Текст книги "Дикий остров"

Глава 4

– Иван Захарович, Хлопко пропал! – выпалил старпом, врываясь к Нестерову без стука.

– Что значит пропал? – нахмурился капитан, уже предчувствуя недоброе.

– Похоже, что с ночи. Ребята говорят, что с авральными делами закончили, он пошел проверять, потом вернулся, потом вроде опять уходил. Может, в гальюн, а может… Точно никто ничего сказать не может.

– Судно все осмотрели? – Нестеров вскочил и бросился к выходу, надевая на ходу фу-ражку.

– Ну, не то что бы все. Вообще-то начали.

– Вообще-то, – передразнил капитан, резко обернувшись к старпому. – Обшарить все снизу доверху! Поднять всех людей!

Такого аврала «Хоуп» не видел уже много лет. Восемь часов вся команда и даже американский инженер обшаривали все судно. Капитан лично допрашивал каждого члена команды: когда последний раз видел боцмана, где был вечером, ночью, что делал с точностью до минуты. Мисс Боллард все это время не уходила с палубы. Она то молча подходила к группам моряков, горячо обсуждавших происшествие, то заходила в судовую рубку и слушала переговоры с поисковыми командами. Судя по всему, боцмана на борту судна не было. Возвращаться назад по курсу для поисков на воде было бесполезно. «Хоуп» прошел за ночь больше ста миль. Вернуться точно в ту точку, где могло произойти несчастье, даже если эта точка и была бы известна, невозможно. Судно пройдет как минимум двумя-тремя, если не больше, милями в стороне – океан не шоссе и не снежный наст, на котором остаются следы. Если тело еще на плаву, то с борта корабля в океане его за милю не разглядишь. Если Хлопко еще жив, то он обречен, найти его в океане невозможно. Но жив он вряд ли. Это не Средиземное море, это южная Атлантика. Граница распространения антарктических плавучих льдов зачастую достигает здесь пятидесятого градуса южной широты. Судно шло хоть и в субтропиках, но температура воды за бортом не больше двенадцати-пятнадцати градусов по Цельсию. Человеку не продержаться и тридцати минут, а тут речь идет о пяти-семи часах.

День прошел в безуспешных поисках. Тягостная обстановка воцарилась на борту судна. Не слышно было ни смеха, ни громких разговоров. Неожиданно к Нине подбежал Макхар.

– Мисс Нина, давайте отойдем в сторону, это очень важно!

– Что случилось, Макарчик? – спросила мисс Боллард, вглядываясь во встревоженное лицо маленького индуса.

– Мисс Нина, вы можете определить, что это пятно – кровь?

– Где? Какое пятно?

– Мы перематывали канатные бухты на палубе, и под одной оказалось засохшее пятно. Похоже на кровь, – громким шепотом рассказывал Макхар. Вдруг он замолчал. Его поразило, как изменилось лицо доброго доктора мисс Нины. Оно вдруг стало жестким и сосредоточенным. Он даже немного испугался, как будто вместо мисс Нины перед ним стоял совершенно другой человек.

– Срочно доложить капитану! – приказала мисс Нина.

– Уже доложили. – Несколько опешивший Макхар пялился на Нину. – Я просто подумал, что вы можете помочь.

– Пошли, – коротко отрезала Нина, – покажешь, где нашли пятно.

Нина с Макхаром быстро спустились на грузовую палубу, где столпились матросы. Там уже стоял капитан Нестеров. На палубе лежал размотанный синтетический канат. В том месте, где была смотана бухта, виднелось большое темное пятно. Край его был смазан так, что сразу возникала мысль о тряпке, которой это сделали. Пятно, очевидно, было большим, и часть его спешно замыли. В темноте или в спешке тот, кто замывал, не заметил, что кровь затекла и под бухту. Капитан сидел на корточках перед пятном, когда на палубу перед ним легла тень. Нестеров обернулся и увидел мисс Боллард.

– Какого… – Начал было он, но остановился. – Очень хорошо, что вы здесь, мисс Боллард. Вы можете определить происхождение этого пятна?

– Иными словами, капитан, вы хотите спросить – кровь это или нет?

– Именно, мисс Боллард.

– В условиях судового медпункта – да, но не смогу определить группу крови и другие характеристики, которые позволят установить ее принадлежность. Дайте мне кто-нибудь нож, – попросила она и достала из кармана носовой платочек.

Один из моряков подал Нине складной нож. Она присела на корточки и провела лезвием по пятну. В том, что это была кровь, Нина нисколько не сомневалась, как и в том, что человек, из которого выпустили такое ее количество, давно уже мертв. Собрав часть запекшейся крови на платок, она свернула его и некоторое время еще осматривала палубу вокруг. В глаза ей бросились чьи то белые офицерские туфли. Нина сначала не поняла, за что зацепился ее взгляд, но потом сообразила – между кожей и подошвой одной туфли что-то чуть темнело. Не поднимая головы, чтобы не выдать направление своего взгляда, Нина присмотрелась. А ведь это кровь. Человек наступил в кровь, заметил это и на скорую руку отмыл туфлю, но не очень тщательно. Если бы она стояла, то ни за что не увидела этой темной полоски. Сидя же на корточках, она разглядела ее прекрасно. Нина медленно подняла голову. Туфли принадлежали старпому Казакову.

– Для исследования мне нужна еще и вот эта туфля, – показала она ножом, не сводя глаз со старпома.

Повисла гробовая тишина. Взгляды присутствующих медленно перекочевали с лица судового врача на лицо старпома, а затем и на его обувь. Казаков показал нечеловеческое самообладание. Сейчас в его адрес было практически брошено обвинение в убийстве.

– Чем вам не понравился мой ботинок, мисс Боллард, – спокойно спросил он, – а точнее, понравился?

– У вас на обуви кровь или что-то очень на нее похожее, – так же спокойно ответила Нина. Она обратила внимание, что моряки теснее стали за спиной старпома.

– Если я и испачкался, то только что вот об этот канат, когда неосторожно подходил сюда.

– Капитан? – повернулась Нина к Нестерову. Принимать решение она оставила на усмотрение капитана. О его отношении к старпому она знала уже очень хорошо.

– Ты, – ткнул пальцем Нестеров в одного из матросов, – быстро принеси из каюты старпома другие туфли.

Матрос убежал, а на палубе воцарилась напряженная тишина. Матросы угрюмо переглядывались, не поднимая глаз на старпома. Капитан, заложив руки за спину, наоборот, смотрел на старпома пристально, но без выражения, как на стену. Нина неожиданно осознала, что за спинами моряков стоит и Дональд Морли. Сколько он уже здесь стоит и когда подошел, она не заметила. Морли смотрел на пятно.

Наконец ботинки были доставлены.

– Михаил Сергеевич, – ледяным твердым тоном предложил капитан, – наденьте, пожалуйста, другие туфли, а эти передайте мне.

– Большую ошибку вы делаете, Иван Захарович, – громко сказал старпом. Глаза его сузились. Постояв немного и не дождавшись ответа, Казаков нагнулся и переобулся. Туфли протянул капитану. Тот некоторое время разглядывал их, затем приказал вахтенному:

– Старшего помощника Казакова в каюту под арест до моего особого распоряжения. Занести в вахтенный журнал. Это, – он кивнул на канаты и кровь, – пока не трогать. Тоже до моего личного приказа.

Старпом круто повернулся на каблуках и зашагал к себе в каюту. Моряки продолжали топтаться вокруг, затем стали медленно расходиться. Капитан повернулся к Нине и протянул ботинки старпома.

– Спасибо вам, Нина, – проговорил он ти-хо, – будем надеяться, что ваш острый глаз прольет свет на это несчастье. Постарайтесь, когда доберемся до места, провести более тщательное исследование крови. Хотя и так многое ясно.

Морли стоял за спинами моряков и смотрел на пятно. Хотя разговор велся по-русски, по ситуации он все понял. Виновен старпом или невиновен, сейчас это для Дональда было не столь важно. Важно то, что кого-то публично признали виновным и настоящий преступник, если такой есть, может некоторое время считать себя в безопасности. Как правило, они в таком положении расслабляются и делают ошибки. Но это если убийца не старпом. А если старпом? Кто они оба такие – он и боцман, что между ними произошло, связано это как-то с транспортировкой на этом судне импульсных ракет с документацией? Кстати, возможной транспортировкой. Увы, даже это точно неизвестно!

Среди ночи Нину разбудил стук в дверь каюты. Проснулась она почти мгновенно, но мысли еще путались: «Настырный Морли добивается встречи, арестованный старпом сбежал и пришел мстить, судно столкнулось с айсбергом и тонет…» Включив ночник, Нина посмотрела на часы – половина третьего ночи. Накинув халатик, она спустила ноги с кровати, нащупала тапочки и поднялась.

– Кто там?

– Мисс Нина, это я, Макхар! – послышалось из коридора скороговоркой. – У нас несчастье, Борисенко упал и сильно ушибся. Я боюсь, как бы он не повредил себе позвоночник.

Нина открыла дверь. Индус, тяжело дыша, вошел в каюту. Было видно, что всю дорогу из грузовых трюмов он бежал. Нина посадила его на стул около двери, запахнула халатик и, стоя перед Макхаром, стала расспрашивать о подробностях.

– Ну-ка, Макарка, не тараторь. Спокойно расскажи, что и где произошло.

– Мы с Борисенко были на вахте. Поднимались по внутреннему трапу, а тут вдруг вырубилось аварийное освещение. Борисенко оступился и слетел по трапу на дно трюма.

– Какая высота?

– Метров пять.

– Симптомы, самочувствие?

– Он ничего не говорит, а только стонет.

– Чего же ты, балда, не позвонил, а пешком сюда мчался? И Борисенко там один лежит, – укоризненно сказала Нина..

– С ним Симон Карацолис. А вы в темноте хорошо ориентируетесь в трюмах? – невозмутимо отпарировал Макхар.

«А ведь точно! Уел меня Макарка, это я балда, а не он», – думала Нина, собирая все необходимое, что ей может понадобиться в этой ситуации. Наконец все собрав, она вручила сумку матросу и выгнала в коридор. Быстро накинув спортивный костюм, а поверх него белый халат, Нина подумала, а затем сняла трубку прямой связи с мостиком:

– Это Нина Боллард. В трюме сильно травмирован матрос Борисенко. Предположительно падение с пятиметровой высоты. Сообщил его напарник, Макхар.

– Я уже в курсе, Нина – ответил вахтенный помощник. – Что же это за несчастья на нас сыпятся… Вы сейчас туда?

– Да. Макхар проводит. Наверняка мне понадобится помощь для транспортировки пострадавшего. Когда будем на месте, я сообщу подробности и место расположения пострадавшего матроса.

– Хорошо, Нина, место я уже знаю, только я уж сразу пошлю с вами еще одного своего человека с вахты.

– Да, и еще. Макхар сказал, что там отключился свет, поэтому Борисенко и оступился.

– Понял. Электрика я уже отправил.

Нина вышла из каюты, и Макхар быстрым шагом повел ее к месту несчастья. Пока спускались по трапам, Нина прикидывала, как отсюда предстоит транспортировать пострадавшего, если у него действительно поврежден позвоночник. Придется городить какие-то лебедки, ведь по крутым трапам на носилках человека не поднять. Значит, еще и ждать утра. Наконец спуск закончился. Нина увидела двух человек, склонившихся над лежащим телом в луче переносного фонаря.

Борисенко лежал без движения и не подавал признаков жизни. Нина приложила пальцы к шее и убедилась, что матрос жив. Пульс был нечастый и нормального наполнения. Осмотр тела не выявил каких-либо опасных травм. Нина стала приводить пострадавшего в чувство. Через некоторое время Борисенко стал подавать признаки жизни. Наконец раздался слабый стон, веки задрожали. Раненый открыл глаза и слабо пошевелился.

– Как вы себя чувствуете? – спросила Нина.

– Голова, – простонал Борисенко, – и дышать трудно.

– Какие-нибудь ощущения в области шеи, спины, внутренних органов чувствуете? Онемение, резкая боль?

– Нет… затылок. – Борисенко приподнял голову и потянулся рукой к затылку. «Слава бо-гу, – подумала Нина, – перелома основания черепа нет, голова не пробита, руки шевелятся».

– Карацолис, подержите ему голову на весу. Борисенко, вы пошевелить ногами можете, ноги чувствуете?

– Вроде чувствую, – ответил матрос, пошевелил ступнями и слабо согнул и разогнул одну ногу.

Неожиданно в помещении вспыхнул свет. Нина и моряки посмотрели наверх, туда, где находился выключатель. Электрик, посланный вах-тенным помощником, решил, пока Нина возилась с раненым, выяснить причину отсутствия освещения.

– Что за хреновина такая? – гулко послышался голос матроса сверху. – Тут все в порядке. Что же, свет сам выключился?

Все недоуменно молчали. И тут Нина заметила, что Макхар смотрит куда-то в сторону. Наверху, чуть в стороне от трапа, виднелась фигура человека. Незнакомец вышел на свет и оказался Дональдом Морли.

– Эй, Дон, – крикнул удивленный матрос наверху, – что ты здесь делаешь?

– Не спится что-то. Вышел на палубу прогуляться, а тут вы с доктором бежите, ну и пошел узнать, что стряслось.

– Чего же вы с нами не спустились или не окликнули? – удивилась Нина. – Какого черта вы там бродите?

– Хотел осмотреться наверху, вдруг тут еще кто-то есть. Свет ведь кто-то выключил, как выяснилось.

– Слушай, Дон, – крикнул снизу Карацо-лис, – а это не ты свет вырубил, когда мы поднимались?

– Симон, ты что, спятил? – возмутился американец. – Зачем мне это делать?

– Например, чтобы вас здесь не заметили, – невозмутимо поддакнула Нина.

– Мисс Боллард, ну рассудите здраво, зачем мне здесь прятаться? Что мне здесь вообще делать ночью? – очень искренне стал протестовать Морли. – Я действительно только вошел сюда за вами следом.

– Спуститесь-ка сюда, мистер, нам понадобится помощь, – решила прекратить Нина этот бесполезный диалог.

Морли затопал по металлу перехода, как показалось Нине, слишком подчеркнуто громко. Показывает, что тихо там не пройдешь, что его там в момент несчастья не было?

– Борисенко, вы сесть сможете? – спросила она раненого.

– Попробую, – прокряхтел Борисенко и оперся руками об пол. Карацолис с Ниной стали ему помогать, поддерживая за плечи. Наконец Борисенко сел и потрогал голову. – Гудит, как паровой котел.

– Обошлось, – облегченно вздохнула Нина и достала из санитарной сумки тампон, – поз-воночник цел. Но сотрясение мозга обеспечено. Сплюньте мне на тампон, а ты, Макарчик, посвети.

Борисенко сплюнул. Нина стала разглядывать слюну. Кажется, следов крови нет. Нет крови или мочи и под матросом на полу. Может, все обойдется сотрясением, без повреждения внутренних органов. Еще кожа на руках вся ободрана. Борисенко, падая, цеплялся руками за металл, и это его спасло. Если бы он не замедлил падение, хватаясь руками за трап, то все могло кончиться гораздо хуже.

– Мисс Нина, по трапу он не поднимется. Может, ручную лебедку наверху устроить? – предложил Макхар.

– Точно, – поддержал Карацолис, – ременные тали с карабинами и ручную лебедку. Вдоль трапа поднимем, а наверху примем. Дальше можно и с носилками пройти.

– Хорошо, ребята, давайте, – согласилась Нина. Моряки бросились к трапу, но Нина остановила индуса. – Макарчик, подожди.

Макхар остановился, глянул наверх и крикнул:

– Эй, мистер Дон, не спускайтесь. Поможете нам с лебедкой.

– Макарчик, – зашептала Нина, – про инженера никому не говори. Не надо лишних подозрений, тут все и так не просто.

– Вы ему верите? – удивился Макхар.

– Ты мне веришь, Макарчик? – вопросом на вопрос ответила Нина.

– Верю, мисс Нина. Вам я верю. – Искренне отозвался Макхар и стал подниматься по трапу.

Нина осталась одна с пострадавшим матросом в трюме. Прикладывая холодный компресс к его затылку, она слушала, как наверху скрипит транспортная тележка, как устанавливают ручную лебедку, и размышляла об инженере Морли. Зажужжала лебедка, снятая со стопора, и трос стал разматываться. Ловко, как обезьянка, по трапу скатился Макхар. На его шее висели ременные стропы.

– Готово, мисс Нина, можно поднимать.

Вдвоем с Макхаром удалось поднять пострадавшего на ноги и подвести его к висящему тросу лебедки. Маленький индус ловко опоясал Борисенко стропами так, чтобы тот поднимался в сидячем положении. Моряка сильно тошнило.

– Борисенко, потерпите, сейчас мы вас будем поднимать, – наставляла Нина моряка, – и лучше закройте глаза.

Борисенко сморщился со стоном. Мысль о том, что когда его поднимут на высоту, тошнить его будет еще сильнее, только добавила рвотных позывов. Борисенко стал стараться дышать глубже. Раненый не раненый, а блевать при женщине – ниже достоинства моряка.

– Эй, наверху, вира помалу, – крикнул залихватски Макхар по-русски.

Трос натянулся, и моряк плавно стал подниматься. Макхар, а за ним и Нина полезли по трапу параллельно с пострадавшим на тот случай, если понадобится помочь. Где-то на середине пути индус оглянулся и показал Нине пальцем на ступени:

– Осторожнее, мисс Нина, здесь ступенька сломана. Отсюда Борисенко и сорвался.

Нина остановилась и внимательно стала осматривать повреждение трапа. Пожалуй, здесь обошлось без вмешательства гипотетического злоумышленника. Ступеньку не подпиливали, не подрезали. Ее вообще никто не повреждал умышленно. Просто со временем лопнул сварной шов. Когда-то, при изготовлении трапа, он оказался тоньше других. Сколько судну лет? Наверное, не меньше двадцати. Сколько ног моряков здесь протопало, пора и лопнуть шву. Просто Борисенко был намного крупнее и тяжелее, чем Макхар и Крацолис, под ним шов и лопнул. Не повезло моряку именно из-за его опытности. Неопытный человек поднимался бы по крутому трапу медленно и осторожно, аккуратно цепляясь руками за поручни. А опытные моряки снуют вверх и вниз очень быстро, рывками. Работа такая – делать все быстро, да еще и с моряцким шиком. Ладно, здесь понятно, но свет? Нина полезла догонять Макхара.

– Ну что, мистер, поговорим? – зловеще произнес Карацолис, подойдя к Морли, когда Борисенко подняли наверх и сняли с него ремни. Высокий жилистый грек славился своим мастерством в кулачных поединках.

– Вы что, ребята, – сделал наивное лицо Морли, – вы мне не верите? Да на кой черт мне выключать там свет? Да и как бы я там прокрался бесшумно? Там ведь железо везде, грохот от шагов за милю слышно. Вы же сами знаете, не первый день плаваете.

На лице Карацолиса появилось сомнение. Похоже, прав американец. Грек глянул на обувь инженера – это были не тапочки и не кроссовки, а прочные добротные кожаные ботинки. На такой подошве действительно мягко не пройдешь. Но так легко моряк отступать не привык, хотя и начал остывать:

– Ладно, мистер инженер, разберемся еще.

Нина с интересом наблюдала эту мизансцену, но развития событий не последовало. Она, конечно, могла посоветовать разуть мистера Дона и посмотреть на его носки, но делать этого не стала. Последствия этого осмотра не входили в ее планы, а в результатах его она не сомневалась.

Вашингтон. Белый дом

– Господин президент. – Директор Федерального бюро расследований чуть склонил голову, остановившись у входа.

Президент поднялся из-за стола и, вопреки обычаю, не подал руки и не предложил сесть, а прошелся по кабинету, сурово глядя себе под ноги. Выдержав приличествующую ситуации и предстоящему разговору паузу, он остановился около флага США, установленного возле рабочего стола, и повернулся лицом к вошедшему.

– Я недоволен тем, что граждане нашей страны рискуют своей жизнью и попадают в трагические ситуации из-за бездействия спецслужб.

– Простите, господин президент? – изобразил удивление шеф ФБР, лихорадочно перебирая в памяти последние события в стране, которые могли иметь отношение к его ведомству.

– Я имею в виду сомалийских пиратов! Вы знаете, сколько военных кораблей международного сообщества патрулирует эти воды?

– Простите, сэр, но мое ведомство занимается внутренними расследованиями, а международная преступность…

– Простите, сэр, – передразнил его президент, – но я осведомлен о содержании Конституции вверенной мне страны, я также знаком и с уставом вашего ведомства. Мне хотелось бы, чтобы вы, как его глава, смотрели на внутренние проблемы нашей страны гораздо шире и соотносили бы их с общемировыми.

«Что-то очень витиевато и туманно, – подумал шеф ФБР. – Проговорится или не проговорится президент? Или отделается дежурным разносом для поддержания тонуса?»

– Не так давно на Аденском рейде заминированным катером атакован корабль ВМФ США. Погибло 17 моряков! И это не единственный случай, когда гибнут американские военнослужащие.

«Так, уже лучше, – думал шеф ФБР, – значит, одеяло тянет Пентагон. Понятно, что им нужен очередной «полигон» для своих игр».

– Через пару дней, – продолжал прези-дент, – я собираю расширенное совещание по вопросам международной преступности и защите граждан США, находящихся за пределами страны. Будьте готовы выступить с докладом по вашему ведомству. Как это ни прискорбно сознавать, но в нашей стране есть граждане, и граждане высокопоставленные, которые преступно бездействуют, попустительствуют и даже имеют прямое отношение к международной преступности.

Величайшее открытие! Шеф ФБР мысленно усмехнулся, но внутренне насторожился. Слишком близко от цели легли президентские «пули». Только вчера шеф ФБР имел неофициальную встречу (если не сказать – тайную) с одним из членов сенатской комиссии по вооружению и одним из представителей национальной банковской системы. Не доложили ли президенту об этой встрече? Помимо официальных спецслужб, у президента есть и свои возможности. Его личная служба безопасности хотя и формально имеет определенную государственную ведомственную принадлежность, но фактически подчиняется только президенту и своему непосредственному шефу. А ребята там работают ого-го. Если президент узнает, о чем шла беседа, да и не только эта, то полетит прежде всего голова руководителя ФБР. Справиться с банкирами да и с сенатором – у президента руки коротки. Никто ему не позволит мешать зарабатывать настоящие деньги. Реальный бизнес строится не на тех крохах, которые получают страховые компании, работая с законопослушными гражданами и официальным бизнесом, и не на смешных банковских процентах, под которые кредитуются массовые покупки рядовых американцев. А государственные контракты на поставку вооружения – это, на фоне реальных поставок зарубежным режимам, вообще просто смешно. Настоящие деньги делаются без государственных границ. Доллар, он и в Африке доллар, да и в Азии тоже. Не с тех счетов шло финансирование на продвижение кандидатов в президенты, не с помощью тех счетов обеспечивается обработка общественного мнения. И я это понимаю, и в Сенате это понимают, и в Лэнгли. Президент это тоже понимает, поэтому все эти потуги – хорошая мина при плохой игре. Президент может треснуть хоть пополам от натуги, но если кому-то нужен будет финансовый кризис в стране или мировой финансовый кризис, то он будет. Будет в тот день и час, который эти люди определят. Потому что эти люди делают деньги, и делают они их на всем, на чем их можно сделать.

– Я собираюсь выйти с предложением о создании комиссии по международной преступности и ввести в нее представителя и от вашего ведомства, – продолжал вещать президент.

«Ну да! Конечно, – ухмыльнулся про себя шеф ФБР, – предложение пройдет на ура. Если и создадут такую комиссию, то вся работа будет уходить в песок как вода. Не дадут ей работать, и финансирования практически никакого не будет. Не спасете вы свою репутацию этим, господин президент!»

– Я вас понял, господин президент, – уже вслух ответил шеф ФБР тоном, который соответствовал случаю и теме беседы, – для вас будет срочно подготовлен подробный секретный доклад о предполагаемых связях с международной преступностью в нашей стране. Результатом сегодняшней аудиенции я полагаю ваше поручение активизировать работу ФБР именно в этом направлении. Уверяю вас, господин президент, что за последний год работа в этом направлении усилена. Я рад, что вы держите руку на пульсе и подняли этот своевременный вопрос… – Дежурный монолог мог продолжаться так долго, как это было бы необходимо, но в этот момент зазвонил прямой телефон советника президента по экономике.

Шеф ФБР мгновенно и с пониманием прекратил свое словоблудие на полуслове. Президент поднял трубку и некоторое время слушал, затем коротким жестом окончил аудиенцию и отпустил чиновника…

Малайзия. Город Куала-Лумпур. Ресторан отеля «Тахан»

Али выскочил из такси и бросился к дверям ресторана. Он опаздывал на встречу уже на тридцать минут, а Учитель не должен ждать. Учитель отдает приказания, и они должны исполняться. Нельзя не оправдывать ожидания Учителя. Ресторан был наполовину пуст, и Али сразу увидел Учителя. Тот сидел около огромного окна с незнакомцем, и на лице его (благословение Аллаху!) не было гнева. Али быстрым шагом прошел между столиками. Рукав белого костюма шевельнулся, и Али припал к руке Учителя.

– Великий Учитель, прости меня недостойного за опоздание. Во всем виноват самолет.

– Ничего, Али. Что такое тридцать минут на этой земле в сравнении с вечностью? Зачем ты хотел меня видеть?

Али облизнул пересохшие губы. Учитель не сердился, и это было хорошо. Учитель не познакомил его со своим собеседником, но Учителю виднее. Как же начать? Али весь свой долгий путь с другого континента прокручивал в голове этот разговор, формулировал вопросы, не дававшие ему покоя. И вот он здесь, перед Учителем, которого просил о встрече. И если причина покажется Учителю не такой важной, чтобы он отложил свои дела ради встречи с Али, то гнев падет на голову несчастного.

– Прости меня, Учитель, я много лет работал во имя нашей великой идеи в Америке. Я всегда знал, что я делаю и как мне поступить в следующий раз. Впервые за многие годы я в растерянности, и только ты можешь пролить свет во тьму моего разума.

– Я слушаю тебя, мой верный Али. – Густые брови Учителя благосклонно шевельнулись.

– Я не знаю, кто отдавал приказ капитану Уормсеру ехать в США и искать лабораторию, в которой проводились научные исследования и в которой создали эту чудо-ракету. Но Уормсер поехал и был убит. ЦРУ опознает его тело и сразу вспомнит, что Уормсер похитил инструктора подводного плавания для Абу Сайяфа. Инструктор обучал его боевиков подводному плаванию, а потом его отпустили живым. И он назвал Уормсера. Он учил воевать повстанцев в провинции Сех, и многие знают его. Трое участников тренировочного нападения на танкер-химовоз «Дэви Мейдрам» в мае прошлого года захвачены полицией. Они тоже назовут Уормсера. Теперь спецслужбы поймут, кто покупал ракеты у американцев, ибо все следы приведут сюда, о Учитель. – Али перевел дух и вытер потное лицо платком. – Кроме того, кто-то отдал приказ не платить деньги американцам за эти ракеты, которые они изобрели. Те люди, которые меня с ними свели, узнают об этом, и доверие ко мне пропадет. Я не смогу вам служить там, Учитель.

– Мой маленький глупый Али, – улыбнулся Учитель отеческой улыбкой, и у Али отлегло от сердца. Сейчас Учитель все разъяснит: если кто-то виноват, то он уже наказан, а Али сможет снова служить, как и прежде, великой идее и своему Учителю. – Мне показалось, что ты сожалеешь о гибели Кингсли Уормсера. Разве он брат тебе? Он не нашей веры и служил нам за деньги, а это нехорошо.

– Да, Учитель, – согласился Али, – это плохо – служить нашей идее за деньги.

– Но это не главное. Главное, что американские и другие спецслужбы будут искать свои ракеты в этом регионе. Они буду искать их в Аль-Шабаб, они будут искать их в Джамайя-Исламах. Это, Али, называется ложный след, как и там, в Америке.

Второй человек, который сидел за столом и не был представлен Али, недоуменно посмотрел на Учителя, но тот лишь улыбнулся ему все той же отеческой улыбкой. Недоумевал и Али:

– Но, Учитель, Аль-Шабаб и Джамайя-Исламах – наши братья по борьбе.

– Они плохо служат нашей идее, Али, – наставительно ответил Учитель, – они погрязли в роскоши, они стали слишком любить деньги. Это будет им испытанием, испытанием их веры.

Как все просто объяснялось! Все замыслы Учителя как на ладони. Он все рассказал своему верному Али, он ему верит, как всегда. Эта мысль наполнила его сердце счастьем и энтузиазмом.

– А деньги, – пожал плечами Учитель, – деньги не стоит тратить, если их можно сохранить. Ты не должен беспокоиться, Али. Ты не вернешься в Америку. Тебя ждет новое и неизведанное.

– Я боялся, что вы, Учитель, перестанете теперь мне доверять.

– Что ты, мой верный Али, я верю тебе по-прежнему и люблю тебя как брата. А теперь ступай и отдохни. Когда ты мне понадобишься, ты об этом узнаешь.

Али благодарно припал к руке Учителя и, не скрывая слез, поднялся со стула. Все хорошо, он по-прежнему нужен Учителю. Учитель готовит ему новое задание; он, Али, по-прежнему участвует в борьбе за великую идею. Окрыленный Али вышел на улицу. Теперь надо поехать на квартиру, принять душ с дороги и выспаться как следует. Али свернул с тротуара к стоянке такси на противоположной стороне улицы, когда дребезжащий и разболтанный грузовик с пустыми ящиками из-под фруктов и овощей в кузове рванул с места и на полном ходу ударил Али бампером. Раздался чей-то крик. Водитель грузовика выскочил и исчез в переулке. Прохожие и торговцы, галдя, стали собираться около распростертого на проезжей части бездыханного тела.

– Ах, вот оно что, уважаемый! – усмехнулся собеседник Учителя в ресторане, – а я-то думаю, что это вы так откровенны со своими людьми. Вы, оказывается, и от него решили избавиться.

– Только Аллах знает, кому и сколько отпущено на этом свете, уважаемый господин Че Хун, – ответил Учитель, равнодушно глядя в окно, – но вернемся к нашим делам.

– Хорошо, уважаемый, – согласился Че Хун. – Позволю высказать свои опасения, что нарастание пиратской угрозы в этом регионе может создать проблемы. Я имею в виду возможные реакции международной общественности. Хорошо ли вы просчитали развитие событий?

– Успокойтесь, уважаемый, международная общественность – это простые люди и политики, которые не имеют в этом мире реальной власти. Пока здесь вращаются грандиозные капиталы, которые несравнимы с бюджетом ни одного государства в мире, международные теневые финансовые структуры не позволят погасить этот благословенный очаг.

– Ну уж с финансовыми объемами вы преувеличиваете, уважаемый, – скептически отнесся к заявлению своего собеседника человек, которого назвали Че Хуном.

– Я имел в виду не сам бюджет, а ту его часть, которую государство в состоянии израсходовать на погашение этого очага.

– Согласен с вами, уважаемый. Местные лидеры вняли советам мудрых экспертов, они поддерживают местное голодное население побережий частью своих доходов от грабежей судов. Но настоящие деньги успешно инвестируются в торговлю растительным наркотиком «кот», который очень популярен в регионе, да и в другие коммерческие предприятия. Но все же предупреждаю вас, что это игра на грани фола.

– Не забывайте, уважаемый Че Хун, что и не всем государствам нужно прекращение конфликтов. Америка по-прежнему крайне заинтересована в своем влиянии в регионах, богатых углеводородами. Финансирование идет опять же не по официальным каналам. Я имею в виду Судан.