Текст книги "Дорога к небу"
Автор книги: Сергей Тюленев
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Часть 1
Ключи от воспоминаний
Лето устало, солнечные лучи обшаривали траву в поисках зеленого цвета, насекомые молчали, смог от пожаров мучал москвичей мыслями о море и лесной прохладе.
Глеб, гонимый желанием скорее воплощать в жизнь план старого генерала, собрал в номере Подмосковного оздоровительном комплекса «Ватутинки» старых друзей и уже целый час, подбирая слова, уговаривал их сойти с ума, прыгнув в омут государственных интриг.
– …Следующая наша задача – вывоз опального олигарха из России. Все мероприятия по этому делу согласованы с ФСБ и пройдут при полном их участии и поддержке. Однако хочу сказать, что возможны любые сюрпризы, поэтому самым главным нашим достоинством должна быть импровизация и способность быстро улавливать нюансы, делая их нашими союзниками. Ещё раз обращаю внимание на то, что операция строго секретная, в её проведение не посвящены следственные органы полиции и прокуратуры. Поэтому для всех силовиков мы можем запросто стать участниками преступного сообщества и организаторами побега человека, которого сразу после исчезновения объявят в федеральный розыск. – Глеб сделал паузу, обвёл присутствующих взглядом и продолжил: – Если всё понятно и вопросов на сегодня больше нет, дуйте по домам, падайте в ноги жёнам и старательно вымаливайте разрешение на своё длительное отсутствие в семье.
Алексей, его старый товарищ и охранник, прошедший с ним алмазные войны в Африке, развалившись на диване, странно крякнул, громко хлопнул в ладоши и немного резковато, противореча предыдущему тону разговора, произнёс:
– А больше не у кого индульгенцию получать! Нет моей Манечки. Была красавица, да вся сплыла! Так сказать, без остатка растворилась в красивой жизни и «медных трубах»…
– Что? – Глеб внимательно посмотрел на Алексея, стараясь уловить в выражении его лица серьёзность, подтверждающую сказанное.
– Да всё то же! Война и немцы…
– Отлично!! – поднимаясь с кресла, произнёс Михаил, получивший после участия в операции «Версальские кружева» прозвище «Ворток». – Мне тоже отпрашиваться не нужно. Вера устроила скандал! Считает, что у меня есть любовница и больше терпеть мои отъезды не собирается. Уже неделя, как я живу на съёмной квартире, а она даже и не звонит…
– Мужики, да вы что, совсем охренели?! – Глеб от удивления выругался: – Б….!! Да как это может быть?!! Лешка, у тебя два отличных пацана, спортсмены, ты в Манечке души не чаял… Что произошло? Мишка!! А у тебя что стряслось? Вера была эталоном терпения и понимания!
В комнате повисла тишина. Обменявшись немыми взглядами, они, опустив головы, думали каждый о своём. Эти вопросы они уже задавали себе, но не могли в своих мыслях и рассуждениях даже близко подойти к ответу.
Первым нарушил молчание Алексей. Умение находить шутку в трудной ситуации было его достоинством, и поэтому, состроив хитрую гримасу, он, театрально выкинув в сторону Глеба правую руку, произнёс:
– Михалыч, но твоё-то солнце, Виктория батьковна, слава Создателю, вернулось к тебе, и мы… – Он скрестил руки на груди и продолжил: – Будем думать и надеяться, что наши непутёвые жёны уразумеют смысл жизни и кинутся умолять принять их обратно, как поступила твоя многоопытная супружница, пожив годик самостоятельно.
– Размечтались, – тихо произнёс Глеб, – у меня снова революция. Виктория, получив остатки не забранного в первый свой уход имущества, наконец-то определила, где живет её счастье и бодро ушла ему навстречу.
Алексей, присвистнув, вскочил с дивана, словно ужаленный завертелся на месте и стал сильно, в голос смеяться, заражая присутствующих улыбкой.
– Вот это да, вот это, скажу я вам, компот получается! Что удумали бабы? Целый заговор! Все разбежались! Бывает же такое! Так мы, оказывается, братья не только по оружию! Интересно, очень интересно, что у них в голове сломалось. Мне Маня заявила, что память у неё короткая, квартира, «Мерседес» – мой любимый «стосорокетник», отели, моря и океаны – всё теперь в прошлом. Говорит, пью много, а зарабатываю мало.
– А Вера, – перебил его Михаил, – написала мне по электронке, что я плохой человек, кидаю на деньги коммерсантов, использую свой боевой опыт в целях наживы… – Выждав паузу, он тяжело вздохнул и продолжил: – В общем, её совесть мучается, глядя на мою жизнь. А ещё, как назло, Марго из головы не выходит… Братцы, верите, случайно за завтраком с языка имя её сорвалось, так потом сколько ни заплетал тень за плетень в своё оправдание, ничего не получилось.
При этих словах Глеб и Алексей как по команде повернули к нему головы.
– Надеюсь, ты не рассказал жене о «Версальских кружевах»? – Глеб взглянул на товарища, пытаясь в выражении его лица найти правду.
– Немного, самую малость. Как-то нужно было объяснять, откуда появились деньги и почему я отсутствовал полгода.
– И что твою Веру не устроило? – Алексей стал хлопать дверцами шкафов бара, раскрывать полиэтиленовые пакеты с продуктами в поисках принесённого ими спиртного. – Моя Манечка, если я домой деньги приносил, никогда не спрашивала, где взял! Наоборот, постоянно твердила, что её не интересует, как я их заработаю, а потом вообще помешалась – тряпки, машины, отдых и большие суммы денег стали единственной темой наших разговоров. И кстати… – Он оглянулся и посмотрел на Глеба. – Это твоя Виктория промыла мозги моей вертихвостке рассказами о красивой жизни! А сейчас ещё хуже – я узнал, что… – Алексей запнулся, лицо его стало серьёзным, желваки на скулах заходили ходуном. – …Меня поменяли на кошелёк в пиджаке. Демонстративно! Так, чтобы все видели и знали – она с каким-то фраером из дешёвых блатных катается по выходным на водохранилище, «рыбку ловить»! – При этих словах эмаль его зубов хрустнула, скалываясь на резцах. – Хотел поехать, башку ему отбить, сукиному коту! А потом подумал – зачем это всё?.. – Алексей наконец-то нашёл в морозильнике бутылку, открыл её и, наполнив рюмки, поднял свою в воздух. – Знаете, братцы, если тётка сама, первая делает шаг, чтобы разрушить свою семью, бегает, как сучка во время течки с мыслями, кому бы подороже дать или как Вера – обвиняет постоянно рискующего в поисках заработка Мишку в непорядочности, то пошли они все… к чёртовой матери, курицы безмозглые!!
– Нет, подожди, – остановил его Глеб, – куда погнал! Ну, взбрыкнули немного, ну, глупость свою продемонстрировали, так на то они и женщины. Поищите у себя немного терпения и всё снова наладится. На своём примере знаю, чего стоит слова и поступки жены. Когда Виктория ушла от меня во второй раз, говорила, что знать меня не хочет, и ни с кем наше расставание обсуждать не желает. Но, как только у меня появилась подружка… – При этих словах Алексей улыбнулся и подмигнул Глебу. – Её мнение тут же изменилась, я снова стал хорошим мужем, замечательным отцом и, оказывается, любили меня все двадцать пять лет совместной жизни.
Присутствующие обменялись взглядами, состроили недовольные гримасы, переваривая в голове слова Глеба, и потянули рюмки навстречу друг другу.
Рюмки лязгнули сиплым звуком столкнувшегося стекла и понесли обжигающую прохладу по назначению.
– Эх, хорошо пошла, огненная водица! – Алексей почесал затылок и посмотрел на товарищей в поисках поддержки мыслей о повторении.
– Не суетись, – быстро отреагировал на его рыскающие глаза Михаил, – напиться всегда успеем. Лучше скажите мне: как это один каприз или дурная мысль может толкнуть женщин разрушать то, что они сами годами создавали и берегли?
– Ну, Ворток, – рассмеялся Глеб, – ты и копнул тему – ни глубины, ни краев не увидим! Если хотите, у меня в памяти отпечаталась одна старинная притча, но её содержание, скорее, разрушает, нежели объясняет сущность их поступков…
Присутствующие кивнули головами в знак согласия, а Алексей снова наполнил рюмки.
– Пришло время, и перед Богом предстала женщина. Стоит она вся в белом, лицо чистое, открытое, глаза светятся добрым светом… – начал свой рассказ Глеб. – «Так, – говорит создатель, – перед тобой две двери: одна в Рай, другая в Ад. Подумай: как прожила ты свою жизнь и – иди». Но, не успел он закончить свое предложение, как женщина шагнула к дверям Рая. «Стой! Почему ты сразу направилась в Рай, разве в твоей жизни не было ошибок, разве тебе не в чем каяться?» – «Я всю жизнь трудилась, зарабатывала деньги, воспитывала детей, никого не предавала и была хорошим человеком…» – «Подожди, – перебил её Бог, – А что, работала только ты одна? Миллионы и миллионы людей рано утром встают из своих тёплых постелей с единственной мыслью: заработать деньги и принести их в семью». – «Я была честной, у меня нет долгов!» – с улыбкой осознания собственной правоты произнесла женщина. Бог насупил брови – он не любил когда его перебивали. «Долгов… – повторил он за женщиной. – Ну, тогда ответь мне на следующие вопросы: умерли твои родители; ты не ухаживала за ними, когда они болели, и не нашла времени проститься с ними, когда они покидали мир. У тебя был муж; ты перед людьми клялась делить с ним радость и горе, но, как только его заработок перестал соответствовать твоим желаниям, ты ушла к другому мужчине, даже не оглянувшись. Ты родила детей, но постоянно жила с чувством усталости от них; с трудом выполняла свои обязанности, а, как только они подросли, перестала помогать им, заявив, что материнский долг ты выполнила. У тебя есть внуки; в последний раз ты видела их два года назад, открытки к дням их рождения – единственное тепло, которое ты смогла найти и подарить им. Исходя из этого, я считаю, что ты не вернула долг своего рождения родителям, очень быстро отказалась от долга воспитания ещё не вставших на ноги детей, нарушила клятву, данную мужу, и сразу отказалась от обязанностей перед внуками. Поэтому я хочу, чтобы ты снова подумала, а потом выбрала – в какую дверь тебе нужно входить». Женщина опять улыбнулась, её лицо продолжало хранить чистоту и искренность, она посмотрела на двери и, ни секунды не колеблясь, опять шагнула в сторону Рая…
Глеб замолчал. Парни смотрели на него; суровость, вызванная несправедливостью рассказанного, сделала их взгляды злыми и тяжёлыми.
– И что было дальше? – нарушил молчание Михаил. – Неужели Бог разрешил этой пустышке войти в Рай?..
Глеб поднял рюмку и, выдержав небольшую паузу для усиления значимости произносимых слов, продолжил:
– Эта женщина всю жизнь слушала только собственный голос, и Бог понял: ему не удалось коснуться её сознания правдой, не удалось достучаться до сожалений и признаний собственных ошибок, и он разрешил ей войти в Рай, потому что знал – там живёт любовь, и каждая душа имеет свою пару.
– То есть, ты хочешь сказать, – задумчиво произнёс Михаил, – что, предоставив ей Рай, Бог тем самым обрёк её душу на вечные муки одиночества?
– Да, парни, получается именно так. Наши жены думают, что идут вперёд, тратят силы на своё благополучие, создавая собственный «Рай», а, получив его, в конце концов ощутят пустоту. Пусть у них будет всё: квартиры, дачи, «Мерседесы» с прозрачными крышами, новые и такие же наивные мужья, но им будет не дано сидеть за большим семейным столом, они никогда не ответят на вопрос о смысле своей жизни. Парни, я пережил два брака… – Михаил и Алексей улыбнулись и лукаво подмигнули друг другу. – О любовницах и случайных связях не говорю, – понимая кривляние друзей, тут же поправился Глеб. – Поэтому могу сказать так: когда между мужчиной и женщиной есть любовь, проблемы придают отношениям силу, а, как только это чувство уходит, жизнь становится дорогой компромиссов, ожиданий и пустых иллюзий…
Глеб подошёл к окну и поставил на подоконник полную рюмку водки. Пить больше не хотелось, его настроение неожиданно заскрипело осознанием слова «пережил».
«Зачем, я говорю им все это? – продолжили разговор его мысли. – Чему хочу научить, от чего уберечь?.. Женщины – люди с другой планеты. Шастают между звезд, когда хотят – ныряют в собственные оправдания и легко приспосабливаются к любому мужчине, способному материализовать их мысли в реальность. Они никогда не проигрывают, обращая периодически наваливающееся на память сожаление в легкий приступ меланхолии. Уговорить ушедших жён вернуться… Бред какой-то! Разве мне самому это помогло? Разве не обернулось моё терпение и ожидание понимания в насмешку над наивностью или даже глупостью произносимых мной слов?.. Нет, нужно всё сделать строго наоборот. Признать себя плохими мужьями, сломать остатки поломанного, поднять знамёна и – всё начать с самого начала».
Глеб оглянулся и посмотрел на ребят.
Те молчали – каждый думал о своем, складывая в памяти счастливые дни и вычитая месяцы пустоты.
Ночь опустилась на город, в домах загорелись окна, открывая суету чужой жизни прозрачностью стекла. Осень сделала сумерки тёмными, сжимая свет уличных фонарей в маленькие колечки падающего вниз света. Ветер, подталкивая одиноких прохожих, скрипел оцинкованными карнизами и посвистывал, ускоряясь в водосточных трубах.
– Ворток, а что, Марго тебе больше не пишет? – неожиданно для себя спросил Глеб.
– Недавно получил от неё очень хорошее сообщение, но оно прощальное. – Михаил тоже отставил свою рюмку. – После того, как ушла Вера, вспоминаю её почти каждый день, и не могу себе объяснить – почему. Знаю, плохого в ней больше, она часто обманывала меня, даже предавала, но злости и обиды нет. Что-то между нами было такое светлое, личное и тёплое, перечёркивающее всё, что мы натворили.
– Так чего же ты? – оживился охранник. – Позвонил бы, поговорил. Глядишь, и сошлись бы снова.
– Нет, ребята! Ветка отрублена, слеза вытекла, упала и высохла.
Глеб оглянулся и посмотрел на Михаила. Чувство вины, что именно он сначала подтолкнул его к Марго, а потом, подбирая обстоятельства таким образом, чтобы наиболее ярко высветить её пороки, разрушил хотя и призрачный, но всё-таки – мир их отношений, пронзило его.
– Глеб, а у тебя, помнится, «Птичка» была… – Игривое настроение стало возвращаться к Алексею, желанием поболтать о любовницах друзей.
– Ого, что вспомнил!
– Ну, так расколись уже! Поведай товарищам о своей таинственной подружке! Знаешь… – Алексей оглянулся на Михаила и, прищёлкнув от удовольствия языком, продолжил: – Он даже из-за неё сбрил свои колхозные пшеничные усы.
– Лёшка, иди к чёрту! Её ж нет давно; считай, это была мимолётная страсть.
– Что?! Ворток! – Он дёрнул Михаила за рукав. – Ты посмотри на этого ловеласа! Мимолётная! Страсть!!
– Ладно, ладно, – видя, как оживился охранник, быстро произнёс Глеб, – не смакуй, всё равно ничего не получилось. А сейчас я вообще склонен думать, что у нас изначально не было никакого шанса быть вместе. Мы начали с обмана, жили, обрастая ложью, и расстались плохо.
– Везёт вам, мужики! – перебил всех Алексей. В голосе промелькнули печальные интонации. – У вас были любимые женщины, ваши нервы трещали по швам от предвкушения встречи, вас мучала страсть, а я – в лучшем случае – мог позволить себе снять девку в ночном клубе… Завидую! В вашем сексе есть чувства, трепет желания, а мои платные тёлки без алкоголя не воспринимаются. Бахну пару стаканов водки, поверчу, покручу их задницы, чтобы рожи их пустые не видеть, а утром – похмелье тяжёлое и чувство такое гадкое, словно я предал всех. Сейчас я уже не психую, привык по утрам себя прощать, а главное – совсем не слышу голоса совести. Правильная жизнь с ее семейными заботами, субботними походами по магазинам, обязательным посещением тёщи и плановым воскресным сексом растаяла, как сигаретный дым, оставив лишь горечь во рту… Понимаете, я почему-то вбил себе в голову, что между мной и Манечкой не должно быть слов. Я считал, что это на подсознании, и поэтому ждал и надеялся, что она сама подойдёт, удержит от падения, выльет водку в раковину или просто посидит рядом. Но – ничего нет. Мои фантазии умирали, только родившись, а она так явно жила для себя, что, испепелив остатки моей памяти, заменила в моём сознании любовь на ненависть…
Глеб посмотрел на Алексея и отчётливо понял, что это состояние он пережил, когда ветер перемен, принесённый улыбкой Пеликена, стоящего в его серванте между рюмок и тарелок, толкнул его тем далеким утром сделать зарядку и почувствовать в себе силы начать всё сначала. Он вздохнул.
– Да пошли они на хрен!! – неожиданно резко и громко выкрикнул охранник. – Сколько можно о них говорить и думать! Не помню, где, но я слышал одно восточное выражение: бесполезно показывать кошке золото, и бесполезно женщине показывать кошку. Пусть живут, как хотят. Лично мне все надоело аж по самые гланды. Завтра пойду в ЗАГС и подам заявление на развод. Я из-за неё столько дров в жизни наломал, а она…
– Не надо, Лёш, не заводись, – перебил товарища Михаил. – Ничего уже не изменить, мы всегда будем дураками, считающими, что нас можно любить просто потому, что мы есть. Наши принцессы, в поисках лучшей жизни, даже если и найдут себе других мужиков, то через какое-то время станут обменивать своё терпение на кошелёк, топя редкие крики души в шопингах, массажах и прочей яркой мишуре. И, если именно это они называют счастьем, то пусть именно такого счастья у них будет очень много. И на этой ноте давайте заканчивать – время уже позднее, а я ещё не задал вопроса, который весь вечер крутится у меня на языке… Скажи, Глеб: кто будет оплачивать расходы по перевозке олигарха, и что будет причитаться лично нам?
– Ничего себе – спросил! Похоже, ты не очень внимательно слушал и мне опять придётся многое повторить. Да вот, только, после такого напряжённого разговора войдёт ли это в ваши головы?..
– Войдёт, – уверенно произнёс Михаил, оглядываясь на кивающего в знак согласия Алексея.
– Мне стало известно, – снова начал говорить Глеб, как только ощутил на лицах товарищей внимание и сосредоточенность, – что в Санкт-Петербурге арестован очень влиятельный человек, руководитель нескольких банков, заводов и прочих крупных компаний. Арестовало его специальное подразделение ФСБ, в настоящее время он содержится в Бутырской тюрьме. Вытащить его оттуда под подписку о невыезде хотят его жена и партнёр по бизнесу. Наш бравый генерал вышел на людей, от которых зависит принятие решения: сидеть банкиру дальше или можно и по улице под присмотром ходить. Им разработан план нашего внедрения в ближайшее окружение олигарха, и первый этап этой операции называется «Босфор». Деньги мы зарабатываем сами, а на старте всё финансирует Николай Иванович, заслуженный пенсионер щита и меча России.
– М-да… – нагружая каждую букву сарказмом, произнёс Алексей, – если раньше мы были просто авантюристами, то теперь становимся контрабандистами живого товара.
– Подождите! – Михаил, как ученик поднял руку. – Вот это… что ты раньше говорил – по поводу министра, следователей СКП, парламентских партий… вот это всё каким боком подходит к нашему делу?..
– Сегодня, как ни крути, они все – наши противники. Министр, упрятавший банкира в тюрьму, сразу после побега олигарха бросится ловить его всеми дозволенными и недозволенными методами. Получив своё кресло при поддержке банкира, он никогда не допустит, чтобы эта информация попала в чужие руки. И, если у следователей СКП появится хотя бы маленький намёк на нашу причастность к побегу банкира, сушите вёсла и готовьте сухари, потому что погонят нас по полям и лесам, как зайчиков-попрыгайчиков.
– Ни фига себе перспектива! – Лицо Михаила сделалось серьёзным.
– Спокойно, парни! Во-первых, нам нечего терять! Как выяснилось, жён у нас нет, а, зная их нравы – и совместно нажитого имущества тоже. Во-вторых, методы, которыми мы будем пользоваться, мягко говоря, незаконные, а это значит, что у нас равные с Министром шансы. В-третьих, и в случае победы, и в случае поражения о нашей троице знают два человека – руководитель федеральной службы и наш бравый генерал, связи и возможности которого вам хорошо известны. Для всех остальных мы – частные лица, пилигримы пыльных дорог, искатели приключений на свою голову и просто неудачники, гоняющиеся за лёгкими деньгами.
– Братцы! Давайте ещё по маленькой пропустим. – Охранник поднялся и пошёл к одиноко стоящей на столе бутылке водки. – А то уж больно день сегодня нервный получился… Ударим, так сказать, посошком по идущим на нас проблемам, а звоном стаканов отпугнём неудачи и сидящих за нашим столом чертей.
– Миш, тебе не кажется, что Алексей с возрастом становиться сентиментальным и болтливым?.. Я бы даже сказал – поэтически лиричным.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Наполненные стаканы опять встретились и перенаправили настроение друзей в русло крепких мужских рукопожатий, весёлых разговоров и анекдотов, где уже не было места женщинам, воспоминаниям и поискам виноватых.
Поздно за полночь, проводив товарищей до дверей лифта, Глеб, словно машина, набравшая обороты, уже не мог остановиться. Лёгкая, нервная дрожь, пришедшая к нему с пониманием начала нового дела, отгоняла сон. Поэтому, вернувшись в номер, он, не раздумывая, прошёл в зал и, сев за стол, включил компьютер.
Папка с файлом «40» хранила всю информацию. Он читал её десятки раз, делал наброски мероприятий и чувствовал, что, постигая ход мыслей арестованного олигарха, всё больше и больше импонировал ему.
Отсидев почти год в следственном изоляторе, олигарх не раскололся перед опытными следователями, сохранил тайну иностранных компаний, выдержал болезни, явное нежелание тюремных врачей лечить его, умудрился создать команду из адвокатов и упорно добивался своего освобождения до суда.
Переведя взгляд с монитора на стоящую на столе фигурку толстуна Будды, восседающего на горе денег в окружении лягушек и экзотических плодов, Глеб улыбнулся; весёлая мысль подтолкнула его переименовать файл и он, удалив цифру «40», написал «Ленинградский Будда».
Ветер за окном ударил по стеклу косыми полосками дождя, начавшийся ливень и упоминание о Ленинграде – а именно так в своей памяти Глеб продолжал называть Санкт-Петербург – переключили его сознание и он, выдвинув ящик письменного стола, достал оттуда СД-диск.
Устанавливая его в лифт компьютера, он сразу почувствовал, как быстрее побежало его сердце, а лёгкое напряжение прижало горло нарастающим волнением встречи с постоянно гонимым из воспоминаний прошлым.
Он не смотрел этот фильм уже больше года. Сначала потому, что был зол на неё, позднее потому, что вернулась жена, а потом просто, чтобы не раскачивать давно уплывшую лодку их отношений. Сожаление и липкое чувство чего-то безвозвратно утраченного поселилось в нём сразу после расставания с Настей и, спрятавшись в уединённых местах памяти, закрылось массивными замками сознания.
Однако сейчас происходило что-то невероятное, приказы не думать и не вспоминать о ней не подали своего грозного голоса, и он просто нажал на воспроизведение.
На веранде уже давно проданного им загородного дома за столом сидели друзья. Полупустые бутылки, остатки салатов, недоеденный шашлык – всё оживало в его памяти, открывая мельчайшие подробности того вечера…
Настя нервничала. Глеб увидел её пересохшие губы, слегка растерянное выражение лица и судорожное поглаживание ногтей.
– Да, – неожиданно для себя произнёс он вслух, – устроил я тебе испытание. Позвал кучу народу, музыкантов, даже своих стариков, и выставил тебя напоказ, как хрустальную вазу в Эрмитаже, забыв о том, что у тебя есть семья и муж. А ты, находясь в самой середине этого праздника, облизывала от волнения губы, отводила глаза в сторону и терпеливо выдерживала любопытные взгляды собравшихся посмотреть на тебя друзей.
Глеб нажал на паузу и провёл пальцами по монитору, мгновение застыло, проявляя в его сознании чувство огромного количества совершённых им глупостей и ошибок..
– Куда всё это уходит? – произнёс он, еле шевеля губами. – Где живут чувства? Почему в один период времени мы одни, а потом обстоятельства делают нас абсолютно другими? Я придумал тебя, воткнул вату в уши, нацепил шоры и пошёл в страну бутиков, дорогих побрякушек и ярких развлечений, даже не замечая, что именно это и стало разменной монетой наших отношений. – Он вздохнул и снова нажал на воспроизведение. После танцев все стали дружно собираться домой. Друзья, говоря «до свидания», целовали её, как старую знакомую и шутливо подмигивали, желая нам «спокойной» ночи. Они не знали, что застенчивая и растерянная Настя, так очаровавшая их своей скромностью, уедет следом за ними в свою другую жизнь и другой мир, наполненный заботами о маленьком сыне, страхами разоблачения супружеской неверности и не управляемому даже ей самой желанию покупать, получать и складывать в гардероб всё новые и новые вещи.
Фильм кончился. Экран монитора потух, компьютер перешёл в режим сна, а растроганная воспоминаниями душа звенела в его голове новыми мыслями. Ерзая на стуле и листая в старом телефоне смс сообщения, он приказал себе больше не прятаться от прошлого и прямо сейчас позвонить Алексею, понимая, что брат должен знать, что происходит в судьбе его Насти.
– Да, Михалыч… – Услышал он заспанный голос охранника. – Что стряслось? Четыре часа ночи…
– О, Лёш, ты прости меня… Я, знаешь, сначала решил тебе позвонить, а на часы посмотрел только потом. Но, если ты спишь, то давай поговорим завтра, – произнося эти слова, Глеб внутренне напрягся – в эту минуту он меньше всего желал, чтобы воспоминания о Насте прервались в самом апогее его внутреннего кипения.
– Что-то очень важное?
– Даже и не знаю, как тебе сказать… – выигрывал время Глеб, судорожно собирая в кучу свои эмоции, пытаясь окольно подойти к главному. – Понимаешь, сильно меня сегодня кольнула твоя проблема с женой. Хожу по дому, круги нарезаю и места себе не нахожу, а главное – как вспомню, что и сеструха твоя в прошлом году тоже была на грани развода из-за скандала с любовником, так успокоиться не могу. Две такие хорошие семьи, дети… и вдруг – распадаются!
– Эх, и не говори даже! – голос Алексея зазвучал бодрее. – Моя шлендра только о гулянках и думает, Настюха тоже – звезда балета! За дорогие тряпки душу продаст. А вот мужики, Михалыч, разные бывают. Мы с тобой баб наших и на хер послать можем, и дверью хлопнуть, а у сеструхи – рыжий – тот совсем другой породы будет. Может, внутри у него и бомбы рвутся, но в жизни он даже ухом не повёл. Представляешь, вызвал её на разговор. «Вот, – говорит, – тебе порог… Но, если останешься, всё прощу и попрекать не буду». А Настюха дура, что ли?.. Море, заграница – пожалуйста, квартиру вторую купил, деньги по магазинам – без ограничений, катает её, как сыр в масле. Да вот, только, кажется мне, она снова хвостом крутит. Зачем-то закончила курсы эротического танца и мотается одна по ночным клубам. То ли опять мужика ищет, то ли от мужа бежит, фиг её разберёт. Глеб положил телефон на стол. Неожиданно он ощутил, что не хочет это слышать. Мысль что он ошибся когда-то, считая её своей женщиной, снова неприятно обожгла его сознание правдой.
– Михалыч, ты меня слышишь? Куда пропал? Эй!!
– Тут я, Лёш… Извини, у меня вторая линия. Давай, я тебе завтра утром перезвоню.
– A-а, давай, давай! – Услышал он голос охранника, отключая телефон.
Мужчина поднял глаза и посмотрел на окно – природа буйствовала, ветер бросал потоки воды на стекло, сотрясая раму.
– Что? – произнёс он, обращаясь к дождю, – решил смыть старое и плохое! Думаешь, это поможет? Считаешь, нужно выкинуть всё из головы и начать жить с чистого листа?
Глеб поднялся, подошёл к окну и посмотрел на бушующую за окном непогоду. Он почувствовал, как усталость, кольнув под лопаткой, съела последние силы.
Эмоции, которые всего несколько минут назад толкали его действовать, звонить и добиваться, трусливо уступили место пустоте. Мысли снова загнали воспоминания о Насте в дальние уголки памяти, отыскали массивные замки на двери, а, закрыв их, выбросили ключи.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.