Текст книги "Бумеранг для бомбилы"

Бумеранг для бомбилы*

*Человек, промышляющий нелегальным извозом (жарг.).

Маленькая девочка с синими бантиками. Он даже не заметил, косы у нее были или хвостики. В памяти остались только цвет, молнией резанувший по глазам, и лицо. Детское, искаженное от ужаса неизбежности лицо. Оно приближалось к лобовому стеклу автомобиля неимоверно быстро – мгновения, растворившиеся в вечности.

В тот момент в голове водителя вдруг возник образ семьи: жена, маленькая дочь, оголтелый подросток-сын. И тюрьма. Ему ясно представились мрачные казематы, забитые до отказа злобными уголовниками.

«Я ведь еще молодой мужик, – мелькнуло у него в голове, – мне немногим больше тридцати! Черт меня дернул опохмелиться и сесть за руль после вчерашней попойки».

Он еще не успел толком осознать свои мысли, а нога уже лихорадочно вдавила в пол педаль акселератора.

Водитель даже не оглянулся, не говоря о том, чтобы остановиться. Он решил, что девочке уже не помочь, а садиться в тюрьму ему не хотелось.

***

Память неумолима. Этот кровавый эпизод остался с ним навсегда, словно бездумно набитая в юности татуировка, которую не смоешь никаким раствором. Девочка с синими бантиками являлась ему в ночных кошмарах, будто приступ хронической болезни, временами поглощающий разум и душу. Затем внезапно отпускало, воспоминания забирались в глубины подсознания и сидели там до поры, противно дребезжа старым растрескавшимся колокольчиком.

Сейчас мужчина трудился в престижной организации, возил важного чиновника. Для него наступила совершенно другая жизнь, не то, что раньше, когда он занимался «бомбежкой», подвозя привередливых пассажиров и торгуясь за каждую копейку. Хотя и тогда не все было плохо. Случались дни, когда за несколько часов он мог срубить столько деньжат, сколько при других обстоятельствах приходилось зарабатывать неделю, а то и больше.

Впрочем, и теперь он частенько подхалтуривал на служебной машине, благо автомобиль на выходные и праздники оставался в его распоряжении.

В один из таких дней к нему подсел пожилой человек. Легкий акцент выдавал в нем иностранца. В его руке красовалась трость, увенчанная массивным набалдашником в виде короны. На вишневом древке золотом проступали замысловатые масонские символы.

***

Старая помещичья усадьба была разрушена практически до основания. Лишь кое-где еще возвышались убогие строения, а чуть в стороне сияла чистотой и великолепием отреставрированная церковь.

Вот в эти отдаленные края богом забытой российской глубинки и привез владельца диковинной трости предприимчивый бомбила. Они ехали всю ночь и уже к рассвету стояли к востоку от церкви, наблюдая, как багровый диск величаво поднимается над горизонтом, предвещая очередной жаркий день несомненно удавшегося лета.

Старик лениво потянулся, обратившись лицом к солнцу, и поднял к небу руки. Внезапно он вскрикнул, упал на одно колено, прижал руку к груди так, как это делают люди при внезапной боли в сердце и замер, опершись на трость. Через несколько долгих мгновений он шевельнулся и поднял голову.

– Да, да, молодой человек, – осторожно проговорил пассажир. – Три инфаркта это уже не шутка. – Он неторопливо запустил руку во внутренний карман пиджака и достал белую пластмассовую коробочку с нитроглицерином. Открутив крышку, старик опрокинул контейнер на ладонь, сказал: «Негусто» и, положив единственную оставшуюся капсулу в рот, снова замолчал.

– Кажется, отпустило, – наконец произнес он, поднимаясь на ноги. Затем, отряхнув пыльное колено, посмотрел на водителя: – Хотел один со всем справиться, да, видимо, не судьба. Мне придется просить вас об одолжении. – Пассажир не отрывал взгляда от собеседника, словно пытаясь понять, можно ли ему доверить нечто важное. – Я вынужден посвятить вас в свою тайну, но при условии, что об этом никто и никогда не узнает. Я хорошо заплачу. Вы готовы стать сейфом для чужих секретов? – Он измученно улыбнулся и задумался, а затем, немного помедлив, произнес: – Я расскажу вам предысторию, а уж вы, думаю, сами поймете, что к чему.

***

– Мои предки жили в городке Сан-Реми де Прованс, на самом юге Франции. В те далекие времена в Европе царил хаос. Эпоха революционных бурь и народных восстаний изрядно потрепала многие государства устойчивого, как тогда казалось, цивилизованного мира. Головы бунтарей летели направо и налево. И среди всей этой неразберихи существовала лишь одна организация, в которой все оставалось относительно спокойно, благодаря дисциплине и благородству состоявших в ней людей. Это была и есть, скорее, не организация, в теперешнем понимании, а прочная заботливая семья или, если хотите, братство. В нашем случае – братство вольных каменщиков.

– Увидев вашу трость, я сразу понял, что вы так или иначе связаны с масонами.

– А вам доводилось сталкиваться с подобными вещами? – спросил старик, с удивлением взглянув на собеседника.

– Нет. Просто я иногда читаю книжки, – с сарказмом ответил водитель. – В том числе и о масонах.

– Ну полно, полно. Умоляю вас, не обижайтесь. Я не хотел вас оскорбить. В действительности эта трость досталась мне от умершего родственника… – Старик вдруг прервал рассказ на полуслове и спросил, озабоченно посмотрев на спутника: – Скажите, у вас есть шанцевый инструмент? – Он пристально взглянул на машину, словно пытаясь увидеть сквозь выкрашенный металл ее скрытое содержимое.

– Имеется саперная лопатка и… монтировка, – ответил водитель, поднимая крышку багажника.

– Отлично. Как раз то, что нужно. Ну… если вас заинтересовало мое предложение, возьмите, пожалуйста, все это с собой. Дай бог, чтобы оно нам пригодилось, – добавил старик, обращая последнюю фразу скорее к самому себе, нежели к собеседнику, и направился в сторону перепаханного поля. – Ступайте за мной молодой человек. По пути мы непременно продолжим наш разговор, – бросил он, не оборачиваясь.

Водитель достал из кармана пульт и включил сигнализацию. Машина тявкнула, словно перепуганный пес, затем, как будто удивившись, несколько раз моргнула фарами и впала в дрему недалеко от свежевыкрашенной голубенькой церковной ограды.

***

Пока они шли в направлении дальнего перелеска по широкому распаханному полю, загадочный пассажир поведал историю своего появления на русской земле.

Оказалось, что далекий предок старика прибыл когда-то в Россию в качестве французского дипломата. Он ревностно служил во благо укрепления добрых отношений между двумя государствами, за что был награжден почетным орденом. Вдобавок император даровал французу небольшое поместье, к которому он впоследствии очень привязался. Когда его дипломатическая карьера завершилась, пожилой человек решил остаться в России, где и прожил до конца своих дней. Во времена большевистской революции многочисленная к тому времени семья обрусевших французов в силу ряда обстоятельств эмигрировала на свою историческую родину. Один из их потомков, теперешний владелец необычной трости, прибыл в Россию как турист на несколько дней, чтобы посетить родовое имение и прояснить кое-какие обстоятельства.

– Да, на машине здесь не проехать. Тут и пешком-то тяжело идти, – проворчал бомбила, спотыкаясь о крупные комья спрессованной земли. – А вы вон как лихо скачете, хоть и старик с больным сердцем. Вы, наверное, бывший спортсмен? Я едва за вами успеваю.

– Все было. И спорт, и здоровый образ жизни. Но, как видите, от инфаркта это не спасло, – ответил пожилой человек, посмеиваясь над его любопытством.

– А куда мы, собственно, идем? – озадаченно спросил бомбила, удивляясь, что только теперь заинтересовался этим.

– Не пугайтесь, молодой человек. Мы почти на месте, – спокойно ответил старик, ступая на траву, которая зеленым лезвием отсекала черное перепаханное поле от небольшого лесного массива.

– Вы были здесь раньше?

– Можно и так сказать.

– Не понимаю, – удивленно промолвил водитель.

– Дело в том, – объяснил пассажир, – что почти половину своей жизни я изучал дневники и документы, доставшиеся мне по наследству. В этих рукописях подробно описаны жизнь, быт, порядки и архитектурные особенности этой усадьбы и ее предместий, вплоть до расположения плодовых деревьев и лесных массивов. Конечно, с тех пор многое изменилось, какие-то деревья вырубили, какие-то заново посадили, но кое-что, например, вон те руины, – он указал тростью на оставшиеся далеко позади старые развалины, – все-таки сохранилось. Устояли, несмотря ни на что, старая церковь и этот лес, под сенью которого мы сейчас находимся.

– Наверное, ваши предки зарыли здесь клад. Скорее всего, так оно и есть, раз мы сюда забрались, по этому бездорожью? – с иронией поинтересовался бомбила.

– Знаете, вы недалеки от истины, – ответил старик, продираясь сквозь густую поросль орешника.

– Надо же… А что означает необычная форма ручки вашей трости и, главное, эти символы?

– Извольте, – старик взял трость в левую руку и остановил указательный палец правой руки на одном из инкрустированных золотом по красному дереву символов. – Это изображения циркуля и наугольника. Они символизируют закон, совесть и вечность. Мастерок и молоток означают братство вольных каменщиков. Ну а набалдашник выполнен в виде короны, которая, в свою очередь, означает высшее просветление и мудрость. Вот мы уже и пришли.

Пассажир раздвинул тростью плотные кусты, и перед взором водителя возникло небольшое, но от этого не менее великолепное, лесное озеро. Или, возможно, это был большой пруд, окруженный со всех сторон плакучими ивами, плети которых свисали до самой воды. Спокойная поверхность водоема пестрела зелеными разводами ряски. В дальнем конце пруда, где небольшой ручей убегал тонкой прозрачной лентой в лесные дебри, никого не опасаясь, плавали две утки, очаровательно-трогательные в своем пестро-коричневом оперении. Перебирая лапками, птицы кружились возле яркого селезня. Импозантный самец время от времени нырял, а затем, появившись на поверхности воды в нескольких метрах от прежнего места, принимался прерывистыми криками подзывать своих обеспокоенных подружек. Услышав хруст надломленной ветки, пернатые любовники сорвались с места и улетели прочь, хлопая крыльями за кудрявыми макушками покачивающихся на ветру деревьев.

На противоположном берегу водоема, среди зарослей дикой малины, возвышался огромный, покрытый серовато-бирюзовым лишайником валун. В этом месте лес казался не таким дремучим, как в остальной округе. Похоже, когда-то здесь простиралась большая поляна, со временем поросшая кустарником и редкими деревьями. С крутого берега прямо в воду сбегали и растворялись в глубине широкие белокаменные ступени.

Подойдя к валуну, старик оперся на него рукой и замер, тяжело дыша. Затем, немного переведя дух, он произнес:

– Точно так я себе все и представлял.

– Что это за место? – любуясь окрестностями, спросил водитель. – Тут очень красиво!

– Это, молодой человек, бывший барский пруд. На его берегу когда-то располагалась господская купальня. В летнюю жару тут устраивались гуляния: молодые девушки играли в серсо*, под тенистыми деревьями накрывались столы с прохладительными напитками и легкими яствами. Возможно, на этом самом валуне загорала некогда прелестная княжна. Почтенные господа, сбросив с себя одежды, гурьбой сбегали по белокаменным ступеням в прохладные чистые воды и плескались как дети, поднимая в воздух радужные брызги. Скорее всего, так и было, – с ностальгическими нотками в голосе произнес старик, – но это время ушло и вряд ли возвратится. Однако мы здесь совершенно по другому поводу.

*Игра в обруч, известная в Европе с античных времен.

Пассажир оставил трость на траве и принялся обследовать валун. Обойдя его несколько раз, он остановился. Затем, зачистив от лишайника одну из сторон камня, он удовлетворенно воскликнул:

– Есть!

Подойдя ближе, водитель увидел на гранитной махине небольшую зарубку, словно сделанную топором.

– И что это означает? – недоуменно спросил о

...

конец ознакомительного фрагмента