Текст книги "Задушевный разговор"

Иолай. Авгий согласился. Он считал, что невозможно выполнить такую работу в один день. (Роется в списках.) Где-то тут подробное описание этих событий.

Аристомах (из окна). Этот свиток у меня, учитель.

Иолай (резко). Читай, читай, мальчик. Пусть все слышат!

Аристомах (читает). Геракл сломал с двух противоположных сторон стены, окружающие скотный двор, и отвёл в него воды двух ближайших рек, Алфея и Пенея. Вода этих рек в один день унесла весь навоз со скотного двора, а Геракл сложил заново разрушенные стены. Пришёл Геракл к Авгию требовать награды, но царь не отдал ему обещанной десятой части стад своих, и пришлось Гераклу уйти ни с чем.

Иолай (гордо). Сие есть правда! (Аристомаху.) Спасибо, мальчик! Великий подвиг, великий герой!

Старуха. Так-то оно так, да не совсем. Идея сломать две стены принадлежала элейцу Менедему, а ломать стены и возводить их снова помогал Гераклу ты. А вся слава досталась одному Гераклу. Подвиг велик… в том нет сомнения! (Распаляясь.) Кто ещё смог за один день загадить две чистых речки, лишив питьевой воды и рыбы все селения ниже по течению этих рек. Ещё долго люди будут опасаться брать из этих рек воду, боясь подхватить заразу. А сколько народу в тот год умерло от внезапно вспыхнувшей эпидемии? Кто сейчас скажет? А как поплатился за свою жадность Авгий?

Иолай. Воистину, старуха, ты видишь всё в чёрном цвете. А что ты можешь сказать о седьмом подвиге?

Старуха. Ты стал забывчив, Иолай. Критского быка я уже упоминала. Перейдём к коням Диомеда.

Иолай (раздражённо). Чем этот подвиг тебе не по нраву? Я тоже там был, я тоже участвовал! Я тоже виновен, старуха! Только в чём?! Не знаю! Раскрой мне глаза!

Старуха. Банальная кража чужого скота с убийством хозяев этого самого скота. Попросту – разбой!

Иолай (запинаясь в ярости). Что ты мелешь, старая карга! Фракийский царь Диомед сам напал на нас. Он кормил своих коней человеческим мясом – мясом чужеземцев, попавших к нему на остров.

Старуха. Это не давало вам права красть его коней! Иолай. Ну это уже слишком, старуха!

Старуха. Зато кратко, ясно и по делу!

Иолай. По дороге к Диомеду мы гостили в Ферах, где правил тогда царь Адмет. Там Геракл отнял у посланника бога смерти Алкестиду, жену Адмета. Он отнял её в честной борьбе.

Старуха. Но не прошло и года, как он убивает на своём ложе обнажённую возбуждённую Ипполиту, царицу воинственных амазонок. Она только что отдалась ему, подарив в знак любви свой пояс, дар бога войны Ареса. Следующий подвиг твоего дядюшки, Иолай? Не так ли?

Иолай. Амазонки напали на нас с берега, их были сотни, а нас – малюсенький отряд на корабле. Гера обманом натравила их, мстя Гераклу. А пояс мы поменяли у Ипполиты на пленённую Гераклом амазонку Меланиппу, которая, кстати, убила троих наших.

Старуха. Она защищала тело своей царицы…

Иолай. Но…

Старуха (истерично, визгливо). …которую убил Геракл, заколов мечом.

Иолай. Когда амазонки напали…

Старуха. Когда амазонки напали, Геракл видел это и всё же продолжал мять Ипполиту, расточая ей ласки. Он лежал сверху, ему было всё видно, царица – под ним, на спине. Из-за борта корабля ей невозможно было увидеть, что делается на берегу. И, как только царица попыталась приподняться на шум сражения, Геракл быстрым движением вытащил меч из ножен и вонзил его в грудь беззащитной женщины. (Иолай закрывает лицо руками.) Помнишь, Иолай? Это ведь было на твоих глазах. Затем он встал, вытер пот с глаз, взял палицу и ринулся в гущу сражения… Голый, огромный, страшный, как гора… Ты бросился за ним.

Иолай. Он дрался как лев.

Старуха. И ты тоже, не забудь, и ты тоже. Вот тогда-то Меланиппа и ранила тебя копьём в грудь. Она с помощью Аэллы, Протеи и Антиопы ворвалась на корабль, выкрала тело своей царицы и бросилась с ним вплавь к берегу. Пленить вам удалось только Антиопу, самую старшую и красивую из нападавших, мать несчастной Ипполиты. Все остальные женщины, ступившие на корабль, пали в бою, сражаясь до последнего.

Иолай. Им нужен был пояс.

Старуха. Перестань! Ты сам-то веришь в то, что говоришь, Иолай? Как только амазонки завладели телом своей царицы, они отступили, унося драгоценный трофей – бездыханную свою владычицу. Вы быстренько отчалили – и домой. Пояс-то был у вас. Помнишь? (Пауза.) Помнишь, как измождённая, обессилевшая прекрасная Антиопа сбросила панцирь, сняла с себя одежду и вытирала ею мокрую от крови палубу? Вытирала кровь своей дочери– царицы, кровь своих сестёр по оружию. Трупы амазонок вы выбросили за борт на корм рыбам. А что в это время делал ты, Иолай?

Иолай. Я не помню, старуха. Антиопу я видел, это точно. И как она кровь вытирала… Это тоже… (Трёт грудь.) Сильно болела рана. Мы тогда потеряли две трети своих людей и большую половину корабельной команды.

Старуха. Ты упрашивал его отдать тебе Антиопу. Вспомнил?

Иолай с ужасом смотрит на старуху.

Старуха. Ведь она была так прекрасна, так хорошо сложена, так беззащитна, так притягательна… как зрелый, сочный персик. Тебе не терпелось взгромоздиться на неё и…

Иолай. Кто ты, старуха?!

Старуха. А затем… Ну… после всего… ты бы её непременно зарезал, как он – Ипполиту. Непременно вспорол бы ей живот. Да? Тебе тогда этого хотелось, Иолай?! Правда?! Быть таким, как он? В точности повторять его поступки?! Так добыл Геракл пояс Ипполиты, и дочь Эврисфея Адмета получила очередную безделицу для украшения своих одежд.

Иолай. Откуда ты, старуха? Кто тебя прислал?

Старуха. Но Антиопе повезло. В тот день Геракла распирало от самодовольства и хвастовства, и твоя просьба оказалась запоздалой. Он уже отдал Антиопу Тесею в награду за храбрость. Тот убил всего ничего – полтора десятка женщин. Ах, как тебе не повезло тогда, Иолай! А ведь ты сражался не хуже Тесея… Ведь ты был рядом с Гераклом. Ты был его тенью. А кто обращает внимание на тень? А ведь ты убил тогда…

Иолай. Я не считал!

Пауза.

Старуха. Ты играл в кости… А говоришь, что знаешь всё… Так вот… ты убил в том сражении ровно девятнадцать амазонок, семерых ранил. Одна рана оказалась смертельной. Итого ровнюсенько два десятка девиц. Ты убил больше, чем Тесей… А нужно-то было всего-то вовремя подскочить к нему и выпросить… А ты был ранен, ты не успел… Трофей достался другому. Десерт победы получился с горчинкой. Как, впрочем, и с Гесионой, дочерью царя Трои Лаомедонта.

Иолай вздрогнул.

Иолай. Она нравилась Гераклу. Что я мог сделать?

Старуха. Мне кажется, она тебя любила.

Иолай. У меня не было ни единого шанса. Лаомедонт обманывал всех: Зевса, Посейдона, Аполлона.

Старуха. Если ему удавалось провести таких корифеев, то уж твоего дядьку и тебя он купил по дешёвке.

Иолай. Стоило только Лаомедонту пообещать Гераклу за спасение дочери коней Зевса, что достались ему как выкуп за сына его Ганимеда…

Старуха. …как Геракл без промедления кинулся спасать девицу, а ты за ним. От дурной головы руки страдают!

Иолай. У меня были на то свои причины. Я её любил!

Старуха. Она и Гераклу нравилась. Однако это не помешало ему потребовать у Лаомедонта плату за спасение его дочери. Геракл сам потребовал коней, и Лаомедонту ничего больше не оставалось. У него выбора не было. Он слишком любил свою дочь. И вот вы уже всей ватагой во главе с Гераклом кромсаете мечами тело огромного морского чудовища, что вышло на берег к стенам Трои. Вы спасли Гесиону. А что взамен? Сильный пендель в зад! Ай да… Лаомедонт!

Иолай. У нас не было сил осаждать Трою. Горстка смельчаков не может занять город. Но придёт и наше время.

Старуха. Уж после подвигов-то, когда Эврисфей отпустит Геракла, вы оба славно погуляете на костях всех его обидчиков. Ты знаешь, что напоминают мне странствия Геракла за подвигами? Путешествия ростовщика, который даёт в долг, но никто не хочет затем ему платить! Подвиги Геракла есть не что иное, как коллекционирование царей, которые ему должны. С коих потом Геракл три шкуры сдерёт, а мясо бросит собакам. Выгодное занятие, ничего не скажешь.

Иолай. Странная мысль. Почему она никогда не приходила в мою голову? Коровы Гериона тоже не подвиг?

Старуха. Конечно. Ты начинаешь умнеть, Иолай.

Иолай. Банальная кража чужого скота?!

Старуха. С убийством хозяина и пастуха его, великана Эвритиона…

Иолай (с иронией). И двуглавой собачонки Орфо.

Старуха. Ну пёс-то, пожалуй, был огромный и свирепый, как леопард.

Иолай. Неужели?! А я-то думал, я дворнягу коротконогую плюгавую убил.

Старуха. Вот ещё одна твоя неточность: Орфо убил ты, а (указывает на свитки) написано, что Геракл.

Иолай. Это мелочь. Не стоит так уж серьёзно к этому относиться. А может быть, я убил и Гериона?

Старуха (улыбнулась). Нет. Ты был слишком слаб для этого. Да и не сын ты вседержителя. Куда тебе сравниваться с таким великаном, как Герион! Три туловища, шесть ног, шесть рук, три головы. В бою он бросал сразу три копья, его тело защищали три щита со всех сторон.

Иолай. Спасибо, что описала мне его, а то я его не видел. Геракл убил его прямо на моих глазах, точно попадая ядовитыми стрелами в правый глаз, в каждую голову.

Старуха. Короче говоря, коров вы украли и с помощью золотого челна Гелиоса, на котором вы и прибыли на остров Эрифейи, перевезли их на большую землю.

Иолай. Нужно было перегнать коров в Микены через весь материк, через Пиренейские горы, Галлию и Италию.

Старуха. В Италии, около города Региума, одна корова отбилась, переплыла пролив и оказалась на Сицилии. Царь Эрикс взял корову в своё стадо.

Иолай. Бог Гефест остался сторожить стадо, а Геракл отправился искать корову…

Старуха. Прямо на твоих глазах Геракл задушил Эрикса… и вернул корову в стадо.

Иолай. На берегах Ионийского моря богиня Гера наслала бешенство на всё стадо.

Старуха (не выдержав, весело). Вот веселье-то началось! Матёрые греческие герои бегают по скользким коровьим лепёшкам от неповоротливых бурёнок.

Иолай (подозрительно). Ты так говоришь, будто сама там была, старуха.

Старуха. Нет, что ты, Иолай! Но, как ты уже заметил, у меня буйная, богатая, необузданная фантазия. Мне этого достаточно. Я слышала, вы переловили всех коров. Но всё же странный размен: царь Эрикс, сын Посейдона и корова…

Иолай. Поединок есть поединок.

Старуха. Молчу, молчу… Почему ты не сказал «честный поединок», Иолай?!

Старуха улыбается.

Иолай. Не цепляйся к словам, старуха. (Смотрит в глаза старухи.) Ну, хорошо! Честный поединок есть честный поединок. Всех коров Эврисфей принёс в жертву богине Гере.

Старуха (весело). Было дело!

Иолай. Пса Кербера, страшного трёхглавого стража царства мёртвых, Гераклу, если следовать твоей логике, привёл за ошейник сам Аид?

Старуха (вскрикнула, визжит, как девчонка). Ты знал! Ответь, ты знал?!

Иолай (изумлён). Что, правда?

Старуха (лихо). Не разочаровывай меня, Иолай. Будь сыном своего отца.

Иолай (сел и как-то сжался). Неужели это правда?

Старуха. Всё было по-родственному, по-простому. Попробовал бы ты сходить туда (указывает в пол) на ловлю псов. Был бы у тебя шанс, смертный? А… то-то… Это же любому дураку ясно… Ответ лежит на поверхности… Геракл был племянником бога Аида, который был родным братом отца его. Ты вона с внучатым племянником возишься (кивает на Аристомаха) на закате лет… А тут сын брата… Понимать надо.

Иолай. Яблоки тоже?

Старуха. Яблоки Гесперид? Двенадцатый подвиг? Всё точно так, как у тебя. Нападение Геракла на морского вещего старца Нерея.

Иолай. Это при мне было…

Старуха. Страшный поединок Геракла с великаном Антеем, сыном богини земли Геи.

Иолай. Геракл задушил его, держа над собой в воздухе, так как, касаясь земли, матери своей, Антей обретал новые силы.

Старуха. Точно.

Иолай. Далее Египет. Там Геракл спас мне жизнь, лишив жизни местного царя Бусириса, сына Посейдона и дочери Эпафа Лисианассы.

Старуха. А ты прямо у жертвенника убил сына Буси– риса Амфидаманта.

Иолай. Я был им ранен и вынужден был отправиться домой.

Старуха. Дальше всё было по написанному. Геракл держал небесный свод за гиганта Атласа, пока тот ходил за яблоками. Афина помогала брату держать небо.

Иолай. А кто предложил сделать подушку? Кто обманул Атласа и снова взвалил ему на плечи небеса? Афина?

Старуха. С тобой становится неинтересно! Афина, Афина… Кто ж ещё?.. Помогла несмекалистому брату.

Большая пауза.

Иолай. Мы пропустили стимфалийских птиц, старуха!

Старуха. Так ты там был, Иолай. Сам всё знаешь. Амфитрион, твой отец Ификл и парочка славных парней, имена которых знает сейчас вся Греция, стояли на вершине холма, укрыв тебя и Геракла панцирем из своих щитов.

Иолай (машет руками, как будто бьёт в барабан). Я бью в медные тимпаны, а Геракл потихоньку раздвигает щиты и точно бьёт птицу стрелами, как на утиной охоте. А сверху на нас льётся дождь: сотни острых медных игл.

Старуха. Перья стимфалийских птиц.

Иолай. А в ушах – звон, звон, звон! (Вдруг.) Я узнал тебя, Гера! (Встал.) Ты ведь Гера? Только верховная богиня Олимпа может знать всё до мелочей. (Затемнение.)

Блеск молний, раскаты грома. Старуха стоит спиной к зрителю, снимает маску, бросает её к ногам Иолая. Как перчатки, снимает огромные когтистые кисти рук, под коими прятались изящные пальчики. Старуха сбрасывает с себя лохмотья. Перед нами богиня Гера в пурпурном наряде, богато расшитом золотом. Она прекрасна, как только может быть прекрасна женщина. Одежда её достаточно открыта для того, чтобы подчеркнуть все прелести её фигуры.

Примечание для постановщика. С этого момента роль Геры может играть другая актриса, не будет проблем с гримом, и трудности работать в маске отпадут. Актрису в возрасте незаметно заменяет прелестная женщина лет тридцати.

Часть вторая

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Гера. Да, ты угадал, Иолай. Я – дочь Кроноса и Реи, я – верховная олимпийская богиня, охранительница женщин и госпожа, покровительница городов и героев, сестра и супруга Зевса. Я – Гера!

Иолай. Зачем ты пришла ко мне, царица и мать богов и богинь?!

Гера (улыбнулась). А ты не меняешься с годами, Ио– лай! Ты, как и прежде, безрассудно смел. Я пришла сказать тебе, что ты можешь продолжать диктовать свои воспоминания и обманывать простодушных смертных. Но помни… Помни, что пока кумиром у людей будет Геракл-убийца, пока люди не перестанут возвышать над собой вожаков– убийц и властолюбивых себялюбцев, до тех пор не быть миру на земле этой. И единственной дорогой к славе, власти и деньгам будет убийство, будут двенадцать подвигов Геракла.

Иолай. Всё не так, поверь! Я хочу как лучше. Я хочу, чтобы люди восхищались смелостью, отвагой и силой духа Геракла. Чтобы они стремились стать лучше, стать такими, как он: сильными, смелыми, отважными. И наградой за это им будет бессмертие, слава и память человечества. И мне кажется, что я чуточку к этому приблизился. Я бы не помогал ему, если бы думал иначе… не тратил бы жизнь на это… о божественная! Поверь мне!.. Моя жизнь – это он. Его подвиги. Его слава. Я верил ему. я жил им!.. Если бы я на мгновение усомнился в его правоте, то тут же ушёл бы! Тут же! След в след идти за ним, самоотверженно, до остервенения, до изнеможения, сражаться плечом к плечу с ним, рвать жилы… (Пауза.) След в след! Безгранично верить ему… быть, как он… делать, как он, жить, как он, любить то, что любит он, ненавидеть то, что он ненавидит, одеваться, как он… Даже завязки без воланов, а грубая шкура и голый зад! (Завёлся.) Жрать, как он… Хотя мне никогда не нравились его манеры за столом. (Кричит.) Проклятье! Что со мной?!

Гера. Ты всегда питался остатками с его стола… Его кони… Его жена!.. Сам, что ли, не мог найти себе бабу по вкусу?! Взял пользованную, перезрелую, с червоточинкой.

Аристомах тихо хихикает.

Иолай. Мне тогда только что исполнилось шестнадцать, и думал я тогда другим местом.

Аристомах хихикает.

Г е р а. Зато Мегара была в самом соку, тридцать три годочка всего-то. Ты всегда был только его тенью, его правой рукой, его указательным пальцем, его третьим глазом, его колесом, его щитом, его копьём, его стряпчим…

Иолай. Его учеником и преемником во всём.

Гера. Ты всегда был и будешь вторым, Иолай! И сейчас, как плюгавый пёс, ты не можешь без своего хозяина. Ты не можешь без ремешка на шее. Тебе некому облизывать пятки?!

Аристомах снова тихо хихикает.

Г е р а. Когда он сгорел, ты, не найдя его костей на пепелище, первым объявил, что боги вознесли его на Олимп и он должен быть причислен к бессмертным. Посмотрела бы я, был бы ли он там, если бы не его папочка… То-то же! Ио– лай, ты хуже раба! Раб гнёт спину, боясь плети надсмотрщика, и ненавидит своего хозяина. А ты?! Ты сам поставил себя в положение раба и наслаждаешься этим!

Иолай молчит.

Г е р а. Твой отец, который, прямо скажем, не был так силён, как твой дядя; не был так глуп, как твой дядя; а самое главное… не был ослеплён самообожанием, как твой дядя. Разве он, сын царя Амфитриона, блистательно владеющий десятью языками, искусный обольститель и непревзойдённый танцовщик, поэт, драматург, музыкант и мастер кисти, великолепный наездник и колесничий, в конце концов, храбрый солдат. не достоин вознесения на Олимп?! Вот он-то был настоящим солдатом, честным, прямым и бескомпромиссным. А его родной брат, славный герой Геракл, бежал с поля боя в сражении при городке Лакеты. Бежал позорно, оставив своих товарищей, бежал ползком, тайком переодевшись в женское платье…

Иолай. Геракл был измождён от множества противников, он устал… Мы днём раньше потерпели кораблекрушение и целый день шли по жаре… Он был измотан, и, наконец, он был ранен… Сильно ранен… Ему нужно было перевязать рану, поесть и набраться сил.

Ге р а. А тебе, Иолай, тебе?!

Иолай. …дабы снова ринуться в гущу сражения… И он ринется.

Г е р а. Спустя пять часов, к финалу битвы… А что касается его раны, то Гераклу надобно было получше управляться со своей оливковой дубинкой. (Хихикнув.) Тоже мне, вояка!.. Сам себе по голове зарядил с плеча.

Иолай. Он с маху не удержал палицу. И у великих бывают ошибки.

Г е р а. Это ведь твой отец поднял тогда оставленную Гераклом шкуру немейского льва, закутался в неё, схватил брошенное братом корневище оливкового дерева и бросился на врагов. Он поднял упавший штандарт и дух воинства Гераклова.

Иолай (с возмущением). Стрелы градом сыпались на него, копья и дротики застревали в складках львиной шкуры, а он громил врагов как ни в чём не бывало!

Г е р а. Но твоему отцу волею случая не была дарована свыше защита от оружия неприятеля.

Иолай. Он сошёл в юдоль Аида как герой!

Г е р а. Меропские воины изрубили его на куски, когда им удалось вытряхнуть его бездыханное тело из волшебной львиной шкуры.

Иолай. Они думали, что победили самого Геракла.

Гера. Велика была их радость. Да и ты, я вижу, рад, что всё тогда так закончилось! Рад, что твой отец погиб, а он нет!

Иолай (уязвлён, мрачно). На всё воля богов.

Гера. Вот и исполним её сейчас. (Аристомаху.) Иди– ка сюда.

Аристомах. (Аристомах исчезает из оконного проёма. Иолаю.) Я тут списочек тебе приготовила… Сама написала… Тебе первому читаю! Так сказать, из первых рук. (Вбегает Аристомах.) Гордись! Можно сказать, дебют на большой сцене. Сейчас ведь все пишут. (У неё в руках золотой свиток.) Модно стало нынче свитки, таблички, пергаменты и папирусы марать разной словесной дрянью. Сочинительство стало прибыльным. То и дело гонцы по Греции носятся из конца в конец. Сколько денег, сил, энергии, времени! Твоих одних только свитков сколько… Да ещё, почитай, сколько с твоих свитков переписано, а то и пересказано.

Иолай (Гере). Цель твоего визита?

Гера. Вот (подаёт золотой свиток Аристомаху). Красавчик, читай вслух!

Аристомах (бережно берёт свиток. Он сильно взволнован, не может найти застёжку; наконец развернул свиток; в восхищении). Какой красивый почерк! Никогда такого не видел.

Гера (притворно, стесняясь). Спасибо, красавчик.

Аристомах. Рад служить.

Г е р а. Ну давай же… читай.

Аристомах (читает). Список деяний Геракла, сына Алкмены. Геракл собственноручно убил учителя своего Лина, убил Эргина, царя Орхомена; убил Пирехма, царя эвбеев; убил детей своих и племянников, как то…

Иолай. Погоди.

Г е р а. Дальше идут имена шестерых детей Геракла от Мегары и двух сыновей Ификла.

Иолай. Сжалься, о божественная!..

Гера. Хорошо. (Аристомаху.) Я попрошу тебя, красавчик, прочесть только первое слово каждой строки. Читай громче.

Аристомах. Рад служить. (Быстро читает.) Убил… убил… уб-и-л… у-б-и-л… убил… убил… убил… убил сыновей Миноса, как то: Эвримедона, Хриса, Нефалиона, Филолая… убил царя Мигдона.

Гера. Только первое слово каждой строки…

Аристомах (вздрагивает). Прости, о… божественная. (Читает ещё быстрее.) Убил… убил, убил, убил, убил…

Г е р а. …Тития.

Аристомах. …убил Сарпедона, убил сыновей Протея: Полигона и Телегона.

Гера кашляет.

Аристомах (испуганно). Убил, убил, убил (как молитву), убил…

Г е р а. …пастуха Эвритиона.

Иолай (в пику Гере). Гериона и разбойника Кака…

Гера. …царя этрусков Фавна, царя элиманов Эрикса, случайного прохожего Кротона, великана Алкионея, царя Ливии Антея…

Аристомах (в изнеможении). …убил… убил… убил, убил, убил…

Гера. …лучшего своего друга Ифита.

Аристомах (шепчет, но читает). …убил… убил… убил…

Гера. …Эврипила, царя острова Кос…

Аристомах (закрыв глаза). …убил… убил…

Гера. …кентавра Эвритиона и его братьев…

Аристомах. …убил

Гера. …всех Молионидов…

Иолай (упорно). Авгия и его сыновей…

Аристомах. убил.

Гера. царевича Лепрея и всех сыновей Нелея.

Аристомах. …убил…

Гера. …царя Спарты Гиппокоонта и двенадцать его сыновей…

Аристомах. …убил…

Иолай (гордо). В поединке речного бога Ахелоя.

Аристомах. …убил…

Гера. …царя Филия из Эфира…

Аристомах. …убил…

Гера. …на пиру сына Архитела, Архия, который случайно пролил на его ноги воду для омовения рук… Мальчишке было девять… Похожий случай произошёл во Флиунте, когда Геракл возвращался из сада Геспирид. Ему не понравилось поставленное перед ним питьё…

Иолай. Он одним пальцем ударил.

Гера. …виночерпия Киофа, и дух из него вон.

Аристомах (с ужасом в глазах, нижний край свитка лежит уже на земле). Убил, убил, убил царя Филанта…

Г е р а. …и увёл его дочь.

Аристомах (с ужасом). Убил царя лапифов Корона.

Аристомах в полуобморочном состоянии трёт глаза.

Аристомах. В глазах – красные пятна.

Гера. И немудрено… Это же кровью написано… обыкновенной человеческой кровью, красавчик… Впрочем, как и вся история человечества.

Аристомах. Убил…

Иолай (упрямо). …Кикна.

Гера (спокойно). Царь Аминтор отказал ему в руке своей дочери Астидамии. Что естественно, ведь Геракл был тогда женат на Деянире… Геракл напал на город, задушил Аминтора и … овладел Астидамией.

Аристомах (вытер пот со лба. Гере). Не могу… голова кружится… Тут ещё много… слишком много. (Иолаю.) Учитель, здесь тысячи имён простолюдинов и сотни городов.

Г е р а. И десятки изнасилованных им царских дочерей.

Иолай опускает голову.

Гера (Иолаю). Занятный списочек?! Понравилось?!

Иолай. У любой медали есть обратная сторона.

Г е р а. Значит, мне стоит продолжать писать! Дебют удался… Почему зритель не хлопает?!

Аристомах подаёт список Гере.

Гера. Нет, оставь себе! Это тебе мой подарок на память, красавчик. Подойди поближе, я облобызаю тебя за послушание.

Гера страстно целует Аристомаха, расточая ласки. Аристомах падает ниц.

Гера (Аристомаху, указывая на маску, когти и лохмотья). Прибери это.

Аристомах собирает вещи.

Гера. Иди, Аристомах, и помни меня.

Аристомах уходит.

Иолай. Вы, боги, как и люди, несовершенны!

Гера (поправляет свои одежды). Ты хочешь сказать: дай человеку совершенного бога, и он станет лучше?

Иолай. По крайней мере, человеку было бы к чему стремиться, на кого равняться.

Гера (поправляет подол). Мне кажется, что нет! Чем выше планка, тем меньше желающих перепрыгнуть её… Так и с… (поправляет помаду на губах) верой в богов. Что слишком высоко, то мало заметно, и большинство норовит пройти под планкой. Так проще… Надо быть ближе к людям.

В окне снова появляется Аристомах, на щеках у него румянец, в руке – золотой свиток.

Иолай. Триумфальная арка победителя и есть способ пройти под планкой.

Г е р а. Мне приятно вести с тобой беседу, честное слово, Иолай.

На левой стене (кулисе) появляется тень Геракла, вскоре она покрывает собой весь дворик.

Гера. А, зятёк! (Иолаю.) А вот и зятёк! (Тени.) Тебе тоже понравилась моя писулька?! Ты решил спасти свою слегка пошатнувшуюся репутацию бесспорного героя? И пришёл помочь Иолаю защищать тебя? Ну давай, блесни изворотливостью извилин.

Тень. Если бы ты не была женой Зевса!..

Гера (нервно, хохочет). То что, зятёк?! Что?

Пауза.

Иолай. Он бы всё равно любил и почитал тебя, прекраснейшая и величайшая из богинь.

Гера (скороговоркой). Иолай, не помогай дядюшке, пусть сам выкручивается. (Тени.) То что, зятёк!?

Тень молчит.

Т е н ь. Я бы любил тебя, Гера! Я затащил бы тебя в постель, а там бы посмотрел на тебя, матушка.

Гера (подмигивает Аристомаху, свистит. Тени.) Ты толком не освоил пашни вечно юной Гебы, а уж нацелился припасть к спелым и сладким плодам другого дикого сада, что не принадлежат тебе.

Т е н ь. Ты бы у меня покувыркалась!

Г е р а. Ну так зайди! Сделай это! Почему ты не заходишь, зятёк?! Зайди, порази нас своей величиной (выделив), горе подобный! (Смеётся, снова подмигивает Аристомаху.)

Т е н ь. Ты же знаешь, что я не могу, божественная.

Гера (Иолаю). Слыхал? А правда баловник твой дядюшка? Посягает на самое сладкое, что есть у его папаши… Правда он шалун? (Весело, по-детски.) А кто знает, может быть… то, что не удалось отпрыску моему Тифону, вдруг удастся любовнику моему Гераклу?

Иолай. Тифон чуть было не погубил Зевса.

Гера (сладко). До трона на Олимпе Тифону оставалось ступить шаг, и если бы не случай…

Иолай. Что ты делаешь, Гера? Мир рухнет! Небеса раздавят землю!

Г е р а. Мир, который зиждется на бесконечных убийствах, должен рухнуть! К тому ж конец чьей-то власти всегда начало власти другой. (Шаловливо.) А кто знает, может быть… (Снова подмигивает Аристомаху.)

Пауза. Гера залилась звонким смехом.

Г е р а. Слышишь, Геракл?

Т е н ь. Я буду ждать, Гера! Я терпелив.

Иолай. Всё рушится… Мир рухнет. Настанет вечная тьма!

Гера (распаляясь, Тени). А кто тебе сказал, что мне нужен раб, зятёк?! Мне нужен хозяин, который… к счастью, не ждёт, не пресмыкается, не вопрошает, а берёт, берёт, не спрашивая… (Танцует.)

Тень (скорбно). Когда же это всё закончится?!

Г е р а. Когда холопья перестанут посягать на дочерей своих хозяев, а слуги лжи – на девственность правды. Любимая дочь моя, прекрасная Геба, ждёт тебя, Геракл. Иди к ней!

Т е н ь. Она не может дать мне того, что дала бы ты.

Гера. Иди, зятёк. (Грубо.) Пошёл вон! Иначе я шепну на ушко твоему отцу, и он тебя отшлёпает.

Тень. Я удаляюсь! (Тень растворяется.)

Гера. Ну что, слышал, Иолай? Каков твой дядя на Олимпе! Он и там пытается залезть туда, куда не следует.

Иолай. Это не Геракл, я бы узнал его. Ты пытаешься обмануть меня, устроив здесь комедию с масками.

Гера. Как знаешь, старик. Заметь, если золотой сосуд обозвать глиняным горшком, он от этого не станет глиняным горшком, а так и останется золотым сосудом. Ты звал меня старухой и хотел быть хозяином положения. А что вышло? Старик – ты, а хозяйка – я! Слова стали так мало значить, в ходу всё больше дела и поступки, Иолай.

Гера посмотрела на Аристомаха. Тот исчезает.

Иолай. Чего уж там… твоя взяла. Но я не брошу писать.

Г е р а. А кто тебе запрещает? Пиши свои мемуары, Иолай, внук Амфитриона, сын талантливого Ификла, племянник и щитоносец Геракла, смертный. Твой богоподобный дядя не придёт сюда больше никогда, так как занят своими делами, даже не моей дочерью, а собой.

Иолай. Но он приходил ко мне сегодня, ты видела сама.

Гера. Он приходил ко мне, Иолай. Он слишком занят собой, чтобы замечать тебя, смертный. Ты лишь орудие в его руках. Ты сделал из убийцы героя. Ты – фантазёр и идеалист, а более всего – слепец, потому что любишь своего дядю…

Иола й. Игрок не может судить матч. (Сел на камень.)

Г е р а. Но я всё же скажу тебе свою правду, Иолай. Твой дядя всего лишь жалкий ничтожный раб, жестокий убийца, конокрад и вор, низкий завистник, кровавый палач, властолюбец и хвастливый эгоист, (вне себя) бесстыжий многожёнец и насильник, растлитель малолетних царевен. Он так и не познал такого чувства, как жалость, так как был ослеплён стремлением к славе. Он так и не узнал, что это такое любить женщину. Он видел в ней только утоление своих скотских желаний.

Иолай. Он любил, мне кажется, он любил.

Г е р а. Он видел в женщине только ноги, круглую попку, упругие титечки, шелковистые волосы, мордочку, как он сам называл лицо. Так? Он так называл лицо, Иолай?

Иолай (тихо). Да… да…

Гера. Смотрел на женщину. как кобылу покупал. (Истерично.) А ещё его притягивало нежное лоно, в которое он беспардонно вдавливал свой ствол, не думая о том, что чувствует женщина.

Иолай. Но Деянира покончила с собой, так она его любила.

Г е р а. Да, это правда. Да только знала ли она другого мужчину? Нежного, ласкового… Мужчину, который сводит с ума речами. (Становится в неприличную позу.) Мужчину, который любит не только за округлость попы, а который видит во мне женщину, личность, душу, единственную свою. Мужчину, который способен раскрыть женщину, понять её, увидеть всю безграничность её ума и страстность натуры. Способного понять всю многогранность женщины. (Гладит себя по бёдрам и животу.) Вычислить её бессовестную хитрость. (Резко.) Геракл видел в женщине только живой, красивый, изящный, удобный станок для выжимания семени. Желания тупого похотливого самца.

Иолай. Но…

Г е р а. Умолкни. Мегаре повезло больше, она стала твоей женой. Вспомни, какая она досталась тебе, Иолай. Она даже не знала, что такое…

Иолай. Не надо! Она говорила мне, что он любил её.

Г е р а. Как скот в загоне… Вот его любовь. С таким же успехом он мог бы поиметь Галатею, вырезанную мастером Пигмалионом из слоновой кости. Красивая фигуристая статуя с точёной попкой и полированной грудью. И сказал бы, что темпераментная женщина. Ничего, что жёсткая. (Зло.) Чего не сделаешь, чтобы доказать всем, что ты настоящий мужчина.

Иолай. Значит, это ты распустила по всей Греции эту историю.

Г е р а. Он говорил с тобой о женщинах?

Иолай. Очень часто, Гера.

Гера. Что же он говорил тебе, Иолай?

Иолай. Разное.

Г е р а. Всё больше анатомия. Ну признайся, ни разу за всё время разговоров он не восхищался добродетелями женщины, её умом, смекалкой, добротой и нежностью. Его не привлекали умные утончённые женщины. Он терпеть не мог, когда женщина побеждала его в простом житейском споре на кухне. У него не хватало слов, как будто язык опухал. За вожжи – и бить… Не сильно, чтобы не убить… Чёрные синяки на прелестном изгибе спины…