Текст книги "Последний шанс палача"

– Мыши, дура, живые, летучие! Наружу летят!

Кажется, он плясал. Такие коленца выделывал, что куда там гопаку! Бежал вприпляску, свет гибнущего фонаря не давал упасть, а потом и фонарь стал не нужен. Пещерная ночь затеплилась рассветом, и вскоре солнце резануло по уставшим глазам, заставляя зажмуриться от яркости жизни.

Свет, шум реки, вкуснейший воздух!

Счастье!!!

* * *

Переоценка реальности настала позже.

Осознание банальной мысли – умереть можно по-разному!

Обрыв, скала, река. Очередная дырка в скале, откуда не спустишься по причине полной отвесности. Бурная Хотунь внизу со стремниной и валунами, где перемелет тебя, как в том блендере.

Без вариантов!

Счастье первых минут сменилось тоской, потом пришла злость. Бесконтрольная, слепая, от которой бьются башкой в стену и грызут решетки. Вместо решеток тут был обрыв, и Дина кинулась туда, перехваченная Глебом уже на краю. Еще чуть позже на смену злости пришло осознание – назад дороги нет. Вообще нет! Опасность видимая, солнечная и красивая, не шла сейчас в сравнение с возвращением в катакомбы.

– Плавать умеешь?

– По горным рекам? Сплавлялась как-то на рафте.

– Вот с рафтом сейчас проблемы, – сообщил Глеб озабоченно, сооружая из брючного ремня крепеж для ружья. К руке привязать или движение скует? Патрон вынуть, упрятать поглубже. – С рафтом – оно в следующий раз как-нибудь, а сейчас смотри на реку.

– И что?

– Излучину видишь? Бревна, мусор навалены. Нас, при хорошем раскладе, должно вынести как раз туда. Задача минимум – беречь башку от камней. Вопросы есть?

– Нет, – сказала Дина спокойно, и ее синий рюкзак мелькнул над кромкой обрыва – вместе с хозяйкой. Красиво пошла, «ласточкой», будто в бассейне. Глеба, с его ружьем, хватило только на «солдатик». Удар, плеск… здравствуй, в общем, река Хотунь!

Глава 6
Гонки с препятствиями

Бежать по тайге – удовольствие ниже среднего. Скользкая хвоя, и ветки в лицо, того гляди, ногу себе сломаешь или глаз выхлестнешь… тьфу, тьфу, тьфу! Ладно, пневмония сейчас опаснее – в мокрой насквозь одежке, из ледяных объятий горной реки. Бежать надо, сушить на себе!

А объятия были что надо! Не хочется до банальностей опускаться, но – щепка и водоворот. Никаких иных ассоциаций, да и мыслей уже никаких. Ураган с ласковым именем пронес мимо крупных валунов, берег встретил два тела в предполагаемом месте, пальцы вцепились в мусор. Выбрались, в общем. Все на том же бешеном адреналине Глеб поднял Дину, порывавшуюся лечь пластом на землю, погнал вперед тычками. Дыхание сбилось вмиг, зато согрелись. На шаг перешли. Плевались, хохотали, вопили, будто подростки под кайфом. Потом адреналин в крови иссяк, оставив лишь тошноту и мокрую одежду.

– Ладно, привал, – кивнул Глеб, вспомнив про «боевую усталость». Отдыхать надо, граждане!

Первый сюрприз преподнесли спички – промокли, несмотря на полиэтиленовую запайку! Горючее зажигалок спалили еще в пещере, единственный патрон Глеб решил поберечь, еды не осталось вовсе, а вот фляжка внушала оптимизм. Скромный оптимизм, глотков на несколько.

– На, хлопни разок. – Глеб протянул сосуд Дине, которая мыслями явно была еще в пещере – на реку глядела и готовилась прыгать. Пусть себе готовится, не в этом проблема.

КУДА ИДТИ?!

Таежником Глеб за полгода так и не стал, жизнь свою здесь привязывал к дорогам и турбазам. Вариантов пути при таком раскладе примерно 360 – по числу градусов в круге. Карту республики кое-как помнил: цивилизация базируется на северо-западе, и вдоль берега Хотуни к людям выйдешь непременно. Если сил хватит. Златогорье, к счастью, не красноярская тайга, регион вполне обжитой, но возможностей помереть тут тоже хватает. Основу выживания составляют сущие мелочи, которым в городе рупь цена – качество обуви, к примеру, да и само ее, обуви, наличие. Глеб про сухие портянки и разношенные сапоги все знал еще со «срочки», а дальнейшие годы настроили его не в пользу многих брендов, даже когда денег было завались. Он до сих пор уважал советские кожаные кроссовки – без всяких «анатомических подошв», зато крепкие, как копыто бегового коня. Сейчас таких не шьют, увы. Срываясь в свой бессрочный даун-шифтинг, Глеб уже здесь, в Сибири, купил произведение местной фабрики: бурая толстая замша, простроченная на пять рядов. Короткое лето истрепать замшу не успело, а вот речная купель явно не пошла ей на пользу. Набухли кроссовки, фиг просушишь. С ногами Дины дело обстояло получше – белоснежный «найк» хлебнул таежных реалий, но форму терять не спешил. Что нужно было сменить, так это носки, если найдутся в ведьмином рюкзаке сухие, и тем самым удастся избежать кровавых мозолей.

Дина закашляла, прерывая практичный ход мыслей, – тяжело и долго. Очень нехорошо закашляла. Глаза усталые, лихорадочный румянец.

– Ты как? – спросил Глеб для проформы, уже роясь в кошеле. Спички кошель не уберег, а вот лекарства… живы вроде. Что у нас тут из антибиотиков? Или сперва парацетамол дать? – В груди болит? Температура есть?

– Не знаю. Поспать бы. Не могу уже идти.

– Нельзя, Дина, ты ж мокрая вся! Влезем на хребет, будем греться! На вот, проглоти таблеточку, полегчает!

Врал, конечно. До заката, судя по солнцу, несколько часов, на подъем не хватит. Хоть бы открытое место успеть найти. Патрон начинить тряпкой или сухим мхом, пальнуть в костровище – тут тебе и огонь, и ночевка.

– Проглотила? Умница! Все, пошли!

– Не могу…

Дине сейчас было хорошо – мультикам улыбалась, нарождавшимся перед внутренним взором. Цветущая сирень, лицо бабули, терпкий запах духов… Ted Lapidus, кажется? Первые в жизни духи, подаренные крутым парнем Тимуром. Танцевать он так и не научился, зато понял, что цветы иногда дороже золотых цацек… как давно это было! Расслабиться и плыть туда, где нет ни леса, ни холода. Отдаться течению…

– Что ты делаешь?

– Греюсь, – пояснил Глеб терпеливо, поднимая ее на руки. – Чем еще заняться в это время суток?

– С ума сошел, я же тяжелая! А ну, пусти!

– Я раз сутки мужика тащил, совсем безногого. – Сейчас Глеб глядел исподлобья, очень серьезно, куцая бородка приняла вдруг вид мрачный и разбойничий. – Он мне тоже высказывал глупые просьбы, типа добить или бросить.

– А ты отвечал, что русские своих на войне не бросают? – хмыкнула она, поддаваясь злобному обаянию. Будто в кино, где оборванные люди с грязными лицами встают в сотый раз из окопа, и многотонная крупповская броня застревает в их костях, потому что «Ни шагу назад!» и «Позади Москва!». Бесчеловечно это и осуждено современной гуманной цивилизацией, но… есть в этом что-то. Гораздо ярче и сильней любых «мультиков» – аж волной горячей обдало, прямо сквозь мокрую одежду!

– Я отвечал, что язык ему отрежу и яйца, если не заткнется.

– Мило. Это враг был?

– Сослуживец. Жить не хотел, а вот погремушек стало жалко – так мы с ним и вылезли. Готова? Или за ноги взять?

– Пойдем, садист, отвяжись уже от бедной девушки!

Тропинок тут не было вовсе, даже звериных, водопойных. Поросль выше колена, кедровый шатер над головой, завеса папоротника, скрывающего ямы, корни, поваленные деревья. Дина следом шла кое-как, у самого ноги вмиг истерлись. Способы поднять дух лезли в голову сплошь идиотские – вроде пепси выпить с растворимым кофе. Таежник, блин! Дерсу Узала хренов! На кой было сбегать в дебри, чтобы научиться за полгода только дровосечеству и пьянству?! Окочуритесь оба, фауна местная растащит на части, вещи сгниют. Ружье, кошель, рюкзак с деньгами и бабскими шмотками. Да, еще телефон там есть – натуральный iPhone со сдохшей напрочь батареей. Сам Глеб от цивилизации в виде электронных гаджетов избавился еще в Москве, о чем ни разу с тех пор не жалел. До сегодняшнего дня.

Додумать не успел – спуск по склону вывел их на прогалину, прямо к здоровенной бурой туше.

– Ой! – сказала Дина, забыв про болезнь.

– Замри, – сказал Глеб, находя ладонью приклад ружья. – Пятимся аккуратно, и не вздумай бежать.

– Умр-р, – сказал медведь, повернув лобастую башку. Тихо сказал, но очень выразительно. Горожанину, видавшему мишку только в зоопарке, пары таких слов хватает для полной потери самоидентичности. Двум измотанным людям стало просто страшно. Но не очень. Никакого сравнения с ТЕМ, цокающим когтями во тьме!

– Отходим, отходим… умничка. Теперь разворачивайся и топай спокойно, я сам оглядываться буду.

Глеб ружье держал наготове, но больше для проформы – картечь топтыгина только разъярит. Делал ставку на звериное благоразумие!

Оправдалась ставка частично – атаковать мишка не стал, но присутствие его Глеб ощутил уже вскоре. Навязчивое такое присутствие, вовсе не похожее на классическое «скрадывание». Ветки шевелятся, ворчанье слышно. Или у них, бурых, любая охота «по-бурому» идет? И что тогда – мертвым притвориться, бежать навстречу с воплями… какие там еще забавные способы есть в книжках? Зверь летом сытый, может и поддаться, но проверять неохота. Не располагают к экспериментам пять центнеров зубастого веса, решившие зачем-то брести по твоему следу! Радовало сейчас только одно – Дина от зримой опасности взбодрилась и шла уже не отставая. Кашлять, правда, не перестала. Ночевку на холодной земле не выдержит – костер придется разжигать, подумал Глеб. Собрать по пути максимум хвороста и пожертвовать-таки патроном.

В самый разгар планирования дальнейших действий Глеб ощутил запах дыма. Кусты позади продолжали шуршать, хворост в руках мешал движению, Дина очень нервничала. Все сильнее хотелось пальнуть по кустам, не заморачиваясь. Тут он и пришел – запах. Близкий, отчетливый. Аромат жизни и тепла, ставший за эти дни почти мечтой!

– У меня глюк, или ты тоже чуешь? Ну, не отставай тогда!

Про осторожность вспомнил уже в двух шагах от финиша. Чокнутые парни с ритуальными ножами, бандюки местные – да мало ли кто тут есть?! Дергаться, впрочем, поздно – пора знакомиться!

Глава 7
Странности продолжаются

Дом – типичное зимовье. Бревна, срубленные «в чашу», ошкуренные вьюгами, промытые ливнями и прокаленные горным солнцем до цвета старой кости. Крепкая крыша, узкие оконца, защита от зверя и дурной погоды. Практичное охотничье жилище, никакого сравнения с «теремком», где Глеб недавно подвизался!

Аккурат за порогом благодать заканчивалась. Бардак здесь царил, пошлый и для охотников совсем нехарактерный. Дощатый стол весь в следах от «бычков», консервные банки соседствовали с пустой стеклотарой, постель на широком топчане разворошена и замурзана. Мешок сухарей (явно местный запас) вспорот и рассыпан наполовину. Свинство, в общем. Полнейшее нарушение всех неписаных таежных правил!

– Ну, здравствуй, цивилизация – мать… твою, – проворчал Глеб, не торопясь заходить. Печурка давно погасла, хоть и не остыла, личных вещей и прочих признаков жизни не видно. Обладатели таковых, судя по всему, покинули уютный домик часа полтора назад – да оно и к лучшему! – Здесь и заночуем. Я смотрю, там даже банька есть!

– Класс! – выдохнула Дина, опускаясь прямо на пол. – Можно я усну, а?

– Нельзя. Лечить тебя буду, да и вообще – мутно тут все. Нормальные люди под вечер в тайгу не уходят. Сиди тут, а я пока осмотрюсь.

Следующие полчаса ушли на детальную разведку местности. Тем более что никто тут своих следов особо и не скрывал. Трое, в кроссовках, абсолютно чужие для этих мест. Много курили и пили. Били бутылки о стену дома, пинали по ним со всей дури (кия-я!), бегали друг за другом. Оружия при себе явно нет – не удержались бы, пальнули хоть разок по тем же бутылкам. Пытались баню топить, напустили дыму, но больше дрова замочили. Идиоты безрукие, в общем. Совсем не похожи на ухватистых ребят с кинжалами-распятиями. Медведя поблизости тоже не видно, слава богу!

– Думаю, можно слегка расслабиться, – сообщил Глеб, обнаружив Дину за весьма странным занятием.

Она сидела на лавке босая, с распущенными волосами, обхватив себя руками. Глаза открыты, но не видят, лицо застыло восковой маской.

– Эй, ты чего это? Тебе плохо?! – Глеб вспомнил пещеру с вредным газом, шагнул к девушке, аж ружье опрокинулось.

Дина вздрогнула, и оживший взгляд уперся Глебу в переносицу.

– Что случилось?

– Это я хотел спросить! Чего ты тут устроила ночь живых мертвецов?!

– Не знаю. Ну правда… – Теперь в ее глазах было смущение. – Понимаешь… оно как-то само, еще с детства. Если мне плохо, или даже не мне… в общем, надо просто нырнуть в себя и найти огонь. Как только увидишь костер, зовешь его за собой, и он… трудно объяснить.

– Да уж. И к чему такие занятные ныряния?

– Так лекарства же нет? А мне вот уже тепло, и кашлять не хочется.

– Ладно, хватит черной магии с разоблачениями! Щас пойдем в нормальную баньку, прокалю тебя, и никакой чертовщины не понадобится!

Оптимизм оказался преждевременным – в жарком предбаннике Дина окончательно ожила и вытолкала кавалера вон. Пришлось, как дураку, пристроиться у входа, уложив ружье на колени и представив себя телохранителем. Невыносимо хотелось курить, запас табака иссяк еще в пещерах, и настроение от этого испортилось еще больше. Глеб даже не глянул на распаренную девицу, вышедшую из бани через полчаса. Пускай теперь сама с собой ведет беседу! Каменка до сих пор пыхает жаром, жизнь показалась Глебу вдруг простой и ясной, будто в детстве. Или – не в детстве, а гораздо позже? Совсем недавно?

* * *

…Год 2009-й, Подмосковье, зима. Прокаленное дерево баньки втянуло усталость, пар проник до костей, а чай в предбаннике пьется не хуже пива.

– Хорошо, Семеныч? – Лицо человека напротив светится лукавым довольством. – Поинтересней, чем гадость нюхать по своим клубам?!

– Да не нюхаю я, дядь Саша, совсем завязал. И пить сейчас стараюсь реже.

– Хорошо, если так. Мы с твоим батькой могли беленькой дернуть по-взрослому, но вот наркотиков до сих пор боюсь как черт ладана. А то, может, все бросишь да и переедешь сюда? Женишься, наконец! Плохо разве?!

Улица встречает декабрьским морозцем. Добежать вприпрыжку до дома, сумка стоит в сенях, а нужный сверток заныкан на самом дне. Объемистый сверток, хоть и очень легкий. Разрушительная мощность которого сравнима с атомной бомбой – если правильно распорядиться. Реальная цена измеряется в больших нулях – это если купить захотят, а не голову продавцу оторвать. Жуткая, в общем, вещь, пусть пока еще полежит. Гараж у дяди Саши хлипенький, там все на виду, пристройки сбиты из крепких досок, но тайные ниши вряд ли найдутся. Чердак, может быть? Или подпол? Хорошо, что снег во дворе заледенел – следов не останется. Не будет дядя Саша лишних вопросов задавать, а потому и сам лишнего не узнает…

* * *

На воздух Глеб выбрался уже в ночь. Любопытного топтыгина вблизи по-прежнему не было, окно избушки светило маяком, на этот свет Глеб и пошел. Внутри дома обнаружилась относительная пастораль: стол чист, увенчан горячим чайником, и даже варево какое-то в котелке имеется. Судя по запаху – тюря из сухарей.

– Вкусно! – сказал Глеб с энтузиазмом, продегустировав первую ложку. – Вообще деликатес! У какого светила кулинарии вы учились, мадемуазель?

– Договоришься мне!

– Да я серьезно! Жизнь возвращается в мое измученное тело…

Язык Глеба вдруг стал заплетаться, и тут уж магия была явно ни при чем. Разморило от тепла, насыщения и относительной безопасности. Впервые за несколько дней.

– Ты это… доедай, а я прилягу чуток. Ты тоже ложись ко мне под бочок, дадим с тобой жару!

– Ложись уже! – хмыкнула Дина. – Давальщик! Сам вон весь горишь, а туда же!

– Это баня все… щас я…

– Лежи. Расслабься. Я тебе тоже помогу, только не мешай. Не мешай, вот так. Спи-и…

Коловращение, муть, темнота…

* * *

Год 1990-й, весна, пустырь на окраине Москвы. Десяток парней, не очень похожих на студентов, но это студенты. Косая сажень в плечах, ломаные уши, решительные взгляды.

– Есть вариант заработать, пацаны! – сообщил Глеб пару дней назад двоим сокурсникам по журфаку да еще другу своему лучшему, Борису, куда ж безнего! – Помните Арика Шаревича? Ну, который с первого курса вылетел? Торгует сейчас кассетами, уже пару киосков воткнул в нормальных местах. Так вот, вчера навестили Арика злые рэкетиры и поставили на деньги, конкретно. Арик обиделся и зовет нас на помощь. Врубаетесь, какая тема?! Жлобы не из бригад, просто наглая мелочь, человек пять. Мы соберем десять, объясним дуракам, кто прав, и в кармане у нас кой-чего зашуршит! Еще вопросы есть?

Толпу собрали за день, сейчас перед ними пустырь и вечерние сумерки. Мысли Глеба лезут ненужные – про Наташку, про жаркие ночи в общаге и на чьих-то «флэтах», про планы на женитьбу. Еще есть в его жизни университетский клуб «Позиция», где можно обсуждать полузапретные вещи – про Ленина, к примеру, и про НАСТОЯЩУЮ историю той революции… это, впрочем, чревато. Даже в нынешние, «перестроечные» времена. Именно из-за клуба пригласили сегодня Глеба на беседу, которая на фиг ему не нужна! Не в Большой дом на Лубянской площади, откуда «Колыму видать», – а в машину для начала. В «девятку» цвета «мокрый асфальт».

– Ваш профессор Гришаев, создатель клуба «Позиция», нам вполне симпатичен, потому и хотим уберечь. Его от уголовной статьи, вас лично – от дурных ошибок, а нашу несчастную страну – от нового хаоса. Это ведь, Глеб, вечная беда наших интеллигентов – сперва они, мятежные, просят бури, помогают революциям, а потом их мечта исполняется. Революция приходит, и интеллигенты в нейтонут. Пока не поздно, надо понять, кто стоит за вашим профессором и творит его именем гнусные дела.

Вежливый человек в хорошем костюме, сделавший Глебу разумное предложение, от которого тому пришлось отказаться. Не сложилась беседа. Другие нынче времена, не запугаете! И думать об этом сейчас не время! Пустырь впереди, и народу на нем, по скромным прикидкам, десятка три – мелкота в основном, но заметны и крупные особи. Арматура, дубинки, нунчаки. Веселый и страшный хоровод, где башку беречь некогда. Серые фуражки вокруг, фургоны с железными кузовами, руки заломленные, лицо в пол…

…Снова воля, снова свежий воздух – десяти суток не минуло. Вызов к декану, грозные фразы и очень злые документы. Не место в журналистике хулиганам и рэкетирам! Дом, отец, Наташа.

– У нас будет ребенок!

– Правда? Вот ни фига себе!

Только детишек и не хватает для полного счастья БЫВШЕМУ студенту, не имеющему ныне ни работы, ни денег! Наташка уходит не прощаясь – чтоб вернуться пару дней спустя. С ребенком вопрос решен, не беспокойся, забудь. Будем жить как жили, о’кей?

…Водка – паленая, мерзкая, под хлеб с вонючей килькой. Чьи-то квартиры и комнаты, долгое похмелье. Лицо профессора Гришаева, сочувствие во взгляде, сухие интеллигентские ладошки пафосно рубят воздух.

– Мы ведь с вами понимаем, Глеб, что драка лишь формальный повод для расправы КОМПЕТЭНТНЫХ ОРГАНОВ! Эти граждане решительно не желают видеть перемен, но мы на них найдем управу! Наш клуб «Позиция», к сожалению, перенасыщен стукачами, но есть и другие люди… я вас с ними познакомлю! Им очень нужны решительные парни, которым нечего терять! Хватит нам беспомощных эскапад в духе Синявского и Даниеля. Бороться надо! Зубами выгрызать свободу!

…Невысокий хлопец без возраста, с простецким круглым лицом и деревянной ладонью. Макс, командир «других людей». Жмет руку, говорит что-то, но слова расплываются и тонут. Коловращение, муть, серая пелена…

Глава 8
Руссо туристо и облико морале

Глеб проснулся легко – будто в детстве. Кружат в уходящем мареве обрывки чего-то приятного, пахнет медом и травами, свет в глаза. День на дворе!

Кто удивил, так это Дина – уже на улице, бодра и вполне здорова. Красива к тому же, во всем ведьмовском шарме! Отстиранные шмотки сушатся на поляне, чайник согрет.

– Ну, ты талант, – удивился Глеб сдержанно, не желая выбираться из сна. Тело после вчерашнего ломит по всем сочленениям, а в остальном… нормально в остальном! Никаких причин пожалеть себя и продлить ленивый отдых. Чудеса!

Тайга этим утром вела себя примерно. Солнышко грело, но не парило, птицы пели, ветки и бревна под ноги не лезли. Тропа даже отыскалась – явно звериная, зато ведущая прямиком на запад, судя все по тому же солнцу! Медведя в тылу не наблюдалось. Полная возможность расслабиться и ощутить себя реальными туристами! Глеб, по привычке последних дней, вспомнил базу и Айлу, потом Петровича… Да и фиг с ними! Свет, в конце концов, на них клином не сошелся, турбаз в Златогорье полно, и работы на них в сезон валом. Признайся уж, что бежишь сейчас обратно из тихого рая, куда грехи не пустили! В цивилизацию поганую сбегаешь, где стал вдруг хоть кому-то нужен! Признай и не строй из себя одинокого волка!

Всерьез злиться не получалось. Слишком вокруг красиво, слишком удобна одежда, и вообще – СЛИШКОМ ВСЕ ХОРОШО! Такая благодать, что аж сплюнуть хочется через плечо, чтоб не сглазить. Год назад все складывалось аналогично, душа развернулась тогда во всю ширь, и даже пресловутая «пятая точка» не учуяла глобальных проблем, готовых свалиться на голову, как бомба с лазерным наведением… ладно, забудем пока. Представим, что нет в этом мире никаких «законов бутерброда», даже для таких, как ты! Учитывая общий процент прежних неприятностей, нынешняя светлая полоска просто обязана быть широкой!

* * *

Людей встретили ближе к вечеру – отмахав уже изрядное расстояние и утомившись. Спустились в очередной распадок, перешли ручей по скользким камням, тут и донесся сквозь заросли шум людской перепалки.

– Стоп, – сказал Глеб негромко, отпихнув Дину с бережка в кусты. – Пройдусь один для начала, воздух понюхаю.

Комментариев, в общем, не требовалось. Не тот случай, чтоб орать с ходу «Лю-у-ди!» и пускать слезу умиления – медведь сейчас был бы предпочтительней некоторых хомо сапиенс! Ружье Глеб, для верности, переломил (патрон в стволе), нож на поясе сдвинул поудобней. В последний момент вспомнил важное:

– Кинжал где? Тот, с крестом?

– В рюкзаке.

– Достань. Если что – бей снизу, в живот или под ребра.

– Легко сказать…

– Ну да, дело непростое. Только если начнут тебя убивать всерьез, сразу все поймешь.

Заросли преодолел тихо, почти без шороха, впереди открылась, наконец, поляна. Двое спорщиков устроились на бревне, побросав рюкзаки. Выясняют, что делать и кто виноват. Оружия при спорщиках не заметно, одеты оба в молодежно-раздолбайском стиле «а-ля турист», за словами не следят. В приличном обществе пары таких выражений хватило бы для серьезного мордобоя, а эти ничего, терпят. Слишком хорошие друзья или просто цену словам не знают? Выглядят оба лет на двадцать пять, от силы, один черняв, невысок и шустр, второй – здоровяк славянского типа. На сектантов давешних не тянут вроде. Блин, а рюкзаков-то – три! Вон он, третий, за бревном притулился!

Сзади зашуршало громко и беззастенчиво. Глеб обернулся с похвальной быстротой и столкнулся нос к носу с девушкой. Худенькая, в спортивном костюме, короткие волосы выжжены до пергидрольной белизны.

– Вау! – сказала девица без малейшего страха, да и без удивления особого. – Ты еще на фиг кто такой?!

* * *

… – Так вот, я тому козлу сразу все заяснил! Типа, говорю, козел е…ный, ты не в колхозе у себя, понял?! У нас так дела не делаются!

– А он что?

– А че он скажет?! Загасился и умолк!

Чернявый парень по имени Вован обладал редкой для горожанина способностью болтать при серьезных физических нагрузках. Битый час уже топал в гору впереди Глеба, ежеминутно оборачиваясь и почти не умолкая. Сам Глеб (проклятые годы, проклятый табак!) дыхание держал с трудом. Тем более что и говорить с ЭТИМ особо не хотелось. Большинство трепачей безобидны и дружелюбны, но встречается и совсем другая категория. Злобные хвастуны, которым не слушатели нужны, а челядь, глядящая на них снизу вверх. Чтобы превратить слушателей в челядь, нужно их сразу подавить – зашугать, поставить в стойло и далее по тексту. Вован первую попытку сделал сразу, еще при знакомстве. Руку Глебу сдавил со всей дури, демонстрируя дружбу с кистевым эспандером. Ладонь Глеба, привыкшая к топору, оказалась крепкой, что парня вовсе не смутило. Как и напарницу его, пергидрольную блондинку по имени Тату (она же – Таня, она же – Тата). Чуть позже, когда Глеб привел к компании Дину, блондинка оглядела ведьму с головы до ног и цапнула за клапан рюкзака:

– Вау, прикольно! Ты че, подруга, с такой КОСМЕТИЧКОЙ в поход собралась?!

– Мне хватает, – пожала Дина плечами. – Открывать не надо, там личные вещи. О’кей?

– Ну ла-адно! – протянула Тату с почти детской обидой. – Я по-простому привыкла, без всяких там…

– Глебушка, а че у тебя телка такая резкая?! – включился Вован немедленно. – Девчонка к ней с полным уважением, а она…

Глеб вздохнул. Глянул вприщур на здоровяка-славянина – с любопытством пялится, но в драку пока не лезет. Спокойный бычок, такому нужна команда типа «Наших бьют!», но этого как раз желательно избежать. Глеб неловко дернул плечом, ружье само в руку съехало.

– Эх, елки! – сказал с искренней досадой, крутанув оружие вокруг оси так, что зрачки стволов мазнули по всей замершей троице. – Бардак с этими ружьями, вечно сами стреляют!

Ремень на плечо, шаг к Вовану, рука вперед:

– Ну что, познакомимся?

– Так уже ведь!

– А с первого раза не вышло, – улыбнулся Глеб добродушно, сжав ладонь чернявого парня со всей СВОЕЙ силы.

– Меня зовут Глеб, а не Глебушка. И никак иначе. Это – не телка, а моя подруга. Хотите – можете идти с нами, а вообще, мы никому не навязываемся. Что скажете?

– Ну вы, бля… короче, не напрягайся, мужик, мы не по злобе. Просто хотели по-людски!

– Да стар я уже, ребятки, для простоты. По имени-отчеству не требую, но от хамства воздержитесь, аллес.

Тяжеловато вышло, резко, совсем не креативно. Отвык он от общения, да и раньше фамильярностей не любил. Компания, впрочем, тему просекла – потому и шли теперь вместе. Хамить Вован перестал, зато байки его могли сравниться с незабвенной «Бригадой».

– Во, еще лох один был, пробовал нас кинуть! Как мы его чморили потом, ты не поверишь! Сперва предъявили конкретно, потом на деньги поставили, а дальше ваще прикол!..

Компашка оказалась родом из Кемеровской области – услышав это, Глеб ничему уже не удивлялся. Плавали – знаем! Всесоюзная кузница советской эпохи стала к концу 80-х редкостной дырой, обделенной напрочь социальными благами. Пока голодные шахтеры митинговали и пикетировали, сыновья их, плюнув на пролетарскую карьеру, ринулись в рэкет. По всей Сибири наводили шороху, да и в столицу катались, потесняя там «казанских» с «люберецкими». Глеб сибиряков-отморозков встречал пару раз, еще на старте своей охранной работы – воспоминания сохранились самые теплые. Зуд вызывающие в указательном пальце! Нынешняя компания ту пору наблюдать могла лишь со школьной скамьи, но живы традиции, живы! Ностальгия по «крутизне», как они ее себе представляют, – бурость и хамство, если вовремя не обломать. А так ничего, вполне симпатичные ребятки. Не бандиты вовсе, мелочь коммерсантская – ИП, ларьки, табак со сникерсами. Дико мечтают прилепиться к кузбасскому угольку, но ростом пока не вышли. В турпоход сорвались, как водится, по дури, да и заплутали без карты. Не нашлось у троицы в рюкзаке ни единого места для геодезических штук, зато булькало там изрядно. Проблукав пару дней, нашли зимовье (то самое), но задержаться в нем не хватило ума. Было у ребят отчетливое ощущение, что тайга вот-вот кончится, – поперли в ночь, а новое утро встретили помятыми, хотя и бодрыми с виду. Особой злой бодростью, когда все вокруг виноваты в твоих бедах.

– Ты не грузись, Глеб, мы ваще веселые! Шведская семья, если че! Ночью можете смело присоединяться!

– Благодарю. Подумаем.

– Не, ну че ты, реально, как в каменном веке?! У телки… пардон, ПОДРУГИ своей спроси, вдруг ей по кайфу?!

– «Вдруг» бывает только пук, – отозвался Глеб нелюбезно, начиная злиться. Хотел еще про каменный век добавить, где промискуитет (о-очень большая «шведская семья») был как раз в моде. Не успел – тропа привела наконец к очередной вершине. Красотища! А что это у нас вон там, за соседней сопкой?! Да неужели?!! – А ну, молодежь, у вас глаза острей! – предложил Глеб ворчливо, скрывая радость. – Гляньте-ка!

– Ептыть, дорога! – проявил внезапные эмоции меланхоличный Коля. Пергидрольная Тату взвизгнула, Вован, напротив, посерьезнел.

– И куда она ведет?

– А тебе не все равно? Главное, до нее всего один переход, а там уже не заблудимся!

– В горах расстояния обманчивы, – проявила мудрость Дина. – Не сегодня же туда бежать!

– А никто, в натуре, и не предлагает! – оскалился Вован радостно. – Щас палаточку поставим, костер запалим!

На этот раз спорить никто не стал.