Текст книги "Элита тусуется по Фрейду"

Пластическая хирургия как способ достижения эстетического идеала

Еще совсем недавно афишировать совершенные операции по коррекции фигуры было не принято. Но ввиду очевидной умственной вторичности клиентов сердобольные корректоры форм тела и лица внушили пациентам мысль, что подобные операционные вмешательства являются необходимым атрибутом социального статуса, а потому нуждаются в повсеместной огласке, ставя в пример импортных деятелей шоу-бизнеса.

Сложно поверить, что персоны, выкладывающие средства на иллюзию омоложения, ни разу не были за границей. Скорее всего, какая-то внутренняя особенность организма, препятствующая осознанию ими того факта, что тощая корова выглядит ничуть не лучше тучной, искривляет способность к адекватному восприятию действительности. Говорить о том, что пластическая хирургия стала общеупотребимой, не интимной процедурой – нелепо. Достаточно посмотреть на статистику и пропорции судебных исков к врачам в прирожденно сутяжнической стране, где обитает половина адвокатов мира (США). Исками медиков-эстетов не слишком утомляют, и не по причине отсутствия в их действиях врачебных ошибок, а в силу скрытности, понятного нежелания делать достоянием гласности собственную фальшивость.

Уж на что Майкл Джексон, перенесший множество операций по перемене своего облика, пострадал в ходе превращений из пухлого негритянского мальчугана в худую белую девушку, так все равно ни одного иска к искалечившим его изуверам не предъявил. А ведь имеет опыт судебного преследования и вполне компетентных адвокатов. По крайней мере, отбиться от настойчивых обвинений в сексуальных домогательствах к детям – они помогли, чего бы не слупить денежку с товарищей, некачественно пришивших нос? Нет, не хочет предъявлять рекламации и даже утверждает, что не знает о существовании процедур, способствующих изменению физической оболочки. Видимо, потому, что и операции по смене пола тоже являются сферой компетенции пластических хирургов, мало ли, как судьбина повернется. (Заметим, кстати, что стремление произвести операцию по смене пола является ударом по утверждениям гомосексуалистов об органическом устройстве их как «среднего пола» и относит их скорее к дефективным женщинам (не способным рожать детей даже после операции), что в какой-то мере делает их еще более «бессознательными», внушаемыми по сравнению даже с подростками).

То, что стремление к внешним изменением отражает внутреннюю пустоту, – совершенно естественно. Лояльность по отношению к эстетическим мутациям пропорциональна размытости этических норм. Про политиков, желающих выглядеть получше на публике, и упоминать не стоит, они имена своих омолодителей не выдадут никогда. В случае производственного брака предпочтут обнаружение заговорщиков среди сподвижников обнародованию имен врачей-вредителей.

Косметический ремонт дома имеет гораздо больше общего со строительством, чем пластическая хирургия с оздоровлением. В отличие от хирургов, занимающихся лечением реальных болезней, корректоры форм груди или губ выполняют фактически косметические процедуры, не только менее полезные для организма, чем массаж, а зачастую даже вредоносные. Деятельность «тоже хирургов» (которые требуют считать себя обычными, но оплачиваемыми по коммерческим расценкам) затрудняет диагностику и лечение того, что называется болезнью, углубляя ее. Если образовались мешки под глазами, то логичнее сначала проверить почки, а не бежать на подтяжку. И это внешнее шоковое воздействие, снижающее ресурсы внутренней адаптации человека, требует оплаты в размерах, гораздо более внушительных, чем необходимое лечение.

По объективным показаниям, наибольшую заинтересованность в пластических хирургах присуща субъектам, составной частью профессии которых является необходимость нравиться как можно большему числу потребителей. Политики, адвокаты, эстрадные персонажи с размытыми представлениями о добре и зле – вот клиентура «пластических» преобразователей.

Но и сами эти преобразователи способствуют, в меру сил, благоденствию клиентуры. По крайней мере в акциях протеста против монетизации льгот они точно не участвовали. Для них «день жестянщика» наступает после очередной аферы с перераспределением доходов в пользу обитателей Рублевки, надо откачивать очередную порцию денежных знаков, изящно перераспределенных в ходе закулисных договоренностей. Не случайно первые очереди желающих исправить свои выпуклости появились после введения плоской шкалы налогообложения.

Сфера деятельности медицинских эстетов, инстинкты, которые приводят к ним клиентуру, желание помочь финансовому процветанию потребителей услуг косвенно стимулируют снижение качества и увеличение стоимости предоставляемых услуг медицинской помощи общего профиля. Скорая помощь долго добиралась до одного убиенного эстетического корректировщика? Так откуда же взять деньги на скорость, все бюджетные средства ушли на выкачивание подкожных отложений, нерастраченных углеводов и исправление формы челюсти банкирам. Материализованный лозунг «Долой инвестиции в образование, да здравствуют капитальные вложения в эрзац красоты!» полностью соответствует «пристальному вниманию к бессознательному и его отпрыскам».

Самая безобидная из процедур, осуществляемых эстетическими хирургами (липосакция), является в то же время самой выгодной. Не по причине ее сложности или постыдности для клиента, а по причине втягивания этой процедурой в устойчивый, перманентный круговорот, зависимость от операций. Постоянно расходуемые материалы и процедуры служат надежным средством приложения инвестиций. Жировые клетки, выжатые в одном месте, в другом начинают размножаться в геометрической прогрессии. Скорость и место, в котором возобновится рост жировых отложений, предугадать невозможно. Эстрадные певички, проводящие очередной чес по провинции и связанные контрактными обязательствами, к концу тура выглядят столь непрезентабельно перекошенными, что картины Пикассо по сравнению с ними кажутся замшелым реализмом.

Жир может вырасти и на бедрах, и в подмышках. Сделав липосакцию один раз, остановить процесс становится невозможно. Процесс липосакции аналогичен вовлечению в наркоманию, и зависимые от жироотделителей больные, не имеющие достаточно средств для регулярных взносов, вовлекаются в сеть распространителей услуг. Подсел(а) сам(а) – подсади товарища, скидочка выйдет. Нет наличности, а байкам о чудодейственном похудении друзья не верят? Поделись бюджетным телеэфиром, расскажи про новые перспективы, открывающиеся после столь необходимой операции. Не оформленные законодательно агентские выплаты в натуральной форме. Перефразируя лозунги, которые транслировали зурабовские клакеры: «Лучше льгот может быть только фетиш». Миражи благополучия, созданные настойчивой косвенной рекламой, заставят потребителей высококалорийной пищи искать утешения под скальпелем обезжиривателей. Гарантия на постоянство визитов клиентов получена, от дальнейших, более дорогостоящих процедур им отказаться будет нелегко. Да они и не отказываются.

Большой квалификации при проведении уколов, блокирующих мимические мышцы, не нужно, а потому для обоснования собственной необходимости, предпочтительности по сравнению с той же операцией, сделанной медсестрой, хирургам-визажистам необходима кооперация, по своей жесткости превосходящая иные мафиозные группы. Но можно предположить, что естественные предпосылки для унификации правил взаимодействия с полукриминальным социумом имеются уже сейчас.

Например, ассортимент косметических процедур на данный момент настойчиво предлагает нанесение татуировок, как для придания большей выразительности, так и для обозначения собственной оригинальности, по праву претендуя на клиентскую нишу дипломированных дизайнеров по туловищу. Отсутствие претензий на большую консолидацию этой разновидности услуг (лицензирования, профобразования и прочих мер нетарифного регулирования) сигнализирует о наличии неформальных договоренностей в этой среде, солидарном, бесконфликтном окучивании определенных групп населения. Без пространных комментариев понятно, что хирургическое украшательство свойственно повзрослевшей клиентуре татуировщиков, приобретших с возрастом минимум прагматизма.

Хотя и здесь видны подвижки: так называемые «уколы молодости» могут сделать в каждом маникюрном салоне. Скорее закономерно, что одной из подопытных свинок для испытания этих препаратов стала тележурналистка, рассказывавшая о нелегкой жизни политиков и эстрадников. Специфика ее рассказа такова, что не позволила узнать о побочных эффектах вводимого под кожу геля сомнительного качества до, а не после его инсталляции. Собственно говоря, какие-либо претензии девушек с силиконовым мозгом на то, что корыстолюбцы в белых халатах изуродовали их безупречную внешность, безосновательны. Ни в одном суде невозможно доказать, что в предоперационный период эта суррогатная красота заставляла падать ниц толпы поклонников. Как говорилось в рыночной побасенке: «Что это у вас огурцы такие желтые, сморщенные?» – «Да ты на себя посмотри, старая». В отличие от объективной хирургии, где клиент может ощутить качество работы непосредственно, клиент пластического хирурга может воспользоваться только субъективными методами оценки качества услуги. Средство оценки может быть только одно – наличие или отсутствие полового влечения со стороны лица, проводившего коррекцию.

Близкие и долгосрочные контакты со средой виртуального, синтетического шоу-бизнеса, способствуют большему прогрессу именно рекламных хирургов, оценка мастерства которых носит, как уже говорилось, сугубо субъективный характер. Иначе как презрением к уровню интеллектуального развития клиенток нельзя объяснить их заверения в том, что силиконовые вставки невозможно отличить от настоящих. Восхищаться грандиозностью бюстов, имитирующих реальность посредством имплантации кремнийорганических материалов, можно только находясь под действием различного рода стимуляторов.

Когда-то сотрудники института паразитологии с ужасом рассказывали о безумных посетительницах, похищавших из лабораторий личинок глистов в желании похудеть. Сейчас понятно, что те дамы были образцами вменяемости и благоразумия: выведение эктопаразитов не настолько капиталоемкая задача, как содержание армии разрушительных подкожных фрезеровщиков. Одно радует – романтичного стремления к созданию сверхчеловека в их деятельности явно не просматривается.

Спорт – симуляция реальности

Один из способов манипулирования сознанием, который активно применяется в наши дни, можно считать спортивные развлечения. В какой-то мере спорт стал симуляцией реальности.

Операторами горбачевской перестройки уже и не скрывается, что пресловутые телесеансы аэробики, транслировавшиеся на заре эпохи «ускорения и гласности», не имели никакого отношения к приобщению к здоровому образу жизни, а способствовали насаждению сексуальных чувств. По прошествии времени невнятную аэробику сменили зачем-то на столь же сумеречный фитнес. Ввиду низкого рейтинга это развлечение по телевизору демонстрировать перестали, но стали отправлять как учебные программы в школы, видимо, для блокирования тоталитарности.

В сущности, принципы пропаганды развития того или иного вида спорта в той или иной стране опираются на нематериальные, фрейдистские мотивы. Спортсмены – люди, продолжающие заниматься игрой, делать что-то понарошку, но при этом быть в таком центре общественного внимания, который предполагает наличие каких то высоких качеств. Конечно, такое приостановленное детство, при этом выделяющее человека из толпы повзрослевших, не может не сказываться на психологии спорта. Нельзя отрицать заслуг стимулирования спортивных результатов как явления, способствовавшего прогрессу в научных знаниях о физиологии высшей нервной деятельности, но побочные результаты от рекламного ажиотажа вокруг спортивных достижений нуждаются в более тщательном исследовании. Разговоры о том, что спорт способствует здоровью тоже не выдерживает критики. Основное отличие спорта от физкультуры – наличие спортивной медицины. Широкое применение допинга в спорте также не признак здоровья.

Еще одним проявлением фрейдистского мировоззрения можно считать погоню за новизной, развитие так называемых экстремальных видов спорта. В данном случае становится и вовсе непонятно, почему тот или иной вид развлечения обозначается словом «спорт». Круг лиц, занимающихся этим видом активного отдыха, сложно уличить в глубоком следовании позывам рассуждений и интеллектуального напряжения, все их действия обусловлены сугубо «бессознательными» мотивациями.

Достаточно сравнить экипировку экзотичных для равнин России горнолыжников и их обновленной версии сноубордистов. Если желание продать недешевое обмундирование для первых основывалось на их способности к размышлению (хотя бы необходимости пользования носовым платком на морозе), то по поводу вторых никаких сомнений не было. В перчатки для сноуборда была вставлена полоска материала, которым и необходимо было вытирать нос, умение пользования носовыми платками не предусматривалось.

Фрейдистская составляющая просматривалась не только в возрасте занимающихся (наиболее приемлемом для психоаналитической пропаганды), но и в отсутствии у спортсменов самостоятельного критического мышления. Поэтому спортивные каналы, рекламировавшие новые развлечения, без всякой опаски показывали, как хорошо кататься на сноуборде, прицепившись к товарному поезду, – потенциальная аудитория не знает, что товарняк может разрезать, отсутствуют негативные воспоминания. Столь же характерно, что первым олимпийским чемпионом по этому виду спорта стал подросток, употребивший значительное количество наркосодержащих средств, «бессознательно» стремившийся к достижению состояния эмоциональной тупости.

Жанр «фэнтэзи» – истерическое восприятие действительности

Существование этого жанра четко было увязано Фрейдом с психоанализом, чертами поведения и стимулами. «При неврозе нет недостатка в попытках заменить нежелательную реальность другой, более желательной. Эту возможность дает существование фантастического мира, области, которая в свое время, при вступлении в права принципа реальности, была обособлена от внешнего мира… Из этого мира фантазии невроз заимствует материал для своих новообразованных желаний и находит его там обычно с помощью регрессии в более удовлетворяющую реальную предварительную стадию… Таким образом, как при неврозе, так и при психозе должен быть принят во внимание не только вопрос об утрате реальности, но и вопрос о замещении реальности».

Расцвет этого литературного «замещения реальности» в СССР пришелся на времена так называемого «застоя» – когда в условиях спокойствия «невротики», выглядевшие необычно в проявлении своей истеричности и неадекватности по отношению к окружающей действительности, встречали повсеместное снисходительное отношение, – и ассоциируется в первую очередь с произведениями братьев Стругацких. Проведение сравнительного анализа их творчества с общественными процессами указывает на четкое взаимодействие настроений этих писателей с настроениями определенных групп населения, возрастными состояниями и определенной эксцентричностью, формируемой общим штампом. Нулевое эстетическое влияние произведений Стругацких компенсируется их столь же тотальным этическим значением. Общественный резонанс, который вызывали их произведения в определенных кругах, не порождал своего особого культурного слоя (как, например, произведения Толкиена или Хаббарда), но при этом оказывал определенное коммерческое влияние, когда люди шли на фильм только потому, что он создан по произведениям именно этих писателей.

Первое из произведений, сделавшее авторов знаменитыми, «Понедельник начинается в субботу», безусловно, подходил под описание процессов, именуемых впоследствии как «оттепель», совпадает с ощущениями детства, новизны, «свободы» (понимаемой в островном контексте, как насильственное принуждение к перемещениям). Начало освоения космоса без пошлых коммерческих расчетов, новая программа и устав КПСС, сам финал которых, с обещанием построения коммунизма в восьмидесятом году, как бы сошел из-под пера то ли фантаста, то ли сказочника. Хотя, скорее всего – из инфантильного, детского мироощущения, без знаний о прошлом и представления о «вечном» будущем. Все соседи по песочнице (сотрудники по институту) добры и благожелательны, не имеют пола, национальности, вероисповедания, разницы в интеллекте, навыках и умениях. К этому специфичному ограничению относится и отсутствие в повести разработанной любовной линии, ее асексуальность, что должно было подчеркивать равенство по горизонтали, торжество открытого общества и феминизма. Даже анекдотичность, присутствующая в названии фантастического произведения, как бы отсутствует, ее нет в связи с незнанием причины смешного, остроумного, незнания религиозных традиций народа, который склонен к созданию доктрины психоанализа, и неосведомленности о религиозных и национальных различиях – вообще. Зачастую такое мироощущение присутствует у иммигрантов первой волны, им неизвестно, говорит туземец глупость или мудрит что-то заумное. Обычаи, ограничивавшие в стране исхода, уже не существуют, а о существовании аналогов в стране нового пребывания клиент еще не догадывается.

Занятно, что экранизация «Понедельника» (фильм «Чародеи»), состоявшаяся в противоположный «оттепельному», «застойное» настроение общества, была выполнена в стилистике архаичной лубочной сказки, без квазифилософии исходного замысла, и сказочная любовная линия составляла основную нить повествования. Слишком рьяные поклонники творчества фантастов обвиняли некие внешние силы в сознательном искажении гениального замысла. Однако в реальности та стилистическая ниша, на занятие которой могла претендовать повесть, была занята экранизациями производственных романов и драм А. Гельмана, художественными произведениями, абсолютно неконкурентоспособными вне застойного режима. При помощи этих экранизаций руководители тоталитарной пропаганды пытались вернуть ощущение детского идеализма в трудовые будни, что только усиливало общественные антагонизмы вследствие оторванности поделок от реальных запросов.

Но годы берут свое, взрослеть приходится с соответственным изменением мировоззрения на ощущение себя «Жуком в муравейнике», – стадия, от которой сложно спрятаться. На смену беззаботному детству приходит подростковое ощущение ненужности, инакости, недопонимания со стороны взрослых. Если уж конкретизировать, то формируется диссидентский тип реакций. Поиски облегченной коммуникации в этот период представляют значительные затруднения: окружающий мир жесток и коварен, злые советские танки грубо давят прыщи пражской весны. «Душители свободы» не собираются объяснять, что причиной жестокосердия было искривленное, нацистское представление воспитуемых о том, что «малые нации должны жить лучше больших». Большим, взрослым – причины столь суровых воспитательных и дисциплинарных мер понятны по умолчанию, а подростки с неоформленной системой приоритетов все равно срезонируют, возбудится «оппозиционное одиночество» даже в случае проведения долгих профилактических бесед. «Возьмемся за руки, друзья», чтоб удержаться в этом мире окружающего нас «враждебного по отношению к культуре большинства». Им хочется в реалити-шоу, «за стекло» или в милицейские сводки, чтобы все видели «необычность», интерпретируя ее как подвид героизма, не воспринимая как комичную черту.

В случае же, если некий комизм окружающие все-таки замечают, его можно заместить неким элементом уклонения (цинизмом). Если у ребенка спрашивают: «Что ты любишь больше, Родину или жвачку?» – то детское восприятие предписывает занесение спрашивающего в разряд дураков. Такой же вопрос, но заданный подростку (диссиденту), предписывает (в состоянии отсутствия экстремальной общественной ситуации, карающей за инфантилизм) ответ – «жвачку!». При этом можно еще глупо улыбнуться и пустить пузыри.

Производители коммерческих товаров и услуг для подростков (к примеру – MTV), используют для привлечения клиентов именно это физиологическое диссидентское отклонение. Симптоматично, что для тех граждан, которые определяют свою идентификацию как «множественную», большая любовь к жвачке носит искренний (детский) характер. Можно с полным презрением относиться к стране пребывания (в которой живут гяуры, поедающие свинину), но при этом трепетно защищать устои страны исхода (на которой, вполне возможно, никогда и не был, но которую ни на какую жвачку не променяет).

Длительное комфортное пребывание в подростковом миросозерцании может консервировать и автоматизм другого рода – любовь к родине жвачки. Пропаганда устойчивой множественности идентификации, якобы естественной для страны, производящей рефлекторные изделия (жвачку), становится воспринимаемой истиной, без малейшей критики к источнику механической тоталитарной «информации».

В европейской традиции такое восприятие принято обозначать термином «позитивизм», в русской – «нигилизм». Психология чуждости меняется на психологию мессианства. «Трудно быть богом», что уж тут поделаешь? Удивительное совпадение, но фильм по этому произведению Стругацких был снят как раз в разгар «перестройки», которую ее организаторы представляли в качестве продолжения революции, и как бы давал отмашку всем заинтересованным силам на сплочение вокруг субботы. Пусть недоразвитые автохтоны участвуют в строительствах БАМа, освоении целины, строительствах ГЭС и даже «фабриках звезд».

Вчерашние комсомольские активисты и постановщики партийных съездов, без всяких моральных колебаний начинают славословить «священное» право частной собственности, не стремясь при этом уточнить происхождение собственных капиталов. Отрицание детского идеала, отсечение «субботнего комплекса», проявляется только внешне, изнутри же оно проявляется в декларациях построения «открытого общества», в котором прорывается обида на непонимающих. «Подумаешь, какая невидаль – разрушили страну, обворовали народ, наглумились над святынями: и вы на это обиделись?» Злые вы какие-то, скрытые, мстительные. Рыжих не любите, заговор, наверняка, готовите. И из-за этого надо «раздавить гадин». Считать простым совпадением то, что дотирование фильмов, снятых именно по этому произведению Стругацких, осуществлялось из недр организаций, имеющих непосредственное отношение к личности Горбачева М. С., нет никаких оснований.

Иллюзия осознанности приводит к возрастанию мотивированного страха, желанию вычислить и отодвинуть тот момент, когда за ними придут. За «жидами города Питера». И уже не тешат воспоминания о попугайских расцветках пиджака покойника, добившегося переименования Блокадного города. Вид его столь же инфантильно расхристанной дочурки, ведущей в ящике «застекольное» реалити-шоу, тоже подталкивает к мыслям о необратимости возмездия. Гипотетические акции ортодоксального вразумления рисуются в столь ужасающих цветах (а объем содеянного предусматривает именно такую меру ответственности), что начинаются ночные кошмары. Телепередачи бывшего министра культуры материализовали этот страх во всей полноте ощущений.

Но процесс длителен, потому что замкнут. После всех дефолтов, пособничества терроризму, грабежа и геноцида никаких погромов не случилось. Замершие в коллапсе потенциальные жертвы экстремизма недоуменно выползают из щелей. Кто-то опять ползет в госдуму, кто-то в Лондон, кто-то в министры. Опять: «Для всех суббота, а для нас понедельник».

Предсказывать логику последующих событий – пустая трата времени, братья фантасты описали ее с достаточно высокой степенью реализма. Когда Сергей Кара-Мурза говорит: «Конечно, в молодом чекисте Багрицком непросто было прозреть Бориса Абрамовича Березовского. Непросто, но можно», – он подразумевает в какой-то мере и этот неизменный порядок восприятия и переработки реальности.