Текст книги "Мир в ладонях"

Мир в ладонях
Стихотворения
Сергей Николаевич Валевич

© Сергей Николаевич Валевич, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Странник

 
Дождь и снег, дерево и скала, и орёл в гнезде
на вершине, и звёзды, и любовь, и сорванные для
любимой в поле цветы —
Всё рождается из пустоты…
 
 
Закат и рассвет, и туман над рекой, и трель
соловья по утрам, и ветер, и падающая в пропасть
с горы вода —
Всё уходит в конце – куда?…
 
 
Я брожу среди звёзд, их касаясь рукой.
Я пришел ниоткуда и иду в никуда
По дороге печальной и так странно пустой,
За спиной оставляя световые года…
 

Метель

 
Летела пара вороных
К серебряной луне,
В тепле накидок меховых
Ты улыбалась мне.
 
 
Я губы жарко целовал
В рожденственский мороз,
И друг, хоть лихо погонял,
До церкви не довёз…
 
 
Кому – свидетель в поле рожь,
Кому – в избе свеча,
А нас укрыла от порош
Подбитая парча.
 
 
Взметала вьюга до небес
От ревности снега,
Но гнал возница, словно бес,
К далёким берегам.
 
 
И слышен сквозь надрывный бег
Сердец влюбленных стук,
И как признание навек —
Сплетенье жарких рук…
 

Друзьям

 
Я посажу обязательно сад-
Будет цвести по весне.
Каждый мой гость ему будет рад,
Я ж буду счастлив вдвойне.
 
 
Сердце моё готово давно
Встретить друзей и принять.
Двери открыты, открыто окно-
Садом мы будем дышать.
 
 
Я посажу ещё виноград-
Даст он нам вдоволь вина.
Песни хмельные, даже не в лад,
Примет шальная весна.
 
 
Сердце моё пьяно от вина,
Что наливали друзья,
Горечь и сладость я выпью до дна,
Хоть мне до дна и нельзя…
 
 
Ну и, конечно, построю я дом,
В доме – волшебная печь.
Хлеба друзьям напеку, а потом
Дам им на печке прилечь.
 
 
В сердце моём храню для друзей
Радость, тепло и уют.
Лишь попрошу вас гулять веселей,
Коль на погост понесут.
 
 
После всегда приезжайте в мой дом-
Ждет вас заветный кувшин.
Пусть я в отлучке, дело не в том-
Встретит в саду вас мой сын…
 

Раздумья…

 
Как странен этот скорбный путь-
Чтоб родились всего две чистых строчки
И подлый выстрел примешь прямо в грудь,
И в бедах добредешь до крайней точки.
 
 
И чем страданий больше на весах
Склоняют вниз наполненную чашу,
Тем чище Слово, что на небесах
Нам оправданье сделает не страшным.
 
 
И строками последними дыша,
О собственной судьбе жалеть не будем-
Стихами истончается душа
И по кусочкам раздается людям…
 

Тщетность

 
Долго мне кукушка куковала,
Мокрый лес в смущении затих,
Дура птица, но ведь знала, знала! —
Самый важный не спою я стих.
 
 
Брошены железные доспехи,
Влажною засыпаны листвой,
Чувства плесневеют, словно вехи
По краям дороги столбовой…
 
 
Опадают прожитые годы,
Истончая шёлк былЫх знамён.
Под осенним серым небосводом-
Музыка исчезнувших времён.
 
 
Слышатся в ней тихие разливы
Песен нерождённых и стихов,
Стук часов, уже неторопливый,
Под тревожный звон колоколов.
 
 
Время было – разбросали камни,
А сегодня – камни не собрать.
Пред последнею дорогой дальней
О любви уже не написать…
 

Ангел

 
Я ждал его. И он явился.
Присел на краешек стола.
«Ах, ангел мой, я истомился», —
Такою речь моя была.
 
 
«И почему я не лунатик,
Не психопат и не эстет,
Не неврастеник, не фанатик,
Ну почему я – не поэт?
 
 
Дышу совсем не тонкой кожей,
И нерв мой не был оголён,
И не воспрял, и не низложен,
И не воскрес, и не спасён.
 
 
В метафорах чужих теряясь,
Косноязычен, не умён,
В хореях, ямбах спотыкаюсь-
Сокровищах былых времён.
 
 
Не зачерпнуть в ладонь тумана,
В хвосте кометы не сгореть,
Не впасть со славою в нирвану,
Не рассказать и не воспеть…
 
 
Пропеть отпущенные сроки
Не смог и просто не успел,
И лишь с пустою рифмой строки
Мне оставляются в удел.
 
 
Мелькнул в сознаньи огрубелом
Серебряный пропавший век,
Комкая дух, терзая тело.
Ну что ж. Я – просто человек…
 
 
Но белой шалью за спиною
Вдруг распахнулись два крыла,
И лира с звонкою струною
Мне в руки с крыльев тех легла.
 
 
А из под крыльев голос-диво
ТеплИл застуженную кровь:
«СложИтся стих, коль в сердце живы
Надежда, вера и любовь.
 
 
И, неподвластная печалям,
Звенит Любви златая нить,
Чтобы ушедши к звёздным далям,
С детьми поболее побыть…
 

У переправы

 
Как труден был мой путь…
В тени, под старой ивой
У речки, грустной, молчаливой
Присел я отдохнуть.
 
 
Туман над тёмною водой
Упрятал берег дальний,
И кОлокола звон печальный
Разлился надо мной.
 
 
Прикрыл уставшие глаза,
Казалось – на мгновенье…,
Шумит от ветра дуновенья
Прибрежная лоза…
 
 
Но с новым звуком принесла
Мне речка пробужденье-
Прогнал очей отягощенье
Знакомый плеск весла.
 
 
Причалил к берегу челнок,
Гребец неторопливо
И словно нехотя, лениво
Ступает на песок.
 
 
«Ну, здравствуй, милый человек, —
Промолвил, глаз не пряча, —
С тобой мне некогда судачить,
Коль твой закончен век.»
 
 
«Садись-ка в лодку, как всегда
Я переправлю вмиг!»
«Да погоди, чуднОй старик,
Ведь мне же не туда.»
 
 
«Как не туда? Тогда чего же
Ты здесь сидишь на берегу?
Коль денег нет – без них могу,
Хотя без них – негоже…»
 
 
«Идти вдоль берега реки
Мне велено судьбою,
Куда то в лодке плыть с тобою
Сейчас мне не с руки…»
 
 
«Ну что ж, прощай, мил человек,
Ступай, коль есть надежда,
Ты старого прости невежду —
Пусть будет долог век…»
 
 
И тишина со всех сторон,
Чуть слышен плеск весла,
И речка следом унесла:
«Как звать тебя?», – «Харон…»
 

Мимолётное что-то

 
Сижу, пишу стихотворенье.
О чем – не знаю.,не скажу.
Намазав булочку вареньем,
На лист испачканный гляжу.
 
 
А моя Муза исхудала,
Диеты, фитнес, прочий бред…
И своей тупостью достала,
Наелась лучше бы котлет
 
 
А там глядишь – и на поправку
Дела пойдут, чего б и нет?
А вдруг родятся бредни Кафки,
Или шекспировский сонет?
 
 
Но не заставить, право слово,
Ко мне любовью воспылать,
Взорваться страстью дикой, новой…
Молчит. Молчит, едрёна мать…
 
 
Знать – не судьба. Погасли свечи.
И чистый лист – как злой укор,
Как глыба каменна на плечи.
Бездарность. Тьфу! Позор, позор…
 

Грёзы

 
Ну почему на склоне лет,
Дойдя до вечности порога,
Душе моей покоя нет?
Зовёт, манИт её дорога.
 
 
Манят земные чудеса
И неземные откровенья,
Зовут былОго голоса,
Пути волшебные мгновенья.
 
 
Когда на холст обычных дней
Ложатся тусклые узоры,
Мой посох дряхлостью своей
Шлёт молчаливые укоры.
 
 
Терпи, мой друг, настанет час,
Ведь невозможное возможно —
Покроет каждого из нас
Однажды пылью придорожной…
 

Затерявшаяся тропа

 
Я лежал слишком долго у подножия гор,
Наслаждался покоем, безмятежностью рая,
Но однажды с небес прозвучало в укор:
«Тот не жил, кто пути на вершину не знает!»
 
 
Что-то стало со мной, словно хрустнул стакан
В крепко сжатой руке и осколками – в ж… пу…
С ложа мягкого встал и, не трезв и не пьян,
Я ступил босиком на тропу антилопы.
 
 
Слишком круто тропа от подножья взяла-
В кровь о камни разбиты и истерзаны руки…
На коленях ползу… Вот уже замела
Белой змейкой метель, вея новые муки.
 
 
Ветер с ревом бросает комья снега в глаза,
Ослеплён, оглушён – я лежу без движенья.
И осколком надежды замерзает слеза —
Мне вершины достичь не дано от рожденья.
 
 
Я застрял меж мирами с хромоногой судьбой
Быть чужим для земли, недостойным – для неба.
Видно именно здесь обрету я покой,
Позабыв, кем я был, не узнав, кем я не был…
 

Мир в ладонях

 
Зачерпни тумана полные ладошки
И добавь туда же радости немножко,
Размешай тихонько с лучиком заката,
С запахом пшеницы, с ароматом мяты.
 
 
Я тебе добавлю соловьиной трели,
К шелесту берёзы – хвойный запах ели,
А любви насыплю безо всякой меры,
И ещё – надежды, и, конечно, веры.
 
 
А в свои ладони – вкуса понемножку
С молоком клубники, из костра – картошки,
И ухи у речки на рыбалке с сыном,
И медка живого с крылышком пчелиным…
 
 
А потом подарим мы богатства эти
Поровну на счастье нашим милым детям.
Пусть напьются вволю, пусть живут красиво
В счастье и достатке на земле России.
 

Бежит мой конь

 
Бежит мой конь трусцой неспешной
Средь буйных трав, сквозь шумный лес,
В следах теряясь безутешно
Давно исчезнувших чудес.
 
 
Мой конь, мой друг, беги дорОгой,
Что чуешь сердцем вновь и вновь,
К земле, в которой живы боги,
И справедливость, и любовь.
 
 
Беги туда, где есть надежда,
И волшебство, и благодать,
Где не безумствуют невежды,
Не взять стремятся где, а дать…
 
 
Ты прибежишь тропой незримой
Туда, где жизнь честна, легка,
Всхрапнув победно, выгнув спину,
Вот только уж – без седока…
 
 
Я ж, твой наездник безымянный,
Растратил силы – путь не прост,
А путь к полям обетованным
Длинней дороги на погост.
 

Дрова. Нравоучения пофигиста

 
День ненастный,
Дождь со снегом,
В шапке голова.
Неподвластный
Сладкой неге,
Я пилю дрова.
 
 
Зной макушку
Оплавляет,
Неба синева,
И, подружку
Забавляя,
Я пилю дрова.
 
 
Сплетни, беды
И болезни,
Чёрная молва-
Всё изведал,
И полезно
Мне пилить дрова.
 
 
Деньги, войны
Для невежи-
Сладкая халва.
Мне ж пристойно
Утром свежим
Попилить дрова.
 
 
Степь в пыли,
Краса земная,
Желтая листва.
Соль земли,
Я точно знаю —
Попилить дрова.
 
 
Друг любезный,
Ты послушай
Мудрые слова —
Знать полезно,
В бога, в душу,
Как пилить дрова.
 
 
Смерть страшна,
И жить не просто-
Сказка не нова.
Ты с улыбкой
У погоста
Попили дрова…
 

Душа моя…

Душа моя! Как чиста и светла ты была, когда Божественный ветер Вечности носил тебя по бескрайним просторам звездных полей, когда светилась ты Добром и безграничной Радостью, когда Создатель Сущего нежно держал тебя в своих ладонях Любви и Всеблагости.

Душа моя! Ты была – Истина, и вот, упала на землю… И тьма, и зло, алчность и глупость живущих здесь захватили тебя, и пропал Свет.

И есть только боль и безграничное страдание от вида заблудившихся тут и блуждающих во тьме, и рыкающих в дикости своей, и не видящих Света, ибо глаза их устремлены к земле…

Душа моя! Не заблудись в этом диком лесу, не пропади среди терний, не сойди с тропы Праведности и Чистоты! Ибо только она приведет тебя Домой, к родному крыльцу, к бесконечно чистому звёздному Свету, где кончается скорбь…

Знакомясь с образцами современной украинской мысли

 
Степью, высушенной зноем,
Взгляд угрюмый вперив дол,
С первых чисел кайнозоя
Бродит пращур наш – хохол.
 
 
Разбежались в страхе диком
Все иные племена —
Он судьбы своей великой
Щедро сеял семена.
 
 
Когда в чащах диких люди
Ещё жили на ветвях,
Пребывая в страшном блуде
И не помня о корнях,
 
 
Укр тогда уже солидно
Осэлэдэць причесал,
Чтобы стало всем завидно-
«Рамаяну» написал.
 
 
Перед этим, есть поверье,
Поднапрягся наш хохол —
Изобрел бумагу, перья,
И чернила изобрёл.
 
 
А потом уж масть попёрла-
Шар воздушный и домкрат,
Первый гвоздь, стальные свёрла,
Самогонный аппарат…
 
 
Первый холст покрасил броско,
И пошло, здоров булЫ!
Рубенс, Рембранд, Айвазовский —
Все известные хохлы.
 
 
Осчастливить мир беззвучный
Он однажды пожелал
И симфоний сладкозвучных
Партитуры написал.
 
 
Перед этим мысля рьяно,
Напрягая крепко лоб,
Балалайку, фортепьяно-
Всё придумал наш укроп.
 
 
Так с тех пор, как рассказали,
Моцарт, Бах, Бюль-Бюль-оглы —
Всё нам спели и сыграли
Величайшие хохлы.
 
 
Чтобы бой вести умело
Саблю, лук, стальной колпак
Изобрёл, понятно дело,
Запорожский наш казак.
 
 
Позже был авианосец,
«Град», базука, вертолет,
И «Потёмкин» -броненосец,
И ещё – подводный флот.
 
 
Величайшие светила
В ратном деле, без хулЫ,
Юлий Цезарь и Аттила-
По рождению хохлы.
 
 
Я не корчу вам тут рожи,
Шутки здесь в помине нет-
Откопали в Запорожье
Посейдоновский портрет.
 
 
Сохранилися прекрасно
И трезуб и самый он.
В общем был, как стало ясно,
Первым укром Посейдон.
 
 
А отсюда уж наука
И к верховьям подошла-
Атлантиду-то от скуки
Украина разнесла!
 
 
Так, осталося на донце…
Я в киоск, друзья, пошёл.
Там в тихушку из оконца
Водку продаёт хохол
.
 

Амнезия

 
Далёкий тридцать третий,
Арийцы, фатерлянд,
И рейх «тысячелетний»
Под искрами гирлянд.
 
 
Европа не стеснялась
Нацистов ублажать,
Под «Deutschland uber alles»
К беде маршировать.
 
 
И были пепел с кровью,
Освенцим, холокост,
И в поиске виновных
Ответ, казалось, прост…
 
 
Но с памятью куриной
Опять уснули все,
Теперь над Украиной
Звучит «Понад усе».
 
 
Толпа бурлит и скачет
Под рунами SS,
И призраком маячит
«Компрессор» -Мерседес.
 
 
А в факельных колоннах
Кричат» Убей!» опять.
Европа, сколько ж можно
На грабли наступать?
 
 
Как будто в горле костью
Застряла и живет
Идея «Drang nach Osten»,
Покоя не дает.
 
 
Мы примем всех как надо.
Вагонами. На вес.
Достойная награда —
Валить бесплатно лес.
 

Тебе

 
Когда в минуты слабости своей
Ты говоришь: «Оставь меня, любимый,
И без меня дорогою твоей
Иди по жизни. Я неизлечима…»,
 
 
Ты мне даешь возможность вновь и вновь
В твоей вселенной тихо раствориться
И боль принять, и нежность, и любовь,
Всему во мне – с твоим соединиться.
 
 
И в этом скрыт незримый тайный знак
Того, что нас навек соединило,
И друг без друга нам уже никак
Ни жить, ни умереть не хватит силы.
 
 
Давай же вместе пронесём с тобой
Что каждому из нас назначено судьбой…
 

Сон

 
Меня распяли у отхожей ямы,
Вбивали гвозди, нервно суетясь —
Глупцы, злодеи, подлецы и хамы
Толкались, дрались, грязно матерясь.
 
 
И вот – последний гвоздь! Вся эта нечисть дружно
На стол накрыла и уселась вкруг.
Потом завыли, страшно и натужно,
Потом пожрали – и пропали вдруг.
 
 
А я проснулся, в этот мир не званный.
«Ну, слава Богу, это не конец!»
Вот только голова… потрогал… странно…
Похоже на терновый… на венец…
 

Слушая Михаила Ножкина

 
Я в осеннем лесу пил портвейн сколько мог,
На гитаре аккорды всё не в лад подбирал…
И очнулся под утро у развилки дорог —
Счастье, что мог пропасть средь берёз-не пропал!
 
 
От берёзы к берёзе как осенний листок,
Всех, кто раньше был дорог, позабыв имена,
Я мотался… И вот он, родимый порог…
Но не пахнут цветы, но не светит луна…
 
 
Горсть окурков в кармане, и по-прежнему пьян,
Я забыл красоту всех озер и морей,
Свое имя забыл, толь Сергей, толь Лукьян…
Чем так жить, как дебил – лучше сдохнуть скорей!
 
 
Ненаглядной певунье я скажу как-нибудь,
Что любил, как умел, но любимым не стал…
Ты меня зачеркни, ты меня позабудь!
Я дошел до черты… Я смертельно устал…
 

Прогулка в палеолит

 
Два питекантропа сидели у костра,
Поджаривая мясо антилопы,
И спорили при этом до утра,
Кто умный, ну а кто, pardon, из остолопов…
 
 
Один, себя ударив в грудь рукой
И шумно отрыгнув кусочки пищи,
Кричал: «Да кто ты, б…ь, такой?
Я всех умней, умней уже не сыщешь!
 
 
Ведь у меня, ты только посмотри,
И шкур поболее, и даже две дубины!
А у тебя, дурак? Ты сопли подотри!
Гол, как сокОл! Прекрасная картина!..
 
 
Ей-ей, дурак! И собственности – ноль,
И что то на песке всё время чертишь.
Жену оденешь в шкуры – вот тогда король!
Тогда умен, тогда всем миром вертишь!
 
 
Пока же умный бесновался
И бил себя, как видно, на измор,
Дурак с прутком в песке обосновался
И что то рисовал, чертил, неслышно чертыхался
И наконец вздохнул, тихонько засмеялся —
Смотрите, люди! Я изобрел топор!..
 

Поездка в город

 
В воскресенье, в выходной
Едем с мамой в город!
Я уже совсем большой,
Семь – уже не молод.
 
 
Электричка увезёт
Из родных пенатов…
Мама, если повезёт,
Купит сладкой ваты!
 
 
Мы пойдем с ней в зоопарк,
В кукольный театр,
Или просто в старый парк
С бронзовым солдатом.
 
 
Тут народ везде спешит-
Можно потеряться.
Странно, мама не велит
За руку держаться…
 
 
В магазин с названьем «ЦУМ»
Все заходят дружно.
Мне капризы не к лицу,
Быть спокойным нужно.
 
 
Ух, какой огромный он!
И многоэтажный!
Возле входа – желтый слон,
Не живой – бумажный!
 
 
Интересного кругом
Очень уж тут много,
И за мамой я бегом-
Тренирую ноги.
 
 
Очень много тут людей-
Мне не протолкнуться.
Надо к мамочке скорей
Родненькой вернуться!
 
 
Но куда ни посмотри-
Всё чужие лица…
Что теперь ни говори-
Мама огорчится.
 
 
Хоть большой, но ростом мал-
Ничего не видно.
Вверх подпрыгнул и упал-
Очень уж обидно.
 
 
Что-то страшно стало тут,
Время уж к обеду.
Если маму не найду,
Как домой приеду?
 
 
Этажи все обойти
Нужно, и, быть может,
Я смогу её найти,
Если кто поможет.
 
 
Но о помощи просить,
Думаю, негоже-
Ведь большим хочу я быть,
Да и смелым тоже…
 
 
…Потемнели витражи,
Тишь в торговых залах…
«Добрый дяденька, скажи,
Как пройти к вокзалу?»
 
 
Ночь уже. Хрустит снежок,
Вон в сугробе веник…
Мне б с картошкой пирожок,
Жалко, нету денег…
 
 
Как же много поездов!
Мне не разобраться…
«Тётя добрая, скажи,
Как мне в Чик добраться?»
 
 
«Ой, сынок, беги скорей!
Времени – минутка!
Лезь в вагон и не робей.
Опоздать – не шутка!
 
 
…Я добрался, наконец.
«Мамочка, ты дома?»
«Дома,» – хмурится отец,
«И давно уж дома…»
 
 
«Мама, милая, прости!
И не плач, родная,
Что тебя я упустил…
Виноват… я знаю…»
 

Мысль о поэзии

 
Где-то в малости беспредельной,
Предваряя рожденье миров,
Квант отметил штрихом отдельным
Появление новых стихов.
 
 
И рассыпались, словно бисер,
По скоплениям звёзд Слова,
Отпечатав в безбрежной выси
Новых образов имена.
 
 
И галактик далёких сонмы
В удивленьи сменили цвет,
Потому что в ночИ бессонной
О Любви написал Поэт…
 

Про жуков

 
Зажужжала жужелИца,
Загудел на взлете жук,
Ищет, чем бы поживиться
Жёлтый в крапинку паук.
 
 
Нежный сахар в карамели
Любят разные жуки-
У конфеты дружно сели
Из простых и вожаки.
 
 
В жёстких правилах успей-ка
Все желанья утолить,
Каждый знает – жизнь копейка,
Коль бугров не ублажить.
 
 
Жрут и пьют сперва большие,
Очень важные жуки,
А за ними ждут блатные-
Этим жлобство не с руки.
 
 
А потом уж остальные
Скромно очереди ждут.
Инвалиды ж и больные
Ждут – чего ни подадут…
 
 
…Солнце жжет, жара – не стужа,
Карамель совсем не жмых-
Скоро в сладкой, липкой луже
Жизнь закончилась блатных.
 
 
Если ты жестоко бедный,
Чтобы в жизни не страдать,
Знай – желудку очень вредно
На халяву жировать!
 
 
Жуй и пей чего попроще-
И спокойно будешь жить.
А с жуками, что потолще,
Не спеши, дружок, дружить
 

Путешествия в Бардо

 
Скрипит на ветру уцелевший фонарь,
Нелепая тень в круге мутного света-
Стою, одинок, лишь чувствую гарь
Сожженных мостов через сердце поэта…
 
 
Забыты давно и враги, и друзья,
Огонь и вода, и медные трубы.
Но, видно, и здесь задержаться нельзя-
Замаячила смерть, скаля черные зубы.
 
 
Засыпаны пеплом и стихи и любовь,
В грязный втоптаны снег и надежда, и воля.
Стынет в жилах совсем уж ненужная кровь,
В омертвевшей душе нет ни страсти, ни боли…
 
 
Я искал эту улицу тысячи лет,
И тонул, и горел, и карабкался в горы.
И манил за собой этот призрачный свет,
На тщеславьи рисуя ледяные узоры
 
 
Я дошел, наконец. Но литавры молчат,
Только скрип фонаря, только ветер в полсилы,
И на грязном снегу, словно кармы печать,
Искривленная тень одиноко застыла…
 
 
В это Бардо я вновь по ошибке попал-
Потянула гордыня снова к мутному свету.
Как впервые рожденный я в мирах заплутал
И погиб, как впервые, в иллюзии этой.
 
 
Я начну всё сначала через тысячу лет,
В чистоте и любви допишу свои строчки,
И лишь теплой свечи близкий ласковый свет
Я с собой унесу, дописАв всё до точки.
 

В челне

 
Как тяжело рукам от оставшегося весла,
Как нелеп этот серый, излохмаченный парус.
Ну зачем в эти воды судьба занесла,
Не оставив надежды даже самую малость?
 
 
А до берега – всё ещё тысячи миль,
И сгорают на солнце и кожа, и воля.
Лучше б степью пошёл и глотал бы там пыль,
Хоть и там одному – незавидная доля…
 
 
К черту берег, о нем можно смело забыть,
Стиснув зубы до боли, упрямо грести и грести.
Ну а станет невмочь – хлипкий челн утопить!
Хоть не бренное тело, но душу хотя бы спасти..
 
 
Кожей, содранной с обоженных рук
Я заклеиваю трещины на пересохших губах…
Челн мой, единственный оставшийся друг,
Теперь всё пополам – и весло, и судьба.
 
 
Прочь сомненья, хоть от боли уже не вздохнуть!
Не к лицу, воин Света, потворствовать слабости.
Ты забудь о земле – важен пройденный путь,
Лишь в кровавых мозолях будет повод для радости…
 
 
…От ударов волны я ослеп и оглох,
Но гребу к горизонту, забыв о земном и земле.
Значит, всё ещё жив, значит, вовсе не плох
Кто вверяет судьбу лишь рукам на весле…
 

Трансцендентное

 
Тропинкой, зовущей в поле,
Я сделаю только шаг-
Здесь древним богам раздолье,
И я здесь – кудесник и маг.
 
 
Выйду в травы, раскину руки
И молитву свою прошепчу.
Я далёкого прошлого звуки
В русском поле услышать хочу.
 
 
Здесь веру мою простую,
От воли бескрайней пьян,
Лелею, креплю, пестУю,
Надев огоньков шафран.
 
 
В трансцендентном замру всесилье,
Как посланник иных эпох,
Я сегодняшнего не-бЫлья
Словно слышу последний вздох…
 
 
И закружится, словно в вихре
Ткань незримая бытия,
И, очищенный, просветленный,
Вдруг увижу, услышу я
 
 
Табунов нерождённых топот,
Умершей степи ковыль,
И древних богов шепот,
И от прежних людей – пыль…
 

О Родине…

 
Ах ты, Родина моя
синеокая!
То ласкаешь ты, то бьёшь —
я не охаю!
 
 
Хоть с берёз летит листва
позолОтою-
Просыпаюсь поутру
с неохотою…
 
 
Мне б на острове пожить
папуасовском,
Иль под пальмой в гамаке
гондурасовском.
 
 
Отдохнул бы там душой
между делом я —
Не смогла б ты колотить
мягкотелого!
 
 
Хорошо в чужих краях
отдыхается!
Но недолго без тебя
получается…
 
 
От тебя я – ни на шаг
прям не верится…
И обида на тебя —
перемелется.
 
 
Только дай мне поутру зачерпнуть тумана
И глотнуть с ладоней так, чтоб напиться пьяным!
 
 
Только дай мне вечерком спечь в костре картошечку,
Спеть любимой про любовь тут же, под гармошечку!
 
 
Я ж люблю тебя до слёз,
хоть вся жизнь в полоску —
Чёрно-белая всегда,
как твоя берёзка…
 

Самостоятельность

 
О, Муза! Я с тобою не знаком-
Ни разу не явилась предо мною.
А как хотелось бы поговорить с тобою
Сентябрьским дождливым вечерком.
 
 
Я заварю чаёк, ну а захочешь – кофе.
О том, о сём завяжем разговор,
И я в словесный наш узор
Вплету о том, что я не профи…
 
 
А ты – поймешь! И сразу дашь совет.
А я, весь в творческом и чудном озареньи
Бессмертное сложу стихотворенье,
А может быть – поэму, иль сонет…
 
 
Вот только это будет не моё.
Мой будет чай, всё остальное – Музы…
Пожалуй, я не стану ей обузой
И буду дальше, как могу, писАть своё