Текст книги "Тень Химавата"

– Что такое атман? – тихо спросил Аполлоний, повернувшись к Гатаспе.

– Духовное проявление Брахмана, первоначала бытия, в каждом человеке. Его еще называют Абсолютом, – так же тихо ответил пашупат.

Увидев, что тианец задумался, пояснил:

– Иначе говоря, душа человека.

Потом зашептал:

– Ведущий – брахман, представитель философской школы санкхья. Санкхьяики умеют во время медитации раскладывать материю на дхармы, мельчайшие неделимые частицы, которые греки называют атомосами. Их учитель – Алара Калама – был первым наставником Будды Шакьямуни… Они считают, что объекты природы созданы взаимодействием гун, то есть элементов чувственного восприятия, и пуруши – тонкой духовной субстанции… А еще они отрицают богов, считая, что для создания всего сущего боги не нужны.

Один из философов резко поднялся, очертив перед собой круг ладонями. Он давал понять, что выслушал нескольких оппонентов и теперь собирается сделать обобщение.

Указав пальцем на человека, лицо которого до самых глаз было закрыто белой повязкой, сказал:

– Уважаемый джайн хочет убедить нас в том, что дживой, иначе говоря, атманом, обладает любой объект, как живой, так и неживой – даже камень и цветок.

Затем обернулся к ведущему.

– Уважаемый санкхьяик утверждает, что атман есть только у живого существа. Может возникнуть вопрос: джива и атман – это одно и то же или нет. На мой взгляд, это несущественно. Есть ли джива у цветка? Есть ли атман у человека? Я отвечу так: какой смысл рассуждать о том, что нельзя увидеть или потрогать. Дайте мне в руки дживу или атман, чтобы я смог убедиться в их существовании.

Оглядевшись, он с победным видом подбоченился.

– Так вот! Никакой дживы нет, как нет и никакого атмана, есть лишь внутренний ветер, раздувающий или остужающий жар плоти. Последний выдох растворяется в воздухе, чтобы улететь в пространство вместе с порывом внешнего ветра. Жар уходит в землю. И человеческое тело, и цветочный стебель со временем без остатка растворятся в четырех началах мира. Каждый может наблюдать это в природе.

Оратор широко развел руками, словно приглашая окружающих согласиться с очевидным доводом. Гатаспа наклонился к Иешуа и Аполлонию, чтобы прокомментировать его слова.

– Он из школы брихаспатиев и выражает точку зрения материалистов, которые отрицают богодуховность Вед, а главной наукой считают науку управления государством. Их так и называют – настиками, то есть философами, не признающими «Веды».

Когда материалист сел, поднялся человек с повязкой на лице.

Обведя глазами присутствующих, джайн многозначительно изрек:

– Я скажу так… И человек, и цветок – оба обладают атрибутами вещества: формой, запахом, вкусом, их можно осязать. Оба состоят из мельчайших неделимых дхарм… Я утверждаю: каждый из них имеет дживу!

По примеру ведущего он поднял вверх указательный палец, словно открывая важную истину.

Потом обратился к брихаспатию:

– Да, только атман человека может достичь кевали, иначе говоря, состояния совершенства, а значит, обрести истинное познание всех вещей. Да, только он может обрести мокшу, полное освобождение от кармы. Но если ты придешь на луг на рассвете, то увидишь, как цветы поворачивают бутоны в сторону солнца, потому что они его чувствуют. А что управляет чувствами? Правильно – джива… Неважно, как называть духовное начало. Неважно, на что оно способно. Главное – что оно существует!

Гатаспа снова наклонился к ученикам.

– Под кармой джайны подразумевают материальную оболочку, которая привязывает душу человека к нечистому земному существованию. Они считают, что человек способен преодолеть эту привязанность самостоятельно, без помощи богов.

Брихаспатий чуть не задохнулся от возмущения. И снова вскочил.

– Ха! Атман! Джива!.. Чувствами управляет манас – ум, но только когда я бодрствую.

Услышав недоуменные возгласы философов, тут же пояснил:

– К примеру, я заснул в зарослях гибискуса, отнимающего у человека жизненные силы, так ведь я могу и не проснуться. Мой манас тоже спит, и, если бы атман существовал, разве позволил бы он телу умереть во время сна? Нет ни атмана, ни Брахмана, ни какой-то там дживы, есть только собственная природа любой вещи – свабхава.

Тут уже возмущенно выкрикнул джайн:

– Ты говоришь, что не можешь потрогать атман! А ты можешь потрогать свой манас?

Брихаспатий лишь отмахнулся.

– Нет, но я вижу плоды его работы.

Джайн продолжал спорить:

– Гибискус – это лишь сосуд, из которого в твое тело во время сна перелилось тончайшее вещество кармы. Джива – часть Брахмана. Так же, как глиняная фигурка является частью глины. Ее можно сравнить с огнем вот этого костра: если костер загасить, огонь в природе после этого не исчезнет, ибо каждый раз, когда ты выбиваешь искру из огнива, он возрождается, снова и снова.

Брихаспатий выкрикнул с места:

– Ты утверждаешь, что джива бессмертна?

– Да, ведь она растворена в Брахмане, а он вечен.

Картинно разведя руками, брихаспатий придал лицу выражение презрительного недоумения.

– Ха! Так это просто смешно! Разве в мире есть что-либо вечное? Если вот этот конкретный костер загасить, то огонь как раз и исчезнет на моих глазах. А другого огня я не вижу. Манас материален. Он исчезает с каждой смертью и возникает с каждым рождением. Материю порождает только материя. Крестьянин может сколько угодно представлять себе урожай, но ячмень не вырастет, пока он не закопает в землю зерна и не польет их водой. Думающий иначе – погряз в неведении.

Джайн вспыхнул от негодования.

Справившись с собой, заговорил назидательным тоном:

– Учение великого Джины Махавиры признает череду перерождений человека, за которыми по истечении восьми миллионов четырехсот тысяч махакальп последует конечное освобождение. Без индивидуального духовного начала, то есть дживы, тут не обойтись.

Санкхьяик устал от бессмысленной полемики, когда каждый уверен в своей правоте. Он обернулся к буддисту в оранжевом рупане, который сидел с отрешенным видом. Среди висящих на шее амулетов выделялась деревянная дощечка с нарисованным цветком арековой пальмы. Казалось, его не занимает происходящее.

– Но что нам скажет уважаемый гость из Матхуры?

Буддист открыл глаза и заговорил с достоинством, весомо чеканя слова, словно объяснял истину детям, ничего не понимающим в жизни:

– Человек представляет собой субстрат энергетических дхарм. Они объединены в скандхи и находятся в непрерывном колебании. Атмана нет, но индивидуальные качества человека передаются квазиперсоне, пудгале, посредством которой реализуется кармическая связь дхарм в промежутке между смертью и рождением…

Иешуа наклонился к Аполлонию, зашептал на ухо:

– Это буддист, самматий[134]134
  Самматия – букв. «живущие в согласии», школа раннего буддизма, распространенная на севере Индии в новозаветный период.


[Закрыть]. Когда-то самматии входили в школу ватсипутриев… Другие буддийские школы считают их еретиками и называют пудгалавадинами, иначе говоря, признающими доктрину пудгалы.

– Ты и это знаешь… – удивленно протянул тианец. – Откуда?

– Учился у них в Матхуре.

Санкхьяик, воспользовавшись правом ведущего собрание, прервал буддиста:

– Что есть пудгала, если не атман?

Тот на мгновение смутился, но тут же вышел из положения.

– Можно сказать, что это атман, а можно сказать, что и нет. Возможен и такой ответ: это и атман, и одновременно не атман. Но можно утверждать также, что это ни то, ни другое…

Джайн досадливо осадил его:

– Ты вертишься словно уж на сковородке! Хочешь превратить наш диспут в бессмысленную болтовню? Ты сейчас во всей красе демонстрируешь давно устаревший метод спора – локаяту, из-за которого в древности адживиков называли скользкими угрями. Не думаю, что ваш учитель, Будда Шакьямуни, оставил адептам столь бестолковое наследство.

Буддист, пытаясь сохранить лицо, заметил:

– Я лишь выражаю точку зрения своей школы. Будда был великим риши, но даже он не смог заглянуть настолько глубоко внутрь человека, чтобы среди скопления дхарм разглядеть пудгалу. Лишь великий Шарад-ватипутра узрел ее.

Санкхьяик встал. Выпрямившись и заложив руки за спину, он всем видом показывал, что пора прекращать прения.

Дождавшись, когда голоса умолкнут, сказал:

– Итак, высказались представители разных школ… Но при всем уважении к каждому из вас я не могу согласиться с приведенными аргументами и готов представить свои. Так вот, если все причинностные факторы бытия материальны, как настаивает брихаспатий, к кому тогда обращаются в молитве страждущие справедливости – к своему манасу? Как к своей руке или ноге? За каждого ручаться не могу, но мы, последователи великого Капилы, хоть нас и считают безбожниками, обращаемся к Пуруше… ну, или к Ишваре. То есть к богам. Что касается доводов уважаемого гостя из Матхуры, то прошу принять мои поздравления – они почти правильны… Почти!

Он сделал свой излюбленный жест – поднял палец.

Наконец закончил:

– Будда Шакьямуни отверг атман в качестве трансформируемой духовной субстанции. Но каким образом тогда передается кармический опыт? Самматии утверждают – с помощью пудгалы, временного носителя пяти скандх. При этом они лишили тысячеголового Пурушу его голов – индивидуальных атманов, делающих каждого человека личностью. Что неприемлемо, ибо противоречит здравому смыслу. Поэтому повторяю еще раз: атман есть! Он вечен, не имеет ни начала, ни конца. Телесная оболочка – это одежда, которая меняется от одного перерождения к другому. Жизнь подобна свету от фонаря во тьме, яркой вспышке среди бесконечной неявленности Брахмана. И работа манаса, и способность испытывать счастье или страдание – все это атман. Так что брихаспатий сам погряз в неведении. Не зря материалистов, не признающих Веды, называют пашандами, иначе говоря, нечестивцами.

Его слова потонули в хоре возмущенных голосов. Аполлоний уже ничего не понимал, столько разных точек зрения и аргументов ему еще не приходилось выслушивать во время спора. Посмотрев на Иешуа, он заметил, что тот тоже находится в замешательстве. Оба улыбнулись друг другу. Тогда иудей положил руку на плечо Гатаспы.

Все трое встали и покинули пещеру.

3

Утро началось с грохота: по бревнам, уложенным рядами на плотах, боевые подразделения андхров форсировали реку Махи. Разведка доложила, что правый берег пуст.

Оценив мощь наступающей армии, ассакены решили не вступать в открытый бой, а подождать, когда враг углубится в район обширных солончаковых болот между заливами Каччх и Кхамбат.

Они рассуждали так.

Андхров можно тревожить по ночам неожиданными налетами, обстреливать из темноты отравленными стрелами, выдергивать арканами с бивуака потерявших бдительность свагам. Велика вероятность того, что тяжелые испарения солончаков, ночные атаки и жаркий ветер со стороны пустыни Тар измотают неприятеля, заставив его отказаться от похода.

Когда андхры повернут назад, можно ударить им в тыл. Если все же не удастся остановить неприятеля в пределах полуострова Саураштра, то за озером Каччх-Ранн лежит плоскогорье, сплошь покрытое лесистыми холмами. Вот там кавалерия ассакенов развернется в полную силу.

Махасенапати андхров считал иначе.

Врага остановят только хорошо укрепленные погранзаставы между Западным океаном и озером Каччх-Ранн. Дальше на север и восток до самой реки Сатледж простирается покрытая дюнами и барханами пустыня Тар, куда ассакены не сунутся.

Холмистый рельеф местности позволяет строить укрепления на возвышенности. Леса и камня здесь достаточно, питьевая вода есть, дичи много. Зато единственный путь от Синдха к полу-острову Саураштра будет перекрыт. Если вдруг войско Гондофара двинется в страну Махиша, то гонцы из фортов всегда успеют предупредить основной гарнизон, расположенный за рекой Махи.

Боевые слоны и обоз пересекли реку по бревенчатому мосту. Конница переправилась вплавь, свагамы – на плотах, лодках или тоже вплавь, держась за полые тыквы, обтянутые кожей бамбуковые корзины и надутые воздухом бурдюки.

К новолунию армия андхров прошла болотистые солончаковые степи, после чего вступила на сухую скалистую низменность, бывшую когда-то поймой широкой и полноводной реки Сарасвати.

В песчаных ложбинах стелились побеги триантемы, среди кочек, словно огромные ежи, замерли шары солянок, а редкие акации, покрытые колючками и нежными желтыми цветками, источали сладковатый аромат.

Враг не менял тактику, его точечные удары не наносили серьезного урона, но держали андхров в напряжении, которое нарастало по мере приближения к озерам. Все понимали, что час решающей битвы близок.

Бхима понемногу набирался опыта.

Каждый вечер, стоило армии разбить лагерь, командиры проводили учения. Свагамы вкапывали в землю деревянные колоды и шесты с пучками соломы, а затем остервенело колотили по снарядам мечами, кололи копьями. Под ругань и крик командиров.

На одного орал паттипала:

– Что ты лупишь вполсилы, как баба вальком по скалке? Руби так, чтоб щепки летели!

Другой грубо поучал солдата:

– Не суй копье куда попало – целься! Сделай вид, что хочешь ударить в лицо, он щит поднимет, а ты падай на колено и бей в ноги. Неважно, что не убьешь, он от боли уже не боец. Смотри…

И показывал, что нужно делать.

Бхима вместе с другими гондами до седьмого пота делал выпады, отрабатывал приемы защиты, а потом валился на циновку в палатке. Ему снилась Вината. Невеста улыбалась, протягивая миску с нарезанным дольками манго, что-то говорила…

Просыпался он от резкого голоса паттипалы: «Стройся!»

Наконец впереди показалась ровная голубая гладь озера Каччх-Ранн. Выбрав несколько подходящих сопок, махасенапати приказал строить укрепления.

Закипела работа под руководством сотников: саперы копали рвы, каменотесы разбивали глыбы песчаника на пригодные для кладки куски, пехотинцы месили раствор. Плотники срубили все зизифусы в округе: очищенные от коры стволы пойдут на балки, а листья и костянки кашевары отправят в котлы.

Поняв, что андхры строят крепость, ассакены решились на атаку. Ранним утром, когда солнечные лучи еще не успели разогнать туман над озером, раздался барабанный грохот.

Паттипалы загудели в раковины, призывая подчиненных. Сотники выстраивали гулмы[135]135
  Гулма – сотня боевых единиц в древнеиндийской армии, состоящая из слонов, всадников и пехотинцев.


[Закрыть] квадратом. Едва проснувшиеся свагамы лихорадочно собирали амуницию и бежали в строй, бряцая оружием.

Бхима удивленно посмотрел под ноги: ему казалось, что земля дрожит. Покосившись на соседа, он увидел его искаженное от страха лицо. В воздухе отчетливо ощущался запах мочи.

Гонд лишь крепче сжал древко копья. В голове звенело, мысли пропали, он не мог думать даже о Винате. Сознание заволокло предчувствием катастрофы.

Слон впереди грозно расправил уши, а кони, стоявшие за ним, нервно переступали ногами, потряхивали хвостами, чувствуя, что вот-вот всадники пустят их в карьер.

Сбоку послышался скрип колес и лошадиное фырканье. Повернув голову, Бхима увидел знакомую повозку со змеями. Теперь ее украшал шест с дхиваджей – знаменем ганы[136]136
  Гана – букв. «толпа», «множество», в древнеиндийской армии подразделение, состоящее из трех гулм.


[Закрыть] гондов: извивающимся львиным хвостом на синем поле.

Глухо и тревожно били барабаны, надсадно ревели трубы. Гул приближающейся конской лавы становился все отчетливее. Паттипалы снова загудели в раковины. Шеренги пехотинцев медленно двинулись вперед.

Бхима услышал, как идущий рядом воин бормочет гимн богам:

 
…О Адитья, забери себе (их) зрение!
О лучи света, гонитесь за ними!
Да вопьются петли в ноги (вражеских войск),
Когда сила уйдет из рук у них!
О вы, грозные Маруты, (происходящие) от пестрой матери,
С Индрой-союзником размозжите (наших) врагов!
Сома-царь, Варуна-царь, великий бог, а также
Смерть, Индра —
Эти войска богов, со знаменем-солнцем, в согласии, да победят
недругов наших! Свага![137]137
  Гимн «К боевому барабану», «Атхарваведа», под ред. Г. М. Бонгард-Левина, перевод Т.Я. Елизаренковой.


[Закрыть]
 

Ассакены были совсем рядом. Бхима уже видел колышущееся море пик. По коридорам между гулмами побежали лучники. Высыпав перед строем, они упирали кармуки и коданды в землю, выпускали стрелу за стрелой.

С шипением и дымом в противника полетели агни астра – огненные снаряды, выпущенные из полых бамбуковых стволов с телег. Баллисты метали пропитанные нефтью горящие шары. В ответ степняки на всем скаку открыли беспорядочную стрельбу из луков.

Послышался глухой рев. Словно летящий на зимовку косяк журавлей на огромной высоте медленно проплыла эскадрилья виман[138]138
  Вимана – самолет, мифический летательный аппарат, описанный в древнеиндийской литературе. В «Махабхарате» не только боги и демоны, но даже люди летают на колесницах, за которыми впоследствии закрепилось название «вимана». В битвах они являлись грозным оружием, изрыгающим пламя. Считается, что в качестве материалов при изготовлении виман использовались металлы, дерево и даже ртуть. Принцип действия самолетов и их вооружение описываются в литературном произведении «Виманика-шастра», опубликованном в прошлом веке. К сожалению, этот труд является не более чем вымыслом его автора.


[Закрыть]. Далеко впереди послышался грохот разрывов. Вскоре поле битвы заволокло едкими черными клубами.

Бхима держал щит над головой, как и окружающие его свагамы. Раненные стрелами солдаты с криком валились на землю. Товарищи переступали через них, стараясь держать строй.

Паттипалы надрывали глотки, отдавая команды. Махауты вонзили в шею слонов багры. Как только животные подняли хоботы, чтобы открыть клыки с бронзовыми наконечниками, кшатрии бросили коней в карьер.

И вот обе стены кавалеристов сошлись в лобовой атаке.

Барабанный бой не умолкал. Пехота перешла на бег. Бхима с удивлением посмотрел на утыканный стрелами щит. Вытаскивать их не было времени, тогда он на ходу ударил щитом о землю, чтобы поломать древки. Он видел перед собой лишь голые спины товарищей да покачивающиеся на слоновьих спинах корзины.

Но вот один из слонов заревел и опустился на передние ноги. Отчаянно вытянул хобот, пытаясь смахнуть торчащие из тела дротики, потом повалился набок. Не успевшие спрыгнуть лучники кубарем покатились из корзины на землю. Ассакены кололи их пиками.

Через мгновение Бхима оказался в гуще схватки.

Свагамы рассеялись, окружив ассакенов и пытаясь выбить их из седла. Те яростно отмахивались секирами. Одного удалось стащить с коня, андхр тут же зарезал его ножом. А вот степняк проткнул андхра пикой, но лучник выпустил в него стрелу, и тот с криком повалился на землю. Стрелка убил ударом палицы подскочивший ассакен.

Бхима метался между всадниками, с отчаянной решимостью орудуя копьем, пока оно не сломалось. Гонд понимал только одно: если будет стоять – погибнет. Прямо перед ним ассакен, сбив конем свагама, молниеносно поддел упавшего пикой. Потом посмотрел на Бхиму. Гонду показалось, что битва вдруг замерла, а степняк поворачивается неестественно медленно: он успел рассмотреть злобную гримасу, выбивающиеся из-под колпака русые космы…

Еще через секунду ассакен поскакал прямо на него.

Пика под мышкой!

«Замри, – вспомнил гонд слова ветерана, – потом прыгай в сторону».

Он смотрел на лошадь: пена у рта, ошалелые глаза…

«Сейчас!» – молнией сверкнуло в голове.

Бхима перенес тяжесть тела на левую ногу, слегка присел, а потом резко метнулся вправо. Лоснящийся от пота комок мышц – лошадиная грудь и шея – пронесся мимо его лица.

Всадник резко осадил коня.

Бхима поднырнул под круп, одной рукой схватил ассакена за сапог, а другой вытащил из-за пояса кукри. Закричав от отвращения к тому, что собирается сделать, воткнул кривой клинок в мягкое подбрюшье и изо всех сил дернул рукой. Сверху повалились окровавленные внутренности.

Конь дико заржал, зашатался, а затем рухнул на бок вместе с седоком. Не помня себя от страха и ненависти, Бхима навалился на ассакена, схватил его за шею и давил скользкими от крови руками до тех пор, пока тот не перестал сопротивляться.

Он поднялся, завертел головой. Рядом стоит все та же повозка со змеями. Возница свесился через борт, на шее зияет страшная рубленая рана. Полотнище дхиваджи трепещет на ветру, кажется, что лев нервно подергивает хвостом.

Подхватив с земли бхиндипалу, гонд забрался на телегу, чтобы осмотреться. Бойня вокруг продолжалась; кто берет верх было непонятно – сражение превратилось в свалку, где каждый рубит, колет и режет, чтобы спасти свою жизнь.

Внезапно возле телеги выросли двое конных степняков. Один показывал другому рукой на дхиваджу. Второй, в измазанной кровью позолоченной кирасе, хищно осклабился – ему явно хотелось получить почетный трофей.

Тогда первый попытался достать Бхиму мечом.

Гонд отбивался секирой, не подпуская врагов к телеге. Во время очередного выпада древко переломилось от удара палицей. Не зная, что делать дальше, он сорвал с горшка тряпку и кинул его под ноги лошади. Оттуда вывалился шипящий клубок. Конь встал на дыбы, сбросив седока прямо на змей. Тот закричал от ужаса, когда в него впились зубы ядовитых гадов, но так и не смог подняться.

Обогнув телегу, второй ассакен спешился.

Полез на нее, выставив перед собой меч. В отчаянии Бхима сунул руку в горшок, зажал несколько скользких холодных тварей в кулак, швырнул в лицо нападавшему. Ассакен завопил, спрыгнул с телеги, завертелся на месте, пытаясь стряхнуть зеленые кольца.

Бхима бросал в него змей, пока тот с распухшим, посиневшим лицом не рухнул на землю. Тут только гонд почувствовал слабость, глаза заволокло туманом, а грудь сдавила нестерпимая боль.

Потеряв сознание, он повалился на дно повозки.

4

Однажды Гатаспа сказал:

– Брахманы строго следят за соблюдением установленного «Ведами» порядка. И не брезгуют никакими средствами, чтобы искоренить беззаконие. Нарушитель свадхармы не умирает своей смертью. Брахманы совершают возмездие руками шудр и чандал. Вы оба утверждаете, что боги создали людей равными… Я разделяю ваше мнение, однако человек, который открыто это проповедует, долго не живет. Вокруг полно шпионов раджуки. Вы должны быть готовы к тому, что вас могут отравить.

От теории пашупат перешел к практике.

– Чтобы использовать правильное противоядие, нужно знать состав яда.

На большом каменном столе были разложены связки сухих трав, высились горки сморщенных серых кореньев, стояли горшки с жидкостями, миски, наполненные измельченными насекомыми, стружками и вонючими шариками.

Он зачерпнул глиняной ложкой немного порошка, после чего осторожно ссыпал его на деревянную доску.

– Вот, например, калакута. В этот яд входят кожа пестрой лягушки, человеческие испражнения, внутренности куропатки, трава куштха. Она растет высоко в горах…

Бросив в ступку несколько засушенных бутонов в виде удлиненной коробочки с фиолетовым хохолком из тонких волокон, Гатаспа тщательно растер их пестиком.

– …еще толченые насекомые-некрофаги, такие как стоножка и трупные черви, яд скорпиона, отвар из корней растения ашвагандха, молотый чеснок, смесь порошка из дровяной ящерицы и геккона, вонючие черви криканака, а также сок болотного ореха… Можно подмешать яд в еду или незаметно подбросить в костер. Но нужно сразу уходить, иначе самого зацепит.

Перечисляя вещества, он по очереди добавил каждое из них в ступку, перемешал смесь, а затем вывел учеников из чайтьи на веранду.

– Отойдите на два лука.

Ссыпав смесь в углубление на камне, пашупат вытряс из медного таза мышиный выводок. Поджег порошок и мгновенно закрыл камень тазом. Через пару секунд поднял таз, прижимая к лицу мокрую тряпку.

Мыши лежали без движения со скрюченными лапками. Обернувшись, Гатаспа многозначительно посмотрел на учеников.

Когда они вернулись в пещеру, продолжил:

– Если сделать порошок из трупных червей и черной змеи, а потом добавить отвара из травы приянгу, то получится яд, от которого жертва иссохнет, как от грудной болезни. Когда нужно убить медленно, чтобы не вызвать подозрений, применяют яд из смеси сока растений ятудхана, дхамаргава и болотного ореха. Человек проживет не дольше двух недель. А чтобы он мучился подольше, скажем, месяц, к этой смеси добавляют порошок из корней люффы, тыквы катутумби или плодов колючей яблони. Дым от плодов соланума, цветков кешара, а также стеблей дикого сахарного тростника, если их смешать с толчеными козлиными рогами и копытами, не убивает, но ослепляет.

Гатаспа рассказал ученикам о ядовитых свойствах сока калотрописа, а также бобов цезальпинии и молитвенного четочника, к которым для получения ослепляющего эффекта добавляется навар из козьего навоза.

Он подробно объяснил свойства отравы на основе сухожилий хамелеона, кожи крайта, чешуи самок карпа, помета голубей, галок, лягушек, свиней и тигров с добавлением медного купороса, горного жасмина, марены.

Иешуа и Аполлоний поражались обилию всевозможных средств, которые кажутся безобидными в повседневной жизни, но в составе различных смесей превращаются в смертельную отраву.

Временами Гатаспа делал короткие перерывы, прихлебывая из тыквы-горлянки. Потом забивал глиняный чиллум[139]139
  Чиллум – трубка для курения конопли.


[Закрыть] смесью трав. Зажав трубку в ладонях, глубоко затягивался и выпускал изо рта клубы дыма.

– Помните, – вещал пашупат, – если нужно заставить свидетеля замолчать, достаточно добавить к толченым языковым узелкам стервятника и фараоновой мыши молоко ослицы. Такая смесь способна лишить человека слуха и речи не меньше чем на месяц. Чтобы отравить животных, нужно примешать яд к ячменной муке или жмыху, а затем незаметно добавить несколько пригоршней в корм.

Он раскрыл секрет приготовления ядов из змеиной слюны и выделений насекомых, а также растительных ядов на основе цикуты, клещевины, чемерицы, наперстянки, живокости, круглой сыти, малайского имбиря, зелья из страны Дарада, отравы из страны Калинга…

Гатаспа назидательно говорил:

– От цикуты, по-вашему, болиголова, умерли Сократ и Демосфен. Оба не мучились перед смертью, что свидетельствует о коварстве яда – он убивает незаметно, но быстро. В Риме от аконита и цикуты погибло не меньше патрициев, чем во время гражданской войны… Вкус аконита не чувствуется, если его подсыпать в вино или мед. От малых доз человек может чахнуть месяцами… При отравлении цикутой он ощущает слабость, головную боль, натыкается на предметы как слепой котенок, ему все время хочется спать… Растворенный в воде белый сандарак[140]140
  Сандарак – реальгар, арсеникон, древние названия мышьяка.


[Закрыть] не меняет ее окрас и не пахнет. Он вызывает расстройство кишечника, поражает кровь, слизистые оболочки и кожу: окружающие будут думать, что это холера. Поэтому сандарак применяют в том случае, когда нужно создать видимость, будто жертва поражена неизлечимой болезнью… Рвота, обильное слюноотделение и понос свидетельствуют о сильном отравлении, но не о смертельной дозе яда. Судороги – вот признак того, что Яма уже выслал за тобой своих псов.

По мнению Гатаспы, определить, какой яд дали человеку, можно по его поведению сразу после отравления: от белены жертва приходит в возбуждение, а от дурмана и мандрагоры, как и от цикуты, наоборот, впадает в сонливое состояние. Но любой яд может служить лекарством – это зависит от дозы.

Разобрав смертоносные вещества, пашупат перешел к лечению. На это ушло еще несколько дней. Иногда во время разговора он вдруг хватал барабан и начинал гулко колотить в него, распевая мантры. А то вдруг ни с того ни с сего разражался безумным смехом, глядя перед собой невидящими глазами.

Сначала это пугало учеников, но, убедившись, что каждый раз после приступа помешательства Гатаспа принимает обычный облик, они успокоились и перестали обращать внимание на его чудачества. Друзья справедливо решили, что любая школа имеет право на свой собственный, пусть даже странный с точки зрения непосвященного, способ почитания божества.

– В первую очередь нужно промыть желудок, чтобы избежать всасывания яда, – учил Гатаспа. – Для это используют теплое молоко, отвар из корней мальвы или настой льняного семени… Вызываете рвоту, пьете жидкость – и так несколько раз, пока не пройдут спазмы. После этого следует принять противоядие… Если его нет под рукой, разведите костер, а потом жуйте остывшие угли.

Он подробно остановился на митридатии и персидских териаках. Затем показал ученикам блестящий и гладкий, с зеленовато-черным отливом кругляш.

– Это безоар, сильное противоядие, которое поможет при отравлении сандараком. Его извлекают из желудка жвачных животных – оленей, коз, лошадей… Аравийцы называют его «безодар», что означает «ветер». Животное заглатывает камешек или пучок волос… любое инородное тело, но не может переварить его. Со временем оно обрастает затвердевшей желчью и превращается в голыш. Безоар нужно растереть в порошок, после чего растворить в воде.

Особого внимания, по его мнению, заслуживали народные лекарства на основе растений, часто встречающихся в природе.

– Отличным средством, чтобы снять жар и боль, вызванные укусом змеи или скорпиона, является отвар из цветов широколистной кордии, листьев дерева капиттха, корней зопника и семян горного балиоспермума. Хотя в нашей ашраме в таких случаях принимают зелье из сушеных скорпионов в горчичном масле – оно уже спасло не одного садху. Первое время после отравления лучше не есть ничего, кроме маковых лепешек.

– Так ведь в маке содержится опийон, – удивился Иешуа.

– Все верно, – согласился Гатаспа. – В малых количествах зерна снимают боль, но не омрачают сознание человека и не усыпляют его, в отличие от макового сока. В крайнем случае можно сварить кусочек загустевшей маковой смолы в розовой воде или молоке, а потом выпить этот суп.

Выбив о ладонь трубку, он поискал в пепле плоский круглый камешек. Забив ее новой порцией смеси, раскурил и продолжил:

– При растительном отравлении помогает навар из клубней борца, но нужно быть осторожным, потому что, если положить его слишком много, получится сильнейший яд со свойствами аконита. Больной просто умрет от удушья.

Гатаспа выбрал из сухой травы пучок веток с синими цветами, стручками и стрельчатыми листьями.

– Запомните, как выглядит борец: верхний бутон соцветия имеет форму кулаха.

Отложив чиллум в сторону, он вытер руки о рупан. Сделал большой глоток из тыквы.

– Лично я предпочитаю растения бала и пунарнава, потому что их много в наших горах, а значит, они всегда под рукой.

Пашупат показал на сухие веточки со сморщенными желтыми цветами и сердцевидными листьями.

– Бала означает «сила». Это растение отлично прочищает кровь. Масло бала в сочетании с кунжутным маслом заживляет раны и ожоги. Его можно принимать внутрь для восстановления сил.

Положив на ладонь пучок тонких стеблей с крошечными нежно-розовыми соцветиями, кистями круглых шишечек и мясистыми листьями, он протянул руку ученикам. Покрасневшими глазами Гатаспа шарил по их лицам, пытаясь оценить, насколько внимательно они его слушают.

– А это пунарнава. Мы делаем из нее порошок. Она спасет ваши почки и печень от воздействия яда, потому что выводит из организма шлаки, которые образуются в результате отравления. Хорошо еще добавить в раствор сандаловые щепки и кровь самки шакала… Выздоровлению очень помогает, когда играют на вине[141]141
  Вина – старинный десятиструнный музыкальный инструмент, похожий на арфу, который со временем принял грушевидную форму лютни. Богиня Сарасвати часто изображается играющей на такой модифицированной вине.


[Закрыть], натертой мазью из растений дживанти, мушкака, орхидеи ванда и фигового дерева ашваттха. Когда принимаете противоядие, нужно обязательно читать заклинания.

И он процитировал несколько молитв из Атхарваведы.

Потом добавил:

– Самое опасное отравление – мухомором и бледной поганкой. Я не знаю противоядия. Вам останется только молиться своим богам. Правда, смертельная доза – это если съесть несколько штук… Надо просто отказаться от грибного сабджи[142]142
  Сабджи – овощное или грибное рагу.


[Закрыть]. Главный признак при таком отравлении – яркие фантастические картины. Затем судороги, горловые спазмы и смерть от остановки сердца. Я видел, как умирают жрецы, недостаточно долго варившие священный напиток сому, в состав которого входят ядовитые грибы… Но если принять правильно приготовленное зелье, то человек станет похож на бесчувственную куклу. Привести его в сознание несложно. Мы знаем, как…