Текст книги "Мэрцишор"

Сергей Замоз
Мэрцишор

© Замоз С. В., текст, 2021

© Невидомська В., иллюстрации, 2021

© Издательство «Союз писателей», оформление, 2021

Дриада и Лис

– Ах ты, неугомонный Лис, – сердилась Дриада[1]1
  Дриады — в древнегреческой мифологии лесные нимфы, покровительницы деревьев.


[Закрыть], сидя на ветке дуба. – Твоя мордочка в перьях!

Ты опять воровал кур у егеря! Сколько раз просила: прекрати это занятие. Он же погубит тебя! Сорока рассказала, как старик грозился содрать с тебя шкуру!

Зеленоволосая нимфа отчитывала плутишку Лиса за то, что он повадился в курятник охотника. Тот давно заметил, что пропадает домашняя птица, и поклялся наказать воришку – пустить его на шапку дочке, но допустить этого лесная дева не могла.

Любовь скрывала зеленоглазая красавица в сердце, только не смела признаться в этом – лесным божествам запрещено влюбляться в зверей и человека, потому и звала лиса другом. Да и рыжего непоседу больше занимали шалости, и он не ведал чувств Дриады. Неугомонный сорванец переводил в шутку её упрёки и не принимал всерьёз опасений, а когда нимфа пыталась научить его обходить коварные ловушки, он озорничал, пугая бабочек.

– Ты хочешь, чтоб я осталась без друга? – печально спрашивала она. – Если попадёшься, я иссохну от тоски, а без меня погибнет древний дуб: у леса не станет божества, и сам лес тоже погибнет.

– Но ты же знаешь, – виновато оправдывался Лис, – куры – моя еда. Я не могу питаться как ты – цветочной пыльцой. Мы, лисы, такими созданы – мы едим кур. И потом, какая разница, от чего помирать: от охотничьей дроби или с голоду? Сытым приятнее нежиться на солнышке.

– А как же лес?! Как же дуб?! Как же я?! – напомнила она.

– Голодным об этом не вспоминаешь, – виновато понурился Лис. – Но завтра точно останусь с тобой, обещаю!

И так повторялось из раза в раз. Каждая вылазка друга в курятник вызывала у Дриады нешуточное беспокойство: что именно в этот раз попадёт неугомонный сорванец под прицел, и не дрогнет рука егеря, и появится у дочери его новая шапка из лисьего меха.

– С этим надо что-то делать, – рассуждала она, когда уставший от погони рыжий хитрец засыпал на её зелёных коленках. – Тебя бы превратить в юношу. Но не так-то просто это сделать! Только в одну из ночей возможно исключение из правил – животное должно полюбить человека, но разве такое возможно?

И нежно гладила его остроносую рыжую мордочку.

Во сне зверёк выглядел забавно и постоянно шевелил губами.

– Несносный, ты опять воруешь кур! – грустно улыбалась она.

Весь следующий день провёл Лис на опушке леса под кроной векового дуба. Полный сил, сытый после ночной вылазки, он резвился, как в те дни, когда был забавным маленьким лисёнком. То смешно подскакивал на бегу, то пугал пёстрых бабочек, то кувыркался на мягкой траве и невольно смешил Дриаду.

– Как же хорошо, когда ты весел! Как замечательно с тобой, милый дружочек, – повторяла нимфа, забыв о ночных страхах. – Вот бы всегда было так!

Но когда сгустились сумерки и в траве застрекотали цикады, смутное волнение одолело Дриаду. Словно вот-вот случится неладное, чего она не сможет предотвратить. В глубоких раздумьях хозяйка леса и не заметила, как Лис убежал. Расстроившись, она села на крепкую ветку дуба и погладила шершавую кору.

– Только бы проказник не попался! Скажи, где он сейчас?

Дуб шумно вздохнул, и затрепетали его резные листья.

– Корнями чувствую, как мелкой рысью семенит он сюда. Ветер нашептал, что бежит Лис грустный. Видимо, скоро тебе придется расстаться с ним. Он вольное существо, а ты– хозяйка леса, заступница, душа, вселяющая в нас жизнь. Без тебя мы погибнем. Зримо или незримо, но ты должна существовать! Все хорошее когда-нибудь заканчивается.

Тут и показался Лис. Зверёк был вял и грустен. Он подбежал к ногам спустившейся с ветки дриады и молча лёг, положив рыжую мордашку на лапки.

– Опять бегал к курятнику, – укорила нимфа.

Но он промолчал. Лишь печально вздохнул, будто и не слышал ничего, погружённый в тайную мысль.

– Что случилось? – испуганно спросила нимфа. – В тебя стреляли из ружья и ранили?

– Да, – вновь вздохнул Лис. – В самое сердце. И рана эта жжёт горячее огня. Она болезненна и между тем приятна, непонятна: на душе тоскливо, а в животе будто рождается сказка, от этого хочется парить. И я не знаю, что со мной. Такого ещё никогда не случалось.

– Странно, – удивилась нимфа. – Ты невредим: на шёрстке нет крови. Что же с тобой произошло?

– Дождавшись ночи, я побежал к курятнику, – начал рассказывать Лис. – От голода сводило желудок, и мне пришлось нарушить данное тебе обещание. Я затаился в высоких лопухах и долго ждал, потому что светила полная луна и все отчётливо просматривалось. Меня могли заметить из дома. Так я просидел в укрытии, пока большая черная туча не закрыла луну. Лишь когда стало темно-темно, словно в глубокой норе, я решился выбраться из засады.

Хитрый егерь выставил на меня капканы. Напрасно: человек умён, но не хитрее лиса! Мне вспомнились твои уроки, да и обоняние никогда не подводило меня. Я чуял носом, где спрятаны смертельные ловушки. И запах старого охотника мне хорошо знаком. Я ловко обошёл первый капкан, затем второй, но третий… – вздохнул лис.

– Ты попал в третий капкан? – испугалась за друга Дриада.

– Нет, – успокоил её зверёк. – Я учуял и его. Зловещие тиски выдаёт противный запах железа. Но это был не он. И не запах егеря: от того отвратительно несёт порохом. Это был другой запах, незнакомый раньше, нежный и тонкий. Словно разом расцвели фиалки и водяные лилии…

– Ox, – улыбнулась фея. – Так пахнет молодость. Это, должно быть, дочь старика. Но странно! Неужели девушка обидела тебя? Не может быть!

– Я потянул носом манящий аромат, и лапы сами понесли меня за его шлейфом. Уже не осознавая своих поступков, забыв об опасности, я оказался во дворе. Видимо, старая дворняжка учуяла меня и стала рвать цепь, захлебываясь в лае. На шум выбежал старик. Он направил на меня ружье и прицелился. Я зажмурился и припал к земле. Грянул выстрел, и когда ветер развеял дым, я открыл глаза. Убежала закрывавшая луну туча, пролился матовый свет. Всё и всех опять стало видно. И увидел я юную красивую девушку с русыми волосами. Она успела отвести дуло ружья. «Отец, – пристыдила незнакомка родителя. – Ты же говорил про капкан на чудовище! Обманул меня! Я не хочу, чтобы погиб бедняжка Лис!» Тут ко мне вернулось сознание, и я понял, что спасён и пора уносить лапы. Но убегать не хотелось! А хотелось лечь у её ног, потереться мордочкой о коленки. Я не утерпел: подбежал и лизнул на прощанье её ладошку.

– Лучше бы к тебе вернулся с сознанием страх! – вздохнула Дриада. – Ты влюбился в девушку. В человека! Ах ты бедный, бедный мой Лис! Лучший помощник сейчас для тебя – это сон. В нём успокоятся волнения твоей души. Грустно, но в нашем расставании скрыто спасение!

Нимфа погладила друга по голове, и тот уснул.

Нельзя было медлить. Проходила ночь. Вот-вот начнут гаснуть звёзды. Только в полнолуние наиболее сильны любые заклинания. Только эта ночь давала шанс Лису остаться рядом с той, к которой влекло его маленькое сердце.

Дриада подошла к вековому дубу и опять погладила по коре.

– Мне будет нужна твоя помощь и силы – самой не справиться, – призналась нимфа. – Пора спасать друга: он влюбился в человека. Я за свой век ещё не совершала такого колдовства.

– У тебя все получится, – зашелестел листвой дуб. – Нужно, чтоб ты этого искренне хотела!

– Мы с тобой ровесники, – ответила она. – Мы хорошо знаем мысли и желания друг друга, потому что мы – одно целое. Скажи, Вековой Дуб, разве не хочу я спасти Лиса, не желаю ли счастья другу? Ты же знаешь…

– Чувствую, – перебил дуб. – Ты любишь его и хочешь спасти от гибели. И опасаешься.

– И опасаюсь, – опустила голову Дриада.

– Всё совпало, – прошептал дуб. – Сегодня ночь, исключающая правила, – зверь влюбился в человека. Ты сможешь ему помочь и сохранишь лес…

– Но, – взглянула Дриада на спящего лиса, – у всего есть условия?

– Он забудет тебя. Лишь в его снах возможны будут встречи. Решайся! – заключил дуб.

– Ты прав, старый друг! – согласилась нимфа. – Мы – одно целое с тобой, и от тебя ничего не утаить. Счастье любимого и будущее леса стоят этого! Нельзя медлить, проходит ночь! Крепче войди корнями в землю, Старый Дуб, дотянись до неба кроной своей! Дай мне земную твёрдость и небесное волшебство! Каждый звук голоса моего пусть услышат птицы и разнесут весть по свету! Дыхание моё пусть уловят травы и передадут водам, питающим их, а те – морям и океанам! Да лишится мир звериный в эту ночь хитрого Лиса! Да обратится он в золотоволосого юношу и забудет прошлое. И станет добрым, любящим и любимым в своём новом воплощении! И будет так, как велю я, Дриада!

Зеленоволосая девушка коснулась губами лисьего носика и растворилась в утренней дымке.

После этой ночи у охотника перестали пропадать куры. И трудолюбивый хозяин был доволен. Но он ещё больше обрадовался, когда дочь привела заплутавшего в лесу рыжеволосого юношу по имени Алисандр. Она собирала ягоды, когда услышала крик о помощи: молодой человек попал в одну из ловушек, что выставил егерь на Лиса. Хозяин давно мечтал о помощнике и о женихе для дочери, и вот эта мечта осуществилась. Долго ещё потом шутил старик:

– Всё-таки попался мне рыжий шельмец! Правда, не пушистый. Шапки из тебя не сошьёшь.

Дочь его сразу приглянулась парню, и через некоторое время они поженились и стали жить дружной семьёй. В любви и в достатке. Много ли надо, когда всё дарит лес? Только не ленись. Иногда, когда случались праздники, или в свободное от дел время молодые прогуливались по опушке. Особенно нравилось им отдыхать под кроной векового дуба. Девушка любила гладить рыжие волосы любимого и смотреть, как он засыпает. Спящий, он был забавен, потому что смешно шевелил губами, будто с кем-то разговаривал во сне.

А юноше снилась зеленоволосая незнакомка. Она улыбалась ему, сидя на ветке дуба, и говорила:

– Теперь я не волнуюсь за тебя, рыжий плутишка. И кур у тебя в достатке. Всё у вас в семье будет хорошо. Ты только приходи сюда почаще, милый друг! Мой забавный Лис…

Леденец и конфетка

Они бы так и не узнали о существовании друг друга, не окажись оба в хрустальной вазе на лакированном дубовом столе. Сладости лежали на видном месте и, наряженные в красивые обёртки, сладко пахли, дожидаясь, когда же придёт их время порадовать гостей-сладкоежек. По мере опустошения ваза периодически пополнялась. Ни одна конфета не залёживалась, ни один леденец не засахаривался – сладости любили и гости, и хозяева.

Леденец немного возмутился, когда вазу пополнили новой партией гостинцев.

– Ну, конечно, – недовольно прошептал он. – Мало нас тут, ещё и новеньких добавили.

– Простите за неудобство, – извинилась шоколадная конфетка. – Мы не по своей воле. Мне, право, неловко! Будем дружить, пока не разберут?

Она была небольшого размера, в блестящей розовой фольгированной обёртке, и от неё приятно пахло какао.

– Вы давно тут? – продолжила она знакомство.

– С неделю, – вздохнул леденец. – Никак не вырвусь на поверхность. Всё подсыпают и подсыпают. Я старожил. Скоро фантик напрочь пристанет, и меня за ненадобностью выкинут, и мною будут лакомиться мошки на свалке.

– Что Вы! – перебила шоколадная конфетка. – Не говорите о себе безнадёжно. От Вас так сладко пахнет клубничным сиропом, что обязательно кто-то соблазнится.

– Ох, милая барышня, – смутился леденец. – Это вряд ли, выбирают по обёртке, а не по вкусу. Сами видите, мне не повезло с нарядом.

Действительно, на фоне остальных конфет фантик леденца отличался своей невзрачностью. Нет, он не был затёрт или засален, как это бывает у лежалых леденцов, он просто был не настолько ярок, как другие, видимо, изготовитель поскупился на одежду для товара.

– Разве нас выбирают не по вкусу? – не могла поверить конфетка. – Удовольствие ведь дарит содержание – то, чем мы заполнены, – хорошие ингредиенты и их пропорции.

– Это для ценителей, для тех, кому давно знаком наш вкус, – возразил он. – В основном тебя оценивают по блёсткам фольги и её окрасу – по картинке.

– Ой! – испуганно прижалась конфетка к леденцу. – Кто-то запустил пальцы в вазу и вынул из неё чернослив в шоколаде.

Оставшиеся в вазе конфеты, немного пошуршав фольгой, успокоились.

– Не пугайся, красавица, нас не выбирают, – объяснил леденец. – Не судьба, не повезло.

– А я почему-то этому рада, – призналась новая знакомая. – Было бы обидно расстаться на полуслове. Мы ещё толком не познакомились. С Вами интересно, и пахнете Вы приятно.

– Прошу, прелестное дитя, не говорите мне комплиментов, я начинаю таять от смущения.

И в самом деле, обёртка леденца стала влажной. Уже по всей вазе разошёлся аромат клубники.

– Не думала, что Вы такой стеснительный, – улыбнулась она. – Вам нужно срочно сменить наряд. Иначе он действительно пристанет и засахарится.

По абсолютной случайности на краю вазы лежала пара пустых фантиков, видимо, кто-то из домашних собирал их, потому что обёртки были не скомканы, а сама серебристая фольга отглажена чьим-то усердным пальчиком.

– Думаю, это подойдёт Вам, – предложила конфетка. – Теперь Вас оценят по достоинству.

Леденец стянул старое и потянулся за новым облачением. На свету красная от сиропа карамель засияла особенно, словно драгоценный рубин. А аромат клубники был настолько тонок, что конфетка не выдержала и вдохнула в себя манящий сладкий дух.

– Как ты всё-таки сладко пахнешь, – перешла она на «ты». – С тобой будет грустно расставаться. Если б можно было остаться в вазе навсегда!

– Я тоже так считаю, – смутился он и потёк ещё сильнее. – Как подумаю, что нас выбирают и касаются чьи-то руки, хочется растаять на солнце от бессилия. Но ничего нельзя изменить.

– Почему? – удивилась конфетка. – Я хочу быть с тобой. С тобой замечательно мечтать.

– Потому что мы сделаны сладкими, чтобы доставлять другим удовольствие. Никого не волнуют наши чувства. Наш мир – ваза, наше будущее – раствориться во рту.

– Но я привыкаю к тебе, мне нравится твой аромат! – поняла вдруг конфетка. – Разве получится дарить сладость, если будет скверно без тебя?

– В нас достаточно сахара и сиропа, чтоб никак не проявлялись собственные настроения, – возразил леденец. – Тот, кто станет крошить наши тела крепкими зубами, не догадается, что отправляет в утробу чьи-то желания и чувства. Да его, впрочем, это мало волнует– он наслаждается, получает удовольствие.

– Тогда что делать? – беспокойно спросила конфетка. – Как продлить наше счастье, коль мы обречены на разлуку? Из этой красивой хрустальной вазы никак не выбраться…

– Действительно, – грустно согласился леденец. – Мы обречены. Но в наших силах отложить расставание. Пробирайся ко дну, сладкая конфетка. Первыми съедают тех, что на поверхности.

– А ты? – взволнованно спросила она.

– Я скоро буду, – успокоил он её. – Только облачусь в новый фантик. Нельзя липким лезть на дно. Многих потащу за собой. Что им до нас? Они ждут своей очереди и ни о чём не мечтают.

Он притянул к себе новый наряд, а она не удержалась и опять втянула запах карамели.

– Я жду тебя на дне вазы, – помахала другу краешком фантика.

– Ох, не в том месте и не в то время встретились мы. – Он суетливо натягивал на себя обёртку.

Но над вазой нависла тень хозяйки. Чистоплотная женщина заметила тающий леденец в смешно завернутую оболочку от другой конфеты.

– Кошмар, – ужаснулась хозяйка. – Как я не заметила? Он портит другие конфеты. Твоё место, братец, на помойке.

Она повертела конфету в пальцах. Леденец таял от обиды, таял, глядя, как ко дну вазы пробирается конфетка.

– Как же так? – вздыхал он. – Она будет ждать, а я не приду. Сладкая девочка подумает, что обманул. Так гаснут мечты и теряется вера в дружбу. И помощи просить не у кого…

Но остановилось время. Замерла хозяйка, занёсшая руку, над мусорным ведром. Россыпью искринок озарилась комната.

– Я помогу вам, – появилась на подоконнике цветочная фея. – Вы заслужили это своей дружбой и искренностью. Тяжело приходится тем, кто не похож на остальных. Умеющим мечтать друзьям не место в конфетной вазе. Вас там съедят, со дна достанут, сколько б вы ни прятались. В моём саду найдётся участочек для вас. Думаю, вы не будете против днём дарить свою сладость пчёлам, а ночью мечтать под звёздами?

Фея дунула – и волшебные блёстки слетели с её губ. Леденец и конфетка навсегда покинули комнату хозяев-сладкоежек. Они превратились в два цветка, что живут теперь в волшебном саду у цветочной феи. И, как обещала волшебница, по утрам дарят свои сладости пчёлам, а ночью мечтают под звёздами о чём-то своём.

Кротик

Маленький крот был непоседлив и любознателен. Даже когда мама с папой просили не выходить из норок наружу, ему очень хотелось поступить наоборот. Что поделать, не все детки слушают родителей, и он был именно таким ребёнком.

Нет, он не слыл избалованным, просто ему хотелось знать, что находится на поверхности, как там живётся и почему земля днём тёплая, почти горячая, а ночью остывает. Когда малыш обращался с этими вопросами к родителям, они отвечали что-то непонятное:

– Тепло от солнца, – объяснял папа, роя новый ход. – Оно нагревает почву и наши норки. Только ты его никогда не увидишь. Нам не дано. Мы – кроты – почти не видим. Под землёй глаза не нужны.

– И нечего там делать, на поверхности, – добавляла мама. – Особенно без взрослых. Это очень опасно. Может заклевать ворона. Она того и ждёт.

Конечно, маленький крот верил родителям, и мамины рассказы о вороне настораживали, но уж очень хотелось узнать ему больше о солнце. Ведь папа так толком ничего и не объяснял – он и сам не видел светила.

Но любопытство изо дня в день всё больше разбирало. Да и что остановит ребёнка, когда очень интересно и хочется? Нет такой силы, сорванец всегда улучит момент и всё-таки дознается, и обязательно попадёт впросак. Эх… Так растут детки.

Малыш проснулся, когда остыли стены в подземной спаленке.

– Земля немного сырая, значит, утро, – вспомнил папины слова.

– Надо успеть, пока ещё спят, – решился кротик и аккуратно, чтоб не разбудить никого из родных, пополз к выходу.

Оказавшись на поверхности, неразумный беглец прикрыл за собой вход в жилище, как это обычно делали родители, и вдохнул полной грудью.

Это был небольшой лужок недалеко от леса. Солнце только начало согревать всё живое, лёгкий ветерок раскинул росинки на душистые травы, а где-то рядом радовались началу дня лягушки. Новый мир, огромный и непонятный, встретил его. Здесь всё было не так, как под землёй. Воздух казался чище, и его было много больше, чем в подземных лабиринтах. Отовсюду плыли незнакомые ароматы и кружили голову– так пахли цветы. В гамме звуков, показалось ему, можно было легко потеряться.

– Наконец я узнаю о солнце, – тихо, чтоб не услышала ворона, прошептал он.

Но своим чутким слухом малец уловил, как кто-то большой, пахнущий молоком, проходит рядом.

– Му-у-у, – протяжно раздалось над головой. Маленький крот скукожился, но всё же спросил:

– Скажите, – испуганно обратился малыш, – Вы не ворона? Мама говорит, мне нельзя с ней встречаться.

Незнакомое существо тяжело вздохнуло и шлёпнуло себя хвостом.

– Я корова, – представилась незнакомка. – Вороне до меня далеко. От неё никакой пользы, а я даю молоко.

– Скажите, – перебил он, – Вы не расскажете мне, какое оно – солнце?

– Нет, некогда, – равнодушно ответила корова. – Мне надо щипать траву, чтоб было молоко. Ползи лучше к озеру, к лягушкам. Они всё равно без дела квакают. Может, и согласятся.

Путаясь в листьях высокой густой травы, он пополз в сторону небольшого озерка. Именно оттуда раздавалось весёлое кваканье. Пробираясь через луг, непоседа совсем забыл об опасности. Да разве может быть страшно, когда тебе вот-вот откроют великую тайну? В такие минуты забывается всё, и интерес подгоняет к сокровенной разгадке. Пострелёнок настырно разводил в стороны лапками душистые, влажные от росы, зелёные стебли, а отменный слух вёл в верном направлении, и очень скоро малыш оказался в нужном ему месте.

Лягушки прятались в камышах и наперебой выдавали только им понятные песни. Соревнуясь между собой в том, чей голос звонче, они бы и не заметили гостя, если бы он не поздоровался.

– Здравствуйте, – нарушил маленький крот их выступление. – Вы не расскажете мне о солнце? Я его никогда не видел.

Зелёные певуньи неприятно поморщились – как же так, кто-то посмел нарушить их концерт?! И ладно бы цапля, а так какой-то полуслепой крот.

– А что о нём рассказывать?! – возмутилась самая крупная лягушка. – Солнце нам нужно только летом, а зимой мы спим. Не особо от него много прока.

– Когда солнце яркое, – вмешалась другая, – даже комары не летают. Нет, оно нам не союзник.

Малыш хотел было возразить, объяснить, что от солнца бывает тепло, но в траве что-то зашуршало, и лягушки попрыгали в воду. Сам же крот обернулся на звук.

– Скажите, – испуганно обратился он, – Вы не ворона?

Тот, кто шуршал в траве, выбежал из своего укрытия и засмеялся.

– Нет, – тонким голоском ответил маленький зверёк. – Я – суслик. Извини, что невольно подслушал, о чём говорят эти земноводные. Глупость одна.

– Я тоже не согласен с ними, – улыбнулся малыш незнакомцу. – В норках от него бывает тепло. А когда его нет, настолько сыро и прохладно, даже двигаться не хочется.

– Если б только это, – похлопал по плечу суслик нового знакомого. – Если б не оно, не росли бы деревья, не цвели цветы, нас бы занесли снега и поглотили ледники. Без солнца не было бы жизни. Даже когда впадаю в спячку, я чувствую его тепло и заботу.

– А какое оно – солнце? – заворожённо спросил маленький беглец. – Мне не дано его увидеть.

Суслик почесал затылок. Тяжело объяснить незрячему то, что видишь каждый день, что для тебя является обычным.

– Ну, оно, – подбирал образы суслик, – такое круглое, как…

– Как яблоко, – нашёлся малыш.

– Ну, утром и вечером – как тыква, – пытался объяснить суслик. – И не такое горячее, а днём оно меньше. Точно, как яблоко, и очень горячее.

– Наверно, и пахнет так же? – облизнулся гость.

– Не-ет, – улыбнулся в ответ суслик. – Оно не пахнет, но пахнут благодаря ему. Потому что, говорю, оно – жизнь.

Над новыми знакомыми кто-то пролетел. Чья-то тень скользнула по ним и исчезла. Суслик увлёк в гущу травы беспечного приятеля.

– Её следует остерегаться, – объяснил гостю зверёк. – Мы для неё лакомство.

– А что это было? – удивлённо спросил крот. – Я почти не вижу, но отлично слышу и чувствую. Как-будто накрыла туча. Стало темнее, чем всегда.

– Это была ворона, – выглянул из травы суслик. – Пронесло.

– Ну, солнце, почему оно горячее? – не унимался малыш. – Ты не знаешь?

– Нет, – признался суслик. – Я хоть и любопытный, но не задавался этим вопросом. Может, мой друг Шарик знает. Он дворняжка и сторожит каменный дом. У Шарика есть конура, и он умеет подавать лапу. Очень умная собака, наверное, потому что живёт с людьми и слушает их разговоры.

Маленький крот охотно согласился с новым знакомым. В его словах сквозила надежда.

– Если Шарика считают умным, значит, он знает, почему солнце горячее, – рассуждал малыш вслух, пока шли знакомиться. – Я получу ответ на вопрос.

– Конечно, – радостно подпрыгивал суслик. – Шарик умный, он настоящая дворняжка! Он…

Но не успел договорить маленький зверёк, потому что кто-то лизнул его.

Это был добродушный щенок с белой шёрсткой и чёрным пятнышком на боку. Обходительный и игривый с друзьями, не терпящий хулиганов, дебоширов и воров, он давно дружил с сусликом.

– Шарик! – обрадовался грызун. – А мы к тебе с вопросом. Познакомься, это маленький крот.

Пёсик подал лапу и дружелюбно гавкнул.

– Друзьям всегда помогу и на всё отвечу, – помахал Шарик хвостом. – Задавайте любой вопрос.

– Объясните, пожалуйста, – деликатно обратился крот, – почему солнце горячее?

– Наверное, потому… – задумался щенок. – Наверное, потому что в нём горит огонь. Когда хозяева топят камин, тоже тепло. Это точно от огня!

– Но говорят, – добавил Шарик, – что через много лет солнце погаснет.

Воцарилась тишина. Маленький крот не мог поверить в услышанное.

– Как так? – разочарованно произнёс он. – Солнце погаснет?

– Ну, это будет через много лет, – принялся успокаивать Шарик. – Очень через много.

– Всё равно плохо, – возразил крот. – Вы живёте на поверхности и не замечаете солнца. Потому что видите его каждый день. Пользуетесь его теплом, будто так и положено. Вы не замечаете его, потому что оно у вас есть. Но не стань солнца – сразу ощутите, насколько это печально. Корова не сможет давать молока, лягушки в пруду навсегда перестанут квакать. А мы с сусликом замёрзнем в норах. Вечную зиму никто не переживёт.

– Да, – грустно вздохнул суслик. – И что же делать?

– Наверное, – нашёлся маленький крот, – нужно топить.

– Точно, – радостно вильнул хвостом Шарик. – Как камин. Огонь будет гореть вечно, если в него подбрасывать хворост. Осталось собрать много-много веток, чтоб солнце не погасло.

И друзья принялись собирать сухостой. Шарик с сусликом носили ветки, а маленький крот аккуратно складывал их, потому что самих веток милый зверёк не видел, кроты – незрячее животное. Они собрали внушительную кучу, но всё равно казалось мало. Потому друзья решили продолжить на следующий день, ведь настал вечер и солнце клонилось к закату, даря всему живому тепло и ласку.

Маленький крот совсем выдохся и устал, оттого что работал, не покладая лапок. А когда друзья провели его до входа в норку, малыша встретили взволнованные родители.

– Только не ругайте его, – попросил суслик. – Он спасал солнце!

И уже почти спящий, маленький крот подал на прощанье Шарику лапку.

– Пусть он и завтра придёт, – попросил пёсик маму. – Мы продолжим, у нас ещё много работы. Я его защищу от вороны.

Обессилевший кротик крепко спал, когда мама с папой затворили вход в норку. И снился незрячему малышу сон. Он с друзьями едут верхом на корове. Чья-то тень нависает над ними. И понимает малец наверняка, что это ворона. И грозит он неведомой птице своей маленькой лапкой.

– Даже не думай застить, – предупреждает он. – Тебе не погасить солнца. Я спасу его!