Текст книги "Антибомба"

Глава 8

Я нажал на кнопку СКУ-29 – специального коммуникаторного устройства мобильной связи, внешне являвшегося копией смартфона «Самсунг гэлэкси». Это плод сумрачного гения спецслужбистских инженеров. В нем имеется масса высокотехнологических наворотов, позволяющих поддерживать контакты с избранным кругом владельцев аналогичных устройств, при этом полностью исключая какой-либо контроль и прослушивание. Пользовался я им для связи с руководством Управления, а также с моими подчиненными.

– Жора, ты там кемаришь? – спросил я, услышав в трубке заспанный голос Комбинатора.

– Как же, покемаришь тут, – недовольно пробурчал он. – Всю ночь вкалывал, как папа Карло.

– Я, конечно, впечатлен твоим трудолюбием, но осмелюсь на нескромный вопрос – а результат?

– Ты чего, издеваешься? – возмутился Комбинатор. – Я тут ночи напролет сижу, не разгибаясь, искривление позвоночника заработал. Неужели думаешь, что если бы нащупал хоть что-то, то не сообщил бы в тот же миг?

– Совсем ничего?

– Да нет, до хрена всего. Только ничего поисково-ценного.

– Жора, кроме как на твою светлую голову, у меня сейчас надежд ни на что нет. Дай хоть какую-то зацепку.

– Босс, все будет путем, и мы пинком сдвинем этот жалкий Эверест… Пока сбросил тебе обзорную информацию.

Я посмотрел на коммуникатор – действительно, по кодированному каналу пришел пакет материалов.

Георгий Ремизов – это мой аналитик, светлейшая компьютерная голова. Я его, можно сказать, на помойке подобрал четыре года назад – вытащил из очень дурной истории и отбил от лихих ребят, решивших посчитаться за мнимые обиды. Когда мы легализовались как штатная группа «НК», ему в нашей конторе умудрились присвоить офицерское звание. А теперь он уже старший лейтенант с допуском высшего уровня ко всем основным базам правоохранительной системы и ФСБ России. Я не знал ни одного человека, который так умел бы просеивать информацию. И дело не в том, что он обладал отличной памятью. Было еще кое-что – интуиция. Из всех тропинок он всегда выбирал ту, которая ведет в кабак, а не к обрыву или в канализацию. Кроме того, обладая бурной фантазией, он пару раз предложил настолько хитрые и эффективные оперативные комбинации, что по праву заслужил псевдоним Великого Комбинатора.

– Жора, звони мне в любое время дня и ночи, если наткнешься хоть на что-то мало-мальски интересное, – напутствовал я его. – У меня пока голяк, цепляться не за что, а время уходит. И кризис возможен в любую минуту.

– Да что ты меня агитируешь, босс? Я уже сагитированный давным-давно.

– Ну, тогда бывай. – Я дал отбой, оставив Комбинатора наедине с собой в насыщенном электроникой подвальном помещении базы «НК» на окраине российской столицы.

Расположившись поудобнее в кресле, я начал просматривать на экране коммуникатора один за другим блоки поступившей информации.

Итак, что у нас тут есть? Вышедший из-под контроля командир группы террора по кличке Бешеный Марид. В арабской мифологии Марид – это бесплотный дух, который может нести как добро, так и зло. Этот человек делал все, чтобы оправдать свою кличку, – он был неуловим. Одна из самых таинственных и непонятных фигур бандподполья.

Впервые заявил он о себе во весь голос более пятнадцати лет назад, во Вторую Ичкерскую войну, создав небольшой сплоченный отряд фанатиков, беззаветно преданных командиру и лишенных даже какого-то намека на жалость и к своим, и к чужим. Он действительно был неким бесплотным духом, носившимся над землей и в бешенстве своем сеявшим разрушения. Его опасались даже авторитетные полевые командиры.

За плечами любого боевика есть биография, родственники, родные места. Марид был как пришелец из другого мира. Он возник откуда-то из фундаменталистских сект Средней Азии. И был лишен привязанностей, связей, через которые можно было на него давить. Он был совершенно свободен.

Итак, что на него есть? Длинный перечень терактов и боевых вылазок во Вторую Чеченскую. После нее он возникал раз в два-три года, чтобы устроить небольшой Армагеддон в отдельно взятой местности, после чего прятался обратно в свою неведомую нору. Кровавые следы его остались в России, Средней Азии, по неподтвержденным данным, во Франции и еще паре европейских стран. Под его товарной маркой, возможно, работали и другие террористы. Но в целом можно с определенной долей уверенности отнести на его счет восемь терактов за последние пятнадцать лет, щедро проспонсированных фундаменталистскими арабскими организациями, сеющими зерна джихада по всему миру. Это то, что мы знаем.

А что не знаем? Тут список длиннее. Возраст, национальность, происхождение, связи – ничего не известно. Даже внешность его никто конкретно описать не может. Тут вообще наблюдается какая-то мистика. Из того, кто лично общался с ним, не осталось в живых никого. Полевые командиры, связные и прочие деятели Второй Чеченской были поголовно уничтожены в результате боевых столкновений с федералами или клановых разборок. От его отряда тоже никого не осталось в живых. Члены среднеазиатской секты, подарившей миру этого ангела террора, тоже практически все сожгли себя в пламени джихада. Но самое удивительное, что даже его работодатели не знали о нем ничего, и последний их контакт с ним, Вакиль Покровитель, погиб несколько дней назад в Кручегорске. Бешеный Марид воистину был бесплотным духом. И материализовать его хотели многие.

Известно, что у него есть какой-то ближний круг, который он использует для проведения террористических акций. В деньгах у него никогда недостатка не было – террористическая деятельность относится к числу высокооплачиваемых, а за такие показательные выступления, которыми славился Марид, платили очень неплохо арабскими нефтяными деньгами, а то и звонкими кровавыми долларами ЦРУ.

Судя по всему, главной его движущей силой являлась вовсе не преданность исламским догмам, а дьявольское честолюбие, которое насыщается только разрушением. И ядерная атака на Россию могла стать пиком его карьеры, прославив его в веках. Тогда становилось понятно, почему он сжег за собой все мосты и решил довести дело до конца даже тогда, когда хозяева дали отбой.

Он относился к числу самых разыскиваемых террористов мира. Наша контрразведка, органы МВД, следователи провели огромную работу, пытаясь хотя бы как-то очертить контуры этого призрака, но потерпели неудачу. Марид был будто бы заколдован. И сказочно везучий.

В материалах уголовных и оперативных дел есть крупицы информации о нем. В основном какие-то смазанные описания от боевиков, которым посчастливилось воочию узреть Бешеного Марида.

Были показания двух пленных, которым чудом удалось выжить. Один из них, Руслан Халиков, в основном описывал какие-то ужасы про этого человека, больше выдавая на-гора эмоции, чем реальные описания, – конкретно он помнил, только что тот бородат, увешан оружием и лыс. Описания со стороны второго выжившего пленного тоже не отличались конкретикой, хотя и были более подробны. С его слов даже был составлен фоторобот – лицо Марида на нем то ли кавказское, то ли среднеазиатское, то ли еще не пойми какое, притом без особых примет. По нему можно хоть сейчас задержать несколько миллионов человек.

Но интереснее было другое. Личность того самого пленного, дававшего показания. Сержант-пехотинец Кузьма Гаврилович Долгоносов. Это тот самый человек, с которым на восемнадцать десять у меня запланирована встреча около гостиницы «Днестр».

Кстати, уже пора собираться.

Мое сердце забилось в предвкушении хорошей игры.

Ох, что же день грядущий нам готовит…

Глава 9

Лекарь заранее присмотрел подвал в недостроенном здании на заброшенной стройке. Там на полу блестели никогда не высыхающие лужи, а стены были украшены самыми похабными граффити, которые только можно представить. Пахло нечистотами и тленом.

Место это было какое-то гиблое. Даже деревья на пустующей территории пробивались чахлые и кривые. Кобра нутром чувствовала дурные места – в груди ее холодело, а виски сдавливало маленькими тисками. Ей там не нравилось. А вот Лекаря к таким местам всегда тянуло как магнитом.

В целлофановом фартуке, который предохраняет одежду от загрязнения брызгами крови, с тесаком в руке Лекарь походил на заправского мясника. Каковым он, собственно, и являлся. И разделывал он с равным мастерством как говяжьи туши, так и людей. Сейчас на полу перед ним съежилась очередная жертва – мужчина неопределенного возраста.

Этот человек был жалок. Много лет назад он был лихим десантником, но та война оставила в его душе незаживающие раны. В результате он покатился вниз. И теперь был неопрятный, осунувшийся, на коже выступали алкогольные прожилки. Жалкая тень былого отчаянного сорвиголовы.

Кобра брезгливо смотрела на него. Она знала, что этот человек жил один, – жена ушла от него давным-давно. Перебивался случайными заработками, то подправляя крышу, то кладя плитку. Но настоящим мастером он был по электрике – делал проводку надежно, с любовью. А вообще он был готов на любую работу, лишь бы она приносила кое-какие деньги и не занимала слишком много времени, – выпивка сжигает время, как газовая горелка газетные листы. Оглянуться не успеешь, а уже прошла зима – настало лето.

У подручных Бешеного Марида это дельце выгорело на редкость легко. Не пришлось никого ставить под стволы, запихивать в машину, рискуя привлечь к себе постороннее внимание. Кобра просто подошла к бетонному пятачку рядом со строительным рынком, где слоняются такие неприкаянные личности. Высмотрев жертву в толпе, она пробилась к нему и, через силу улыбаясь, произнесла:

– Нужно проводку подправить и выключатель. Справишься?

– Справлюсь, – с готовностью согласился бывший десантник. – Сколько?

– Ну, тысячи три… Чего мнешься? Там работы на два часа. Привезу – отвезу.

– Тогда чего так много? – насторожился он.

– А чтобы ты не считал, что тебе обязаны.

– Разумно, – кивнул бывший десантник.

Он с удобством устроился на заднем сиденье просторного черного джипа «Гранд Чероки». Когда машина проехала за высокую желтую стелу с гербом города наверху и надписью «Липецк», возвышающуюся на границе города, сидящий на переднем сиденье Лекарь обернулся и отработанным ударом громадной ладони отключил клиента.

– Не убил? – забеспокоилась Кобра.

– Скоро очнется, – заверил Лекарь. Он умел дозировать свою силу.

И вот клиент лежит на бетонном полу. И его готовятся препарировать. После всех неудач Кобра твердо решила заставить хоть этого жалкого люмпена рассказать все, что он знает. Она сладострастно напряглась, думая, что с этим субъектом они будут работать долго, обстоятельно, вытягивая вместе с жилами из него слово за словом. И пусть он не рассчитывает на легкую смерть.

Десантника прислонили спиной к стене. Лекарь нагнулся над ним и, поигрывая ножом, оскалился улыбкой дикого зверя, готовящегося отведать горячей крови.

– Чего вам надо от безработного алкоголика, товарищи бандиты? – неожиданно спокойно осведомился десантник. – Мелочишко на пиво?

– Не прибедняйся, – поморщилась Кобра.

– А что? Денег у меня нет. Квартира не на меня записана. Внутренние органы никуда не годятся.

– У тебя осталось кой-чего в голове, – произнесла Кобра, жадно рассматривая пленника. – Помнишь, небось, Аташ-Юрт.

– О, все-таки нашла меня война, как я от нее ни бегал. – Страха в его голосе все не было, зато зазвенело обреченное спокойствие, что Кобре совсем не понравилось.

– Она найдет каждого шелудивого пса, – прохрипел Лекарь. – После того, что вы сделали в Аташ-Юрте, ты прожил слишком долго.

– Да, хорошо тогда поработали, – мечтательно протянул десантник.

– И остались долги с тех времен, – сказала Кобра.

– Кому должен – всем прощаю. – Десантник криво улыбнулся.

– Только тебе ничего не простят, – глаза Кобры сузились.

– Твое право грубить и угрожать, подстилка муслимская. Я ведь связан. А у тебя баран с тесаком.

Лекарь выругался и влепил ему затрещину, от чего голова пленника ударилась о стену.

– Осторожнее! – прикрикнула Кобра.

Лекарь отступил на шаг и отчеканил:

– Говори как человек, а не гавкай, как шелудивый пес. Или голову тебе отрезать?

– Как же я без головы тебе отвечу?

– Гиена языкастая! – Лекарь в порыве злости опять занес руку, но Кобра его остановила.

Она присела на колено рядом с десантником и предложила:

– Давай поступим следующим образом. Я задаю тебе вопросы. Если ответы меня удовлетворяют, то мы закрываем вопрос и отпускаем тебя на четыре стороны. Твоя жалкая жизнь нам не нужна. Ты сам скоро сдохнешь от цирроза печени.

– Это верно, – кивнул десантник. – Ну что ж, сделаю вид, что тебе поверил. Спрашивай.

Кобра сжато изложила, за чем именно они пришли.

– Поможешь? – напряженно спросила она.

Десантник расхохотался:

– А я все-таки прав был. Надо сразу все особистам было отдать, и вас бы, тварей, давно накрыли… А что только сейчас пришли? Чего ждали столько лет?

– Ты знаешь, где нужные нам материалы? – Кобра, присев на колено напротив него, напряженно всматривалась в его лицо.

– Знаю, – простецки улыбнувшись, кивнул десантник.

– Где?

– Ха… Эка Бешеный Марид задергался.

Она вздрогнула, услышав из нечестивых уст имя своего хозяина.

– Чует, что конец ему приходит, – продолжил десантник. – Бог не фраер, он все видит.

– Отвечай, или я отрежу тебе ухо! – прорычал Лекарь.

– Вы, отрыжки ишака, правда думаете, что я вам что-то скажу? – Десантник опять рассмеялся – нервно, но очень искренне. – Я! Вам! Тупые придурки!

Он попытался присесть ровнее и радостно объявил:

– А вы ведь скоро все подохнете. И людоед Марид. И ты, бегемот, – тебе отпилят наконец твою большую тупую башку. А тебя, красотка, посадят на кол, и поначалу тебе это, может, и понравится!

– Хорошо, отрежь ему ухо для начала, – поднявшись на ноги, кивнула Кобра Лекарю и, сложив руки на груди, приготовилась к будоражащему кровь зрелищу.

Она знала, что скоро этот ничтожный таракан будет, размазывая сопли и кровь, умолять о пощаде и выкладывать все, что знает, мечтая задобрить ее. Она много раз видела, как гонор и гордость очень быстро сменяются униженностью и раболепием под волшебным воздействием боли. Люди слишком любят жизнь и себя. И слишком не любят, когда даже незначительные части их тел падают на пол.

Лекарь нагнулся над пленником, поднеся к нему нож.

Уши он резать любил. Как и головы. И все другое. Он искренне полагал, что кровью неверных орошен его путь в рай.

– Псина, – протянул Лекарь, сдерживая готовое вырваться ликование.

Десантник неожиданно изогнулся дугой и сумел пнуть «снежного человека» коленом в область паха, притом достаточно болезненно. Лекарь отшатнулся, а потом подался опять к жертве.

Десантник покатился кубарем ему под ноги, и Лекарь упал.

Потом началась дурацкая куча-мала…

Когда тела распались, Кобра увидела, что десантник катается по полу и хрипит. Из его горла хлестала кровь.

– Ты что сделал?!! – заорала она на Лекаря.

– Кобра… – Лекарь перевел дыхание. – Он сам на нож напоролся. Он все рассчитал. Что так просто уйдет!

– Дурак! Ты опять все испортил! Как нам теперь быть?

– Он не последний в списке, – напомнил Лекарь.

Глава 10

Кузьма Долгоносов сделал несколько жадных глотков, и пол-литровая кружка опустела.

– Доброе пиво, – оценил он, переведя дыхание.

– Сами варят, как написано в меню, – сказал я. – По рецептам швейцарских гномов.

– Правда, что ли? – удивился Кузьма.

– Думаю, врут. Гномы это не подтверждают.

– А, – понимающе кивнул Кузьма и взмахом руки подозвал молоденькую официантку в национальной, щедро вышитой узорами одежде швейцарских крестьян в понимании рестораторов. – Ласточка, повтори еще разок.

Миловидная официантка упорхнула за заказом.

Кафе «Линдерхоф», название которого, скорее всего, содрали с аналогичной забегаловки в Москве, по провинциальным меркам было не из дешевых. Бизнес-ланч давно кончился, вечерний кутеж еще не начался, так что в зале из посетителей были только мы вдвоем. Нам выделили огороженный деревянными панелями закуток с круглым столом, стены были завешаны старыми фотографиями с заснеженными горными вершинами и казавшимися на их фоне игрушечными швейцарскими городками. Здесь мы могли спокойно поговорить с глазу на глаз.

– Не думал, что ты так быстро выйдешь, – сказал Кузьма.

– Я тебе говорил – все под контролем. – Я отхлебнул пиво – действительно, самодельное и очень неплохое. – Все здесь прикормлены и с рук едят. Мелкие недоразумения не в счет.

– Получается, не врал ты, что твоя братва город держит.

– Зачем мне город? Кого надо – тех держу. А остальные горожане пусть спят спокойно и не знают, что я есть на белом свете… Ты-то как, любезный, настолько быстро откинулся?

– Да ничего у них на меня конкретного не было. Прокуратура следователей образумила – нечего героя войны за замком держать.

– Оковы рухнут, и свобода нас встретит радостно у входа… Знакомо… И чего, думаешь полицаи тебя просто так в покое оставят?

– Не такие они дураки. – Кузьма сделал глоток пива и блаженно зажмурил глаза. – Когда вышел из изолятора, понял, что за мной следят.

– И что?

– Стряхнул их с хвоста. В жизни кое-что повидал, и меня просто так не возьмешь.

– Молодец, что скажешь. Теперь опера тебя держат за профессионального бандита.

– Да и бог им судья. С меня взятки гладки. Не был. Не виноват. Не знаю. Не до них мне. Дел полно накопилось.

– Бизнес, – сочувственно кивнул я.

– Не собираюсь я тут развивать бизнес, – возразил Кузьма. – Меня в Кручегорск куда более важные дела привели.

– Припоминаю, ты мне еще в изоляторе обещал открыть жгучие тайны. И что-то предложить. Так я тебя внимательно слушаю.

– Смотри, какая ситуация. Я по Интернету переписываюсь с бывшими вояками, кто Вторую Ичкерскую на своем горбу вытащил. Лично никого с той поры и не видел – быт заел. Но так, по сети, часто вспоминаем былую жизнь. Форум есть такой для узкого круга, «Кавказский ветеран». Пару месяцев назад узнал потрясающую историю. Один из ветеранов опознал в Кручегорске Мустафу Юсупова, полевого командира времен Второй войны. При захвате бандит был убит вместе со своими подельниками.

– Слышал что-то об этой истории, – кивнул я. – Ну и что? Воздух чище стал.

– Эти ваххабитские черти здесь появились не просто так. Они как тараканы – если заведутся где-то, потом никаким дустом не выведешь.

– Это ты к чему?

– Они здесь свили гнездо. И готовят грандиозный шухер.

– И?

– У меня раньше был с этим городом кое-какой бизнес. Под предлогом его развития я и приехал сюда. Но мне не нужны те копейки, которые я здесь заработаю. Мне нужны они. Я их должен остановить.

– Смешной ты, – хмыкнул я, с любопытством разглядывая его, как забавную зверушку. – Этим что, некому заниматься? Тебе зачем снова лезть во всю эту трясину?

– Зачем? – Кузьма постучал ногтем по кружке с логотипом заведения. – Чуть больше пятнадцати лет назад бойцы Мустафы Юсупова взяли меня в плен. Мы в передовом дозоре были. Нарвались на засаду. Врезали по нам из подствольников и пулемета. Моих ребят скосило сразу. А я выжил. И меня, как барана, продали Бешеному Мариду.

– Ты в плену был у муслимов? – изумился я, стараясь, чтобы удивление выглядело как можно искреннее.

– Был.

– Ох как давно это было, Кузьма, – покачал я головой. – Пора перестать париться.

– Как будто вчера. – Он помолчал, потом потребовал третью кружку и продолжил: – Думаешь, меня эта камера в ИВС испугала? Да она как дом отдыха. Вот зиндан в банде Марида, в который меня кинули, – это действительно дно. Кладбище надежд.

Он опять замолчал, ушел в глубь себя. Я его не тревожил и терпеливо ждал продолжения разговора.

Официантка принесла пиво. Кузьма очнулся, сделал глоток, со стуком оставил кружку на стол. И произнес:

– Сергей, ад – это не тот свет. Ад – это наш свет в ожидании отправки на тот. Это когда тебя через день водят на расстрел под гогот и пинки жизнерадостных душманов. Потом дают очередь поверх головы, и это стадо успокаивается. Ад – это когда на твоих глазах убивают солдатика-пехотинца, у которого молоко на губах не обсохло. Стоя на коленях, он шепчет себе под нос плохо заученную молитву, а потом ему отрезают голову мясницким ножом. Ад – это когда тебе суют в руку автомат и заставляют убивать тех, с кем ты сидел в зиндане. И перед тобой чудовищный выбор между инстинктом самосохранения вперемешку с диким желанием жить и осознанием того, что после такого предательства такая жизнь тебе вовсе и не нужна будет, поскольку ты уже будешь не человек, а тля. И когда ты отказываешься и ждешь несколько секунд выстрел в затылок – это тоже свой маленький ад.

– Да, дружище, досталось тебе.

– Я хочу посчитаться. Я хочу, чтобы их не было. Нечисть не должна ходить по земле.

– Понятно. Старые счеты – это святое… Народный мститель. Человек-паук против мистера Зло. Благородно, но глупо.

– Глупо? Наверное. Но ты не представляешь, что значит просыпаться ночами в бессилии оттого, что ничего не можешь сделать с ними. И вот появилась возможность посчитаться…

– Ты не молчи, продолжай.

– В общем, по прибытии сюда походил я кругами. Не спрашивай, как. Подключил кое-какие связи среди братвы. И почти случайно наткнулся на него.

– На кого?

– На Вакиля, правую руку Бешеного Марида.

– И замочил?

– Нет… Прилип к нему. Проследил. На окраине в промзоне заброшенный завод. Довел его дотуда. Там у него была какая-то стрелка. Долго его не было. Я решил осторожно посмотреть, куда он делся. И увидел эту тварь в луже крови.

– И что?

– Он был еще жив. Ему пропороли бок и оставили умирать. Так бы и истек кровью, но тут я… Может, у него бред был. Или чего померещилось. Или еще из каких-то своих соображений – не знаю. Но факт остается фактом – он кое-что сказал мне перед смертью.

– Что?

– В Кручегорск прибыла террористическая бригада. Что-то готовят, как я и думал.

– Вывод?

– Мне нужна помощь.

– Моя?

– Твоя.

– Вообще в России имеются специально обученные люди для отлова этих зверей.

– Со спецслужбами свяжешься, потом не развяжешься. И долго доказывать придется, что ты не верблюд. И поверят ли…

– Ха, – улыбнулся я. – Понимаю твой порыв. Хочешь самолично взять и убить всех плохих человеков. Я тоже таким был. Лет в десять от роду. В одиннадцать лет у меня уже появился здоровый цинизм.

– Ты же воевал. Ты знаешь, кто они.

– Знаю… Но убить всех нехороших человеков у меня не хватит ресурсов. И даже если я окончательно сойду с ума и объявлю крестовый поход против сарацинов, замышляющих недоброе, мои ребята бесплатно не работают.

– Речь не идет о бесплатно. – Кузьма замялся.

– Ну что ты замкнулся на самом интересном месте?

– Я растормошил Вакиля перед смертью. Он сказал, что в его бригаде осталось четыре человека. И еще общак в полмиллиона долларов. Половина – ваша.

– Триста пятьдесят наши, сто пятьдесят – твои, – тут же перекалькулировал я.

– Годится.

– Уже теплее. А этот Вакиль тебе не сказал, где их искать?

– В Кручегорске или в области. Где-то здесь.

– Самое главное ты не спросил.

– Эта тварь не вовремя истекла кровью… А потом меня повязали недалеко от трупа…

– Твоя помощь в чем будет?

– Понимаешь, я единственный остался, кто может опознать этих людей. Я помню каждого из них. И Вакиля. И самого Марида. И других, кто смеялся, когда меня водили на расстрел. Если ты покажешь их мне, я узнаю…

– Веселое дело – искать иголку в стоге сена.

– Поэтому и обращаюсь к тебе.

– Все-таки очень мало информации.

– Знаешь, Чухонец такой есть?

– Авторитет с Южнозаводского района, – кивнул я.

– Он самый. Спелся с этими моджахедами. И выполняет для них какую-то работу. Только не спрашивай, откуда мне это известно. Знаю – и все.

– Многие знания – многие печали… Значит, говоришь, Чухонец. И через него можно выйти на этих воинов джихада.

– Можно попытаться.

– Уже что-то.

– Узнаю больше – скажу тебе сразу. А я узнаю…

– Только не затягивай, – предупредил я. – А я тем временем посоветуюсь с братвой… Триста пятьдесят тонн грина – это сумма. Особенно по нынешним депрессивным временам.

– Когда о решении скажешь? – напряженно осведомился Кузьма.

– Как только, так сразу… Я позвоню…