Текст книги "Террорист в погонах"

8

Ранним утром следующего дня у полковника Дерюгина мелодично замурлыкал домашний телефон.

– На связи генерал-майор Гаврилов, – сообщил молодой телефонист с безукоризненной дикцией.

В трубке чуть слышно затрещало – переключился канал связи.

– Дерюгин, ты спишь?

– Никак нет. Уже собираюсь на службу.

– Хорошо. Ты Лаврова отправил на курорт? – спросил Гаврилов.

– Так точно.

– Когда?

– Сегодня ночью. Он вылетел чартерным рейсом.

– Да-да… – с каким-то сожалением в голосе протянул генерал-майор. – Лучше б он отправился день или даже два дня назад.

– Я тоже так думаю, – поддержал начальника полковник.

– Тоже? Ты это о чем, Дерюгин? Плохие новости. Ты все еще услышишь. В общем, два – ноль не в нашу пользу. Смотри, чтобы у Лаврова был активный отдых, я бы даже сказал, очень активный. И чтобы никто – слышишь? – никто о его горящем туре даже не догадывался. Ты меня, надеюсь, понимаешь?

– Так точно, понимаю, товарищ генерал-майор, – отчеканил полковник Дерюгин, все же немного опешив от намеков и недосказанностей.

На самом деле Дерюгин не совсем понимал, почему у генерал-майора Гаврилова был такой напряженный тон – а вдруг о здешних подвигах Батяни уже осведомлено высокое начальство? Черт их знает, этих пронырливых цыган.

– Короче, пускай он приступает к активным действиям, и немедленно, – продолжал генерал-майор Гаврилов, – без проволочек!

– Есть, товарищ генерал-майор.

– И докладывай обо всем мне лично. Давай, Дерюгин, я на тебя и на Лаврова очень рассчитываю. Да, и еще – внимательно следи за сообщениями из Средней Азии.

Генерал-майор Гаврилов быстро положил трубку, так что полковник Дерюгин даже не успел проговорить дежурное – «слушаюсь».

* * *

В действительности активный отдых в прямом смысле этого слова полагается и летчикам гражданской авиации, и пилотам военных истребителей. За соблюдением этого правила в каждой конкретной авиакомпании или в военном авиаподразделении следят по-своему. Где-то строго, а где не так строго. Американские ВВС придают большое значение психическому и физическому здоровью своих летчиков.

А к пилотам истребителей F-22 «Раптор» отношение в войсках совершенно особое. Как раз звено этих крылатых машин смерти в качестве испытания в условиях, приближенных к боевым, несло службу на американской военной базе в Средней Азии. Именно той, что недавно подверглась террористической атаке.

«Локхид / Боинг F-22 Раптор» пока что единственный истребитель пятого поколения, принятый на вооружение в какой-либо армии мира. Российский истребитель пятого поколения ПАК ФА (Перспективный авиационный комплекс фронтовой авиации) только «на подходе», его эксплуатация должна вот-вот начаться, предварительный план ввода крылатой машины в строй намечен на ближайшие год-два, и по всем характеристикам она превышает заокеанскую. Однако американцы очень кичатся своим сверхсовременным истребителем. Даже не продают его ближайшим союзникам. И вроде бы есть этому причины. В 2006 году проходили учения «Норден Эйдж», где «Рапторы» вели бои с истребителями четвертого поколения. И как утверждают американские военные, мол, всего 12 «Рапторов» за первую неделю учений условно сбили аж 144 самолета противника, при этом не потеряв ни одной своей машины!

Однако не так гладко обстоят дела в рядах «летающих динозавров». К ноябрю 2010 года в летных происшествиях было потеряно уже четыре истребителя. Причем пилоты двух последних разбившихся F-22 погибли. Остается загадкой, почему пилот первого – опытный летчик-испытатель Дэвид Кули – не сделал даже попытку катапультироваться. А гибель второго пилота – Джэффри Хэни – произошла от неверного функционирования бортовой системы генерации кислорода. Джэффри Хэни начал внезапно испытывать ужасное удушье. И все равно ответственность за гибель самолета возложили на него

Самое невероятное, что и до сих пор в этих самолетах происходят подобные случаи – летчиков в маске внезапно охватывают приступы удушья. И никто не может точно установить – ни конструкторы, ни инженеры-ремонтники, от чего это происходит. Пилоты жалуются, говорят о невыносимом запахе пластмассы. Были случаи своеобразных забастовок – летчики наотрез отказывались совершать полеты на «Рапторах». Дошло до того, что суперсовременному истребителю по особому приказу командования ВВС США запрещено улетать далеко от баз, не оборудованных надежными взлетно-посадочными полосами – чтобы у пилота всегда имелась возможность совершить экстренную посадку. Кроме того, этим боевым машинам запрещено подниматься выше 7600 метров, хотя практический потолок – 20 000 м, чтобы при возникновении первых признаков удушья, как у Джэффри Хэни, пилот имел возможность снизиться хотя бы до 5400 метров, сорвать маску и подышать воздухом в кабине.

Да и вообще, «Локхид / Боинг F-22 Раптор» – самолет в прямом смысле этого слова на вес золота. Грамм этого самолета равен рыночной стоимости грамма золота. Масса пустого самолета – 19 700 кг, фактически пилоты управляют двадцатитонным слитком золота высшей пробы! И конечно же, в армии к ним особое внимание, поэтому и условия им предоставляются особые.

* * *

На берегу живописного озера в шезлонгах возлегали и с наслаждением вдыхали свежий утренний воздух два пилота американских ВВС – Маркус Вилковски и Арчибальд Тэнниссон-младший. После утренней пробежки они решили немного перевести дух и теперь, щурясь, от майского азиатского солнца, наблюдали, как их боевой товарищ, умело меняя стили, плыл по озерной глади. На живописном камне, о который тихо билась чистая прибрежная волна, аккуратно – пятка к пятке, нос к носу – стояли кроссовки «Reebok» с «тракторной» подошвой, рядом с ними лежали сложенные вдвое шелковые спортивные трусы синего цвета, бело-красная футболка, звездно-полосатое полотенце, а на нем – черные плавки.

– Я не подозревал, что у нашего Себастиана склонность к нудизму, – сказал Арчибальд.

Он лениво покусывал травинку, наблюдая за широкими взмахами рук Себастиана, который в данный момент плыл в сторону берега красивым баттерфляем.

– Плавать голышом и нудизм – это разные вещи, – возразил Маркус. – Он же не носится перед тобой по берегу без трусов.

– Попробовал бы только, – Арчибальд неприятно сморщился. – Еще бы геи стали пилотами «Рапторов».

– Дружище, у тебя в башке все путается, нудисты, геи… Ты не с той ноги сегодня встал?

– Да какая разница. Кривляются друг перед другом, как бабы.

– А что, Арчи, разве ты не знаешь? Давно существует конкурс «мисс-пилот истребителя». В Израиле уже несколько лет бабы на F-16 летают.

– Женщины на истребителе? – Арчибальд Тэнниссон-младший выплюнул травинку. – Женщины – это все же лучше. Красивая баба небо украшает. А то, черт, будут там всякие извращенцы… – сморщился американец. – А вот эту мисс-пилот я бы сделал бы миссис-пилот, – громко загоготал он, – причем прямо во время полета.

– Арчи, я вижу, ты засиделся в этой глухомани, – хмыкнул Маркус.

– Да ничего же здесь нет. Ни баров, ни красоток. Одна только в кишлаке. И та пугливая, как дикая коза.

– Ну да, из развлечений – один бег трусцой. Плавай, загорай, – согласился с приятелем Маркус.

В это время Себастиан вышел из воды, быстро обтерся полотенцем, натянул плавки, надел спортивную форму.

– Эй, вы не передумали? Вода просто супер! Еще вчера была намного холоднее! – крикнул он с берега.

Товарищи по оружию ему ничего не ответили.

– В воде – словно сам в небе паришь! – продолжал Себастиан, уже направляясь к шезлонгам. – Всей кожей это ощущаешь.

Он держал кроссовки в руке и шел, оставляя за собой на пляже мокрые следы.

– В небе ты не паришь, – назидательным тоном произнес Арчибальд, – а управляешь боевой машиной. И ты вовсе не голый и не босой, на тебе костюм, вокруг приборы.

– И шлем с автоматическим наведением. Киборги мы, – добавил Маркус, – стреляем, как в компьютер играем.

– Только вот перегрузки и нехватка кислорода настоящие, – улыбнулся Себастиан.

– Ага, из-за этих перегрузок мы скоро будем на свалке загорать, – зло проговорил Арчибальд. – Ты читал требования к самолетам шестого поколения?

– Ну? – буркнул в ответ Себастиан.

– Полностью исключить «человеческий фактор». А это значит, что какой-то головастик с очками на прыщавом носу будет сидеть у себя в офисе за компом или айфоном, играть в воздушный бой и при этом бомбить настоящих террористов.

– А вы видели, сколько горилл нагнали? – решил перевести тему Себастиан. – На том берегу – за каждым кустом.

– Усиленные меры безопасности. На базе вообще полно вояк. На аэродроме чихнуть боишься – не то подумают, что бомба взорвалась, – сказал Арчибальд, поднимаясь с шезлонга. – Все проверяют и перепроверяют. Даже в штаны не стесняются залезть.

– О’кей, нас же надо охранять. Пошли – подкрепимся, – предложил Маркус и тоже поднялся со своего шезлонга.

– В кафе? – спросил Арчибальд.

– В чайхану, как говорят местные, – поправил его Себастиан.

Трое американских летчиков-истребителей отправились к круглой, словно огромная бетонная бескозырка, кафешке, вплотную прижатой к шестиэтажному зданию.

Это был гостиничный комплекс, где когда-то отдыхали партийные работники из республик Средней Азии, конечно же, руководители не младшего звена. Теперь американцы взяли его в аренду, модернизовали, сделали более фешенебельным и пригодным для нужд собственной армии. На крыше оборудовали вертолетную площадку, где могли уместиться два вертолета. А по бокам, словно огромные уши, приделали спутниковые антенны. Подвели скоростное шоссе, построили удобный паркинг. Перед пляжем устроили великолепный спортивный городок с баскетбольной площадкой, теннисными кортами, турниками, спортивными тренажерами, соорудили открытый бассейн и заполнили его бирюзовой водой…

Главным образом здесь отдыхали, а вернее, боролись с усталостью и переутомлением, военные летчики. Американцев привлекло выгодное географическое расположение гостиничного комплекса – всего десяток километров на север от военной базы с аэродромом. Полупустыня на невысокой возвышенности переходила в лесополосу, в которой «пряталось» чистое озеро. Место было очень живописное и удобное. Американцы не поскупились, и теперешнему владельцу гостиницы – сыну бывшего председателя районного комитета коммунистической партии – несказанно повезло. В какой-то мере повезло и обслуживающему персоналу гостиничного комплекса. Садовники, горничные, повара, официанты, охранники, отобранные из граждан республик Средней Азии, хорошо владеющих английским языком, получали зарплату в долларах, и была она намного выше, чем в их родных странах. Хотя они все были в какой-то степени «прозрачными» людьми, американцы их просто не замечали: персонал должен был обслуживать военных тихо, быстро, качественно и незаметно, да еще с довольной улыбкой.

Арчибальд, Маркус и Себастиан неспешно шли к чайхане по посыпанной желтым песочком тропинке. Справа, метрах в тридцати, открылись ворота КПП, и в них тихонько вкатился грузовичок «Газель» с закрытой будкой-холодильником, на которой было написано по-киргизски «Продуктылар» и по-английски «Food».

Картина была обыденная – такие грузовички каждое утро привозили свежие продукты в чайхану. Если машине разрешили въехать на территорию гостиничного комплекса, значит, дежурный по КПП – солдат местных вооруженных сил и постовой-американец – ничего подозрительного не заметили.

Три коллеги, три американских пилота истребителей пятого поколения уже поднимались по ступенькам к дверям чайханы, как их внимание вдруг привлек крик.

– Туруу! Стоять! – Из помещения КПП выскочил солдат-киргиз невысокого роста. – Еще один вопрос! – крикнул он на своем языке людям, сидящим в кабине «Газели».

Солдат был молодой, он недавно поступил на эту хорошо оплачиваемую службу, поэтому старался изо всех сил показать себя перед своим и американским начальством активным…

Несколько минут назад он внимательно проверил документы водителя и экспедитора. Все бумаги и удостоверения были вроде бы в полном порядке, где надо – стояли подписи и печати, совпадали фотографии. Водитель был разговорчив, а экспедитор – угрюм и нелюдим, все время отсиживался в кабине, предоставив все делать своему коллеге.

Солдат-киргиз и американский пехотинец осмотрели груз и сам грузовик – замороженные цыплята грудой до самого потолка лежали, присыпанные крошкой льда.

– Вы напарник Ниязакуна? – спросил на своем языке солдат-киргиз у водителя.

– Да. Он попросил его сегодня подменить, – водитель – молодой человек со среднеазиатской внешностью – ответил на чистом киргизском, спокойно, без волнения и нервозности. У него при разговоре чуть приподнималась правая бровь, что придавало нелепо-простецкое выражение лицу. – Вы же знаете, что у него жена рожает.

Это была правда, дежурный по КПП помнил, как совсем недавно водитель Ниязакун хвастался, что наконец-то у него после трех дочерей будет мальчик. Обещал даже показать фотографию младенца, как только тот появится на свет.

Перед «Газелью» открыли ворота, и когда та медленно начала въезжать на территорию закрытого гостиничного комплекса, солдат-киргиз решил еще раз взглянуть на экспедитора, который подремывал на месте справа от водителя. Синяя кабина грузовичка как раз медленно «проплывала» перед окном КПП. Смутная тревога вдруг закралась в душу дежурному. Конечно, он знал, что такое бывает: в смешанных браках русских и представителей азиатских народов иногда рождаются дети с почти полностью славянской внешностью. Но все же дежурному показалось, что вот этот экспедитор, с европейскими чертами лица, что сидел с прикрытыми глазами в «Газели», просто не мог носить имя и фамилию – Акылбек Кошойбеков.

– Туруу! – громко закричал солдат-киргиз.

– Стоп, плиз! – отрывисто гаркнул американский пехотинец и начал было снимать автоматическую винтовку с плеча.

В этот момент за его спиной раздался хлопок – ворота слетели с петель, и всю зону КПП окутал белый густой дым. В его облаке скрылся и грузовичок.

И через секунду трое американских пилотов, стоявших на ступеньках перед чайханой, заметили, как из этого облака дыма вырвалась «Газель» и направилась прямиком к служебному входу в чайхану у гостиницы.

– Уходим! – крикнул Себастиан, на подсознательном уровне почувствовав неладное.

У него четко сработал инстинкт самосохранения.

Себастиан бросился вниз со ступенек – подальше от здания. Через мгновение американский пилот уже катился по земле.

Его коллеги – Арчибальд Тэнниссон-младший и Маркус Вилковски – стояли, не осознавая всей опасности. Они словно ожидали страшной развязки: что же сейчас все-таки произойдет. Это был ступор бездействия, растерянности и непонимания.

«Газель» не успела доехать до бордюра и полметра, как раздался оглушающий взрыв. Синюю кабину грузовичка отбросило далеко в сторону, а холодильник с цыплятами в ярком снопе огня и черного едкого дыма разлетелся на куски.

Взрывная волна через секунду ударила в грудь Арчибальду и Маркусу, сломала им ребра, позвоночник, скомкала торс. Американские пилоты как-то неловко всплеснули руками, и их совершенно бесформенные тела отбросило в бассейн. Тут же бирюзовая вода вокруг них стала ярко-красной.

Со всех деревьев ближайшего подлеска сорвались птицы, словно их сдуло сильным порывом ветра.

Мощнейший взрыв подбросил вверх крышу чайханы – тяжелое бетонное кольцо. Оно описало в воздухе полный оборот и ребром ударило в само здание. Гостиница покачнулась. По ее стенам со страшным грохотом побежали паутины трещин. Бассейн тяжелым градом начали бомбардировать осколки стекла, куски штукатурки и бетона. Кроме того, от взрыва в земле и фундаменте здания образовался глубокий провал. Фронтальная часть тяжелого шестиэтажного дома просела и постепенно начала накреняться вперед. Из номеров посыпались обломки мебели, разбитые бытовые приборы. Падали люди, в надежде спастись они цеплялись за оконные рамы. С железным звоном складывались, словно сделанные из тонкой фольги, тарелки спутниковых антенн. Бетонные перекрытия, не выдержав напора, раскалывались, из проемов, где был водопровод, хлестала вода, шел пар, в некоторых местах заискрила проводка. В следующую минуту лопнула железная арматура и фронтальная часть гостиницы, как будто в замедленных кадрах военной кинохроники, рухнула на спортивный городок, подняв с поверхности земли тучи серого праха.

По скошенной крыше здания, где была размещена посадочная площадка, начал скользить к разбитому краю стоявший там дежурный вертолет. Сорвав оставшиеся электропровода и сбив ограждения, он, похожий на гигантского металлического головастика, полетел вниз. Лопасти винта беспомощно вращались от сопротивления воздуха, и вертолет через секунду ударился о высокую груду бетонных обломков. Раздался взрыв, и остов винтокрылой машины объяло ослепительное пламя. Это был уже третий взрыв в течение буквально пяти-шести минут.

За эти самые минуты живописный гостиничный комплекс превратился в искореженные руины, а чистый берег лесного озера покрыл слой серой бетонной пыли, перемешанной с черной гарью.

Такой же серой бетонной пылью и гарью с ног до головы был осыпан Себастиан Грэйфилд. Он был контужен. Ушибленное правое плечо, не переставая, дергалось. Молодой человек, как мог, левой рукой протер глаза – на горизонте синело чистое небо. К Себастиану Грэйфилду подбежали американские солдаты в касках защитного цвета.

– С вами все в порядке? – спросил один из них.

Пилот истребителя пятого поколения не знал, что ответить. Его аккуратно взяли под руки и повели к санитарной машине.

* * *

Уже выходя из своей квартиры, полковник Дерюгин услышал, как у его соседа по площадке надрывалось радио – передавали последние известия. Дерюгин остановился, прислушался:

– …был совершен террористический акт. По сообщению пресс-службы Министерства обороны США, административное здание было почти полностью разрушено. Среди жертв теракта – служащие американской армии и мирные граждане из обслуживающего персонала объекта. Количество жертв уточняется. В связи с происшедшими событиями в республиках Средней Азии объявлен трехдневный траур…

9

За квадратным зарешеченным окном старого кирпичного здания клевал носом железный «Буратино» – локатор-высотомер. Визгливый звук мерно раздавался в такт его качанию. В штабе части ПВО Российской армии, в кабинете командира подполковника Белобородова, находились ранние посетители – трое десантников. Это были майор Андрей Лавров, капитан Виталий Колесниченко, отвечающий за связь, и старший лейтенант медицинской службы Михаил Боткинов.

– М-да, без эскулапа теперь вообще никуда, – сказал подполковник Белобородов, – правильно я говорю, товарищ Боткин?

– Боткинов, – поправил командира старший лейтенант медицинской службы и поморщился.

За двадцать лет жизни – сначала в детском саду, потом в школе, в мединституте, а теперь еще и на службе – его достало поправлять своих собеседников, которые упрямо делали из него однофамильца известного русского врача – Сергея Петровича Боткина.

– И еще, знаете что? Не стоит называть врачей эскулапами. Эскулап – это бог, а врач вовсе не бог. Очень часто далеко не все в наших руках, к моему глубокому сожалению.

– Ну, мы про богов не очень-то осведомлены, – улыбнулся командир части, – а вот желтуха, как известно, болезнь Боткина – верно? В нашем регионе она не переводится.

– Желтухи-то разные бывают, – упрямо буркнул старший лейтенант Боткинов. – Гепатит А, гепатит Б, а вот гепатит С – это ласковоый убийца. Знаете о таком?

– Не знаю и знать не хочу.

– А зря… Врагов надо знать в лицо, – менторским тоном проговорил военврач.

– Черт, где уже этот ваш особист? Сколько мы будем тут торчать? – оборвал медицинский спор Батяня.

Десантники уже битый час сидели без дела в кабинете командира части, ожидая, когда им принесут личные дела и другие документы пропавших прапорщика Починкова и майора Воскобойникова.

Подполковник Белобородов за это время от своего имени дал подчиненным отличные характеристики. Он признался, что для него стало полным шоком то, что ему пришлось увидеть в Интернете.

– Честно говоря, мужики, я несколько раз пересматривал этот ролик. Васильич, то бишь майор Воскобойников – только с виду Васильич. А так вроде больше на говорящее чучело похож. И весь этот бред про какую-то патриотическую армию, – Белобородов говорил нервно, то и дело затягиваясь сигаретой с отломанным фильтром.

– Да, понятное дело, – соглашался с подполковником Батяня, – вот только что с ним такое сделали, а самое главное – кто. И где теперь ваш прапор и майор?

– Мы их по всей округе искали. Последнее топливо извели, понимаешь. И ничего. Наверное, они их дальше в горы увезли, а там накачали какой-нибудь дурью. Жене Васильича даже плохо стало, когда она увидела всю эту хренотень. Ее «Скорая» забрала.

– А что с ней? – поинтересовался старлей Боткинов по профессиональной привычке.

– Да я еще как-то и не справлялся. Дел было невпроворот с личным составом. До гражданских у меня уже руки не доходят.

Боткинов укоризненно посмотрел на командира части.

– Слушай, я клятву Гиппократа не давал, – резко сказал подполковник Белобородов, – я не врач, а как бы даже наоборот. Если будешь пролетать мимо непрошенно-негаданно, то к врачу уже не поспеешь.

– Ладно, мы сами все проверим, – снова вмешался Батяня.

Вдруг в кабинете раздался телефонный звонок.

– Подполковник Белобородов у аппарата, – проговорил в трубку командир части.

Слушая сообщение, которое ему передавали по телефону, он все больше морщил лоб и хмурил брови.

– Так точно, понял, товарищ полковник, – отчеканил командир части. Он положил трубку и тут же ее поднял.

– Иван Петрович, слышите меня? Хорошо… Внимание! Повышенная боевая готовность. Вам уже доложили? Вот и хорошо. Усилить караул.

Подполковник Белобородов положил трубку, обвел взглядом своих гостей.

– В общем, американцев подняли в воздух, – сообщил он.

– Самолеты? – спросил капитан Колесниченко.

– Нет. Взорвали базу отдыха американских военных. Обрушилась гостиница. Многочисленные жертвы.

– Опаздываем, – серьезно протянул Батяня. – Где же ваш особист, в конце концов?

– Наверное, ему сообщают подробности. Придется ждать.

Подполковник и десантники закурили. Теперь их разговор повернул совсем в другую плоскость – о большой политике. Все они, без исключения, соглашались с тем, что Российской Федерации гарантированы новые международные осложнения и даже обвинения от американцев и их союзников по НАТО в пособничестве «международному терроризму».

– В Пентагоне только того и ждут, чтобы все свои провалы свалить на Россию, – гневно сказал капитан Колесниченко и раздавил в пепельнице окурок.

В это время в дверь постучали.

– Разрешите? – В проеме показался краснощекий военный, с фигурой, напоминающей бочонок.

На погонах – одна звезда, значит, майор. Но особисты ведь «прибедняются», поэтому к их званию надо прибавлять еще два. В общем, в кабинет вошел самый старший по званию – на уровне полковника. Все это поняли и встали.

– Здравия желаю, товарищ майор, – сказал командир части. – Это и есть товарищ из особого отдела, – громко объявил он присутствующим, хотя на самом деле эти объяснения были излишними.

– Майор Перочинников, – представился вошедший.

Десантники по очереди назвали себя и пожали руку особисту.

– Вот документы, – майор Перочинников положил две пухлые папки на стол командира. – Ну, вы уже слышали, что случилось?

Командир и десантники промолчали. Они ждали, что им расскажет человек более осведомленный.

– Взорвали грузовик – «Газель» с продуктами возле самой гостиницы. Погибло более десятка американских военных, а еще многие из числа обслуживающего персонала. Вначале американцы думали, что это смертники – в грузовике было замечено два человека. Один – восточной наружности, второй – славянин. Первому перед взрывом удалось в суматохе скрыться. Зафиксировал руль и растворился в дыму. А вот со вторым случилось что-то удивительное… – было видно, что майор Перочинников любил производить впечатление на собеседников.

Когда он говорил, то принимал театральные позы, производил руками широкие жесты, строил гримасы. В общем, своеобразный был особист, может, именно из-за своей ярко-румяной, а не серой и неприметной внешности он и служил в отдаленной части…

– Вот скажите, вы верите в чудеса? – неожиданно спросил он.

– Не верю, – с одинаковым раздражением, почти одновременно ответили капитан Колесниченко и старший лейтенант медицинской службы Боткинов.

Подполковник Белобородов хорошо знал Перочинникова, поэтому не обращал внимания на все эти риторические фигуры.

– Лично я верю, – сказал Батяня, – и много чудес на своем веку мне удалось повидать.

– А в «дважды чудо» верите? – не унимался Перочинников.

Десантники и командир части в недоумении переглянулись.

– Так вот второй террорист, который был якобы экспедитором, тоже, оказывается, остался жив. Взрывом его выбросило из кабины. И что чрезвычайно удивительно, в лапы американцам он тоже не попал. Его, окровавленного, на руках прямо из пекла вынес наш человек. Вы же сами понимаете, – перешел на шепот майор Перочинников, – что среди персонала гостиницы были наши. Сейчас того к награде готовят. Однако самое важное для нас, что этим лжеэкспедитором оказался, как вы думаете кто? – Особист поднял палец вверх, сделал паузу и сам же ответил:

– Наш прапорщик Починков!

– Черт, Николай, ну не мог ты сразу просто и четко доложить, что нашли прапорщика?

– Где он? – отреагировал Батяня. – Нам срочно необходимо с ним переговорить.

– Он в военном госпитале, под усиленной охраной. Сильно обгорел и контужен, в сознание не приходит. Сейчас эскулапы над ним колдуют. Говорят, жить будет. Но что самое любопытное – в его крови нашли остатки некоего психотропного препарата.

При слове «эскулап» старший лейтенант Боткинов прикусил губу, но деловито спросил:

– Какой препарат?

– Я точно не знаю, мне как-то невнятно ответили, вроде производное окситацина.

– Ясно, – произнес медик.

– Что это? – поинтересовался Батяня.

– Как это объяснить… Препарат полного доверия. Последняя разработка фармакологов, – начал объяснять Боткинов. – Если в мозг крысы, даже девственницы, ввести этот препарат, она начинает заботиться о чужих детях, словно это ее собственные. Более того, в случае опасности такая крыса даже будет готова отдать за них свою жизнь.

– Что ты про крыс завел! Лучше б сказал нам, как этот препарат на людей действует. Что нам эти твари, то есть крысы, – с явным интересом проговорил Батяня.

– Вводить живому человеку нейропептиды прямо в мозг строго запрещено, – улыбнулся старший лейтенант.

– Ага, особенно в Северной Корее или Китае, – в тон ему ответил румяный особист.

– А вот если вводить внутривенно, эффект получится слабый, потому что эти препараты не проходят через гематоэнцефалический барьер. Вы, конечно, знаете – этот барьер блокирует всякой гадости доступ к мозгу, – объяснил медик. – Однако мудрую штуку придумала природа.

– Так что получается, ему и майору могли ввести препарат прямо в мозг? – обеспокоенно спросил подполковник Белобородов.

– Вполне могли. Ну, по правде сказать, в полевых условиях это сделать довольно трудно, нужен хороший специалист и правильное оборудование. Вообще-то в мозг вводить и не надо. Можно уколоть в позвоночник, а можно в глаз – там близко глазной нерв находится – готовый отросток мозга. Но и в этом случае нужно точно знать, как это делается, ну и навык, конечно, необходим. Однако все может быть намного проще. Если у террористов довольно сильный препарат, то достаточно закапать его в нос.

– Что? Закапывание в нос равносильно уколу в мозг? – с недоверием произнес капитан Колесниченко.

– Оказывается, что да, в некоторых случаях.

– И что теперь может быть с их мозгами? – продолжал расспрашивать Батяня.

– Пока непонятно, почему эффект от закапывания в нос такой сильный, – продолжал старлей, – что-то связанное с обонянием, может, включается тот же самый механизм, когда мы ищем себе подходящую по запаху, а это значит по генетической совместимости, самку.

– Так что получается, мы себе баб ищем не по красоте, а по их запаху? И плевать, какого размера у нее грудь? – воскликнул капитан Колесниченко.

– Да. А вот этот препарат как раз таки легко может примирить обозленного на свою жену мужа. Он будет готов простить ей буквально все, что угодно.

– Неужели? Даже измену? – не поверил подполковник Белобородов.

– Представьте себе. Даже измену, – продолжал медик. – Кроме того, он сможет простить и своего обидчика и сделать для него все, что тот только захочет – конечно, при правильной дозировке.

– Да не может такого быть! – засомневался командир части.

Его поддержал и Колесниченко.

– Может, – вроде как со знанием дела сказал особист Перочинников.

– Верно, может, – подтвердил медик. – Исследования показали, что введение препарата на основе окситоцина приводит к невероятным для подопытных людей последствиям, потому что доверчивость к постороннему может стать просто неограниченной. Нормальный человек в экспериментах на проверку доверия становится подозрительным сразу же после того, как его доверие обманули. Но у тех, кому закапали в нос окситоцин, этого не происходит. А ведь эти опыты проводились, я вам скажу, на крутых парнях. И они продолжали слепо доверять своему партнеру даже после того, как этот так называемый «товарищ» их «кинул», причем несколько раз подряд. Выкладывали денежки или шли защищать своего же предателя. Доказано, что этот препарат подавляет активность миндалины. Люди просто-напросто превращаюися в биороботов для своих хозяев.

– Знаете, всем этим ученым надо руки поотрывать, – буркнул Колесниченко, – так каждый из нас может стать слугой террористов. И потом ничего не докажешь.

– Именно так, – подытожил медик. – А вообще скоро мы придем к тому, что нас будут дурачить везде. Например, распылят подобный препарат в магазине, поставят музыку с призывом – купи это, купи то и еще то, вот и будешь покупать все подряд, что тебе и подавно не нужно, за последние бабки. И это я вам на полном серьезе говорю. Уже пора вводить новые законы против таких препаратов.

– А после того как препарат перестанет действовать, прапорщик вернется в нормальное состояние? – спросил Батяня.

– Вернется, – уверенно сказал медик.

– Значит, так, – дальше говорил Лавров, – несомненно, авария «Геркулеса» и события на аэродроме – это все провокации неизвестных нам террористов, а не действие некоей «Русской Патриотической Армии». Я склонен верить вам, товарищ подполковник. И наверное, в этих папках, – Батяня хлопнул здоровой ладонью по документам, лежавшим на столе, – собрано немало доказательств того, что и прапорщик, и майор нормальные парни. Конечно, со своими заворотами. Ну, у кого их нет. Но я совершенно точно знаю – они бравые служаки. Их выкрали и накачали этими психотропными…