Текст книги "Война в затерянном мире"

– Откуда я знаю, что вы собираетесь делать? – спросил комбриг. – Я передаю капитана вам. Остальное – не мое дело.

– Товарищ генерал-майор!.. – Удальцов выкрикнул это, да так и остался стоять, глядя прямо перед собой.

– Разговоры, полковник! – рявкнул Зубов. – Свяжитесь с Ханкалой. Подтвердите передачу капитана Стольникова от нас ФСБ. Есникова из Владикавказа отозвать, пусть немедленно вернется попутной колонной. Если навигатор пропадет – голову сниму! Это все.

– Спасибо, товарищ генерал-майор, – поблагодарил Костычев.

– Не за что, – буркнул Зубов. – Вот верите или нет – не за что.

– Но нужно ваше письменное распоряжение, прошу прощения.

– Это вы, подпольная гвардия, распоряжения строчите, – заметил Зубов. – А я пишу приказы. – «Хер тебе, а не Стольникова», – хотелось добавить ему, но вместо этого он предложил всем чаю. – И – да! – он повернулся к Удальцову. – Навигатор тоже передать Костычеву!

Костычеву было не до чаю. Он торопился к узлу связи, чтобы выйти на Мякишева по каналу ФСБ. Пока Зубов напишет приказ, Стольников будет уже в руках Мякишева.

Оставшись с начальником штаба наедине, Зубов вынул из пачки, лежавшей на столе, сигарету.

– Сходи к Есникову, забери у него навигатор и принеси мне. Лично. Скоро Стольников будет здесь. Там и определимся.

– Что толку от того, что Стольников будет здесь при фээсбэшниках? – начальник штаба поднялся.

– Стольников будет здесь один, – сказал генерал и закурил.

Случилось то, на что он надеялся. Стольников бежал, и Зубов ему не помогал. Наоборот, вступив во взаимодействие с Федеральной службой безопасности, Зубов отдал приказ о передаче капитана органам. А когда капитан придет и разговор состоится, будет видно, что делать дальше.

Тридцать два года служил генерал-майор Зубов. И не помнил случая, чтобы предал кого-то из подчиненных. Нет, были, конечно, и предатели, и трусы, но Стольников не входил в их число. Он был – свой. А своих в огне Зубов не оставлял ни в Афганистане, ни в Югославии, ни в Чечне.

Протянув наушник радисту, Саша довольно улыбнулся.

– Ну вот и все. А ты – сразу автоматом по голове. Человек, можно сказать, в гости пришел, а ты ведешь себя ну прямо как свинья.

– Да вид у вас такой, что…

– Ну, ты не обижайся, если что, – миролюбиво бросил Стольников.

– Да ладно, – процедил связист. – Всяко бывает.

– Это точно, – согласился Стольников и без размаха ударил его в подбородок. Голова связиста качнулась назад, потом вперед, и он стал заваливаться на Сашу.

– Прости, дружище, – прошептал капитан, помогая ему опуститься на пол. – Я же знаю, что ты сейчас же доложишь куда следует… А мне нельзя в полон, никак нельзя… Мне пацанов выводить нужно…

Выпрямившись, он осмотрелся. В углу висела на плечиках – какая роскошь на войне! – плечики! – отутюженная форма старшего лейтенанта войск связи. Хозяином ее был явно не лежащий на полу человек. Но Стольникову она все равно оказалась узкой в плечах. И даже с закатанными рукавами он выглядел как не по росту одетый призывник.

– Это удел мой такой, наверное, – пробормотал Саша, надевая кепи и выходя из узла связи, – вечный «старлей»…

Через забор он перепрыгивать не решился – зачем теперь лишний шум? – подошел к калитке. Часовой услужливо придвинулся ближе и стал всматриваться в лицо разведчика. Он готов был поклясться, что гигант в форме старшего лейтенанта при нем на узел не входил. Может, до его смены?

Стольников вышел и побрел по улице, отдавая воинское приветствие подполковникам и, на всякий случай, майорам. У госпиталя он сделал небольшой крюк, но оказаться напротив входа, хоть и на удалении, все-таки пришлось. И в этот момент кто-то едва не сбил его с ног. Поднимая слетевшую с головы кепи, он услышал:

– Простите, старший лейтенант!

Он поднял взгляд в сторону спешащего к госпиталю капитана. Это был Мякишев.

«А вот теперь, парень, у тебя и минуты лишней нет», – сообщил он сам себе и, обойдя солдатскую палатку, быстро побежал в сторону КПП, где сгрудились, ожидая убытия обратно, БТРы, БМП и «КамАЗы» различных родов войск. Часть личного состава ожидала у машин, часть разбрелась по военному городку в поисках съестных изысков и подпольной водки.

Едва он вышел за территорию гарнизона, услышал:

– Военный, дай, пожалуйста, денег ребенку. Дом бандиты сожгли.

Стольников обернулся. Перед ним стояла чеченка. За руку она держала мальчика лет шести. Никакие бандиты дом ее, конечно, не сожгли – понял Стольников по ухоженному виду ребенка и самой женщины, а вот мужа на тот свет отправили. Только не бандиты, а федеральные войска. Мальчонка на русского смахивает. Еще раз выйти замуж нереально, а деньги от властей если и получает, то отдает. Точнее, у нее забирают. Родственники бывшего мужа. Саша машинально стал расстегивать карман на груди, но тут же вспомнил, что и форма не его и время для подаяний он выбрал неподходящее.

Обернувшись, он махнул десантнику, сидящему на броне:

– Старик! Брось пару банок!

Ни слова не говоря, тот погрузился головой вперед в командирский люк БМП и появился с зеленой упаковкой штатного сухпайка. Стольников на лету его поймал и отдал женщине.

– Спрячь, иначе скажут, что украла.

Женщина послушно убрала упаковку под юбку и, не благодаря, отошла. Она считала, что Стольников обязан был помочь. Все правильно, не бандиты дом сожгли, а федералы мужа убили.

В госпитале уже наверняка был переполох. Еще до того, как Саша увидел Мякишева, срубленные им ребята очнулись и подняли шум. Не исключено, что и патруль тот был ориентирован на поиск раненого из госпиталя.

– Мужики, кто в Грозный?

– Мы в Грозный.

– Когда? – Стольников вонзил взгляд в капитана в пыльном камуфляже.

– Через пару часов.

Не то…

Потратив на поиск около минуты, Саша сообразил, что, не найдя его в Ханкале, Мякишев бросится искать его сюда, в отстойник. Это было единственное место, откуда можно было отправиться через Грозный в аэропорт Северный, где находилась бригада. В этот момент ему даже не пришло в голову, что Мякишев, получив приказ от Костычева на его задержание и водворение на гауптвахту, искать в отстойнике его не станет. Для ФСБ капитан Стольников враг. И среди имеющихся у них версий не было той, согласно которой капитан собирался бы вернуться в бригаду. Стольников уходил из Ханкалы в «зеленку». А оттуда – к Алхоеву. Поэтому Мякишев и не думал торопиться к скопищу бронетехники, прибывающей в Ханкалу и убывающей из нее. Капитан велел перекрыть периметр городка. Но и на этот маневр он надеялся вполсилы, потому что ясно было капитану – Стольников уже далеко. Но на всякий случай, больше руководствуясь профессиональной привычкой, чем необходимостью, он велел предупредить все блокпосты на предмет обнаружения попутчика в бинтах и со свежими ранениями.

«Разрешаю», – произнес комбриг в ответ на просьбу действовать по усмотрению. Это означало, что Стольников имел полное право не брезговать никакими методами. Его задача – добраться до части. Любой ценой. И это еще кое-что означало. Зубов не считает его сумасшедшим. Но не означало, что не считает предателем.

* * *

И все-таки Мякишев появился на стоянке ревущей на разный манер техники. Вероятно, сработало стандартное мышление: из военного городка выход открыт и не котролируется только в одном месте. Саша уже почти договорился с приехавшими в Ханкалу за дровами артиллеристами, как вдруг увидел группу на бегу снимающих автоматы с плеч солдат. Несколько «срочников», поспевших за капитаном ФСБ, смотрели прямо на Стольникова. Так что сомневаться не приходилось, по чью душу они пожаловали…

За рулем «уазика», стоящего неподалеку от загруженных бревнами «зилов» артиллерии, сидел и что-то с аппетитом ел солдатик. Раздумывать было некогда. Капитан бросился к машине и вышвырнул мальчишку из кабины. Подавившись и закашлявшись, тот упал на утоптанную землю отстойника и вскочил, как неваляшка. Но Саша, взяв с места в карьер, круто развернулся и погнал машину по дороге, ведущей в Грозный.

«До ближайшего блокпоста», – пронеслось в голове разведчика. Он был уверен, что Мякишев уже связывается с его командиром. В лучшем случае его зажмут между железобетонных блоков, в худшем – расстреляют из всех видов оружия, как смертника, решившего атаковать заставу российских войск.

Одна из машин – «уазик» комендатуры – выскочила из ворот КПП и так же резко, выехав на главную дорогу, помчалась вслед за Стольниковым.

Дорогу до ближайшей преграды, как и весь путь через Грозный, Саша знал отлично. В отсутствие необходимости выходить с группой на задания комбриг развлекал его, ставя в сопровождение колонн с грузами и людьми. По основному маршруту и по нескольким запасным Стольников мог провести машины даже в отсутствие освещения. Но теперь его знания ничего не значили и не играли никакой роли. В Грозном можно передвигаться только векторно, небольшими переездами от блокпоста до блокпоста. Исключение составлял разве что Октябрьский район, но чтобы до него добраться, необходимо было переехать несколько зон ответственности различных подразделений. Но это там, в Грозном, а до него еще нужно было доехать…

Саша заметил погоню через минуту. Выжимая газ, он бросил взгляд в зеркало и увидел поднятый мчащейся за ним машиной столб пыли. Он был прав, считая, что это погоня за ним. Но ошибался, думая, что это Мякишев…

Капитан ФСБ не заскочил в тот «УАЗ». Помощник дежурного и солдат забрались в кабину, и водитель тут же включил передачу. Но капитан и не пытался сесть в тот автомобиль. Он понимал, что доедет беглец только до въезда в Грозный. Поэтому развернулся и побежал к позабытой в госпитале радиостанции. Доложив о побеге Стольникова Костычеву, он стал дожидаться новостей от помощника дежурного. Попытавшись связаться с ним несколько раз, он бросил эту затею и попросил одного из офицеров, прибывших в Ханкалу, вернуться на последний блокпост Грозного. Несколько минут ушло на разговоры, на связь с командиром части, с Костычевым, и, когда БТР тронулся с места, Мякишев стал ощущать беспокойство. Сообщений о задержании Стольникова не поступало ни от помощника дежурного, ни от старшего на блокпосту.

Проехав полтора километра, БТР остановился.

– В чем дело? – прокричал Мякишев.

Водитель молча встал во весь рост на сиденье и показал рукой на обочину.

Ошеломленный капитан ФСБ спустился с брони и медленно подошел к трупам помощника дежурного по части и водителя. Чуть поодаль, метрах в десяти, лежал окровавленный труп водителя. Видимо, он пытался бежать.

– Сто шестой, я Сто седьмой, прием… – бескровными губами позвал Мякишев, поднеся рацию к губам.

– На линии. Что там у тебя?

– У меня трупы…

Доку, как пилот конюшни «Феррари» на Гран-при Монако, яростно вертел рулем, петляя на коротких отрезках пыльной дороги. Отбитый у русских «уазик» гремел подвеской, ревел и прыгал по ямам обочин. «УАЗ» с русским разведчиком Стольниковым был в зоне видимости, но прицелиться и расстрелять колеса его машины мешала густая пыль. Если бы была хотя бы секунда свободного времени, боевик обязательно бы помолился – он почувствовал в этом необходимость сразу, как услышал приказ Алхоева. Преследовать русского под носом у федералов – дерзость! Но Магомед знает, что делает, – с ним Аллах.

И сейчас «уазик» Стольникова словно на тросе волок автомобиль комендатуры с тремя боевиками. Дистанция машины не превышала ста метров. Едва Стольников уходил за поворот, как спустя мгновение в зеркале заднего вида снова появлялся этот бежевого цвета «уазик». Какой дурак разрешает на войне использовать технику такого цвета? Чтобы отличаться от хаки настоящих военных и подъезжать без видимых признаков ревизии?..

Мощности двигателей были одинаковые, и погоня эта могла длиться до тех пор, пока в баке одной из машин не закончится бензин. В том, что среди чехов есть хорошие водители, Стольникову приходилось убеждаться уже не раз, поэтому он сейчас искал единственно правильный выход из сложившейся ситуации. Этим выходом был объезд блокпоста на въезде в Грозный.

Город был разрушен, как Сталинград в сорок третьем. Кучи строительного мусора, останки баррикад, как памятники девяносто пятому, торчком стоящие железобетонные плиты с надписями: «Добро пожаловать в ад!» и «ДМБ-1997» – все было свалено одну большую кучу, объехать которую не было никакой возможности. Специально для проезда колонн инженерной техникой были расчищены всего несколько коридоров для проезда. Но каждый из них охранялся и был перегорожен уложенными в шахматном порядке бетонными блоками. Чтобы проехать через такой блокпост, нужно было сбросить скорость до нуля и объезжать эти блоки, едва не касаясь их бортами машин. Но Саша знал еще одну дорогу. Она вела в никуда. Если свернуть влево от первого блокпоста и гнать машину вдоль свалки, именуемой Грозным, то очень скоро машина упрется в кладбище боевой техники. БТРы без колес, БМП без гусениц, ржавые, покореженные, со следами гари, а подчас и без башен останки когда-то грозной техники, а теперь груды металлолома. И как только машина остановится, нужно выпрыгивать и бежать по этим мертвым машинам. Кладбище закончится, и сразу появится дорога. Военной техникой она используется крайне редко, только во время вынужденных зачисток. В основном по ней ездят гражданские «девятки» и «шестерки». Тарахтя двигателями, питающимися самодельным бензином, они возят родственников из Грозного в Ханкалу. Иногда – оружие, боеприпасы и лекарства для родственников, изредка приближающихся к трассе Грозный – Ханкала для получения посылки. А потом – обратно в «зеленку».

Стольникова нагоняли. Убегать всегда легче, чем догонять, но сегодня был не тот случай. Он слышал, как гремела лопнувшая рессора, чувствовал, что начинает проигрывать в мобильности. Еще один хороший удар по дну какой-нибудь ямы – и задняя подвеска разлетится на фрагменты. Это ощущение усилилось, когда из салона преследующего его «уазика» выбрался по пояс мужчина в джинсовой куртке.

– Не понял, это что за гражданин? – даже перестав моргать от удивления, прошептал Саша. Он ожидал увидеть военнослужащего, а военнослужащие в Ханкале, как известно, в джинсах не служат. Видимо, дошло дело уже для подключения агентов под прикрытием.

«Кино, мать…» – пронеслось в его голове.

А человек между тем удобно закрепился в окне и уже вытягивал наружу «калашников». Что за этим последует, знает каждый, кто хоть раз участвовал в погоне со стрельбой. Предупредительных выстрелов в Чечне не делают…

– Расстреляют они меня, расстреляют… – с тоской вглядываясь вперед и пытаясь рассмотреть в развалинах границы кладбища техники, пробормотал Стольников.

Он повернулся лицом к преследователям.

Самих выстрелов он не слышал. Очередь из автомата ударила по нижней части его «уазика». Но одна из пуль пробила заднее и лобовое стекло навылет. Другая из пуль раскрошила зеркало слева.

«Они не бьют на поражение, – догадался Саша. – Хотят снова усадить за решетку, что ли?..»

Дернув машину влево, капитан увел ее от следующей очереди. Пули, просвистев, как обезумевшие осы, глухо ударили в стоящий рядом проржавевший гараж. Они прошили его, как картон. Внутри раздался какой-то треск, потом – грохот, и, уже проехав мимо, капитан почувствовал, как машину бросило в сторону… Страшный разрыв внутри гаража разметал его останки.

«Газовые баллоны?! – догадался Стольников. – Вот так и обнаруживают схроны!»

Ударной волной в «уазике» выбило остатки заднего стекла, и сейчас Саша, морщась и бранясь, свободной рукой вынимал из-за воротника кубики каленого стекла.

После того как машину отбросило в сторону и ударило о стоящие контейнеры с мусором, капитан выровнял «УАЗ» и посмотрел назад. Некоторое время был виден только столб огня, но еще секунда, и…

Из оранжевого пламени и черной копоти, перемешанных, как узоры на платье цыганки, вылетел все тот же бежевый «уазик». В его окне торчал объятый пламенем человек в джинсовой куртке. Автомата в его руках уже не было, он хлопал себя по груди и плечам, пытаясь сбить пламя. Но Стольникову это не принесло облегчения. Из окна задней левой двери выбирался второй. И только сейчас Саша заметил, что все трое с бородами…

– Твою мать!.. – в сердцах прокричал он. – Но я же своими глазами видел, как за мной погнались на этом «бобике» комендачи!..

Он нажал на газ, уже не боясь уничтожить подвеску, – впереди показались знакомые очертания свалки боевой техники.

Следуя по узкой дороге между огромных куч строительного мусора, обе машины въезжали в Грозный. Но Стольников знал, чем закончится эта дорога, а знали ли боевики?

Саша понимал, что у него нет времени. Контрразведчики уже наверняка связались с частями внутри Грозного. Сейчас на место гонки прибудет пара бэтээров и для профилактики разнесет обе машины в щепки. Или что менее вероятно, но все-таки возможно – загонят «УАЗы» в тупик, как медведи белку.

Еще одна очередь – и Саша, согнувшись, проскрипел зубами. Одна из пуль рассекла ему скулу и ударилась в стойку кузова. Срикошетила и впилась в приборную панель. Спидометр, последний раз махнув стрелкой, упал на «ноль».

Стрелок в «уазике» вновь приложился щекой к металлическому прикладу. Саша понял, что третьего шанса судьба ему дать не сможет. Он увидел два гаража – последнее препятствие перед свалкой техники. Они стояли на расстоянии двух с половиной метров друг от друга. Дороги между ними не было, но проехать возможность была. Прикинув расстояние между машинами, Стольников до упора нажал педаль подачи топлива. «УАЗ» заревел, как лев, и помчался в просвет между гаражей…

Антилопа, убегая от гепарда, петляет по саванне, понимая, что единственная возможность спастись – это на очередном крутом вираже заставить зверя сбить дыхание и совершить ошибку. Если она это сделает, зверь откажется от преследования. Так поступил и Стольников. К привычке правильно уходить от преследования в Чечне привыкаешь быстро. Дав преследователям возможность почувствовать вкус победы, он заставил их ошибиться.

Когда чех, сидящий за рулем отбитого у федералов «УАЗа», повел машину за автомобилем Стольникова в просвет между гаражей, было еще не поздно. Еще можно было нажать на тормоз. Но он поступил наоборот – добавил газу.

Он видел Стольникова, выбегающего из машины, сразу после того, как за гаражами образовался просвет. Он видел, как капитан, быстро переставляя ноги, бросился наверх по останкам бронетехники… И последнее, что он услышал, был крик сидящего за его спиной приятеля.

Проскочив гаражи и убив об один из них висящего в окне чеха, «уазик» врезался в корму внезапно остановившегося автомобиля Стольникова.

Стоя и глядя сверху, чем закончилась для его преследователей поездка, Саша собрался уже уходить, как вдруг заметил, как из машины кто-то выбирался наружу через свободный от ветрового стекла проем. Капитан оглянулся. Возвращаться он не хотел. Дурная примета, говорят… И он не спустился бы даже за автоматом. Но не хотелось оставлять без внимания того, кто так страстно желал его смерти. Что погоня организована Алхоевым, Стольников уже не сомневался. Об этом можно было и не спрашивать. Но тот, кто выбирался из машины, был крепок и здоров. Голова немного в крови – но это ерунда. На Саше вообще нет живого места, и ничего, служит…

Нет, не хотел он оставлять этого человека.

– Иди сюда, маршалла-баршалла! – усмехнулся капитан, спускаясь. – Разберемся как мужчины. Ты умеешь как мужчина поступать? Можешь даже нож взять. Да, правильно… – и Стольников рассмеялся, видя, как с капота машины на кучу мусора ступает вооруженный ножом чех.

Есть у людей дурная привычка – смотреть туда, куда планируют ударить. Некоторые, правда, делают наоборот. Еще не понимая, кто перед ним – опытный боец или просто мясник, Стольников пару раз дернулся вхолостую. Так и есть – куда смотрит, туда и пытается железо воткнуть…

И капитан тут же перехватил руку с ножом после очередного взмаха и, крепко зажав его кисть, ударил своим локтем против сгиба локтя боевика. Нож, как и предполагалось, улетел и исчез среди кирпичей и арматуры, но локоть не сломался.

– Тебе сколько лет, покойник?

– Тридцать, русская свинья!.. Но я еще буду жить, а ты сейчас гнить начнешь!.. – крикнул боевик и поднял свободной рукой дужку от кровати. Когда-то здесь стоял дом. В доме была квартира, а в ней стояла кровать. Кто бы мог предположить, что часть этой кровати спустя некоторое время послужит кому-то оружием?

– Крепок джигит! – похвалил Стольников, улыбаясь. – Что передать ослу, если встречу?

– Какому ослу, шакал? – прошипел, задыхаясь от боли и злобы, чех.

– Который трахнул твою маму тридцать лет назад?

Взревев, боевик бросился вперед и несколько раз, как саблей, махнул перед собой дужкой. Стольникову стоило немало усилий, чтобы устоять на бесформенной груде мусора.

Под следующий удар Саша подсесть успел, въехав в свою очередь локтем в брюшину чеху. Встретив на полном ходу локоть Стольникова, он глухо выдохнул, словно подавился кашлем, и по инерции полетел назад, вниз, к «уазикам». Дужка, несколько раз крутанувшись в воздухе, звонко ударилась обо что-то металлическое и перестала быть опасной.

А вот с финалом поединка случился конфуз. Прыгнув вниз, Стольников угодил обеими ногами в шаткую грудку кирпичей и завалился на бок, скатившись под ноги боевику. И в этот момент в голове раздался звон, будто ударили в колокол. Но все-таки капитан вскочил, нетвердо держась на ногах. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Стольников потряс головой, пытаясь прийти в себя. В этот момент прямо перед его лицом возникла физиономия чеченца, и Стольников, даже не видя поднятую над собой руку с зажатым в ней кирпичом, пробил в лицо изо всех сил, вложив в удар всю силу и помогая себе диким криком…

Он снова пытался встать и снова падал. В боксе это называется – нокдаун. После нокдауна бой можно продолжать. Найдя наконец точку опоры, он опустил взгляд вниз. Под его ногами, на капоте бежевого «УАЗа», лежал труп бородатого мужчины. Кровь заливала светлый капот и по его округлостям стремительно сбегала вниз. Кости носа боевика были раздроблены, и одна из них, проникнув при ударе глубоко внутрь, пронзила мозг. Боевик был мертв.

Пошатываясь, Стольников снял с трупа разгрузочный жилет и накинул себе на плечи. Взял автомат и повесил на шею. Скорее машинально, чем по необходимости, обыскал доступные для досмотра трупы. Добыча была не ахти какая, не было ни документов, ни карты, но имелась пачка «Кэмел», зажигалка и батончик «Сникерс». Лучшего Стольников и не желал.

Через десять минут, обойдя блокпост и догнав медленно вкатывающуюся в город колонну, помахал рукой сидящему на броне командиру первого БМП. В горнолыжных очках и шлемофоне он выглядел как командир танка в Персидском заливе.

– Братишка, до сорок шестой в Северном не добросите?

Командир улыбнулся, и белоснежные зубы его сверкнули жемчугом на фоне закопченного лица. Стольников узнал одного из командиров рот второго батальона. Свои!

– Ты чего это с молниями в петлицах, разведка? – спросил старший лейтенант и рассмеялся.

– Так я ж – разведка, – рассмеялся в ответ Стольников.

БМП остановилась, качнувшись, и капитан быстро заскочил на броню.

– Командир, – обратился Саша к взводному, – я заберусь внутрь, лады? А будут спрашивать меня на блокпостах, ты меня не видел, понял?

– За водярой ездил? – прокричал взводный в ухо Стольникову, когда двигатель взревел.

– Хуже, к бабе в Ханкалу!

Лейтенант махнул рукой – «не беспокойся».

«Очень хорошо», – подумал Саша, спускаясь в командирский люк под ноги взводному.