Текст книги "Броненосец «Слава». Непобежденный герой Моонзунда"

Сергей Виноградов
Броненосец «Слава». Непобежденный герой Моонзунда

От автора

На долю линкора «Слава» выпала богатая событиями судьба. Последний из пяти броненосцев серии «Бородино», корабль опоздал с завершением работ ко времени ухода на Дальний Восток в составе 2-й Тихоокеанской эскадры и вступил в строй в 1905 г. Первой его большой службой, растянувшейся на три года (1906–1909), стали дальние плавания с выпускниками Морского корпуса и Морского инженерного училища – корабельными гардемаринами, кандидатами в офицеры.

К августу 1914 г. линкор уже девять лет находился в составе флота, и, начав службу в канун эпохи дредноутов, подошёл к началу Первой мировой войны совершенно устаревшим морально. С 1911 г. он, вместе с ветераном Порт-Артура «Цесаревичем» и додредноутами «Андрей Первозванный» и «Император Павел I» составил бригаду линкоров Морских сил Балтийского моря. В то время это была единственная сила, которая могла встать на пути противника в случае его операции прорыва морем к российской столице. После вступления в начале 1915 г. в строй четвёрки дредноутов типа «Севастополь», которые отныне становились «щитом Петрограда», боевое значение «Славы» было окончательно определено как второстепенное.

Однако именно подобный статус позволил ему исчерпывающе проявить себя на передовой морской войны на Балтике и стать в итоге самым известным кораблём российского флота. В июле 1915 г., после занятия германской армией Курляндии и выхода на южное побережье Рижского залива, а также вследствие возросшей активности противника на море, возник план усиления корабельной группировки морских сил в заливе тяжёлым кораблём. По замыслу такой корабль, являясь опорой разнородных лёгких сил – миноносцев, канонерских лодок, тральщиков – был призван эффективно обеспечивать их действия против неприятельского приморского фланга, обладая подавляющим превосходством в артиллерии. На него также возлагалась основная задача противодействия своей дальнобойной тяжёлой артиллерией попыткам противника проникнуть, под проводкой тральщиков, через минные поля Ирбенского пролива в Рижский залив.

Именно эта роль досталась «Славе», которой предстояло окунуться в рутину периферийной морской войны у мелководного побережья Курляндии и Лифляндии. Переведённый в залив 18 июля 1915 г., линкор превосходно справлялся с этой задачей. Удачно используя свою мощную артиллерию, проявляя здравую инициативу (крен для увеличения дальности стрельбы), он успешно освоился с ролью составного элемента обороны на минно-артиллерийской позиции, став настоящим камнем преткновения для германских сил прорыва в залив с 26 июля по 4 августа 1915 г.

В течение всего периода пребывания «Славы» в составе Морских сил залива «Слава» она являлась становым хребтом русских лёгких сил. Именно её действиями объясняется 10-дневное «топтание у Ирбен» многократно превосходящих сил противника летом 1915 г., именно «Слава» возглавляла давление на приморский фланг неприятельского сухопутного фронта с моря, к западу от Риги остаток 1915 и в 1916 г. Пройдя интенсивный ремонт зимой 1916/1917 гг., обновлённая «Слава» летом вновь перешла в Рижский залив. Здесь же ей было суждено погибнуть 4 октября 1917 г. при обороне Моонзунда в бою с многократно сильнейшим противником.

Теме «Славы» в боях 1915–1917 гг. в отечественной историографии флота посвящено немало работ. Хронологически они делятся на несколько волн, отражающих периоды всплеска интереса к истории корабля. Первой крупной публикацией стала помещённая в 1923 г. в «Морском сборнике» работа Д. П. Малинина «Линейный корабль „Слава“ в составе Морских сил Рижского залива в войну 1914–1917 гг.; по личным документам, воспоминаниям и материалам Морской исторической комиссии» (№№ 5, 7). В 1928 г. увидел свет крупный труд Военно-морской академии «Борьба флота против берега в мировую войну», том IV которого был написан А. М. Косинским и посвящался Моонзундской операции 1917 г. В 1940 г. вышла монография К. П. Пузыревского «Повреждения кораблей от артиллерии и борьбы за живучесть», систематизировавшая опыт воздействия орудийного огня на корабли по материалам Первой мировой войны.

Особенностью этих работ «первой волны» являлось то, что они были написаны бывшими морскими офицерами – современниками боевых действий на Балтике в 1914–1917 гг., а Д. П. Малинин непосредственно участвовал на линкоре в боях 1917 г. в Моонзунде в должности старшего штурманского офицера. Достаточно полная, информативная и написанная хорошим языком образованного человека «старого времени», работа Малинина в основном посвящалась общему изложению обстоятельств обороны Рижского залива в кампаниях 1915–1917 гг. и отводила действиям «Славы» значительное место. Обстоятельный труд А. М. Косинского был посвящён как действиям в обороне Моонзундского архипелага морских сил, так и сухопутных частей. По причине неизбежной для столь обстоятельной работы необходимости сжатости повествования материал Косинского в части «Славы» в целом излагается аналогично Д. П. Малинину. Как и его предшественник, А. М. Косинский использовал документы Морской исторической комиссии, (в т. ч. донесения о бое 4 октября 1917 г. офицеров «Славы» и существовавший тогда в рукописи отчёт вице-адмирала М. К. Бахирева об операции). Что касается работы К. П. Пузыревского о воздействии на корабли артиллерии по опыту Первой мировой войны, то в ней приводилось информативное, хотя и сжатое описание повреждений «Славы». Несмотря на имеющиеся в описании боя 4 октября некоторые нестыковки, в целом картина повреждений и борьбы за живучесть представлена весьма подробно. Это указывает на использование автором рапортов офицеров линкора, поэтому описание можно считать наиболее полным с точки зрения состояния материальной части исследованием. Работы всех трёх вышеупомянутых авторов, непосредственно использовавших документы (отчёты, рапорта, акты повреждений) и являвшихся современниками событий могут поэтому рассматриваться как достаточно надёжные и полные исследования о действиях «Славы» в боях 1915–1917 гг.

Взгляд на действия «Славы» «с той стороны» нашёл отражение в работах германской официальной истории, изданных в СССР в 30-е гг.: А. Д. Чивиц. Захват балтийских островов Германией в 1917 г. (– М: Госвоениздат, 1931), Г. Ролльман. Война на Балтийском море. 1915 год. (– М: Госвоениздат, 1935). В работе Ролльмана подробно разобраны действия германского флота при прорыве в Рижский залив в августе 1915 г., бои на приморском фланге осенью 1915 г. и роль в них «Славы». В обстоятельном труде Чишвица, посвящённом операции «Альбион» (автор состоял начальником штаба группировки вторжения и получил за операцию высший прусский орден «Пур ле Мерит»), подробно описываются прорыв дредноутов вице-адмирала П. Бенке к Моонзунду и бой, ставший последним для «Славы». Известно, что Чишвиц также пользовался работой Д. П. Малинина.

В послевоенное время настрой отечественных публикаций упростился и политизировался – в вышедшем в Воениздате в 1951 г. сборнике «Русское военно-морское искусство» был помещён материал капитана 3 ранга В. И. Ачкасова «Революционный Балтийский флот в сражении за острова Моонзундского архипелага» (с. 445–455), где отводилось место и бою «Славы» у Куйваста 4 октября 1917 г. Эпоха располагала к преувеличениям, поэтому повествование перемежалось цитатами из Ленина и Сталина, а действия «Славы» 4 октября открывались потоплением («первым же залпом») головного немецкого эскадренного миноносца, гибель которого, а также «отход остальных немецких эскадренных миноносцев заставили линейные корабли противника также повернуть к югу» (т. е. ретироваться). Подобные утверждения, появившиеся в угоду господствовавшей в те годы политической конъюнктуре, безусловно, не могут считаться серьёзными. В духе руководящей и направляющей роли ВКПб повествует в своей монографии о Моонзундской операции и другой советский историк (А. С. Пухов. Моонзундское сражение. – Л: Лениздат, 1957).

В 1964 г. вышел в свет капитальный труд Института военной истории под руководством профессора Н. Б. Павловича, посвящённый боевым действиям на море в период Первой мировой войны. В томе I («Действия русского флота»), авторами которого в части действий на Балтике являлись В. И. Ачкасов, И. А. Козлов и И. Н. Соловьёв, немало места отведено действиям «Славы» в составе Морских сил Рижского залива. Изложение официальной истории отличалось большей полнотой и чёткостью, хотя мотивация действий «революционных матросов» по понятным причинам изменений не претерпела. Было уделено место артиллерийским боям «Славы» на Ирбенской позиции летом 1915 г. (с. 176–182), действиям линкора осенью 1915 г. в огневой поддержке сухопутных войск на приморском фланге XII армии к западу от Риги и обеспечению десантных операций (с. 186–190), описанию участия в Моонзундской операции (с. 297–301) и последнему бою линкора, хотя и не согласующееся с К. П. Пузыревским в числе попавших в «Славу» тяжёлых снарядов (7 против 5).

В начале 90-х, когда началось оживление отечественной маринистики, была опубликована статья И. Л. Бунича о действиях «Славы» в Рижском заливе в 1915 г. (Гангут, вып. 6, 1993. С. 36–49). В части источников прослеживается использование автором работ историков «первой волны» (Д. П. Малинина, А. М. Косинского и К. П. Пузыревского), а также труда группы профессора Павловича и официальной истории германского флота (Г. Ролльман). В 1998 г., наконец, увидел свет важнейший источник – «Отчёт о действиях Морских сил Рижского залива 29 сентября – 7 октября 1917 г.» (– СПб: РГАВМФ, 1998). Написанный в 1919 г. для Морискома бывшим вице-адмиралом М. К. Бахиревым, начальником русских военно-морских сил в Рижском заливе в октябре 1917 г., «Отчёт» почти 80 лет хранился в виде машинописной копии в Российском Государственном архиве Военноморского флота (РГАВМФ). Это детальное и компетентное повествование, каким и должен быть текст, составленный флагманом, стоявшим во главе группировки в заливе в драматические дни операции «Альбион», в обстановке страшного давления превосходящих германских сил, когда одна за другой не выдерживали рубежи русской обороны в Ирбенах и заливе. Работа М. К. Бахирева, написанная с привлечением значительного массива документов (в том числе и рапортов офицеров «Славы»), содержит изложение действий линкора и их оценку с точки зрения адмирала, возглавлявшего операцию и принявшего на себя всю ответственность за её исход.

Интерес к теме «Славы», набиравший силу на рубеже веков, дал во второй половине 2000-х гг. нескольких крупных работ, значительно расширивших представление об этом корабле. В 2007 г. были опубликованы две первые отечественные монографии о «Славе», в которых подробно прослеживались довоенная служба и боевой путь знаменитого линкора. Одна принадлежала перу автора настоящей книги, другая – патриарха отечественной маринистики Р. М. Мельникова. Объёмистая и пространно повествующая обо всех перипетиях создания серии «Бородино», эта вторая отводит «Славе» примерно половину места, но фактически обходит стороной вопрос техники «Славы» – её устройства, конструкции, характеристик оружия и подробностей многочисленных планов модернизации.

Интерес среди современных зарубежных исследователей к сражению в Моонзунде привёл в 2007 и 2008 гг. к выходу двух обстоятельных монографий Г. Стафа и М. Баррета (G. Staff. Battle for the Baltic Islands 1917: Triumph of the Imperial German Navy. – Barnsley: Pen & Sword, 2008. р. 178; M. B. Barrett. Operation Albion. The German Conquest of the Baltic Islands. – Bloomington: Indiana University press, 2008. p. 298). Сильной стороной обеих работ является широкое привлечение германских источников. В отличие от своего австралийского коллеги Гари Стафа, сделавшего уклон на описание боевых операций (преимущественно на море) американский профессор Майкл Баррет подробно повествует также и о политических аспектах операции для обеих сторон, а также обстоятельно излагает предысторию балтийской проблемы. «Славе» в обоих трудах уделяется традиционно существенное внимание. Таковы основные на сегодняшний день работы об истории создания, конструкции, походах мирного времени и боях в годы Первой мировой войны линейного корабля «Слава».

После выхода в свет в 2007 г. работы автора о линейном корабле «Слава» его не покидал интерес к этому выдающемуся кораблю, его повседневной и военной истории, деталям конструкции, планам боевого использования и модернизаций. Несмотря на то, что действий линкора в кампаниях 1915–1917 гг. уже не раз касались в своих работах многие исследователи, ряд обстоятельств продолжал оставаться не вполне понятным. По мере возможности их удалось прояснить.

В настоящей работе конструкция и устройство линкора приведены в основном по его тактическому формуляру, в котором наиболее полно описывается конструктивно-техническая часть, а также приводятся подтверждённые опытным путём тактические характеристики линкора. В отношении массовых характеристик употребляется термин «вес», а не как ныне «масса». При приведении весов в документах в пудах (16,38 кг) они переводились в метрические тонны (мт); принятые в начале XX в. в русском флоте английские тонны (1016 кг) обозначаются символом «т». Калибры орудий, в соответствии с практикой тех лет, до 150 мм приводятся в миллиметрах, выше – в дюймах (1 дм – 25,4 мм).

Для большей наглядности и «плотности» часть материала помещена в табличной форме, некоторые таблицы взяты из документов. Порой в них встречаются мелкие огрехи в части арифметических подсчётов, не влияющие принципиально на итоговую картину. Это отчасти характерно для МТК тех лет и объяснимо, принимая во внимание малую численность его штата, а также тогдашнюю примитивную инструментальную базу. Основой её продолжали оставаться карандаш и логарифмическая линейка. Документы умалчивают, был ли в МТК в начале XX в. хотя бы один арифмометр В. Т. Однера.

Автор выражает искреннюю признательность всем тем, кто оказал ему помощь в работе над настоящим исправленным и дополненным изданием о линейном корабле «Слава» – советом, предоставлением материалов и редких публикаций, или делом. Это Алексей Емелин, Виктор Галыня, Гари Стафф, Стив Маклахлин. Как уже не раз, автор благодарит издательство «Яуза»/«Эксмо» – за интерес к теме «Славы». Особенная благодарность должна быть адресована Вадиму Горбунову, без исчерпывающей помощи и поддержки которого эта работа вряд ли скоро увидела бы свет.

Боевой путь и судьба «Славы» вызывают у всех, писавших о ней, неизменно уважительные отзывы. Американец М. Баррет, подводя итог действиям линкора в 1917 г., говорит: «„Слава“ погибла, бесстрашно сражаясь до конца и оправдав своё имя», а, пожалуй, лучший из эмигрантских моряков-мемуаристов, Г. К. Граф, бок о бок на «Новике» прошедший с линкором страду 1915 г., писал: «Нельзя не отдать должного „Славе“. Она с честью вышла из всех выпавших на её долю тяжёлых испытаний, а ведь было время, когда вся тяжесть неприятельского натиска падала только на неё одну».

С. Е. Виноградов, Москва – Санкт-Петербург, 2008–2011

Глава 1. Пятый в серии «Бородино»

«Броненосец № 8»

«Слава» принадлежала к наиболее крупной и ставшей самой трагичной в истории российского флота серии линейных кораблей – пяти единицам типа «Бородино». Постройка этих, по тогдашней классификации, «эскадренных броненосцев» была предпринята на рубеже XIX – XX столетий в рамках создания мощной военно-морской группировки на дальневосточных рубежах империи. Перемещение центра тяжести российской политики на Дальний Восток, последовавшее в середине 90-х гг., требовало сосредоточения здесь значительных морских сил в противовес быстро растущему флоту Японии, после победоносной японо-китайской войны 1894–1895 гг. уверенно претендовавшей на ведущую роль в регионе. Озаботившись созданием первоклассного флота, чему способствовала полученная с Китая контрибуция (в пересчёте на российскую валюту, около 400 тыс. золотых рублей), Страна восходящего солнца деятельно готовилась к тому, чтобы силой оружия отстоять в споре с «Северным колоссом» – Россией – своё право на доминирование на Дальнем Востоке. В ответ на это император всероссийский – самолюбивый и недальновидный Николай II, сам тяготевший, не без влияния своего ближайшего окружения, к проведению активной политики на дальневосточной окраине империи, санкционировал выделение дополнительных ассигнований на развитие флота, способного противостоять растущей угрозе со стороны амбициозного соседа.

20 февраля 1898 г. царь утвердил отпуск на постройку новых кораблей, сверх обычного бюджета Морского ведомства, дополнительных 90 млн руб. Этим актом было оформлено финансирование новой судостроительной программы, получившей название «Для нужд Дальнего Востока» и фактически знаменовавшей создание третьего флота империи – Тихоокеанского. Программой предусматривалась постройка пяти добавочных эскадренных броненосцев. Их готовность, как и всех остальных единиц, была отнесена на 1902 г. После последовавшего в 1899 г. слияния обеих программ в одну три оставшихся не начатых постройкой эскадренных броненосца по плану 1895 г. соединили с пятью программы 1898 г. и общее число подлежащих постройке линкоров составило, таким образом, 8 единиц.

Первый из этих кораблей был в апреле 1898 г. отнесён распоряжением управляющего Морским министерством адмирала П. П. Тыртова к немедленному началу постройкой на Балтийском заводе, который после окончания «Пересвета» оставался без крупных заказов и оказывался обречённым на простой. В связи с отсутствием готового проекта новый корабль (будущую «Победу») приходилось строить по чертежам «Пересвета», ограничившись минимальными усовершенствованиями.

Параллельно с начала 1898 г. в Морском техническом комитете (МТК) проходила разработка программы для проектирования прочих подлежащих постройке броненосцев. Принципиальным стало порочное в долговременном аспекте решение (и в итоге всё же потребовавшее определённой корректировки) об ограничении их водоизмещения 12 000 т, что, в конечном счёте означало курс на создание кораблей, заведомо уступающих линкорам, спроектированным и построенным для Японии в Англии. Помимо этого, предположенное на 20 % меньшее водоизмещение русских кораблей делало их лишёнными резерва модернизации. Подобное решение особенно достойно сожаления на фоне мнений авторитетных адмиралов (т. ч. Н. И. Скрыдлова), высказывавшихся за принятие для тяжёлых кораблей программы водоизмещения в 15 000 т. Это было бы тождественно аналогичному показателю новейших японских линкоров «Сикисима» (заложен в марте 1897 г.) и «Хацусе» (январь 1898 г.), характеристики которых к этому моменту были уже опубликованы.[1]1
  Engineer. Vol. 83 (1897). pp. 170–173.


[Закрыть]

Прочие основные ТТХ определялись следующими – главная артиллерия из 4 12-дм (304,8-мм) и 12 6-дм (152,4-мм) орудий, скорость полного хода 18 уз, дальность плавания 5000 миль 10-узловым ходом. В. Ю. Грибовский, предметно разбиравшийся в истории создания линейных сил «для нужд Дальнего Востока», приходит к выводу о том, что «разработанную таким образом „Программу“ предполагалось использовать для проведения международного конкурса на составление лучшего проекта нового броненосца».[2]2
  В. Ю. Грибовский. Эскадренные броненосцы типа «Бородино» // Мидель-шпангоут № 19. – СПб: Гангут, 2010. С. 6.


[Закрыть]

Следов этого готовящегося конкурса в документах тех лет не зафиксировано, однако влияние зарубежного кораблестроения на конструкцию «броненосцев № 2–8» проявилось самым прямым образом. Два из них, будущие «Ретвизан» и «Цесаревич», были заказаны соответственно в апреле и июле 1898 г. частным судостроительным обществам в США и Франции. Эти компании, руководствуясь общими условиями на проектирование, предложенными русской стороной, осуществляли и разработку своих броненосцев, причём пошли неодинаковыми путями. В основу американского заказа было положено развитие идей «Пересвета» с 6-дм артиллерией на палубных установках в отдельных бронированных казематах, в то время как его европейский аналог формировался под влиянием школы французского броненосного кораблестроения и отличался расположением всех бдм пушек в двухорудийных башнях. Этот проект, разработанный А. Лаганем – главным инженером компании «Форж э Шантье» (Тулон), произвёл в России сильное впечатление. В декабре 1898 г., после продолжительных дискуссий «за» и «против» (их изложение не входит в задачу книги), он был принят за основу для разработки конструкции остальных пяти кораблей программы.

Несколько проектов будущего броненосца представил и Балтийский завод, располагавший сильными инженерными кадрами. Все они основывались на идее модификации «Пересвета» с использованием 12-дм орудий и отличались расположением 6-дм артиллерии в казематах.

Разработка «усовершенствованного „Цесаревича“» осуществлялась под руководством корабельного инженера казённой верфи Новое Адмиралтейство Д. В. Скворцова. При тождественности вооружения с французским прототипом его русский вариант, будущий «Бородино», развивался в основном в направлении перераспределения бронирования и расположения противоминной артиллерии. В определённой степени, применительно к возможностям отечественного судостроения, последовали изменения и в отношении главных и вспомогательных механизмов. Так, все 75-мм орудия располагались теперь за бронёй (у «Цесаревича» 12 на средней и верхней палубах, 8 на мостиках – все без брони). Толщина полного бортового пояса по ватерлинии, у французского прототипа 250 и 200 мм (соответственно нижнего и верхнего), понижалась до 194 и 152 мм. Поскольку Балтийский завод также планировалось задействовать в постройке новых броненосцев, МТК рассмотрел его предложения по усовершенствованию проекта и некоторые утвердил. Самым весомым из них, реализованном в конструкции четырёх последних кораблей программы («Орёл» и все три броненосца Балтийского завода), стало введение броневого скоса нижней палубы к нижней кромке бортовой брони, как на «Пересвете».

Следует отметить, что в оценке вопроса целесообразности избрания именно проекта «Цесаревича» в качестве образца для «броненосцев № 4–8» среди историков кораблестроения и флота до сих пор нет единого мнения – они, наоборот, зачастую крайне полярны. В. Ю. Грибовский отмечает, что французский проект «отличался рациональной и мощной защитой корпуса и артиллерии», и заключает: «Сравнение кораблей типа „Цесаревич“ и „Бородино“ с броненосцами иностранных флотов показывает, что российское Морское ведомство при выборе типа серийного линейного корабля в 1898 г. вполне обоснованно отказалось от отечественных вариантов развития „Пересвета“. Все пять этих вариантов – эскизных проектов – броненосцев водоизмещением от 12 700 до 13 447 т предусматривали только частичную защиту ватерлинии и казематное расположение бдм орудий».[3]3
  В. Ю. Грибовский. Российский флот Тихого океана, 1898–1905. История создания и гибели. – М: Военная книга, 2004. С. 30.


[Закрыть]

С этими выводами не согласен другой продуктивный автор: Р. М. Мельников в свойственной ему эмоциональной манере осыпает упрёками руководителей Морского министерства за то, что они «своей угодливой готовностью одобрили чуждый и даже вредоносный» проект, утверждая, что «навязанный бюрократией русскому судостроению французский „чудо-проект“ был неудобен и для флота и для судостроения. Флот… нуждался в скорейшем пополнении кораблями привычного [? – Авт.] типа с казематным расположением 152-мм орудий» (о том, что в это время достраивались и передавались флоту целых 4 броненосца с 6-дм орудиями в башнях, он умалчивает).[4]4
  Р. М. Мельников. «Слава». Последний броненосец эпохи до цусимского судостроения, 1901–1917 гг. – СПб: Изд. Р. Р. Муниров, 2006. С. 13, 14.


[Закрыть]

Так или иначе, оценка степени верности решения о постройке последних пяти броненосцев программы по типу «Цесаревича» ещё требует отдельного исследования. Мы же в контексте истории «Славы» отметим лишь то, что проект «усовершенствованного „Цесаревича“», по которому строили и «броненосец № 8», имел много сильных сторон, к сожалению, совершенно затенённых горестной судьбой четырёх линкоров серии, ушедших к Цусиме.