы и овраги, через кочки и буераки. И висела над этим войском, словно пришитая, целая туча серых ворон, огласивших землю своим карканьем. И закатилось солнце, спряталось за серые тучи, словно не хотело смотреть на всё это. Но, Елена торопилась, вела своего сохатого рысью, а Мёртвое воинство и не думало отставать.

Не нужен этому воинству был ни сон, ни еда. Не нуждались ни в тепле, ни в удобном ночлеге. Да и сама Елена больше не хотела ни есть, ни спать, а видела ночью, не хуже, чем днём. И точно– не была это просто девушка– а явилась во всём блеске своей славы сама Подземная Царевна. Ибо только ей, да её светлому брату послушны Мёртвые– ведь это мертвецами правит в Пекельном Царстве Элла– Елена Прекрасная.

И повела свою рать к Оуму, который осадили чужаки. Мёртвым не нужен отдых, и во тьме видят они, как днём, и пришла к городу Елена всего за полдня вместо трёх дней.

А воинство чужих встало рядом с Оумом, разбило громадную стоянку, огородившись волокушами и повозками. Чёрный дым поднимался над их юртами. Слышала она чужую гортанную речь, видела и воинов, вставших на страже.

Елена дала себя увидеть, и заметила, как за ней погнались. С десяток воинов на невысоких лошадках. Догнать Шершня они не могли, а она уложила на земли своего сохатого, и спряталась в кустах, наблюдая. Погоня приблизилась, и всадники осматривали перелесок. Царица перехватила рукоять оружия, взяв поудобнее, и бросилась на них, подобная разъярённой медведице. Двое успели выстрелить в неё из луков, да только она даже видела эти стрелы, и легко увернулась. В два удара она обезглавила обоих стрелков. Кровь ручьём ударила на густую траву, тела ещё бились в судорогах, а Царица снова рубила и колола. Чужаки пытались защищаться, но их движения казались ей ужасно медленными, вялыми. Ещё трое были убиты. Остальные попытались её окружить, кидали в неё дротики. Да где там! Рядом с Еленой из земли торчали уже с десяток древков, да ни одно острие не задело даже одежды девицы, уже почти сплошь залитой чужой кровью.

– Это демон! Бежать надо! – крикнул один из чужаков.

– Не демон, а Властительница. – закричала в ответ Елена, – И бежать поздно. Это моя Земля, и я вас всех убью, всех до последнего!

Она видела, как с ужасом смотрят эти всадники на её чёрное, яростное лицо, как задрожали руки, с трудом удерживающие поводья храпящих коней. Её синие губы разомкнулись в усмешке, и она прыгнула вперёд. Била быстро и точно, лишив голов двоих, а троих ударами древка, сбросила на землю. Ремнями связала упавших, сильно и немилосердно. Те лежали без чувств, закатили глаза к небу. Надо было напугать, крепко напугать пленных.

Елена раздумывала недолго. Взяла свой нож, висевший на поясе, ещё один ремень, и быстрым ударом пробила одну из отрубленных голов. Продела ремень через рану, огладила гладкими быстрыми пальцами кожу мёртвого лица, чуть оцарапав смуглую кожу чужого своими длинными чёрными ногтями. И то, стали ногти, как лезвия острейших ножей. Попробовала, поиграла она этим своим жутким орудием, сводя и разводя пальцы рук, и осталась довольна. И мёртвая голова открыла глаза, а губы свернулись в жуткой улыбке, так, что язык вывалился наружу. Ещё обе головы оказались на ремне, а затем Царица надела на шею себе эту чудовищную перевязь.

– Теперь уж не смолчите, точно, – прошептала Елена.

Пробуждение оставленных жить не было милосердным. Пара ударов каждому под рёбра крепкой ногой Царицы заставила их подняться на ноги.

– Тянуть долго не буду. Сколько воинов пришло?

– Наше воинство больше, чем песчинок в Великой пустыне! – усмехнулся самый пожилой из воинов.

– Шутить времени нет, – заметила Царица, сверкнув своими ледяными глазами, – отвечать быстро!

– Великий предводитель Такрат в эти земли привёл союзное войско. И мы победим! – заметил усмехаясь, самый молодой, – а я тебя не возьму в свою юрту даже младшей женой!

– Да и ладно, – спокойно, почти по слогам, проговорила Елена, – так я и не набивалась.

Затем, спокойно, не торопясь, так, что бы этот воин почувствовал, принялась отрывать у него руку. Она никогда раньше бы и лягушку не обидела, но тут… Человек кричал страшно, пытаясь вырваться. Да проще было бы вылезти из под двадцатипудового камня, чем освободиться из её рук. Она откручивала и поворачивала, пока с противным хрустом не оторвался сустав локтя, а затем не лопнула кожа. Она держала чужую руку, с которой капала кровь, и вдруг, этой рукой с размаху ударила по лицу самого старого из воинов.

– Говори, а не то я тебе так голову оторву!

Со лба и носа стекали струйки крови, и было видно, что человек дрожит. Лишённый руки всё лежал на земле, и кричал от боли, судорожно поджав под себя ноги.

– Ты сильна… Всё равно ты получишь ответ. В войске Такрата двадцать тысяч воинов, а в обозе шестьдесят тысяч. Он решил переселится сюда, на эти богатые земли.

Елена оценила слова воина, и то, что он не просил о пощаде. Она сознавала свою силу и власть, и знала, чем пронять любого. Жизнь и Смерть– вот что даёт Власть и что подчиняет любого. Царица усмехнулась своим мыслям. Но, надо было дело делать…

Она схватила лежавшего на земле, сдернула с него остатки рубахи, оставив обнажённым по пояс. Затем, не торопясь, приставила оторванную руку к окровавленной культе. Смотрела в глаза этого человека, а тот не мог от страха опустить свои. Дело было сделано…

Чужаки, не веря своим глазам, смотрели на небывалое. Да, отрубить руку– видывали такое. Ну, оторвать– так и медведь рвёт… Но что бы обратно приставить руку, и она словно приросла обратно? Не верили они происшедшему, даже своим широко открытым глазам. Оба трогали руку товарища, его самого.

– А теперь убирайтесь к себе, – резко сказала Елена Прекрасная.

Все трое неуверенно поклонились, упав на колени и быстро поднявшись. Поймали своих лошадей, сели верхом, и порысили к стоянке, иногда оглядываясь на Царицу.

Елена знала людей, и понимала, что они сейчас чувствуют. Она показала свою силу и власть над ними, а более всего, то, что она может Всё. Отпустив пленных, была уверена, что теперь все находники будут только и говорить о таком чуде, о излечении, о приращённой неведомым колдовством руке.

Но, немного она сомневалась в себе. И, летавшая вокруг её головы муха сильно так досаждала. Жужжала и жужжала. Но, буквально одно движение её длинных ногтей-ножей правой руки, и всё закончилось. Видела, как муху рассекли её чёрные ногти, и только несколько маленьких остатков, и серебристые крылышки упали в траву. Царица в задумчивости поглядела на свои руки, на ногти-ножи. И подумала вдруг:

«А может быть, надо было голову этому оторвать, а не руку? Для наглядности… Но нет, так бы сразу умер, боли не почувствовал. А тут, быть может, осознает, научится и чужую боль понимать. Только, их Такрат всё одно их убьёт. Что бы меньше говорили…»

Она побежала к своему сохатому, ожидавшему хозяйку. Шершень сразу потянул свою морду к её рукам, ожидая получить лакомство. И не ошибся, ржаной сухарь оказался на его шершавом языке. Лось довольно захрустел, а Елена опять оказалась на спине своего любимца. Рядом, так и стояло её Мёртвое войско, которых не мог победить никто.