Текст книги "Московский автономный округ, или На краю Чукотки. Город Менск (зборнік)"

4. В Кремле

Вынтэнэ проснулась от стука в дверь. Она встала с постели и набросила халат.

– Кто там?

– Это Уладзімер есть, – раздался голос литвина.

– Мы знакомство вчера имели с Вами.

– Сейчас открою.

Вынтэнэ заглянула в зеркало – ничего, ей даже идут растрёпанные волосы.

Она открыла двери.

– Утро доброе Вам, – Уладзімер наклонил голову. – 5 утра часов сейчас, и я разбудить обещал Вас.

Она вспомнила вчерашний фантазм и почувствовала, что краснеет.

– Спасибо, что разбудили, – как можно равнодушнее сказала она.

“Может, отказаться? – подумала Вынтэнэ. – Ещё ведь не поздно!”

“Нельзя, – запретила она себе. – На первом месте сейчас репортаж.”

– Благодарности это не стоит, – ответил собеседник. – Ждать через час в фойе Вас будем.

Он снова поклонился и отошёл от двери. Закрыв её, Вынтэнэ поспешила в душ.

* * *

Машина остановилась на опушке леса. Пассажиры вышли.

Солнце било в лицо. Тёплый ветерок развевал волосы.

– Ну и тёплая же здесь весна! – сказала Вынтэнэ.

– У нас, в Анадыре, ещё снег лежит.

– Холод есть тут словно собачий, – отозвался Вінцук.

Он потирал озябшие руки.

– Далее ходом пешим идти следует, – сказал Уладзімер.

– Вы там уже были? – спросила Вынтэнэ.

– Несколько раз в году прошедшем, однако на долго – нет. – Вось гэтая сьцежка, – сказала Хрысьціна и перевела для Вынтэнэ: – Дорогой здесь следует идти.

Тропинка уходила в лес. Лес был настоящий, непролазный – словно в приключенческих книгах.

– А не заблудимся? – спросила девушка.

– Дорогу знаем уже мы, – успокоил Уладзімер. – За год минувший изменения вероятны мало. Вінцук і Хрысьціна вырвались далеко вперёд и исчезли за деревьями. Уладзімер и Вынтэнэ шли рядом. Оба молчали. Вынтэнэ не знала, что говорить. О чём думает этот литвин? Всегда вежливый, всегда аккуратный…Он, кажется, абсолютно не обращает на неё внимания как на женщину. “Всё-таки, с чукчами легче. Наш бы уже давно завязал беседу, старался бы рассмешить, впечатлить. Рассказывал бы про свои подвиги. А чужак идёт себе рядом – и ни слова. Спокойный, уверенный. Словно и не нужна я ему…Зачем же тогда он взялся меня разбудить?”

Вынтэнэ попробовала отвлечься – сконцентрироваться на окружающей природе. Деревья были высокие и, наверное, очень старые. Сосны и ели перемежались с берёзами. Тропинка то и дело утопала в кустарнике. Иногда приходилось идти гуськом, и тогда Вынтэнэ видела лишь спину литвина и джинсы…под которыми угадывались упругие ягодицы. Девушка старалась не опускать глаз.

Лес кончился. Путники вышли к реке.

– Налево теперь передвигаться необходимо, – сказал Уладзімер.

– Что это за речка? – спросила Вынтэнэ.

– Чукчи называют Неглин её. На наречии, однако, московитов Неглинка именуется она.

– Не-глинка? Что это значит?

– Вероятно, река, где есть глины отсутствие. Речка была узкой. По обоим сторонам рос лес. “А ведь эта река течёт тут уже тысячи лет, – подумала девушка. – И за тысячи лет ничего не изменилось. Те же сосны, те же берёзы на берегу…Те же кустарники…Только московиты ушли…

– Смотрите, Кремль есть это! – объявил Уладзімер.

Перед ними была настоящая крепость. Стены и башни выложены красным кирпичом. Перед крепостью – ров.

– Ничего себе! – вырвалось у Вынтэнэ. Строение казалось ей грандиозным и величавым. Кто мог представить, что в диких лесах Московского АО скрывается нечто подобное?

Девушка достала фотоаппарат.

– Кадры беречь следует, внутри поскольку ещё будет интереснее, – посоветовал Уладзімер.

– Ничего, у меня ещё две кассеты с собой. Послушайте, сфотографируйте меня на фоне башни!

* * *

Через ров был переброшен мост. Мост был деревянный. Он изрядно покосился от времени.

– Осторожной будьте! – Уладзімер подал Вынтэнэ руку и помог перейти. Рука была тёплая и сильная…

Ворота выбиты – обломки до сих пор валялись вокруг. Вынтэнэ сделала ещё несколько снимков.

– Чукчи осаде крепость подвергли, – пояснил этнограф. – Гарнизон без пищи пребывал долго и сил не имел уже оборону вести. Тогда те, кто нападал, сломали ворота и во двор вошли быстро. Те, кто защищал, смерти подверглись все, исключения нет.

Вынтэнэ зачарованно смотрела вокруг. Неужели туземцы могли такое построить?

За воротами открывался двор, застроенный высокими ярангами. Большинство зданий было разрушено. Но даже эти руины говорили о многом. Сколько грации, сколько красы было в каждом уцелевшем здании!

– Это великая цивилизация! – воскликнула Вынтэнэ. – Как же она могла погибнуть?!

– Великие цивилизации даже погибают порой, случается, – ответил Уладзімер. – Чукчи сильнее были и решительней, собрали племена-народы различные из тех, кто Москвой обижен был. Вместе удар нанесли внезапный, обдуманный старательно. Не могли московиты ожидать. Чукчей считали они дикарями.

– Чукчей – дикарями? – не поверила Вынтэнэ. – Кто, московиты так считали?

Мысль показалась ей смешной. Она представила себе примитивного туземца в ушанке и лаптях, который недоверчиво смотрит на многоэтажные яранги, скоростные поезда, сверхзвуковые самолёты…“Дикари, однако!” – ворчит он и идёт в лес пасти коров.

– Смеяться не мудро есть над этим, – неожиданно сухо сказал литвин. – Цивилизация Москвы древнее была, цивилизация Чукотки чем. Технологий своих большую часть познали чукчи в XVII веке, в войны ходе 1641 года и позднее даже. До того впереди них Москва была технически и культурно.

– Ну ладно, не сердитесь…

Она во все глаза разглядывала Кремль.

“Может быть и правда? – подумала Вынтэнэ. – Дикари ведь такое не построили б. На центральной Чукотке, например, я ничего подобного не видела. Кто же мы, чукчи, по сравнению с ними?”

В ней вновь проснулось чувство вины. “Мы разрушили их цивилизацию, – думала девушка. – Захватили их страну. А теперь ещё глумимся, анекдоты рассказываем. И врём же, врём, будто они добровольно вошли в состав Чукотки!” Уладзімер подошёл к строению с покосившимся крестом на крыше. Он махнул рукой и наклонил голову. Вынтэнэ читала, что таким способом туземцы отгоняют злых духов.

Литвин вошёл внутрь. Девушка последовала за ним.

– Это – святилище московитов? – спросила она.

– Царква, – тихо пояснил Уладзімер.

В яранге было просторно и пусто. Стены были расписаны картинами.

“Довольно неплохо, – подумала девушка. – Красиво даже”.

В дальнем конце зала виднелось подобие ворот. “Интересно, зачем они тут? Там какая-то другая комната?”

Вынтэнэ хотела подойти поближе, но не решалась. Уладзімер стал каким-то торжественным. Он стоял тихо, почти не шевелясь. Шёпотом повторял какой-то текст. Закончив, литвин снова сделал жест, отгоняющий духов.

– Ходить будем дальше, – сказал он.

– Но…

Литвин взял её за руку и вывел из “царква”.

Они стояли на башне. Внизу, почти под ногами, сливались две реки.

– Река Москва находится слева, – пояснил Уладзімер. – Река Неглинка справа в неё впадает.

Было что-то волшебное в этом месте. Первобытный пейзаж. Дремучие леса, сонные реки…А на их фоне – руины погибшей цивилизации. Время словно остановилось. Не было ни прошлого, ни будущего, ни даже настоящего. Был только весенний день и тёплый ветер, и две реки у подножия башни. Уладзімер обнял Вынтэнэ. Губы встретились. Девушка закрыла глаза. Никогда ещё её не целовали так нежно. Мужчина играл её губами…

* * *

“Как это могло случиться? – подумала Вынтэнэ. И сказу же: – Я ведь сама этого хотела…его переживаешь, дурёха? Ведь это всего лишь поцелуй! Ты что, в первый раз целуешься?”

Всё же этот раз был какой-то особенный, непохожий.

Она посмотрела на литвина и улыбнулась. Улыбнулся и он.

– Вы сердитесь нет? – спросил он. Вынтэнэ положила ему руки на плечи.

– Конечно нет, глупенький. Теперь уже целовала она…

* * *

– А, вось вы дзе! – закричал Вінцук. – А мы вас паўсюль шукаем!

– Розыск проводим во местах всех вас, – добавил он по-чукотски.

– Мы пребываем в месте данном всё время, – по-чукотски же ответил Уладзімер. – Отлично от вашего поведения. – Я бачу, вы тут час не марнавалі, – с улыбкой заметила Хрысьціна. Уладзімер всё ещё держал Вынтэнэ за руку. – Вы таксама, – отозвался он.

Вынтэнэ заметила, что платье Хрысьціны слегка помято и одето не совсем ровно.

– Ну, какое впечатление сделал для Вас Кремль? – поинтересовалась литвинка.

– Очень понравился, – призналась анадырка. – Я и не думала, что такое бывает.

– Вы не находились до сих пор в стране нашей, – заметил Вінцук. – Замки там ещё красивее и в большем количестве.

– Поедешь, возможно, в наш край в некоторый момент, – сказал Уладзімер.

– Может и поеду, – сказала Вынтэнэ. – А меня без визы пустят?

* * *

– Дык вы што, толькі цалаваліся?! – не поверила Хрысьціна. – Так, – ответил Уладзімер. – А я ўжо думала… – Нам гэтага было дастаткова. – Хрысьця, пакінь Уладзя ў спакоі, – улыбнулся Вінцук. – Кожнаму ў гэтым жыцьці сваё…

Вынтэнэ возвращалась из кустов. Литвины притихли, словно она могла их понять.

– Научите меня литвинскому языку, – попросила Вынтэнэ.

– Язык наш весьма сложным является, – отозвался Вінцук. Он сидел за рулём. – Особенно трудно выучиваем он для чукчей.

– А вдруг у меня получится? – не сдавалась девушка.

– Вероятно следует чтобы Уладзь оказал Вам помощь, – невинно предложила Хрысьціна.

– Мне лишь доставит радость обучение тебя языку литвинов, – сказал Уладзімер.

– Уладзь? – переспросила Вынтэнэ. – А тебя, разве, не Ўладзімерам зовут?

– Уладзь – сокращение есть от Уладзімер имени, – пояснил тот. – Так друзья и родные люди называют меня.

– Можно и я тебя так буду звать?

– Можно безусловно для тебя, – улыбнулся Уладзімер.

* * *

И снова Ўладзімер проводил её до номера. В дверях они поцеловались.

“Что делать, если он захочет зайти?” – подумала девушка. И тут же поняла, что вопрос – чисто риторический. Конечно же, она его пустит…

– Дабранач, – сказал кавалер.

– Что?

– “Дабранач” по-литвински “ночи спокойной” значит.

– Дъа – брн – нъач, Уладзь! – с трудом выговорила Вынтэнэ.

– Молодец!

Литвин улыбнулся и поцеловал ей руку.

– Дъа – брн – нъач, – повторила девушка и закрыла дверь.

5. Музейный Центр “Наследие Москвы”

Утром она встретила Хрысьціну і Вінцука. Те объяснили ей, что назавтра отбывают в экспедицию.

Едут они в московитское стойбище – “деревню”. Там вроде бы сохранились первобытные обычаи. “Деревня” – где-то в Белоозёрском районе. Добираться придётся вертолётом: дороги туда не проложили.

Девушка спросила, где Уладзімер. Оказалось, что тот поехал договариваться с пилотами.

– Он лучше других знает чукотский язык, – пояснила Хрысьціна. – Хочешь с нами пребывать день этот?

Вынтэнэ согласилась.

Собственно, идти было некуда. Москва – городок маленький. Из развлечений – кинотеатр, супермаркет да пару ресторанов. Был ещё краеведческий музей. Его-то литвины и выбрали.

– Это в центре города, – пояснили в гостинице.

– Сядете на второй автобус – и до остановки Почта.

– Второй автобус? – не поняли литвины.

– Автобус второго маршрута…

* * *

Музейный Центр “Наследие Москвы” состоял из четырёх залов. Первый посвящался ледниковому периоду, второй – дочукотской Московии, третий – первым чукотским поселенцам. А последний, конечно же, современной Москве.

В “ледниковом” зале литвины не задержались. Обогнув пластмассового мамонта, они поспешили дальше.

Во втором зале было просторно. Экспонатов – раз-два и обчёлся. Московский народный костюм – мужской и женский. Лапти, картузы, кокошники, сарафаны…Потом – макет избы. С печкой, лавкой, столом. Утварь – деревянные ложки, тарелки. Орудия труда – примитивные, ржавые.

Из оружия были кистень, самострел и алебарда. Вот и всё.

Гораздо богаче выглядел зал первопроходцев. Литвинов, однако, он не заинтересовал. Да и Вынтэнэ…

Главным украшением четвёртого зала был плакат: “Руки трудящихся преобразили некогда суровый край”. На стенах – фотографии заводов, аэродромов и вокзалов. Ещё, правда, макет парохода, ходившего между Казанью и Тверью.

Вынтэнэ понравилась фотография тверского порта. Городок был маленький, даже меньше, чем Москва. Но вот река…Река зачаровывала…

– Нравится тебе изображение? – спросила Хрысьціна.

Она обняла девушку…и тут же отпустила. Её ладонь дотронулась до ладони Вынтэнэ.

Вынтэнэ посмотрела на литвинку. Та улыбалась.

– Река носит название Волга.

– Я знаю… – сказала Вынтэнэ. – Просто фотка красивая.

– Если твоё желание, поехать на Тверь не тяжело.

– Я бы хотела…Но мы ведь летим в Белоозеро?

– Страшно нет. После возвращения времени хватает отведать Волгу.

– Знаешь, мне очень понравился Кремль, – сказала Вынтэнэ.

– Покажем другое ещё тоже, – пообещала литвинка.

Подошёл Вінцук.

– Молодые госпожи не желают следовать в обеденное место? – предложил он.

– Скажите, вы – муж и жена? – спросила Вынтэнэ.

– Свадьба нет, – ответил Вінцук.

– Есть мы любовница и любовник, – добавила Хрысьціна.

* * *

В вертолёте была страшная тряска. Литвины, казалось, привыкли к таким условиям. Они переговаривались и смотрели в окно. Вид и правда открывался изумительный. Внизу – сплошной лес. Кое-где блестят реки и озёра. Яранг нигде не видно. Да и вообще никаких следов человеческой деятельности. Всё здесь, как встарь…

Вынтэнэ было не до пейзажей. Ей было плохо. Уладзімер взял её за руку.

– Страшно нет, страшно нет ничего, – повторял он. – Уже вовсе скоро прилетим.

Он целовал девушку в щёку. Гладил по голове, словно ребёнка.

– Ну что ты, Уладзь, – сказала Вынтэнэ. – Со мною всё в порядке.

Она закрыла глаза.

– Прилетим уже почти, – слышала она. – Долгости нет совсем…

6. Глушковское сельское поселение

Потом было Белоозеро – стойбище на тысячу жителей. В центре ещё сохранились древние руины. Сложно сказать, что это была за яранга и для чего предназначалась. Но, видимо, что-то большое и важное. И, конечно же, дочукотского периода. Вынтэнэ сделала фотографии.

Долго задерживаться не пришлось. Вездеход повёз экспедицию в “деревню” Глушково. Оказалось, что “деревня” – вовсе не имя собственное. Это просто московитское слово, обозначающее “стойбище”.

Глушковское сельское поселение насчитывало сотню человек. Главная улица называлась “Молодёжной”. На бетонной яранге висела табличка: “Сельсовет”. Сельсовет был обшарпанный, его не мешало бы покрасить.

– Вы, стало быть, из Литвы? – спросил старенький московит.

– Из Литвы, – ответил Уладзь. – Догадаться как Вы сумели?

– Я тут, однако, председатель, – пояснил дед. – Мне по чину полагается знать. Да и вся деревня уже знает. Пацаны-то, чай, разнесли вестинушку.

– А языком московским говорите Вы?

– Как не говорить-то? Гутарим помаленечку…Уладзь перешёл на московское наречие. Старик удивился.

– Да где же Вы так научились-то? – спросил он по-чукотски. Уладзь снова заговорил по-московски. Председатель поколебался и перешёл на родной язык.

– С чужаками-приезжими на чукотском они общение поддерживают, – шепнула Хрысьціна Вынтэнэ.

– Если даже приезжий московским говорит.

– А почему? – спросила анадырка.

– Стыд имеют ко своему наречию. Думают: используешь родной язык – значит дикарь, нечукча.

Вынтэнэ стало грустно.

– Неужели это мы их такими сделали? – произнесла она.

– Вины нет персонально от тебя…Литвинка погладила её по-плечу.

* * *

Председатель забыл о комплексе неполноценности. Они с Уладзем беседовали по-московски. То спорили, то соглашались, то шутили. Вынтэнэ не понимала ни слова.

– О чём они? – то и дело спрашивала она Хрысьціну.

Та переводила медленно, с трудом подбирая чукотские слова.

Вынтэнэ поняла, что завтра какой-то праздник, и что этнографам разрешили в нём поучаствовать.

Праздник назывался причудливо: “Кра́сная го́рка”. Символизировал он, видимо, приход весны.

Председатель приглашал к себе в избу.

– Ночевание будет происходить там, – говорила Хрысьціна. – Еда вечером также в том строении.

– Изба-то у меня небольшая, – сказал председатель. – Да места всем хватит. В тесноте, да не в обиде.

Он объяснил, что женщинам отведут отдельную комнату. Мужчинам же – Уладзімеру і Вінцуку – придётся спать на полу, возле печки.

* * *

За окном стало совсем темно. Хозяин зажёг керосиновую лампу.

Гости собрались вокруг стола.

– Сейчас малітва будет прочитана им, – шепнула Хрысьціна. Она, казалось, взяла шефство над Вынтэнэ.

– Что? – Малітва.

Вынтэнэ не стала переспрашивать. Председатель махнул рукой – точно так же, как и Уладзімер около “царква” в Кремле. Литвины повторили жест.

Старик заговорил. Остальные повторяли за ним. “Это чтобы отгонять духов” – догадалась Вынтэнэ. Странно. Ведь литвины – такие образованные люди. Неужели они во всё это верят?

Вынтэнэ не была религиозной. К шаманам ходила только на праздники, да и то – за компанию. Её томили долгие обряды, смешили заклинания.

“Нет, я не атеистка, – думала девушка. – Я верю в духов. Но почему я должна с ними общаться через шаманов?!”

Она смотрела на туземцев. Их лица были торжественны. Они действительно верили. И вера объединяла московского дикаря и профессора из Менска…

* * *

На ужин была гречневая каша с мясом. Вынтэнэ впервые в жизни попробовала говядину. Почти как оленина, только вкуснее. А может, ей так показалось? Просто очень уж тут здорово! Как-то всё по-простому. И в то же время…

Хозяин хлопнул себя по лбу.

– Эх, как же это я забыл! – сказал он по-чукотски. – У меня водочка-то припасена!

Он полез за печку.

– Что такое “водочкато”? – не поняла Вынтэнэ.

– Гарэлка, – шепнула Хрысьціна. Понятнее не стало.

Старик принёс бутылку с прозрачной жидкостью. Затем разлил напиток по стаканам.

От “гарэлкі” шёл резкий запах. Почти ядовитый. Вынтэнэ догадалась, что это.

– Я не употребляю наркотиков! – сказала она. Все посмотрели на неё.

– Бойся нет, – сказала Хрысьціна. – Ты если видишь, мы пьём все, плохого нет вовсе.

– А как же эффект привыкания?!

– От раза одного ничего не будет, – сказал Уладзь. Он сидел напротив. В руках его был стакан.

– Навучы яе піць, – сказал Вінцук Хрысьціне. – Бо апячэцца яшчэ.

Та наклонилась к Вынтэнэ.

– Выдохнуть следует воздух весь ртом…Таким образом вот. – литвинка показала. – После глоток производишь – сразу, всё. Остатка нет. И дышать нет, не сразу. Глотаешь – и сразу еду кушать много…Поняла?

Вынтэнэ кивнула.

– В случае таком пробовать будем.

* * *

Гарэлка обожгла Вынтэнэ. Глаза наполнились слезами. Девушка проглотила всё сразу, как учили.

– Закушать следует, – сказал Уладзь. Хрысьціна пододвинула тарелку с кашей.

Вынтэнэ стала есть – механически, не разбирая вкуса.

Всё вокруг поплыло перед глазами. Прямо перед ней было лицо Уладзя. “Красавец ты мой!” – подумала девушка.

Ей вдруг захотелось всех любить. Целый мир.

– Люууди, тут так…тттак… – она не находила слов. – Хор…хорошо! Правда! Вы…вы все…друзья…А я…мне…

Она хотела сказать, что да, она чукча, и из столицы, из гордой столицы…Но ей за это стыдно. А хочется быть дикаркой, как они…Хочется быть примитивной, чтоб радоваться жизни…Потому, что они знают смысл жизни, а чукчи – нет… Чукчей погубила цивилизация. Они мертвы…

– Мер-твы! – сказала Вынтэнэ вслух. – Но вы…вы же меня…не понимаете…Я… не рррасисткааа…

Ей вдруг стало очень смешно. Она смеялась навзрыд. А после вдруг заплакала.

Ей стало жаль себя. Никто ведь её не любит, никто не понимает…

Литвины переглянулись.

– Пойдём следом со мной, вместе, – сказала Хрысьціна. – Спать следует уже, поздно…

– Не пойду, – протестовала Вынтэнэ.

Но ноги сами несли её туда, куда вела литвинка. Они дошли до кровати.

– Раздеться следует тебе в данный момент. Хрысьціна стянула с девушки кофту, джинсы…Накрыла одеялом…

Закрыла двери и легла рядом.

Вынтэнэ почувствовала, что её обнимают. Целуют. Какая же Хрысьціна нежная! Какая ласковая! Какое тёплое у неё тело…

7. Праздник “Красная горка”

Вынтэнэ открыла глаза. В комнате никого не было. За окном светило солнце.

Девушка встала и начала одеваться. В голове шумело. Тело – словно резиновое.

Она вспомнила вчерашний день. Вертолёт, деревня. Ужин у председателя. Наркотик – “гарэлка”. Его вкус до сих пор во рту…

А потом, потом…

Вспомнилось всё, до мельчайших деталей. И стало стыдно. “Как я могла?! – подумала Вынтэнэ. – А она? Неужели она такая?..”

– Ну, спишь ты нет? – сказала Хрысьціна. Она вошла в комнату. Вынтэнэ покраснела.

– Дело в чём? Усталость сильная есть? Хрысьціна была ласкова. Словно старшая сестра…

– Всё в порядке, – сказала Вынтэнэ. – Просто…немного болит голова.

– Виной может быть этому гарэлка. Привычки нет, тяжело может стать последствие.

Она мило улыбалась.

– Ходи, помощь тебе оказывать буду.

Она отвела девушку к колодцу и умыла. Вода была холодная и чистая.

– Помыть всё тело возможно, – сказала литвинка. – Я так поступила уже.

– Как, здесь? – переспросила Вынтэнэ.

– Бояться нет, мужчины покинули двор. Колодец окружали кусты. “Действительно, никто ничего не увидит,” – подумала Вынтэнэ.

Она разделась догола. Литвинка наполнила водой ведро.

– Мыло есть вот. Холода нет в этот день. Полотенце есть тут – разотрёшься после. Хрысьціна помогала Вынтэнэ мыться…

* * *

Купание помогло. К Вынтэнэ вернулись бодрость и оптимизм. Движения стали увереннее.

– А где все? – спросила она.

– На праздник переместились Красная Горка… – и Хрысьціна начала рассказ.

Праздник “Красная Горка” символизирует приход весны. А значит – пробуждение, новую жизнь.

В этот день девушки встречают парней. Праздник первых поцелуев…

– …И первого секса, – добавила литвинка. Вынтэнэ поджала губы.

– Бояться нет, – сказала Хрысьціна. – Принуждение отсутствует вовсе.

Они вышли на околицу. На пригорке уже собрался народ.

– Здесь одни женщины… – удивилась Вынтэнэ.

– Часть женская праздника есть это, – сказала литвинка.

– А мужчины?

– Позже ещё они прибудут.

Женщины образовали круг и держались за руки.

– Хоровод название есть танца, – комментировала Хрысьціна.

Танцовщицы заметили их. Одна из женщин помахала рукой и что-то сказала. Остальные поддержали.

– Говорят они – нам следует присоединяться в хоровод, – перевела литвинка.

Вынтэнэ хотела возразить, но не успела.

Её схватили за руки и втянули в круг. Хрысьціна держала её за правую руку. Левую сжимала московитка лет семнадцати. Туземка улыбалась. На ней была яркая одежда: “Народная” – догадалась Вынтэнэ. Нечто подобное анадырка видела в музее.

Танец продолжался. Ритм был странный, первобытный. Все здесь были молоды и красивы. Все смеялись. Вынтэнэ утратила чувство реальности. Она была частью “хоровода”. Словно бы слилась с ним. Не было её, не было других. Было одно живое существо, гигантская змея, поедающая собственный хвост.

Женщины пели. Вынтэнэ не понимала слов, но старалась подпевать. Она – как все! Тоже стала дикаркой! Долой цивилизацию! Долой Анадырь!

Хоровод остановился. Из него вывели красивую девушку.

– Ляля! Ляля! – закричали все.

“Её принесут в жертву!” – ужаснулась Вынтэнэ. Но случилось иное.

Откуда ни возьмись появились гирлянды из цветов и ветвей. “Лялю” нарядили с головы до ног. И она стала ещё прекрасней.

Её посадили на деревянную скамью и поднесли различные яства – масло, сыр, кувшин с молоком.

Остальные вернулись в хоровод. Тот снова задвигался – уже быстрее. “Ляля” бросала танцовщицам венки. Те ловили их, не прекращая танца.

– На счастье сохраняют цветы, – шепнула Хрысьціна.

Вынтэнэ тоже поймала венок. Она надела трофей на голову.

– Очень тебе это подходит, – похвалила литвинка.

“Ляля” пронзительно закричала. Девушки подхватили. В мгновение ока хоровод распался. Все побежали в лес.

Вынтэнэ посмотрела вниз. Со стороны деревни надвигалась ватага мужчин.

– Что это? – спросила она Хрысьціну.

– Также часть праздника. Мужчина каждый намерен ловить женщину, чтобы ею овладеть. Женщина убегает, пока не догонят.

– Что???

– Игра это есть. Действия происходят доброй волей. Не хочешь – отказывай!

– Хрысьціна, я боюсь…

– Зови меня Хрысьця. Для друзей это сокращение.

* * *

Девушки бежали по лесу. За спиной гремели шаги преследователей.

Молодая московитка устала бежать и спряталась за дерево. Мужчины пробежали рядом, словно не заметив её. Лишь один парень отстал. Обернувшись, Вынтэнэ увидела, что пара целуется.

Одна за другой женщины останавливались. Мужчины догоняли их и валили в траву.

– Каждый выбор делает той, которая с ним быть желает, – говорила Хрысьця. – Ошибки нет никогда.

Беглянок осталось совсем мало.

– Что будем делать? – спросила Вынтэнэ.

– Я поманю за собою Вінцука, – сказала литвинка. – Среди мужчин он есть.

– А я?

– Свободна ты, словно ветер. Ограничения нет. Хрысьця улыбнулась и побежала в кусты. Вынтэнэ рванулась в противоположную сторону.

“Спрячусь да и всё, – думала она. – Хрысьця клялась, что всё добровольно. Если и найдёт какой московит – откажусь. Хотя…

Это “хотя” не давало покоя. Интересно, как оно? Вот так, в лесу…с дикарём…

“Хватит думать! – оборвала себя Вынтэнэ. – Ты – дичь, за тобой гонятся. Вся надежда на инстинкт самосохранения…

* * *

Девушка сидела на траве. Бежать дальше не было сил. Она всё ещё тяжело дышала.

День был тёплый. На поляне полно цветов. Маленькие и невзрачные, они сливались в прекрасный ковёр. А вокруг – лес. Деревья доходили почти до неба.

“Настоящие джунгли, – подумала Вынтэнэ. – Не то что уссурийская тайга.”

Всё тут было какое-то волшебное. Чистое и первозданное…

На поляну вышел мужчина. Девушка узнала Уладзімера.

На этнографе была московитская одежда: косоворотка, онучи, лапти.

Мужчина выглядел уверенно. В каждом движении чувствовалась сила.

“Хозяин леса,” – подумала Вынтэнэ. Уладзімер подошёл к девушке и поднял на ноги. Не говоря ни слова, привлёк её к себе.

Мужчина поцеловал в губы. Руки его сорвали с Вынтэнэ одежду…

* * *

Парочки возвращались из леса. Уладзь с Вынтэнэ держались за руки.

Они не говорили. Зачем говорить, когда всё хорошо?

На опушке они догнали Хрысьцю і Вінцука. Те улыбались.

– В порядке всё у вас? – спросил Вінцук.

– У нас всё замечательно…Дальше пошли вместе.

Вокруг шли другие пары. Вынтэнэ узнала девочку, что “хороводила” рядом с ней. Маленькая московитка спала на руках парня. Парень был широкоплечий. На губах играла простодушная улыбка…и нежность. – А ты мог бы мяне падняць? – сказала Хрысьця. Вместо ответа, Вінцук подхватил её на руки. – Ну…Я ж пажартавала! – Позна! – рассмеялся литвин.