Текст книги "С кратким визитом (сборник)"

Фризе трубит отбой

Когда Владимир соврал своему новому знакомому, будущему владельцу суши-бара Борису, что Седикова дома не застал, он, как оказалось, не погрешил против истины. Приехав в Козицкий переулок, Фризе настойчиво жал на кнопку звонка, стучал каблуком в массивную железную дверь – никто не отзывался. С улицы шесть окон квартиры организатора автобусных путешествий – теперь уже бывшего – выглядели вполне мирно. Бежевые, похожие на рыболовные сети занавески в гостиной, тяжелые малиновые шторы в кабинете ни разу не шелохнулись. Казалось, придет вечер, и в окнах загорится свет. Но теперь Владимир в этом сильно сомневался.

– Опять вы? – Тощая Мануша сидела за столом и напряженно вглядывалась в монитор компьютера. То ли распечатывала по жировкам очередное повышение цен на бытовые услуги, то ли сражалась с хоббитами. Фризе не успел разглядеть, так как при его появлении чернавка компьютер выключила.

– Предательница, – ласково сказал сыщик.

Женщина усмехнулась. Словно хотела сказать: «Да, я такая!» Но тем не менее показала на стул.

– Чем это вы так напугали нашего Августа Николаевича?

– Напугал?

– А то нет? После вашего набега он уехал.

– Далеко ли?

– По-моему, далеко. И надолго. Но мне сказал: на полгода. В девять я пришла на работу, а он сам грузит пакеты, компьютер, еще какие-то вещички.

– В автобус?

– Еще чего! В лимузин свой распрекрасный. Помахал ручкой и уехал. Первый раз видела, что он сам за рулем сидит.

– А жена? Дети?

– Пс-с… Какие дети? Он же бобыль. – Мануша с таким почтением произнесла слово «бобыль», что Фризе не удержался от улыбки.

– Бобыль – это одинокий мужчина. А вы сами мне говорили, что у Августа Николаевича жена – мегера.

– Я думала, «бобыль» – бездетный. А жена… Жена и правда мегера. Но отъехал он один.

«Чем-то сильно насолила супруга Августина Мануше, – подумал Владимир. – Костерит ее при каждом удобном случае».

– А квартплата? Уплачена за полгода?

– Еще спросите про уборку мусора! За все, за что следует, Август Николаевич заплатил вперед. Понятно?

– Понятно.

Несмотря на поспешный отъезд Седикова, женщина говорила о нем с придыханием.

В Козицком переулке, напоминающем узкий каньон где-нибудь в Скалистых горах, было прохладно. Пахло сыростью и горелой проводкой. Зато стояла тишина. Как будто и не струились по соседству автомобильные потоки по раскаленным Тверской и Петровке.

Фризе хотелось поскорее покинуть переулок, нырнуть в текучую толпу, подставить лицо солнцу. Но у него имелось еще одно неотложное дело, которое требовало тишины. Необходимо было позвонить клиенту.

Августа Николаевича он застал дома. Пока Фризе набирал номер телефона, его посетило странное видение. Он представил, что Седиков сидит за своим письменным столом и считает пухлые пачки долларов, от которых отказался – или не отказался? – его тезка.

– Что-то случилось? Есть новости? – спросил клиент. И голос у него звучал слегка хрипловато. Взволнованно.

– Ничего особенного. Я отказываюсь от дальнейшего расследования. Запишите адрес и номера телефонов своего тезки. И действуйте!

– Но я… Почему вы меня бросаете? Моя интуиция меня не подвела? Вас перекупили?

– О чем вы? С какой целью меня могли перекупить? Подумайте хорошенько.

– Мне рекомендовали вас как лучшего детектива. – Седиков осекся. При знакомстве он говорил, что отыскал телефон сыщика в газете.

Несколько секунд Август Николаевич молчал. Видимо, почувствовал по тону Владимира, что уговаривать его бесполезно, спросил:

– Что же мне делать?

– Пойти в прокуратуру или в отдел по борьбе с экономическими преступлениями.

– Зачем? Никакими преступлениями в этом деле и не пахнет!

– Ваше дело. Доверьтесь своей интуиции, – съязвил Фризе. – Еще раз прошу прощения. Думаю, вы найдете верное решение.

– Володя… Владимир Петрович, но все это останется между нами?

– Если не возникнут обстоятельства, предусмотренные законом, когда молчание станет преступлением.

Этой фразы сыщик мог и не говорить. Ну о каком тут преступлении может идти речь? Даже гипотетически. В худшем случае мелкое жульничество. Но уж очень сердит был Владимир на своего, теперь уже бывшего клиента.

Фризе отключил телефон и быстро зашагал в сторону Тверской. С удовлетворением думал о том, что с сегодняшнего дня у него «на постое» Дюймовочка, что она, наверное, уже дома и готовит его любимые свиные котлеты на косточках.

Девичник

Галина Романовна Надеждина, следователь прокуратуры Центрального округа, которую Фризе ласково называл Дюймовочкой за ее малый рост и миниатюрное сложение, всегда радовалась его приглашениям. Сегодня на службе не было никаких срочных дел, и она смылась пораньше, потратив на сборы не более десяти минут. В ее модный кожаный рюкзачок – подарок Владимира – помещались лишь самые необходимые вещи: косметика, кой-какой женский «специалитет», коробочка ментоловых драже, прокурорские ксивы и табельное оружие – пистолет ИЖ-31. Более легкий, чем обычные милицейские «волыны».

Секунду поколебавшись, следовательша запихнула в рюкзачок учебник английского. Ей в скором времени предстоял экзамен по языку в аспирантуре. Смешно, конечно, ехать к любовнику с учебником, но у Дюймовочки была тайная надежда поселиться у Владимира на более долгий срок, чем на одну-две ночи.

Чтобы побыстрее добраться до квартиры Фризе – Галина помнила его слова о «вкусненьком», – она взяла такси. Такое случалось с ней редко. На следовательскую зарплату не разъездишься. Получилось так, что уже через сорок минут после ухода из прокуратуры Дюймовочка миновала арку добротного старинного дома и по привычке взглянула на знакомые окна шестого этажа. И удивилась. В кабинете Фризе горел свет.

«Чего же Владимир Петрович электричество днем жжет? Или погасить забыл с вечера?»

Она открыла кодовый замок и вошла в подъезд.

Лифт не работал, кабина застряла где-то на верхних этажах. Галина отправилась пешком и, дошагав до шестого этажа, даже не запыхалась. «Как молодая козочка, – похвалила она себя. – И не припотела».

И тут же почувствовала тревожный укол в груди: кабина лифта была остановлена на шестом этаже, напротив квартиры Фризе, а его старинная дверь с замысловатой решеткой приоткрыта. Дверь в квартиру Владимира Петровича тоже была не захлопнута. Как будто хозяин квартиры вызвал лифт, а когда кабина подъехала, вспомнил о чем-то, что забыл захватить из дома. Зонтик, например. Но погода стояла сухая и жаркая.

Дюймовочке хорошо были известны приемы грабителей: ворваться в пустую квартиру, подхватить что попадется под руку, желательно подороже, и слинять на предусмотрительно приторможенном лифте. Поэтому она поднялась на один марш лестницы, сняла со спины свой модный рюкзачок и достала табельный ИЖ. Пистолет хоть и отличался небольшим размером, но маленькая ладонь Галины с трудом обхватывала рукоятку. Зато держала ее уверенно и не дрожала.

Она осторожно приоткрыла дверь и проскользнула в прихожую. Здесь было темно. Светилась только узкая щель под дверью кабинета. Дюймовочка на секунду замерла, подумав, не закрыть ли входную дверь, но побоялась, что щелчок замка может выдать ее присутствие. Галина положила рюкзак на пол, бесшумно сняла свои модные итальянские туфельки – тоже подарок Владимира Петровича на день рождения. Она очень гордилась подарком и надевала туфельки – тридцать третий размер – только в особых случаях. И всегда, если позволяла погода, когда навещала Фризе.

Она знала квартиру прекрасно. Каждый поворот, каждую дверь. Могла на ощупь в темноте найти ручку двери или выключатель. Знала, какая дверь может предательски скрипнуть, а какая открывается без единого щелчка и шороха.

Дверь в кабинет отворялась бесшумно, и когда Дюймовочка приоткрыла ее на треть – вполне достаточное расстояние, чтобы войти, – она увидела у письменного стола стройную золотоволосую красотку, которая внимательно перебирала бумаги в открытом ящике.

«Это не воровка, – подсказала Галине интуиция следователя-женщины. – В платьице за тысячу баксов не ходят на дело».

На платье гостьи и впрямь можно было заглядеться. Несколько лоскутков апельсинового цвета, скроенных портным-виртуозом, придавали рыжухе неповторимый шарм.

«А титьки-то, не ровен час, вывалятся на стол, – сварливо подумала Дюймовочка. Она почувствовала, что напряжение отпускает ее, на смену приходит разочарование и злость. – Это какая же из его любовниц пожаловала? Не Берта ли? Да нет, не она!» Фотографию баскетболистки Берты Фризе ей показывал. И фото немки из Интерпола.

– Так и будешь стоять столбиком? – неожиданно, не поднимая головы от бумаг, спросила красотка. – И оружие убери. Еще выстрелит.

– А вы бы шарить в чужом столе перестали! – не двигаясь с места и не опуская свой ИЖ, сказала Дюймовочка. – Дождались бы Владимира Петровича. А не то я вас за воровство арестую.

– Вот как?

Девушка подняла голову и посмотрела на Галину. Глаза у нее были большие, зеленые и такие пронзительные, что Надеждиной стало не по себе. Засосало под ложечкой.

– Наручники наденешь?

– Дождешься – надену, – пообещала Галина и опустила пистолет. – Вы что тут ищете? Разве можно без Владимира Петровича?

– Можно. – Девушка снова начала перебирать бумаги. Потом задвинула ящик и открыла следующий.

– Вас как зовут?

Златовласка не ответила. Даже не подняла головы.

– Я сейчас вызову патруль, – пообещала Галина. Но ее мобильник остался в прихожей, в рюкзачке. А телефон Фризе стоял на письменном столе, в котором хозяйничала гостья.

В этот самый момент телефон зазвонил. Вернее, зажурчал. Сыщик давно уже сделал сигнал таким, чтобы не вздрагивать при каждом неожиданном звонке.

– Снимите трубку, это Владимир Петрович! – потребовала Галина, но гостья даже не взглянула на аппарат.

– Тогда я сниму. – Дюймовочка решительно направилась к столу.

– Стой, настырная баба! – негромко приказала гостья и посмотрела на следовательшу завораживающими зелеными глазами.

«Ну и буркалы», – подумала Дюймовочка, чувствуя, как у нее подкашиваются ноги. И, потеряв сознание, мягко осела на ковер.

Неожиданный поворот

Первое, что увидел Фризе, включив свет в прихожей, – маленький рюкзачок Дюймовочки. Рюкзачок был расстегнут, и из него, как из рога изобилия, высыпались на ковер всевозможные дамские причиндалы: пудреница, крохотный несессер – наверное, со щипчиками и пилочками для ногтей, – пакетики с прокладками, флакончик пробных духов, записная книжка.

Впечатление было такое, словно рюкзачок уронили на пол, а потом поддали ногой. Вот все и высыпалось. А рядом с огромным, во всю стену, зеркалом стояли крохотные туфельки следовательши. Вернее, одна стояла, а другая лежала на боку: «Как перед танком присели голубки, милые туфельки в форме скорлупки».

Этот беспорядок так не согласовался с привычками аккуратной Галины, что Владимир насторожился. И даже не окликнул Дюймовочку, как поступал в тех случаях, когда она «гостила» в его квартире. Вместо этого он тоже разулся и неслышно прокрался к двери кабинета, единственной двери, из-под которой пробивалась полоска света. Он повторил все то, что совсем недавно проделала Дюймовочка: вынул из кобуры пистолет и бесшумно приоткрыл дверь.

В самом центре большого текинского ковра, неестественно подвернув под себя руку, лежала Галина.

На долю секунды отчаяние парализовало Фризе. Но в этот момент девушка застонала. Владимир даже подумал, что это у него самого вырвался непроизвольный стон. Он опустился на ковер рядом с Дюймовочкой и осторожно повернул ее на спину. Галина открыла глаза, и тут же ее веки опять закрылись.

– Володенька, – прошептала Дюймовочка.

Впервые она назвала его Володенькой. И вообще впервые – по имени. Как ни сердился Фризе, подруга постоянно величала его Владимиров Петровичем.

– Рука… Руку больно, – жалобно сказала Галина. И только сейчас Фризе заметил, что в правой руке девушки зажат пистолет.

«Неужели сломана?» – с тревогой подумал сыщик. Он хотел забрать пистолет, но ладонь не разжималась.

– Отдай, малышка, – сказал он ласково. – Отбой! – И стал потихоньку разжимать тонкие, маленькие пальцы.

– Больно! – Галина снова открыла глаза и спросила: – Владимир Петрович, вы? – Как будто увидела его впервые.

– Я, я. Пистолет отдай. Он у тебя на боевом взводе. Еще отстрелишь мне чего-нибудь нужное.

– Ой, мамочки! Руку не чувствую, – совсем по-детски пропела Галина. – Отекла, что ли?

Фризе наконец высвободил из ее цепких пальцев оружие, вытащил обойму, патрон из патронника и сунул в карман. По тому, как Дюймовочка несколько раз сжала и разжала кулак, он определил, что с рукой у нее все в порядке. Просто неудачно ее подвернула и отлежала. Он поднял девушку на руки и отнес на диван. Потом достал из бара коньяк, налил в рюмку и дал ей глотнуть.

Дюймовочка выпила залпом, сказала: «Ой!» и содрогнулась всем телом. Как будто получила удар током.

– А теперь рассказывай, – приказал Фризе и устроился рядом с диваном прямо на ковре.

– Ой! – опять воскликнула Дюймовочка и села. – Пресвятая Богородица, помилуй и защити.

– Давай вернемся на землю. Что случилось?

– Я приехала…

Галина вдруг замотала головой. Фризе ласково обнял ее и заставил снова лечь. Подложил ей под голову большую подушку.

– Ты приехала…

– Да. Лифт не работал. Стоял на вашем этаже. И дверь в квартиру не захлопнута на замок. – Она нахмурилась, стараясь что-то вспомнить. Но не вспомнила и надолго замолчала.

– Дверь не захлопнута на замок, – подсказал Фризе. – Ты вошла?

– Вошла, вошла. Свет не зажигала. Достала из рюкзака ИЖ, скинула туфли и пошла на свет.

– На свет?

– Да. Свет горел только в кабинете.

«Опять двадцать пять, – огорчился Фризе. – Квартира пустовала недолго. Кто мог знать, что я ушел и не поставил ее на охрану?»

Уже трижды за последние пять лет в его квартиру пытались проникнуть разные люди. Преступники. Однажды смогли залезть, когда была включена сигнализация. К счастью, ничего не украли.

Он оглядел стены кабинета. Все «голландцы» мирно висели на своих местах. И оружие не тронули. «Молодец, Галочка, вовремя поспела. Вот только рисковала…»

– Ты открыла дверь в кабинет, – Фризе направлял ее, как ребенка, – и?..

– Чуть-чуть приоткрыла, – поправила Галина. – И увидела твою задрыгу, которая шарила в письменном столе. Ящик за ящиком вынимает и шурует, шурует!

– Прекрасно. Ты вполне очухалась, – засмеялся Владимир, уловивший в голосе Дюймовочки сварливые нотки. – Остается выяснить, какая из моих «задрыг» рылась в столе. А главное – как она с тобой справилась? Клюнула в темечко?

– Свят-свят! Не скочи на шею! – Девушка трижды перекрестилась.

У Фризе отлегло от сердца: значит, не воры, не бандиты, а какая-то «задрыга». Их было совсем немного. Но ни у одной из них не имелось ключей от квартиры. И, самое главное, ни одна из них не пришла бы в его квартиру тайно. И никогда не залезла в его письменный стол.

– Ты чего крестишься? Она такая страшная?

– Свят-свят! – повторила Дюймовочка. И хотела добавить: «Она колдунья». Но тут же представила себе, как будет смеяться над ней Владимир Петрович и при каждом удобном случае вспоминать ее суеверные бредни. И слово «колдунья» так и осталось невысказанным. Но Владимиру хватило и того, что он услышал.

Годы учебы на юрфаке, служба в прокуратуре, общение с интеллигентными людьми – все у Галины Надеждиной отошло на второй план. И пробудилось заложенное в деревенской глуши: «Свят, свят! Не скочи на шею!»

Какой же шок ей пришлось испытать, чтобы такое стало возможным? «Уж во всяком случае, – думал Фризе, – к этому не могла привести встреча ни с одной из моих приятельниц».

– Да скажешь ты наконец, как эта «задрыга» выглядела?

Дюймовочка сползла с дивана на ковер, обняла Владимира и зашептала прямо в ухо:

– У нее буркалы зеленые, большие. Как фары у «мерса». А волосы ржавые.

– Золотистые.

– Ржавые! Ржавые! И платьице стоит дороже «жигулей». Едва титьки прикрыты.

– Малышка, не отвлекайся, – попросил Фризе, уже, предчувствуя – казалось бы, вопреки всякому здравому смыслу, – что за гостья заглянула к нему в его отсутствие.

– Так я все сказала!

– Какого цвета платье?

– Ну… пожалуй… Оранжевое.

– А почему ты оказалась без сознания и на полу?

– Я ей сказала: «Чего роетесь в столе Владимира Петровича? Сейчас вызову патруль».

– Ну-ну?

– А она мне: «Наручники наденешь?» Вот курва недорезанная!

– Дальше, дальше. Чем она тебя? Газовым баллончиком?

– Она обозвала меня настырной бабой и…

Ну не повернулся у нее язык сказать Фризе, что потеряла она сознание от одного лишь пронзительного взгляда больших зеленых глаз незваной гостьи. Дюймовочка снова перешла на шепот:

– Наверное, и правда прыснула чем-то. Так, что я и свалилась с катушек. Свят…

Владимир поцелуем заставил ее замолчать. Поцелуй оказался последней каплей. Самообладание покинуло девушку, и она зарыдала.

Только часа через два Дюймовочка успокоилась и сказала:

– Владимир Петрович, я так проголодалась. Пойду на кухню, чего-нибудь приготовлю?

– Отбивную на косточке. И много-много картошки…

Пока приятельница орудовала на кухне, он внимательно осмотрел письменный стол. Выдвинул один за другим все ящики. Казалось, никто не прикасался к бумагам, ничего не пропало. Не пропало на первый взгляд… Но что-то ведь искала «апельсиновая» гостья в его столе? Что ж, завтра он педантично переберет все листочки и записные книжки, все мелочи, что копились в столе долгие годы.

Половину из того, что лежало в письменном столе, давно пора было отнести на помойку. Но рука не поднималась. Здесь можно было найти монеты, которые уже давно не имеют хождения, крошечную фигурку Деда Мороза, которую подарила одна прелестная девушка, красивую открытку – приглашение на свадьбу в США к веселому, компанейскому юристу Энди Салливану. Каждая мелочь в письменном столе напоминала о каком-то событии. В записных книжках хранилось его прошлое: адреса былых друзей и подруг, летучие заметки по расследованиям, которые он вел, понравившиеся строчки из давно прочитанных книг. И ни одной страницы по текущим делам. Поборов лень и предубеждение, Владимир, как заправский бюрократ, прятал их в сейф. И деньги тоже держал в сейфе.

Фризе подумал: «А может быть, Дюймовочке все это приснилось? И у молодой женщины в период, как она выразилась, „трали-вали“ случаются галлюцинации? Миражи? Но каким же образом она так точно обрисовала Апельсиновую? Девушку, которую никогда раньше не встречала. И откуда этот, едва уловимый, возбуждающий аромат диковинных духов?»

Они съели по две свиных котлеты и гору картофеля фри. Причем Дюймовочка с таким старанием обглодала косточки, что Фризе предложил:

– Давай еще поджарим.

– Нет-нет. – Галина отодвинула от себя тарелку. – Я малоежка. Вот приятельница ваша слопала бы и три котлеты. И четыре. Вид у нее недокормленный. Только титьки…

Владимир усмехнулся: «Кто бы говорил…» Миниатюрную следовательшу никто бы не решился назвать упитанной. И грудь у нее была маленькая. Ее маленький «пунктик».

– А вы чему улыбаетесь? Я не права?

Так как Фризе молчал, Дюймовочка продолжила наступление:

– Даже не сказали, как ее зовут.

– Если бы я знал…

Сыщик посерьезнел. Ему не хотелось посвящать Галину в подробности расследования. Все-таки она – следователь прокуратуры. В определенной ситуации ей придется рассказать все начальству – иначе можно нарваться на служебные неприятности. И, кроме того, Фризе всегда оберегал Дюймовочку от малопривлекательных и опасных сторон своих расследований. Не поддавался искушению живописать острые сюжеты. У Галины и своих сюжетов хватало. Но отделаться молчанием Владимир тоже не мог. Знал, что Дюймовочка обидится.

– Я сейчас занимаюсь одним простеньким делом, – сказал он как можно беззаботнее. – Можно даже сказать, занимался.

Галина смотрела на Владимира очень внимательно и тихонько покачивала головой. Словно хотела сказать: «Ну-ну, ври дальше. А я послушаю».

– Простеньким, правда, оно мне показалось на первых порах, – сдался сыщик. – Сама посуди: бизнесмену дважды за последний месяц поступали деньги. Теперь уже трижды. Доллары. Много долларов.

– Сколько?

Фризе понял: девушка задала не праздный вопрос. Хотела оценить, насколько серьезным оказалось дело. Он и сам бы спросил об этом.

– Приносили наличную валюту экспресс-доставкой. Крупные суммы. По десять-пятьдесят тысяч.

– А в чем загвоздка? Приносили и приносили.

– Приносили не тому, кому деньги предназначались.

– Как это? Ошиблись адресом?

Фризе помедлил с ответом. Улыбнулся, подумав о том, что ошибка получилась очень смешной. Вместо Козицкого приносили деньги в Козловский переулок. Но открывать детали Галине в его планы не входило.

– Ошиблись. Слегка. На конвертах адрес не был написан. А фамилия, имя и отчество совпали. Бизнесмен, получивший неожиданные бабки, испугался подвоха. И попросил меня найти истинного адресата.

– А при чем здесь рыжая сучка?

– Малышка, или я рассказываю, а ты молчишь, или я замолкаю. Ладушки?

– Как скажете.

– У моего клиента очень редкое имя.

Дюймовочка открыла было рот, чтобы спросить: «какое?», но вспомнила о предупреждении. Отломила корочку хлеба и стала жевать.

– Найти его двойника не составляло особого труда. Только он с невинным видом от денег отказался. А потом и вовсе исчез.

– Да-а?! – с изумлением воскликнула Галина. – Совсем исчез? Как в ревю Дэвида Копперфильда?

– И ликвидировал свой бизнес. В отличие от твоего знакомого фокусника.

– Полный улет! Денежки, наверное, левые. Отмытые. Когда запахло жареным, все от них отказались. Эти жулики бизнесмены не всегда могут уследить, с какой стороны «накапало». Старый долг вернули, навар с прошлогоднего снега… Правда ведь?

– Нет, не правда. Мужик захотел вернуть деньги – уже хорошо, – сказал Владимир. А сам подумал: «Или только сделал вид, что захотел». – Неважно, испугался или не испугался.

– Молчал бы в тряпочку! Да спрятал понадежнее, – сердито бросила Дюймовочка. – Одного я не могу понять – кто же эта посикушка и зачем вломилась в вашу квартиру?

Фризе обреченно вздохнул: «Галина Романовна с этой темы не слезет. Придется выкладывать подробности».

– Когда приносили деньги первые два раза, то звонили снизу по телефону и оставляли конверты в почтовом ящике. Третий пакет передали дочери клиента прямо перед подъездом. Я наблюдал за тем, как это произошло, из квартиры бизнесмена. Передала пакет девушка с золотистыми волосами, которую ты так точно описала.

– Я не говорила про золотые волосы. Они у воровки ржавые!

– Хорошо, ржавые. Это не меняет сути. Деньги передала девушка с ржавыми, как ты утверждаешь, волосами. И с зелеными глазами.

При упоминании зеленых глаз Дюймовочка поежилась.

– За ней пытался проследить мой помощник, но в толпе упустил.

– Женя Рамодин? – догадалась следовательша.

Владимир оставил вопрос без ответа.

– Ничего себе! Даже от Рамодина ушла! – Способности Евгения Галина оценивала очень высоко. Наверное, слышала от коллег по службе.

Она нахмурилась, и Фризе представил, как в ее голове с бешеной скоростью прокручивается ситуация.

– Это же ни в какие ворота! – воскликнула Дюймовочка. – Я от дедушки ушла, я от бабушки ушла… А потом каким-то бесом ее к вам занесло?

Галина спохватилась:

– Ой, извините. Я не вопросы задаю, я рассуждаю.

– Ну-ну, рассуждай, – ободрил Фризе. – Взгляд с прокурорской стороны. Это всегда увлекательно.

– Вам не интересно?

– Еще как интересно! Ты, малышка, не обижайся. Я думал, ты к моим подъелдыкиваниям уже привыкла.

– Привыкну! – с неслыханной до сих пор уверенностью пообещала Дюймовочка. – Что она могла у вас искать?

Неожиданно Галина вскочила со стула и подошла к Владимиру. Когда Фризе сидел, а Галина стояла, они казались одинакового роста.

– Послушайте, Владимир Петрович! А вдруг она… – Галина смотрела на сыщика, но Фризе чувствовал – девушка не видит его, перед ее мысленным взором совсем другой человек. – А вдруг она… – медленно повторила Дюймовочка и снова замолкла.

– Да роди ты, наконец, – проворчал сыщик.

– Рыжая баба вашему клиенту пакеты с деньгами носила? Носила. А вдруг она и вам пакет принесла? Только не с «капустой», а с пластитом.

– Типун тебе на язык! С какой это стати?

– Может быть, ошибочка вышла серьезнее, чем вам кажется, Владимир Петрович? – с незнакомой Фризе протокольной интонацией спросила Дюймовочка. И сыщик явственно представил ее в служебном кабинете, задающей вопросы свидетелю.

– Я проверил все ящики в письменном столе. Ничего из них не пропало! И нового ничего не появилось!

Тут он вспомнил про конверты, которые забрал у клиента, фирменные конверты с водяными знаками «Debora Strip». «Дебора Стрип by Pigna». Но конверты хранились в сейфе. А ключи от сейфа он всегда носил с собой.

Фризе встал и пошел в кабинет. Дюймовочка укороченной тенью двинулась вслед за ним. В кабинете Владимир снял со стены старинный французский меч из коллекции оружия, которое досталось ему от покойного отца. Передал меч Галине, дышавшей ему в спину.

– Ой, какой увесистый! – воскликнула Галина Романовна, едва не выронив оружие.

Сыщик повернул один из крючков, на которых висел меч. Небольшая панель отъехала в сторону. Под ней была дверца сейфа. Владимир вставил в замочные скважины два ключа и несколько раз повернул.

Он окинул привычным взглядом содержимое. Конвертов с водяным знаком «Дебора Стрип», которые сыщик взял у своего бывшего клиента, в сейфе не было. Зато к той наличности, которую он хранил в сейфе, прибавилась еще одна пачка долларов.

– Не меньше ста тысяч… – пробормотал Владимир. – Хорошо заплатили за конвертики!

– За что заплатили? – не поняла Галина.

– Поди разберись. Наверное, за то, чтобы я прекратил гоняться за фантомами.

– Долго мне еще держать эту железку? – спросила Дюймовочка. – Сейчас уроню!

Фризе взял меч и положил на ковер.

– Неужто она вам баксы подложила? Как-то не верится. Проверьте как следует, может, это «кукла»? И про пластит не забудьте.

Чтобы успокоить подругу, Владимир тщательно и обыскал не только сейф, но и всю квартиру.

Пластит отсутствовал. А доллары были настоящие. Не «кукла».

«Каким образом она пробралась в квартиру, запертую на такие надежные запоры? – в который уже раз задавал себе сыщик этот простенький вопрос. – Может быть, Апельсиновая подстерегла Галину возле лифта? Прыснула газом, нашла ключи, отперла двери и втащила малышку в квартиру? Это, кстати, объясняет отсутствие в ней запаха газа. Но как прикажете объяснить пропажу конвертов и появление в сейфе ста тысяч? Ключики-то моих карманов не покидали».

Бронзовые часы – над циферблатом нагая нимфа, очень похожая на Апельсиновую, пыталась вырваться из рук похотливого сатира – показывали половину второго. Фризе не спал, невидящими глазами смотрел в темное окно. Ему казалось – еще немножко, еще одно усилие, и он найдет объяснение тому, каким образом зеленоглазая девица проникла в его сейф. В фантастику он не верил. Перебирал в уме только реальные варианты. А их было очень мало. Можно сказать, почти не было.

«Такие надежные запоры!» Наверное, он произнес эту фразу вслух, потому что сладко спавшая, как ему казалось, Дюймовочка пробормотала:

– Были надежные. Придется менять. – И теперь уже заснула как убитая.

Иногда Фризе казалось, что Галина совсем не дышит, и он пугался, склонял к ее маленькой груди голову, прислушивался. И успокаивался только тогда, когда девушка неожиданно вздрагивала. Наверное, от снившихся ей кошмаров.

А Владимиру приснилась Апельсиновая. Она смотрела на него завораживающими зелеными глазами и звала за собой. И Фризе с радостью подчинялся. Но утром, когда Галина, раскрасневшаяся от душа и уже сварившая кофе, разбудила его, сыщик напрочь забыл свой сон.

– Малышка, поживешь у меня? – спросил Владимир, высаживая приятельницу из машины недалеко от здания прокуратуры. Подвозить к подъезду она не разрешала, стеснялась.

– Владимир Петрович… – Фризе почувствовал, что Дюймовочка испытывает замешательство. – Я боюсь.

– Боишься? – Сыщик искренне удивился. Это было что-то новое. Галина никогда ничего не боялась. Фризе даже подозревал, что чувством страха природа ее не одарила.

– Хорошо. Поживу, – решилась Галина, увидев, что Владимир огорчен. – Но одна в квартире оставаться не буду. Ладушки?